Текст книги "Легенды о короле Артуре и рыцарях Круглого Стола"

Автор книги: Джон Эрнст Стейнбек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 33 страниц)

– Бедный мой Кэй! – рассмеялся сэр Ланселот. – Сколько хлопот я тебе доставляю. Ну, ничего, впредь я стану поступать иначе: прежде чем вступать в поединок с рыцарем, буду интересоваться его достатком.

– Вы смеетесь надо мной, сэр! – обиделся Кэй-сенешаль. – Ну да, конечно, в последнее время это стало хорошим тоном – смеяться над Кэем. А дело, между тем, очень серьезное. Подумайте сами, каждый из ваших посланников съедает по пол-овцы за один присест, а уж про эль я и не говорю – они его пьют, как воду. Только прошу вас, не рассказывайте королю о нашем разговоре. Он наверняка рассердится. Артур ведь какой – ни денег, ни припасов не считает, пока они не кончатся. А потом во всем винит меня. Там, где король щедр, сэру Кэю полагается быть скупым.

– Простите, мой друг, я даже не задумывался о подобном, – признался Ланселот. – Но я по-прежнему не понимаю: от меня-то вы чего ждете?

Но Кэй, начав жаловаться, уже не мог остановиться.

– И если б речь шла только о рыцарях! – повысил он голос. – Но ведь у каждого из них есть еще и вассалы, и слуги, и всякие там карлики… И все они страшно прожорливы. А чего только стоят девицы! С виду они очаровательные создания – все ими прельщаются, восхищаются. А для меня это просто полчище голодных гарпий!

– Ну, вот что, дружище, – прервал его сэр Ланселот, – пойдемте-ка лучше спать. Обещаю в будущем сражаться лишь с состоятельными холостяками.

– Ну вот, вы опять шутите! – воскликнул Кэй. – А все потому, что даже не представляете, как трудно сводить концы с концами. Вы, наверное, думаете, что жареная баранина растет на дереве – подходи и срывай. Никому и в голову не придет разделить со мною заботы. А я вам говорю: перед каждым великим праздником – да хоть на Троицын день, – когда в Камелот съезжаются гости, я тружусь, как проклятый. Ни минуты спокойной не имею! И хоть бы кто-нибудь спасибо сказал. Нет, всегда одни нарекания. А уж если что-нибудь пойдет не так, тут только держись! Тогда-то Кэю все припомнят! Право, порой я мечтаю стать последним поваренком на кухне.

– Что толку в несбыточных мечтах, мой друг. Вы тот, кто вы есть. Мой милый, добрый, ответственный сэр Кэй – самый лучший сенешаль на свете. Мы все должны быть благодарны вам, ибо наши сытость и довольство обеспечиваются вашими трудами. Посудите сами – вот я уехал из Камелота, а никто и не заметил. Мир прекрасно проживет без сэра Ланселота, но исчезни хоть на день сэр Кэй-сенешаль, и сразу же воцарится хаос.

– Вы говорите так, чтобы меня утешить. Хотя, если разобраться, то в ваших словах, сэр, есть доля истины.

Ланселот вдруг сделался тихим и задумчивым, в глазах у него скрывался немой вопрос.

– Что вас гнетет, сэр? – спросил его друг. – Почему вы печальны?

– Это не печаль, – отвечал рыцарь, – хотя… может быть, вы и правы. Меня мучает один вопрос, но я боюсь спрашивать. Не хотелось бы вас обидеть.

– Я достаточно давно знаю вас, чтобы заподозрить в желании обидеть. Что за вопрос?

– Вы ведь молочный брат короля…

– Ну да, – улыбнулся Кэй. – Мы выросли вместе – лежали рядом в колыбели, сосали одну грудь. Позже вместе играли, ходили на охоту, обучались воинскому искусству. Пока я не узнал, что Артур – сын короля Утера, я был уверен, что мы родные братья.

– Да, я знаю. И в первые годы его правления, когда беды осаждали Англию со всех сторон, вы всегда были рядом с королем. Имя ваше вселяло ужас в сердца врагов. Я помню, когда пять северных королей объявили войну Артуру, вы, как лев, сражались на поле боя. Ведь вы собственными руками убили двоих из мятежных лордов, и король во всеуслышание объявил, что имя ваше будет жить в веках.

