Текст книги "Сестра Харуна ар-Рашида"

Автор книги: Джирджи Зейдан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

шел в движение: прибывали и уезжали всадники, бегали

слуги, рабы. Сторонники визиря разбили временный ла¬

герь неподалеку от Багдада, в Нахраване. Было решено,

что здесь соберутся все отъезжающие и уже из Нахрава-

на двинутся в хорасанский вилайет. Пиршество по поводу

отъезда готовилось пышное.

Долго задумываться над неожиданной и столь необыч¬

ной милостью халифа у Джаафара ибн Яхьи не было вре¬

мени. Да и стоило ли ломать себе голову! Без того ясно:

Харун ар-Рашид пока еще не знает об Аббасе и детях.

Нужно поторапливаться. Беда может нагрянуть в любой

момент. Странно, конечно, что халиф пожаловал вилайет

не в редкие минуты согласия и дружбы, а в дни обиды,

затаенного гнева. После освобождения аль-Аляви, каза¬

лось, о Хорасане нечего и мечтать, как вдруг... Что ж, тем

лучше! Эмир правоверных боится силы и могущества Бар¬

мекидов, опасается, как бы его не сбросили с престола.

Другого объяснения нет. Ха, ха, ха! Жалкий трус! Что он

будет делать без верных, знающих свое дело слуг?

Джаафар ибн Яхья вызвал управляющего и объявил

ему, что поутру навсегда покидает Шемассийский дворец,

соединится со своими сторонниками в Нахраване и оттуда

направится в хорасанский вилайет.

Молча вошел раб, подаренный халифом.

–      Говори!

–      Мой повелитель! В Небесной гостиной тебя ждет

шейх Исмаил ибн Яхья аль-Хашими.

«Ах, он все-таки пожаловал проститься! – удовлетво¬

ренно отметил про себя визирь и подошел к дверям, рас¬

пахнутым рабом. – Вот когда проявляются ум и поря¬

дочность!»

Гостиная, названная Небесной, была отделана в нежно-

голубых тонах. Голубой цвет считался чудодейственным:

чего только ему не приписывали – исцеление болезней,

ниспослание радостей, добрые предзнаменования; он охра¬

нял от злого глаза, недобрых джиннов, предвещал благо¬

денствие. Мог ли Джаафар ибн Яхья не устроить в своем

дворце Небесной гостиной!

Наместник хорасанского вилайета шагнул навстречу

старцу.

–      Добро пожаловать, шейх Исмаил, да будет мило¬

стив к тебе аллах! Осчастливь нас своим присутствием.

Старейшина хашимитов – желанный гость Бармекидов.

Ты прибыл, невзирая на почтенные годы, и мы благодар¬

ны тебе за это. Ты оказал большую честь опальному

визирю, – проговорил он, усаживая старца на почетное

место, и добавил: – К сожалению, сегодняшняя встреча

отмечена в небе неблагоприятной звездой, а в наших серд¬

цах – грустными чувствами. Это последняя встреча. Завтра

я покидаю Столицу мира.

Несколько минут они говорили о горечи расставания,

вспоминали сделанные друг другу услуги. Заметив, что

шейх Исмаил искоса поглядывает на рабов, Джаафар ибн

Яхья подал им знак удалиться.

–      Поздравляю тебя, Бармекид! – Откинувшись на

спинку кресла, старец разгладил бороду. – Большой пода¬

рок сделал тебе халиф. Хорасанский вилайет богат и ве¬

лик. Такое подношение Хатима .достойно! А ты человек

благородный! Не хочешь ли отблагодарить халифа? По¬

дарил бы ты его сыну, аль-Амину, несколько селений, из

тех, что возле Багдада, ну хотя бы по дороге в Дяджиль!

Они тебе не очень-то и нужны. Такой подарок возвысил

бы тебя в глазах эмира правоверных.

Джаафар ибн Яхья медлил с ответом. Он раздумывал.

Похоже на то, что старец прибыл с поручением от хали¬

фа... Халиф идет на попятную, ищет примирения! Превос¬

ходно! Но тогда надо оставаться в Багдаде, а это грозит

катастрофой. Эх, если бы не дети, если бы не возможное

раскрытие тайны! Нет, на примирение идти нельзя.

Он нахмурил брови и проговорил, сам удивляясь своей

резкости, впрочем, объясняя ее тем, что слишком многое

наболело на душе за эти годы.

–      Все, что ел и пил твой племянник, уважаемый шейх,

добыто моими стараниями, и ты это прекрасно знаешь.

