Текст книги "Ночная сказка"

Автор книги: Джон Хоул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

И внешность Наташи Ивановой будет подчеркивать ее характер. Ее прическа будет всегда чуть аккуратнее, чем обычно бывает у женщин. Косметика будет безупречной. И пахнуть от нее будет по-другому. Наташа станет душиться «Джио» от Джорджио Армани, а вот Гарриет всегда пользовалась только своими любимыми духами «Калеш». На ней всегда будут только самые дорогие чулки и туфли на высоких каблуках – чуть выше, чем всегда носят девушки. Этим она покажет, что Наташа никогда не ходит пешком, а пользуется только такси. И еще мисс Иванову будут узнавать по шикарным серьгам, по отличному маникюру, по манере садиться и вставать и по твердому рукопожатию. Она будет чертовски привлекательна. От ее внешности, от манер будет зависеть ее работа. Наташина женственность станет предметом продажи. Как гадко!

Тип, на которого она соизволит потратить время, будет спокойным, зрелым, образованным, самодовольным. Он не вздрогнет, почувствовав легкое прикосновение Наташи к своему рукаву, когда будет оглядываться в ресторане в поисках «метра» или войдет в вестибюль отеля. А Наташа будет очень внимательно выслушивать все его рассказы, вникать во все его дела, сочувствовать, когда он поведает о своих неприятностях, и радоваться его удачам. В течение всего вечера она будет помнить имена людей, которые он упоминает, и, элегантно положив ногу на ногу, станет ласково улыбаться ему. А когда придет ее черед говорить, она удивит кавалера широтой своего кругозора. Для этого Гарриет придется немало потрудиться. Она будет читать все леденящие душу новости, слушать радио, запоминать сообщения обо всех событиях. И еще одно: время от времени она будет наклоняться к собеседнику и шептать ему на ухо всякие грязные вещи.

По сути она станет таким лакомым куском для мужчин, что любая нормальная женщина с радостью придушила бы такую особу.

Но… Пока все это – лишь теория.

Потому что временами Гарриет терзали сомнения. С самого начала, добавляя что-то новое к облику мисс Ивановой – манеру ходить, говорить, накладывать косметику, гордиться собой, – миссис Хэллоуэй не чувствовала себя уверенно. И дело было не только в опасениях за свою безопасность и в страхе. Нет! Гарриет сомневалась в моральных аспектах задуманного. Она придумала некое существо – женщину-игрушку, женщину для развлечений. Но сможет ли она после этого реально оценивать себя саму?

Вообще-то Гарриет никогда не считала себя отъявленной феминисткой, но нередко переживала за женщин, кручинясь о тяжкой «бабьей доле». Иногда, попадая в эту бездну отчаяния – где-нибудь в магазине, где можно было повстречать женщин, одетых в дешевые костюмы, в браслетках на ногах, от которых пахло дезодорантом, убивающим наповал за тридцать шагов, или видя, как женщины – представительницы среднего класса – вкалывают, чтобы поддержать своих всемогущих мужчин, – Гарриет говорила себе, что должна что-нибудь сделать от их имени.

Итак, мисс Иванова не собиралась становиться жертвой. Она будет держать судьбу в своих руках. Она сама будет делать выбор – там, где это необходимо. От этой мысли женщина была просто в восторге. Все будет зависеть только от нее. К тому же иного выхода у нее просто не было. Как в прежние времена любил шутить Питер, нужда заставит.

Гарриет придется смириться с тем, что Наташа будет вынуждена рушить семьи и обманывать доверчивых детей и любящих жен. Она была далека от мысли, что мужчины начинают изменять женам лишь с той целью, чтобы сохранить семью. Но Наташа не будет любовницей, она будет сама по себе. Гарриет успокаивала себя тем, что ее постоянные клиенты не уйдут от своих жен и детей, а просто станут «расслабляться» в ее компании.

