Текст книги "Цирк мертвецов"

Автор книги: Джон Кей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

Глава 5 – Другая Элис. Письмо № 1

Дорогая, Элис!

Ты и не догадаешься, кто я такая, пока не увидишь моё имя в конце письма. Не смотри сейчас! Пожалуйста! Просто попытайся догадаться сама, кто я такая, пока читаешь.

Подсказка № 1. Я родилась и выросла в Сидар-Рапидз, в западной части городка, рядом с водонапорной башней и полем Малой Лиги. Нет, это не Кэти Гленденнинг. Кэти жила неподалёку на Уэйверли-стрит, но у неё был старший брат, а я была единственным ребёнком в семье.

Подсказка № 2. Я – девушка. Мой рост 5 футов 6 дюймов, вес 125 фунтов [75]75
  1 фунт = 0,4536 кг, то есть Другая Элис весила сравнительно немного – приблизительно 57 кг.


[Закрыть]. Мои родные говорили, что на меня приятно смотреть. Нет, я не такая хорошенькая, как ты, просто симпатичная. Моё лицо из тех, что легко забываются, в нём нет никакой загадки, за такое лицо не умирают и ради него не возвращаются к жизни.

Подсказка № 3. Дома я всегда ходила ссутулившись, а когда оказывалась на улице, то всё время казалось, что я извиняюсь. Однажды, когда нам было лет по тринадцать, моя мама болтала с твоей возле холодильника с замороженными продуктами в супермаркете «Кроджерс» на 7-й западной улице. Твоя мама рассказала, что она путешествовала по Соединённым Штатам. Она говорила очень быстро, словно под кайфом, а сквозь её блузку просвечивал чёрный лифчик. Сказать по правде, мне показалось, что выглядела она не очень.

Помню, она велела тебе взять хлопья с изюмом от Келлога [76]76
  Кукурузные хлопья «Kellogg’s Corn Flakes» стали одним из первых товаров в категории здоровой пищи. Хлопья создали в 1898 г. братья У. и Дж. Келлоги, пропустившие обжаренную кукурузную кашу через пару металлических валов. Рецепт «Согп Flakes» не менялся с тех пор, как хлопья превратились из малоизвестной марки в массовый продукт для завтрака. Всю первую половину XX столетия «Kellogg’s Corn Flakes» занимали в Америке первое место в категории по объему продаж. Начиная с середины 1950-х гг. к основной марке «Соrn Flakes» добавились «Frosted Flakes», «Rasin Bran», «Fruit Loops» и несколько других брендов.


[Закрыть], а я пошла следом за тобой по проходам, пока ты не нашла секцию, где торговали злаковыми. Мы не перекинулись ни словом, но я помню ощущение счастья, которое я испытывала оттого, что люди видят нас вместе, хотя ты была прекрасна, а моё лицо выглядело так, словно Господь ошибся, создавая его.

Подсказка № 4. Я училась на первом курсе в школе Бенджамина Маккинли, когда видела тебя последний раз. Это было в субботу утром в начале августа. Мы были в кино. Ты сидела на три ряда впереди меня, на третьем сиденье от прохода. Шёл «Малышка, будет дождь» со Стивом Маккуииом [77]77
  «Ваbу, the Rain Must Fall» – фильм Роберта Маллигэна, 1965 г. Настоящее имя Стива Маккуииа – Теренс Сивенс. Помимо «Малышки…» сыграл в таких фильмах, как «Великолепная семёрка» (1960, реж. Дж. Старджес), «Цинциннати Кид» («The Cincinnati» Kid, Норман Джюисон, 1965), «Буллит» («Bullitt», 1968, Питер Йетс), «Боннер младший» («Junior Воnner», 1972) Сэма Пекинпа, «Враг народа» («An Enemy Of The People», 1977), «Том Хорн» («Тот Нот», 1979).


[Закрыть]в главной роли, я встретила его позже в Лос-Анджелесе, но это другая история, в которую ты вряд ли поверишь.

Итак, после кино я пошла в химчистку Кигана. Я хотела навестить своего племянника Вива, который работал в химчистке по выходным. Когда я постучала в заднюю дверь, то с удивлением услышала голос мистера Кигана. Когда он открыл дверь, я увидала, что он раскраснелся и весь вспотел. Он сказал, что Вив убежал по заданию и будет позже. Я сразу же поняла, что он лжёт. Я слышала, как за его спиной кто-то дышит, и, прежде чем он закрыл дверь, я опустила глаза и увидела, что из его расстёгнутой ширинки торчит пенис.

Подсказка № 5. Когда я снова пришла через две недели, мистер Киган предложил мне денег, если я сделаю то, о чём он меня попросит. Я согласилась. Мы занимались этим на потрёпанной кровати с клетчатыми подушками у него в кабинете. Он пообещал дать мне двадцать долларов, если я буду теребить свою грудь, наблюдая за тем, как он мастурбирует. Он включил приёмник и поймал волну, на которой шли библейские чтения, а каждые полчаса диктор сообщал прогноз погоды.