Все, чем богат, могуществен и славен халифат, создано

усердием Бармекидов, и ты это тоже знаешь. Но скажи, где

благодарность? Халиф высылает меня из Багдада. Пусть

будет так. Я повинуюсь. Вдобавок он хочет еще получить

то, что мною оставлено родственникам. Оставлено, правда,

достаточно. Но халифу я не подарю ни одного селения, да¬

же самого бедного. Не заикайся об этом, а то как бы не слу¬

чилось размолвки между нами. Вот мое последнее слово!

Больше шейху Исмаилу делать в Шемассийском двор*

це было нечего. Он встал и распрощался. Ему вдруг пока¬

залось, что напрасно он посетил Джаафара ибн Яхью.

Обычно тот прислушивался к словам старейшего хаши-

мита. Исмаил ибн Яхья надеялся, что так будет и сегодня.

Но аллах не захотел этого. Как бы еще халиф не подумал,

что старец хотел выдать его секреты!

Едва только почтенный шейх покинул Небесную гости¬

ную, как Джаафар ибн Яхья пожалел о сказанных сло¬

вах – слишком они были обидные! Что, если шейх Исмаил

передаст их эмиру правоверных?!

–      Нужно бежать! Как можно скорей... – прошептал

он, хлопая в ладоши, и когда явился Хомдан, приказал

ему отправиться во дворец Аббасы.

–      Понял, что передать госпоже? – спросил он, закон¬

чив отдавать распоряжения.– На этот раз передашь устно.

–      Понял, мой благодетель, все понял!

Глава LIII

АББАСА И ЕЕ СЛУГА УРДЖУАН

Аббаса мечтала о спокойной жизни в тихой хорасанской

долине: муж рядом, дети тоже, и больше никого... Мечты и

желания, как далеки они от исполнения, как обволакивают

они душу и бередят раны! «Что, если брат узнает о Хасане

и Хусейне? – в тревоге спрашивала она себя, возвращаясь

к миру действительности. Навязчивые мысли о последст¬

виях раскрытия тайны приводили в ужас. – Упаси аллах,

брат придет в неистовство. Тогда никому несдобровать».

Аббаса стала мнительной. Два человека не могли по¬

беседовать вполголоса, чтобы она не заподозрила, будто

они договариваются схватить ее и отправить в темницу;

если ко дворцу двигался отряд всадников, была уверена —

отряд послан за ней.

Успокоить госпожу умела одна Атба; служанка нахо¬

дила нужные слова, подбадривала:

–      Халиф милостиво принял визиря (Абуль Атахия

молчит, сейида!), меджлис утвердил Джаафара ибн Яхъю

наместником Хорасана (наконец-то мы дождались!); го¬

ворят, в Шемассийском дворце идут сборы к отъезду...

На улицах людно, будто большой праздник.

Сидя с Атбой на террасе, Аббаса деланно улыбалась.

Радости она не ощущала, чувства ее притупились. Пере¬

гнувшись через перила, смотрела на дорогу. К чему ей

праздник? Что толку в решениях меджлиса? От визиря

третий день нет весточки. Не забыл ли он свою

Аббасу?..

В сторону Нахравана то и дело проезжали всадники.

Вдруг она заметила, что к дворцу направляется человек

в одежде хорасанского гонца. Она пригляделась и узна¬

ла – Хомдан! И тотчас послала Атбу навстречу:

–      У него послание визиря! Ступай скорей!

Вцепившись в перила, следила за служанкой. Вот Атба

спустилась вниз, проскользнула за ограду, бежит по доро¬

ге. Вот они встретились. Но что это?! Хомдан ничего не

передает. Никакого послания! Что случилось?! Они раз¬

говаривают, вместе идут к дворцу... Ах!

Опомнившись, Аббаса увидела склоненную над собой

Атбу, рядом хлопотал Хомдан, услышала его голос, хрип¬

ловатый и надтреснутый:

–      Не изволь беспокоиться, сейида, тебе никакая беда

не угрожает.

Откуда ему знать, что она волнуется не за себя!

–      Тебе надобно ехать в Нахраван, сейида. Визирь

прибудет туда.

Она не выдержала:

–      Как ты посмел оставить его одного?

–      Он в добром здравии, сейида, в хорошем настрое¬

нии, чего и тебе желает.

–      Ах, да что там говорить с тобой! – махнула она

рукой и обратилась к Атбе:

–      Мы, наверно, не сможем покинуть Багдад без Ха¬

сана и Хусейна. Как ты думаешь?

–      Верные люди доставят малюток из Хиджаза прямо

в Хорасан, – нашлась служанка. – Верно я говорю, Хомди?