Гарриет замечала, что многие мужчины девяностых стараются не заводить близких отношений с женщинами. Они просто устали от этого. Мужчины, похоже, хотели бы говорить на языке, в котором нет слова «свидание», и на все просьбы они слышали бы один ответ – «да». Они были в постоянном поиске чаши Грааля – им хотелось трахаться с женщинами, но чтобы это не задевало никаких струн в их душах. Мужчины хотели, чтобы всю работу, организацию, меры предосторожности взяла на себя «компания», с которой они имеют дело. А в ответ они были готовы платить. И, разумеется, даже недолгое обладание ее ногами, руками и всем остальным стоило дороже, чем просто рука или нога.

Гарриет надеялась, что высокий профессионализм и педантичность помогут ей не опуститься. Ей вспомнилось, как в славные, навечно ушедшие годы, когда ей было всего восемнадцать, они с Питером отдыхали в Фениксе, в Аризоне. Он тогда сумел убедить ее, что им обоим необходимо сходить в стриптиз-театр. В те времена весь Феникс был просто помешан на подобных зрелищах.

Стриптиз показывали в уютном сверкающем кабаре с позолоченными люстрами и гранеными зеркалами. Десять – двенадцать невероятно высоких девушек. С ногами от шеи. Подходящих для рекламы операций по увеличению груди. Гарриет внимательно наблюдала за их лицами, но за все время представления она не заметила ни намека на иронию или скуку. Каждая из них давала по крайней мере по двенадцать представлений в неделю, и каждая изо всех сил старалась показать, что именно это шоу – самое главное для нее. Всем своим видом они демонстрировали, что и Питер, и Гарриет, и все остальные посетители – каждый в отдельности – очень важны для них. Это для них девушки тренировались, одевались и делали прически на роскошных волосах. Создавалось впечатление, что они едва сдерживаются, чтобы не соскочить со сцены и не броситься в объятия присутствующих мужчин, а может, и некоторых женщин.

Гарриет с неослабным интересом наблюдала все девяносто минут представления за тем, как они сладострастно стягивают с себя сверкающую одежду. Они обнажались перед совершенно незнакомыми людьми все больше и больше, но ничем не выдавали возможного неудовольствия или сожаления. Если кто и чувствовал себя там униженным – так это мужчины, попивавшие коктейль «Маргарита». Это они никак не могли ответить стриптизеркам. А в конце все присутствующие вставали с мест, одаряя девушек градом аплодисментов. И что интересно – никто не смеялся, хотя представление было полно юмора. Можно не сомневаться в том, что сексуальное возбуждение – дело весьма серьезное.

Впрочем, сама Гарриет была бы не прочь и посмеяться. А заодно и выразить восторг этим девушкам, продемонстрировавшим такую удивительную… отвагу. Она поняла, как гордились они тем, что делают, и как умело они прятались за стеной профессионализма, а ведь им приходилось сладострастно сосать пальцы, поигрывать с сосками и поглаживать себе половые органы. Девушки были великолепны, и Гарриет была в восторге от их смелости и высокомерия. Наташа Иванова будет такой же. Кто знает, может, именно там, в Аризоне, в душе Гарриет зародилась мысль стать такой же, как они.

Я позвонил этой Памеле – девушке, которая дала о себе объявление в «Вотс он». Я был удивлен тем, как равнодушно звучал ее голос. Мне пришлось немного приврать.

– Привет, – сказал я. – Я – Пит Хэллоуэй. Из газеты «Кроникл». Я готовлю материал об эскортах. Мы не могли бы встретиться, чтобы вы кое-что рассказали мне? Дали интервью?

– Господи, еще одна статья! – весело воскликнула Памела. – Ну и работка, должна я вам сказать. Кажется, я большую часть свободного времени провожу в беседах с журналистами. Куда все это приведет?! К несчастью, мне на интервью не заработать. Я ведь не журналистка.

– Я просто хотел бы встретиться с вами и задать пару-другую вопросов. Как вы относитесь к этой работе, что за мужчины обращаются к вам? Что-то вроде этого…

– Так вы говорите, вы из «Кроникл»? – В ее голосе слышался легкий ирландский акцент. – Или мне показалось?

– Да.

– Вас не интересует мое отношение, вот что я вам скажу. Все вы, джентльмены из газет, жаждете узнать одно – что мы делаем с клиентами в постели! Черт, вы ведь записываете на магнитофон мои слова?

– Нет-нет, что вы!

– Наверняка записываете!

