Текст книги "Сестра Харуна ар-Рашида"

Автор книги: Джирджи Зейдан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

огромный шатер. Солдаты разгоняли простолюдинов, со¬

бравшихся поглазеть на зрелище. Ровно в полдень из

шатра верхом на вороном жеребце выехал Харун ар-Ра¬

шид. На голове у него был надет легкий тюрбан, специаль¬

но предназначенный для игры; в правой руке он дер¬

жал бамбуковый савладжан, загнутый конец которого был

обит листовым золотом. Халифа окружила группа всад¬

ников – эмиров, сердаров, визирей и прочих придворных.

Над всадниками мелькали савладжаны. Вторая партия

игроков собралась на противоположном, отдаленном краю

площадки; наиболее нетерпеливые горячили лошадей —

разгоняли их и осаживали. Посредине ристалища лежала

большая гура. Ее остов образовывали обручи, изготовлен¬

ные из особым образом обработанных сухожилий крупных

животных. Сверху гура была обтянута плотной кожей,

для крепости прошитой тетивами.

Харун ар-Рашид взмахнул савладжаном, с гиком ри¬

нулся вперед, достиг центра и поддал гуру. Гура взлетела

в воздух. Со всех сторон на нее набросились игроки. Сав¬

ладжаны переплелись. Нужно было не отдать гуру про¬

тивнику, отбить в свою сторону. Некоторые всадники,

помня, что это любимая игра халифа уступали ему, на¬

рочно били милю; другие, войдя в азарт, сражались как

львы. Искусно владея савладжаном, Харун ар-Рашид вел

гуру к шатру. Наперерез ему стремительно бросился

всадник. Это был Джаафар ибн Яхья; его талию пере¬

хватывал широкий шелковый пояс, савладжан в руке

был такой же, как у халифа, но только без золотой от¬

делки. Он разогнал гнедого скакуна и, чуть было не про¬

считавшись, в последний момент с трудом осадил его.

Вороной жеребец эмира правоверных вздыбился и заржал.

–      Нет! Не возьмешь!– крикнул Харун ар-Рашид,

ловко сворачивая в сторону.

Но уйти от Джаафара ибн Яхьи ему не удалось. Ви¬

зирь пришпорил скакуна, вытянулся и, перехватив гуру,

послал ее назад. От взрыхленной копытами земли взмет¬

нулись густые клубы пыли. Лошадиные морды покрылись

пеной, слюна стекала лошадям на грудь.

Играть визирю в этот день было тяжело. Прошлую

ночь он не спал. Руки не обладали обычной хваткой и си¬

лой. Стоило чуть-чуть прикрыть веки – и взору являлись

Риаш, дети (что-то станется с ними?). Вспоминалась

Аббаса – то робкая, тихая, нежная, то беспокойная, тос¬

кующая. Сам он привык к зависти врагов, к их ядови¬

тому злословию, но она не привыкла и никогда не при¬

выкнет. Таковы женщины... Разве можно их осуждать

за это?

Джаафар ибн Яхья пользовался покровительством ха¬

лифа, – но долго ли оно продлится? Да, он сейчас люби¬

мец. Но не слишком ли много сокровищ накоплено в его

руках – дворцов, селений, земельных угодий? Богатства

растут. Не пора ли остановить это? Не таят ли они опас¬

ность? Впрочем, время для беспокойства еще не наступи¬

ло... Разве не так? Ему позволено многое. В любой час

дня и ночи он может входить в замок Вечности и не спра¬

шивать предварительно разрешения. Ключи от дверей

казначейства и даже гарема находятся у его отца, старо¬

го Яхьи ибн Халида. Это тоже что-нибудь да значит!

Наконец, брачный контракт, пусть даже фиктивный, под¬

писан... Нет, беспокоиться пока нет причин.

Джаафар ибн Яхья отбросил мрачные мысли.

Игроки Харуна ар-Рашида, завладев гурой, повели

игру.

Глава XVII

ВО ДВОРЦЕ АББАСЫ

Атба никак не могла приблизиться к визирю. Джаафар

играл на противоположном краю площадки. Чтобы до¬

браться до него, нужно было пройти сквозь толпу, пере¬

лезть через канаты. Неожиданно она увидела старого слу¬

гу, который, приходя во дворец Аббасы, не раз выполнял

поручения хозяина.

–      Хомдан! – назвала она громко.

Это был падежный человек. Ему можно доверить по¬

слание.

–      Хомдан!