–      Верно, верно, дочка! – подтвердил старый слуга.

–      В котором часу выезжать?

–      Чуть свет, сейида.

–      Когда мы будем далеко от Багдада, то даже если

поэт и проболтается, никто не станет искать Хасана и Ху¬

сейна, – сказала Атба.

–      Поклажи бери поменьше, – наставлял Хомдан, —

слуги пусть добираются поодиночке, чтоб не вызвать по¬

дозрений. Поезжай вдвоем с Атбой, оденьтесь будто на¬

ложницы.

Аббаса приняла решение быстро и неожиданно.

–      Джаафар не забыл меня! – воскликнула она, едва

не заплакав. – Неужели мечты сбудутся? Я готова ехать!

Хоть в крашеном одеянии певицы!

После ухода Хомдана настроение у нее снова измени¬

лось:      радость сменилась унынием. Женщина была и

остается рабыней своих чувств. Понурив голову, бродила

Аббаса по дворцу. С детства любила она укрытые от солн¬

ца переходы, прохладные галереи с колоннами, вну¬

тренние дворики, балконы, опочивальни, покои, гостиные.

Привыкла к слугам, тенистому парку, величавому Тигру,

И от всего этого нужно будет отказаться, все бросить...

Почему? За что карает аллах? Слуг и рабов она возьмет

с собой, всех до единого, во главе с Урджуаном. Но осталь¬

ное-то не возьмешь... А вдруг, раскрыв тайну, брат собе¬

рет войско и двинется на Хорасан? Страшно подумать...

Мимо погруженной в раздумье Аббасы со свертком в

руках прошла Атба. Аббаса остановила ее, спросила, где

Урджуан. Лицо у служанки было покрыто потом и пылью,

–      Следит, как слуги пакуют корзины.

–      Позови его!

Евнух-бербер явился тотчас же. Сн был худощав, обла¬

дал длинными тонкими ногами с уродливо развитыми ко¬

ленками. Его кастрировали в детском возрасте, и на подбо¬

родке его не росло ни единого волоска. Возраст, как у всех

рано оскопленных, было определить трудно. По внешне¬

му виду ему можно было дать лет тридцать – тридцать

пять. На самом деле Урджуану перевалило за пятьдесят.

Вырос евнух во дворце аль-Мансура. Когда родилась

Аббаса, его приставили к девочке вместо няньки. Халиф

доверил ему свою дочь: аль-Мансур, мать которого была

родом из Северной Африки, питал нескрываемое располо¬

жение к берберам.

–      Ты хочешь поехать со мной, Урджуан? – спросила

Аббаса, думая о том, как привыкла она видеть возле себя

смуглое безбородое лицо.

–      Твои желания – это мои желания,– ответил бербер

и, заметив, что глаза у госпожй красные, сам уронил не¬

сколько слезинок. – Я твой верный раб, сейида.

–      А ты знаешь, куда мы направляемся?

Куда угодно, сейида! Хоть на тот свет.

–      Помоги аллах, чтобы ближе! – вздрогнув, прошеп¬

тала Аббаса.

Глава LIV

ХАРУН АР-РАШИД

НАВЕЩАЕТ ЛЮБИМУЮ ЖЕНУ

Халиф не был откровенен: одним доверял больше, дру¬

гим – меньше, но ни перед кем не раскрывал душу. После

беседы с шейхом Исмаилом, решив, что наговорил лиш¬

него, он стал действовать наоборот: пусть дядюшка ра¬

дуется, что визирю пожалован Хорасан, пусть думает, что

бегство аль-Аляви прощено и забыто, пусть Бармекиды

торжествуют! Время ждет... Ты еще удивишься, дорогой

дядюшка, ой, как удивишься!

Вошел главный евнух, низко склонившись перед заду¬

мавшимся халифом, протянул серебряный поднос; когда

послание было принято, попятился, не разгибаясь, к вы¬

ходу.

Харун ар-Рашид развернул пергамент. Он поджидал

донесения. Подаренный Джаафару ибн Яхье раб был не

только знатоком письма и счета; помимо хороших манер,

он обучался самым ловким приемам подглядывания, слеж¬

ки, проделывания незаметных слуховых отверстий.

Увидев красивый убористый почерк, эмир правоверных

удовлетворенно вздохнул – проделка его удалась – и при¬

нялся читать. На пергаменте была подробно изложена

беседа Джаафара ибн Яхьи и шейха Исмаила. Лицо у ха^

лифа нахмурилось, лоб прорезали морщинки.