Когда он кончил первый раз, он резко откинул голову назад, и его семя разлетелось по моему лицу и волосам. Минуту я слышала, как моё сердце стучит в виски и отдаётся в руках. Когда он через секунду посмотрел на меня, то я увидела лицо Христа, в кровавом облаке плывущее в синеве его правого глаза.

Подсказка № 6. В своём столе мистер Киган держал фотографии других девушек, которые согласились на подобное; все они были изображены обнаженными, на их лицах застыла растерянность или же просто раздражение. Я узнала двух девушек, которые были на год старше, но я не скажу тебе их имена.

Больше подсказок не будет. Ладно? Я думаю, ты догадалась, кто я. Если да, то запомни, что я не тот человек, которого ты помнишь. Не та домашняя девочка с прыщами, которая от неуверенности всегда шла против течения. Девочка, которая поменялась бы местами с любым ребёнком, который рос в любви.

Теперь у меня много друзей. Улицы Сан-Франциско забиты такими же не особо симпатичными девушками, как и я. Но теперь я точно знаю, чего хочу, я излучаю здоровье и интерес к жизни. Люди, которые окружают меня, счастливы и мудры. Моя прежняя жизнь закончилась, разбилась на кусочки. Я сама создаю своё будущее, да и твоё тоже. Потерпи немного, и ты увидишь, что это так.

Прежде чем завершить это письмо, я ещё хочу сказать вот что:

1. Помнишь Джули? Толстую Джули, её отец был священником методистской церкви святого Петра на 14-й улице? Итак, Джули теперь вовсе не такая толстая. В прошлое воскресенье я видела её на «лав-ин» в Беркли. Под её майкой не было лифчика, а юбка из хлопчатобумажной ткани была такой короткой, что открывала ягодицы. Она танцевала в одиночестве под музыку игравшей там группы, кружась по залу и вытянув руки над головой. Она была хорошенькой, не красавицей, но в ней определённо что-то было, она двигалась легко и с настроением. Теперь мужчины сморят на неё и улыбаются, а не отводят глаз от её толстого лица.

Она изменилась. Это можно заметить по её глазам – они чисты и в них светится интерес к жизни.

2. Вчера я вместе с одним парнем, которого встретила на Телеграф-авеню, и парнем постарше, которого зовут Чарли, приняла ЛСД, всю ночь мы болтали и занимались сексом. Я рассказала Чарли о своём родном городе, о мистере Кигане и всех тех девушках, которых он совратил. Чарли сказал, что мистер Киган должен умереть. Я думала так же. И сейчас, когда ты тоже прочитала это письмо, я знаю, что и ты так думаешь. Желаю тебе удачной учёбы в колледже. Жалко, что мы не были друзьями. Может быть, будем когда-нибудь.

Люблю и целую, Элис

Глава 6 – Вся эта боль

Чуть позже полудня 18 июля 1966 года, приблизительно за двенадцать часов до того, как он был найден мёртвым рядом с квартирой, где жил вместе с матерью, Бобби Фуллер ненадолго заехал в «Мистер Фебьюлес», самую большую химчистку на Сансет и Гарднер в Западном Голливуде. Позднее квитанция была обнаружена в правом переднем кармане его джинсов, и, двигаясь по следу, два детектива, расследующие убийство, поговорили с владельцем химчисток Карлом Ризом тремя днями позже, 21 июля.

Судя по записи этого разговора, которую Джин прочитал несколько раз, Бобби и музыканты его группы часто чистили свою одежду в «Мистер Фебьюлес».

– У каждого из них было по четыре-пять нарядов, привлекающих внимание, – рассказал Карл Риз детективам, ни один из которых не знал, что Бобби регулярно выступал в «Пиджейс», клубе, являющемся совместным владением Карла Риза и Джека Гаваны. – Пиджаки и брюки разных цветов и рубашки с оборками впереди. Каждое воскресенье Бобби или его брат Рэнди забирали одежду и платили по счёту. Они были хорошими ребятами. Вежливые. Воспитанные. Не походили на всех остальных хиппи, которых вокруг пруд пруди.

Когда его спросили, не заметил ли он что-нибудь необычное в поведении Бобби в воскресенье, когда он умер, Карл Риз ответил, что нет, но он лгал, потому что этот коренастый широкоплечий человек с улыбкой сатира не работал 18 июля с двенадцати до трёх часов дня. Он был в «Боди Шопе» на Ла Сьенега, к северу от Мелроуз, притоне, где танцевали топлес, которым он владел.

– Зачем он обманул полицейских? Кто его знает. У моего отца были свои соображения. Может быть, он не хотел меня в эту историю впутывать, – сказал Джину Джекоб Риз, сын Карла Риза, через девятнадцать лет встретившись с ним в «Мирабелло», открытом кафе на западном краю Сансет Стрип.

