Текст книги "Цирк мертвецов"

Автор книги: Джон Кей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

– Он кончил?

– Два раза.

– Два раза. Тогда он должен быть доволен.

– Мужики такие свиньи, – сказала вторая женщина, она взглянула на Джина, и он прочёл неодобрение в её лице. – А этот чего хочет?

– Он ищет Ларри. Джойс сказала ему, что он отдыхает. А теперь он хочет зайти внутрь.

– А ещё он сказал, что хочет увидеть шоу, – сказала первая женщина.

– Шоу? Мы устраиваем кучу шоу. Какое из них? – спросила вторая женщина.

Прежде чем Джин успел ответить, длинный белый лимузин выехал из-за угла и остановился напротив «Дома любви». Шофёр, двигаясь, как робот, сдержанно вышел из машины, обошёл её и открыл заднюю дверь. Из машины вышел неприметно одетый человек средних лет, с важным выражением лица, с тонкими, аккуратно подстриженными усиками.

Ник поздоровался:

– Добрый вечер, мистер Ричарде.

– Добрый вечер, Ник.

– Джойс, Рита, проводите-ка мистера Ричардса ко мне в кабинет. Я приду через минуту.

Джин и Ник остались одни на тротуаре, и Ник сказал:

– Не накликай на себя беду, Бёрк. Иди-ка домой. Джин сказал:

– Мы с Ларри давно знакомы. Если бы он был здесь, то позволил бы мне войти.

– Возможно. Но сейчас его здесь нет. Здесь есть я.

– Ты руководишь делом?

– В настоящее время да.

– Когда я тут был в последний раз, женщина попросила меня никогда больше сюда не приходить.

– Возможно, она была права.

– Думаю, да. А ещё я думаю, что этот угол был лучше, когда принадлежал моему отцу.

– Это кому как, – сказал Ник, сдерживаясь, чтобы не прозвучало ни намёка на враждебность. – Слушай, у меня тут дельце одно…

– Не переживай, – ответил Джин, подумав, что когда окажется дома, то испытает глубокое облегчение, что этот день наконец-то закончился. – Я пойду по своим делам.

Джин обернулся и зашагал по улице. Он сказал не всё, что хотел, но теперь он понимал, что не важно, скажет ли он это вообще. Казалось, что его упорное одиночное расследование подходит к концу, что боль, которую он чувствует в сердце, отпустит его и он снова потянется к миру. Внутри него зазвучал чей-то тихий голос: «Ты уже почти там, Джин. Ты уже чувствуешь всё, что должен чувствовать».

– Вот и всё. Я закончил. Больше не буду собирать никакую информацию, – говорил Джин брату на следующее утро, возвратившись к себе с «Лос-Анджелес Таймс» и сняв трубку звонящего телефона. – Я положил всё, что узнал, в ящики и спрятал их в гараже.

– Должно быть, занятное кино.

– Рад, что ты считаешь это правильным.

– Теперь у тебя будет больше времени, чтобы заниматься своим делом.

– К чёрту дело. Я думаю и с ним завязать.

– И что ты дальше будешь делать? Джин на секунду задумался:

– Не знаю.

– Ну, тогда я думаю, что вопрос закрыт.

– По-моему, я не спрашивал твоего совета.

– Это скорее предложение.

– Подумай о своей жизни, Рэй.

– Я думаю. Я не пью тридцать дней, – ответил Рэй и сказал Джину, что прилетит в Пятницу. – Как приеду в отель, тебе позвоню.

Джин стоял в коридоре и, когда они закончили разговаривать, как-то странно посмотрел на аппарат. Чувствуя необъяснимое беспокойство, он вернулся обратно в гостиную и вытянулся на диване. Потом сел, обхватил руками голову и снова припомнил их вчерашний разговор с Ричи Аркеттом. Джин хотел узнать подробности смерти Лонга и Риза, но тот отказался раскрывать какие-либо детали.

– Ты сказал, что, возможно, это было убийство и самоубийство.

– Да, сказал. Но, наверное, мне и об этом не стоило говорить.

Аркетт рассказал Джину, что в Риза стреляли трижды: два раза в сердце и один раз – в правый глаз. Его пистолет был заткнут за пояс. Тело Криса Лонга обнаружили на полу в кухне. Из его шеи торчал шприц с кровью. Его правая рука сжимала телефон, а на другом конце истошно кричала женщина: «Крис! Крис!»

Однако когда один из полицейских взял трубку и спросил у женщины, кто она такая, трубку быстро положили.

Джин спросил:

– Как ты думаешь, кто бы это мог быть?

– Кто-то, кому он был небезразличен, но не настолько, чтобы самому вмешиваться в это.

