Текст книги "Сестра Харуна ар-Рашида"

Автор книги: Джирджи Зейдан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

самого себя! Мальчик так похож на него!».

Скрывавшиеся в тайниках души, неведомые силы по¬

бороли слабость. Страха как не бывало. Аббаса выпрями¬

лась, отдернула локоть, за который схватила ее Атба.

–      Нет! Сестра халифа не обратится в постыдное

бегство. Бегут виновные. А я невинна перед аллахом.

Это мой дворец, я его хозяйка, и мне бояться нечего.

Оставь меня, я хочу поговорить с братом!

Со стороны галереи донесся стук деревянных санда¬

лий. Аббаса нагнулась к служанке и скороговоркой про¬

шептала на ухо:

–      Пошли второго скорохода! Боюсь – гнев халифа

обрушится на Джаафара. Пусть он удвоит свою охрану!

Да поможет ему аллах!

Подтолкнула Атбу, повернулась и медленно пошла на¬

встречу халифу, увидела его, нахмуренного и злого, и

приветливо проговорила, превозмогая боль в сердце:

–      Посещение брата – большая честь для меня!

Он сделал вид, будто не видит и не слышит ее.

–      Что привело тебя ко мне, брат? – спросила она,

поблагодарив аллаха за то, что ее не подводит голос.

«Никакой дрожи! Пусть брат знает, что я не боюсь его!

Ожидание несчастья хуже самого несчастья! Коль горе

уже пришло, с ним можно побороться!»

–      Следуй за мной! – бросил он на ходу.

Она послушно пошла за ним. Отвернулась от Масру¬

ра, который, уступая дорогу, прижался к колонне, согнул¬

ся в почтительном приветствии.

В основании башни, что высилась возле крепостной

стены, находилась просторная ниша без окон. Палач

отворил тяжелые, обитые толстым железом двери. Войдя

в сырое помещение, Харун ар-Рашид поежился, завер¬

нулся плотней в абу, опустился на камень, заменявший

скамью, приказал Масруру зажечь свечу и дежурить у

входа. Подождал, пока в нишу вошла сестра, устремил

на нее испепеляющий вгляд.

–      Насколько мне известно, в твоем дворце готовятся

к отъезду. Позволь спросить, куда же ты едешь?

Она посмотрела ему прямо в глаза и твердо прогово¬

рила:

–      Туда, брат мой, где не будет несправедливости; ту¬

да, где никто не станет меня тиранить.

Глава LIX

В КАМЕННОЙ НИШЕ

Неожиданным посещением среди ночи Харун ар-Ра¬

шид рассчитывал не только предупредить бегство Аббасы,

но и запугать ее, подавить волю к сопротивлению. Каково

же было его удивление, когда вместо рыданий, просьб о

пощаде, мольбьт он услышал ответы, полные достоинства

и внутренней убежденности в своей правоте. Это еще силь¬

ней разожгло его гнев. Привыкнув повелевать, он жаждал

признания своей власти и собственного превосходства.

–      Ты догадываешься, почему я пришел к тебе? —

спросил он, придерживаясь обычной тактики побольше

задавать вопросов и поменьше отвечать.

–      Пока ты ничего не сказал об этом, – осторожно

проговорила Аббаса, хотя и была уверена в том, что брат

узнал ее тайну. – Цель, конечно, важная. Иначе бы ты

не пренебрег сном или удовольствиями.

–      Что ж, ты угадала... А дерзости, как посмотрю, у

тебя хоть отбавляй.

Харун ар-Рашид и Аббаса держались зло и насторо¬

женно. Беседа продолжалась.

–      Ты спросил, я ответила...

–      Интересно, а что ты ответишь на вопрос о своем

предательстве?

–      Я никого не предавала!

–      Ах, вот как?

–      О чем бы ты ни спросил меня, я всегда говорила

правду.

–      Твоя правда несколько запоздала. Не мешало бы

тебе пожаловать ко мне самой, да пораньше, и покаяться

во всем. Но тебе и в голову это не пришло! Как же, дру¬

гое на уме было! Я обвиняю тебя в умышленном прелю¬

бодеянии. Как ты, дочь потомственного халифа, могла

сойтись с вольноотпущенником?

–      Сойтись, ты говоришь? Он мой муж! Я чиста пред

аллахом! Послушай, брат...

–      У тебя нет больше брата! Слышишь, нет! Ты пре¬

дала интересы нашего рода. Я обвиняю тебя в незакон¬

ном сожительстве. Оно порочит любую женщину и сто¬

крат – женщину благородной крови. О несчастная! Наро¬

див кучу детей, ты воочию доказала, что грешна, выста¬

вила свой грех на общее посмеяние!

