Текст книги "Цирк мертвецов"

Автор книги: Джон Кей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

– Она ушла потому, что ты ударил её? Натан Бёрк покачал головой:

– Нет, она ушла не поэтому. Она ушла потому, что устала жить со мной. Она устала от этой жизни, – сказал он. – Думаю, она хотела чего-то другого, того, что я не мог понять.

– Папа сказал, что она пару раз возвращалась.

– Один-два раза в год, когда я был на работе. Она забирала Рэя с братом после школы и везла их в зоопарк или кататься на пони. Она проводила с ними часа два, три – самое большее. На тринадцатый день рождения Джина она позвонила пьяная, и он дал мне трубку. Я попросил её больше не звонить в таком виде и сказал, что нам и без неё отлично живётся. Я говорил с ней первый раз за три года. Когда она повесила трубку, я заплакал и не мог остановиться. Она разбила мне сердце, Луи.

– Ты её когда-нибудь после этого видел?

– Один раз, – сказал Натан Бёрк и сделал многозначительную паузу. – В1961 году Не помню зачем, но она прилетела в Лос-Анджелес. Она позвонила и попросила в долг денег.

– Ты дал ей?

– Да. Конечно, дал, – ответил Натан Бёрк. – Я был дураком. Я всегда давал ей то, что она просила.

Натан Бёрк внезапно отвернулся от внука и быстро оглядел комнаты, словно бы услышав чей-то голос. Луи спросил:

– Ты чего, дед?

Натан Бёрк ответил не сразу.

– Ничего. Всё в порядке, – сказал он, всё ещё глядя в сторону, потом закрыл глаза и улыбнулся про себя, переносясь мыслями в то время, когда он последний раз видел свою бывшую жену. Это было в самом конце жаркого сентября. Последние шесть месяцев Мона путешествовала вместе с Иззи Мартином, женоподобным коротышкой, который ездил из города в город, зарабатывая деньги на скачках, организованных либо им самим, либо одним из его «коллег» из открытой, но очень неприметной организации, имеющей представителей в каждом штате. Но Иззи был не только страстным игроком, он ещё постоянно употреблял наркотики, предпочитая героин, и все деньги, которые он выигрывал на скачках, быстро исчезали в его венах.

Он умер от передозировки в десятом номере мотеля «Тропикана» в Западном Голливуде. Мона, которая загорала у бассейна, пила пиво и курила одну задругой сигареты «Честерфилд», обнаружила его голое волосатое тело, когда пошла принимать душ. Натану Бёрку она позвонила в тот день позже из полицейского участка в Уилкоксе, где в невзрачной комнате её допрашивали следователи из отдела, занимающегося расследованием убийств и наркотиками. Ошеломлённым, но спокойным голосом она рассказала им всё что знала, называя имена и раскрывая все преступления и мошенничества, в которых был замешан Иззи. Когда она закончила, её губы высохли и побелели по углам; то, что она рассказала, позволило арестовать девятнадцать человек.

Вечером того дня Мона рассказала Натану Бёрку, как сильно ненавидел Иззи своё тело, свою непропорционально большую голову, свои короткие и толстые, словно бы отпиленные ноги. Ещё он чувствовал странное, но непреодолимое желание расцарапывать руки и ноги до тех пор, пока из них не начнёт сочиться кровь и гной.

– Он был нервным человеком, – сказала Мона, наблюдая, как её бывший муж снимает брюки и аккуратно складывает их на стуле, стоящем возле стола. – Господи, ну что я нашла в нём?

В комнату ворвался уличный шум, и дверь внизу громко хлопнула. На ночном столике возле телефона лежал картонный пакетик с бумажными спичками, на обложке которого золотыми буквами было написано «Голливуд Никербокер». В этом отеле Натан и Мона остановились в 1946 году, в год, когда они приехали в Лос-Анджелес.

– У Иззи был большой член, – сказала Мона, глядя, как Натан Бёрк снимает свои трусы. – Не такой большой, как у тебя, Нат. Но большой. – Мона откинула назад волосы, зажгла сигарету, быстро затянулась и, стараясь казаться незаинтересованной, стянула свитер и наклонилась вперёд, чтобы расстегнуть лифчик. – Ну и как тебе?

– Ты о чём?

– Моя грудь.

– Снимай брюки.

– Мистер Романтик, – медленно произнесла Мона, словно бы не замечая выражения холодного бешенства на лице Натана Бёрк. – Ты любил кончать на мои сиськи. Вспомни, Нат. Ты сидел на моём животе и трахал меня в рот, пока не доходил до предела. Затем – оп! – и всё разливалось по моей груди.