Глава 23 – Элис поёт

Дорогая Элис!

Смотри, в чём фишка. Я тебе пишу из кафе «Голубой бриллиант» на Интерстейт, 80, чуть восточнее Флэгстаффа, штат Нью-Мексико. Меня сюда привёз Джимми, мексиканец с прекрасными голубыми глазами, сегодня утром он подобрал меня в Кингмэне, штат Аризона.

Сегодня была жуткая жара, и Джимми снял с себя рубашку, струйки пота бежали у него по шее и скрывались в волосках на груди, мерцая, как маленькие драгоценности. Он был очень сексуален, и я бы потрахалась с ним в его грузовике, если бы он захотел, но он был женат и хранил верность жене, по крайней мере, он так сказал.

Перед тем как высадить меня, он достал из бумажника фотографию своего четырехлетнего сына. Я заплакала, и он спросил меня, почему я плачу, но я не могла рассказать ему, и не уверена, могу ли рассказать тебе. Может быть, могу, но сначала хотела бы написать список пяти своих самых любимых рок-н-ролльных пластинок. Так что, во-первых, я попросила официантку принести ручку и бумагу. Я и не думала, что из этого выйдет письмо к тебе.

1. «Аll I Have to Do Is Dream» – песня Everly Brothers. Эту пластинка стала первой, которую я купила на свою зарплату. Когда я пришла домой, я проиграла её десять раз подряд. Годы спустя я встретила Дона Эверли в Лос-Анджелесе, в Whisky a Go Go. Он был действительно милый, и, несмотря на то что это не круто, я попросила у него автограф.

2. «Lonely Teardrops» Джеки Уилсон. Эта пластинка вышла приблизительно тогда же, когда и песня Everly Brothers, но мой папа не разрешил мне купить «сорока-пятку», увидев фотографию Джеки на конверте. Он ненавидел чернокожих. Как и Чарли.

3. «Don’t Think Twice It’s Alright» Боба Дилана [157]157
  Песня вошла в альбом «The Freewheelin’ Bob Dylan» 1963 г., который возглавлял хит-парад Великобритании.


[Закрыть]. Это, конечно, больше фолк, чем рок-н-ролл, но именно так я прожила свою жизнь – не думая дважды. Я много что хотела бы сделать заново, но не могу. Я была ожесточённой, подавленной, неуверенной и одинокой. Сейчас в кино я смеюсь, а могу и заплакать. Я мечтаю и надеюсь. Думаю, что мне просто хочется жить дальше.

4. «I Can See For Miles», песенка the Who [158]158
  «I Can See For Miles» – выпущенная синглом, песня позже была включена в альбом «The Who Sell Out», вышедший в ноябре 1967 г.


[Закрыть]. Это то, что произошло, когда я уехала из Сидар-Рапидс в 1965 году. Дул сильный ветер, и я боялась, но видела всё вокруг на много миль. Это стало символом начала нового пути, и, слушая песню, я чувствовала, что свободна. А где я теперь? Я по-прежнему свободна. А ты?

5. «Mother and Child Reunion» Саймона и Гарфанкела [159]159
  Simon Garfunkel – фолк-дуэт из Ныо Йорка. Сначала назывались «Тот Jerry». В 64-м их продюсером стал Tom Wilson, поставивший на ноги «электрического» Дилана. Выходит их пронзительная «The Sound Of Silence». Потом были такие бриллианты, как «Mrs. Robinson» (1967), «The Boxer», «Bridge Over Troubled Waters» (1970) и прочее в стиле фолк/софт-рок.


[Закрыть]Из-за неё я плакала, когда вылезала из грузовика Джимми Сантьяго. Я думала о мальчике, – о своём сыне, – которому скоро, шестнадцатого мая, исполнится три года. Он родился в пустыне в одну чистую весеннюю ночь. И знаешь что? Хотя, может быть, он единственный человек, которого я по-настоящему любила, я даже не знаю, как его зовут.

Пока, Элис

Глава 24 – Вымысел и действительность

В тот день, когда Джин говорил с заместителем прокурора округа Тедом Бэбкоком, в его кабинете без окон в деловой части города был арестован Ларри Гавана. Ему были предъявлены обвинения в вымогательстве, сексуальных домогательствах, ростовщичестве и шести случаях уклонения от уплаты налогов. Встречу устроил Ричи Аркетт, пытавшийся убедить окружного прокурора открыть официальное расследование обстоятельств смерти Бобби Фуллера. Слушание дела проходило при закрытых дверях, обвинители представили также доказательства связи Ларри с убийствами Криса Лонга и Джекоба Риза. За него не разрешили внести залог, и, несмотря на протесты его защитника, Гавану отправили в окружную тюрьму Лос-Анджелеса вплоть до рассмотрения его апелляции на следующей неделе. В полдень того же дня Джин узнал, что Мелани Новак вернулась обратно в Лос-Анджелес и что она и его брат случайно столкнулись на вечерней встрече «Анонимных алкоголиков» в Голливуде.