–      Я самый, я! – отозвался он, выбираясь из толпы, и,

увидев необычный наряд Атбы, понял, что у нее секрет¬

нее поручение.

Верой и правдой служил Хомдан Бармекидам более

пятидесяти лет, сначала прислуживал Яхье ибн Халиду,

а затем его сыну Джаафару ибн Яхье. Несмотря на по¬

чтенный возраст, был он здоров и подвижен; хозяева отно¬

сились к нему скорее как к старому другу, чем к рабу, а

он в ответ глубоко почитал их. По национальности был

он персом, родиной считал Хорасан, хотя вряд ли помнил

его долины. Еще ребенком попал он в Багдад и никуда

с тех пор оттуда не выезжал.

–      Что случилось, дочка? Это не навредит нам, нет? —

голос у старого слуги задрожал.

–      Наша судьба в руках аллаха, Хомди! Я рада, что

тебя вижу! Ты ведь мне словно родной дядюшка, – вос¬

кликнула Атба и, убедившись, что за ними никто не сле¬

дит, тихо добавила: – Есть иослапие от ссйиды. Надо

срочно передать господину.

–      Постараюсь, дочка, постараюсь. Игра скоро кон¬

чится. Плохо быот гуру. Смотреть больно. Нет сегодня

счастья, – ответил он громко, а затем, подражая ей, ска¬

зал едва слышно: – Вернется Джаафар к шатру – я пе¬

редам ему. Будь, дочка, спокойна! – С этими словами он

взял обрывок папируса и спрятал его в абу.

Во дворце Аббасы потянулись долгие часы ожидания.

Джаафар задерживался. Госпожа и служанка страдали

вместе.

Во дворце было два балкона: один – просторный, вы¬

ходивший на Тигр, с него открывался прекрасный вид на

излучину реки; второй, поуже, находился на восточном

фасаде, откуда хорошо просматривались расположенный

поблизости дворец Зубейды и укатанная дорога, которая

вела к скрытому за рощей замку Вечности. По ней обычно

приезжал визирь, и женщины устроили па балконе наблю¬

дательный пункт, скрытый от посторонних глаз густой

вьющейся зелеиыо.

От пристального рассматривания уходящей к горизонту,

прихотливо изгибающейся ленты дороги, ослепительно бе¬

лой под яркими лучами солнца, заболели глаза. О, часы

ожидания, томительные часы неизвестности!..

Вдали появился одинокий путник*

–      Он! Он!

–      Неужели?!

–      Смотри, Атба!

–      Почему не на лошади? Кажется, он пе торопится...

Не мираж ли это?

Путник дошел до развилки и свернул в сторону.

На крышу дворца Зубейды легла тень минарета. Про¬

тяжно заголосил муэдзин. Аббаса любила предвечерние

часы, они наполняли душу спокойствием и умилением.

Но сегодня высокие ноты призыва к молит пе будора¬

жили ее, напоминали, что скоро дорога исчезнет из вида,

скроется в ночном мраке.

У Атбы roftoc муэдзина пробудил иные думы и чувства.

–      Как ты полагаешь, сейида,– обратилась она к гос¬

поже,– визирь ждет наступления темноты? Мепыпе будет

любопытных...

–      Ты еще кого-нибудь подозреваешь? – всполоши¬

лась Аббаса.

Всех и каждого, сейида. И особенно Харуна ар-

Рашида.

–      Что ты? С каких это пор мой братец подглядывает

за визирем? Я, право, такого не замечала. Насколько мне

известно, перед Бармекидами открыты все ходы и выходы.

Боюсь, Джаафар задерживается из-за жалкого продавца

горшков, бесчувственного бумагомараки. Может быть, сию

минуту его...– Не закончив фразу, Аббаса с трудом пода¬

вила судорожный вздох.

–      Не беспокойся, сейида! – воскликнула Атба, испу¬

гавшись, что госпожа снова упадет в обморок.– Я настаи¬

вала на аресте из предосторожности. Нельзя с уверен¬

ностью сказать, что наша тайна известна Абуль Атахии.

Да и станет ли он болтать? Впрочем, язык у него действи¬

тельно длинный. О, если бы не этот язык! Каким бы он

был хорошим человеком! Я бы, пожалуй... Ну да вопрос

в другом. Предположим, стихоплет проболтается. Кто

осмелится раскрыть сплетню халифу? Кто? Вряд ли пай-

дется такой храбрец.

Передавать плохие вести вспыльчивому Харуну ар-

Рашиду было очень опасно. Сколько раз бывало, что, -пока

шло расследование, незадачливый доносчик лишдлся голо¬

вы. Придворная знать опасалась не только намекать эмиру

правоверных на что-либо неприятное, но и вообще рас¬

крывала рты в его присутствии разве что для славословий.