– Да нет же! Я всего лишь пытаюсь договориться с вами о встрече. Мне потребуется не больше получаса. Я хочу написать серьезный материал, и вы могли бы мне помочь разобраться во всем. Разумеется, все будет сугубо конфиденциально. Ваше имя нигде не будет указано.

– Ах ты Боже мой! Простите, но мне это неинтересно. – Она рассмеялась. – Просто «серьезный материал» как-то не вяжется с «Кроникл», вы так не считаете? Мне очень жаль. Я бы с радостью встретилась с вами, но не для того, чтобы вы что-то там писали, а для дела. Видите ли, мое время – деньги.

– Что ж, я мог бы заплатить вам, – пробормотал я, мысленно складывая пальцы крестиком.

– Вот это другой разговор. – Наступило молчание, по-видимому, она задумалась, – Совсем другое дело. Когда вы хотите встретиться?

– Завтра вечером вас устроит? Мы могли бы встретиться в Вест-Энде.

– Предлагаю назначить встречу в отеле «Ройял Палас». У них там есть уголок, который они с гордостью называют американским баром. Назначайте время.

– Может, в полвосьмого?

– Отлично. До встречи. Вы готовы выложить пятьдесят фунтов за два часа, мистер Хэллоуэй?

Быстро она запомнила мое имя. Наверное, это входит в ее работу. Я ответил ей, что пятьдесят фунтов – слишком круто. Тогда Памела ответила, что предлагает мне нормальную сделку. Именно столько она может заработать в это время года. Тут я понял, что она того и гляди откажется иметь со мной дело, и вынужден был согласиться на ее условия. Я, разумеется, наврал. Уже несколько месяцев у меня в кармане не было такой суммы.

Памела поинтересовалась, какого цвета будет мой галстук. Черт, я уж и не помню, когда надевал галстук в последний раз. Тогда она предложила – посмеиваясь, но равнодушным тоном, – чтобы в руках я держал «Файнэншл Таймс». Как в детективном романе. Я хотел было сказать, что уж лучше буду помахивать «Вязанием сегодня», но вовремя прикусил язык.

Боюсь, не получить ей пятидесяти фунтов. Если дело дойдет до расплаты, я подсуну ей чек, не подлежащий оплате. Впрочем, мне нужно хотя бы иметь несколько монет, чтобы предложить ей выпить. В поисках денег мы с Гарри перевернули весь дом – заглянули во все карманы, во все шкафы и вазочки, отодвинули даже диван в поисках завалявшейся там мелочи. В результате перед нами лежала итальянская лира, две немецкие марки, битте, и (ура-а-а-а!!!) купюра в две тысячи песет. Взял все это с собой, чтобы поменять на английские деньги. Получил девять фунтов и семьдесят два пенса. Да еще в результате перетряхивания дома вверх дном мы оказались владельцами сказочного состояния в размере шестидесяти восьми пенсов. Неплохо, а? Но у Гарриет, похоже, еще есть немного папашиных деньжат, на которые она завтра купит мальчикам еды.

В поисках денег я случайно наткнулся на упаковку от презервативов, валявшуюся за ночным столиком! Я был потрясен! На мгновение в мою душу закралось страшное подозрение, но потом я вспомнил, что, когда мы с Гарриет уезжали на Карибское море, в нашем доме жил Джулиан со своей любовницей-яхтсменкой. Я был поражен тем, как мгновенная вспышка ревности может так быстро смениться настоящей волной страсти. Я тут же представил себе, как Гарриет показывает в постели просто чудеса секса. Конечно, в жизни такого быть не могло. Вот так. Хотя это весьма забавно.

Как бы то ни было, на следующий день я сидел в поблескивающем американском баре отеля «Ройял Палас», что на Стрэнде, мусоля в руках мятый номер «Файнэншл Таймс». Народу там было не так уж много, и мне лишь оставалось надеяться, что из всех непривлекательных женщин ни одна не была Памелой. Были там и бронзовые от загара седовласые американские матроны; некоторых сопровождали мужчины, еще не задумывающиеся об уровне холестерина в крови.