«Визирь отказывает в пустяковой услуге, сыплет оскор¬

бления! Если он так ведет себя, находясь в Багдаде, что же

будет, когда переберется в Хорасан, где его поддерживает

население и где он станет недосягаем для меня? – не

дочитав послания, подумал Харун ар-Рашид. Он вскочил

с ложа и заметался по внутреннему дворику, посреди ко¬

торого бил фонтан. – Может быть, еще разок встретиться

с шейхом Исмаилом? От решения зависит судьба хали¬

фата... Посоветует ли он что-нибудь дельное? О чем это я?

Старец даже не известил меня о своем посещении визиря!-

Будет хитрить, изворачиваться, начнет возражать против

крутых мер. Нет, его мне не надо! Эх, отыскать бы че¬

ловека с достаточно высоким положением и сговорчивого,

податливого. Зубейда! Как это я забыл о Зубейде?! Искрен¬

не ненавидя Бармекидов, она будет поддерживать...»

Он дважды хлопнул в ладоши.

Когда солнце опустилось за излучину Тигра, из ворот

замка Вечности выехали два молчаливых всадника.

–      Кому-то, видать, не снести головы! – пробормотал

стражник, провожая взглядом Масрура, важно восседав¬

шего на грузной лошади.

Взошла луна, осветила предместье, утрамбованную

дорогу. При виде широкоплечего ферганца – кто его не

знал в Багдаде! – прохожие шарахались в сторону и не

обращали внимания на закутанного в поношенную абу

слугу, который, стараясь не отставать от хозяина, усердно

подгонял мула.

Охрана дворца Пребывания у приехавших путников

разъяснений не потребовала: говорить с палачом было

бесполезно, – разве он что-нибудь скажет? Ворота были

открыты.

Слуга, сопровождавший ферганца, замешкался и тотчас

заработал пинок в спину.

–      Так его, заплечных дел мастера! – буркнул охран¬

ник, решивший, что это помощник Масрура.

В глубине сада Масрур, обычно выбиравший дорожки

потемней, склонился к спутнику и проговорил:

–      Извини, мой господин!

–      Ступай к Зубейде! – отрывисто приказал Харун

ар-Рашид (а это был он), сбрасывая грубошерстную абу.

В те годы без предупреждения заходить в покои жены

считалось неприличным, – жена должна была подгото¬

виться к приему супруга: переодеться в лучшие одежды,

надушиться, искусно причесать волосы.

Лишь спустя четверть часа халиф переступил порог

потайной двери и на мгновение зажмурился – после тем¬

ноты нужно было привыкнуть к свету. Навстречу ему

шла Зубейда. На ярких губах ее играла улыбка. Гости¬

ная, та самая, в которой Сейида халифата не так давно

принимала сына, была освещена сотнями благовонных све¬

чей, и от ярких бликов, скользивших по золотым подве¬

скам, браслетам, ожерелью, выглядела еще великолепней.

Харун ар-Рашид поздоровался и, несмотря на гнев,

бурливший в душе, приветливо улыбнулся.

– Добро пожаловать! – воскликнула Зубейда, не

слишком обольщаясь подаренной ей улыбкой и связывая

посещение мужа с подброшенными ему стихами. – Ты

оказываешь мне честь, и я благодарна тебе. Что прика¬

жешь подать – напитки, яства?

Прежде чем ответить, он благожелательным взглядом —

учтивость в обращении с женщиной прежде всего – обвел

искрившееся на ее шее драгоценное ожерелье тончайшей

работы, изящные приколки и, опустив глаза, похвалил

прославившиеся на весь халифат туфли, усыпанные брил¬

лиантами. Затем, как бы вскользь, добавил, что пришел

не для того, чтобы развлекаться.

–      Ты приходишь ко мне только для благих дел, —

слегка покраснев, осторожно ответила Зубейда. – Так

повелел аллах, и я уповаю на его милость.

Харун ар-Рашид извлек послание, полученное от раба,

и молча протянул супруге; пока она читала, он жаловался

на перса:

–      Жена моя и двоюродная сестра, ты самый близкий

мне человек. Подумай только: подарил я неблагодарному

огромный вилайет, а он, вислоухая собака, жалеет не¬

сколько пригородных селений. Боюсь, что, очутившись в

Хорасане, он еще вздумает отделиться от халифата. Что ты

скажешь на это, дорогая?

Зубейда торжествовала. К каким только уловкам не

прибегала она, настраивая мужа против Бармекидов. Все

было напрасно. И вот час настал.

–      Чему ты радуешься? – повысил голос халиф, за¬

метив, что губы жены кривит улыбка.