Разведанный секрет долго путешествовал по дворцовым

закоулкам, пока достигал ушей высокопоставленных особ.

Тогда уж он наверняка использовался против врагов. Джа¬

афар ибн Яхья скорей всего мог ожидать удара со сто¬

роны завидовавшей ему халифской родни.

–      Вот кого я боюсь...– проговорила Аббаса, показы¬

вая рукой на дворец Зубейды.– Эта своего не упустит.

Еще сгустит краски. Умеет напакостить, колдунья...

Две женщины – сестра и любимая жена Харуна ар-

Рашида,– каждая по-своему им обожаемая, ненавидели

друг друга. Возникшая на почве ревности вражда длилась

давно и не утихала ни на день. О взаимной ненависти пер¬

вых сейид халифата знали и господа и слуги и считали

это обычным, даже естественным явлением.

–      Слух достигнет Зубейды и дальше не пойдет,—

вздохнула Атба. По лицу служанки пробежала грустная

улыбка.– Что Зубейде даст эта сплетня? У нее и так их

хоть отбавляй!

–      Как это что! – возмутилась Аббаса.– Думай,

прежде чем говорить! Она мой злейший враг! И самый

опасный! Если она узнает...

–      Как часто мы уверены, что наша тайна скрыта от

всех, а люди болтают о ней по базарам да мечетям,—

отмахнулась Атба и тотчас пожалела о своих словах: Абба¬

са переменилась в лице, щеки ее побледнели.

–      Что? Что? Зубейда все знает? Дворцовая челядь то¬

же? Говори же, не мучь меня... – в исступлении восклик¬

нула она и, вдруг обессилев, не смогла закончить фразу.

–      Зиать-то, она вряд ли знает. Это я чересчур,—упрекая

себя, попыталась исправить положение Атба.– Но дога¬

дываться, пожалуй, догадывается. Ты такая умная, сейи¬

да, а вот в этих делах не разбираешься. Словно ребенок.

Дворцы ваши рядом, слепой не заметит, что визирь

частенько навещает тебя по вечерам. И уходит – аллаху

известно когда. У Зубейды полно доносчиков. Сплетня ни¬

чего ей не прибавит. Доказательств-то нет. Да и если

жена обладает секретом, это еще не значит, что она рас¬

скажет о нем мужу. Халиф капризен, настроение у него

меняется. А в руках визиря огромная власть. Наговари¬

вать на визиря, ой, как опасно! Даже Зубейде.

Балкон обволакивала тьма. Дорога скрылась из виду.

Во дворце зажгли свечи. Снизу, из кухни, доносились го¬

лоса слуг, которые приготавливали ужин. В личные дела

госпожи была посвящена одна Атба. Маленьким ребенком

попала она к халифу аль-Махди и досталась Аббасе, кото¬

рая доверяла ей, как самой себе.

–      Не лучше ли перебраться па террасу? Оп может

появиться со стороны реки,– произнесла Аббаса, вставая.

Атба не успела ответить, как из коридора послыша¬

лась четкая дробь быстрых шагов.

–* Он пришел! Пришел! – воскликнула Аббаса и

почувствовала, что сердце ее забилось в такт шагам Джа¬

афара; она бросилась было навстречу мужу, но Атба пре¬

градила ей дорогу.

–      Иди в свою спальню, сейида! Я приведу к тебе гос¬

подина. У вас не будет свидетелей, я тоже уйду.

Аббаса поспешно удалилась, а служанка выскочила

в коридор. Джаафар стоял у двери. Яркий свет десятков

свечей подчеркивал черноту его джуббы и тюрбана.

Склонившись, Атба поцеловала руку визиря.

–      А, это ты! – бросил он отрывисто. – Где твоя гос¬

пожа?

–      В спальне, мой повелитель. Ждет уже несколько

часов,– ответила Атба, распрямляясь и быстрым взгля¬

дом осматривая Джаафара.

Он хорошо выглядел, визирь! Ему было тридцать семь

лет. Мужчина в расцвете сил! Изысканно одет. Фигура

стройная, подтянутая. В каштановых волосах едва про¬

глядывала седина. Открытое лицо окаймлено густой бо¬

родкой. Глаза блестят задорно, линии рта энергичные,

волевые. Тюрбан слегка сдвинут назад, и на выступаю¬

щем лбу видны легкие морщинки. Страстная, горячая

натура! Не в пример Фадлю, этому прихвостню первого

престолонаследника, он не сдержит гнев, не простит

оскорбления.