Джин сказал:

– Я думал, что ты один работал в тот лень.

– Как и каждое воскресенье, с десяти до восемнадцати ноль-ноль. Целых три лета, – ответил Джекоб Риз, теребя пальцами еврейскую звезду [78]78
  Еврейская звезда (или звезда Давида) – это шестиконечная звезда, которая изображалась целиком, без пересечений и линий (т. е. не так, как на флаге современного государства Израиль). Смысл ее заключался в том, что она отображала пять основных чувств человека (символизированы пятью концами, кроме верхнего), которые должны были все подчиниться шестому важнейшему чувству – стремлению и послушанию Богу Живому. Затем произошли следующие изменения в символике. Шестиконечная звезда Давида была сохранена (как указание на иудейское происхождение), но в то же время изменена путём изображения её в виде двух равносторонних треугольников. В толковании масонов и богоборцев такое изображение знаменует собой борьбу двух начал: Бога и сатаны, изображённых в виде треугольников (иногда в виде чёрного и белого треугольных стариков, которые борются между собою). Причем сатана по их символике якобы одерживает верх над Богом. При этом они пишут заклинания типа: что было вверху (т. е. Бог), будет внизу, а что было внизу (сатана), то будет вверху. Остаётся добавить, что два пересечённых треугольника, образующих шестиконечную звезду, возьмёт своим начертанием грядущий антихрист-зверь.


[Закрыть], которую он носил на шее. – Это выводило меня из себя, ведь в это время можно было кататься на сёрфинге.

– Значит, ты ждал Бобби?

– Да.

– Что ты помнишь?

– Немного. Это было давно. Поколебавшись, Джин всё-таки спросил:

– А ты вообще что-нибудь помнишь?

– Да, немного, – ответил Джекоб Риз, напряг мышцы правого бицепса и посмотрел вниз. – С ним была девушка. Она сидела в машине, пока он был в помещении.

– Ты помнишь, как она выглядела?

– Она выглядела знойно. И у неё была тёмная кожа.

– Тёмная кожа? Она была чернокожей?

– Нет, она не была чернокожей, – подумав, ответил Джекоб Риз. – Она была тёмненькая. Просто загорелая.

– Что ты ещё помнишь?

Несколько секунд Джекоб Риз неподвижно смотрел на Джина, чуть прищурив глаза. Затем, покачав головой, произнёс:

– Это чертовски странно.

– Что?

– Пытаться вспомнить что-то, что случилось в шестидесятые годы.

– У тебя хорошо получается.

– Парень был без пяти минут звездой, вот поэтому и помню. Пойми меня правильно, я знаю, что ты большой поклонник всего такого, но я никогда не врубался в эту рокабилльную чепуху. Тогда я был помешан на Byrds и «Роллинг Стоунз». Ты понимаешь, о чём я?

– И очень хорошо. Я люблю «Стоунз», – одобрительно сказал Джин, слабый порыв ветерка перевернул страничку блокнота на пружине, в котором он делал пометки. – Давай вернёмся к Бобби. Он забрал бельё, квитанцию, и всё?

Джекоб Риз покачал головой и наклонился вперёд, чтобы не перекрикивать гул машин:

– Сначала девушка вышла и открыла чемодан. Он положил в него вещи так, чтобы потом можно было легко их достать и они не помялись.

– Значит, девушка не всё время была в машине?

– Слушай, я только что сказал тебе…

– Да ладно тебе. – В голосе Джина зазвучали властные нотки, он попросил официантку принести счёт. – Я просто стараюсь всё правильно понять. Лады?

Джекоб Риз мрачно молчал, а его колено нервно дёргалось под столом. Не глядя на Джина, он сказал:

– Он собирался помыть машину.

Джин поднял взгляд от блокнота:

– Кто?

– Фуллер. Я помню, что он спросил у меня, где находится мойка на Санта-Палм, правее или левее бульвара Сайта-Моника.

– Санта-Палм. – Джин записал название и поднял голову. – Когда я был ребёнком, мы с папой ходили туда каждое воскресенье. Однажды мы в один день увидели Эдварда Дж. Робинсона и Натали Вуд.

– Они бывали в химчистке.

– Кто? Натали Вуд?

– Не только она. Многие знаменитости. Часто приходил Сэл Минео, – сказал Джекоб Риз, который, казалось, не знал, что Сэл Минео играл главную роль в фильме «Бунтарь без причины» [79]79
  Фильм режиссера Николаса Рэя, (США, 1955 г.).


[Закрыть]вместе с Натали Вуд и Джеймсом Дином. – И парень, который играл Маркуса Уэлби и вечно шатался без дела. Я не помню, как его звали.

– Мой отец был знаком со «Стрелком», – сказал Джин и Джекоб Риз как-то странно посмотрел на него.

– «Стрелок», – тихо пробормотал Риз, и прищурил глаза, словно бы размышляя о чём-то. – Никогда не слышал о таком актёре.