Зубейда отложила послание. Зная, что в халифате вряд

ли кто-нибудь осмелится быть откровенным, и полагаясь

не столько на положение первой жены, сколько на права

многолетней любви и безупречное поведение, за которым,

как она давно заметила, неустанно наблюдает не одна

пара любопытных глаз, она проговорила:

–      Вспомнилась мне сказка про пьяного кормчего.

Помнишь, корабль идет ко дну... Надо скорей прыгать в

воду. Земля неподалеку. А пьяному море по колено, он

бездействует, рассудок у него помрачен. Волны все выше...

Так и ты, Харун! Удивительно похож на этого кормчего.

Прогони хмель! Брешь в корме халифата велика, час ко¬

раблекрушения близок. Приготовься к прыжку! Визирь

выпустил аль-Аляви – это преступление. Он отказался

подарить дюжину селений – звонкая пощечина. Но знай,

он натворил кое-что и похуже...

–      Говори, жена моя и двоюродная сестра! – потребо¬

вал Харун ар-Рашид. – Что прошло, то прошло и больше

не будет помянуто, Между халифом и кормчим мало

общего.

–      Но приличной женщине не подобает рассказывать

постыдные истории, – нашлась Зубейда.

–      Постыдные? – переспросил он.

–      Я краснею от одной мысли... – Она остановилась,

увидев в забегавших зрачках мужа признак надвигаю¬

щегося приступа гнева. – Спроси Урджуана: он знает луч¬

ше, чем кто-либо другой.

–      Урджуана? Ах, раба моей сестры...

–      Его самого. Только хорошенько припугни.

–      Распорядись, чтобы привели немедля! – крикнул он

грозно.

Она хлопнула в ладоши, вызывая стражника.

Глава LV

РАСКРЫТИЕ ТАЙНЫ

Евнухи были самыми исполнительными слугами. Ли¬

шенные потомства, они нередко заботились о господах, как

о      собственных детях, щедро изливали на них доброту

по-женски любвеобильных сердец, ухаживали, словно

заправские няньки. Для бесхарактерного и податливого

Урджуана Аббаса, которая, будучи ребенком, играла на его

коленях, на всю жизнь осталась ненаглядным дитятком.

Да и вся дворцовая челядь не чаяла в ней души.

Евнух распоряжался на кухне, где заканчивалась упа¬

ковка приготовленных в дорогу продуктов, когда его разы¬

скал соседский стражник.

–      Моя госпожа хочет тебя видеть, дядя Удржуан. На

одну минутку, – проговорил наемник, который уже не раз

выполнял поручения Зубейды.

–      Сейчас, сынок, я должен предупредить сейиду Аб¬

басу, – засуетился евнух, – она приказала никуда не

отлучаться.

–      Ты живо вернешься, дядя Урджуан, – уговаривал

стражник, хорошо помнивший строгий наказ. – Всего на

одну минутку. Разве это отлучка? Госпожа собирается

почивать...

–      Ну, тогда другое дело, – согласился Урджуан. Он

повторил слугам, чтобы они не забыли взять любимые

госпожой дыни, и следом за наемником вышел в сад.

Тем временем во дворце Пребывания все затихло: по

вечерам, если не встречали гостей, спать ложились рано.

Свет горел лишь в личных покоях госпожи. После ухода

стражника прошло четверть часа, а поглощенные думами

Харун ар-Рашид и Зубейда не проронили ни слова. Молча¬

ние становилось тягостным. Теряясь в догадках о том, что

же визирь натворил постыдного, Харун ар-Рашид вышел на

галерею. Когда он вернулся в гостиную, супруги там не

было. Он понял, что она не хочет присутствовать при допро¬

се; что ж, женская скромность похвальна. Догадливый

Масрур принес и расстелил посреди гостиной кожаную

подстилку, поставил на нее плаху, а сам расположился

возле дверей.

Когда стражник привел бербера, палач первым делом

отпустил наемника – свидетелей не нужно! – а затем,

открыв потайную дверь, объявил:

–      Урджуан прибыл!

–      Пусть войдет!

Увидя халифа, ошеломленный евнух затрясся от страха.

Ноги у него подкосились, и он едва не растянулся на полу.

Харун ар-Рашид приподнялся на ложе и прохрипел:

–      Клянусь моим дедом, если ты не выложишь начи¬

стоту, что там творится у моей сестрицы, ты будешь мертв!

И бойся солгать, я все разузнаю!

Язык у евнуха будто отнялся.

