Текст книги "Сестра Харуна ар-Рашида"

Автор книги: Джирджи Зейдан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

халифского рода! Но что она делает в доме работорговца?

Вот удача так удача! Такая новость, если пожелает

аллах, будет стоить больших денег!»

Он снова заглянул в щелку.

В углу комнаты на полу сидели мнимые жители Хи-

джаза. Риаш был старше, чем казался в лодке; голову его

покрывали густые седые волосы. Что в действительности

представлял собою этот человек, оставалось непонятным:

лицо его ничего не выражало, взгляд был бесстрастный,

отсутствующий, в позе – почтительность. Барра, та более

всего походила на бывшую рабыню: немолодая, усталая,

похоже, что из вольноотпущенниц...

Прямо перед сейидой, спипои к двери, сидела еще од¬

на женщина.

«Атба! Ты тоже здесь?! – едва не вскрикнул Абуль

Атахия. – Пытаешься утешить госпожу? О, аллах, я ни¬

когда не видел тебя с иеиокрытой головой! Черные волны

пышпых волос... Как бы хотел я их поцеловать! Десяток

косичек, и на конце каждой пробитая с края золотая

монетка или просверленный камешек-самоцвет. На ногах

твоих розовые шальвары, расписанпые золеными побегами,

вокруг шеи ожерелье, руки унизаны суварами и думлюд-

жами».

Сердце Абуль Атахии билось так сильно, что казалось,

вот-вот его удары будут услышаны в комнате; от неудоб¬

ной позы ньтла спина. Он затаил дыхание, переступил

с затекшей ноги на другую и стал прислушиваться. По¬

началу различал отдельные, громче сказанные слова, за¬

тем обрывки фраз, и наконец ничто уже по ускользало от

его обострившегося слуха.

–      Тебе не грозит опасность, ссйида!—убеждала

Атба.– Уверяю тебя!

–      Не могу я, поверь, не могу!

–      Прошу тебя, пе расстраивайся!

–      Что-то подсказывает моему сердцу – я вижу сыно¬

вей последний раз.

–      Не приведи аллах, сейида! – воскликнула Атба, и

косички ее задрожали.– Ведь ничто пе изменилось. Раз¬

ве Риаш не явится сюда по первому твоему зову? Наступит

день, аллах милостив, когда ты не будешь больше разлу¬

чаться с детьми!

–      Этому никогда не бывать, – грустно покачала голо¬

вой женщина. – Я чувствую, что последний раз в жизни

обнимаю их, целую, прижимаю к груди. – Она умолкла,

вытащила шелковый платочек, обшитый парчовыми нитка¬

ми, вытерла слезы и затем проговорила: – Ты же знаешь,

в руках моего брата-тирана всесильная власть, нет в его

сердце места ни жалости, ни состраданию. Пусть вокруг

гибнут от голода и жажды, тают от любви – ему пи до кого

пет дела. Он требует лишь исполнения своих желаний.

–      Увы, сейида, – громко вздохнула Атба, – все муж¬

чины одинаковы. Они господа положения, и они любят

себя куда больше, чем нас. Им дозволено то, что нам

запрещается. Мужчина имеет несколько жен, забавляется

с рабынями и наложницами. А бедная женщина пе впра¬

ве даже выйти замуж за того, кого любит...

–      И все же ты не найдешь ни одного «господина поло¬

жения», который поступал бы так же, как мой тиран, да¬

ром что он мне родной брат,– возразила ее собеседница.—

В целом мире нет женщины несчастней меня! Брат выбрал

мне мужа, устроил брак, отдал в жены, но запрещает то,

в чем аллах не отказывает самым ничтояшым своим созда¬

ниям. Разве это не позор, не насилие? Под страхом смерти

нам запрещено встречаться наедине. А сам он, ты знаешь,

развлекается как только может, окруженный во дворце

толпами рабынь, привезенных со всех концов света!