Великолепная Памела опоздала на пятнадцать минут. Волевое лицо и сильное тело, крепкое рукопожатие, прямые, чуть широковатые плечи, большая грудь, неплохая прическа на крашенных в светлый цвет волосах. Нечто среднее между любимой детьми учительницей и профессиональной теннисисткой. Довольно приятная. И милая. Длинная серая блуза. Ни дать ни взять представительница местной власти, явившаяся сюда для организации какого-нибудь собрания. Она хотела денег.

Я вытащил из кармана свою старую визитную карточку, где было написано, что я работаю в «Кроникл», и заказал выпивку. Она захотела кока-колу. Потом мы немного поспорили об оплате.

– Прошу прощения, – заявила она, – в вопросе о деньгах я всегда неукоснительно придерживаюсь одного правила, мистер Хэллоуэй. Деньги вперед. Наша жизнь так коротка. Я же знаю, как мужчины стараются улизнуть, не заплатив, когда дело сделано. Особенно это касается арабов. Они обычно говорят, что «быстро летают, но медленно вынимают бумажник из кармана».

– Мне очень важно знать все ваши правила, – заверил я ее. – Но не забывайте, Памела, что сегодня вы заняты не своей обычной работой, а просто помогаете мне собрать материал для статьи. – Она уже собралась уходить. – Послушайте, – улыбнулся я, – я угощу вас ужином. Закажем-ка что-нибудь поесть. – Памела повернулась, чтобы уйти. Она даже не притронулась к кока-коле. Да уж, женщина принципиальная, ничего не скажешь.

– Что ж, мистер Хэллоуэй, отлично, мистер Хэллоуэй, по телефону мы договорились, что вы мне кое-что заплатите. Вы должны понять меня. Сейчас вместо того, чтобы болтать тут с вами, я могла бы зарабатывать деньги на жизнь. Все вы – разбитные газетчики – одинаковы, разве не так? Но ведь вашим угощением я не смогу заплатить за квартиру! Я должна оплачивать счета, покупать продукты как и все люди. И, кстати, мы уже все обговорили, так почему я должна вам что-то объяснять?! Прошу прощения, если я не права, но мне почему-то казалось, что газетчикам дают деньги на подобные расходы!

– С некоторых пор положение изменилось. – Мой голос звучал не очень-то убедительно.

Я и не убедил ее ни в чем.

– Что ж… – Памела вздохнула. И наградила меня взглядом, который моя мать назвала бы старомодным. – Простите, мистер Хэллоуэй. – Она встала. – Как бы там ни было, я была рада познакомиться с вами. – По ее виду не сказать, что она мне рада.

– Ну хорошо-хорошо. – Я вытащил чековую книжку. – Я выпишу вам чек, зато на семьдесят пять фунтов. Что скажете? – Я размашисто расписался.

Памела задумалась, потом села за стол. Она немного расслабилась. Взяв бокал, женщина слегка покачала его в руке – кусочки льда зазвенели. Я вручил ей чек.

– Хорошо, но есть я не буду.

– Я задам вам всего несколько вопросов, – пробормотал я. – Это не займет много времени.

Взяв чек, она очень внимательно прочла все, что там написано, а затем, мило улыбнувшись, сложила его в несколько раз и сунула за корсаж. Полагаю, она положила его в лифчик. Я быстренько записал в блокноте: «Правило первое. Не трепись. Или получай деньги сразу, или отказывайся от работы».

Памела еще раз улыбнулась мне и, похоже, решила уделить мне часок-другой своего драгоценного времени.

Итак, завеса приподнялась. Казалось, она внезапно разрешила себе стать самой собой, а не кем-то еще. И такой она стала гораздо приятнее. Едва увидев ее, я был поражен тем, что Памела, похоже, не заботится, как все женщины, о том, чтобы произвести на собеседника хорошее впечатление. Ей это было ни к чему. Мы же оба знали, зачем она пришла. Нам нечего было скрывать и лицемерить. Но когда я купил ее, она сочла возможным «включиться» на дружеский тон. Однако перед этим успела добавить:

– Если я не смогу получить деньги по этому счету, Питер, то приду в «Кроникл» и расскажу всем сотрудникам, чем вы занимаетесь!

Мы оба весело посмеялись ее замечательной шутке!

