Текст книги "Ночная сказка"

Автор книги: Джон Хоул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

И вдруг в голове Гарриет созрел замечательный план. Лучшего придумать нельзя! И он поможет ей загнать мерзавца-шантажиста в ловушку! Она поймает двух зайцев!

Я всегда знал, как убить кого-то и замести следы. В горах. Смешнее всего, что мы с ТЛС частенько ездим в горы. И даже в этом году, несмотря ни на что, договорились о том, что неделю перед Рождеством проведем в горах.

Я знал, что это очень просто. Вот вы поднимаетесь на какой-то горный пик, осторожно ставите ноги на узкие выступы, крепко держитесь за веревку, а вокруг ни души, и под вами – тысячи футов бездны. Потом вы оба останавливаетесь, чтобы перевести дыхание и оглядеться вокруг, наслаждаясь божественной красотой. Вы замерли в узкой нише какой-то скалы. Никто не может быть готов к тому, что произойдет, никто не будет предупрежден. Одно резкое движение – и вашего попутчика больше нет. Просто. Ужасный, нелепый случай в горах. Скала была такой скользкой.

Я мог бы сделать это.

Я могу сделать это. И сделаю. Я должен.

Следующие три дня Гарриет была в ужасном состоянии. Питер собирался вместе с Тоби опять поехать в Уэльс, в горы. Она просто цепенела при одной мысли о том, что может произойти. И боялась она не того, что они могут упасть и разбиться – к этому Гарриет привыкла за долгие годы семейной жизни. И даже сейчас, слава Богу, она не верила в то, что Питер может напасть на Тоби и пустить в него отравленную стрелу или еще что-нибудь. Тем более что за последние недели Питер больше не возвращался к этой нелепой мысли об убийстве.

Гарриет опасалась, что, оказавшись вдвоем, они позволят себе больше виски, чем обычно, а потом заведут доверительную беседу и выложат друг другу все свои тайны. Ежась от страха, она так и представляла, как Тоби, словно сказочный злодей и садист, сообщит ее мужу о том, что было между нею и им. Непонятно почему, но ТЛС нравилось даже думать о том, что он хоть каким-то образом унижает Питера. И он был в восторге от того, что она, жена «лучшего друга», стала послушным инструментом в его руках. А может, Тоби вообще задумал все это с самого начала? Может, он давно лелеял планы того, как в конце концов унизит Питера, получая при этом величайшее наслаждение? Раз уж он сумел так долго издеваться над ними, шантажируя их, то от него можно ждать чего угодно.

А ведь эти двое считались друзьями. Из-за сговора Гарриет и Тоби Питер стал просто воплощенной невинностью. Он же будет в ужасе, узнав правду. И это ее вина! Гарриет словно воочию представляла, как Тоби выкладывает ее мужу все, рассказывает, чем они занимались наедине. Он не преминет сказать, когда и где это происходило, и от одной мысли об этом Гарриет становилось хуже, чем если бы ТЛС опубликовал в газетах свои компроматы.

Гарриет понимала, что ее отношения с Питером держатся на очень зыбкой почве. Ведь ее бизнес был возможен лишь потому, что она была с самого начала честна с ним. Конечно, она не говорила ему всего. Гарриет обрела независимость, не рассказывая мужу всей правды, – именно так чаще всего поступают мужчины. Она ничего не говорила о Тоби, ни словом не обмолвилась о том, что ей нравилось проводить время в компании Джека Робинсона; она вообще о многом умалчивала. Но, обдумав все как следует, Гарриет пришла к выводу, что стала сама себе противна.

У нее было чувство, что такой двуличной жизнью живет большая часть порядочных мужчин. И ее работа служила тому доказательством. А в последнее время, как ни странно, она стала чувствовать себя скорее мужчиной, чем женщиной. Да-да, все говорило об этом: ее манера поведения, ее бесстрастность. Так неужели работа лишила ее женственности, человечности?

Если только Питер узнает, какой фальшивой она была в последнее время, если дознается про ее отношения с Тоби, их браку конец. Его гнев и боль будут нескончаемыми. Поэтому она должна сделать все возможное – невольно, разумеется, – чтобы предотвратить разрыв. Конечно, нельзя сказать, что с Питером она была до конца счастлива, но, по крайней мере, он думал и заботился о ней, защищал ее и даже по-своему любил. Да и о Джонти с Тимоти нельзя забывать – ведь им тоже было нелегко пережить это ужасное, нескончаемое лето.