Она заплакала. Глядя на нее, начали всхлипывать

оба мальчика. Атба тоже едва удерживалась от слез. Но

она взяла себя в руки и проговорила:

–      Да храпит аллах эмира правоверных, сейида! Он

возражает против твоего фактического замужества не по¬

тому, что визирь недостоин тебя как человек, как муж¬

чина. Нет, у него недостойная кровь! Именно кровь. Ты

дочь халифа, сестра халифа, прямой потомок пророка Му¬

хаммеда. Ты должна хранить кровь незапятнанной. Ну

разве тебе подобает иметь наследников от визиря? В об¬

щем понимании он вольноотпущенник, перс. Посмотри,

сколько вокруг кровосмесительных связей! По мнению эми¬

ра правоверных, тебе надлежит сочетаться законным бра¬

ком с хашимитом, твои наследники должны иметь чистую

кровь. Харун ар-Рашид запретил фактическое замужество

лишь из уважения к твоему высокому происхождению.

–      Какие ты говоришь глупости! Перестань, как уче¬

ник, твердить урок, заученный с чужих слов. Хочешь

внушить, будто я неправа? Напрасно стараешься! Если

братец считает, что ребенок, зачатый от вольноотпущен¬

ника, опозорит халифат, почему же он сам нажил с рабы¬

ней сына и возвысил его до звания второго престолона¬

следника? Почему? А? Почему не довольствуется закон¬

ным браком ну хотя бы с дочерью моего дяди Зубейдой?

Кстати, он утверждает, что любит ее. Хороша любовь, не¬

чего сказать! Моим братцем владеют дикие страсти. Он

погряз в разврате. Никто не в силах его удержать. Я жен¬

щина, и поэтому он считает нужным тиранить меня. Да

что там еще говорить – он тиранит всех!

Абуль Атахия почувствовал, как у него взмокла спи¬

на. Перед ним находилась Аббаса, родная сестра Харуна

ар-Рашида. Из-за двери доносились слова, за слушание

которых полагалась страшная казнь.

–      Среди хашимитов, за которых ты ратуешь, нет ни

одного, равного визирю, – продолжала Аббаса, обнимая

детей. – Почему он запрещает мне видеться с ним? Разве

позволительно так относиться к замужней сестре? Но я на¬

рушаю этот запрет и впредь буду нарушать, несмотря на

угрозу смерти! Я люблю ето! Понимаешь, люблю! У нас

двое сыновей. Наша любовь не преступление, хотя нам и

приходится таиться от всех. О, когда кончится эта пытка!

Скажи, когда? Мне надоело дрожать при мысли, что наша

тайна может быть раскрыта!

Глава VII

АББАСА

Ноги у Абуль Атахии подкашивались, тело бил озноб.

Когда-то поэту рассказывали историю родной сестры

эмира правоверных, и он лихорадочно припоминал ее.

Аббаса принадлежала к ближайшему окружению пове¬

лителя халифата, так же как и визирь Джаафар ибн Яхья

аль-Бармеки. Давно уже Харуну ар-Рашиду полюбились

беседы с ними: молодой Джаафар был умным и дально¬

видным советчиком, Аббаса умело оживляла разговор.

Беседы проходили непринужденно и с пользой для ха¬

лифа. Но вот беда: мусульманский этикет строго-настрого

запрещал, незамужней женщине бывать в обществе, где

присутствуют посторонние мужчины, и тем более уча¬

ствовать в меджлисах. Нарушать установленный обычай

не имел права даже эмир правоверных.

И тут Харун ар-Рашид нашел путь, который показался

ему великолепным. Действительно, казалось, что проще,—

составит!, фиктивный брачный договор и выдать Аббасу

замуж за Джаафара! О фактической женитьбе, само собой

разумеется, не могло быть и речи: вольноотпущенник перс

пе годился в отцы будущим наследникам халифата.

В брачном договоре, скрепленном халифской печатью,

предусмотрительно оговаривалось, что супруги имеют

право встречаться только в присутствии эмира правовер¬

ных. Согласно существовавшим законам, за нарушение

договора полагалась смерть.

Абуль Атахия был не в силах подавить злую усмешку:

еще бы, отныне в его руках была судьба всемогущего

Джаафара ибн Яхьи аль-Бармеки!

«У визиря много врагов, – рассуждал он, не отрывая

глаз от дверной щелки, – и первый среди них аль-Фадль

ибн ар-Рабиа, который прибудет сюда поутру. Враги не

станут скупиться, им бы только подкопаться под ненави¬

стного перса, отобрать у него высокий пост. За тайну, при

помощи которой его можно уничтожить, они выложат ты¬

сячи динаров».