В душе Аббасы будто что-то надломилось. Стоило ей

услышать о детях, вспомнить о Хасане и Хусейне, о том,

что они сейчас беззащитны, как храбрости ее будто и не

бывало. Аббаса упала на колени, руки сами собой про¬

стерлись для молитвы.

–      О аллах, будь милосерден! Взываю к тебе, аллах!

А ты, брат, ты отказываешься от меня? Отказываешься?

Харун ар-Рашид удовлетворенно откинулся назад.

–      Наконец-то я дождался, что ты заплакала! Я счаст¬

лив. Твои слезы – еще одно доказательство преступления.

Мне все не верилось. Теперь я знаю – это правда. Но по¬

чему ты созналась? А? У тебя нет иного выхода! Хочешь

слезами выклянчить прощение.

Будто ожегшись, Аббаса отдернула руки и вскочила с

колен. Глаза мгновенно просохли.

–      Я не нуждаюсь в твоем прощении! На моей сторо¬

не закон, и я требую его соблюдения. Я тебе не рабыня и

не наложница.

–      Это еще что за новости?!—прохрипел Харун ар-

Рашид, выпрямляясь.

–      Ах, ты не понимаешь, мудрейший из мудрейших!

Придется разъяснить тебе, ничего не поделаешь. Ты соб¬

ственноручно подписал брачный договор, я – супруга ви¬

зиря, и об этом знает весь Багдад.

–      Ты забыла условие, при котором был составлен

дого...

–      Оно нигде не записано, мудрейший из мудрей¬

ших,– перебила Аббаса,– и потому не имеет силы закона.

–      Ха, ха, ха! Благодарствую, прелюбодейка! Я любил

тебя и твоего визиря больше всех на свете. Теперь я не¬

навижу вас обоих сильнее, чем кого бы то ни было рань¬

ше! Теперь я понял, как нужно с тобой обращаться. Ты

получишь по заслугам! Знай, законы пишутся для того,

чтобы держать народ в подчинении. А халифам законы не

нужны.

–      О мудрейший из мудрейших, уж не забыл ли ты

об аллахе? Аллах превыше халифов. Можно идти против

законов, смеяться над ними, но никто не может идти про¬

тив аллаха, никому не дозволено смеяться над всемило¬

стивым и всемогущим!

Глава LX

БРАТ И СЕСТРА

Привыкший считать себя непреложным блюстителем

правды, Харун ар-Рашид не переносил, когда оспаривали

его мнение. Для чего созданы придворные? Чтобы испол¬

нять малейшие халифские желания. Для чего существуют

подданные? Чтобы верить халифу, Аббаса пытается дока¬

зать, что он неправ. Тем хуже для нее. Нет правды вне

халифа и кроме халифа. Эмир правоверных – единствен¬

ный носитель земной правды; пора бы знать об этом!

Он передернул плечами и проговорил:

–      Тебе известно, что ждет того, кто идет против меня?

–      Можешь проклясть меня, это твое право! – вырва¬

лось у Аббасы. – Я утверждаю и буду утверждать, пока

бьется мое сердце: я и Джаафар живем по закону, он не

соблазнял меня и не обманывал.

–      Несчастная! Ты любишь его! – В исступлении Ха¬

рун ар-Рашид чуть было не кинулся на сестру.

–      Да, люблю! Он достоин любви! Это замечательный,

благородный человек! – бросала она короткие гордые фра¬

зы. И вдруг залилась густым румянцем: согласно бытовав¬

шим порштиям, говорить вслух о любви считалось непри¬

личным.

Об этом же, заметив ее смущение, подумал и Харун

ар-Рашид. И тотчас использовал его.

–      Как ты смеешь болтать о своих чувствах? – вос¬

кликнул он, пытаясь сломить упорство сестры.– Оставь

свои грязные признания! Как низко ты пала!

–      Нет визирю равных в мире! Выше его один эмир

правоверных! – с жаром воскликнула Аббаса.

–      Твой любовник – всего лишь вольноотпущенник,

таким он останется до самой смерти. Впрочем, ждать

осталось недолго...

–      Отнесись к нему справедливо! Сохрани Джаафару

жизнь, его жизнь нужна халифату!

–      Никому она не нужна! Так же, как и жизнь ваших

ублюдков! – выкрикнул он в ярости.