– Он играл в конце пятидесятых – начале шестидесятых. Коннорс играл Лукаса Маккейна, поселенца на Диком Западе. Он жил вместе с сыном.

– Постой! – Внезапно Рэй выпрямился и ударил по столу так, что задрожала серебряная посуда. – Припоминаю. У него была игрушечная сабля и винчестер с большим спусковым курком, он поднимал руку. – Тут Риз поднял руку, демонстрируя вышесказанное. – Кх! Бум!

Джин улыбнулся:

– Он самый.

– Он дружил с твоим отцом?

– Не дружил. Он приходил в книжный магазин моего отца в Голливуде. Это было в конце сороковых, ещё до того, как Коннорс стал актёром, он тогда играл в бейсбол за «Лос-Анджелес Энджелс» в лиге Тихоокеанского побережья. Тогда он много играл в азартные игры. Когда его посадили в тюрьму, мой отец поручился за него. В благодарность Коннорс обещал позаниматься со мной месяц, чтобы я смог пройти в Младшую лигу. Мы договорились встретиться в Ранчо-Парке в воскресенье утром, но больше я его не видел.

Джекоб Риз размышлял несколько секунд.

– Похоже, парень оказался мудозвоном. И что сделал твой отец?

– Ничего. Коннорс просто перестал приходить в его магазин.

– И так и не отдал ему деньги?

– Да.

– А ты пробился в лигу?

Джин отвернулся и покачал головой:

– Я был последним, кого отсеяли.

– Чёрт бы тебя подрал, – резко произнёс Риз. В его голосе звучало неодобрение. – С моим отцом этого бы никогда не случилось. Он бы нашёл способ свести счёты.

– Я свёл счёты, – сказал Джин, выдавливая из себя улыбку. – Когда я работал полицейским, я остановил его за превышение скорости. Оказалось, что он пьян. Это было в шестьдесят шестом году. Его шоу уже не было популярным, но он всё ещё много работал. Он спросил, не отпущу ли я его. Я, конечно, согласился и сказал ему, что это будет стоить пять тысяч долларов. Он думал, что я шучу, пока я не объяснил ему, кто я. Тогда он занервничал.

– Он заплатил?

– Он захотел выписать мне чек.

Риз засмеялся:

– Чек? Не может быть!

– Я сказал ему, что возьму только наличными, иначе он отправится в тюрьму. Было около трёх часов утра. Знаешь, кому он позвонил?

– Понятия не имею.

– Рональду Рейгану.

– Чепуха.

– Богом клянусь! – заявил Джин и положил руку на сердце. – Оказалось, что он и Ронни – старые республиканцы и хорошие приятели. Вобщем, я доехал с ним до Бель-Эйр, высадил его напротив дома Рейгана, и он зашёл внутрь. Через десять минут он вышел с конвертом, в котором лежали стодолларовые банкноты. Затем я довёз его до машины, и на этом всё кончилось.

– Рональд Рейган берёт на поруки «Стрелка». Это потрясающе, – сказал Джекоб Риз. – Если это правда.

– Это правда. Каждое слово, – заверил Джин. – И что самое интересное: я забыл про всё это – о Младшей лиге, о деньгах, которые он должен был моему отцу, обо всём. Затем вдруг хлоп! Вот он едет по Сансет, в новеньком ярко-красном «Боннвилле», делающем шестьдесят миль за сорок минут, и вот он я, ожидающий, когда стемнеет, а до окончания дежурства остаётся час. Странно, да? Не поддаётся объяснению.

– Нет, поддаётся.

– И какому?

– Карма, – просто и серьёзно сказал Риз, потирая щёку и ёрзая на стуле. – У парня была чертовски плохая карма.

Джин заплатил по счёту и оставил чаевые официантке, затем они с Ризом пошли вверх по улице в направлении стоянки. Автомобиль Риза был припаркован возле «Тауэр Рекордз». Он ездил на свежеокрашенном небесно-голубом «Эльдорадо» 1976 года выпуска с откидным верхом.

Джип медленно осмотрел «Кадиллак».

– Отличная машина.

– Раньше она принадлежала моему старику, – ответил Джекоб Риз. – Я её унаследовал после его смерти.

– Бобби Фуллер ездил на «Мустанге». Белом, если не ошибаюсь.

– Белом или голубом, – ответил Риз и повёл плечами. – Не помню.

– Когда я был в старших классах, я сменил пятьдесят старых машин, – сказал Джин и улыбнулся воспоминанию. – Мне их доставал Тони Рубалофф, парень из моего класса. Сдвоенные карбюраторы, шикарные сиденья, ну всё в таком духе. Мне даже раскрашивал их в тонкую светлую полоску Вон Датч.

Джин подошёл и положил руку на сверкающее крыло «Эльдорадо».

