Текст книги "Книга мучеников "

Автор книги: Джон Фокс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

Слухи произошли после того, как епископ Лондона и его священники посетили меня

здесь. Я говорил с ними, когда они пришли, ибо я не боюсь их аргументов.

Меня не страшит даже смерть. И я еще больше утвержден в истине, которую я

проповедую до сегодня, после их прихода.

Я оставил все вещи этого мира и переношу великую боль и заключение, ноя

благодарю Бога за то, что я готов пострадать до смерти, как и любой другой

смертный. Я учил истине своими устами и своими письменными трудами, а вскоре я

подтвержу эту же самую истину по благодати Божией моей кровью”.

В понедельник 4 февраля 1555 года надзиратель сказал Хуперу, чтобы тот

приготовился, так как его собираются отослать в Глостер, где он примет смертную казнь.

Услышав это, Хупер, который ранее был епископом Глостера, несказанно обрадовался, он

поднял свои глаза и руки к небу и прославил Бога, Который посылал его назад к народу, над которым он был пастором, чтобы он смог там своей смертью подтвердить истину, которой он учил их. Он не сомневался, что Бог даст ему силы умереть для Его славы. Он

немедленно послал принести ему из дома его слуги обувь, шпоры, плащ, чтобы быть

готовым ехать, когда его позовут.

В четыре часа на следующее утро надзиратель с другими людьми вошел в его камеру, пытаясь найти, не написал ли Хупер какое-то послание. Затем лондонские шерифы и

другие офицеры вывели его из тюрьмы Ньюгейт и провели к назначенному месту

недалеко от церкви Св. Дунстана на улице Флит, где их ждали шесть королевских

гвардейцев, чтобы провести его в Глостер. Там они передали его в руки шерифа, который

вместе с лордом Чандосом, господином Виксом и другими участниками процесса были

ответственны за проведение казни.

В Лондоне королевские гвардейцы повели его в Энжел, где он прервал свой пост, пообедав с ними, съев при этом гораздо большее количество пищи, чем обычно. После

перерыва он бодро вскочил на своего коня без чьей-либо помощи, несмотря на то, что

голова была покрыта колпаком под шляпой, чтобы его никто не смог узнать. Хупер со

своей охраной радостно ехал в Глостер, и когда нужно было сделать остановку, чтобы

перекусить, отдохнуть или переночевать, они спрашивали у него, где он обычно ел или

отдыхал или проводил ночь на всем маршруте от Лондона до Глостера, и где он говорил, там и останавливались.

В четверг они прибыли в юрод ею епархии под названием Киренстер, в пятнадцати

милях oi Diocieра; было около одиннадцати часов утра, и они остановились перекусить.

Хозяйка дома всегда ненавидела истину и говорила много злого о господине Хупере. Но

теперь, зная, зачем его везут в Глостер, показала ему все дружелюбие, на которое была

способна, в слезах исповедуя, что она всегда говорила, что если его поведут на пытки, то

он отречется от своих доктрин.

После завтрака они поехали далее в Глостер и прибыли туда в пять часов дня. На

расстоянии мили от города толпа народа собралась, чтобы увидеть Хупера, плача и рыдая

о нем. Их было так много, что один из гвардейцев поехал в город за помощью от мэра и

шерифа, потому что они боялись, что народ нападет на них и освободит Хупера. Офицеры

со своими служителями въехали в город и приказали людям разойтись по домам, хотя не

было предпринято даже малейшей попытки освободить Хупера.

Хупера на ночь поместили в доме MHI рама в Глостере, и этой ночью он, как обычно, спокойно поел и немного поспал, издавая громкий храп. Затем поднялся и молился до

утра. Затем попросил, чтобы ему позволили провести время в маленькой комнате, где он

мог бы помолиться и поговорить с Богом. И весь тот день, за исключением времени, когда

он ел или говорил с людьми, которым гвардейцы позволили говорить с ним, провел в

молитве.