«Хороший муж у моей сейиды!» – подумала Атба. Она

проводила Джаафара до покоев Аббасы и осталась сто¬

рожить у входа.

Глава XVIII

СВИДАНИЕ

Дрожь, возникшая в ногах Аббасы, пронизала все ее

тело. Противоречивые чувства теснили грудь; любовь,

страх, надежда – все смешалось. Просторная комната

с подсвечниками в виде минаретов и дорогими коврами

стала сужаться и, казалось, превратилась в узкий и длин¬

ный сундук.

Было слышно, как подошел Джаафар, как служанка

сняла с него сандалии,—они легонько стукнули о пол. По¬

том боковая дверь, словно крышка сундука, растворилась

и Аббаса бросилась навстречу мужу.

Он глянул на нее и в который раз поразился ее вкусу:

простые одежды – как правильно она поступает, встре¬

чая его по-домашнему! —заплетенные в косу волосы

скреплены дорогой шпилькой; с плеч свешивается шел-

ковый платок, золотыми нитями по нему, как принято,

вышиты стихи. В глазах – ои тотчас заметил! – необы¬

чайная тревога; лицо от этого кажется еще более пре¬

красным.

Первые мгновения они молчали. Аббаса улыбнулась.

Ока не могла сдержать улыбки. Джаафар пришел к ней —

и она забыла о бедах, из головы вылетели заранее приго¬

товленные фразы. Душу охватило радостное волнение.

И так при каждой встрече!

Сила любви, как ты могуча! Перед тобой склоняются

несчастье и горе. Побеждая, ты ниспровергаешь непобе¬

димых; встречая препятствия, лишь крепнешь и мужаешь.

С чем сравнить тебя, бесцепное чувство? С золотом! Оно

так же дорого по природе, а риск, связанный с добычей

его, как и трудности на твоем пути, делает вас обоих еще

более желанными.

Джаафар не верил, что его с Аббасой ждет спокойное

супружеское счастье. Пути человеческих судеб не изве¬

даны. Ну кто он такой в столице халифата? Чужеземец,

возвысившийся благодаря изворотливости, уму и, конечно,

счастливому случаю. Как ему далеко до Аббасы! Это ска¬

жет любой, кого пи спроси. В ее жилах струится благо¬

родная кровь, а он плебей, грязь земли. Разве в глазах

людей он достоин быть супругом хашимитки, отцом ее де¬

тей? Признает ли мир Хасана и Хусейна?

Джаафар перебирал в памяти события прошлого, он пх

хорошо знал – в истории еще не было случая, чтобы ха¬

лифская дочь стала законной женой чужеземца,– а бу¬

дущее было покрыто мраком неизвестности.

Никакому провидцу не дано было угадать, что лишь

спустя три века человек неблагородной крови сможет офи¬

циально жениться на дочери эмира правоверных. И про¬

изойдет это в период упадка Аббасидского халифата, а эпо¬

ха Харуна ар-Рашида была его золотым веком. Джаафар

ибн Яхья, сблизившись с Аббасой, и так вознесся на небы¬

валую высоту. До него ни один чужеземец, на какой бы

ступеньке иерархической лестницы он ни находился, не

мог и мечтать о столь несбыточном счастье. А визирь до¬

бился ответной любви, имел двух детей! Чего еще желать

ему в этом мире? Когда двое любят друг друга, для них

не существует жестокосердных повелителей, непреодоли¬

мых преград, поражений; Харун ар-Рашид здесь бессилен.

Один халиф властвует над ними, и имя этого халифа —

любовь.

Они долго стояли обнявшись. Все отлетело прочь,

исчезло, растворилось. Как сказал один влюбленный поэт:

Сколько тягот дневных мою душу терзают,

Сколько дел и забот отнимают покой,

Но лишь спустится ночь, и я все забываю,

Когда вижу глаза госпожи дорогой.

Аббаса опомнилась первая (в иных положениях жен¬

щины опережают мужчин) и прибегла к уловке, обвинив

мужа в том, что он заставил ее ждать.

–      Почему так долго Джаафар не откликается на зов

своей бедной Аббасы? – прошептала она томно. Кокетство

призвано было еще сильней разжечь его любовь.