– Можно я задам тебе один вопрос? – спросил он и повернул голову, чтобы видеть глаза Риза. – Разве парень, который забирает вещи из стирки и собирается вымыть машину, похож на человека, который собирается покончить жизнь самоубийством? Он думает о будущем, о будущем вместе с прекрасной девушкой и пластинкой, которая взорвёт национальные хит-парады. К чему кончать жизнь самоубийством, не так ли?

Джекоб Риз молчал несколько секунд и смотрел прямо в глаза Джина.

– А можно мне задать тебе один вопрос? Ты думаешь, что я – полный идиот?

Джин достал сигарету:

– О чём ты?

– Ты не собираешь информацию для своего брата. Это не касается никакого кинопроекта. Не так ли?

– Конечно, касается, – сказал Джин, удивлённый появившейся в голосе Риза грубостью. – Рэй Бёрк. – Мой брат. Я показывал тебе его списки.

– Здесь что-то кроется, – ответил Джекоб Риз, и на его лице появилось выражение разочарования. – Здесь есть ещё что-то.

– Нет ничего. Я был абсолютно искренен с тобой. Я ведь рассказал, что был полицейским. Верно?

– Но ты не рассказал, что занимался расследованием убийства Бобби Фуллера в 1966 году. Ты даже не упомянул об этом, – медленно произнёс Джекоб Риз и, улыбнувшись, залез в «Эльдорадо», громко хлопнув дверью. – Я узнал это от Ларри. Ты ведь помнишь Ларри?

Джин молчал.

– Конечно, помнишь. Когда вы были детьми, ты возил Ларри в коляске. Ты продавал схемы домов знаменитостей, работая на его отца.

Джин по-прежнему молчал.

– Так ведь, Бёрк?

– Я никогда не работал на Джека Гавану, – сухо сказал Джин.

– Да? – Джекоб Риз завёл мотор. – А Ларри говорил…

– К чёрту Ларри, – ответил Джин. – Его отец был подонком.

– Почему? Потому что он купил книжный магазин твоего отца?

– Он превратил законный бизнес в грязную выгребную яму.

Джекоб бодро улыбнулся и завёл мотор.

– Мой отец и Джек Гавана были приятелями. Поэтому он тоже негодяй?

– Хочешь услышать честный ответ?

– Да.

Джин молчал и смотрел в сторону, словно бы его заинтересовали машины, проносящиеся по Сансету. Затем тихо и мягко произнёс:

– Бессмысленно открывать старые раны. Твой отец умер. Пусть покоится с миром.

– Если бы ты действительно хотел, чтобы он покоился с миром, то не позвонил бы мне, – ответил Джекоб Риз, откидываясь на сиденье и выезжая с парковки. Он выглядел вполне довольным. – Спасибо за ланч.

Несколько секунд спустя Джин стоял на краю тротуара, а «Эльдорадо» влился в поток машин, двигающихся по Сансету на восток. Затем он повернулся кругом и зашёл в «Тауэр Рекорда». В отделе блюза он одновременно и удивился и обрадовался, увидев только что выпущенный сборник Хэнка Болларда и The Midnighters, одной из самых темповых и прикольных команд 1950-х годов.

Джин видел их живое выступление в Дейтон Бич в 1963 году, когда он ехал из Нового Орлеана в Кей-Уэст. Была пора весенних каникул, и они выступали в «Джонни Би» – ночном клубе для избранных, который был забит, в основном, студентами из южных колледжей Джорджии и Теннесси.

Хэнк открыл своё выступление псевдо душе щипательными вещами вроде «Fingerpoppin’ Time» и «The Twist» [80]80
  В 1960 свою версию этого хита Болларда записал Чабби Чекер, и сингл возглавил американские чарты.


[Закрыть], но настоящую овацию зрители устроили ему после его распутных песенок пятидесятых годов вроде «Work with Me Annie» и «Sexy Ways».

После первого отделения пьяный толстый парень в пропотевшей рубашке и драных голубых брюках из хлопчато-бумажной ткани подошёл, шатаясь, к сцене и заорал, перекрикивая шум голосов: «Хэнк Боллард, ты негр с холодной задницей!»

Хэнк с микрофоном в руках повёл себя так, словно бы он ничего не заметил, только его глаза бегали по потному лицу юноши.

– И ты позволишь ему называть себя негром, Хэнк? – сказал кто-то из толпы.

– Я назвал его не просто негром, – через плечо поправил пьяный парень. – Я назвал его негром с холодной задницей.

Теперь уже все замолчали, а Хэнк с глубоким сожалением пристально смотрел на парня жёлтыми глазами. Джин вспомнил, что Хэнк был одет в тот же яркий наряд, что и на обложке альбома – шёлковую рубашку цвета клюквы, зелёные светоотражающие лосины и ботинки с зазубринами. Стоящие за ним музыканты The Midnighters были одеты в ослепительно чёрные костюмы.

