Текст книги "Легенды о короле Артуре и рыцарях Круглого Стола"

Автор книги: Джон Эрнст Стейнбек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 33 страниц)

– Оно бы и к лучшему, – вздохнул король Артур. – Тогда бы мне не пришлось пострадать от злых чар и предательства моих приближенных.

– Не могу представить, милорд, чтобы кто-то злоумышлял против вас! – сказал сэр Аутлак.

– Ничего, эти люди получат по заслугам, – успокоил его король. – А теперь скажите, далеко ли отсюда до Камелота?

– Два дня пути, – отвечал Аутлак. – Слишком далеко, чтобы путешествовать в вашем состоянии, милорд. Я бы посоветовал вам отправиться в аббатство, что стоит в трех милях отсюда. Тамошние обитатели позаботятся о вас и помогут быстро залечить ваши раны.

– Я последую вашему совету, – решил Артур.

После чего попрощался с собравшимся народом, посадил на коня сэра Акколона, сам сел верхом и медленно двинулся в сторону указанного аббатства.

По прибытии туда король отдался в руки монахов. Те очистили его раны, смазали целебными мазями и бальзамами. Через несколько дней Артуру почувствовал себя значительно лучше. К сэру Акколону применялось такое же лечение, но, к сожалению, тот на четвертый день скончался от страшной раны на голове.

Король распорядился, чтобы тело умершего перевезли в Камелот. В качестве сопровождения Артур отправил шестерых рыцарей, дабы вручили они сию печальную ношу Фее Моргане. А на словах велел передать следующее: «Это подарок от короля Артура в благодарность за ее сестринскую доброту и заботу».

Моргана тем временем нисколько не сомневалась в успехе своего коварного замысла. Она-то полагала, что Артур к тому времени уже убит собственным мечом, и прикидывала, как бы ей поскорее освободиться от законного мужа, сэра Уриенса. И вот измыслила она очередной черный план. Как стемнело, Моргана позвала свою доверенную служанку и велела принести мужнин меч.

– Настало время избавиться от сэра Уриенса, – молвила она. – Лучшего случая не представится.

– Что вы такое говорите, миледи! – вскричала девушка в ужасе. – Ведь ежели убьете своего супруга, то не миновать вам страшной кары.

– Это не твоя забота, – отрезала колдунья. – Делай, что велено: ступай и принеси мне меч.

Но устрашенная девица бросилась к сэру Ивейну, сыну Феи Морганы, который в этот поздний час почивал в своих покоях.

– Просыпайтесь, сэр, – прошептала служанка. – Ибо ваша мать замыслила страшное злодеяние: хочет она убить отца вашего, сэра Уриенса. Вот, послала меня за мечом!

Сэр Ивейн недолго размышлял.

– Выполняй ее приказание, неси меч, – тихо скомандовал он девице. – А я позабочусь обо всем остальном.

После чего поспешно надел доспехи и прокрался темными коридорами в отцовскую спальню.

Девушка принесла меч и трясущимися руками вручила его хозяйке. Фея Моргана без колебаний прошла к спящему мужу и застыла у изголовья постели, примеряясь, куда бы получше нанести удар. Но когда она уже замахнулась, сэр Ивейн выпрыгнул из своего укрытия и схватил мать за руку.

– Что вы делаете! – воскликнул он, пытаясь вырвать меч. – Я слышал, будто старый Мерлин произошел от нечистого. Но если и есть на свете дьяволица, так это вы! Клянусь, если б вы не были моей матерью, убил бы на месте.

Однако недаром говорят, что зверь, загнанный в ловушку, вдвойне опасен. Так и Моргана: мигом сориентировавшись, начала она разыгрывать блистательный спектакль. Окинула спальню диким взором – словно человек, внезапно проснувшийся – и проговорила слабым голосом:

– Что такое? Где я? И что это за меч!

Затем вцепилась в сэра Ивейна.

– О, мой сын! Защити меня! Не иначе как злой дух попутал меня. Видать, он вошел в меня, пока я спала. Смилуйся над своей матерью, сэр Ивейн! Не рассказывай никому о том, что видел. Ты просто обязан защитить мою честь, ведь это и твоя честь тоже.