Один из посетителей, сэр Энтони Кингстон, рыцарь, который когда-то был его

другом, а теперь получил приказ от королевы быть одним из участников казни, залился

слезами, когда вошел в комнату Хупера и увидел его молящимся. Вначале Хупер не узнал

его, и Кингстон сказал: “Почему, мой господин, ты не узнаешь меня, своего старого друга, Энтони Кингстона?”

Хупер ответил: “Да, господин Кингстон, я хорошо тебя знаю, рад видеть тебя в

здравии и благодарю Бога за это”.

Кингстон сказал: “Мне очень тяжело видеть тебя сейчас, потому что я знаю, что ты

прибыл сюда на смерть. Увы, жизнь сладкая, а смерть горькая. Следовательно, ты можешь

обрести и жизнь и желание жить, ибо жизнь после всего этого будет еще добрее”.

На это Хупер ответил: “Это правда, господин Кингстон, я приехал сюда, чтобы

закончить свою жизнь, пострадать здесь до смерти, потому что я не отрекусь от истины, которую я проповедовал здесь в вашей епархии и в других местах. Я благодарю тебя за

дружеский совет, хотя он и не настолько дружественный, как я желал бы. Это правда, господин Кингстон, что смерть горькая, а жизнь сладкая. Увы, когда приближается час

смерти, то она становится еще более горькой, а жизнь кажется еще слаще. Имея желание и

любовь к жизни и чувствуя ужас и страх по отношению к смерти, я не взираю на смерть и

не ценю жизнь. Благодаря силе Божьего Святого Духа я принял решение лучше пройти

терпеливо через пытки и огонь, которые предназначены для меня, чем отречься от истины

Его Слова. А также я желаю, чтобы ты и другие предали меня милости Божией в своих

молитвах обо мне”.

Кингстон сказал: “Хорошо, мой господин, я вижу, что ничто не может поколебать

тебя, поэтому я ухожу. Но я ухожу с благодарностью Богу в моем сердце, что Он позволил

мне узнать тебя. Через тебя Господь привлек меня обратно к Себе, так как я был

потерянным сыном”.

Хупер ответил: “Я превозношу Бога за это и молю Его, чтобы ты всегда жил в Его

страхе”.

После этих и многих других слов господин Кингстон весь в слезах удалился.

Господин Хупер также плакал и сказал Кингстону, что все трудности, перенесенные им во

время его заключения, не принесли ему столько печали, как расставание с ним.

В этот же день один слепой мальчик умолял охрану позволить ему увидеться с

Хупером, и в результате они пустили его поговорить с ним. Незадолго до этого мальчик

был заключен в тюрьму в Глостере за исповедание истины Божьего Слова. Господин

Хукер после расспроса мальчика о его вере и причине заключения со слезами на глазах

взглянул на него и сказал: “О бедный мальчик, Бог забрал твое зрение только по Ему

одному известной причине. Но Он дал тебе другое зрение, которое гораздо более ценное, ибо Он одарил тебя очами знания и веры. Бог да даст тебе благодать непрерывно молиться

Ему, чтобы ты никогда не потерял такое зрение, ибо тогда ты будешь слеп и душой и

телом”.

Этой же ночью охрана подготовила Хупера к смерти, и такая подготовка вошла в

обычай у шерифов Глостера: шериф вместе с мэром и старейшинами вошли к Хуперу и

взяли его за руку. Когда они так взяли его, Хупер сказал: “Господин мэр, я сердечно благодарен тебе и другим твоим братьям, что вы взяли

меня, заключенного и приговоренного человека, за руку. К моей радости это является

бесспорным доказательством вашей старой любви и дружеского отношения ко мне, которые не угасли. Я верю также, что все, чему я учил вас раньше, не забыто. Тому, чему я учил, когда благочестивый царь, который уже умер, назначил меня епископом и

пастырем. За эту истину и искренние доктрины, которые я не признаю ни ложными, ни

еретическими, как считают некоторые, я прибыл сюда, я уверен, что вы знаете, по

приказу королевы, чтобы принять смерть. И я прибыл сюда, где учил, чтобы доказать

это учение своей кровью”.