Отчаяние толкнуло их друг к другу. Ведь до всех неприятностей Гарриет вовсе не была уверена, что их отношения с Питером можно считать нормальными. Хотя можно ли вообще говорить о каких-то отношениях между людьми, которые так много пережили вместе?

Если вы оказались вдвоем в жизненной лодке, которую несет по бурному океану жизни, это вовсе не означает, что, бросив якорь в безопасном порту, вы будете тянуться друг к другу.

Однако Гарриет знала, что все равно будет испытывать к Питеру какие-то чувства. Причиной тому, как это ни странно, был их брак. Вся ее жизнь. Неважно, к добру это или к худу. В конце-то концов она всегда видела перед глазами пример своих родителей, которые были счастливы друг с другом. Гарриет даже не думала, что можно жить иначе. И еще у нее были ее мальчики, мальчики, мальчики! Питер и ее мальчики. Ее любимцы. И, нравилось ей это или нет, Гарриет считала, что связана с этой троицей навсегда. Да так оно и было. Так что уж лучше оставить все как есть. Сдаться жизни!

Кажется, это не так уж плохо, а?

Ну ладно. Но одно беспокоило Гарриет. Некий вид «культуры». Той самой культуры, которую именуют материнством. Она боялась, что просто растворится в нем, и от нее самой не останется и следа. Она опасалась, что всю жизнь только и будет думать о детских стульчиках, о том, как бы не промокли анораки в дождливую погоду, о том, как справить шестой день рождения в пластиковом раю «Макдональдса»… И еще надо все время проверять, что зубы почищены, не забыть, что дети внезапно полюбили воскресную школу, что их надо учить музыке, напоминать им о матче регби по утрам в субботу, читать по вечерам сказки, уговаривать их, что девочки в нарядных платьицах вовсе не так отвратительны, и все время думать о том, куда пошли мужчины и чем они занимаются. Именно таковы все мамаши в Блэкхите.

Но чего бы Гарриет ни ждала от будущего, все может перемениться от единственной поездки в Уэльс. Один разговор под бутылочку виски у камина – и все может рухнуть в бездну. И здесь она бессильна. Ей остается лишь сидеть в Лондоне и ждать развития событий.

Мы поехали в Уэльс. И вот что там случилось.

Коттедж «Хэфоди Фэк» расположен на самом краю поля, а под ним раскинулась деревушка Нэнт Перис, которая простирается вглубь мрачной расселины Лланберис Пасс. Это самое сердце Сноудонии. Солнце сюда и летом-то редко заглядывает, а сейчас, в декабре, здесь и подавно сумрачно, так что даже в восемь утра на маленьком лугу еще довольно темно. Хоть мы и приехали в горы в полпервого ночи, ТЛС принялся громко кричать что-то о кукурузных хлопьях. Вот уже почти двадцать лет здесь повторяется один и тот же ритуал. Я ворчу, пытаясь урезонить его, и говорю, что горы как стояли тут ночью, так и будут стоять утром. А ТЛС орет, что сейчас дни слишком коротки и нам надо выйти пораньше, чтобы успеть спуститься вниз к трем часам дня. В этом есть резон.

Временами мне казалось, что все действительно как прежде. Будто мы вовсе и не два парня, которые что-то друг от друга скрывают. Забавно, как все-таки мужчины умеют лгать себе и окружающим. А может, мы не изменились? Да нет, этого сказать нельзя. Думаю, мы оба уже не те, что прежде. Мы уже более вежливы, не так раскованны и держим некоторую дистанцию. С тех пор как мы съехали с дороги М-1, я только и думаю о том, что должен сделать. Но виду я, конечно, не подаю и болтаю с ним как ни в чем не бывало.

И вот, наконец, наступило утро, открыв нашему взору добрую тысячу футов Уай-Гарна, залитого солнцем. Дул довольно сильный ветер, поэтому облачность была высокой. Теоретически день идеально подходит для убийства.