– Я готов позабыть обо всем, – неохотно сказал сэр Ивейн, – коли вы пообещаете забросить черную магию.

– О чем речь! – тут же согласилась Фея Моргана. – Я клянусь тебе в том. О мой сын! Мой дорогой, добрый сын!

А сэр Ивейн и сам уже не знал, чему верить. Поколебавшись, он отпустил мать и отнес меч на место.

Утром же к Фее Моргане явился один из ее лазутчиков и донес, что план по устранению короля провалился. Поединок закончился самым неожиданным образом: сэр Акколон погиб, а Артур – живой и здоровый! – вновь обрел свой волшебный меч. В душе неудачной заговорщицы разыгралась настоящая буря – она одновременно оплакивала несчастного Акколона и проклинала Артура, – но внешне Моргана оставалась совершенно спокойной. Ни единого резкого слова она себе не позволила, ни единой слезинки не обронила. Колдунья прекрасно понимала: если она останется дожидаться возвращения короля, то за ее жизнь никто и ломаного гроша не даст. Ибо человек, совершивший такое неслыханное преступление, как покушение на жизнь законного повелителя и брата, не может рассчитывать на милосердие.

Посему Моргана, напустив на себя безмятежный вид, отправилась к королеве Гвиневере и испросила разрешения покинуть двор.

– Как? – удивилась Гвиневера. – Вы даже не дождетесь своего брата?

– Я бы очень хотела, – отвечала коварная Моргана, – но никак не могу. Мне сообщили, что в землях моих зреет мятеж. Так что надо торопиться.

– Ну, в таком случае не смею вас задерживать.

Фея Моргана собрала свиту из сорока доверенных слуг и поспешно, не дожидаясь рассвета, покинула Камелот. Всю дорогу она гнала лошадей, не давая ни себе, ни другим роздыха, и через сутки с небольшим прибыла в аббатство, где, по ее сведениям, восстанавливал свои силы Артур.

Рано утром она вошла в здание монастыря и потребовала свидания со своим братом, королем Артуром.

– Но король сейчас спит, – растерялся монах. – Бедняжка три ночи провел без сна – так мучили его раны – и вот наконец задремал.

– Раз так, не будите его, – распорядилась Моргана. – Я тихонько зайду взглянуть на моего дорогого брата.

Колдунья спешилась и направилась в покои короля с таким уверенным видом, что никто не посмел ее остановить.

Моргана отыскала нужную комнату и, остановившись на пороге, заглянула внутрь. Она увидела, что Артур действительно спит на широкой постели, а рядом с ним лежит его меч – даже во сне король не выпускал из рук свой драгоценный Эскалибур. Ах, как хотелось Моргане похитить меч! Но она не посмела, испугавшись разбудить короля – уж больно неспокоен был сон у больного. Зато своим зорким оком колдунья разглядела лежавшие на сундуке ножны и решила рискнуть. Прокравшись в комнату, она схватила волшебные ножны, спрятала их под плащом и так же бесшумно выскользнула из здания. Моргана любезно поблагодарила монахов и, не мешкая, покинула аббатство.

Позже король проснулся и, обнаружив пропажу ножен, поднял тревогу.

– Кто мог их взять? – накинулся он на безвинных монахов. – Кто заходил в мою опочивальню?

– Только ваша сестра. Фея Моргана. Она заглянула на минутку и сразу же уехала.

– Как же вы недоглядели! – возмутился Артур. – Она-то и похитила ножны!

– Но, сир, – возразили монахи, – мы не могли отказать вашей сестре.

Тогда Артур вскочил с постели и приказал седлать самую резвую лошадь. А сам тем временем призвал к себе рыцаря Аутлака и велел ему спешно собираться в путь.

– Не забудьте свой меч, сэр, – сказал он. – Нам предстоит встреча с Феей Морганой.

Поскакали они вслед за коварной колдуньей. На перекрестке встретили пастуха и спросили, не проезжала ли мимо дама со свитой.

– О да, – отвечал пастух. – Недавно тут проезжала знатная дама, а с нею сорок всадников. Они поехали вон к тому лесу.