– На самом деле мы впервые разговорились пару недель назад, – рассказал Рэй Джину, когда они завтракали в буфете «Коламбия Пикчерз». «Последняя надежда», фильм по сценарию Рэя, вот уже три недели как находился в производстве, и сегодня съёмки проходили на близлежащей сцене. – Она чуть не упала со стула, когда услышала мой рассказ. Ведь наши голоса так похожи. Во время перерыва она подошла познакомиться со мной. Забавно, да?

Джин кивнул и слегка отклонился на стуле, пытаясь сохранить невозмутимое выражение лица, увидев, как в буфет входит Дастин Хоффман с Лили Томлин и ещё одной более симпатичной женщиной в коротком нарядном чёрном шёлковом платье и с серёжками в форме сердечек.

– Итак, вы познакомились.

– Ну да. После собрания мы пошли выпить по чашке кофе. На той неделе я пригласил её к нам на съемочную площадку. Мы просто приятели по трезвому образу жизни, – сказал Рэй, а Джин так же молча кивнул. – Знаешь, она рассказала, что вы с ней трахались, так что это не большой секрет. Словом, я попросил её составить мне компанию в субботу, если ты не против.

– Конечно, нет, – тихо ответил Джин, выражение его лица не изменилось, повисла неловкая тишина. В субботу был день рождения их отца, и Джин хотел отвести его в «Массо-Фрэик». Луи, который в это время тоже был в городе и снимался в роли ведущего, тоже хотел присоединиться к ним. – А почему она вернулась в Лос-Анджелес?

– Сказала, что ей надоел Вегас, к тому же она хочет окончить Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе. Она и в самом деле классная девчонка, – сказал Рэй и будничным голосом добавил: – Сценарий о жизни Бобби Фуллера станет настоящей сенсацией.

– Ну, естественно, Рэй. Я тебе это годами твердил. Рэй пожал плечами:

– Ну и что я могу сказать? Я не понимал этого.

– Потому что ты помешался на выпивке и наркотиках.

– Возможно, но когда ты слышишь историю от человека, который непосредственно знал его, это не то же самое, что читать старые газетные вырезки.

Джин понял, что не сумеет скрыть гнев, заставивший сердце бешено биться.

– Ну и что ты будешь делать? Работать с ней?

– Думаю, мы все вместе сможем работать над этим.

– Мы?

– Мы трое, – ответил Рэй. – Я напишу. А вы двое можете быть частями производственной группы, – какими-нибудь там помощниками. Не знаю. Просто идея. Да, чёрт подери, может в нём и Луи главную роль сыграет. Через пару лет ему как раз стукнет столько же.

Джин напомнил брату, что они уже говорили об этом.

– Там же не одна история Бобби Фуллера, – сказал он. – Помнишь «Душителя с холмов» [160]160
  «Душитель с холмов» («Hillside Strangler») – с 1978 по 1979 гг. Лос-Анджелес по ночам дрожал от страха: когда на город опускалась ночь, на охоту выходил серийный убийца. Он насиловал и убивал красивых девушек, трупы которых рано утром находили обнаженными на голливудских холмах. Погибло десять женщин, а маньяков оказалось двое.


[Закрыть], которые так заинтересовали тебя? А Элизабет Шорт?

– Элизабет какую?

– Да ладно тебе, Джин! Дело «Черного георгина» в 1947 году? Одно из самых известных нераскрытых дел в истории Лос-Анджелеса.

– Ну да. Ладно, согласен.

– Мы с Ли Эхерном, последним детективом, который работал над этим делом, атаковали тебя доводами, и что случилось? Ты встретился с ним в «Петухе и буйволе», напился, подрался с кем-то в баре, и тебя вышвырнули оттуда.

– Теперь всё наоборот, – с гордостью ответил Рэй. – Я не пью.

– И сколько? Семь недель?

– Пошёл к черту. Это только начало.

– Да, конечно. Это хорошее дело, – согласился Джин, кивнул с серьёзным видом и взглянул на Рэя. Через минуту подошла официантка и положила на стол чек. – Кстати, прямо позади тебя сидит Дастин Хоффман.

– Я знаю. Я видел, как он зашёл. И ты видел, но, конечно же, гордо промолчал.

– Он ходил в среднюю школу Лос-Анджелеса, – сказал Джин, не обращая внимания на неудачную попытку брата унизить его. – Он окончил в том же году, что и Эдди Корнелл.