Она была студенткой. Училась на втором курсе. И не получала стипендии. Работа обеспечивала ей сносное существование. Больше всего работы на Рождество и весной. А вот летом, как сейчас, хоть кричи. Ни тебе международных конференций, ни крупных выставок. Все мужчины отдыхают со своими благоверными, вспоминая, что это такое – трахать свою жену. Заговорив, она разошлась вовсю и уже не могла остановиться. В голосе ее явно чувствовался ирландский акцент.

– Конечно, есть и агентства, которые уверяют девушек, что заботятся об их безопасности. Меня это не устраивает, Питер, я привыкла полагаться только на себя. И, разумеется, эти агентства забирают себе часть дохода. Да еще налоги. И тебе надо еще соревноваться с другими девушками. Это что-то! Я всегда предпочитала быть вольной птицей, всегда! Единственный «плюс» в агентствах заключается в том, что мужчины могут зайти в них и выбрать себе девушку по каталогу. А то многие стесняются. Хотя мне кажется, что это то же самое, что выбирать себе газету. Стенную.

Хотя вам не кажется, – продолжала она, – что к концу дня многие действительно напоминают смятый лист бумаги, а? Жвачка для желез, вырабатывающих тестостерон, и – вперед!

Наверное, у меня был не слишком-то уверенный вид, во всяком случае, я поглядел на нее с уважением. Памела расхохоталась.

– Да знаю я, о чем говорю, Питер. Представьте себе, что именно такие женщины, как я, помогают людям бороться с одиночеством. Дело в том, что мои клиенты находят свидания со мною волнующими – это вам не тоскливая встреча с друзьями и не пустая болтовня в клубе. Я даю им возможность воплотить в жизнь их фантазии. Это для них очень важно. А у них бывают разные причуды. Что с вами, мужчинами – я не говорю о вас лично, – происходит, если в голове у вас бывают такие нелепые мысли? Женщине и в голову не придет такое! То они бывают инфантильны, клиенты, я имею в виду, то жестоки, то прикидываются кем-то! Просто поразительно!

– И что же им надо?

– Всего не перечислить. Если только они готовы честно сказать о своих желаниях.

– Отчего это происходит?

– В первую очередь, наверное, из-за того, что родители среднего английского ребенка – самые невыносимые во всем мире. Господи, мальчику только-только исполняется восемь лет, как его тут же отдают в закрытую школу. Неудивительно, что дети скучают. И до старости лет ищут женщину, которая заменила бы им мать. К тому же, разумеется, они боятся быть честными – ведь их волю долгие годы подавляли. Они не могут говорить о сексе. Они очень-очень робкие! Неудивительно, что англичане – самые плохие любовники на свете.

– Да?!

– Конечно! Они же страшно стеснительные. Не то что женщины. Женщины умеют держать себя в руках, они могут со всем справиться. Вы меня понимаете? Они могут плакать, быть злыми или добрыми, рассудительными или бесшабашными… Но женщины никогда не держат камня за пазухой, в их душах никогда не бывает грязных, постыдных желаний, которые они скрывают абсолютно ото всех, даже от себя. Знаете, это напоминает танец. Английская женщина может танцевать, полностью отдавшись музыке, погрузившись в нее. А вы когда-нибудь видели танцующего англичанина? Который бы танцевал не для достижения каких-то целей, а для развлечения? Англичанина, которому больше тридцати? Это же невозможно! Такого не бывает! То же самое и с траханьем, Питер. Очень часто у англичан вообще ничего не получается. Англичанин, по сути, – это мамочкин сынок и торгаш. Слюнтяй! «Вот черт! Прости меня, дорогая, но я уже кончил! Прости, я не хотел». – Памела усмехнулась. Их обычно хватает минуты на две. Замечательно! Правда, не сказать, что мне от этого легче. Ну хоть все происходит быстрее, и то слава Богу.

– Стало быть, вы спите с клиентами? – поинтересовался Питер.

– А как же? – пожала плечами Памела. – Питер, как профессионалка, как сопровождающая, я стою безумно дорого. Но не все бывают в состоянии нанять себе эскорт надолго. А что же делать невинным студентикам? Да, если мне хочется, я ложусь в постель с клиентами. Я очень хорошая любовница, Питер. Может, попробуете – за счет «Кроникл»?