Король Артур и сэр Аутлак бросились следом и вскоре вдалеке завидели удиравшую Моргану. Та тоже заметила погоню и пустила коня во весь опор. Не разбирая дороги, скакала она через лес, затем по росистому лугу и, наконец, выехала к маленькому озеру.

– Будь что будет, – сказала она, – а ножны королю я не верну! Не видать ему магической защиты!

И с этими словами колдунья зашвырнула ножны на середину озера. Тяжелый металл, усеянный драгоценными каменьями, сразу ушел под воду.

А Моргана вернулась к своей свите и галопом поскакала в долину, по которой были разбросаны высокие стоячие камни. Чувствуя, что ее вот-вот нагонят, колдунья решила прибегнуть к магии и сотворила особое заклинание – такое, что и она сама, и ее спутники обратились в каменные глыбы, не отличимые от остальных. Когда Артур приблизился и увидел эти камни, он решил, что таким образом свершилась Божья кара.

– Мне нет нужды мстить Моргане, – сказал он. – Господь сам наказал злодейку.

Стал он оглядываться в поисках своих ножен, но нигде не мог отыскать их (ибо покоились они на дне озера). Делать нечего: развернулся король и поехал обратно в аббатство.

После его отъезда Фея Моргана вновь вернула себе и своей свите прежнее обличье.

– Теперь вы в безопасности, – сказала колдунья. – Но скажите: видели вы лицо моего брата короля?

– О да, госпожа, – отвечали ее люди. – Он был так страшен во гневе, что впору бежать на край света. Мы бы так и поступили, если б вы не обратили нас в камни.

– Вот уж нисколько не сомневаюсь, – усмехнулась Фея Моргана.

Поехали они дальше и вскорости повстречали рыцаря, который вез с собой другого рыцаря – связанного по рукам и ногам, да еще и с повязкой на глазах.

– Куда вы везете этого человека? – спросила Моргана.

– Я собираюсь его утопить, – отвечал незнакомец. – Ибо он негодяй, совративший мою жену. Вот покончу с ним и вернусь за женой, ее тоже отправлю на дно озера.

– Правда ли то, что он сказал? – обратилась Моргана к связанному рыцарю.

– Нет, мадам, он на меня наговаривает!

– И как вас звать, сэр рыцарь? Откуда вы родом? – продолжала допрашивать Моргана.

– Я Манессен, кузен сэра Акколона Гальского. Мы оба состоим при дворе короля Артура.

– О, я знала сэра Акколона, – проговорила Фея Моргана, – красивый был рыцарь и доблестный к тому же. Вот что, в память о моем бывшем возлюбленном я верну вам свободу. Можете поступать со своим обидчиком так, как он намеревался с вами поступить.

И тут ее сорок слуг налетели на рыцарей: одного освободили, а другого связали той же самой веревкой. Обрадовался сэр Манессен, что дело так хорошо для него обернулось. Облачился он в доспехи неудачливого мужа, а самого его бросил связанным в глубокое озеро. Затем Манессен вернулся к своей освободительнице и та сказал:

– Теперь я намереваюсь вернуться в Камелот. Может, вы желаете передать весточку королю Артуру?

– Еще бы не желать, – злобно усмехнулась Моргана. – Передайте моему драгоценному братцу, что спасла я вас не из любви к нему, а в память о несчастном сэре Акколоне. А также скажите королю, что в моей душе нет страха. Да и чего мне бояться, если я в любой момент могу обратиться в камень! И это еще не все. Пусть Артур знает, что возможности мои безграничны. Настанет день, и он сам в этом убедится.

Вслед за тем колдунья направилась в свою страну Гоор, где ей предстояла большая работа. Фея Моргана намеревалась укрепить все города и замки, а также запасти побольше оружия и провианта, ибо – вопреки всей своей браваде – сильно страшилась мести короля Артура.

Гавейн, Ивейн и Мархальт

A король Артур вернулся в Камелот, глубоко опечаленный вероломством сестры своей Морганы. Измену он почитал за худшее преступление, ибо, как известно, нет способа обезопаситься от предательства близкого человека. А обида и недоверие, порожденные предательством, способны на долгие годы отравить душу.