Приезжая все эти годы в коттедж, мы вспоминали былое, сидели неподвижно перед камином, пили немеренное количество виски, травили друг друга собственной стряпней. Но цель нашего приезда в Уэльс была одна – «сделать», как мы говорили, Хорсшу [6]6
  Подкова (англ.).


[Закрыть]. И на сей раз мы не собирались отказываться от этого. Пожалуй, во всей стране не сыскать для восхождения места лучше, чем этот горный кряж. Форма Хорсшу вполне соответствует его названию, а по краям громоздятся четыре больших горы. Они такие разные, кажется, они так и бросают вам вызов, приглашая подняться на их острые вершины. Вообще-то там не так уж страшно – примерно так же чувствуешь себя, оказываясь на Лондон-Бридж-стэйшн, – но вот Криб Гох – это нечто. Он в полтора раза выше остальных гор. Во всем Соединенном королевстве не встретишь другой такой горы. Слыхал я, правда, что его сравнивают со Страйдирг-Эдж в Озерном крае, но это примерно то же самое, что сравнить супермаркет «Глен-Скротум» с какой-нибудь маленькой лавчонкой.

Если встать в дверях сортира и осмотреться вокруг, то к югу от дорожки вы увидите потрясающей красоты коричневые, сверкающие скалы, которые спускаются на тысячу футов вниз, а над ними нависает огромная скала, подошва которой вытянулась почти на полмили с правой стороны. Это и есть Криб Гох. Впервые я приблизился к ней, когда мне было тринадцать. Двадцать семь лет назад. В погожий день в долине виднеется маленькая Лаури, но форме напоминающая спичку, которая, однако, упирается в самое небо. А на самом ее верху есть небольшая – в два фута шириной – отполированная площадочка. Если ты в хорошем расположении духа, то подняться на Лаури можно, буквально не вынимая рук из карманов. Но уж если настроение у тебя паршивое, то тебе придется попотеть, хватаясь руками за небольшие выступы, ползти на коленях, скрежеща зубами от злости. Оттуда можно столкнуть кого угодно – человек погибнет. Ничего лучше не придумать. Я часто думал об этом. Люди падают с этой вершины каждый год, даже в самые расчудесные, солнечные летние деньки.

ТЛС просто обожает яблоки. По его мнению, в горах, кроме яблок, ничего не надо – даже зимой. Больше всего ему нравятся темно-зеленые, в крапинку, и кислые. Из таких обычно варят джем. Так что не успел я принести помятые в дороге пироги с мясом и шоколадное печенье, как мы уже отправились в путь. Через реку возле камня с указанием расстояния перекинут каменный мост – отсюда две мили до самой высокой части тропы. Мы собирались повернуть на юг, чтобы оказаться слева от огромной скалы Динас Мод, а уж оттуда направиться к так называемому Парсонову носу – еще одному утесу, который, по преданию, был впервые покорен каким-то сумасшедшим священником. Чтобы добраться туда, надо часа полтора идти по густой траве и вереску. Для двух тучных, не занимающихся спортом мужчин средних лет это нелегко, тем более что ни один из нас не собирался признаваться в слабости. Посмотрим, как отреагируют наши сердца.

Мы уже порядком притомились, когда решили передохнуть у Ллина. Стараясь не подавать виду, что устали, мы стояли на расстоянии, чтобы не слышать тяжелого дыхания друг друга. Все мы стареем. И мой вес раз в семнадцать больше, чем должен быть.

Мне всегда кажется, что это одно из самых пустынных мест на свете. Вокруг лишь горы, долина, спускающаяся к озеру, лишь изредка перед глазами мелькают птицы да забредет сюда какая-нибудь заблудшая овечка. Впрочем, на сей раз мы не увидели никого живого, несмотря на то, что была суббота. Время от времени принимался накрапывать дождик. Несмотря на то, что мы просто взмокли от пота, нам обоим было холодно.

Здесь себя чувствуешь таким одиноким. Не видно даже кажущихся игрушечными машин, иногда мелькающих на узкой ленте дороги где-то далеко внизу.

Но надо продолжать путь. Вы снова поворачиваете налево, обходя серые мрачные воды неспокойного Ллина, и опять начинаете терзать свои легкие, чтобы в конце концов подняться к этому крохотному походному столику, который представляет собой Криб Гох. Подниматься по узкой каменистой скале – самая трудная часть экспедиции. Это настоящее испытание.