–      Ты хочешь убить моих мальчиков?! – В ужасе Аб¬

баса схватилась за голову и почувствовала, как силы по¬

кидают ее. – Невинных крошек, еще не познавших сла¬

дости юношеских лет? О, аллах! Мои дети! Харун, пощади

их! Пощади! Ты сам отец! Зачем ты меня мучаешь, свою

Аббасу? Вспомни наше детство! Как мы вместе играли в

шаха и шахиню, как бросали маленькую гуру!

Какое-то мгновение он колебался: сестра вымаливает

прощение, гордыня ее усмирена.

–      Вспомни наших бедных родителей, да будет земля

им пухом! – уговаривала Аббаса. – Хоть ради них

смилуйся! Вспомни мать!

Неожиданно жажда мщения снова нахлынула на Ха-

руна ар-Рашида.

–      Родителей? – переспросил он, доводя голос до ис¬

ступленного крика. – Да как ты смеешь вспоминать о

них?! Ты преступница, запятнавшая добрую память

предков! Завтра весь халифат узнает о позоре нашего рода.

Дурные слухи, как тени, поползут по Багдаду. Их не

остановить заставами стражников. Я халиф, и честь для

меня важнее родства. Она требует кровной мести!

Потеряв надежду, Аббаса думала теперь об одном —

как можно сильней уязвить брата.

–      Я скажу тебе, кто ты! Изверг, тиран!

Губы эмира правоверных перекосила судорога.

–      Убыо тебя, прелюбодейка! – Он схватился за кин¬

жал. – Убью твоих последышей! Прикажу прирезать. По¬

токами крови смою позор!

–      Злодей! – обезумев, вопила Аббаса. – Руби мне го¬

лову! Чего ж ты медлишь?

–      Замолчи, лишенная разума!

–      Нет, молчать я не буду! Ты обвиняешь меня в

прелюбодеянии, а сам... Что делаешь ты сам? Я люблю

мужа и никого больше. А ты спишь с наложницами, ме¬

няешь их каждую ночь! Так кто же преступник? Кто до¬

пускает кровосмешение? А твоя любимая жена? Она со¬

участница твоих преступлений! Десятками дарит она

тебе девушек – что записано историками, не вырежешь

кинжалом, – и укладывает на твое ложе!

А разве не преступление, когда тебя молит о пощаде

женщина, единоутробная сестра, мать твоих племянников,

а ты отталкиваешь ее да еще грозишься убить невинных

детей?! Эх ты, эмир правоверных! Какой же ты правед¬

ник? Ты чудовище!

Глава LXI

ХАЛИФ МСТИТ

–      Довольно! – Харун ар-Рашид перестал владеть

собой. – Эй, Масрур!

–      Слушаю и повинуюсь, мой господин!

В приоткрывшиеся двери просунулась голова ферганца.

–      Это ты, шелудивый пес? Установлена охрана вокруг

дворца, как я велел? Убивать всех, кто попытается войти

или выйти!

–      Слушаю и повинуюсь, мой господин!

–      Где твои помощники, будь ты проклят?

–      Здесь, мой господин!

–      Выполняй, что приказано!

Голова исчезла. Двери со скрипом растворились, и

двое рабов втащили в нишу разысканный в дворцовых

подвалах старый длинный сундук.

Харун ар-Рашид глянул на палача.

–      Я тебя прикончу сегодня! Пошевеливайся!

Масрур стремглав подскочил к Аббасе, встал позади

псе, схватился за эфес сабли.

–      Ты что задумал? – ахнула Аббаса. – Побойся ал¬

лаха! Он все видит, все слышит и знает!

Халиф отвел взгляд в сторону, и она поняла, что

участь ее решена.

–      Я плюю тебе в лицо за твою подлость! – восклик¬

нула она, отворачиваясь, и мысленно перенеслась в Хиджаз,

к сыновьям, глубоко вздохнула – хлынувший в растворен¬

ные двери свежий воздух напомнил дуновение ветерка

в оазисе, – подумала о Шемассийском дворце, где супруг

ожидал наступления утра свободы, сложила руки на груди

и забормотала:

–      О аллах, сохрани и спаси моих детей! Ты всемогу¬

щий, ты всемилостивый! Одари их своим благодеянием!

Поглощенная молитвой, она не видела, как халиф

моргнул Масруру, не заметила занесенной сабли.

–      Спаси, аллах, моего...

Голова Аббасы с глухим стуком скатилась на землю.

Обезглавленное тело дернулось и упало возле сундука.

Рука, зацепившись, повисла на крышке, будто взывая к

аллаху. Испуганные рабы торопливо подхватили труп,

приподняли – из шеи еще хлестала кровь – и уложили в

сундук. В ногах сунули голову.