Рыцари Круглого Стола вполне разделяли гнев своего повелителя. И даже более того – они единодушно постановили, что злоумышление против короля равносильно государственной измене, поскольку наносит удар по каждому из подданных. Рыцари дружно требовали отправить на костер подлую предательницу. А сам факт близкого родства, по их мнению, лишь усугублял ее вину. Когда же прибыл сэр Манессен и передал издевательское послание Морганы, все рыцари возроптали и готовы были схватиться за оружие. Однако король Артур лишь горько вздохнул и сказал:

– Теперь вы видите, каково это – иметь любимую и любящую сестру. Ну ничего, я найду способ поквитаться с Морганой. И клянусь, месть моя будет столь страшна, что о ней заговорит весь христианский мир.

Поняли рыцари, что король пока не имеет четкого плана действий, и на время притихли.

Что же касается Феи Морганы, то она впала в ошибку, характерную для всех злобных и жестоких женщин: проявляя завидную осведомленность в мужских слабостях, она явно недооценивала их сильные стороны. Колдунья полагала, что реализовать можно самый невероятный план действий, если только действовать быстро и решительно. В данном случае она сделала ставку на мужской идеализм: все представители сильного пола, считала она, во-первых, склонны преувеличивать силу родственных уз, а во-вторых, почему-то верят (вопреки горькому опыту), что красивая женщина не может быть черна душой. Вот на этих-то основополагающих постулатах она и построила свою смертельную игру. Уж в чем-чем, а в честности и душевной чистоте Артура она не сомневалась! Итак, Моргана подготовила ловушку для брага, в которую он, несомненно, попадется. Силою своих злых чар сотворила она плащ дивной красоты: на драгоценной ткани блистали яркие цветы и причудливо вырезанные листья, и каждый из них был изукрашен золотом и самоцветами. Плащ предназначался в подарок Артуру, и с этой целью колдунья отправила к нему одну из своих служанок, а предварительно научила ее, что говорить.

И вот девица заявилась в Камелот и предстала перед королем. Конечно же, она страшилась монаршьего гнева, но, преодолев страх, повела такие речи.

– Сир, – молвила она, – ваша сестра вполне осознает тяжесть своего преступления и не надеется на прощение. Однако ей хотелось бы, чтоб вы знали: не по злому умыслу совершила она свой грех, а поддавшись чужим злобным чарам. С моей хозяйкой приключилась беда: дьявольский дух овладел душой Феи Морганы, он-то и толкал ее на дурные поступки.

Тут хитрая девица уловила выражение неуверенности в глазах Артура и поняла, что она на верном пути.

– Дабы хоть как-то искупить свою вину, – продолжала прислужница Морганы, – она посылает вам этот плащ. Ибо добродетели, подобные вашим, нуждаются в должном обрамлении. Госпожа умоляет принять сей дар и надеть его, когда станете вершить свое правосудие. Возможно, он поможет вам за невольными злодеяниями разглядеть подлинную Фею Моргану – вашу возлюбленную сестру, которую вы неоднократно согревали своей добротой.

И с этими словами девица развернула перед королем блистающий плащ, а сама, затаив дыхание, следила за его реакцией. На лице Артура отразилась тень удовольствия, и он нерешительно произнес:

– Ну что ж… Всем известно, какую власть злые духи могут забирать над душой человека.

– Ваша сестра изготовила этот плащ специально для вас, милорд, – усилила нажим девица. – Каждый камень пришивала собственноручно, каждый стежок делала своими белыми пальчиками. И не желала, чтобы кто-нибудь ей помогал!

А король все любовался плащом.

– Моргана всегда была умной девушкой, – сказал он. – Помнится, еще в детстве…

Он уже протянул руку к плащу, и в этот момент раздался пронзительный женский крик:

– Не прикасайтесь к нему, милорд!

Нинева Озерная выступила вперед и молвила:

– Выслушайте меня, сир! Я ведь в прошлом уже спасала вас от чужого вероломства.

Трудно было Артуру оторваться от роскошного подарка, но Нинева настаивала:

– Даже если я и ошибаюсь, милорд… Излишняя осторожность еще никому не повредила! Давайте проверим Морганин дар. Пусть вначале ее посланница наденет этот плащ.