Рэй на секунду задумался:

– Ты говоришь о детективе, которого застрелили?

– Да. О том самом Эдди Корнелле, который скрыл обстоятельства смерти Бобби Фуллера.

– Да? – ответил Рэй. Он казался заинтересованным. – Ты в этом точно уверен?

– Да.

– Тогда, может, ты знаешь, кто убил его?

– И очень хорошо.

Рэй заплатил по счёту, они вышли на улицу, и Джин рассказал брату ту же историю, что этим туманными утром он уже рассказал Теду Бэбкоку. Когда он закончил, Рэй остановился и как-то странно посмотрел на голливудские холмы.

– Ну? – сказал Джин. – И что ты думаешь?

– Синатра?

– Да. Но никто этому не поверит.

А в особенности Тед Бэбкок, который, поёрзав на стуле во время их встречи, сказал:

– Я хочу абсолютно точно понять это. Нэнси Синатра и Бобби Фуллер познакомились на съёмочной площадке. Они заинтересовались друг другом, начали встречаться, Фрэнку это не понравилось. Он поговорил с продюсером Фуллера…

– Гербом Стелзнером.

– …на что Бобби не обратил внимания. И Фрэнк убил его. Вот твоя теория.

– Нет, Джин сказал не это, – вставил Ричи Аркетт, который тоже был на встрече. – Он сказал, что гангстеры просто рассердились на Бобби. Он хотел разорвать свой контракт со Стелзнером.

– У Стелзнера были деньги Гаваны. По меньшей мере пятьдесят штук, – сказал Джин. – Стелзнер, Гавана, Карл Риз – все они были связаны совместными деловыми проектами, по большей части нелегальными, и их всех объединяла одна идея. Они хотели, чтобы Фрэнк был доволен. Потому что, если бы он был недоволен, он поднял бы трубку и позвонил своему приятелю Сэму Джайнкана в Чикаго, и вот тогда бы пошёл дерьмовый дождь.

– И ты думаешь, что никто не заказывал это убийство? – спросил Бэбкок Джина. – Просто произошло то, что должно был произойти?

Джин сказал:

– Нет никаких доказательств, что это было тщательно спланировано. Слишком грязно. Я просто к тому, что вряд ли кто-то решился бы покончить жизнь самоубийством, напившись бензина.

– Однако стало ясно, что Фрэнк расстроен. Какие-нибудь шестерки из банды решились в первый раз на убийство и убили Фуллера. Ты это имел в виду? – спросил Бэбкок у Джина. – А так как в отделении были люди, участвующие в деле, то они и помогла свернуть дело. «Они» – значит Эдди Корнелл.

– Ну да, – ответил Джин. – Более-менее.

– Бэбкок не поверил, – сказал Джин. Они с Рэем столп на стоянке рядом с красной «Хондой» Элис с откидным верхом. В первый раз после её смерти Джин решился сеть за руль её машины. – И пока я не представлю свидетелей и судебных доказательств, он и не почешется. Он сказал, что надо быть сумасшедшим, чтобы пойти против Синатры, особенно в этом городе.

Джин открыл дверцу «Хонды», но не стал залезать внутрь:

– Помнишь тот вечер, когда мы вместе видели выступление Бобби Фуллера?

Рэй кивнул.

– Я тогда еще был полицейским, а ты был пьян в стельку. Я тогда не разрешил тебе подойти к столику Нэнси. Ведь ты до сих пор её хочешь. До сих пор, я ее знаю.

– Нет. – Рэй покачал головой. – Мне кажется, что нет.

– Но и через двадцать лет мы здесь говорим о ней.

– О ней говоришь ты, Джин. Джин сел за руль.

– Средняя школа, – уверенно сказал он, и голос звучал почти категорично. – Кажется, что всё берёт свои истоки в средней школе.

Машина Джина задерживала Рэя, Джин завёл мотор и опустил верх. Перед тем как Джин выехал со стоянки, Рэй спросил его о том, решил ли он дело с авиакомпанией.

– Да. – Джин достал последнюю сигарету из пачки «Мальборо» и закурил. – Всё в порядке.

– Сколько?

– Кучу денег.

– Они…

– Прислали ли они мне копию записи, сделанную в кабине пилотов? – закончил Джин вопрос, и Рэй кивнул. – Я её получу через пару дней. – Джин включил передачу, но не выехал. Ему в голову пришла другая мысль. – На встречах «Анонимных алкоголиков» вы называете подобное воображением?

– Мы называем подобное пятым шагом.

– Когда ты рассказываешь кому-то свои самые глубоко спрятанные секреты, поступки, которые совершил и воспоминания о которых хотел бы унести с собой в могилу. Ты ведь так ещё не делал?