Халиф сидел не шевелясь, словно окаменев. Когда

крышка была заколочена, он встал и хрипло спросил:

–      Где могильщики?

Палач сбегал к дворцовым воротам, возле которых под

охраной стражников ждали доставленные из дворца Пре¬

бывания рослые эфиопы, привел их в башню. С опаской

поглядывая на свежие пятна крови, они закатали рукава

джалябий, кетменями взрыхлили земляной пол. Замель¬

кали лопаты. По краям быстро углублявшегося узкого рва

росли холмики земли. Трое эфиопов насыпали лишнюю

землю в корзины, выносили из ниши. На дне рва показа¬

лась вода.

–      Хватит! Опускайте!

Сундук с трудом был просунут между стенками и опу¬

щен в жидкую грязь.

–      Засыпайте, черномазые обезьяны! – прикрикнул

Харун ар-Рашид носком сандалии сталкивая в могилу по¬

павший под погу комок глины.– Да будет земля ей пухом!

Когда ров был засыпан, а площадка выровнена и утрам¬

бована, так что никто бы и не подумал, что здесь погребен

человек, он приказал всем выйти, собственпоручно пове¬

сил па двери большой замок и сказал Масруру:

–      Отблагодари помощников и .могильщиков! Никого

не обойди мияостыо. Понял меня? Никого!

–      Слушаю и повинуюсь, мой господин!

–      Удвой охрану дворца! Перекрой ходы и выходы. За¬

тем следуй за мной, я направляюсь в замок Вечности.

Заря отце по успела погасить звезды – ночные светила

лишь слегка померкли, будто предчувствуя наступление

страшного дня, – как стражники из личной охраны хали¬

фа под присмотром палача прикончили рабов, присутство¬

вавших при казни Аббасы, и эфиопов, которые вырыли

безвестную могилу. Трупы были зашиты в мешки и сбро¬

шены с лодки в воды Тигра.

Масрур вернулся в замок Вечности и доложил поджи¬

давшему его халифу:

–      Мой господин! Я заплатил несчастным сполна.

Тот выслушал палача и проговорил, протягивая тяже¬

лый ключ:

–      На, пусть хранится у тебя! Вернешь, когда потре¬

бую. Сегодня четверг, день отъезда визиря. Не отлучайся

ии па минуту! Надо помочь брату моему Джаафару от¬

правиться в дальний путь!

Глава LXII

ДЕНЬ ПРОЩАЛЬНОГО ПРИЕМА

Прежде чем покинуть Багдад, назначенный милостью

Харуна ар-Рашида новый наместник вилайета должен был

явиться на прощальный прием, дабы в последний раз за¬

свидетельствовать верноподданнические чувства и нижай¬

ше испросить позволения уехать. Вступление в должность

сопровождалось ритуальным исполнением старых обязан¬

ностей нри неизменном восхвалении эмира правоверных.

День прощального приема отмечался в халифате как

большой праздник.

Во главе растянувшейся кавалькады пышно разодетых

всадников Джаафар ибн Яхья спешил к замку Вечности.

Еще на рассвете он вызвал Хомдана и приказал никого не

посылать к Аббасе.

–      Не будем привлекать внимания. Возле ее дворца

шатается много подозрительного люда. Жена и так знает,

что нам надо ехать в Нахраван. Там и встретимся.

Радостно-взволнованный и в то же время насторожен¬

ный, он лихо гарцевал на вороном скакуне. Неподалеку от

крепостного вала вдоль дороги в торжественном церемо¬

ниале были выстроены два ряда стражников. Под привет¬

ственные клики воинов и оглушительный рев собравшихс [

поглазеть простолюдинов кавалькада проследовала по

аллее, миновала широкую каменную арку и скрылась из

виду. «Никогда в жизни не ехать мне больше этим пу¬

тем, – подумал Джаафар ибн Яхья, окидывая взглядом

способную выдержать длительную осаду высокую кре¬

постную стену. – Интересно бы подсчитать, сколько раз

меня обманывал халиф и сколько (признаюсь, грешен!)

отвечал я ему тем же. Пора нам расстаться! После

приема мы не встретимся, разве что пожалует он ко мне

со своим войском...»

Зал государственных меджлисов был переполнен. В

строгом порядке – каждый на своем месте – восседали

эмиры, военачальники, придворные. Собрался весь цвет

Багдада. Не так-то часто доводилось им видеть низвержен-

ного, но еще могущественного визиря!