– Истинную правду вы говорите, сэр, – подтвердил Кэй, и глаза его засияли от удовольствия.

– Так что же случилось потом, Кэй? Почему вы стали предметом насмешек окружающих? Отчего угас огонь в вашем сердце, и вы превратились в укрощенного льва? Вы сами это понимаете? Можете мне ответить?

Глаза Кэя по-прежнему сверкали, но уже не от радости, а от сдерживаемых слез.

– Полагаю, могу, – ответил он. – Вот только боюсь, что вы не поймете.

– И все же попытайтесь объяснить, мой друг.

– Ну, хорошо. Вам известно, сэр, что гранит – один из самых твердых материалов в природе. Наверняка, вам доводилось видеть, как разбиваются о него молотки. И тем не менее зыбучие пески постепенно – гранула за гранулой – разрушают гранитные глыбы до полного исчезновения. То же самое происходит и с человеческим сердцем: оно способно устоять под страшными ударами судьбы, но поддается разрушительному действию такой эфемерной субстанции, как числа. Рутина сменяющихся дней, молчаливое предательство незаметных, но таких важных мелочей – вот что разъедает наш характер и наше сердце. Я могу достойно сражаться с другими рыцарями, но неизменно терплю поражение в войне с числами. Вы только представьте себе страницы, на которых выстраиваются бесконечные ряды цифр. Какое-нибудь число «тринадцать» – XIII – это же просто миниатюрный дракон с жалящим хвостом… Или, к примеру, «сто восемь» – CVIII – разве оно не напоминает вам упрямого, бодливого барана? Ах, если б только я не был королевским сенешалем! Ведь для большинства людей ежегодный пир в замке – веселое празднество! А для меня он оборачивается бесконечной вереницей ядовитых насекомых. Сплошные подсчеты: сколько баранов надо зарезать? сколько буханок хлеба и бурдюков вина завезти? и не забыть бы про соль… Сплошные проблемы! Куда подевались два лебедя? Кто мог их украсть? И, боже мой, куда завалился рог единорога для проверки королевских блюд на содержание яда?.. А взять ту же самую войну! Для вас это, в первую очередь, сражения, а для меня – энное количество ясеневых палок для копий и бесконечное множество стальных наконечников. А кроме того: шатры для рыцарей, кинжалы, кожаные ремни и провиант. Подсчеты, подсчеты… Я слышал, что в стране неверных изобрели особую цифру в виде нашей буквы «О» – она называется «нулем» и обозначает «ничто», пустоту, дырочку от кренделя. Так вот, я чувствую, как это самое «ничто» сжимает мое сердце, словно клещами. Уж вы мне поверьте, сэр, любой человек, которому приходится иметь дело с цифрами, превращается в мелкую дрожащую тварь. Вы, наверное, видели, как армия муравьев уничтожает тело огромного дракона? Остается только обглоданный скелет. То же самое происходит и с человеком: все его изначальное величие съедается этими злобными микроскопическими хищниками. Он может быть великим воином, непобедимым на поле боя, но в войне с цифрами всегда терпит поражение! Их скрупулезная непогрешимость, их отвратительная абсолютная правота – вот что нас разрушает. Они впиваются в человека своими мелкими острыми зубами и грызут, грызут… пока от несчастного не останется ничего, кроме горстки страхов – мелко порубленных и приправленных доброй порцией тошноты. В результате жертва погибает позорной смертью – от нестерпимых резей в животе.

– Какого дьявола! – взорвался сэр Ланселот. – Коли дело обстоит так, как вы говорите, то пошлите к черту все свои подсчеты! Сожгите все накладные, разорвите в клочки ваши счетные книги и, поднявшись на самую высокую башню, развейте по ветру. Ничто не может оправдать такого издевательства над человеком!

– Э нет, дорогой друг! Поступи я подобным образом, и конец всем пирам в Камелоте, а у воинов на поле боя не станет хлеба и оружия.

– Но тогда какого черта люди смеются над вами?

– Из-за страха, который живет в моей душе. Его можно называть по-разному – осторожность, предусмотрительность, трезвый расчет и деловая хватка. Но по сути это все тот же непобедимый страх. Начиналось все с малого, но постепенно я пришел к тому, что стал бояться всего на свете. Я разучился рисковать – ведь для делового человека нет большего греха, нежели риск. Любая авантюра – это преступление против священной логики чисел. Увы, мой друг, я конченый человек, и от моей былой славы не осталось и следа. Теперь я превратился просто в сэра Кэя-сенешаля!