Она стащила ботинки. Потом сделала шаг назад и села на край кровати, чтобы было легче снимать брюки.

– Хочешь сделать так же, Нат? Давай!

– Снимай с себя всё.

Мона с деланным раздражением подняла глаза.

– Конечно, Нат. Всё, что захочешь. – Она встала, решительно поглядела не него, стащила трусы и бросила к ногам. Они стояли в двух шагах, глядя друг другу в глаза.

Натан Бёрк взял Мону за руку. Он всё ещё смотрел ей в глаза.

– Итак, мы снова вместе – пятнадцать лет спустя. Мона вздрогнула. Она ощутила дыхание Натана Бёрка и почувствовала, как он вошёл в неё.

– Как мальчики, Нат?

– Нормально.

– Я скучаю по ним.

– Надо думать.

– Ты мие не веришь. Я вижу.

– Какая разница? – ответил Натан Бёрк. Он поцеловал её в ухо, затем его рот нашёл ямочку на её горле. – Мы здесь не для того, чтобы говорить о наших мальчиках.

– Я их мать.

– Не сегодня. Не в этот день.

Натан Бёрк тронул зубами её сосок, и Мона вздрогнула:

– Не делай мне больно, Нат.

– Делать тебе больно? Почему я должен делать тебе больно?

И вот уже Натан Бёрк стоял на коленях, языком разделяя волоски у Моны на лобке. Когда он лизнул её, она глубоко вздохнула и, пошатнувшись, почти упала назад, но руки Ната крепко схватили её ягодицы.

Мона почувствовала, как тело её начинает вибрировать.

– Если я сегодня не мать, то кто же я?

– Кто ты? – Натан Бёрк медленно встал и лишь потом ответил на вопрос: – Ты та, кого я когда-то любил.

За несколько минут до того, как Луи был должен ехать в аэропорт, Натан Бёрк принёс из спальни чёрно-белый снимок, который он хранил под рубашками в шкафу. На нём была изображена Мона в тугом сплошном купальнике, стоящая на берегу искрившегося в солнечном свете озера. Она улыбалась, но казалась слегка взволнованной. За ней в конце длинной пристани стоял мальчик лет девяти-десяти с удочкой в руках. Над ней фотограф запечатлел в полете отбившуюся от стаи ласточку с раскинутыми крыльями, парившую в потоках воздуха.

– Мы здесь встретились, – рассказал Натан Бёрк Луи. Входная дверь была открыта, они оба стояли на крыльце, щурясь от яркого солнечного света. – Ранчо «Блю Бэй». Летний лагерь в Пенсильвании, в горах Поконо. Я работал на кухне, а она преподавала плавание и прочие водные упражнения. – Натан Бёрк показал на рощицу на дальнем берегу. – Как-то ночью мы взяли лодку и переправились на другой берег озера. Мы нашли укромное местечко, тёмное и уютное, и первый раз занимались там любовью. Я был девственником. Она – нет. Луи посмотрел на часы и покраснел:

– Я должен идти или опоздаю на самолёт.

– Уже уходишь? Я только начал рассказывать.

– Дедушка…

– Ну, иди, – улыбаясь, ответил Натан Бёрк и дал Луи фотографию. – И это с собой возьми.

– Но, дед…

– Это твоя бабушка. Забирай и иди. Ты опаздываешь, – сказал Натан Бёрк и в шутку подтолкнул Луи к машине. – Позвони мне, как доберёшься. И отцу позвони. Не будь таким жестоким с ним.

В тот самый момент, как самолёт Луи отрывался от взлётно-посадочной полосы аэропорта Лос-Анджелеса, летя против солнца, Элис Макмиллан сидела в своём номере в отеле «Тропикана». Дверь была закрыта на два замка, она смотрела на телефон, с каждой минутой приходя во всё более возбужденное состояние. Из бассейна, где с самого её приезда веселилась британская рок-группа со своими поклонницами, до неё доносились громкая ругань и обрывки смеха. Из переносного приёмника гремели Four Tops [116]116
  Four Tops – одна из самых известных чёрных вокальных групп Америки, исполнявшая музыку в стиле соул. Образована в 1954-м в Детройте, Мичиган, под названием Four Aims. В 56-м, сменив название на Four Tops, подписали контракт с ритм-энд-блюзовым лейблом Chess Records. Самые известные синглы: «I Can’t Help Myself», «Reach Out I’ll Be There», «It’s The Same Old Song», «Bernadctte». Одна из самых «долго живущих» групп, вошедшая в число основных «хит-мсйкеров» компании Motown наряду с Temptations и Supremes.