«Два часа с четвертью». Это все, что он сказал, достигнув вершины чуть быстрее меня. Он любит выигрывать, наш ТЛС. Тоби даже побледнел от тяжелого восхождения. На этот раз мы молчим еще больше, чем всегда. Даже ни разу не остановились, чтобы поболтать. Нам не хватает дыхания и слов. И вот мы сидим на самой высокой вершине Хорсшу. Сидим бок о бок, а возле наших ботинок валяются куски апельсиновой кожуры – почему-то они всегда валяются в этом потрясающем месте.

Вокруг – никого. Мы – словно на сцене. У меня такое чувство, что мы оба чего-то недоговариваем. ТЛС так спокоен. Это на него непохоже – ведь он обычно выкрикивает что-то во всю глотку. Сквозь ткань куртки я чувствую тепло его руки. Опять заморосил дождик. Нелегко будет идти по скользким скалам. Мы с хрустом ели его старые кислые яблоки. Внезапно ТЛС бросил свой огрызок в сторону Глайдерса, пересекающего долину с другой стороны примерно в миле отсюда. На огрызок тут же налетели чайки, в постоянные обязанности которых входит наблюдение за едоками на Криб Гох.

Ветер стал совсем уж пронизывающим, дождь усилился. Сидеть тут дольше не имело смысла. Нам надо было продолжать путь. За нашими спинами бежала узенькая, как лезвие ножа, дорожка. Она вела к Пиннаклз, потом змеилась к огромной Криб Уай Джайсджл (почти такой же высокой, как Сноу даун – в ней было примерно футов пятьдесят), а затем уходила к гигантской вершине Уайр Уыддфа, до которой было примерно часа два пути. При удачном стечении обстоятельств мы будем там без четверти два, но нам придется нелегко. Вот только придем ли мы туда вдвоем? Или, может, путь я завершу в одиночестве? Я один – в целости и сохранности?

– Ну хорошо, – заявил ТЛС.

Он встал и вытер руки о задницу, зацепившись коленом за пик скалы, на которой мы сидели. А потом, спокойно и размеренно, как делали тысячи людей до него, он начал спускаться вниз, то и дело придерживаясь руками за невысокие уступы. Ветер бросал потоки дождя прямо нам в лица; я ни на шаг не отставал от Тоби. Собирался и накрывал горы туман, причем происходило это так быстро, словно в убыстренной съемке в кинофильме. Я был прав. Никто не знает, что тут происходит. Кажется, в горах больше нет ни одной живой души. Струи дождя летели почти вертикально. Тело упадет, покатится вниз и остановится лишь футах в ста пятидесяти отсюда.

Мне всего лишь надо протянуть руку и подтолкнуть его. Вот так просто. Поддать рукой по его заду. Я могу сделать это прямо сейчас. Почти невозможно удержаться. Тишину нарушал лишь шум наших шагов, наше дыхание да завывание ветра. ТЛС даже не поймет, что я сделал это нарочно. Одно мгновение – и дело сделано. И никаких угроз. Никакой опасности. Все проблемы исчезнут. А потом я торопливо спущусь вниз. Отчаянный звонок в Горную службу спасения. Допросы в полиции. Расследование. Похороны.

Чувство вины.

Широкая спина ТЛС передо мной, его ботинки, его осторожные шаги… Он был так близко ко мне, что я, кажется, слышал биение его сердца. Мерзкий тип этот Тоби, богатая сволочь. Готов трахнуть жену лучшего друга просто ради развлечения. Издевается над целой семьей, потому что считает, что ему все дозволено. Думаю, он воображал себя моим лучшим другом лишь потому, что знал, что я понадоблюсь ему когда-нибудь. А может, еще и потому, что его мучила неодолимая страсть к Г. Да, похоже, именно так.

Но!

Да: но!