–      Твой зов, свет моих очей, это приказ, которого я не

мог ослушаться. Меня задержали дела. Увы, они пре¬

выше моих желаний! – не сводя с жены восхищенного

взгляда, ответил Джаафар.– Нужно было уйти от халифа,

не вызвав подозрений. Я спустился иа лодке по Тигру, а

слуга подогнал лошадь. Если бы ты находилась на террасе,

ты увидела бы...

–      Мне хочется всегда быть вместе с тобой! – страстно

воскликнула Аббаса, не признаваясь, что полдня наблю¬

дала за дорогой. Прохладные пальчики ее бессильно за¬

трепетали в широкой ладони мужа, и она опустилась па

вышитые подушки, увлекая ето за собой.– Либо жить

вместе, Джаафар, либо вместе умереть! Я не моту больше

лгать, украдкой вырывая минуты счастья!

–      О милая, ты хашимитка, а я вольноотпущенник! —

проговорил визирь, подавляя боль, терзавшую сердце.—

Судьба возвела между нами непреодолимый барьер.

–      Ты это всерьез? – воскликнула она с упреком в го¬

лосе.– Что за глупая выдумка! Ты великодушней и бла¬

городней самого чистокровното хашимита.

–      Прости, Аббаса, ты меня так поспешно вызвала,—

перебил Джаафар.– Что-нибудь случилось?

–      О, дорогой! «Сколько тягот дневных мою душу тер¬

зают...»

В душе Аббасы померкла радость встречи. Грудь сда¬

вили прежние тревоги и опасения. В глазах заблестели

слезинки.

–      Ты согласен со мною: жить вместе или умереть? —

повторила она.– Я больше не в силах выносить эту

пытку!

–      Но что произошло? Что значат твои слова? Если по¬

требуется, я готов к смерти.

–      Мне очень жаль, Джаафар, но...– произнесла Абба¬

са и запнулась. Затем выпалила одним духом: – Наш сек¬

рет раскрыт! Скоро он будет известен брату!

–      Что ты сказала? Кто посмел? Когда это случилось?

–      Сегодня ночью, дорогой. У Фанхаса, при встрече с

детьми...

–      Кто он?

–      Абуль Атахия.

–      Он умрет, несчастный!

–      Я уже попыталась его задержать, послала страж¬

ников, но он ускользнул,

–      Ускользнул от стражников? О, несчастные, они то¬

же умрут!

–      Это еще не все, дорогой! Его спас твой враг.

–      Враг, говоришь? Но у меня их много.

–      Твой заклятый враг.

–      Фадль?

–      Он самый.

Визирь рванул джуббу так, что она затрещала.

–      Прокляни его аллах! Он что же, не боится моей

мести? Сабля при мне! Я отомщу за себя!

–      Ты ничего не сделаешь, дорогой,– покачала голо¬

вой Аббаса. – Не забывай, он фаворит Мухаммеда аль-

Амина и Зубейды. Чистая случайность, что он оказался

при аресте Абуль Атахии. Атба все видела. Но поэт

освобожден и ие преминет выдать тайну. Ожидая тебя, я

пережила ужасные часы; они показались мне длиннее де¬

сятилетий. Мне чудится – наш секрет разносят воды

Тигра, он начертан па камнях Багдада. Я не удивлюсь,

если сейчас явятся халифские стражники и схватят нас.

Нам опасно оставаться в городе. О, если бы беда грозила

только мне одной!

–      Никто не посмеет тронуть волоска на твоей голо¬

ве!—визирь вскочил с подушек. – Я убыо его!

–      Будь стойким, Джаафар, ты мужчина! Держи себя

в руках! – Аббаса схватила мужа за джуббу и усадила

рядом с собою. – Против тебя будет большинство арабов,

сам эмир правоверных будет против! Все хашимиты, все

завистники. Они только и ждут, чтобы растоптать тебя.

Бойся неверного шага, бойся малейшей оплошности!

Глава XIX

РАССТАВАНИЕ

–      Ты права, свет моих очей, завистники постараются

мне навредить. Такова уж их природа. Так испокон ве¬

ков повелось па земле. Но я начеку, Аббаса, словно сол¬

дат в карауле. Впрочем, моя караульная служба затяну¬

лась, – проговорил Джаафар. По губам его пробежала

улыбка, выражение лица песколько смягчилось; лишь

глаза, в которых светилась ярость, поблескивали холодно

и настороженно. – Но я знал, что делал. Не терял вре¬

мени. Ни от кого хашимиты не получали таких богатых

даров, как от меня! Я не впустую разбрасывал тысячи

тысяч динаров. О нет! Золото сослужит свою службу.

Должники остерегутся пойти против меня.