Король был вынужден признать ее правоту. Обернулся он к трепещущей девице и сказал:

– И действительно, надень сей плащ. Коли он безопасен, то бояться тебе нечего.

– Ах, сир, да я не смею, – попыталась увильнуть девица. – Не пристало простой служанке носить королевский плащ. Моя госпожа будет недовольна!

– Ничего, – сказал Артур. – Я тебя прощаю. Надевай же!

Но прислужница Морганы в ужасе отшатнулась. Тогда Нинева осторожно взяла плащ и накинула его на плечи девице. И все увидели, как кожа ее сначала покраснела, затем почернела и обуглилась. Несчастная упала наземь, содрогаясь в конвульсиях, и вскоре умерла страшной смертью.

При виде такой картины пуще прежнего опечалился король.

– Вот какую погибель уготовила мне моя сестра, – с горечью сказал он. – Подумать только, моя собственная сестра!

Затем окинул подозрительным взором всех присутствующих и велел сэру Уриенсу явиться для приватной беседы.

– Сэр, – сказал он ему, – надеюсь, вы согласитесь, что предательство – самое страшное из преступлений. Даже если оно не достигает назначенной цели, яд недоверия отравляет все вокруг. В вас-то я не сомневаюсь: перед смертью сэр Акколон пожелал облегчить свою душу и сообщил, что за вами никакой вины нет. Я знаю, что вы – мой друг и брат – не замышляли против меня ничего дурного. Однако самоустранение – еще не оправдание. Мне известно, что вы отказались участвовать в заговоре против своего короля. Но, с другой стороны, вы ведь догадывались о существовании такого заговора! Мне рассказали, что моя сестра пыталась убить вас, как и меня. Потому я с легким сердцем прощаю вас. Хотелось бы и впредь доверять вам… Но я отнюдь не уверен, что пошатнувшееся доверие может быть сохранено. Что же касается вашего сына и моего племянника, сэра Ивейна, то тут наверняка я знаю одно – его вскормили отравленным молоком. Те самые руки, которые нянчили вашего отпрыска, затем любовно украшали драгоценными каменьями мою смерть. Мне нелегко справиться с естественными подозрениями. А посему я желаю, чтобы сэр Ивейн покинул двор. У меня нет времени следить за ним и расследовать все его действия, пусть даже и самые невинные.

– Я все понимаю, милорд, – отвечал сэр Уриенс. – Если есть какой-то способ убедить вас в моей преданности, скажите – я все сделаю, дабы восстановить былое доверие.

– Отошлите прочь своего сына!

Ивейн с покорностью воспринял свое изгнание.

– Что ж, – сказал он, – если это единственный путь доказать мою невиновность, я подчиняюсь. Отправлюсь на поиски рыцарских подвигов, и пусть дела свидетельствуют о чистоте моих помыслов. Слова часто бывают лживыми, зато дела сами говорят за себя.

Его друг и двоюродный брат сэр Гавейн оказался не столь покладист.

– Это несправедливо! – заявил он сэру Ивейну. – А посему я уеду с тобой. Коли при дворе не желают видеть моего брата, то и мне здесь делать нечего.

И стали юноши собираться в дальний путь. Король же, наблюдавший за их сборами, сказал в задумчивости:

– Ах, как мне не хватает моего Мерлина! В прежние времена, когда он был со мною рядом, такого бы не случилось. Тогда-то мне не приходилось теряться в догадках и мучиться напрасными подозрениями. Старый волшебник всегда все знал наверняка и подсказывал, как поступить!

Тут ему припомнились тревожные намеки Мерлина в отношении королевы Гвиневеры, и Артур призадумался. Он вовсе не был уверен, что ему хочется все знать.

– К чему мне такое знание, которое убивает надежду, – вздохнул король. – Ведь утратив надежду, невозможно действовать. Я так бы и сидел сиднем, постепенно ржавея, как старые позабытые латы.