[Закрыть], рядом девушка в оранжевых плавках без лифчика смотрела за шипящими на мангале гамбургерами.

Элис была в «Тропикане» только однажды, в октябре 1969 года, в безлунную осеннюю ночь. Чарли отправил её и Текса Уотсона [117]117
  Чарльз Текс Уотсон – член «Семьи» Мэнсона, один из убийц Тейт-ЛаБьянка.


[Закрыть]купить унцию «спида» [118]118
  «Спид» – сленговое название метамфетамина.


[Закрыть]у байкера, который остановился в мотеле. Но сделка так и не состоялась.

– Парень попался странный. Он подумал, что мы наркоманы, – рассказала она Чарли, когда они вернулись на ранчо Спана. Ей казалось, что он рассердится, но тот лишь добродушно улыбнулся и посоветовал им забыть про это.

Той ночью Чарли напился, это был единственный раз, когда Элис видела его в таком состоянии; почему-то он казался ещё меньше ростом, чем обычно, совсем тщедушным, крохотным зверьком с потрясающим чутьём на страх и кровь.

Она и Текс спали порознь в заднем домике в одной комнате с Клемом Гроганом [119]119
  Клем – псевдоним Стива Грогана из «Семьи» Мэнсона.


[Закрыть]и новой девушкой, которая появилась в тот день и ещё не прочухалась после дозы ЛСД. Проснувшись утром, Элис увидела, что девушка всё ещё спит, обнаженная по пояс, с полуоткрытым ртом, в котором поблескивали зубы. Ногти на её ногах были покрыты пурпурным лаком, а на каждом пальце блестело десятицентовое колечко.

Клем и Текс сидели на деревянном крылечке и тихо разговаривали. Единственной фразой, которую она запомнила, была: «Я знаю только то, что…»

– …то, что я делаю – неправильно, – громко произнесла Элис, сидя в номере и продолжая пристально смотреть на телефон. – Мне совсем не обязательно это делать. Я могу остановиться прямо сейчас. Если я не сделаю этого, я умру.

Внезапно Элис схватила трубку, и через несколько секунд рядом с пустой постелью Джина раздался звонок.

Глава 13 – Лас-Вегас

Первый раз Мелани увидела Джина на дневной встрече в «Тёрнинг Пойнте», клубе «Анонимных алкоголиков» на Марион-стрит в северной части Лас-Вегаса. Они сидели на складных железных стульях друг напротив друга и несколько раз за время истории рассказчика – истории, исполненной утонченностью и изяществом, – она заметила, что он смотрит на неё спокойно и ненавязчиво. Ей сразу же понравились его широкие запястья и истощённое лицо. То, как он был одет – в голубые джинсы, белую рубашку и спортивные туфли на босу ногу, – напомнило ей тех мальчиков, с которыми она встречалась в начале шестидесятых, ребят из колледжа, которые трахали её на первом же свидании, обычно когда она напивалась или была в отключке.

Так как она не видела Джина ни на одной из прошлых встреч «Анонимных алкоголиков», Мелани решила, что он либо не из города, либо человек, который недавно бросил пить. Минуты бежали; она закрыла глаза и, забыв о рассказчике, принялась фантазировать – ей в голову пришла эротическая мечта: Джин медленно встанет, и Мелани, стараясь не привлекать к себе внимания и выждав пару минут, выходит следом за ним на автомобильную стоянку на яркий холодный свет. Ни слова не говоря, он закуривает сигарету, она обнимает его за талию и прижимается лицом к спине.

Они постоят так пару минут, она концентрируется на его глубоком и практически неслышном дыхании. Затем Джин бросает сигарету на землю, медленно поворачивается и кладёт руку ей на грудь. Когда Мелани посмотрит на него, он скажет:

– Кажется, мы не знакомы.

– Это так. Мы не знакомы.

– Но, кажется, я знаю, чего ты хочешь.

– Да? И чего же?

Джин наклонится и поцелует её в губы.

– Ты хочешь, чтобы я трахнул тебя.

– Не только, – скажет Мелани, глупо улыбаясь и чувствуя удивительную энергию. – Но это, конечно же, будет замечательным началом.