– Не понимаю я всего этого! – воскликнул Ланселот. – Но мне вас очень жаль, мой бедный друг.

– Я так и знал, что вы не поймете. Да и как вам понять – ведь ваше нутро денно и нощно не гложет зловредный жук-точильщик. Ну ладно, давайте лучше спать. В конце концов, это мой «нуль», моя пустота, мое ничто…

Сэр Ланселот долго сидел у окна и с нежной улыбкой смотрел на спящего друга. Выждав время – пока от могучего храпа сэра Кэя не затряслись крепостные стены, – он тихонько поднялся с места и переоделся в его доспехи. Затем взял щит сэра Кэя и, спустившись во двор, вывел из конюшни его коня. Стараясь не шуметь, сэр Ланселот отпер ворота и выехал на ночную дорогу.

А Кэй-сенешаль поутру обнаружил пропажу доспехов и на мгновение встревожился. Но затем чело его разгладилось, и Кэй рассмеялся.

– Похоже, сегодня многих рыцарей ждет разочарование, – подумал он. – Обычно-то они набрасываются на меня со всех сторон. Ну, как же, такое развлечение – побить Кэя-сенешаля! Но в доспехах сэра Ланселота я буду ехать спокойно, пользуясь всеобщим почетом и уважением.

А сам сэр Ланселот тем временем приехал на чудесный цветущий луг, по которому протекало несколько ручьев. В одном месте они сходились, образовывая большую и чистую запруду, и здесь расположилась целая компания разновозрастных девиц. Все они стирали льняные холсты и расстилали их просушиться на солнышке. Девушки издали заметили приближавшегося рыцаря и стали в знак приветствия размахивать свежевыстиранным бельем. А одна из них – отчаянная девчонка лет двенадцати – даже поднесла ему ковшик смородинового вина. Пока сэр Ланселот пил, она оглаживала его коня, а потом завела беседу:

– Подружки говорят, что вас звать сэром Кэем?

– Так оно и есть, юная леди, – отвечал рыцарь.

– А еще я слышала, что где-то поблизости разъезжает сам сэр Ланселот.

– Вполне возможно.

– Ой! А вы с ним знакомы, сэр?

– Ну, да.

– А правду говорят, что он ростом с высокую сосну и глаза полыхают огнем?

– Нет, вот это неправда. Он же не сказочное чудовище, а всего лишь человек. В некотором смысле самый обычный человек.

– А вы его друг, что ли?

– Можно и так сказать.

– Как же тогда вы смеете говорить такое, сэр?

– А что я плохого сказал?

– Ну, как же! Что он ростом не как сосна… и глаза не горят огнем. Вы же сами сказали, что он, мол, обычный человек!

– В некоторых отношениях это так и есть.

– А я думаю, сэр, что никакой вы ему не друг! Если б вы были настоящим другом, то не стали бы оскорблять его за глаза. Впрочем, что с вас взять – вы же всего-навсего сэр Кэй и ничегошеньки не знаете. Ну-ка, отдайте мне ковшик!

– Благодарствуйте, мадемуазель.

– Так и знайте: ежели я встречу сэра Ланселота, то все расскажу ему. Встану на цыпочки и прокричу, как вы о нем отзывались! А он тогда возьмет свое копье, да и проткнет вам горло. Вот так! Ишь, обычный человек! Все знают, что сэр Ланселот ростом с высокую сосну.

– А скажите-ка мне, юная леди. Что это там вдали – уж не шатры ли?

– Как есть шатры, сэр. И коли вам ума хватит, то вы не станете к ним приближаться. Потому как сидят там три рыцаря, и они вас так отделают, что и костей не соберете. Уезжайте лучше подобру-поздорову, пока они вас не заметили.

– Вот как? Думаете, лучше им на глаза не попадаться? И что же это за грозные рыцари?

– Ну, до сэра Ланселота им, конечно, далеко. Но уж сэра-то Кэя они разложат на траве не хуже, чем мы свои холсты.

– И как же их зовут?