Хотя ею слова опечалили шфифа и бывших с ним, они все же собрались перевести

его в общую темницу. Но и вардейцы начали просить за него, говоря, что он так тихо, терпеливо и смиренно ведет себя, что даже ребенок мог бы его охранять и что они сами

будут смотреть за ним, лишь бы не отправлять его в общую темницу.

Итак, было решено оставить его в доме Роберта Инграма, и шерифы, сержанты и

другие сторожили его всю ночь. Хупер попросил разрешения лечь в постель очень рано, так как ему нужно было подумать о многих вещах, потому он лег в пять часов вечера и

спал, громко храпя, до поздней ночи, после чего встал и до утра молился. Когда он

поднялся ранним утром, просил, чтобы никто не входил в его комнату, чтобы он мог

побыть один до времени своей казни.

Около восьми часов 9 февраля 1555 года сэр Джон Бриджес и лорд Чандос со

многими людьми – сэром Энтони Кингстоном, сэром Эдмундом Бриджесом и другими

участниками процесса, назначенными смотреть за казнью, вошли в дом. В 9 часов

господину Хуперу сказали, чтобы он подготовился, потому что пришло время, и его сразу

же вывели из комнаты шерифы, держа в руках дубинки и другое оружие. Когда Хупер

увидел множество оружия, он сказал шерифам: “Господа шерифы, я не предатель и нет

нужды совершать так много действий, чтобы привести меня на место, где я должен

пострадать. Если бы вы сказали мне, то я бы сам пришел на место казни и не тревожил бы

всех вас”.

В Глостере в это время был базарный день и около семи тысяч человек собрались, чтобы посмотреть, как Хупер будет вести себя перед смертью. Он шел между двух

шерифов, как агнец к месту заклания, в мантии, принадлежащей хозяину дома, его шляпе

на голове и с тростью, на которую он опирался из-за проблем с седалищным нервом, которые возникли у него в результате долгого пребывания в темнице, из-за чего он иногда

спотыкался. Он бодро улыбался всем своим знакомым, и многие потом сказали, что они

никогда прежде не видели его таким бодрым и так здорово выглядевшим.

Когда они подошли к месту казни, Хупер сразу же преклонил свои колени в молитве, так как ему не позволили обратиться к народу. Когда он молился, принесли сундук и

поставили на стул, этот сундук был знаком милости и прощения от королевы, если он

отречется от своих взглядов и учения. Когда он увидел его, то закричал: “Если вы любите

мою душу, уберите его! Если вы любите мою душу, уберите его!”

Когда он закончил молитву, подошел к столбу, снял мантию и передал ее шерифу, прося его вернуть ее владельцу. Он также снял остальную верхнюю одежду, за

исключением жакета и штанов, чтобы сгореть в оставшейся одежде. Но шерифы из-за

своей жадности не позволили ему остаться в ней, и Хупер послушно снял свой жакет, чулки и другую одежду, оставшись только в нижней рубашке. Гвардейцы дали ему три

мешочка с порохом, он взял назад свой чулок и связал им свою сорочку между ног, привязав при этом один из мешочков с порохом, а остальные два положил себе

подмышки.

Хупер попросил народ помолиться Господней молитвой вместе с ним и молиться

также за него, что они и исполнили с великим плачем, видя его страдания. Он подошел к

столбу и его приковали железным обручем к нему, чтобы он держал его, когда будет

гореть. Ему предложили приковать такими же обручами его шею и ноги, но он отказался.

Через несколько минут к нему подошел человек, ответственный за поджигание огня, и попросил прощения. Хупер спросил его, почему он должен простить его, ведь тот не

нанес ему никакой обиды. “О сэр,– сказал, рыдая, тот человек,– меня назначили поджечь

огонь!” Господин Хупер ответил: “Этим ты нисколько не обижаешь меня. Бог простит

тебе твои грехи, иди, исполняй свою работу, а я помолюсь о тебе”.

Его обложили сухой соломой для розжига костра, он взял две вязки соломы, поцеловал их и поместил каждую под свою руку под мешочек с порохом. Затем рукой

указывал, где он хотел, чтобы положили солому вокруг него, а сверху чтобы “обложили

хворостом; также указывал, где не хватало хвороста или соломы. Когда же он остался

удовлетворен тем, как разложили хворост, тогда зажгли огонь.