От мыслей о воображаемой неожиданной встрече Мелани отвлекла женщина, сидевшая рядом с ней. Бренда, официантка из «Дюн», не пила последние восемь лет.

– Этот мужчина пялится на тебя, – сказала она Мелани, пихнув её локтем в рёбра.

Мелани быстро открыла глаза, в голове её кружились неудовлетворённые желания.

– Да? И который из них?

– Новенький парень с широкими плечами, который только что вышел.

Вечером Мелани отработала уже полсмены, когда заметила Джина, играющего в очко за соседним столиком. Рядом с его локтем стояла кружка с имбирным пивом, и, судя по количеству фишек, лежащих перед ним, он здорово выигрывал. Хотя они спокойно могли видеть друг друга, их глаза встретились только один раз, тогда Джин полез за сигаретами и, встретив её взгляд, смущённо отвёл глаза. Глаза Мелани излучали непонятную печаль, когда она распечатала новую колоду и бросила её на покрытый зелёным сукном стол. Когда она в следующий раз взглянула в сторону Джина, он уже встал и уверенно пошёл по направлению к кассиру.

На следующий день Мелани проснулась в шесть утра, чувствуя, как энергия переполняет её хорошо сложенное тело. Помолившись и поблагодарив Господа за то, что он помог прожить ей двадцать лет без выпивки, она быстро надела лёгкую форму и поехала через город к Академии Уэстлейк, приходской школе, которую недавно построили в восточном конце этого постоянно растущего города. Поглядывая на секундомер, она пробежала шесть миль по кольцевой грунтовой дорожке в четверть мили меньше чем за сорок восемь минут.

После разминки она обычно проходила милю пешком, чтобы охладиться, но на середине второго круга поняла, что за ней с ярко-жёлтых сидений для зрителей наблюдает тот самый человек, которого она видела вчера на встрече «Анонимных алкоголиков», а затем в клубе «Дезерт-Инн», где он играл в очко.

– Могу я поговорить с вами? – спросил Джин, спускаясь с трибун.

Мелани сложила полотенце и стала шарить по спортивной сумке в поисках ключей от машины.

– Поговорить со мной? О чём? – спросила она, не глядя ему в глаза и наблюдая за школьной стоянкой, находящейся за трибуной для зрителей. – Мы даже не знакомы.

– Ты Мелани Новак? Так ведь? – не доходя до неё нескольких шагов, спросил Джин и слегка улыбнулся, глядя, как Мелани садится в свой спортивный голубой «Датсун Z-200». В руке он держал свёрнутый номер «Бим-Бэм-Бума», музыкального журнала, где двадцать лет назад появилось её интервью. – Эта самая Мелани Новак?

Когда Джин протянул ей журнал, на лице Мелани сохранилось невозмутимое выражение, она постаралась не выказать своего удивления и когда увидела обложку.

– Ты полицейский? – Нет.

– Ты выглядишь как полицейский.

– Я не полицейский.

– Точно?

– Ладно, я был полицейским, – ответил Джин. – Сейчас я занимаюсь частными расследованиями.

– И я являюсь объектом твоего расследования?

– Нет. Я расследую убийство Бобби Фуллера. Мелани вернула журнал. Она повернула ключ, и «Датсун» вздрогнул.

– Простите, – отрывисто сказала она, – ничем не могу вам помочь.

Джин сказал:

– Мой брат – алкоголик. – Мелани взглянула на него с чуть большим интересом. – Я просто думал, что уже говорил об этом.

– Он участвует в программе?

– Нет. Он всё ещё пьёт.

– Это очень плохо.

– Он сценарист, – сказал Джин. – Я наткнулся на днях на одного из твоих бывших клиентов, Теда Рубена. Он просил меня передать тебе привет, если я тебя найду.

– И от меня ему привет, – слегка волнуясь, ответила Мелани. – Кстати, а на кого ты работаешь?

– Ни на кого.

– Не верю.

Джин пожал плечами.

– Как ты меня нашёл?

– Чуть-чуть побегал. Сделал пару телефонных звонков. Я хорошо знаю свою работу.

Мелани выключила мотор и прижалась лбом к рулю, от неё пахло кокосовым маслом и потом. Джин спросил:

– Ты в порядке?

– Всё нормально.

– Правда?

Мелани подняла голову. Джин напряжённо переминался с ноги на ногу и изо всех сил стремился скрыть, что ему было сильно не по себе.