–      Ах, ты молчишь, дохлый верблюд?! – вскричал ха¬

лиф и глянул на палача. – Мас¬

рур, приготовься!

–      Слушаю и повинуюсь,

мой господин!

С легким звоном из ножен вы¬

скользнула сабля. Тут Урджуан

внезапно обрел голос. Он издал

дикий вопль и; распростершись

перед халифом, взмолился, целуя

ему ноги:

–      Пощады, о эмир правовер¬

ных! Пощады!

–      Ага, заговорил, пятнистая

гиена! – Харун ар-Рашид оттолк¬

нул евнуха. – А ну, выкладывай; что тебе известно пре¬

досудительного! Иначе голову с плеч!

–      Ай, эмир правоверных! Пощады!

–      Будешь говорить без утайки – я дарую тебе

жизнь,– пообещал халиф, будучи уверен в том, что че¬

ловеческие слабости присущи всем людям и особенно

евнухам; пусть бербер надеется.– Но знай, паршивая

кошка, меня не проведешь; то, что ты собираешься ска¬

зать, мне уже известно.

Урджуан был сбит с толку. Мысли у него в голове

путались.

«Если халиф знает, зачем спрашивает? Чтобы прове¬

рить? Лишний раз опозорить сейиду? А если ничего не

знает? Ее тайна – моя тайна! Пусть меня изрежут на

куски, я буду молчать! – размышлял он, и взгляд его не¬

вольно остановился на сверкающем лезвии. – Ой, какое

острое! Зачем молчать, если тайна раскрыта? Мертвый,

я не смогу прислуживать сейиде, даже не сумею преду¬

предить ее. До отъезда осталось часов пять. О, аллах, за

что мы погибнем? Но остаться живым – значит предать

сейиду... Честно умереть или жить запятнанным?»

–      Ах, ты снова умолк, безволосая обезьяна! – вскри¬

чал халиф.– Масрур, тащи его на плаху!

–      Пощады, о эмир правоверных, пощады! – взмо¬

лился Урджуан.– Сейида... Она... У нее...

–      Тащи, Масрур! Тащи, тебе говорят!

–      Ай, пощады! Она... У нее... трое детей...

–      Что?! —У халифа перехватило дыхание, он едва

владел собой.– Что ты болтаешь, гнусная падаль?!

–      Тро-ое детей, – заикаясь, повторил Урджуан, —

один шести, другой семи годков. Третий жил год и по¬

мер. Визирь отослал их в город пророка. Сейида ждет

четвертого.

Глава LVI

АББАСА В НЕРЕШИТЕЛЬНОСТИ

Готовясь к отъезду, она снова и снова возвращалась

к мечтам о спокойной, размеренной жизни в Хорасане.

Там не будет ни врагов, ни доносчиков, ни шпионов.

Джаафар подберет охрану. Лишь бы отъезд прошел бла¬

гополучно. В Хорасан сторонники хашимитов не сунутся.

Далеко. Но здесь... Только бы не произошло кровопроли¬

тия! Это было бы ужасно! Страсти накалены... Скорей

прочь из Багдада, из этой помойной ямы! Джаафар всегда

будет рядом, они не расстанутся больше. О, как будут

счастливы мальчики, живя с родителями!

Подошла Атба. Аббаса взглянула на служанку и ото¬

ропела: у Атбы такое встревоженное лицо!

–      Что случилось?! – вскрикнула она в ужасе.– Да

говори же! Говори!

–      Все уладится, сейида... Я не хотела...– пробормо¬

тала служанка. Голос у нее дрожал и срывался. —

Я должна сказать... Это случилось так неожиданно...

–      Что с тобой? – еще больше встревожилась Абба¬

са. – Говори же, во имя аллаха!

–      Урджуан, сейида... Его нигде нет!

–      Как нет? Я недавно с ним говорила. Ох, и напугала

же ты меня. Поищи хорошенько, он где-нибудь со слугами.

Атба шагнула было к двери, но, передумав, сказала:

–      Да, был со слугами... Но привратник передал мне,

что он ушел из дворца.

–      Ушел? – удивилась Аббаса, и страх вновь охватил

ее.– Я же приказала никому не отлучаться без моего

ведома.

–      Урджуан обещал быстро прийти обратно,– во рту

у Атбы пересохло, она откашлялась и добавила: – Про¬

шло уже много времени, а его все нет...

–      Но куда же он ушел?

–      Я думаю, во дворец Пребывания.

–      К Зубейде?! – ахнула Аббаса и закусила губу. По

лицу ее разлилась мертвенная бледность.– Что Зубейде от

него надо? Ума не приложу! Какие козни она готовит?