Он – живое существо. Потеющая, хрипящая, отдувающаяся жертва своего положения. Он всемогущ, но несчастлив. И, как говорила Гарриет, он еще и отец двух сыновей, которые, возможно, любят его. Да и жена его любит. И много лет он был моим другом. Которого я, впрочем, не очень-то жаловал. Подозреваю, что и он не испытывал ко мне тех чувств, о которых столь часто говорил. Он вообще много трепался. Но все же, все же…

А все-таки я такой трус! Для того, чтобы совершить убийство, надо действительно ну очень разозлиться. Или сойти с ума. Но, как это ни странно, я не мог найти в себе необходимой ненависти. Мне-то казалось, что я хладнокровно все обдумал, а оказывается, это не так. Без сомнения, Гарри была права. Она вообще часто бывает права. И, в конце концов, все еще может сорваться. Вдруг его анорак зацепится за что-нибудь? Пытаясь спастись, он может ухватиться за меня и утянуть меня в пропасть вместе с собой. Это я придумываю себе оправдания.

Я медленно спускался вниз, уже не чувствуя той усталости, что охватила меня при подъеме, когда приходилось хвататься за все выступы, которые горы подставляли усталым альпинистам. Я сам себе был противен за го, что уклонялся от намеченного плана. Надо взять себя в руки. Зачем же иначе я лгал себе, что способен на это? Какого черта было самому себе дурить голову? Сколько раз вообще я обманывал себя? Думаю, что много.

А потом мы дошли до Пиннаклз, и возможность привести мой план в действие пропала. Там тропа уже была достаточно широкой. Идиот. Это я о себе.

Когда мы достигли Криб Уай Джайсджл, дождь стал слабее. Мы шлепали по влажной каменистой тропе, вьющейся возле самой горы. Из-за тумана почти ничего не было видно. Мы устали. В первый же день. Нетренированные, тучные горожане. Поднимемся еще на Сноудаун, постоим на его вершине, а потом направим свои стопы вниз по Пиг Трэк к отелю «Пен Уай Гврайд». Было уже слишком поздно, и нам не проделать всего пути до темноты.

– Хорошая игра, хорошая игра, – проговорил он, тяжело дыша.

Последнюю четверть часа нам было особенно трудно. Постараюсь воспроизвести последовавший между нами диалог поточнее:

– Хорошая игра, хорошая игра, – повторял он, как забубенный.

– А тебе по нраву хорошие игры, не так ли? – Думаю, по моему тону он смог догадаться обо всем.

– В чем дело, Пит, старина?

– Сам знаешь.

– Ты достал меня, парень.

– Шантаж.

– С тобой все в порядке, а. Пит? Ты это о чем? Я тут болтаюсь в горах, потею, чувствую, что теряю силы, но радуюсь, что все-таки сумел взойти на вершину, а ты лезешь ко мне с каким-то бредом. Дьявольщина! Так в чем же дело? – вскричал он.

Сев, я вгляделся в расплывчатые очертания полускрытых туманом гор. Я был зол. Но старался казаться многозначительным. Не зная, что говорить. Неужели я ошибся?

– Ради Бога, Пит, – продолжал ТЛС, скажи мне. Я твой самый старый друг.

– Самый старый друг! – насмешливо фыркнул я.

Он повернулся и посмотрел на меня. Вопросительно. С таким видом, словно на нем были его узенькие очечки. Я не знал, что сказать. А он ждал и ждал. У меня же просто был надутый вид. Подождав еще некоторое время, он пожал плечами, расстегнул анорак и вытащил из внутреннего кармана металлическую фляжку. Лет семь назад Г. подарила ему ее на Рождество. У нее уже, конечно, был затасканный вид, зато она вмещала пару добрых глотков хорошего виски. Тоби отвинтил маленькую крышечку и прихлебнул из фляги.

А может, Гарриет ошиблась? Может, мы не там искали? Я был смущен. У ТЛС был чертовски спокойный неуверенный вид. Казалось, ему неинтересно, что я скажу. Впрочем, так вести себя выгоднее всего, правда?

– С тобой все в порядке, Питер? – первым нарушил он молчание. – Мне показалось странным, что ты какой-то молчаливый. Я еще в Лондоне обратил на это внимание. Так с тобой все о’кей? Ведь обычно ты болтаешь без остановки, я даже устаю от твоего трепа. Ты меня пугаешь. В чем же дело, старина?

– Видит Бог, Тоби, я не знаю. – Я взял у мерзавца флягу и вылил себе в глотку порядочное количество виски.

Стало уже совсем холодно. Нам надо было идти дальше. Скоро стемнеет. Ветер стал еще злее, а туман все густел. Я сделал последнюю попытку:

– У меня есть друг. Который сделал нечто такое, чего ему делать не следовало.