Затем ритм-гитарист клубной группы, белокожий человек в костюме из странной голубой ткани и голубых замшевых ботинках, взял из рук Хэнка микрофон и что-то прошептал ему на ухо. Хэнк кивнул, всё ещё глядя в полное лицо парня, на котором застыла безжизненная улыбка, повернулся и медленно ушёл в гримёрку.

Три месяца спустя The Midnighters приняли ислам и, став чернокожими мусульманами, отказались играть перед залом, в котором присутствовали белокожие. Не принявший их религиозных воззрений Боллард ушёл из группы и начал выступать вместе с Джеймсом Брауном, который постепенно стал постоянным участником его группы.

Когда после встречи с Джекобом Ризом Джин вернулся домой, он прошёл прямо в гостиную и следующие два часа разговаривал по телефону, куря «Мальборо» сигарету за сигаретой. Когда он шёл на кухню за пивом, он остановился напротив книжной полки, врезанной в стену над камином. На полке па уровне глаз стояла фотография Элис, сделанная возле карусели в Гриффин-Парке. Она спокойно сидела на столе для пикников из красного дерева, а у неё на коленях свернулась спящая кошка. Джин взял фотографию и поцеловал слегка приоткрытые губы Элис. Он посмотрел на картинку, и издали ему показалось, что её ресницы чуть-чуть вздрогнули. Теперь ему казалось, что она смотрит на него оценивающе.

На улице прогудела машина, из соседнего дома донёсся плеск воды в бассейне, детский крик и звук разлетающихся брызг. За несколько месяцев до её смерти они несколько раз говорили о детях, но она была не уверена, готова ли стать мамой.

– Мне кажется, что я слишком большая эгоистка, – сказала она в последний раз, когда они говорили об этом. Стояло пасмурное июньское воскресное утро – подобную погоду местные жители называют мрачным июнем; они ехали домой с Зума Бич, где большую часть этого серого утра провели на океане, занимаясь виндсёрфингом. – Давай подождём ещё годик.

– Мне сорок три года, – напомнил ей Джин.

– Это немного. У нас куча времени, – ответила Элис. – Для начала мы должны пожениться.

Джин поставил фотографию на место и снова сел на диван, он сходил с ума от горя, его сердце обливалось кровью. А его дом, который был когда-то местом, где тепло и безопасно, теперь казался ему загромождённым мебелью и заколдованным, он вызывал у него тягу к разрушению.

Тем вечером по одному из местных каналов подряд шли несколько выпусков «Сумеречной зоны». Это была часть трибьюта Рода Сёрлинга [81]81
  Rod Serling – американский писатель-фантаст. Знаменитый телевизионный сериал «Сумеречная зона» («The Twilight Zone») начался на Си-би-эс осенью 1959 г. и продолжался четыре сезона.


[Закрыть], который придумал и вёл эти выпуски. Любимый выпуск Джина показали около десяти. В главной роли выступала Ингер Стивене, она играла девушку-подростка, самостоятельно путешествующую по стране, за которой по пятам следовал странный человек, похожий на душевнобольного, чьё лицо, носившее следы туберкулёза, и унылый вид предвещали скорую смерть девушки.

Когда передача закончилась, Джин выключил телевизор и просто сидел на диване, глядя на папки, разбросанные напротив него по маленькому столику. Внутри были все письменные свидетельства, имеющие отношение к смерти Бобби Фуллера: записи разговора с мамой Фуллера, его братом, членами группы и его менеджером, Гербом Стелзнером, счета, банковские квитанции и полная опись имущества Бобби, в том числе его книг, пластинок и маленьких блокнотиков с текстами песен, ещё не выпущенных на пластинках.

После того как смерть Бобби Фуллера отнесли к разряду самоубийств, Джин ещё несколько недель продолжал расследование самостоятельно, собирая информацию, которой не было в этих папках, ту информацию, которая, как чувствовал Джин, была ключевой в решении этого дела; он один знал о ней – например, о растущем взаимном увлечении Бобби и Нэнси Синатры весной-летом 1966 года (результатом чего стал её развод с кумиром молодёжи Томми Сэндзом [82]82
  Tommy Sands (p. 1937) – исполнитель кантри, выступал с Хэнком Уильямсом и Джонни Кэшем. Самый удачный сингл – «Goin’ Steady» (1957). Снялся в удачном музыкальном фильме «Sing, Boy, Sing» (1958). В 1960–1965 гг. был женат на Нэнси Синатра.


[Закрыть]), увлечении, которое очень не нравилось её отцу.

Джин поговорил с Дьюви Боуэн и Деборой Уэлли, двумя молодыми актрисами, сыгравшими главные роли в фильме «Привидение в Невидимом Бикини», они обе независимо друг от друга утверждали, что Бобби и Нэнси виделись не только на концертах.

– Несколько раз я натыкалась на них в популярных барах на Сансет Стрип, – рассказала Боуэн Джину. – Они всегда сидели за самым крайним столиком. Было похоже, что им хорошо друг с другом. Были ли они влюблены друг в друга? Кто знает?