Джаафар ибн Яхья вошел в распахнутые двери, п взо¬

ры устремились на него. Смотрите, каким молодцом дер¬

жится визирь! Похоже, он доволен... Ссылка в Хорасан

для него избавление! Он приблизился к халифу, прекло¬

нил колени, поцеловал коран Османа, приложился к чер¬

ному знамени, на котором белыми буквами было напи¬

сано: «Мухаммед – посланник аллаха», и по милостивому

приглашению Харуна ар-Рашида сел рядом. Около чет¬

верти часа он приветствовал халифа, восхвалял мудрей¬

шего из мудрейших, благодарил за доброту и щедрость.

Находившийся в хорошем настроении эмир правоверных,

как единодушно отметили присутствовавшие па приеме,

был обходителен с отъезжавшим наместником и даже

ласков.

Писцы принесли деловую переписку. Эмир придворной

канцелярии подавал визирю прошения и письма, которые

поступили за неделю, тот читал вслух, сопровождая чте¬

ние, если требовалось, небольшими пояснениями, по оче¬

реди докладывал заранее подготовленные ответы; после

одобрительного небрежного кивка едва слушавшего хали¬

фа протягивал бумаги на подпись.

Закончив передачу подписанных документов и подо¬

ждав, пока эмир придворной канцелярии скрепит их боль¬

шой печатью, Джаафар ибн Яхья торжественно прогово¬

рил, обращаясь к Харуну ар-Рашиду:

–      О, величайший из величайших! Как лепестками

розы, осыпал ты меня невиданными благодеяниями, до¬

верил, словно родственнику и другу, ведение важнейших

дел халифата. Но вот наступил печальный час расстава-

ния...

–      Брат мой Джаафар! – воскликнул халиф и, будто

устыдившись своего порыва, нарушившего этикет, добавил,

восстанавливая торжественность церемониала: – Видит

аллах, если бы я разделил халифат на две части и поло¬

вину пожаловал тебе в награду, и то я бы едва отплатил за

то, что ты для меня сделал! Мы высоко ценим твои стара¬

ния и заслугп и в твоем лице старания и заслуги Барме-

кндов, наших добрых советчиков и верных помощников.

Визирь склонил голову.

–      Где б я ни был, далеко или близко от Багдада, я —

раб, готовый по единому мановению халифской руки про¬

лить кровь свою во славу эмира правоверных, если он

того пожелает. Величайший из величайших приказывает,

я подчиняюсь...

–      Да услышит тебя аллах, брат мой Джаафар! Да

услышит и благословит! Мы рады, что ты упомянул Сто¬

лицу мира. Пусть помыслы твои о ней будут постоянны¬

ми! Пусть сердце твое навсегда принадлежат Багдаду! Мы

скорбим по поводу разлуки... Мы привыкли видеть тебя ря¬

дом. Нам будет недоставать твоих дельных советов. Все,

чем богат и славен халифат, создано твоими стараниями!

Джаафар ибн Яхья побледнел. «Что это? – мелькнуло у

него в голове.– Мои слова? Уж не выдал ли меня шейх Ис¬

маил? А может, завелся доносчик? Уж не новый ли раб?..»

–      Все, что мы ели и пили, добыто твоими трудами, —

продолжал Харун ар-Рашид, лишая визиря последних

сомнений, и тут же, как бы успокаивая его, добавил: —

Между нами иногда пробегала тень. Тем ярче потом сия¬

ло солнце. Милость наша беспредельна.

год

У Джаафара ибн Яхьи было только одно желание —

скорей уйти, избавиться от пристального, казалось прони¬

кающего в душу взгляда халифа.

–      Рабам пе подобает бахвалиться ревностным испол¬

нением службы, служба – их обязанность, – проговорил

он, с трудом подавляя предательский трепет в голосе. —

Эмир правоверных позволит мне удалиться?

Он чуть было не сказал: «уехать в Хорасан». «Уда¬

литься» звучало обыденно, так же, как «уйти из замка»,

«вернуться домой». «Уехать в Хорасан» имело другой

смысл. Не стоило лишний раз упоминать об отъезде. Окон¬

чание прощального лриема само собой означало, что ха¬

лиф разрешает покинуть Багдад.

–      Обо всем ли ты подумал, все ли предусмотрел,

путь ведь дальний? – заботливо поинтересовался Харун

ар-Рашид. Расчет его был таков: взбудоражить визиря,

но сделать это так, чтобы – упаси аллах! – не расшеве¬

лить бармекидский улей.