Из-за сырых дров прошло много времени, пока огонь наконец-то перебросился с

соломы на хворост. В конце концов, пламя вспыхнуло, но это было мрачное холодное

утро, и сильный ветер сбивал пламя с Хупера, поэтому оно так и не прикоснулось к нему.

Вскоре принесли сухого хвороста, так как больше уже не было соломы, и зажгли огонь.

Но пламя только слегка опалило хворост в самом низу и не могло подняться из-за вегра, поэтому оно только обожгло волосы Хупера и вздулась его кожа. В это время Хупер

молился спокойно и тихо, как будто не чувствуя боли: “О Иисус, Сын Давидов, будь

милостив ко мне и прими мою душу”.

Когда огонь, пожравший сухой хворост, снова погас, так и не зажегши сырой

хворост, Хупер потер руками глаза и сказал громким неизмененным голосом: “Ради

Божьей любви, добрые люди, разожги ее для меня большое пламя!” В это время горела

нижняя часть его тела, так как было совсем немного сухого хвороста, который слабо горел

и не мог достичь верхней части тела.

Вскоре принесли больше сухого хвороста, и в третий раз пламя вспыхнуло с гораздо

большей силой, чем в два предыдущих. Пламя охватило мешочки с порохом, но они ему

не помогли, так как не вспыхнули и не ускорили его сожжение из-за сильною вефа, сбрасывавшего с него пламя. Медленно горя, Хупер достаточно громко молился: “Господь

Иисус, будь милостив ко мне. Господь Иисус, будь милостив ко мне. Господь Иисус, прими мою душу”. Это были последние слова, которые он произнес громко.

Но даже когда его уста почернели и язык умолк, губы все так же шевелились в

молитве до тех пор, пока не сморщились и не провалились внутрь. В это время Хупер

начал бить руками по груди или по сердцу, пока одна рука не отпала, другой же рукой он

продолжал бить, в то время как жир, вода и кровь капали с его пальцев. Когда пламя

неожиданно вспыхнуло во всей своей силе, Хупер еще один раз из последних сил ударил

себя по груди, и его рука наткнулась на железный обруч вокруг его талии. В этот же

момент тело повисло на обруче и отдало свой дух.

Хупер пробыл в огне около сорока пяти минут. Хотя он был как агнец, терпеливо

перенося агонию и не двигаясь ни вперед, ни назад, ни в стороны, его агония была бы

невыносимой без благодати Божией, и он умирал так, как ребенок в постели. Теперь он

царствует как благословенный мученик в радости неба, приготовленной для верных во

Христе еще прежде основания мира. За его верность все христиане должны благодарить

Бога.

14. Мученическая смерть доктора Роуланда Тейлора,

приходского священника (1555 г.)

Хедли [или Хедлей] в Суффолке один из первых городов в Англии, где была принята

истина Слова Божьего. Здесь Евангелие Христа имело величайший успех и так

укоренилось, что многие мужья и жены в приходе Хедли имели познание Писания.

Можно было найти даже таких, которые часто перечитывали всю Библию, знали

некоторые послания святого апостола Павла наизусть и могли, участвуя в любых спорах, отвечать цитатами из Писаний. Их дети и слуги так научены в правильном понимании

Божьего Слова, что весь город был более похож на университет с образованными людьми, чем на город ткачей и рабочих. Но самое похвальное то, что в своем большинстве его

жители были верными последователями Божьего Слова в каждодневной жизни.

Все это произошло благодаря работе доктора Роуланда Тейлора. Когда ему поручили

эту церковь и все ее имущество, он не превратил служение в заботу о нескольких

фермерах и сборе прибыли и не назначил неграмотного священника печься о духовных

нуждах прихода, как поступали многие другие епископы. Вместо этого он оставил

архиепископа Кантенберского Томаса Кранмера, в чьем доме жил, и переехал в дом

приходского священника в Хедли, чтобы быть среди людей своей паствы.