По словам Деборы Уэлли, одним из водителей, задействованных в съёмках фильма, был Бенни Моретти, приятель Фрэнка Синатры с детских лет.

– Он рассказал мне, что они выросли в одном квартале в Хобокене, штат Нью-Джерси. Было хорошо известно, что для того, чтобы следить за Нэнси, Фрэнк воспользовался своим влиянием и уговорил продюсера задействовать Бенни в съёмках. Однажды мы работали допоздна, и Нэнси попросила меня отвлечь Бенни, чтобы они с Бобби смогли улизнуть с площадки и поужинать.

Боуэн вспомнила, что Фрэнк однажды зашёл в студию.

– Мы снимали рок-н-ролльную песенку в заколдованном особняке. После съёмки последнего дубля Фрэнк закричал: «Это было самое большое дерьмо, какое я когда-либо слышал!» Затем они с Бобби пристально смотрели друг на друга секунд пятнадцать. Нам показалось, что прошло больше часа, – сказала Боуэн. – И никто – ни актёры, ни команда, ни режиссёр, – никто не сдвинулся с места и не произнёс ни одного слова. Даже Борис Карлофф стоял словно статуя. В конце концов Бобби положил гитару и ушёл с площадки.

Сейчас, когда Джин проглядел записи, сделанные им с утра после разговора с Джекобом Ризом, он вспомнил про странную связь Карла Риза и Фрэнка Синатры – двух людей со сложными характерами и непредсказуемыми сменами настроений, которые дружили (что никогда особенно и не скрывали) с начала пятидесятых, точнее, с 1953 года, с того года, когда Фрэнк Синатра после долгого перерыва сыграл главную роль в «Отсюда в вечность» [83]83
  «From Here to Eternity» (1953) – первый крупный успех Синатры. За роль в этом фильме он получил награду Киноакадемии.


[Закрыть].

– Бывало, они все вместе ходили на бои, – рассказал Риз Джину. – Фрэнк, мой отец, Джек Гавана и продюсер Макс Рейнгольд. Потом они сидели в «Сироз» или «Мелодии Рум». А иногда они заказывали поздний ужин в Инглвуде, в местечке под названием «Багги Уип».

«Багги Уип» – это же тот ресторан, где работала мама Элис в 1964 году! Простое совпадение? Стараясь скрыть своё удивление, Джин спросил Джекоба Риза, не могла ли Нэнси Синатра оказаться той девушкой, которая сидела в машине в тот день, когда они заезжали в «Мистер Фебьюлес»?

Джекоб Риз пожал плечами:

– Может быть.

– Ты уверен?

– Какая разница? – ответил Риз таким тоном, что стало ясно, что он знает гораздо больше, чем говорит. – Довольно странная история. Ты можешь предполагать всё, что тебе угодно.

Джин молчал.

– Так ведь?

Джин ответил не сразу. У него пересохло во рту, а струйка пота побежала по шее вниз. В конце концов он кивнул головой:

– Да, ты прав Риз. Всё это просто довольно странная история.

Перед тем как пойти спать, Джин перечитал запись своего телефонного разговора с Ленор Макговен, состоявшегося через несколько недель после того, как её статья была опубликована в «Тайгер Бит». Когда он сказал, что он детектив и занимается расследованием смерти Бобби Фуллера, она была потрясена, и её голос зазвучал испуганно. С быстротой небольшого профессионала она рассказала, что описала не все события, произошедшие в тот «день, когда сбылись мечты» в Лос-Анджелесе, а именно не упомянула про внезапное появление Герба Стелзнера в студии «Голд Стар».

– Бобби и в самом деле сыграл мне песню со своего нового сингла. Это правда, – подтвердила Ленор. – Затем между ним и Стелзнером произошёл горячий спор о том, какие вещи нужно поместить на вторую сторону пластинки. Стелзнер заявил, что звукозаписывающая компания принадлежит ему и, следовательно, он имеет право окончательного выбора. Ещё он сказал, что не хочет записывать концертный альбом в «Пиджейс», так как это слишком дорого [84]84
  Однако концертный альбом всё-таки был записан именно в «Пиджейс». В ноябре-декабре 1965 г. в клубе было записано материала больше, чем на альбом. Тем не менее планировавшийся альбом так и не материализовался по неясным причинам. В последние годы на разных пластинках появилось кое-что из тех записей.


[Закрыть], а ещё он хочет отказаться от тура по Соединённому Королевству, который был запланирован на осень. Бобби был в бешенстве. На секунду мне даже показалось, что дело дойдёт до драки, но тут между ними встал оператор, взял Бобби под руку и вышел с ним на улицу.

– Что произошло потом?

– Стелзнер обратил всё в шутку. Он сказал мне, что они с Бобби постоянно воюют и что ничего страшного не произошло.

– Ты ему поверила? – спросил у неё Джин. – Нет.