– И сколько же вы берете?

– То есть, сколько я возьму с вас? – переспросила Хэллоуэя Памела.

– Нет, Памела, не с меня, а вообще. Сколько стоят такие услуги?

– По-разному. И вообще, я могу принять разную плату, если только она меня устроит. Я обычно сразу вижу, сколько человек в состоянии заплатить. Моя работа сделала из меня тонкого знатока человеческих душ. Есть, конечно, своеобразный минимум. Признаться, я чувствую себя неудовлетворенной, если оказываюсь в постели меньше чем за триста фунтов. Но вообще-то обычно я беру примерно двести пятьдесят. А вот на прошлое Рождество я сумела подзаработать две с половиной тысячи – за то, что покувыркалась с одним кувейтцем и его сынком. На все ушло всего полтора часа. Вот это заработок! Это я понимаю! – Рассмеявшись, Памела сделала несколько мелких глотков кока-колы.

– Я всегда сулю им, что буду развлекать их «всю ночь», – продолжала она, помолчав. – И это нормально. Я завожу их и, как правило, за полчаса дело бывает сделано. Мужчины бывают просто счастливы. А после всего в комнату, да и в опустошенные души моих мужичков, нередко заглядывает мадам Вина. И тогда они кидаются к телефону – напомнить о себе любимым женушкам и забывшим отцов в лицо деткам. Обычное дело. Разумеется, многие хотят, чтобы я выложилась полностью за полученные деньги, вот тогда мне приходится попотеть. Но что делать – должна же я зарабатывать на жизнь.

– Вы против секса?

– Господи, нет, конечно! – воскликнула Памела, Точнее, обычно – нет. Но я не стесняюсь отказаться, если понимаю, что мне будет неприятно. Я сама делаю выбор. Иногда я отказываюсь, потому что в этот момент у меня достаточно денег, и я не должна зарабатывать их любым способом. Все о’кей. Понимаете ли, Питер, все дело – в моей работе. Вот и все. Это такая же работа, как и любая другая. У вас нет возможности выбора, если ваша работа включает в себя определенные виды услуг. Некоторые мужчины мне даже нравятся. Да-да, представьте себе, так и есть. У меня есть постоянные клиенты. Некоторых мне бывает жалко. И они почти всегда уходят от меня довольными. Я хорошо выполняю свою работу, я делаю их счастливыми на какое-то время. Мой лозунг: «Заставь их смеяться!» Я очень тактична. Матерь Божья, им нравится моя тактичность и обстановка. И здесь англичане опять в полной мере проявляют себя – им по нраву делать все под одеялом. А то они стесняются и боятся. Я уже говорила вам, – улыбнулась женщина, – что моя профессия научила меня быстро составлять мнение о клиенте. Я знаю, как далеко могу зайти. Что им может понравиться, а что – нет. Часто они ничего не говорят, и мне самой приходится решать за них. Нередко мои клиенты не знают английского.

– Так кто же лучше всех?

– Не пойму, – пожала плечами Памела. – Что значит «лучше всех»?

– Ну-у… Любовники какой национальности вам больше нравятся?

– Они мне вовсе не любовники.

– Ну хорошо, пусть не любовники. Но мужчин какой национальности вы предпочитаете?

– Датчан, Они – вне конкуренции. Они чертовски чувствительны, даже немного женственны. И так долго трахаются. Это чудесно, действует, как наркотик. Иногда.

– А как же ваша личная жизнь? Какое место занимает секс в вашей личной жизни?

– При чем тут личная жизнь? – возмутилась женщина. – О чем вы говорите? Моя личная жизнь касается только меня, и больше никого.

– Простите.

– Да ладно. Признаться, с личной жизнью у меня не очень-то клеится. Сексом я занимаюсь в основном на работе. Да у меня и с общественной жизнью неважно. Я избегаю ее. Не станете же вы говорить знакомым, что устали в офисе, после того как провели ночь где-нибудь у черта на рогах в компании старого еврея, имени которого вы и не помните? У меня есть сын одиннадцати лет. Его зовут Шон. Я мать-одиночка, но это нормально. В сыне – вся моя жизнь. Больше меня ничего не интересует.