–      Вот с войском куда труднее, – продолжал он за¬

думчиво. – Солдаты все – арабы, и это худо, зато среди

сердаров и эмиров много персов, которые ие любят твоего

братца за то, что ои преследует сторонников Али. Опм

могут поддержать меня. О хорасанском войске и говорить

не приходится: оно подчиняется только моим приказам.

Эта область, хотя и входит в состав халифата, почти не¬

управляема из Багдада. Твой дед Абу Джаафар аль-Мап-

сур убил по глупости Абу Муслима аль-Хорасани, и хора¬

санцы не простят ему этого. Что с тобой?! – воскликнул

ои, заметив, что Аббаса вынула носовой платочек и отвер¬

нулась. – Прости, я ие думал обидеть тебя. Дед...

–      Ах, причем тут дед! – перебила она в сердцах и

умолкла.

–      Если мои слова пришлись тебе не по душе, ска¬

жи, – настаивал он. – О брате тоже...

–      Ты откровенен, Джаафар, и я тебе благодарна за

это, – проговорила Аббаса, глядя мужу в глаза. – Твой

враг – мой враг, будь то дед или брат – безразлично. Но

мне показалось... Уж не замышляешь ли ты начать меж¬

доусобную воину? Мое единственное желание – это жить

в мире, покое. Хватит с меня дворцов, где ежеминутно

подстерегают опасности и пустяковая оплошность может

стать роковой. Бежим из Багдада, поселимся в шатре!

Оставь славу, почести и деньги! Как ни заманчива власть,

но не забывай: что напоследок остается любому владыке?

Клочок земли, как и всякому смертному.

Джаафар нервно теребил бороду. Аббаса закрыла ли¬

цо ладонями. Он погладил тонкие пальцы жены и береж¬

но отвел ее руки.

–      Не плачь, не надо! У тебя увеличится печень. Я сде¬

лаю все, что ты захочешь. Мы оба должны быть крайне

осторожны. Настало время проявить всю нашу выдержку.

Аббаса ловила каждое слово мужа. Ресницы ее еще

подрагивали, веки были красные, но по губам уже сколь¬

зила легкая улыбка. Ощущение безысходности положе¬

ния исчезло.

–      Успокойся, милая Аббаса! – уговаривал жену Джаа¬

фар. – Обещаю тебе: пока я жив, твой братец не коснет¬

ся наших малюток. Клянусь аллахом! О Фадле и не

думай! Он трус. Он не осмелится предстать перед халифом

с кляузой. Я-то его знаю. Побоится даже намекнуть. А на

крайний случай у нас в запасе Хорасан. Там, вдали от

Багдада, я готов сражаться со всем халифатом; меня под¬

держат стороннники Али, и победа будет на моей сторо¬

не. Но есть еще и другой способ, моя полная луна. Я дав¬

но хочу отказаться от своей почетной должности. Харун

ар-Рашид как-то пообещал мне Хорасан. Я напомню ему.

Надеюсь, он ие откажется от своих слов.

–      Правда, Джаафар? – обрадовалась Аббаса. – Но не

задумал ли братец устроить западшо?

–      Навряд ли. Убрать вольноотпущенника подальше

от престола – в интересах хашимитов.

–      О мой дорогой! Напомни скорей Харуну о его обе¬

щании, – обретя надежду, взмолилась Аббаса. – Возбла¬

годарим аллаха, если халиф сдержит свое слово! Лучшего

не придумать. Завтра же отправляйся в Хорасан. Братец

туда не заявится, он не рискнет потереть трон, за который

держится изо всех сил.

–      А как же ты?

–      О, за себя я спокойна. Ради того, чтобы погубить

меня одну, никто не станет жертвовать жизнью. Я при¬

еду к тебе позднее с сыновьями.

–      Я очень рад, свет моих очей, что ты согласна со

мной.

–      Как я мечтаю перебраться в Хорасан, мой люби¬

мый! Мы будем жить вместе, станем супругами перед ли¬

цом всех людей.

–      Ах, как мне не хочется уходить от тебя! – вырва¬

лось у визиря помимо воли, но он тотчас овладел собой

и проговорил, поднимаясь: – Нам нужно держаться

осмотрительней.

–      Еще минутку! – воскликнула Аббаса, удерживая

мужа на подушке.

–      Ты боишься остаться одна? – спросил он и попы¬

тался успокоить ее: – С соизволения аллаха близок час

нашего единения.

–      Нет, не боюсь! Иди, мой любимый!

Они посмотрели друг другу в глаза; взгляды вырази¬

ли больше, чем можно сказать словами.