– Нет.

– А Мелани сделала.

– Возможно. И что?

Джин ничего не ответил. Он смотрел мимо Рея на высокую грустную сосну, склонившуюся над парадным входом в студию.

– Она было дома той ночью, когда убили Бобби Фуллера. Я думаю, что она знает больше, чем рассказала мне, – сказал Джин. – Просто так не бросают печатать голливудские сценарии и не начинают работать в казино.

– Она перестала пить и захотела изменить свою жизнь. Мне не кажется, что здесь кроется какая-то таинственная история, – сказал Рэй. – Она была со мной откровенна до конца. Как бы там ни было, чтобы этот фильм прокатил…

– Это не фильм, – зло прервал его Джин, всё ещё не глядя брату в глаза. – Мы говорим об убийстве.

– Это не так, Джин. Это самоубийство, которое ты почему-то упорно считаешь убийством. Если ты думаешь, что довёл дело до конца – мои поздравления. Просто живи дальше.

Джин затушил сигарету и посмотрел на брата с отвращением:

– Знаешь, Рэй, наверное, нам лучше не работать вместе. Его брат кивнул.

– Наверно, – сказал Рэй, – ты прав. Мне жаль, что я заговорил об этом.

– Я просто к тому, что какого чёрта я должен проводить время среди каких-то надменных голливудских жоп.

– Спасибо.

– За исключением тебя, конечно, – засмеялся Джин, но смех его прозвучал искусственно. – До субботы!

– «Массо», в семь, да?

– Да.

– Ты не против, если я приду с Мелани?

– Слушай, – чересчур уж холодно ответил Джин. – Я не твоя мама, Рэй. Я всего лишь твой старший брат.

После дня съёмок «Последней надежды» Рэй вместе с режиссёром и съёмочной группой отправился в «Счастливую семёрку», близлежащий гриль-бар на Винной улице, он находился рядом со студией, за углом. Но как только он зашёл внутрь и закурил, ему вдруг настолько захотелось выпить, что он развернулся и вышел на улицу. Он позвонил Мелани из телефонной будки, и, должно быть, в его голосе звучало такое сильное отчаяние, что она просто велела ему вечером прийти на встречу «Анонимных алкоголиков».

– Куда?

– В методистскую церковь на углу Мэнсфилд и Мел-роуз. В восемь.

– Я приду.

– Милостью Господа Бога и благодаря уставу «Анонимных алкоголиков» я – ходячее чудо, – рассказывала Мелани алкоголикам, сидящим перед ней. Около шестидесяти мужчин и женщин собрались вместе, и некоторые из них не пили уже по тридцать лет. – По всем законам я должна была уже умереть.

И следующие сорок пять минут Мелани рассказывала о себе, – это была настоящая, выстраданная ею история. Рэй, опоздавший на пару минут, почувствовал, что в этом чересчур жарко натопленном зале что-то изменилось. Словно бы эта исповедь, в которой не звучало гнева, горечи или отвращения к себе, пробудила в каждом из собравшихся надежду, и эта искренность очистила их всех.

Она рассказывала о своём детстве в Голливуде, о том, что ходила в начальную школу в шести кварталах отсюда, и в голосе её звучала лёгкая ирония. Они жили вдвоём с матерью, которая исполняла малейшее её желание и всегда таскала в своей сумке бутылку «Джек Дэниелз». Мелани рассказала, что когда она окончила среднюю школу, то уже была настоящим алкоголиком, хотя пить и колоться начала намного раньше.

– В одиннадцать лет, если сказать точно. Тогда моя мама работала на «Парамаунте», – продолжала Мелани. – Она была молода и привлекательна, и её приятели всегда курили траву. Просыпаясь на следующее утро после их вечеринки, я повсюду находила недокуренные джойнты и курила их, пока мама не видела. Ах, да, я забыла, – сказала она, и её голос слегка задрожал. – Меня изнасиловал один из маминых дружков, когда мне было тринадцать.

Он работал в реквизитной «Уорнер Бразерс», когда Мелани встретила его в студии. Она не пила уже шесть лет. После изнасилования прошло пятнадцать лет, и Мелани не удивилась, что он даже не помнит её имени, а если и удивилась, то не подала виду. Он спросил, почему она ему позвонила, и услышал в ответ, что это дело личное и что она хотела бы поговорить с ним с глазу на глаз.