– Он знал, что ты собираешься писать статью о своей поездке?

– Я сказала, что, может быть, напишу её.

– И что он ответил?

– Он сказал, что, как президент фан-клуба – я часть команды Бобби и что я не должна писать ничего, что может повредить его репутации.

– Он когда-нибудь угрожал тебе?

– Нет, но…

– Но что?

– Я боялась его.

– Почему?

– Это был человек, от которого мурашки бежали по коже.

Джин спросил:

– А телефонный разговор перед тем, как вы вышли из студии?

– Он был и в самом деле.

– Он сказал тебе, кто это был?

– Да. Он сказал мне, что звонила девушка, но не назвал мне её имени. Он сказал, что это тайна.

– Может, он как-нибудь намекнул тебе, кто это?

– Нет.

– Ты уверена?

– Да.

– Постарайся вспомнить. Это важно.

– Мистер Бёрк, я сказала вам всё, что знаю. Клянусь.

– Я тебе верю.

– Разговор окончен?

– Конечно, Ленор. Ты мне очень помогла. Спасибо.

* * *

Той ночью Джину Бёрку впервые приснилась мама. Ей было чуть за двадцать, не больше, и она сидела в конце длинной стойки бара в переполненном ночном клубе. За стойкой бара стоял актёр Стив Кокрэн, которого Джин недавно видел на ночном сеансе в фильме «Белое каление» [85]85
  «White Heat».


[Закрыть], мрачной криминальной драме с Джеймсом Кэгни в главной роли, он играл гангстера, действующего под управлением матери.

Натан Бёрк в центре зала играл в очко, поглядывая то в карты, то на жену. Среди игроков за столом сидела женщина в инвалидной коляске. Напротив неё стоял бокал с шампанским и уменьшающаяся стопка стодолларовых фишек.

Карл Риз вошёл в клуб в тёмно-голубом костюме с золотистым платком в нагрудном кармане. Он перемигнулся с молчаливым охранником с внушительными кулаками, прошёл по залу и сел рядом с матерью Джина за стойку бара. Она приветствовала его поцелуем чуть ли не в губы, в то время как он, обняв её, протянул руку, чтобы поздороваться с Кокрэном.

Джек Гавана вошёл в клуб через служебную дверь в сопровождении двух спортивно сложенных телохранителей, одетых в серые двубортные пиджаки, из внутренних карманов которых выглядывали отполированные ручки пистолетов. В это самое время на сцену лениво вышел Бобби Фуллер и его команда. Волосы Бобби были уложены в высокую причёску с коком, но на лице проглядывали следы озабоченности и усталости.

Заиграла музыка, и от нечего делать Карл Риз легонько шлёпнул по коленке мать Джина. Стив Кокрэн переложил деньги из кассы в сейф под раковиной, и тут к нему присоединился продюсер Бобби, Герб Стелзнер. Натан Бёрк сдал себе карты настолько удачно, что у него оказалось ровно 21 очко, и сгрёб все деньги со стола быстрым движением руки. Человек, похожий на ирландца, пробормотал проклятие, а Ларри Гавана, сын Джека, переодетый в женскую одежду, тихонько заплакал, пока Натан тасовал колоду.

Джек Гавана медленно подошёл к бару и тяжело опустился на место рядом с мамой Джина. Когда Карл Риз протянул Гаване правую руку, его рукав слегка коснулся груди Моны Бёрк, пиджак распахнулся, и на боку у него обнаружилась кобура с пистолетом, рукоятка которого была украшена жемчугом. Мать Джина закурила, Карл Риз откинул прядь волос с её лица, и она улыбнулась. Про себя Натан Бёрк назвал жену маленькой грязной шлюхой. Он повторил это про себя ещё три раза, потом с лёгким треском опустил карты на стол – вышла королева бубен и пять треф. Он взял шесть взяток, за столом остался только один игрок, неприветливый чернокожий, который положил на стол деньги и в шутку стукнул Натана по лицу тыльной стороной ладони.

Бобби Фуллер допел вторую песню, слабенькую версию «C’mon Everybody», написанную одним из его кумиров Эдди Кокрэном [86]86
  Eddie Cochran (1938–1960) – один из первых исполнителей рок-н-ролла, отличный гитарист, автор песен («Summertime Blues», «Thc Girl Can’t Help It», «Somethin’ Else», «Three Steps To Heaven»), гений студийной работы. Выступал с группой The Kelly Four. Погиб в автомобильной катастрофе. Сингл «C’mon Everybody» (1958) занимал 38-е место в хит-параде.


[Закрыть]. Раздались жидкие хлопки, ничего похожего на те бурные овации, когда люди вскакивали со своих мест, которые он срывал по выходным в «Пиджейс». Мама Джина улыбнулась Карлу Ризу, в её глазах блестело одобрение, она сделала небольшой глоток бренди. Натан Бёрк перестал сдавать карты. Он снял фартук и направился к бару, но охранник загородил вход.