Джаафар встал и надел тюрбан.

–      Не покидай свой дворец, пока я не пришлю к тебе

гонца, – наказал он, обнимая ее на прощание.

–      Я буду молить всемилостивого и всемилосердио-

го! – пообещала Аббаса.– Иди, мой господин! Да храпит

тебя аллах!

–      «Мой господин»? – почувствовав во рту привкус

горечи, повторил Джаафар. – Скажи лучше «мой раб».

По законам шариата, по обычаям арабов хашимитская

кровь – это кровь повелителей. А ты, как сестра эмира

правоверных...

–      Я признаю только один закон, – возразила она, и в

голосе ее прозвучал упрек, – закон аллаха, только одни

обычаи – обычаи справедливых людей. По этому закону,

по этим обычаям ты – мой господин.

–      Благодарствую, Аббаса! Прощай! Пока мне нель¬

зя к тебе приходить.

–      Мне будет трудно, мой любимый! Но я выдержу, —

решительно проговорила Аббаса и дважды громко хлоп¬

нула в ладоши.

Это был условный сигнал, по которому, как всегда,

явилась Атба. Служанка вывела визиря из дворца так, что

его никто не заметил, и проводила до калитки, где поджи¬

дал Хомдан с лошадьми»

Глава XX

ПО ДОРОГЕ К ДВОРЦУ

МУХАММЕДА АЛЬ-АМИНА

Фадль, которого мы покинули в тот момент, когда он

вызволил придворного поэта из беды, приказал садиться

на лошадей, и всадники двинулись в путь.

Абуль Атахия не отставал от своего спасителя. Слова

доноса едва не срывались с его языка. Если бы он не до¬

гадывался, что Атба действовала по повелению могу¬

щественной госпожи, трудно сказать, как бы дальше раз¬

вернулись события. Вознаграждение манило сребролюб¬

ца, но торопиться он бы, пожалуй, не стал; конечно, не

из жалости к детям, которых в случае обнаружения тай¬

ны едва ли не ожидала верная смерть, а вследствие почти

непреодолимого страха перед вспыльчивостью халифа и

прозорливостью визиря.

Вдали над ристалищем, где начиналась подготовка к

конным состязаниям, в лучах солнца плавали облака

пыли. Улица, на которую выехали Фадль и его спутники,

отлого спускалась к Багдадскому мосту. На переправа

царило оживление. По деревянным мосткам, уложенным

па барках, двигались вереницы людей, мулов, лошадей и

верблюдов. Одной рукой погонщики держались за протя¬

нутые вдоль бортов толстые канаты – одновременно они

служили и ограждением, – другой вели взбудораженных,

перепуганных животных, часто осаживали их, успокаи¬

вали. Крики, фырканье, рев, ржание сливались в -один

неумолчный гул.

Но доезжая до переправы, всадники спешились. Пода¬

вая пример, Фадль опустил на лицо покрывало. Это была

необходимая предосторожность: по обеим сторонам моста

круглосуточно дежурили тайные люди, – один аллах знал,

кому они служили и что замышляли.

За Багдадским мостом путь к дворцу первого престоло¬

наследника пролегал по ар-Русафе и вдоль берега Тпгра

тянулся на юго-восток, пересекая аль-Мухаррем.

Всадники торопились. Мухаммед аль-Амин поджидал

белых рабынь к завтраку, но утро уже прошло. Станови¬

лось жарко. Фадль опаздывал. Ему не терпелось доложить

об удачной покупке, и он, стараясь наверстать упущен¬

ное время, подгонял взмыленного скакуна.

Каждая услуга аль-Амину приближала Фадля к дости¬

жению заветной мечты – получению должности визиря.

Молодой повеса ненавидел Джаафара ибн Яхио за то, что

вознесшийся вольноотпущенник имел наглость поддержи¬

вать второго престолонаследника, выскочку аль-Мамуна;

эти Бармекиды совсем распустились, пи во что не ставят

хашммитов, этак они подберутся и к трону! Проклятого

перса выдвинул Харун ар-Рашид. Хорошо бы, конечно,

если бы эмир правоверных его и сбросил, но на это трудно

рассчитывать. В запасе у Фадля имелся другой план,

хитроумный и тонкий. Пробьет час, когда халифом станет

аль-Амин. Джаафару тогда несдобровать. Место визиря

будет свободно. Вот тогда-то и вспомнятся все услуги...

Освобождение Абуль Атахии тоже играло на руку, —

авось поэт тогда и пригодится. Словом, хорошо все то,

что может быть использовано против вольноотпущен¬

ника.