–      Кажется, да... С твоего разрешения, величайший

из величайших.

–      Весьма похвальдо! А благоприятно ли расположе¬

ние звезд?

Джаафар ибн Яхья умел себя сдерживать. Что толку

горячиться? К чему? А злоба подхлестывала: «Чего он

хочет?! Если солгать?.. Нет, с гороскопом нельзя шутить,

звезды не простят лжи...».

–      Право, я еще не успел...

–      О, несчастный! – разыгрывая крайнее удивление,

воскликнул Харун ар-Рашид. – Разве можно в таком слу¬

чае пускаться в путь? От движения звезд, от их располо¬

жения на небе зависит человеческая судьба! Но я помогу

тебе, брат мой Джаафар. – Он хлопнул в ладоши. – Эй,

звездочет!

Будто из-под земли перед эмиром правоверных вырос

тщедушный человечек с острой бородкой и крючковатым

носом. Он согнулся в поклоне и пробормотал скороговор¬

кой:

–      Созвездие Козерога расположилось в благоприятном

приближении к Сатурну. Астролябия показывает отклоне¬

ние, угодное мудрейшему из мудрейших. Звезда Марс..,

–      Который час? – перебил халиф.

–      Солнечный инструмент, еслж угодно эмиру право¬

верных, показывает три часа и еще половину.

–      Не можешь ли ты, звездочет, сию минуту предска¬

зать нам расположение небесных светил па будущую ночь?

Благоприятствует ли оно отъезду нашего визиря?

–      Будет исполнено, величайший из величайших! Для

астролога, имеющего честь заниматься науками при твоем

дворе, составить гороскоп – сущий пустяк.– Продол¬

жая тараторить, человечек выпрямился, и кончик его бо¬

родки едва не уперся в колени Харуна ар-Рашида.– Нет

звезды в пебе, которая бы не заговорила, если того по¬

желает эмир правоверных. Разреши теперь удалиться.

С утра меня беспокоят боли в желудке и положение Марса.

–      Ступай, звездочет! Воспользуйся приборами моего

деда. И приходи с расчетами.

В смотровой башне, что располагалась по соседству

с покоями халифа, находилась знаменитая астролябия Абу

Джаафара аль-Максура. Она стояла на подставке из чер¬

ного дерева, инкрустированного слоновой костью. Счита¬

лось, что составлявшиеся на астролябии гороскопы отли¬

чаются большой точностью.

Меджлис замер, терпеливо ожидая возвращения астро¬

лога, по общему мнению обладавшего магическим даром

предвидения. Тишина была такая, что казалось, будто

в зале нет пи души. Наконец с лесенки донесся стук сан¬

далий, звездочет вошел, ни на кого не глядя и что-то, по

своему обыкновению, бормоча, приблизился к халифу.

Несколько минут они совещались, проверяя расчеты. За¬

тем Харун ар-Рашид оторвался от испещренного цифрами

пергамента и провозгласил:

–      Брат мой Джаафар! Уезжать тебе сегодня нельзя.

Гибельное предзнаменование! Звезда Марс предсказывает

опасность и смерть. Оставайся до пятницы.– Он повер¬

нулся к астрологу, который, продолжая что-то высчиты¬

вать, концом бородки водил по пергаменту.– А что можно

сказать о пятнице, звездочет?

–      Все хорошо, мудрейший из мудрейших! – отозвался

астролог.– Эту ночь визирю следует провести в Нахра¬

ване, а в субботу отправиться далее. Путь открыт. Самое

главное – остаться сегодня в Багдаде и не погибнуть.

.Именно так гласят звезды: остаться в Багдаде и не по¬

гибнуть!

Джаафар иби Яхья не был очень суеверным, но и его

смутило дурное предзнаменование.

–      Покажи-ка мне, звездочет, где гибельное пересече¬

ние линий? – спросил он и, через плечо астролога загля¬

нув в пергамент, пробормотал: – Восемьдесят девять,

шестьсот пятьдесят три, противостояние Марса, двести со¬

рок два, семнадцать...

Харун ар-Рашид улыбался: что бы ни насчитал новый

хорасанский наместник, спорить с астрологом он не осме¬

лится.

–      Твоя правда, звездочет! – воскликнул визирь, вы¬

прямляясь.– Знак зодиака сильно отклонился влево. Ехать

надо завтра. О эмир правоверных, ты спас мне жизнь!

Харун ар-Рашид удовлетворенно кивнул головой.

Глава LXIII

АТБА БЕЖИТ ИЗ ДВОРЦА

Дворец Аббасы был окружен личной охраной халифа:

двери и окна заперты, на воротах опущены защитные ре¬

шетки, за оградой дежурят стражники.