– Вы веселый человек?

– Нет, я просто кажусь веселой.

– Вы, кажется, говорили, что у женщин более легкий нрав, чем у мужчин? Простите, если я ошибаюсь.

– Нет, не ошибаетесь. Это правда. Вы, мужчины, готовы глотку драть, говоря о том, что хотите добиться процветания и совершенства, но, к несчастью, добиваясь своей цели, вы совершенно забываете о доброте, нежности… – Памела невесело усмехнулась. – Простите, что полезла в бутылку. Просто я пришла к выводу, что женщины сумели бы лучше со всем справиться. Если бы женщины управляли миром, Питер, мы жили бы совсем иначе. Конечно, может, я и не совсем точно выражаю свои мысли.

– А какие женщины нравятся мужчинам?

– Девятнадцатилетние. – Памела выглядела подавленной. – В полумраке ресторанов я утверждаю, что мне двадцать пять. Когда я ложусь с ними в постель и комната освещена лишь светом электронных часов, по моим сиськам не скажешь, что мне больше двадцати двух.

– Это опасное занятие?

Памела бросила на меня испепеляющий взгляд.

– Конечно, опасное! – возмутилась она. – И вы еще говорите, что работаете в «Кроникл»?! Вы что, никогда не слыхали о маньяках, мой друг? Я, пожалуй, не знаю ни одной девушки моей профессии, которая не имела бы печального опыта. А некоторые девушки куда-то исчезают. Я все время говорю себе, что просто они, наверное, забросили свой бизнес. Многие начинают употреблять наркотики, и это сводит их в могилу. Слава Богу, я этим не увлекаюсь. Из-за Шона. Но иногда такое бывает! Не успеешь опомниться, как нарвешься на неприятности. Мы живем в недобром мире – в нем столько безумия, которое может обратить в прах добрую репутацию, разрушить счастливые семьи… Вам здесь никто не преподнесет подарка на блюдечке с голубой каемочкой, поверьте мне. Так что все время надо держать ухо востро. Запишите-ка в своем блокнотике, Питер: «Имея дело с мужчиной, надо всегда идти на шаг впереди него, иначе дело может плохо кончиться». Была у меня знакомая по имени Мэнди, так она любила повторять: «Будешь стоять, развесив уши, – как бы не пришлось потом плакать». Но вообще-то девушки чаще всего соображают, что делают. Это только на вид мы нередко кажемся такими мягкими и безвольными, а на самом-то деле мы всегда начеку и имеем железную волю. – Памела задумалась. – Но опаснее всего обслуга в особняках.

– Особняках? – недоуменно переспросил я.

– По-вашему – в отелях. Многие почему-то полагают, что прислуга в отелях ничего не замечает. Некоторые, может, и вправду чего-то не видят, но таких единицы. Никогда нельзя доверять обслуге отеля, каким бы дружеским тоном с тобой ни разговаривали. Думаю, это из-за того, что они не хотят, чтобы отель приобрел репутацию дома свиданий, хотя нет ни одного отеля, который в действительности не был бы таким домом. На свете нигде больше так не трахаются, как в отелях! Так вот, девушка моей профессии должна научиться быть абсолютно невидимой, знать каждый пожарный выход и возможные пути бегства из любого городского отеля! Любая женщина может зайти в отель с мужчиной, с этим проблем нет. Куда труднее выйти оттуда. А хуже всех – старший носильщик из отеля «Ройял Йоркшир» по имени Норман. Нельзя доверять ни одному его слову – что бы он ни говорил! Он всего лишь ищет возможности бесплатно развлечься. Это неудивительно – конец дня, а все они мужчины.

Впрочем, если имеешь дело с женщинами – это еще хуже. Не жди, что они будут по-сестрински относиться к тебе. Мы ненавидим их. А они, в свою очередь, хотели бы видеть всех нас повешенными. Но если даже тебе удалось миновать и мужчин, и женщин, то все равно не исключено, что придется раскошелиться.

– Вы имеете в виду чаевые? – поинтересовался я.