– А зовут их сэр Гаутер, сэр Гилмер и сэр Рейнольд. Их все в округе знают.

– Но, может, они разрешат мне проехать мимо, если я не буду их злить?

– Да дело не в этом, сэр. Они специально там сидят и поджидают, когда мимо проедет какой-нибудь рыцарь.

– А вдруг тут окажется сэр Ланселот?

– Ну, это другое дело! – развеселилась девица. – Думаю, тогда у них срочно сыщутся дела где-нибудь в другом месте.

– С вашего позволения, я все же попытаю счастья, – сказал Ланселот. – А уж коли они меня побьют, тогда вы придете мне на выручку. Согласны, юная леди?

– Это моя обязанность – служить всем истинным рыцарям, точно так же, как они служат мне. Вы, сэр, вели себя со мной достойно, разговаривали любезно. Даже странно, ведь я слышала, что сэр Кэй тщеславный и напыщенный хвастун. А теперь вижу, что все это враки – на самом деле вы воспитанный и скромный рыцарь. Так что можете на меня рассчитывать, сэр: когда вас побьют, я, как и подобает истинной леди, помогу вам освободиться от доспехов и залечить раны.

– Покорно благодарю, – молвил сэр Ланселот. – Это очень любезно с вашей стороны, юная дама.

– И вот еще что, сэр, – добавила девица. – Как бы плохо вы ни сражались, а я всегда буду на вашей стороне. Впредь, коли услышу, что кто-то дурно о вас отзывается, обязательно поправлю, ибо очень уж мне понравилось ваше обхождение.

Она так и осталась стоять на дороге, глядя вслед удалявшемуся Ланселоту.

Рыцарь же, немного отъехав, оглянулся помахать на прощание, да так и застыл от удивления. Девчонка состроила совершенно невообразимую гримасу: мизинцами она подцепила уголки рта и растянула его в широкую белую ленту; одновременно средние пальцы приподнимали кончик носа, делая его неимоверно курносым; при этом указательными пальцами она оттянула вниз уголки скошенных к переносице глаз. Но и этого проказнице показалось мало: она вдобавок ко всему высунула язык и болтала им вверх-вниз. Рука Ланселота, уже было начавшая подниматься в приветственном жесте, так и замерла в воздухе.

Насладившись произведенным впечатлением, девица придала своему лицу обычное выражение и беззаботно побежала к старшим подругам.

А сэр Ланселот двинулся дальше, размышляя на ходу:

– К чему все это было? Зачем она так сделала? Нет, никогда мне, наверное, не понять этих молоденьких девиц!

Так оно, скорее всего, и было. Добежав до пруда, девушка решительно отвернулась и больше не смотрела в сторону дороги. Если бы Ланселот видел это, он опять бы ничего не понял, а меж тем объяснение было вполне простым и естественным: девочке понравился проезжий рыцарь, и ей не хотелось видеть его позорное поражение.

Но сэр Ланселот уже не глядел в сторону девушек. Все его внимание сосредоточилось на трех шелковых шатрах, стоявших на берегу неширокого, но глубокого ручья. Поставлены они были так, что загораживали проход к мосту. У входа в каждый шатер было воткнуто по копью, а на них висели одинаковые белые щиты. Рядом на травке развалились хозяева шатров – три брата в рыцарских доспехах. Они лениво дремали, пока не услышали приближавшийся стук копыт.

– Сегодня Господь милостив к нам, – сказал один из молодых людей, сэр Гаутер. – Поглядите-ка, кто едет – это же великий сэр Кэй. Храбрый, благородный сэр Кэй! О, братья! Мое сердце трепещет от испуга, но ничего не поделаешь – придется выехать ему навстречу.

– Нет, погоди, – остановил его другой брат. – Почему именно ты? Вечно ты стремишься все вершки снять.

К нему присоединился и сэр Рейнольд:

– Нет, дорогие родичи, никуда я вас не пущу. Не желаю, чтобы вы столкнулись лицом к лицу с этим драконом! Уж лучше я – бедный, никудышный рыцарь – пожертвую собой. Моя-то смерть никого не огорчит.

– Об этом не может быть и речи, – возразил сэр Гилмер. – Я не могу позволить вам рисковать своими ценными жизнями. Решено: я сам сражусь с грозным, непобедимым Кэем-сенешалем.