– И что же он сделал, а? – поинтересовался негодяй.

– Это неважно, поверь мне. Только он не должен был этого делать. Нечто незаконное.

– Так о ком же речь? Я знаю этого парня?

– Не беспокойся. Не в этом дело.

– Я и не беспокоюсь, но с радостью выслушал бы сплетню.

– Нет, я не скажу. Просто друг считает возможным шантажировать очень близкого человека – моего коллегу. Вот в чем дело. Заставляет его платить деньги. За то, что тот сделал.

– А что же он все-таки сделал? Говори же! И о ком речь? Может, о Дереке Уайтсе? Я слыхал что-то о нем. Так это он?

– Нет, Господи, это не он. Не Дерек. Неважно, кто это. Но его друг хочет его убить.

– Неудивительно. Если бы я оказался на его месте, – заявил ТЛС, – я бы тоже захотел прикончить подонка. Подумать только, лучший друг! Друзья не для этого, ты так не считаешь? Не похоже это все на дружеский поступок, черт возьми!

Послушать его, так он – сама невинность. И не скажешь, что ему уж так интересны мои слова. С трудом развязав веревочку на рюкзаке, ТЛС выудил из него пластиковую коробку с яблоками. И предложил яблочко мне. Мы стали молча жевать.

– В это трудно даже поверить, – заявил ТЛС. Знаешь, у меня есть приятель, а тот, в свою очередь, водит дело с людьми, которые могут при необходимости кому-нибудь по морде надавать. Разве это не удивительно, а? Можешь мне не верить, но такие вещи случаются. Один человек знает другого, который может наехать на третьего! Совсем другой мир! Уверен, что тебе не верится. Но это так же верно, как-то, что я стою тут, точнее сижу!

– Да, возможно, ты и прав, но мне кажется, что люди вроде нас с тобой едва ли решатся на подобную гнусность, – нерешительно промямлил я.

– Позволь мне не согласиться с тобой, мой мальчик. У меня иное мнение на этот счет, – отрезал ТЛС.

Мы оба подумали, что пора вставать и идти дальше. А потом вдруг Тоби повернулся ко мне и спросил доверительным тоном:

– Так это ты, старина? Ты рассказывал мне всю эту историю о себе. Пит?

– Нет! Конечно нет! – сбивчиво забормотал я. Какой же я кретин! – Боже мой, разумеется нет. С чего ты взял?

– Просто предположил. Но я считаю, что самое лучшее, что можно сделать в сложившейся ситуации, – это дать отпор тому парню, разве не так? Поговорить с ним начистоту. Просто для того, чтобы убедиться в том, что у твоего друга действительно есть старый товарищ, о котором ты мне тут рассказывал. Не стоит ему делать из себя идиота, от этого все только ухудшается. А ведь ему наверняка не хочется, чтобы дела стали еще хуже, а?

– Да, это довольно трудно. Просто мой коллега боится совершить ошибку. Но ему действительно очень нужно, чтобы шантаж прекратился.

– Но, боюсь, он будет платить. Будет. Как это неприятно, приятель, как неприятно. Не стоило тебе рассказывать мне все это. Бедный твой приятель. Да, бедняга. Впрочем… Пусть уж лучше плохо будет ему, а не мне.

И ТЛС, замахнувшись, бросил свой огрызок. Описав большую дугу в воздухе, тот упал вниз.

– Хочу тебе сказать кое-что, – ухмыльнулся ТЛС, поворачиваясь ко мне. – Иногда бывает полезно решать вот такие маленькие проблемки. Знаешь, я бы мог пойти и поговорить с этим твоим коллегой, шантажистом. Я бы потряс его немного. При желании я могу быть весьма убедительным. И еще я очень обидчив, думаю, тебе это известно. Так что сделай выбор! Ты платишь деньги, делая тем самым свой выбор. То есть, конечно, в данном случае ты ничего не платишь, ведь речь же идет не о тебе. Так что я готов просто оказать этому человеку услугу – просто для развлечения. Но ты сообщишь мне факты, даты, время – словом, все, что может иметь отношение к этому делу, а уж остальное я беру на себя.