Атба бросилась к своей госпоже и быстро заговорила,

пряча лицо в складках ее халата:

–      За Урджуаном приходил наемник. Замышляется

что-то дурное. Только что прибегал наш человек. Едва

вырвался. Во дворец Пребывания приехал Масрур, да

проклянет его аллах! С ним слуга, очень похожий на

эмира правоверных.

–      На моего брата? – простонала Аббаса, слизывая

кровь с прокушенной губы.– Зачем он явился тайком?

Почему исчез Урджуан? Д я схожу с ума!

–      Сейида, надвигается беда! – вскрикнула служанка,

поднимая голову. Ее глаза, не отрываясь, глядели в глаза

Аббасы.– Надо бежать! Бежать сию же минуту!

–      Не знаю, Атба, не знаю... Как только вернется

Урджуан, пришли его ко мне.

–      Подумай о детях, сейида! Умоляю, бежим без

оглядки. Медлить нельзя!

–      Не могу я! – ломая руки, простонала Аббаса.—

Клянусь аллахом, не могу! Пошли скорохода к визирю.

Пусть он решает. Я согласна на все. Ступай, я буду ждлть

на балконе.

Глава LVII

НАКАЗАНИЕ

–      Так вот почему она жаловалась на нездоровье и по

нескольку месяцев подряд проводила вдали от Багдада!

Вот какой у нее был отдых! – захлебываясь от гнева, кри¬

чал халиф, и взор его, устремленный на Урджуана, разил,

словно молния.– Ах ты, шелудивый осел! Ты знал, что

происходит, и ты молчал, скотина!

Евнух дрожал, как в ознобе.

–      О эмир правоверных! – шептали его губы.– Ты

приказал пропускать визиря, когда бы он ни пришел,

днем или ночью.

Харун ар-Рашид заскрежетал зубами.

–      Да, я приказывал пропускать его. Но разве я прика¬

зывал не сообщать мне, если визирь сделает что-то непо¬

зволительное? Молчишь, бесхвостая ворона? – Он повер¬

нулся к Масруру и коротко бросил: – Голову с плеч.

Палач только и ждал приказа. Он схватил Урджуана

за кушак и с остервенением, будто это был его личный

враг, потащил евнуха на плаху.

–      Пощады! Ты обещал! Пощады! – завопил Урджуан

и потянулся к халифу, но могучая рука Масрура швыр¬

нула его прямо на плаху.

Масрур резким движением занес саблю.

Когда-то евнух слышал, что эмир правоверных дарует

жизнь лишь после трехкратной просьбы, и вскрикнул:

–      Поща...

Окончить он не успел. Сабля со свистом рассекла воз¬

дух. Боясь, что халиф передумает, палач поспешил.

Удар – и отсеченная голова скатилась на кожаную под¬

стилку, оставляя на ней алые пятна.

Не взглянув на обезглавленного, тело которого еще

дергалось, Харун ар-Рашид крикнул:

–      Жена!

И вышел в соседнюю комнату. Возбуждение, вызван¬

ное видом всего происшедшего, словно омолодило его.

Зубейда сидела на широком ложе, жадно прислуши¬

ваясь к звукам, доносившимся из гостиной. При появле¬

нии супруга она шевельнулась, но с места не встала: он

был в ее власти, на убийстве одного человека он не оста¬

новится.

Харун ар-Рашид сделал вид, будто не замечает нару¬

шения этикета – сейчас не до этого, разберемся позд¬

нее! – и крикнул, сам удивляясь хрипоте своего голоса:

–      Какова благодарность вольноотпущенника? Позор!

Позор на весь мир!

Борода у него тряслась.

Зубейда нагнулась вперед и, как ни в чем не бывало,

спросила:

–      На что ты жалуешься, дорогой? Сам замешал по¬

хлебку, сам и расхлебывай! Кто разыскал этакого кра¬

савчика, по моде одетого, раздушенного Бармекида? Ты,

мой дорогой, ты! Кто привел его к Аббасе, которая в то

время еще не видела мужчины? Она хоть и была тоща,

как смертный грех, но сестре халифа это прощается. Ах,

куда девалась девичья честь! Я сгораю от стыда при од¬

ной только мысли... Ты сам, дорогой, поднес факел к су¬

хой поленнице, а теперь еще удивляешься: откуда, мол,

костер, что полыхает, обжигая нас адским пламенем?

–      Долго ему не полыхать, я залыо его кровью!