– Пока вы здесь глумитесь и препираетесь, он проедет мимо – прикрикнул на братьев сэр Гаутер. – Вот, посмотрите, у меня в руке три соломинки. Кто вытащит короткую – тот и будет драться с сэром Кэем.

Три головы склонились друг к дружке: рыцари азартно тянули соломинки, а сэр Ланселот тем временем беспрепятственно пересек ручей и собрался ехать дальше. Однако не успел он отъехать от моста, как сэр Гаутер – победитель – кинулся за ним в погоню. Он скакал во весь опор и кричал:

– Эй, вы, сэр рыцарь! Немедленно остановитесь!

Сэр Ланселот молча остановился и обернулся к задире. Тот, рисуясь, натянул поводья и заставил коня гарцевать на месте. Затем, явно довольный собой, завел такую речь:

– Ага! Мне даже не требуется смотреть на щит гордого сэра Кэя – и так ощущается запах кухонного жира. Как вы смеете проезжать по нашему мосту!

– Вот уж не знал, что этот мост ваш, юный сэр.

– Вы что, хотите сказать, что я лгу? Ну, погодите же, вы мне за это заплатите!

– Я никого не обвиняю во лжи – просто спросил. В конце концов от вашего моста не убыло от того, что я проехал по нему.

– Ах, так! Теперь вы мне угрожаете! Недаром мне говорили, сэр, что вы надутый осел. Ну, ничего, я мигом выбью из вас эту дурь.

– Я и не думал угрожать вам, сэр.

– А почему вы проезжаете мимо, не говоря ни слова? Видать, вы слишком гордый, чтобы поприветствовать простых рыцарей?

– Я пытался избежать ссоры.

– В таком случае, вы просто трус, сэр!

– Отнюдь, я вовсе не трус. Просто у меня не было повода ссориться с вами, юный сэр. Пожалуйста, дайте мне проехать!

– Ах, вам не нравится ссора? Ну, так вы ее получите. Вот что я вам скажу, сэр: вы – лжец, мошенник, трус и глупец! Такие, как вы, недостойны носить рыцарское звание. Ну, что, теперь мы все же поссоримся?

– Считаю ниже своего достоинства ссориться с невоспитанными щенками. Таких, как вы, сэр, достаточно высечь – пользы будет больше.

– Ну все, держитесь, грязный кухонный рыцарь! Вы только что подписали себе смертный приговор.

– Видит Бог, – вздохнул сэр Ланселот, – я старался, как мог – все сделал, чтобы дать вам возможность отступить, не теряя достоинства, сэр. Вообще-то я терпеливый человек, но всякому терпению бывает предел.

– Ну наконец-то! – вскричал сэр Гаутер. – Надеюсь, вы благополучно достигли своего предела. Довольно разговоров! Защищайтесь, сэр – если, конечно, сможете.

С этими словами он обернулся к стоящим на мосту братьям и весело им помахал. После чего изготовился и ринулся в атаку. Однако при первом же столкновении копье его сломалось, а самого рыцаря постигла позорная судьба: взлетел он в воздух, как мешок с тряпками, и со всего размаха шлепнулся в грязную канаву. А сэр Ланселот преспокойно развернулся и поехал себе дальше.

С удивлением наблюдали оставшиеся два брата за разыгравшейся сценой.

– Что это стряслось с сэром Кэем? – воскликнули они. – Раньше он не умел так драться!

– Возможно, это вовсе и не сэр Кэй, – предположил Гилмер. – Может, какой-то чужак убил сэра Кэя и нацепил его доспехи? Ну, так или иначе, брат, а придется нам биться против этого рыцаря. Вызов брошен, и отступать мы не имеем права.

Сказано – сделано. Бросились рыцари на сэра Ланселота, и вскоре оба очутились рядом с братом – все в той же грязной канаве. Пришлось им хором просить пощады и обещать, что поедут прямиком к королеве Гвиневере в качестве пленников сэра Кэя.