– Мы договорились встретиться в полдень «У Норма», в кофейне на Бербанке. Он едва помнил мою мать, – рассказывала Мелани слушателям. – Он сказал, что они и двух недель не встречались. Когда я спросила, помнит ли он меня, то он вздрогнул и пожал плечами, казалось, он совсем не чувствовал себя виноватым. Он и впрямь не помнил меня, потому что когда это произошло, он обкурился, увидел меня нагишом и возбудился. «Так бывает, если я напиваюсь», – сказал он мне.

И тут он отчаянно заплакал, это было удивительно. Впервые за долгие годы нашли выход слёзы раскаяния, они скатывались по его щекам и падали в кофе. Когда он успокоился и его грудь прекратила судорожно вздыматься, Мелани протянула руки и взяла его веснушчатые руки в свои. Она пристально посмотрела ему в глаза – в этих глазах застыла глубокая боль и стыд – и сказала, что прощает его.

– Тогда он рассказал мне, что перестал пить, – сказала Мелани, и Рэй почувствовал, как все присутствующие прошептали про себя благодарность Господу Богу. – Он ходил на встречи «Анонимных алкоголиков» четыре года.

Выйдя с собрания, Мелани увидела Рэя, сидящего на капоте взятого напрокат красного «Мустанга», на его лице было написано лёгкое беспокойство. Она подошла к нему и сказала:

– Я видела, что ты опоздал.

– Да. Я не сразу нашёл это место. – Ааа…

– Но я слышал твой потрясающий рассказ. Он действительно ужасен.

– Спасибо.

– Не знаю, смогу ли я быть настолько же откровенным перед шестьюдесятью незнакомцами.

– Конечно, сможешь, – сказала Мелани. – Если твоя жизнь будет зависеть от этого.

– Жаль, что Джин не слышал твоей истории. Мелани покачала головой:

– У Джина нет проблем с выпивкой, он не из этого мира. А ты из этого, Рэй.

Рэй почувствовал, что начинает потеть, слез с капота и встал напротив Мелани, решившись взглянуть ей в глаза. Он сказал, что соврал.

– Я опоздал на собрание, потому что после того, как поговорил с тобой, развернулся и пошел в «Счастливую семёрку».

– Я знаю, – произнесла Мелани. – Я чувствую, как от тебя пахнет виски.

Рэй кивнул. Он смотрел на носки своих ботинок.

– Хочешь, поедем куда-нибудь выпьем по чашечке кофе.

– Я не могу, Рэй. У меня завтра рано утром занятия.

– А в субботу? Мы с тобой встречаемся, как договаривались?

Мелани достала из сумки ключи от машины. Прежде чем уйти, она печально посмотрела на Рэя и сказала:

– Мне не слишком нравится эта идея.

Натан Бёрк нервничал, он смотрел из стороны в сторону, пытаясь разглядеть машину Джина. Ещё было достаточно светло и тепло. Вокруг не было видно ни играющих ребятишек, ни каких-то других признаков жизни, только выла собака и монотонно стрекотал сверчок.

В 1947 году, когда они только переехали, это было любимое время двух мальчишек: до ужина оставался час, они уже сделали все уроки, и было ещё достаточно светло для того, чтобы покататься на велосипедах или побросать мяч в корзину.

«Папа! – Казалось, он мог слышать голос Джина, зовущего его из глубин памяти. – Выходи, посмотри на нас!»

Натан Бёрк продолжал вспоминать дальше, вот он стоит на освещенном солнце месте, зная, что вот-вот в доме раздастся стук тарелок, что означало, что его жена накрывает на стол. Он обернулся, и ему захотелось, чтобы вот прямо сейчас в кухонном окне показалось её весёлое лицо и она с улыбкой помахала бы и позвала: «Натан, обед готов, любимый. Зови мальчишек».

Один на этой неживой улице, Натан Бёрк опустил руку в карман и нащупал там полученное утром письмо, это письмо он перечитал несколько раз. Он обещал себе: тем, что написано в письме, он не поделится со своими сыновьями. Но он всё-таки взял его с собой на тот случай, если всё-таки передумает.

Через минуту показалась машина Джина, он удивился, увидев отца, стоявшего на тротуаре, уставившись в темноту пустым взором. И всю дорогу до «Массо-Фрэнк» он сидел с приоткрытым ртом, и вокруг него стояла болезненная и унизительная тишина, которую Джин напрасно старался пробить.

– Пап?

– Хм.

– С днём рождения!

– Спасибо. Молчание.

– Будет весело, да?

– Что?

– Увидишь Луи и Рэя. Все вчетвером поужинаем. С тех пор как мы последний раз ужинали вместе, уже года два прошло.

Молчание.

– Па, с тобой всё в порядке?

– Да.

– Точно? Ты обычно более разговорчивый.

И ещё несколько секунд царила тишина. Потом Натан Бёрк повернулся к сыну и, слегка улыбаясь, посмотрел на него.