– Можете назвать это и так. Я знаю по меньшей мере двух работающих девушек, которые делают ежемесячные отчисления обслуге в отелях. Они считают, что дело того стоит – там они чувствуют себя в большей безопасности, к тому же они могут подцепить клиента прямо там. Носильщики не дремлют. Я хочу сказать, что если ты хочешь воспользоваться услугами сводника – ты их получишь. Но с ним придется делиться, иначе они могут настучать на тебя.

– А у вас были неприятности с полицией?

– Ты не можешь считать себя профессионалкой, если ни разу не была в полиции. Моя профессия как выращивание конопли. Она вообще-то безопасна, но противозаконна. А по сути, мою работу можно расценивать как социальную помощь. Но всегда найдется какая-нибудь святоша, которая увидит в нас преступниц. Мужчин почему-то никогда ни в чем не винят. Смешно! Хотела бы я знать, почему? Это же шовинизм! Видимо, сила всегда на стороне большинства. Но вот что я вам скажу: девушки вроде меня помогают сохранять мир и спокойствие. Это благодаря нам сохраняются многие семьи и дети не лишаются отцов, благодаря нам многие маньяки не разгуливают по улицам и не перерезают шеи прохожим. Но о нашей безопасности никто не заботится! А мы, между прочим, платим налоги, так что налоговое ведомство может спать спокойно. Поверите ли, я зарегистрирована как артистка кабаре! Мы больше чем кто бы то ни было заботимся о своем здоровье! Но мы постоянно рискуем – в том числе и жизнью! Не понимаю только, какой вред мы приносим. Да нам награды надо давать! – Памела незаметно поглядела на часы. – Но вообще-то, Питер, закону до меня не добраться. В объявлениях я не предлагаю никаких секс-услуг, дома я не работаю, так что меня не упечь по тысяча семьсот пятьдесят первой статье за нарушение порядка. Некоторым девушкам, правда, грозят статьей тысяча восемьсот шестьдесят первой – будто бы они наносят оскорбление личности. Но о каком оскорблении может идти речь, если обе стороны добровольно оказались в каком-то месте и без принуждения сняли одежду?

– А как же вы заботитесь о здоровье?

– Я не слишком часто позволяю мужчинам… входить в меня. – Она протянула мне правую руку с вытянутыми пальцами. – У меня достаточно ловкие пальцы, Питер. Несколько движений, сладострастные стоны – и дело сделано. Но уж если мне приходится трахаться по-настоящему, Питер, то я бываю очень осторожна. Все говорят: «Ох нет, не останавливайся, ради меня. Давай будем без них». – Памела фыркнула. – Да они обезумели! Я, правда, знаю, что должна очень сексуально воспользоваться презервативами. С ними чувствуешь себя увереннее, но мужчины ждут большего. Как это ни смешно, в этом деле нам помог СПИД. Между прочим, в некоторых ближневосточных странах о других способах контрацепции и не знают, так что с их представителями проблем не возникает.

Я уж не помню, когда мог вот так откровенно и спокойно с кем-нибудь разговаривать. Так непривычно было сидеть в этом отеле и болтать с молодой привлекательной женщиной о сексе, который был ее профессией. Памела сидела напротив меня, сложив на коленях руки и, как девчонка, разгрызала зубами кусочки льда из бокала с кока-колой. Мне было так хорошо. Я почувствовал, как по моему телу распространяется тепло, а мой дружок стал проявлять приятную твердость.

– И где же вы берете работу? – спросил я у Памелы.

– А вы-то где меня нашли? – усмехнулась она. – Я даю объявления. Господи, да я целых тридцать фунтов в неделю трачу на объявления. Да еще клиенты рассказывают обо мне своим друзьям. Не подумайте, что я хвастаюсь, но это, кстати, помогает. «Был в Лондоне, и эта девчонка так у меня отсосала!» Почти у всех есть жены, которые и забыли даже, что это такое – сосать мужику член. Но это мне даже на руку – будь у этих джентльменов жены поумнее, они не стали бы совать мне в трусики пятидесятифунтовые купюры. – Памела посмотрела на часы. – К сожалению, время истекло. Вы достаточно записали, мистер Хэллоуэй?