Что же касается сэра Ланселота, то – как повествуется о том во французских книгах, трудах почтенного сэра Мэлори, Кэкстона и Саути, Соммера и Конибэра, Теннисона, Винавера и многих других авторов – он продолжал странствовать, побеждая по пути все новых и новых противников и, по своему обыкновению, отправляя их в Камелот. В результате по дороге в Камелот брела целая толпа поверженных рыцарей, которые несли весть о своем поражении от сэра Кэя. Сэр Ланселот ехал, тихо радуясь своей шутке и надеясь, что он оказал добрую услугу своему малосильному другу. Как-то раз по пути ему повстречалась компания рыцарей, освобожденных из плена у сэра Тарквина. Среди них были сэр Сигамур Желанный, сэр Эктор Окраинный, а также сэр Ивейн вместе с сэром Гавейном. Каждый из них выразил пожелание сразиться с Кэем-сенешалем, и все они, по очереди, потерпели поражение. И вот сэр Гавейн, оправившись от ран и колотушек, сказал своим товарищам:

– О други! Мы с вами сущие глупцы. Должно быть, Господь лишил нас разума. Вы только посмотрите, как этот рыцарь сидит на коне! Вспомните, как он легко, низко пригнувшись, скачет. А его удар и в особенности манера салютовать одной рукой. Ну, и кого он вам напоминает? Ох, и дураки же мы!

И трое остальных рыцарей хором отвечали:

– Да он вылитый сэр Ланселот! Ошибки быть не может.

– Конечно! – вскричал сэр Гавейн. – И когда б не наше ослепление, то не сидеть бы нам сейчас с ушибами и синяками. Ну ничего! Теперь, по крайней мере, коли встретится нам рыцарь в доспехах сэра Ланселота, то можно не беспокоиться. Что касается меня, уж я отыграюсь на сэре Кэе – не упущу случая поставить его на колени!

– Все это хорошо, – напомнил сэр Ивейн, – но мы связаны обещанием. Ведь мы поклялись явиться к королеве Гвиневере посланцами от сэра Кэя и повиниться в нашем поражении.

А сэр Ланселот с некоторых пор начал замечать, что отношение окружающих к нему разительно переменилось. Теперь странствующие рыцари не кидались радостно ему навстречу, не вызывали на поединок. Напротив, они с почтением уступали ему дорогу, а некоторые и вовсе предпочитали убраться подобру-поздорову. Стоявшие вдоль дороги шатры часто оказывались пустыми, мосты не охранялись, никто не досаждал путникам на дорогах. А мирные жители все чаще в своих приветствиях называли его подлинным именем. Более того, его вновь стали осаждать дамы и девицы всех рангов и званий: они появлялись невесть откуда и рассказывали о несправедливо отнятых землях, обиженных мужьях, неверных любовниках и других малопонятных проблемах. Опечаленные красавицы выстраивались вдоль дороги и провожали Ланселота укоризненными взглядами. Рыцарь только диву давался: как они умудрялись раскрыть его инкогнито? Ведь он ехал с опущенным забралом и щитом своего друга Кэя-сенешаля. Бедный сэр Ланселот не знал – да и не имел случая узнать, – с какой быстротой распространяются слухи по округе. Порой кажется, что их и вправду переносят сороки на хвосте.

А все объяснялось просто: оруженосец сэр Гавейна услышал слова своего господина и передал их странствующему монаху. Тот, в свою очередь, пересказал новость пришедшей на исповедь девице, а она поведала ее своему отцу или бродячему жонглеру, который спешил на сельскую свадьбу. Вскоре об этом уже шептались в зеленых дубравах, где укрывались преступники и беглые крестьяне. Об этой истории узнали в монастырях, и новость пошла гулять вместе с многочисленными братьями, переходившими с места на место. Ее переносили на своих крыльях птицы, бабочки и даже трудяги-пчелы. Через пару недель уже все знали, что славный рыцарь Ланселот путешествует в обличье сэра Кэя. Бродячие углежоги и жители деревень, по которым проезжал Ланселот, почтительно приветствовали его по имени. Странствующие ремесленники, перевозившие свой товар на вьючных мулах; сборщики десятины с мешками шерсти и купцы с заморскими товарами – все кланялись сэру Ланселоту. Молва бежала впереди него. Казалось, будто слухи неким таинственным образом обретают крылья и самостоятельно путешествуют по стране.

Надо сказать, изменился даже характер приключений, выпадавших на долю сэра Ланселота. Привычных рыцарских поединков – открытых и радостных – не стало, зато теперь он постоянно оказывался в гуще каких-то непостижимых тайн и темных интриг.