Мечась по дворцовым покоям, Атба думала о том, как

бы ей вырваться в парк. Она не сомневалась в том, что

госпожи нет в живых. Оставалось исполнить последнюю

волю Аббасы – предупредить визиря, рассказать о проис¬

шедшем несчастье...

«Абуль Атахия – вот кто мне поможет! – решила она,

подходя к бассейну с прохладной водой, и сразу же за¬

сомневалась: – Поможет ли? Он-то и есть виновник ката¬

строфы. Но он любил меня... О, несчастный! Почему он не

подошел ко мне, не поговорил откровепно? Зачем, словно

вещь, выторговывал у халифа? Вызвать бы его во дворец!

Оп бы смог добиться моего освобождения, А не разлюбил

ли он меня? Прошло столько времени... Тогда понадобится

золото... Любовь или золото – вот чем можно подкупить

стихотворца. Но где взять золото?»

–      Драгоценности Аббасы! – вскрикнула она, вспо¬

мнив о резной шкатулке с украшениями, приготовлен¬

ными к отъезду госпожи. – Драгоценности откроют лю¬

бые запоры!

Крышка легко поддалась, и па мрамор плиты посы¬

пались ожерелья, тиары, браслеты, черепаховые гребни,

кольца, серьги. Засверкали бриллианты, матово перели¬

вался жемчуг, всеми оттенками заиграли сапфиры, гра¬

наты, аметисты. Атба схватила попавшееся под руку оже¬

релье с крупными изумрудами, набросила на голову до¬

рожное покрывало и поспешила к дворцовой пристройке,

где, как она заметила, возле выходившей в парк двери

дежурил молодой рослый стражник.

Покои, по которым она проходила, пустовали, – испу¬

ганные обитатели дворца находились в главных помеще¬

ниях. Наружная дверь была заперта. Атба постучала. По¬

дождала и, так как никто не ответил, постучала сильней.

Послышался лязг поднимаемой решетки, стражник открыл

дверь, недовольно буркнул:

–      Чего тебе?

Он оглядел тоненькую фигурку и воскликнул в на¬

дежде на развлечение:

–      Клянусь аллахом, ты стройна, как халифская сабля!

Кто такая?

–      Выпусти, служивый! Окажи милость! Служанка

я... – попросила Атба. Постоянно встречаясь с прислугой,

она хорошо знала язык простого люда, нередко исполь¬

зовала его, когда, закутавшись в абу, вместе с госпожой

шла к дому Фанхаса.

–      Не дозволено, душка, мягкая подушка! Ариф

больно крут. Грозил голову снести с плеч. Не могу...

–      Ты охранник халифа, ты все можешь! Кто хватится

бедной женщины? Какой от нее прок? – уговаривала Атба

и поправила съехавшее покрывало.

–      О, аллах! И у халифа в гареме не сыщешь такой

красавицы! – изумился стражник, увидев ее лицо. —

Постой, вроде кто идет... Нет, никого... Но дудки! Приказ

есть приказ. На посту я. Не завлекай меня, гурия, слы¬

шишь! Приходи вечерком под чинару, что у Багдадского

моста, тогда и поговорим.

–      Может, и приду, служивый, а может, и нет. О, как

я несчастна! Хозяин послал по делу, а я тут словно в мы¬

шеловке. Горе мне, горе!

–      Не хнычь ты, дурочка! Зачем хозяин-то послал?

–      Отнеси, говорит, пергамент госпоже, – врала Атба

и сама удивлялась, как это ловко у нее получается. – Я

отнесла вот, а уйти ие успела. Хозяин хватится... Ох, и

достанется мне! Надо бы вернуться, покуда он спит.

–      А кто твой хозяин? – полюбопытствовал стражник

и подмигнул ей. – Хотел бы я быть на его месте.

–      Абуль Атахия, служивый, придворный поэт.

–      Знатная птица! И ты должна была вернуться к

нему на ночь?

По лицу Атбы разлился румянец.

–      Чего молчишь?

–      На службе я... Отдала пергамент, получила...

–      Что получила? – воскликнул стражник, и глаза его

заблестели. – Ах, ты скрытничаешь? Тогда не о чем нам

толковать!

–      Постой, служивый! Отпусти ты меня, несчастную!

Попадет мне от хозяина. Неужто тебе меня не жалко?

–      Чего тебя жалеть-то! Хороша куропатка в небе, да

в руки не дается.