Прямо даже не знаю, что и думать. Все это звучит столь убедительно, что я уже было поверил в существование мифического коллеги-шантажиста.

– М-м-м… – промычал я. – Даже не знаю, что тебе ответить. Не уверен, что мне хочется вмешиваться.

– Ну же, Питеркинс! Что ты такое говоришь! Именно для этого и существуют лучшие друзья! – И он принялся надевать свой рюкзак.

Не может быть, что это Тоби, или я не прав? Черт возьми, Г., скорее всего, ошиблась. А я-то чуть не убил этого парня. Дьявольщина! Господи, никогда нельзя доверять женщине, никогда!

– Продолжим путь? – спросил ТЛС.

– Угу, – буркнул я, поворачиваясь к ветру.

– О’кей, – согласился Тоби. – Но ты скажешь, если понадобится моя помощь, хорошо?

– Непременно, – промолвил я.

– Браво! – выкрикнул он, и, взмахнув рукой над моей головой, ТЛС опять пошел впереди меня, уверенно шагая в туманной мгле.

Впереди еще была вершина Сноудауна.

А я-то чуть не убил его всего час назад!

* * *

На Рождество Гарриет заключила с Питером своеобразный мораторий. Все праздники она была просто матерью и женой. У нее это отлично получалось. Гарриет приготовила индейку, которая оказалась не такой резиновой, как обычно, долго говорила с родителями по телефону и подарила детям чудесные, поучительные подарки в ярких обертках. К ним приезжала мать Питера, которая настояла на том, чтобы они вместе послушали Рождественское обращение английской королевы к народу, которое тоже показалось не таким резиновым, как всегда. Джонти и Тимоти то и дело бегали к соседям. Дело в том, что на два дня приехал отец Сэма и Пиппы, работавший летчиком и живший с какой-то проклинаемой всеми девицей в Вест-Викомб. (Разведка донесла, что он даже провел ночь в спальне Марианны. «Когда дело доходит до секса, они всегда тут как тут», – шепнула поэтому поводу Гарриет матери Питера.) Никто не гулял с собакой, но ей, похоже, было наплевать.

Вечером Дня подарков [7]7
  День подарков – второй день Рождества, когда слуги, посыльные и т. п. получают подарки.


[Закрыть]Гарриет писала запоздалые поздравления, а когда мальчишки вдвоем направились в ванную, позволила себе выпить немного шардоне, полученного ею в подарок на Рождество. Все это означало, что клиенту, позвонившему ей по мобильному телефону и пожелавшему провести с ней канун Нового года, был дан от ворот поворот. Звук хрипловатого голоса Наташи достиг ревнивых ушей мистера Хэллоуэя, прислушивавшегося к разговору жены.

Когда Гарриет поговорила по телефону, Питер присоединился к ней в гостиной. Похоже, мораторию пришел конец. Ясно, что хоть она и не стала договариваться с клиентом на этот раз, на следующий звонок Г. ответит согласием.

У Питера был мрачный вид.

– Это не должно продолжаться в новом году, – заявил он. – Гарриет, ты должна остановиться. Уж сколько раз я говорил тебе об этом. Ты должна остановиться! Игра окончена. И вообще, все это – чистой воды безумие. Нам больше не нужны твои деньги. Нам еще повезло, что с тобой ничего не случилось. Но все равно, у нас было много неприятностей. Тебя могли пырнуть ножом, могли арестовать.

– Неприятностей больше не будет. Я все уладила, Питер. Прости. Я хотела рассказать тебе все после Рождества. – Помолчав, Гарриет глубоко вздохнула и заявила: – Я говорила с Тоби.

– Дьявол! Что ты сделала?! – взревел он. – Что, черт возьми, ты хочешь сказать?! Как это «говорила с Тоби»?! Что у тебя на уме, женщина?! Когда ты успела это сделать, ума не приложу!

– Накануне Рождества, – спокойно проговорила Гарриет. – Когда вы вернулись из Уэльса. Я привезла им несколько книг для мальчиков. В общем, я поймала Тоби в его берлоге. – Она явно была немного напугана. – У нас был весьма поучительный разговор за чаем. Я сказала Тоби, что нам известно, кто шантажирует тебя. Точнее, сказала, что это он.