– Ладно, давай поговорим, – наконец уверенно сказала Мелани, вытащила ключи из замка зажигания и открыла дверцу.

Мелани сидела рядом Джином в тени трибуны под будкой комментатора. Напряжённость таяла, она медленно и старательно отвечала на его вопросы до тех пор, пока не прозвонил звонок и ребята из первой смены не стали собираться на травяном поле. В течение этого часа Мелани узнала, что Джин говорил с Джоан Рейнольде, её соседкой, которая жила этажом ниже в особняке Аргил.

– Она рассказала, что ты состоишь в организации «Анонимных алкоголиков». Я посетил несколько встреч «Анонимных алкоголиков» в Голливуде, – сказал Джин. – Я сказал, что мы с тобой старые приятели и…

– В общем, солгал. Выдал себя за алкоголика и выведал моё местожительство.

– Ну, можно и так сказать.

– Джин, как тебе не стыдно? Прикинулся алкоголиком. Джин кивнул:

– Ты права, извини.

Она не приняла его извинений:

– Что-то ты не выглядишь виноватым.

– Нет. Мне и в самом деле стыдно. Встречи «Анонимных алкоголиков» должны быть чистыми. Я поступил неправильно и даже волновался из-за этого.

– Ты поэтому вчера ушёл со встречи так рано?

– Да.

– Мне не показалось, что ты вообще хоть из-за чего-то волновался. Еще мне показалось, что я тебе понравилась.

Если уж мы договорились быть честными, то и ты мне нравишься.

Джин затушил сигарету. Боковым зрением он увидел, что она понимающе улыбнулась ему. Она была стройной, загоревшей и выглядела намного симпатичнее, чем он предполагал, но он знал, что роман с ней был абсолютно невозможен. Он занимался делом и всегда четко разграничивал работу и свои личные чувства, сколь сильно бы он ни заводился.

– Почему ты передумал? – тем же утром, несколько позже, спросила Мелани Джина. Он обнаружил, что лежит на её фланелевых простынях и обнимает её за плечо; вот так просто, без усилий они прошли путь от знакомства до постели меньше чем за три часа. – Ты думал, что получишь больше информации, если трахнешь меня?

– Никогда об этом не думал.

– О, пожалуйста, только не надо. Ты думал о том, как бы заняться со мной сексом, всё утро.

– С чего ты это взяла?

– Потому что ты парень, – прошептала Мелани и легко поцеловала его в шею. – Вот почему. И это произошло, – сказала она. – Как только я пригласила тебя на чашку кофе, ты моментально пришёл в игривое настроение, а твой член возбудился – вот как сейчас. Но поскольку ты был здесь по делу, ты не хотел думать ни о чём другом и постарался не думать о пизде, особенно о моей пизде. Так?

– Очень похоже.

Мелани улыбнулась и уселась на Джина, играя своими грудями.

– Но затем передумал и стал думать о них. Не так ли?

– Ну, может, я разок-другой и подумал о твоей груди.

– И ты просто умирал от желания их потрогать, вот так, как я сейчас, – сказала Мелани и, после того как он вошёл в неё, продолжила: – Эх, какая же я всё-таки потаскушка.

– Непьющая потаскушка. Звучит как противопоставление.

– Ты удивился?

– Можно я спрошу тебя кое о чём? – сказал Джин и дотронулся до сё сосков, которые твердели под сто пальцами. – Ты трахалась с Бобби Фуллером?

Глаза Мелани вспыхнули, но выражение лица осталось прежним.

– Мне было интересно, когда снова начнётся игра в вопросы-ответы.

– Не хотел застать тебя врасплох.

– Нет, именно это ты и хотел сделать. Но я думала, что до этого ты ещё раз доведёшь меня до оргазма.

– Готов поспорить, что ты трахалась с ним.

– Прекрати, Джин.

– Но…

Мелани зажала Джину рукой рот. За секунду до оргазма она дважды ударила себя кулаком в грудь, чуть откинулась назад, закрыла глаза и:

– Нет, – кончая, закричала она в потолок. – Я не трахалась с Бобби Фуллером!

Пока Мелани пела в душе, Джин позвонил от неё домой в Лос-Анджелес. Автоответчик проинформировал его о том, что ему звонили два раза и не оставляли сообщений и что у него было сообщение от Карла Риза, который дважды осторожно, но уверенно произнёс его имя. Джин повесил трубку, перекатился к зашторенному окну и раздвинул занавески. Внизу женщина средних лет с длинными стройными ногами загорала у кромки бассейна, рядом с ней, втирая в её медную кожу детское масло, сидел печальный человек тех же лет в розовой рубашке с короткими рукавами и в шортах.