Тейлор был мягким человеком, смиренным, без всякой гордости. Даже самый бедный

из его прихожан MOI обратиться к нему, как ребенок к отцу, и даже самые богатые

получали увещевание от Тейлора, когда грешили. Он был честен со всеми, никого не

боялся, когда шла речь о твердом исповедании истины Писания. Его жена была честной, благоразумной и рассудительной женщиной. Его дети воспитаны в страхе Господнем и

получили хорошее образование. И все вместе они были благочестивой и добродетельной

семьей, верующей во имя Иисуса Христа.

В своем приходе доктор Тейлор был хорошим пастырем для своего стада, наблюдал

за ними, чтобы они не были ранены или развращены внешними, будучи для них всех

светом в Божьем доме и ярко горящей свечей, чтобы они могли за ним следовать и ему

подражать. Так продолжалось во время правления невинного и святого царя Эдварда VI.

Но когда в 1553 году Эдвард умер и его сводная сестра Кровавая Мария взошла на трон

Англии, благочестивый доктор Тейлор не избежал ярости папистов, извращающих

истинные доктрины Евангелия Иисуса Христа, папистов, которые преследовали огнем и

мечем всех, кто не преклонился пред папой римским, как пред верховным главой

всемирной церкви, и принесли назад в церковь Англии все ошибки, суеверия и

идолопоклонство, явно противоречащие Божьему Слову и справедливо им осуждались.

В самом начале возникновения ярости антихриста двое прихожан доктора Тейлора, адвокат по имени Фосгер и торговец по имени Клерк, наняли Джона Аверса, священника

из Олдхама и папского идолослужителя, провести мессу со всеми ее суевериями в

приходской церкви Хедли в понедельник перед Пасхой. Они вошли в церковь и тайно

построили алтарь со всеми своими идолами, но некоторые из верных прихожан, которые

заметили происходящее, сломали его. На следующий день его снова построили, и Фостер

и Клерк привели Аверса со всеми его инструментами и оборудованием для папской

процессии, а также расставили охрану с мечами и щитами вокруг алтаря, чтобы никто не

потревожил Аверса во время мессы. Также они собрали несколько римских католических

верующих и заколотили парадную дверь в здание церкви, но боковая дверь была не

заколочена, а лишь только прикрыта. Тогда они начали свою мессу.

В это время доктор Тейлор находился в своем доме, расположенном недалеко от

церковного здания, молясь и изучая Слово Божие. Когда он услышал звон церковного

колокола, подумал, что он нужен в церкви, потому что звон колокола часто использовали

именно для этой цели, гораздо чаще, чем для проведения служения, поэтому отправился в

церковь. Когда обнаружил, что парадная дверь заколочена, вошел через боковую. Внутри

увидел Аверса в мантии с приготовленным для папской жертвы причастным хлебом и

множество вооруженных мечами и щитами людей вокруг алтаря.

Доктор Тейлор сказал Аверсу: “Как ты мог позволить себе такую наглость войти в

церковь Христа и осквернить ее отвратительным идолопоклонством?”

Услышав это, Фостер пришел в ярость и сказал Тейлору: “Ты – предатель! Ты пришел

сюда помешать работе королевы?”

Тейлор ответил: “Я не предатель, но пастырь, которого мой Господь Христос

поставил заботиться об этом стаде. Поэтому я имею право находиться здесь и

приказывать вам во имя Божие убраться с сего места и даже не пытаться отравить

Христово стадо”.

Фостер сказал: “Ты, вероломный еретик, будешь устраивать беспорядки и мешать

работе королевы?”

Тейлор ответил: “Я не устраиваю беспорядков, но это ты, папист, устраиваешь

беспорядки. Я противостою со Словом Божиим только лишь твоему папскому

идолопоклонству, которое противоречит Божьему Слову, чести королевы и пытается

ниспровергнуть и разрушить королевство Англии”.