–      Ты шутить изволишь, а я извелась тут вся... Спроси

госпожу Аббасу, она подтвердит, я не дворцовая.

–      Твою Аббасу отвели к башне, что у крепостной сте¬

ны. Верно, кровь пустили. Поворачивай-ка ты – кру¬

гом! – и жди, когда прибежит хозяин. Он не задержится,

плохо ему, видно, спалось ночью-то, – отмахнулся страж¬

ник и принялся опускать решетку.

–      Я скажу тебе! Слушай! – приглушенно вскрик¬

нула Атба и понизила голос до шепота, – Абуль Атахыя

пишет стихи только за барыш. Иначе из него не вы¬

жмешь ни строчки. Таковы все поэты. Что поделаешь, им

бы только хватануть золотишка. Или бабу какую, но это

редко. Я-то уж знаю. Вчера хозяин написал касыду,

длинную-предлинную, в честь Аббасы. Послал отнести

пергамент. Аббаса приняла...

–      А как барыш?

–      Дала...

–      Дала? Где? Покажи!

Атба запустила руку за пояс и вытащила ожерелье.

Пробивавшиеся сквозь ячейки решетки лучи света

вытягивались в комнате длинными полосами. Крупные,

чистой воды изумруды вспыхивали ослепительными зе¬

леными огоньками.

–      За одну касыду такое богатство! Дай мне! Я отпущу

тебя!

Стражник, словно завороженный, попытался схватить

ожерелье. Атба отпрянула. Блеск камней исчез на мгно¬

вение и снова вспыхнул.

–      Что я скажу хозяину? Ты с ума сошел!

–      Соври, что Аббаса ничего не дала!

–      Не поверит он...

–      Правду-то ему не узнать. Соври! А сами давай раз¬

ломаем... Мне половину, тебе половину!

Переступив порог, Атба протянула ожерелье. Страж-

пик вцепился в него, рванул к себе. Серебряные нити пе

выдержали и лопнули. В руках у Атбы остался малень¬

кий обломок бесценного украшения.

Зато она была на свободе.

Глава LXIV

ЕЩЕ ОДНО ПРИГЛАШЕНИЕ

В Нахраван спешил гонец предупредить о небольшой

задержке с отъездом, а Джаафар ибн Яхья уселся за пыш¬

но убранный стол отпраздновать последний день своего

пребывания в Багдаде. После вина и яств ему захотелось

насладиться музыкой.

–      Не сбежали ли певцы от низвержепного визиря? —

спросил он, поводя вокруг осоловевшим взором. – Остался

кто-нибудь?

–      Как не остаться, мой господин! – воскликнул эмир

увеселений. – Твоего распоряжения ждет Абу Закар.

–      О, Абу Закар! Люблю я его! Хоть он и слепой,

а видит дальше других. Хорошо сочиняет песни! Впу¬

сти его!

Раб-поводырь привел слепого, усадил на шелковую

подушку. Полукругом расположились наложницы с лют¬

нями.

Давно уже Абу Закар раскусил халифа Харуна ар-Ра-

шида. Не доверяя ему, слепой тщательно обдумывал фра¬

зы, которые эмир правоверных говорил, старался угадать,

чем они вызваны, каков их истинный смысл. По внешним

признакам – по настроению, по едва уловимым интона¬

циям голоса – научился он угадывать истиипые побужде¬

ния халифа. Поутру Абу Закар заметил, что халиф про¬

изводит впечатление человека, проведшего бессонную

ночь и озабоченного, но изо всех сил старающегося пока¬

зать, что он доволен и весел. Дважды спрашивал халиф,

не ходят ли по городу какие-нибудь слухи. К чему бы это?

Когда Ибрагим аль-Мосули, видно тоже почуявший не¬

ладное, спросил, верно ли, что новым визирем станет аль-

Фадль ибн ар-Рабиа, а Бармекиды будут отстранены от

власти, Харун ар-Рашид прикрикнул на него. Халиф был

явно недоволен вопросом, и ответ его: «Какая глупость!

Бармекиды необходимы государству!»—звучал неискрен¬

не. Он сам это, видимо, почувствовал и, желая скрыть,

стал подробно описывать их заслуги {. Преувеличивал,

лишь бы никто не заподозрил... Что именно? Каковы его

тайные намерения? Чем объяснить слухи, будто дворец

Аббасы окружен халифской стражей?

Слепой певец чувствовал, что над Джаафаром ибн

Яхьей нависла опасность. Все это и привело Абу Закара

в Шемассийский дворец. Очутившись в покоях визиря, он