– Всё суёшь нос в чужие дела? – Мелани вернулась в комнату, её волосы были ещё влажными, и вода стекала вниз по её животу к тёмному треугольнику между её бёдер. – Кто там? Пара моделей без лифчиков?

– Если бы.

– Ах, ясно. Тебе было мало.

Джин отпустил шторы и сел в ротанговое кресло возле кровати. Улыбаясь, Мелани застегнула лифчик, исчезла в гардеробной и через секунду появилась в кремовой блузке с логотипом «Дезерт-Инн», вышитым над карманом. Она быстро наклонилась, натянула облегающие штаны и повернулась к Джину, попросив его застегнуть молнию. Сделав это, он спросил, когда начинается её смена.

– В десять.

– А потом?

– Перекушу. Может быть, я успею на позднюю встречу «Анонимных алкоголиков» в городе.

Джин встал и наблюдал за тем, как Мелани расчёсывает волосы, стоя перед высоким зеркалом. Он обнял её за талию, она провела рукой по его паху, их глаза встретились в зеркале. Она внимательно посмотрела не него. Джин сказал:

– Мы так и не поговорили по-настоящему.

– Ну да. По-моему, трахаться было веселее.

– Если я останусь, ты мне ещё что-нибудь расскажешь?

Мелани высвободилась из объятий Джина. Потом положила расчёску на туалетный столик и взяла ключи от машины. Повисла неловкая пауза, потом она, слегка волнуясь, обернулась к нему.

– Я хочу кое-что тебе рассказать. Слушай внимательно, – сказала она Джину и пристально смотрела на него до тех пор, пока он не кивнул. – В девятнадцать лет у меня был отличный парень, Тед Бэбкок. Он был студентом последнего курса в университете Лос-Анджелеса. Как-то в субботу мы встретились на пляже. Я напилась тёплого пива, и мы трахались с ним той ночью. Я трахалась с ним всё лето. Той осенью Тед пошёл в юридическую школу, и мы прекратили встречаться. Это был просто летний роман. Затем он стал работать в центре города в окружной прокуратуре, и иногда его имя мелькало в «Лос-Анджелес Тайме». Он входил у группу юристов, расследовавших проникновение организованной преступности в музыкальный шоу-бизнес. Ты слушаешь меня, Джин? Джин выглядел смущённым:

– Не вижу, как это связано…

Мелани предостерегающе подняла руку, и Джин замолчал.

– Ты имеешь в виду, как это связано с тем, о чём мы говорили? Тесно связано. Знаешь, в 1964 году, за два года до смерти Бобби, меня арестовали за вождение в нетрезвом виде. Так записано в моём личном деле, которое ты уже видел. Но ты не знаешь, что мало того, что я получила статью за вождение в нетрезвом виде, в моей сумке лежало две унции отличного героина, который я распространяла в голливудских клубах, вроде «Мелоди Рум» или «Эрниз Стардаст Лаундж», героина, которым меня снабжал Карл Риз. Ты всё ещё слушаешь меня, Джин?

Взгляд Джина медленно блуждал от лица Мелани к сервировочному столику, на котором аккуратной стопкой лежало несколько учебников и корзинка с оточенными карандашами.

– Джин?

– Продолжай, я слушаю.

– Знаешь, кто сдал меня?

– Понятия не имею.

– Твой бывший напарник, Эдди Корнелл. А знаешь, кто забрал у меня унцию героина за несколько часов до того в «Талли-Хо»? Верно. Крис Лонг.

Джин повернул голову и посмотрел на Мелани, которая встретила его холодным взглядом и отвернулась.

– Подожди, я хочу правильно понять это. Ты и Лонг занимались распространением наркотиков. А этот парень Бэбкок…

– Тед предложил мне сделку: я рассказываю про Риза, а он снимает с меня все обвинения. Но я этого не сделала.

– Почему?

– Я слишком боялась. Риза, Гаваны, всей этой паршивой компании, – сказала она, и Джин покачал голозой. – Но Тед всё равно снял с меня обвинения, по крайней мере, те, что касались наркотиков. Спроси меня, позволила ли я ему трахнуть себя.

– Позволила?

– Конечно, да. Так же как я разрешила тебе трахать себя. А ещё я ни черта тебе не рассказала. А теперь, – сказала Мелани, поглядев на часы, – я должна идти на работу.