Тогда Фостер со своими вооруженными людьми схватили доктора Тейлора и вывели

силой из церкви, а папский священник продолжил римское католическое

идолопоклонство. Жена доктора Тейлора последовала за ним в церковь, и когда она

увидела, что его выбросили из церкви, упала на колени, сложила руки и сказала громким

голосом: “Я умоляю Бога, праведного Судию, отомстить за оскорбление, которое папские

идолослужители нанесли Крови Христа”. Они заставили ее выйти из церкви и закрыли

двери, ибо боялись, что собравшиеся люди разорвут Аверса на части.

Теперь вы видите, что без согласия народа вновь стали проводить папскую мессу, применяя для этого военные отряды, мечи и щиты, в ярости и тирании.

Спустя один или два дня Фостер и Клерк написали письмо Стефану Гардинеру, епископу Винчестера и лорду канцлеру, жалуясь на доктора Тейлора. Епископ ответил на

их письмо, приказав Тейлору явиться к нему в течение определенного срока. Когда об

этом услышали друзья Тейлора, они очень опечалились и помрачнели, так как знали, что

произойдет в результате, поэтому пришли к Тейлору и убеждали его скрыться. Но он

сказал им: “Друзья дорогие, я чистосердечно благодарю вас за вашу нежную заботу обо

мне. И хотя я знаю, что не найду ни справедливого суда, ни истины в руках моих

противников, я знаю, что мое дело право и истина на моей стороне, поэтому по благодати

Божией я поеду и явлюсь пред ними и противостану пред их лицами их ложным

действиям”.

Затем один друг от имени всех сказал: “Господин доктор, мы думаем, что будет

лучше, если ты не поступишь так. Ты уже исполнил свой долг и подтвердил истину, как

своими благочестивыми проповедями, так и выступлением против священника из

Олдхгула и всех тех, кто пришел сюда, чтобы восстановить папскую мессу. А так как наш

Спаситель Христос повелел нам, сказавши, что если нас будут гнать в одном городе, то

нужно бежать в другой (Матфея 10:23), мы думаем, что твое бегство в данный момент

было бы самым лучшим решением. Таким образом, ты сохранишь себя для другого

времени, когда церковь будет в великой нужде в прилежных учителях и благочестивых

пастырях”.

“О,– сказал доктор Тейлор,– вот чего вы от меня ждете. Я уже стар и живу довольно

долго, чтобы не видеть эти пугающие нечестивые дни. Бегите сами и поступайте так, как

велит вам ваша совесть. Что касается меня, то я намерен по благодати Божией

отправиться к епископу и сказать ему, что меня совершенно не волнуют его намерения

относительно меня. Бог поднимет учителей после меня, которые будут учить Его народ

еще более прилежно и плодотворно, чем я. Ибо Господь не оставит своей церкви, несмотря на то, что временами Он испытывает и исправляет нас. И я верю пред Богом, что

я никогда не смогу так послужить Богу, как сейчас. И у меня никогда уже не будет такого

славного призвания, какое у меня есть сейчас, ни такой великой милости Божьей ко мне’, какую Бог дает мне сейчас. Поэтому я умоляю вас и всех моих друзей молиться за меня. И

если вы будете молиться, то я не сомневаюсь в том, что Бог даст мне силы и Свой Святой

Дух”.

Когда друзья доктора Тейлора увидели его твердое намерение ехать, они начали

плакать и предали его в руки Бога.

Доктор Тейлор и его слуга Джон Хал отправились в Лондон. По пути Хал пытался

уговорить доктора Тейлора свернуть с пути и не ехать к епископу, сказав ему, что поедет

с ним и будет служить ему, куда бы тот не пошел и даже отдаст за него свою жизнь. Но

доктор Тейлор не согласился и сказал ему: “О Джон! Нужно ли мне слушаться твоих

советов и мирских убеждений и оставить свое стадо в опасности? Вспомни доброго

пастыря Христа. Он не только питал Свое стадо, но и умер за них. Я должен следовать за

Ним и по Божьей благодати я исполню это”.