– Когда я сегодня вздремнул после обеда, я услышал, как на улицу приехал фургон «Гуд Хьюмор», и, проснувшись, увидел, что ты и Рэй в доме. Вы шарили по карманам моей куртки, чтобы найти мелочь и купить мороженое, пока я сплю. Не думай, что я не знал об этом. Я считал, сколько у меня было денег.

– И вправду знал?

– Конечно, знал, – сказал Натан Бёрк, и улыбка на его лице почти потухла. – Я много думаю о подобных вещах в последнее время.

– Ты имеешь в виду, – о прошлом?

– Да.

– Я тоже.

– Добрый вечер, мистер Бёрк, – сказал пожилой распорядитель и пожал руку Натана Бёрка, когда они вошли в «Массо-Фрэнк». – Мы соскучились по вас. Вы так долго к нам не приходили.

– Я больше не вожу машину, Джимми. Теперь я могу приехать сюда, только если кто-нибудь привезёт меня. Ты знаком с моим сыном Джином?

Распорядитель кивнул головой:

– Я его ещё мальчиком знал, – сказал он и сдержанно улыбнулся Джину. – Вы вдвоём?

– Нет. Мы должны здесь встретиться с другим моим сыном Рэем и моим внуком, – гордо заявил Натан Бёрк. – Мы тут разговариваем, а на «Коламбия Пикчерз» снимается фильм Рэя А его сын – Луи – многообещающий молодой актёр.

– Я заказывал столик на семь часов. – И он окинул глазами зал. Час был ранний, и возле стойки бара была занята только половина стульев, в центре помещения стояло несколько свободных столиков. – Думаю, мы первые.

Переглянувшись с маячившим поблизости официантом, распорядитель отвёл Джина в сторонку так, чтобы его отец не мог слышать то, что он собирался сказать:

– Разве у вас не возникли некоторые проблемы, когда вы в последний раз были здесь?!

– Ну да, это был мой брат. Но он больше не пьёт. Сегодня он будет вести себя прилично.

– Мне очень жаль, – сказал распорядитель и покачал головой, но на лице его не выразилось ни капли сочувствия. – Но я не могу позволить ему быть здесь.

– Сегодня у моего папы день рождения. Ничего не случится, – уверенно сказал Джин. Потом он достал двадцатидолларовую банкноту из бумажника и опустил её в ладонь распорядителя. – Я обещаю.

Распорядитель спрятал в карман двадцать долларов, но казалось, что Джин не убедил его. Натан Бёрк, который тихо ждал, подошел к ним.

– Что тут такое происходит? Что-нибудь не так?

– Ничего, – ответил Джин, – я просто договаривался, где мы сядем. – Он указал на пустую кабинку возле стены напротив бара. – Может, там?

Как только они уселись, настроение Натана Бёрка улучшилось, он оживлённо стал рассказывать Джину о том, как он в первый раз оказался в «Массо-Фрэнк».

– Мы приехали в Лос-Анджелес буквально пару недель назад, – говорил он. – Тебе тогда было шесть, твоему брату только исполнилось четыре. Мы остановились в гостинице «Никербокер» на Иваре. Тогда это был шикарный отель. Там останавливался Джордж Рафт. А однажды я видел в баре Хэмфри Богарта [161]161
  Хэмфри Богарт (Humphrey Bogart, 1899–1957) – гениальный американский актёр, классический исполнитель роли мастера частного сыска Филипа Марлоу в многочисленных фильмах по романам Рэймонда Чандлера (напр., «Глубокий сон» («The Big Sleep») – ржиссёра Говарда Хоукса).


[Закрыть]. Твоя мать была помешана на Джордже Рафте. Ей нравился подобный тип мужчин, – сказал он и уставился на поверхность стола, вся его жизнерадостность мгновенно пропала. Вдруг он резко вскинул голову, улыбнулся, лицо его вновь стало оживлённым, и он положил руку на плечо Джину. – У меня с твоей мамой были хорошие денёчки.

– Я знаю.

– Ночью мы вышли из «Никербокера» и пошли вверх по Голливудскому бульвару, словно бы мы были молодожёнами. Тем днём я купил магазин, и мы хотели это отпраздновать. Мне это место понравилось, как только мы вошли сюда. Тёмное дерево, обтянутые кожей кабинки, угрюмые официанты, оно было похоже на «Демпсиз» или «Тутс Шорз», местечки, которые я любил в Нью-Йорке. Звёзды кино, бандиты, писатели – все приходили сюда.

– Здесь тогда было так же?