Наутро опальные рыцари поднялись затемно и отправились в церковь. Там они помолились и исповедались – так что души их очистились и засияли не хуже боевых мечей, – после чего бодро двинулись в путь навстречу неведомым приключениям. Отъехав от Камелота, братья оглянулись на его стены, которые явственно вырисовывались на фоне бледного рассветного неба. Замок стоял на неприступном холме в окружении четырех защитных рвов. Молодые люди поехали дальше, в душе ощущая радость и гордость оттого, что они были мужчинами в мире, где мужчины особо ценились. Они ехали укромными долинами. По обе стороны от дороги вздымались холмы, на вершинах которых виднелись развалины древних крепостей. Это были очень старые постройки: крепостные валы успели порасти травой, а сторожевые башни разрушились в незапамятные времена. Как-то раз на широком ровном лугу рыцари издалека увидели огромные круги, сложенные из гигантских стоячих камней. Кто трудился над этими постройками? Возможно, люди, жившие давным-давно? А может, нынешние гоблины, которым по силам ворочать такими громадами? Так или иначе, но таинственные круги не являлись целью их путешествия, а посему всадники предпочли объехать их стороной.

Затем, выехав из леса, они натолкнулись на небольшой холм конической формы, густо поросший темными соснами. Здесь кони забеспокоились, начали пятиться, прядая ушами и в ужасе закатывая глаза. Рыцари поняли, что перед ними древняя могила, и поспешили свернуть в сторону. Погребальные курганы тоже их не интересовали. В мире хватало и менее мрачных чудес.

Сэр Ивейн с Гавейном вздохнули с облегчением, когда таинственная местность осталась позади, и они въехали в обычную дубраву (во всяком случае, вначале она им показалась таковой). Вокруг высились могучие дубы со стволами в три обхвата. Солнечные лучи едва пробивались сквозь трепещущую листву. В лесу царило необычное безмолвие: усеянная старыми желудями мшистая подстилка приглушала стук копыт, птичьи трели тоже смолкли. Тишину нарушало лишь позвякивание шпор да поскрипывание конской упряжи. Всадники отпустили поводья, и кони сами выбирали дорогу. Ведь известно, что в безлюдной местности эти умные животные каким-то чутьем умудряются отыскивать хоженые тропы. Где-то в вышине зародился ветерок, который так и умер, не достигнув земли. Проникнувшись странным настроением этой сумрачной дубравы, рыцари ехали молча, отдавшись на волю мрачных мыслей. Они очень обрадовались, когда, выехав на вершину холма, разглядели темнеющий вдалеке замок с зубчатыми стенами и узкими проемами бойниц. Подобное сооружение, если и таило в себе какую угрозу, то вполне понятную и знакомую странствующим рыцарям.

Сэр Гавейн с братом невольно выпрямились в своих седлах и передвинули наперед щиты. Руки их сами потянулись к рукоятям мечей. Издалека до них донеслись пронзительные женские голоса – их обладательницы, похоже, кого-то ругали и проклинали. Не сговариваясь, рыцари опустились забрала и ускорили шаг коней.

Вскоре они достигли небольшого луга перед замком и остановились, пораженные неожиданной картиной. На лугу росло одинокое дерево, с которого свисал белый рыцарский шит. А вокруг дерева сновали двенадцать дам, и все они швыряли комья грязи в щит и при этом выкрикивали злобные проклятия. С крепостной стены за ними наблюдали два рыцаря в полном боевом облачении.

Наши путники приблизились к дамам, и сэр Ивейн строго спросил, зачем они оскорбляют и забрасывают грязью ни в чем не повинный щит.

Ответом ему был дружный смех. Затем одна из дам соизволила ответить:

– Я объясню, коли вам интересно. Дело в том, что хозяин этого щита ненавидит весь женский пол. Мы почитаем это не только противоестественным для честного рыцаря, но и оскорбительным для всех благородных дам. Так что ответные поношения его щита видятся нам вполне заслуженными и справедливыми.

И вся компания вновь разразилась неприятным визгливым смехом.

– Я согласен, рыцарю не пристало обижать дам своим невниманием. Если же он поступает подобным образом, то, скорее всего, у него имеются для того веские основания. А может, он просто без памяти влюблен в другую даму? Вам известно имя вашего обидчика?