Как-то раз Ланселот наткнулся на безутешную девицу, сидевшую возле раненого рыцаря. Она долго и путано излагала печальную историю, а в заключение потребовала крови своего врага – якобы лишь это могло спасти жизнь ее возлюбленного. Увы, все пытались использовать несчастного сэра Ланселота в своих интересах.

В другой раз он услышал звук колокольчика и увидел пролетавшего над головой охотничьего сокола. Птица опустилась на вершину высокого вяза, да так неловко, что кожаный ремешок, свисавший с его лапки, запутался в ветвях. Тут же появилась взволнованная дама, которая слезно умоляла, чтобы сэр Ланселот снял птицу.

– Простите, мадам, – отвечал рыцарь, – но я не мастак лазать по деревьям. Вам лучше обратиться к какому-нибудь шустрому мальчишке.

– Ах, нет, – закричала дама в панике, – вы не знаете моего мужа. Он очень жестокий человек и, к несчастью, безумно любит своего сокола. Коли узнает, что я упустила птицу, то попросту зарежет меня!

И она разразилась такими бурными рыданиями, что сэру Ланселоту поневоле пришлось спешиться, дабы успокоить даму.

– Ну, хорошо, – сказал он с обреченным вздохом. – Помогите мне разоблачиться, а то в доспехах несподручно лезть наверх.

Он привязал своего коня к стволу и снял доспехи, оставшись в одном нижнем белье. После чего неловко вскарабкался на дерево, освободил запутавшегося сокола и передал его хозяйке.

Не успел Ланселот спуститься на землю, как из кустов выскочил незнакомый рыцарь – в латах и с обнаженным мечом в руках.

– Ага, сэр Ланселот! – закричал он. – Наконец-то мне удалось изловить вас раздетым и невооруженным. Все вышло, как я задумал. Так что, молитесь – настал ваш последний час!

Ланселот с упреком посмотрел на даму.

– Ах, леди! – воскликнул он. – Зачем же вы завлекли меня в ловушку?

– Она всего лишь выполняла мой наказ, – самодовольно отвечал рыцарь. – Ну, а теперь решайте: сами спуститесь, дабы принять свою смерть, или мне развести костер и выкурить вас, как дикого зверя из норы?

– Как же вам не стыдно, сэр, – попробовал усовестить его Ланселот, – выступать с оружием против беззащитного человека!

– Ничего, я как-нибудь справлюсь со своим позором. А вот вам будет весьма затруднительно отрастить себе новую голову. Итак, вы спускаетесь? Или мне разводить огонь?

Сэр Ланселот решил, что с таким человеком не грех и схитрить.

– Я вижу, – сказал он, – что вы одержимы желанием сразиться со мной. Так и быть, я спущусь. Отбросьте в сторону мои доспехи, а меч повесьте на ветку. Я буду биться как есть – без доспехов. А вы потом сможете всем рассказывать, что победили сэра Ланселота в честном поединке.

– Вы что, за дурака меня держите? – рассмеялся рыцарь. – Думаете, я не знаю, что вы способны сотворить с одним только мечом!

И он передвинул подальше от дерева и меч, и доспехи сэра Ланселота.

Понял Ланселот, что уловка его не прошла. Стал он оглядываться по сторонам в поисках хоть какого-нибудь оружия. Взгляд его упал на старый засохший сук, который мог сгодиться в качестве средства защиты. Отломал его рыцарь и стал потихоньку спускаться с дерева. Уже очутившись на нижних ветвях, он увидел, что враг его убрал и меч, и доспехи, но позабыл про коня – тот так и стоял под деревом. Понял Ланселот, что это его единственный шанс. Спрыгнул он с ветки и метнулся за спину своего верного скакуна.

Неприятель тут же набросился на него с мечом. Но сэр Ланселот, прикрываясь конем как щитом, отбивал атаки при помощи своей дубины. В какой-то миг клинок глубоко увяз в дереве, и Ланселоту удалось вырвать его из рук противника. В следующую секунду он огрел врага по голове дубиной и, когда тот свалился на землю, добил несколькими сильными ударами. Подняла тут дама крик.

– Увы мне! – рыдала она в голос. – Что вы наделали? Почто убили моего возлюбленного супруга?