Вскоре доктор Тейлор предстал пред епископом Винчестера Стефаном Гардинером, который был также лордом канцлером Англии. Когда Гардинер увидел доктора Тейлора, то оскорбил его, назвавши беспринципным человеком, предателем, еретиком и многими

другими обидными словами, поступив согласно римской католической традиции в таких

случаях. Доктор Тейлор терпеливо выслушал его, а затем сказал: “Мой господин, я не

предатель и не еретик, но истинный послушный верный христианин. Я прибыл сюда, как

ты мне и приказал, и имел возможность узнать, почему ваше сиятельство послало за

мной”.

Епископ ответил: “Ты приехал, негодяй?! И тебе не стыдно, что ты отважился

взглянуть на мое лицо?! Ты знаешь, кто я?”

“Да,– сказал доктор Тейлор,– я знаю, кто ты. Ты/ доктор Стефан Гардинер, епископ

Винчестера и канцлер, и, несмотря на все это, ты смертный человек,. Но если я должен

бояться твоего царственного вида, то почему ты не боишься Бога, Господа всех нас? Как

отважился ты не устыдиться взглянуть налицо любого христианина, зная, что ты оставил

истину, отрекся нашего Спасителя Христа и Его Слова и поступаешь вопреки своей

клятве и всему тому, о чем ты писал Как посмотришь ты, когда предстанешь пред судом

Христовым и что скажешь о своей клятве, которую ты дал вначале королю Генриху VIII, которого все еще помнят, а затем его сыну королю Эдварду VI?”

Епископ ответил: “Ах ты! Это была клятва Ирода Саломии, противозаконная, которую следовало преступить. Я поступил правильно, преступив ее, и я благодарю Бога, что вернулся домой к нашей матери римской католической церкви, и это то, чего я и тебе

желаю”.

Доктор Тейлор ответил: “Должен ли я оставить истинную церковь Христа, имеющую

истинное основание апостолов и пророков и принять ложь, ошибки, суеверие и

идолопоклонство, которые папа и его компания до сегодня так богохульно одобряют?

Нет, упаси Боже! Пусть папа и его последователи обратятся к нашему Спасителю Христу

и Его Слову, выбросят из церкви всех отвратительных идолов, которые он утвердил, и

тогда все христиане вернутся к нему. Ты правильно писал и клялся против него”.

“Я же сказал тебе,– ответил епископ,– что л о была клятва Ирода, противозаконная, которую необходимо было преступить. Наш святой отец, папа, освободил меня от нее”.

Доктор Тейлор ответил: “Но ты не будешь освобожден от нее пред Христом, Который несомненно потребует исполнения твоей клятвы и от послушания Которому тебя

не избавит ни один человек, ни папа, ни любой из ею последователей”.

“Я вижу,– сказал епископ,– что ты надменный неискренний человек и абсолютно

глупый”.

“Мой господин,– сказал доктор Тейлор,– прекрати , ругать меня, ибо это не к лицу

человеку с такой властью, “как у тебя. Ибо я – христианин и ты знаешь, что Писание

говорит “…что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду; кто же

скажет брату своему: “рака”, подлежит синедриону; а кто скажет: “безумный”, подлежит

геенне огненной” (Матфея 5:22)

Тогда епископ сказал: “Ты помешал работе королевы и не позволял пастору из

Олдхама, очень добродетельному и посвященному священнику, проводить мессу в

Хедли”.

Доктор Тейлор ответил: “Мой господин, я священник в Хедли и это против всех

правил, совести и закона, чтобы любой человек, пришедший в мой приход, отважился

отравлять вверенное мне стадо ядом папской идольской мессы”

Епископ разозлили эти слова и он сказал. “Ты богохульный еретик, который хулит

благословенное причастие и выступает против святой мессы, которой приносятся жертвы

за живых и мертвых”.

Доктор Тейлор ответил: “Нет, я не хулю благословенное причастие, установленное

Христом, но я почитаю его, как истинный христианин, и исповедую, что Христос

предопределил проводить святое причастие как воспоминание о Его смерти и Его

страданиях Христос отдал Самого Себя на смерть на кресте ради нашего искупления. Его

тело было предложено как искупительная жертва, полная, совершенная и достаточная для

спасения всех верующих в Него. Эту жертву наш Спаситель Христос Самим Собой

принес однажды за всех и никто из священников не должен больше приносить Ему жертв, потому нам больше не нужны искупительные жертвы”.