Ко дворцу Мухаммеда аль-Амина вела широкая, уса¬

женная буковыми деревьями аллея. Дворец был окружен

парком II защищен, словно крепость. Влево и вправо от

тяжелых железных ворот, которые с трудом Открывали

здоровенные стражники, расходились толстые камеипые

стены с бойницами для стрелков и выступающими баш¬

нями, где были установлены метательные машины. С обе¬

их сторон стены доходили до самого берега Тигра. Баг¬

дад бурлил, партии и группировки соперничали, боролись,

а потому загородные резиденции строились с распетом

на длительную осаду.

Фадль спешился не перед воротами, как обычно, а в

начале аллеи и подозвал Абуль Атахию. Чутье подсказы¬

вало ему, что у поэта есть новости. Небольшая прогулка

в этом случае была очень кстати.

На въездной площади, куда упиралась аллея, было

людно, как на базаре. Дежурившая днем и ночью стража

пускала за ворота только господ. Слуги и конюхи распо¬

лагались прямо возле крепостной стены, привязывали к

деревьям лошадей, задавали нм корм и поджидали хо¬

зяев.

То, что услышал Фадль, шагая с Абуль Атахней по

аллее, в конце которой уже виднелось белое здание

дворца, как громом поразило фаворита престолонаслед¬

ника.

–      Не может этого быть! Не верю я тебе! – восклик¬

нул он, впиваясь взглядом в озадаченного поэта и скорее

чувствуя, чем понимая, что тот сказал правду. – Ты все

выдумываешь, стихоплет! Берегись, несчастный! Немыс¬

лимо, чтобы госпожа Аббаса была замешана в столь гряз¬

ной истории. Не верю я! Отказываюсь верить! Мой совет

тебе – держи язык за зубами!

Абуль Атахия не ожидал таких слов со стороны злей¬

шего врага Джаафара ибн Яхьи. Лишь последняя фраза

оставляла ему кой-какую надежду: не притворялся ли

Фадль, опасаясь, что тайну разузнает и раньше исполь¬

зует кто-нибудь другой?

–      Я сам себе не верю! – оправдывался он, искоса по¬

глядывая на фаворита престолонаследника. – Не верю,

хоть и видел собственными глазами. Ты прав, может

быть закралась ошибка... Иногда и зрячий ошибается:

одни только ложный шаг – и ои падает в пропасть, куда

не упал бы слепой.

В завершение тирады он пожал плечами, как бы гово¬

ря: «Какое мне, впрочем, до всего этого дело! Были бы

денежки».

Глава XXI

ЕЩЕ ОДИН ПРЕТЕНДЕНТ НА ПРЕСТОЛ

Большинство новостей в халифате распространялось

изустно. За них нужно было платить. Сплетни тоже стои¬

ли денег. А тайны продавались втридорога. Кто жалел ди¬

нары, тот оставался в неведении.

Прекрасно зная, как отблагодарить и еще больше рас¬

положить к себе поэта, Фадль вытащил мешочек с золо¬

том, который всегда носил при себе, и протянул его Абуль

Атахии со словами:

–      Ты поэт, а поэты рта не раскроют, чтобы не получить

вознаграждения, даже если они говорят прозой. На, дер¬

жи! Получишь еще и от высокочтимого престолонаслед¬

ника: ему должны понравиться белые рабыни. Ты ведь

принимал участие в их покупке, не правда ли?

Подняв покрывало – скрывать лицо больше не было

необходимости, – Фадль громко рассмеялся и похлопал

Абуль Атахию по плечу.

–      Да, вот еще что! – добавил он, пока поэт, теряясь

в догадках, лобызал ему руку. – Смотри, не попадайся иа

глаза визирю, он живо засадит тебя в темницу. Либо по¬

будь у достойнейшего из достойнейших, я имею в виду

первого престолонаследника, либо отправляйся ко мне до¬

мой. Но не пропадай надолго. Ты можешь понадобиться.

Ступай, да будет милостив к тебе аллах!

Железные ворота на въездной площади были распах¬

нуты настежь – верный признак, что во дворце находил¬

ся знатный гость. «Кто бы это мог быть?»—размышлял

Фадль, простившись с Абуль Атахией и переводя взгляд

с расступившейся дворцовой стражи на многочисленную

свиту, которая расположилась возле крепостной стены:

конюхи проверяли у лошадей подковы, соломенными жгу¬

тами обтирали лоснящиеся от пота крупы, слуги подноси¬