Джин быстро спросил:

– Как Эдди влез во всё это?

– Спроси его сам.

– А Лонг?

– Вот это ближе.

Мелани распахнула дверь, и Джин пошёл следом за ней по лестнице к парадной двери. Было больше 100°, наверное, около 110°, и к тому времени как они дошли до стоянки, на лице Мелани блестели капельки пота. Она как-то странно улыбнулась, отвернулась от Джина и открыла дверцу «Датсуна».

– Я тебя ещё увижу? – спросил Джин, когда Мелани села за руль.

– Не знаю. Мне кажется, мне больше нечего тебе сказать.

– Кто его убил, Мелани?

– Кого, Бобби?

– Да.

Меланин на секунду задумалась. Затем она поглядела на Джина с той же странной улыбкой:

– Никто его не убивал, Джин. Это был просто несчастный случай.

Джин вернулся в «Дезерт-Инн» и оставил свою машину на попечение служащего, мексиканца с желтоватыми кругами под глазами, явно на транквилизаторах. Войдя в свой номер, он включил кондиционер и заказал в комнату чизбургер, жареную картошку, салат «Цезарь» и кувшин чая со льдом. Потом он позвонил Джекобу Ризу, который неожиданно сразу взял трубку.

– Алло? – Голос звучал громко и раздражённо.

– Риз?

– Кто это?

– Джин Бёрк.

– Как Вегас, Бёрк? Джин секунду молчал.

– Бёрк?

– В чём дело, Риз? Почему ты следишь за мной?

– Почему? – Джин услышал, как Риз зажёг сигарету, прежде чем ответить. – Ты чересчур настойчив. Это начинает волновать кое-кого.

– Кого, например?

– Меня. Держись от меня подальше.

– Ты мне угрожаешь, Риз? – тихо и задумчиво спросил Джин. – Ты это имеешь в виду?

Риз резко засмеялся, а потом жёстко ответил:

– Скажем так, ты предупреждён.

Джин положил трубку, снова лёг на кровать и закрыл глаза. Из утреннего разговора с Мелани он понял, что Крис Лонг никогда не брал у неё интервью. То, что она рассказала Лонгу, когда они вместе работали, и то, что много лет спустя появилось в «Бим-Бэм-Буме», было бредом алкоголика, случайными словами, которые никогда и нигде не должны были появиться.

– Многое из того, что здесь написано, – чушь. К примеру, я не была знакома с Нэнси Синатрой, – рассказывала Мелани Джину, когда они в полной тишине сидели под трибунами. – Один-два раза Бобби звонил ей от меня, но мне показалось, что они просто друзья. Он спал со многими девушками, но не хвастал этим, как большинство парней. Ему нравились симпатичные девушки. Джин сказал:

– В статье написано и о маме Бобби. Ты говоришь, что она его ревновала.

– Она его защищала. Она хотела, чтобы у Бобби всё было хорошо.

– Ты сказала, что ты ей не нравилась.

– Это правда. Ей не нравилось, как я одеваюсь. Ей казалось, что я похожа на шлюху. Я носила обтягивающие брюки и свитера. Я хотела, чтобы мужчины смотрели на мою попу и грудь, так как стеснялась своего лица.

Джин сказал, что он удивился, увидев её на встрече «Анонимных алкоголиков».

– Я думал, что ты…

– Выгляжу слишком потрёпанной.

– Я не это хотел сказать.

Мелани долго и спокойно смотрела на Джина.

– Знаю, ты хотел сказать что-нибудь более приятное.

– Ты права.

– Тогда скажи. Нет, я скажу. Я выгляжу моложе, чем ты предполагал.

– Лет на десять.

– Занятия спортом и здоровый образ жизни. Каждый день.

– И то, как ты одеваешься, – сказал Джин. – Ты похожа на студентку.

– А я и есть студентка, – сказала Мелани и на секунду выгнула спину, победоносно вытянув руки над головой. – Два дня в неделю, во вторник и в пятницу, я хожу в Невадский университет. Десять уроков в семестр. Учиться пять лет. Я на последнем курсе, – радостно сказала она. – Удивлён?

– Впечатлён.

– Хорошо. Мне нравится, что ты впечатлён. Когда получу диплом, буду работать в «Кавенент-Хауз», детском доме для подростков. В Вегасе полно брошенных детей.

– Брошенных детей полно везде.