Епископ позвал своего человека и сказал ему “Забери этого человека и отведи в

темницу Кинг Бенч. И скажи тюремщику, чтобы тот немедленно закрыл его там”.

Доктор Тейлор преклонил колени, сложил руки и сказал “Благий Господь, я

благодарю Тебя. Господь, освободи нас от тирании епископа римского и всех его мерзких

ошибок, идолопоклонства и мерзостей. Да будет прославлен Бог за доброго короля

Эдварда”.

Доктор Тейлор провел в темнице два года. Он провел это время в молитве, чтении

Святых Писаний, занимаясь письменными трудами, проповедуя, ободряя заключенных, всех приходящих к нему, кто покаялся и изменил свою жизнь.

22 января 1555 года доктор Тейлор вместе с господином Бредфордом и господином

Сундерсом, которые также раньше были приходскими священниками, снова был вызван к

епископу Винчестера и епископам Норвича, Лондона, Солсбери и Дурхама, где ему и его

двум товарищам было предъявлено обвинение в ереси, ведущей к расколу в церкви. От

них потребовали дать вразумительный ответ – согласятся ли они подчиниться римскому

папе и отречься от своих ошибок. В противном случае епископы осудят их согласно с

законом.

Когда трое мужей услышали это, они отважно и смело сказали, что не отступят от

истины, которую они проповедовали в дни короля Эдварда, и не собираются подчиняться

римскому антихристу. Затем они поблагодарили Бога за Его великую милость, что Он

нашел их достойными пострадать за Его слово и истину. Когда епископы услышали их

ответ, они зачитали им смертный приговор.

Доктор Тейлор был отправлен в тюрьму Клинк, и когда тюремщик вел его в эту

темницу, собралась толпа народа, чтобы посмотреть на него. Обратившись к ним, он

сказал: “Да будет прославлен Бог, добрые люди, ибо я ухожу неоскверненным и докажу

истину своей кровью”. Он просидел в темнице Клинк до ночи, а затем был переведен в

Компер, недалеко от Поултри. Там он оставался около семи дней. 4 февраля 1555 года

Эдмунд Боннер, епископ Лондонский, и другие пришли в темницу, чтобы провести его

через процедуру разжалования и унижения, через которую были проведены Гус и

Иероним Пражский много лет тому назад.

Следующей ночью тюремщик позволил жене Тейлора, его сыну Томасу и их слуге

Джону Халу поужинать с ним. Когда они вошли, то сразу же преклонили колена, и он

повел их в молитве. После ужина поблагодарил Бога за Его благодать, которая дала ему

силы держаться истины Его святого Слова. Затем со слезами на глазах они снова

помолились и поцеловали друг друга. Своему сыну Тейлор дал латинскую книгу, в

которой были записаны высказывания древних мучеников, и на последней странице он

написал:

“Я обращаюсь к тебе, моя жена, и к моим детям, которых мне дал Господь. Господь

забирает меня от вас и вас от меня, да будет благословенно имя Господне! Я верю, что

умирающие в Господе благословенны. Бог заботится даже о малых птицах и о волосах на

нашей голове. Я знаю, что Он более верный и заботливый, чем любой муж и отец.

Доверяйте ему, нашему дорогому Спасителю Христу, верьте, любите, бойтесь и

подчиняйтесь Ему. Молитесь Ему, ибо Он обещал помочь. Не считайте меня мертвым, ибо я буду жить и никогда не умру. Я иду пред вами, а вы последуете за мной позже в

наш вечный дом.

Я обращаюсь к моим дорогим друзьям в Хедли и ко всем, кто слышал мои проповеди, чтобы вы знали, что я ухожу со спокойной совестью относительно моих доктрин, и

молюсь, чтобы вы благодарили Бога вместе со мной. Ибо я, имея небольшой талант, провозглашал другим уроки из Божьей книги, благословенной Библии. И теперь если я, или

ангел с неба будет возвещать вам другое евангелие, чем то, которое я проповедовал, то

Бог наложит великое проклятие на такого проповедника.