– Вот уж не думаю, миледи, что я обязан держать перед вами ответ! – проговорил сэр Ланселот, натягивая на себя доспехи. – Воистину, не будь я рыцарем, оходил бы вас той же самой палкой.

С этими словами сел он на коня и поскакал прочь, не уставая возносить хвалы Господу за то, что тот подсказал ему выход и таким образом вызволил из беды.

Ехал рыцарь по дороге, а из головы у него не шел человек, которого он только что убил. Отчего он так ненавидел Ланселота, не сделавшего ему ничего плохого? Откуда берутся зависть и ревность, которые толкают маленького человека на войну против чужой славы? Ответов на эти вопросы сэр Ланселот не знал, ибо за всю свою предыдущую жизнь ему не довелось испытать той степени отвращения к самому себе, когда начинаешь мстить окружающему миру за собственные недостатки.

Подобно всем представителям военного племени, сэр Ланселот был великодушным и добрым человеком. Если уж ему приходилось убивать людей, то он старался делать это быстро, не испытывая ни злобы, ни страха. А поскольку жестокость, как правило, вырастает из страха, то рыцарь Ланселот никак не был жестоким. Лишь одно могло вывести его из себя и сделать неоправданно жестоким – предательство. Будучи по натуре прямым и честным человеком, он не понимал такой отвратительного явления, как вероломство, а не понимая, боялся. Именно этот страх и толкал его на проявление жестокости. Размышляя на подобные темы, вспоминая свои рыцарские скитания, во время которых ему доводилось сталкиваться как с людскими пороками, так и с добродетелями, сэр Ланселот услышал вдруг женский крик. В первый миг он испытал тревогу, но что поделать – рыцарский долг велит опекать и защищать дам. Поэтому Ланселот поехал в том направлении, откуда доносился шум, и вскоре глазам его предстала следующая картина: по дороге бежала перепуганная дама, а за ней гнался рыцарь с обнаженным мечом в руке. Сэр Ланселот пустил своего коня наперерез мужчине. Видя, что жертва обрела неожиданного защитника, тот пришел в ярость и начал кричать:

– Кто дал вам право вставать между мужем и женой, сэр? Я собираюсь ее убить, и никто не может мне помешать!

– К чему вам убивать даму? – спросил Ланселот. – Лучше сразитесь со мною.

Но рыцарь ответил:

– Я знаю вас: вы сэр Ланселот. Лучше уйдите с дороги! Эта женщина, моя жена, предательница. Она мне изменила, и я вправе ее убить!

– Неправда! – выкрикнула дама. – Он просто ревнивец, который во всем видит предательство. Он каждый день засыпает и просыпается со своими подозрениями. Рассудите нас, сэр! У меня есть кузен – молодой человек, который мне в сыновья годится, и мой муж приревновал меня к этому ребенку. Вообразил себе невесть что. Помогите мне, сэр Ланселот, ибо мой супруг – чудовище, не ведающее милосердия.

– Не бойтесь, миледи, – молвил Ланселот, – я не дам вас в обиду.

Тут и ревнивец подал голос:

– Я уважаю вас, сэр, и поступлю так, как вы скажите.

– Остерегайтесь, сэр! – вскричала его жена. – Я знаю своего мужа: он очень коварный человек!

– Я же сказал, леди, вы под моей защитой. Он не сможет навредить вам. Так что успокойтесь. Идите со мной, мы во всем разберемся.

Но не успели они пройти и полмили, как вдруг супруг дамы закричал:

– Оглянитесь, сэр! За нами гонятся!

Обернулся Ланселот, и в этот момент мужчина подскочил к своей жене и одним махом снес ей голову. Отшвырнув обезглавленный труп, он разразился проклятиями.

При виде этой жуткой сцены сэр Ланселот пришел в ужас. Он даже представить себе не мог подобное! И хотя в обычной жизни он был спокойным и выдержанным человеком, но тут пришел в ярость. Лицо его потемнело от гнева, глаза сузились как у гремучей змеи. Выхватил сэр Ланселот меч из ножен и хотел на месте зарубить подлого предателя.

Однако тот бросился в ноги рыцарю, обхватил его колени и никак не желал отпускать. Уж сэр Ланселот и отталкивал, и пинал его. Все напрасно: тот валялся в ногах у рыцаря и рыдал как ребенок, умоляя пощадить.