– Конечно, – отвечали дамы. – Это сэр Мархальт, сын Ирландского короля.

– Я знаком с ним, – сказал сэр Ивейн. – На мой взгляд, это один из самых доблестных рыцарей нашего времени. И совсем недавно он подтвердил свою репутацию, блистательно выиграв турнир.

А сэр Гавейн стал выговаривать дамам с самым суровым видом:

– Полагаю, вам должно быть стыдно! То, чем вы занимаетесь, не служит к чести всего женского сословия. Сэр Мархальт вернется за своим щитом, и вряд ли ему понравится, в каком он состоянии. Во всяком случае, любви к дамам у него от этого не прибавится. И, хоть это не мое дело, но я не собираюсь стоять здесь и смотреть, как бесчестят рыцарский щит. Давай-ка, брат, уедем отсюда. Что-то мне тоже не по вкусу здешние дамы!

Они уже развернулись, дабы вернуться в лес, но в этот момент вдали показался сэр Мархальт на могучем боевом жеребце. Он галопом направлялся в сторону собравшихся дамы. Те тоже увидели рыцаря, и в стане их поднялся страшный переполох: с заполошными криками, толкаясь и падая, они кинулись бежать к воротам замка.

Приблизился Мархальт и, ни слова не говоря, вскинул на плечо свой заляпанный грязью шит. Тут послышался крик: «Защищайтесь, сэр!» Как выяснилось, это один из двух рыцарей решил покинуть свой наблюдательный пост на крепостной стене и вмешаться в ссору.

– С превеликим удовольствием, – отвечал сэр Мархальт и, перехватив поудобнее копье, ринулся навстречу противнику.

Сшиблись рыцари на полном скаку, и Мархальт скинул недруга с коня. Не успел он еще развернуться, как второй рыцарь атаковал его со спины. Мархальт на ходу обернулся и нанес такой удар сопернику, что и его сбросил наземь. После чего он соскреб засохшую грязь со щита и обернулся в сторону башни, где сгрудились трепещущие от страха дамы.

– Будем считать, что отчасти я уже отплатил за нанесенное оскорбление, – сказал он. – Этот щит подарила мне прекрасная дама, которая не чета вам! И я буду носить его таким, как он есть. Даже перепачканный грязью, он чище вас, бесстыдные поносительницы!

Тут сэр Мархальт заметил стоявших на опушке леса братьев и с настороженным видом приблизился к ним. Поздоровавшись, он поинтересовался, какое дело привело их в здешние края.

– Мы рыцари короля Артура, – отвечал сэр Гавейн, – едем на поиски приключений. Надеюсь, вы ничего не имеете против?

– Вообще-то нет. Но если вы желаете устроить маленький турнир на копьях, то я к вашим услугам, сэры.

И с этими словами сэр Мархальт круто развернулся и занял боевую позицию посреди луга.

– Не стоит ввязываться в драку, – высказался сэр Ивейн. – Видно же, что перед нами хороший человек и достойный рыцарь. У нас нет причины враждовать с ним, и нет уверенности, что мы победим.

Но Гавейн посмотрел на солнце и сказал:

– До полудня еще далеко. По мне, так сейчас самое подходящее время для схватки. Ты же знаешь, что по утрам я силен, как никогда, а после обеда сила моя тает. Ни за что не прощу себе, коли упущу такой шанс. Только надо биться немедленно – теперь или никогда!

– Мы могли бы просто уехать.

– После того, как нам бросили вызов? Что ты говоришь, брат?! Нас же просто засмеют.

– Ну хорошо, будь по-твоему – согласился Ивейн. – Только тогда я первым выйду на поле. Ты сильнее и опытнее, брат. Если уж я потерплю поражение, то ты, по крайней мере, отомстишь за меня.

Сэр Гавейн попенял брату за неуверенность, но согласился пропустить его вперед.

И вот выехал Ивейн биться, однако, как и предсказывал, продержался недолго. Очень скоро сэр Мархальт сбросил его с коня, да еще и ранил в бок. После чего вернулся на исходную позицию и стоял там – безмолвный, неподвижный – в ожидании следующего противника.