– Но он все отрицал? Что он тебе ответил? – нетерпеливо выкрикнул Пит.

– Да нет. Он хмыкал, охал и ахал.

– Ради всего святого, Гарри!

– Прости. Но все кончилось благополучно. Он сказал, что повел глупую игру. Сказал, что ему жаль. Добавил, что дело зашло слишком далеко.

– Так, стало быть, он признался?

– Что? Ах, да. Это был он.

– Мерзавец! Скотина, подонок!

– Он сказал, что больше не будет.

– Больше не будет?! Как это? Я не верю тебе, Гарриет, не верю! Ты не говорила с ним!

– Если ты не веришь мне, Питер, то кому же вообще ты веришь?

– Нет, прости, я не верю не тебе, а ему. Черт, почему это он «больше не будет»? Ему же нечего терять в данной ситуации!

– Вашу дружбу.

– Ну да. Конечно. Нашу дружбу! Отлично! Замечательно! Ты молодец, Гарри!

– Заткнись, Питер, не раздражай меня, от этого нет толку. Я же сказала тебе – все кончено. Все о’кей. Я сказала ему, что он должен стыдиться того, что сделал. Сказала, что все зашло слишком далеко. Я заставила его по-другому взглянуть на вещи.

– И он послушался тебя, ты хочешь сказать? Упал перед тобой на колени? Молил тебя о прощении? Он сделал все это, не так ли?

– Ты полон ненависти, Питер. Да, все так и было.

– Ты хорошо поступила, Гарриет, – заявил Питер. – Но вот что я тебе скажу. Он попросту обманул тебя, моя дорогая.

– Какой же ты подозрительный, Питер. Ты полон предрассудков. Никогда не доверяешь мне. Он вовсе не обманул меня. Я уверена. Все кончено. Можешь мне поверить. Если я в чем уверена, так именно в этом, – промолвила Гарриет. – Я гарантирую тебе.

– Да он что угодно мог наговорить тебе. Уж я-то знаю людей вроде нашего Тоби. Они готовы пообещать что угодно. Он силен, как прежде. Просто это еще одна часть его игры. Он пообещал доверчивой жене своего друга, что прекратит шантаж, а потом набросится на меня – нет, не только на меня, а на нас обоих – с новыми требованиями. Можешь считать, что это у него такое своеобразное чувство юмора. Он уверен, что удачно задурил тебе голову. Да он скорее повесится, чем прекратит свои пакости!

– Питер, заткнись, – спокойно проговорила Гарриет. – Я тоже знаю людей типа Тоби. Я, можно сказать, стала специалистом по таким людям. Они жестоки, бескомпромиссны, эгоистичны. Они – вечные ученики привилегированных школ. Да, Тоби именно таков, но таков и ты, Питер. Все вы такие. Уж теперь-то я точно знаю, что говорю.

– О! Хорошо! Замечательно! – ~ язвительно выкрикнул Питер. – Только из-за того, что ты побывала в постели нескольких мужчин, ты вообразила, что можешь судить обо всей сильной половине человечества.

– «Побывала в постели у нескольких мужчин»?! – переспросила Гарриет. – У нескольких, Питер? Это же смешно! Да я провела в обществе подвыпивших, плачущих, сумасшедших и совершенно нормальных мужчин больше часов, чем иная почта продает поздравительных открыток к Рождеству! Нескольких! Я знаю этих людей, Питер. Я обслуживала их, праздновала вместе с ними их мужские победы, помогала им вернуть утерянное уважение к собственным персонам, Питер! Я знаю, о чем говорю, Питер. Я уже стала настоящим профессором своего дела! Послушай-ка меня, дорогой, ты можешь забыть о шантажисте Тоби Лиделл-Смите, понял? Все кончено. Обещаю тебе, даю слово проститутки, что дела, связанные с твоим дружком ТЛС, канули в историю. Нам больше не придется сталкиваться с неприятностями, устроенными Тоби.

Питер все еще не верил ей.

– Ну так что? – спросила она.

– Так он твой клиент, не так ли? Скажи мне, – попросил Пит. – Он всего лишь один из них? С кем ты еще не трахнулась? Тебя невозможно удовлетворить, да? Что с тобой случилось, девочка? Неужто ты не в состоянии оставить застегнутыми хоть одни штаны?