– Ты прав, – сказала Мелани и отвернулась от Джина, следя за белой полосой, которую оставил самолёт, взлетевший с расположенной рядом воздушной базы Неллис [120]120
  Военная база Неллис (Nellis Air Force Base) – военно-воздушная база США, расположенная на севере штата Невада.


[Закрыть]. – Это продолжается бесконечно.

– Я был брошенным ребёнком. Как и ты, – сказал Джин, наблюдая, как лёгкий ветерок играет светлыми волосками на её руках. – Но ведь сейчас с нами всё в порядке.

– В порядке?

– Да. Думаю, да.

Мелани встала и улыбнулась ему:

– Я думаю, тебе стоит говорить за себя.

Незадолго до одиннадцати Джин вышел из отеля и отправился в «Пони Экспресс», маленький игровой клуб, расположенный рядом с магазином спортивных товаров на Фремонт-стрит. Меньше чем за час он чуть было не выиграл в семикарточный стад пять сотен долларов и в мгновение проиграл всё, когда его фулл-хаус побили четыре девятки. Уходя, он заметил директора клуба с пухлыми щеками и вздутыми венами на руках, методично протирающего очки в светлой оправе. Он разговаривал с нервным, похожим на крысу мужчиной, чьи губы при разговоре лишь слегка шевелились. Когда его бегающие глаза встретились с глазами Джина, человек-крыса странно посмотрел на него, сгорбился и отвернулся. Только когда Джин приехал в «Дезерт-Инн», он вспомнил, что видел этого человека в офисе «Биг Сити Мьюзик».

Джин боялся и даже злился, возвращаясь в отель. В лифте он понял, что нужно безукоризненно честно поговорить с Мелани и объяснить, что за ним, возможно, следят и что над ней нависла опасность. Он набрал её номер, после шестого звонка заговорил автоответчик. Он положил трубку, не оставив сообщения, и несколько секунд неподвижно сидел на кровати, затем вскочил с места и схватил ключи от машины, лежащие на столике рядом с дверью.

По пути к Мелани Джин включил «Ночной форум», ток-шоу, транслируемое в прямом эфире из Логана, штат Юта; ведущим был человек по имени Джил Дин, а тема выпуска озаглавлена как «Ложь».

– Я соврал маме, когда мне было четырнадцать лет. Это была самая худшая ложь в моей жизни, – рассказал один из дозвонившихся в эфир, который представился позднее. – Это было в субботу, в 1955 году. Я жил в Рутледже, штат Индиана, где родился.

– И о чём ты солгал? – отвлекая его, спросил Джил.

– Я сказал, что хочу сходить в кино, но мама хотела, чтобы я учил уроки. Я обещал сделать их после фильма, и мы поспорили. В конце концов она дала мне два доллара на кино и подзатыльник. Но я не пошёл в кино в то воскресенье. Вместо этого я доехал на автобусе до Индианаполиса и стал шататься по городу.

– Почему ты сделал это?

– Я хотел найти своего отца, – ответил человек. – Он бросил меня и мать, когда мне было десять лет.

– Когда это случилось?

– Весной 1951 года. Он пришёл ко мне в школу и дал мне пятьдесят долларов и бумажку, на которой зелёной ручкой был написан номер телефона. Он сказал: «Если тебе когда-нибудь что-нибудь понадобится – позвони мне». Я позвонил той же ночью, но номер был отключён.

Слегка нетерпеливо Джил Дин спросил:

– Ты нашёл его в то воскресенье, когда соврал маме?

– Нет, не нашёл. Я даже не знал, откуда начинать поиски. Через пару часов я заблудился и оказался в заброшенном квартале, где жили одни чернокожие. На светофоре двое мальчиков приблизительно моих лет стали обзывать меня и просто так ударили в живот. Они украли у меня билет обратно до Рутледжа и оставшиеся деньги, в том числе и мои карманные деньги, которые я копил три недели, почти девять долларов.

– Как же ты добрался до дома?

– Я не добрался до дома, – ответил человек. – Я переночевал с мужчиной, которого встретил в парке. Это был пожилой человек, исполнитель фолк-музыки, и звали его Гарри Кистоун, хотя сам себя он называл просто Стоуни. Нет, он не был тем, о ком вы подумали. Он не был гомосексуалистом. Кстати, он тогда только развёлся с женой, женщиной по имени Кейт, которая преподавала журналистику в Графском университете в Северной Каролине. И он снова оказался на дороге. На самом деле он был не таким уж старым, ему было лет сорок пять – столько же, сколько мне сейчас.