Сэр Гавейн первым делом убедился, что брат ранен неопасно, а затем снова бросил взгляд на небо. Увидел он, что солнце еще не достигло зенита, и преисполнился радости. Дело в том, что Гавейн родился утром, и сила его магическим образом увязывалась с дневным светилом: нарастала и убывала вместе с ним. Сейчас момент был подходящим, а посему сэр Гавейн без тени сомнений ринулся в бой. Сжав покрепче в руке копье, пустил он коня сначала рысью, затем легким галопом, а в конце и вовсе помчался быстрее ветра. Сэр Мархальт встретил его на полпути. Сшиблись неистовые рыцари, и оба копья угодили в самую середину вражеского щита. Не выдержало копье Гавейна – разлетелось на мелкие щепки, и рыцарь вместе с конем рухнул наземь.

Пока сэр Мархальт разворачивал своего скакуна, Гавейн успел подняться и теперь стоял, поджидая приближавшегося неприятеля – щит передвинут вперед, глаза гневно сверкают, а в руке пляшет меч.

– Сэр рыцарь! – окликнул он Мархальта. – Призываю вас тоже спешиться, дабы уравнять наши условия. В противном случае мне придется сначала убить вашего коня, а затем уж заняться вами. Результат будет тот же, но вы лишаетесь почетного выбора.

– Благодарю за совет, – усмехнулся Мархальт. – Я вижу, вы большой знаток по части рыцарского обхождения.

Он не спеша подъехал к дереву и, прислонив к стволу копье, спешился. Затем выбрал ветку потолще и аккуратно привязал к ней коня. Ослабил подпругу, проверил постромки щита, после достал меч из ножен и провел пальцем по режущей кромке. И все это он делал размеренно, неторопливо, а сэр Гавейн тем временем сгорал от нетерпения, поглядывая на небо. Солнце неотвратимо приближалось к своей высшей точке на небосклоне.

Мархальт наконец подготовился к бою и теперь приближался к противнику, прикрываясь щитом и выставив вперед меч. Обрадовался Гавейн и кинулся в нападение: он яростно теснил своего соперника, колол, рубил, стараясь поскорее закончить бой, пока его силы на подъеме. Однако Мархальт оказался опытным воином, и справиться с ним оказалось нелегко. Набычившись и загородившись щитом, он пережидал атаки Гавейна, а сам тем временем делал обманные движения и постепенно продвигался вперед.

– Куда вы так торопитесь, сэр рыцарь? – удивлялся он. – Ведь у нас впереди еще целый день!

Эти слова вывели Гавейна из себя (уж он-то знал, что времени у него в обрез). Он сделал молниеносный выпад в обход непрошибаемого Мархальтова щита и умудрился ранить того в бок. Правда, и сам получил колющий удар в бедро. Теперь оба рыцаря были ранены, но сдаваться не желали. Они кружили на месте в некоем подобии смертельной пляски и осыпали друг друга ударами.

– Я вижу, вы сильный человек, – сказал сэр Мархальт, – и с каждой минутой становитесь все сильнее. Только уж больно необдуманно вы тратите свои силы. Поберегите дыхание, сэр рыцарь, нам предстоит долгая схватка. А еще лучше остановиться и немного передохнуть.

Однако Гавейн с отчаянием следил за все укорачивающейся тенью и понимал, что время его истекает. А посему он даже мысли не допускал о какой-то передышке. Напротив, рыцарь усилил свой нажим: меч его так и мелькал в воздухе, уподобляясь блестящему маховику. Он вновь пустил кровь своему противнику и сам получил несколько легких ранений. Но уже чувствовал сэр Гавейн, что дыхания ему не хватает, а стремительные атаки не достигают цели. Раз за разом наносил он удары, но опытный Мархальт гасил их своим шитом. А тени уже совсем укоротились и метались прямо под ногами сражавшихся. Сэр Гавейн ощущал, как силы его пошли на убыль: руке не хватало былой твердости, легкие разрывались от напряжения, боевой кураж сменился глухим отчаянием, к тому же и раны давали о себе знать. Начал постепенно отступать Гавейн и перестраиваться на оборонительную тактику.