–      Что-то не верится! – усмехнулась Зубейда, переби¬

рая оборки парчового рукава. – Встретишь своего визиря

и снова воспылаешь братской любовью. «Брат мой Джаа¬

фар! Брат мой Джаафар!» Тьфу, даже противно! Сколько

раз так уж бывало!

Харун ар-Рашид понимал, что она права, хотя так го¬

ворить женщине и не подобало. Зубейда предупреждала

его бессчетное число раз, но он не обращал на ее слова

внимания, считал, что ею руководит женская зависть.

–      Нет, больше не бывать этому! Прокляни меня ал¬

лах, слышишь, с этим кончено! – воскликнул он в

ярости.– Но сейчас я думаю о другом – о том, как скрыть

наш позор.Лохоронить, чтоб никто не докопался. Все, кто

знает об этом, погибнут, все, без исключения...– Он умолк

и, подумав, что снова сказал слишком много (даже Зубейда

не должна догадываться), поправился: —Я имел в виду

слуг! Первый уже мертв, хоть я и обещал ему жизнь.

Впрочем, мало ли какие обещания я даю! Ни один негодяй

не покажет пальцем на мою сестру и визиря, – он снова

запнулся («Никак я их выгораживаю? Э, пусть Зубейда ду¬

мает что угодно! Недолго ей оставаться в неведенье...») и

медленно процедил сквозь зубы: – Что такое человек? Бур¬

дюк заблуждений и ошибок. Но довольно об этом, я устал.

Зубейда поняла, что он намерен уйти.

–      Подожди, мой дорогой!

Халиф не ответил и стал прощаться. Она удержала его

за руку.

–* Ты хочешь знать, где сыновья Аббасы?

–      Ах, у нее сыновья? Двое? Помнится, Урджуан ска¬

зал, что они находятся в городе пророка.

–      Нет, мой дорогой, они здесь.

–      В Багдаде?

–      В полном твоем распоряжении.

–      Спасибо тебе, жена моя и двоюродная сестра.

Я буду об этом помнить. – Он повернулся и крикнул: —

Эй, Масрур!

–      Я здесь, мой господин!

Палач ворвался в комнату, словно вихрь, порожден¬

ный бурей.

–      Что ты сегодня видел и слышал? – спросил Харун-

ар-Рашид, применяя обычную в разговоре с Масруром

условную фразу.

–      Мой господин, я был слеп и глух! – ответил палач.

Его ответ означал, что он понял своего хозяина и не про¬

ронит ни слова.

–      Да благословит тебя аллах! Поехали!

Трясясь глухой ночью на муле, халиф не мог избавиться

от неотвязных дум. Ему казалось, что все, чем он владел в

мире – халифат, власть, богатства, – не утешит, не облег¬

чит тяжести обрушившегося на его род позора. К чему то-

пущему в море земные сокровища! Волны захлестывают,

тьма сгущается, ему бы крохотный кусочек земли, чтобы

спастись, передохнуть. Но тщетно! Под ногами бездна...

Попадись ему в тот момент сестра, он бы не стал при¬

казывать палачу, собственноручно убил бы ее.

–      Будь ты проклята, прелюбодейка! – воскликнул он

громко и, тут же подумав: «Как бы завтра я не нашел

другой выход!», круто повернул мула.

Глава LVIII

НЕОЖИДАННОЕ ПОСЕЩЕНИЕ

Ночь была глухая и безлунная,– в такую ночь тво¬

рятся черные дела...

Услышав позади себя шорох, Аббаса обернулась.

–      Ой, Атба, ты что меня пугаешь?

Вгляделась и ахнула: губы у служанки были белее

египетского полотна, волосы взъерошены, в уголках глаз

застыли слезы, взгляд выражал ужас.

–      Что с тобой? Никак ты плачешь? Дурные вести

от визиря?

–      Тихо!—не своим голосом прошептала Атба и по¬

тянула Аббасу к лестнице, что вела в парк. – Ради алла¬

ха, сейида, ни звука!

–      Дурные вести? – переспросила Аббаса, и сердце– ее

сжалось от боли. – Вернулся скороход?

–      Тише! – выдохнула служанка.– Эмир правоверных!

Ноги у Аббасы подкосились. Чтобы не упасть, она

прислонилась к балконной решетке. «Неужели гибель?

Какой ужас! Зачем пришел брат?.. Дети останутся сиро¬

тами, бездомными и опозоренными». Где-то внутри рож¬

дался протест, он звучал громче и настойчивей: «Есть на

свете справедливость! Надо выдержать и настоять на

своем! Хасан и Хусейн должны продолжить наш род.

Пусть брат только взглянет на них, он узнает в Хусейне