– Абсолютно. Освещение, интерьер, красные ливреи официантов, всё, кроме цен. Тем вечером мы съели по салату «Цезарь» и по порции жареной грудинки. Недожаренной. С кровью, как заказала твоя мать, по-другому она не ела. Думаю, что там вышло где-то восемнадцать долларов за двоих, вместе с выпивкой и чаевыми. А потом мы пошли к «Си Си Брауну», чтобы съесть по отличной порции пломбира с сиропом, орехами и фруктами. Когда мы вернулись в отель, вы уже спали. Играло радио, няня, которая осталась с вами, читала детектив Рэймонда Чандлера [162]162
  Рэймонд Чандлер (Raymond Chandler, 1888, Чикаго – 1959) – великий американский писатель, мастер лирического детектива, блестящий стилист, знаток живой, сочной речи, сумевший, наряду с Дэшилом Хэмметом, поднять этот низкий жанр до уровня самоценной художественной литературы, «живой» прозы («Глубокий сон», «Прощай, красотка», «Высокое окно», «Леди в озере», «Прокрутка» и др.).


[Закрыть]. Я это помню потому, что Чандлер приходил в магазин, когда работал в Голливуде. Я помню до мелочей всё, что произошло той ночью.

Луи появился в «Массо» в семь тридцать, и сразу же две женщины, сидящие возле бара, блондинка и худышка, обернулись и проводили его взглядом. Он был симпатичным, почти красавцем, одетым, как английский рокер, в чёрные атласные джинсы, чёрную шёлковую рубашку и блестящие чёрные ботинки.

– Вы только посмотрите на него! – сказал Натан Бёрк Джину, кивая на приближающегося Луи, за лёгкой походкой которого скрывалась энергия. – Он мне молодого Ричарда Уидмарка напоминает.

– Простите, что опоздал, – сказал Луи. Джин встал, они похлопали друг друга по плечу, а потом Луи сел рядом с дедом. – Я говорил с отцом. Он всё ещё в студии. Он сказал, чтобы мы заказывали, а он к нам позже присоединится.

Натан Бёрк покачал головой, он одновременно был и раздражен, и почти прощал Рэя.

– Занят, занят, занят – вот в этом весь твой отец. Он сколько в городе? Больше месяца. А ко мне заехал один раз.

– Съёмки в самом разгаре. Он там потихоньку сходит с ума, – сказал Луи.

Джин спросил:

– Как он?

Прежде чем ответить, Луи несколько секунд молча смотрел на Джина.

– Хорошо.

– Я хотел спросить, он…

– Я знаю, о чём ты, Джин. Ты хотел спросить, пьёт ли он. Я понял вопрос и ответил: нет.

Джин снисходительно улыбнулся:

– Расслабься, Луи.

– Я-то расслаблен. А вот ты…

– Ладно! Ладно! Хватит вам, – сказал Натан Бёрк, строго посмотрев на Джина. – Не надо говорить у брата за спиной.

– Я не говорил за его спиной. Я просто спросил Луи, новоявленного Джеймса Дина…

– Пошёл к чёрту, Джин.

– Для тебя – дядя Джин.

Натан Бёрк стукнул кулаками но столу и зарычал:

– Прекратить! За этим столом больше споров не будет. И не будет больше проклятий. Или я встану и поеду на такси домой. Вы меня слышите?

Луи склонил голову и сказал:

– Прости меня, дедушка.

– И меня, – сказал Джин, он сел обратно за столик, и на лице его отразилось раскаяние.

– Очень хорошо. Отлично. Значит, решено, – сказал Натан Бёрк и поглядел на них. – Давайте дальше. Луи, расскажи нам о своём телевизионном проекте. Когда его запустят в эфир?

– В сентябре.

Натан Бёрк улыбнулся:

– Значит, через два месяца у меня будет внук-знаменитость.

– Я не хочу становиться знаменитостью.

– А почему бы нет? Что не так в знаменитостях? Луи наклонился над столом:

– Мне просто повезло, дед. Понимаешь? Просто парню в двадцать один год повезло. И теперь меня покажут по телевидению. Не слишком-то много.

– Конечно, много.

– Нет, не много, – сказал Луи, упрямо покачав головой. – Это только лишь пускание пыли в глаза. Может, эту передачу закроют к следующему сезону, как и большинство ей подобных. Я просто хочу изучить это дело. Я хочу быть хорошим актёром.

– Конечно, изучишь, – сказал Натан Бёрк и поглядел в решительное лицо внука. – Но не вижу причин, по которым тебе нельзя быть одновременно и знаменитостью, и хорошим актёром. Посмотри на Генри Фонда. Или на Грегори Пека. Они и знаменитости, и получили награды Американской академии киноискусств [163]163
  То есть «Оскар».


[Закрыть].