О том, что будет с Аббасой, поэт не задумывался. Отт пе

принадлежал к числу жалостливых людей. Глаза у него,

правда, слезились» но отнюдь не от участия к женщине,

которую он намеревался погубить, а от пристального ее

рассматривания.

Неожиданно в носу у Абуль Атахии защекотало, и он

едва успел вовремя схватиться за переносицу.

–      Успокойся, сейида! – донеслось из комнаты, пока

поэт благодарил аллаха, что тот не дал ему чихнуть и тем

самым пе выдал его присутствия. – Ты преодолела столько

опасностей, чтобы увидеть мальчиков, обними же их креп¬

че! Предоставь будущее всемилостивому и всемилосерд-

иому, on защитит тебя от бед и невзгод!

Соскочившие с материнских колен дети, опечаленные и

удивлеипые, смотрели, как по щекам Аббасы катятся круп¬

ные слезы.

Она привлекла старшего сына, осыпала поцелуями

белый лоб, тоненькую шею, а он растерянно улыбался, но

понимая, то ли она хочет позабавить его и поэтому так

смешио чмокает, то ли па самом деле чем-то расстроена.

Разве мог ребенок, пе испытавший в жизни и пустякового

горя, разобраться в ее переживаниях? Его понятия были

совсем еще детскими. Он рвался порыться в песке, по¬

играть в бабки, ласково прижаться к матери и тотчас

убежать, толкая перед собой обруч или весело поддавая

мячик. Он любил строить из гальки дворцы, из мягкой

глииы лепил замысловатые фигурки. Как-то случайно

увидел он мертвого феллаха и сказал: «Дядя спит!».

А другой раз, указывая на неподвижно лежавшую ядови¬

тую змею, воскликнул: «Смотрите, какая красивая верев¬

ка!». Не имея поиятия о жестоких ударах судьбы, он не

боялся расставаний, – для него это были очередные за¬

бавы, как игра в прятки, за которой следуют неожидан¬

ные находки и встречи. Ему нравилось играть с кошкой, —

как это она никогда не устает прыгать и возиться! Для

иных детей заводили прирученных птиц; когда птица уле¬

тала и не возвращалась, ребенок, глубоко переживая по¬

терю любимого существа, понимал, что значит привязан¬

ность. А у него такой птицы не было...

Аббаса же любила детей больше жизни. Любовь ма¬

тери – гашиш ее сердца. В глубине души мать никогда

не порицает дитя, даже если дитя не разделяет ее чувств.

Лишь бы малыш был весел и сыт, лишь бы его личико

дышало здоровьем. Пусть он заикается от счастья, не беда,

только бы ему было хорошо. Его радость – это и ее ра¬

дость. Он пляшет, довольный, и она готова заплясать

вместе с ним. «Веселись, сыночек! Ну что ты еще хочешь?

Скажи мне, я сделаю все!» И мать действительно сделает.

Сделает, даже если это пойдет ей во вред. Нет у материн¬

ской любви ни конца, ни края! Тот, кто ие имеет ребенка,

не в состоянии понять этого. Он может лишь представить

себе глубину материнского чувства, но представить – еще

не значит познать.

Глава VIII

ДЕЛО ПРИНИМАЕТ НЕОЖИДАННЫЙ ОБОРОТ

Мальчик задорно смеялся, личико его светилось ра¬

достью, жесты были наивиы и очаровательны. Аббаса

улыбнулась сквозь слезы. «Как жаль, что здесь нет ис¬

кусного резчика! – казалось, говорил ее восторженный

взгляд. – Глядя на Хасана, он бы вырезал фигурку ма¬

ленького индийского божка!»

Хусейн – так звали второго мальчика – торопливо

протер глазенки, завистливо глянул на брата: дети ведь

более ревнивы, чем взрослые.

–      Мама, почему ты ласкаешь Хасана, а не меня? —

запротестовал он и потянулся к матери.

Аббаса повернулась к служанке. В глазах ее можно

было прочесть:      «Ну,      не правда ли, они восхити¬

тельны?».

–      Поверь мне, Атба, – услышал Абуль Атахия, – с

ними я готова жить в пустыне, в жалкой бедуинской па¬

латке, и буду счастлива. О, если бы аллах уготовил мне

такую участь!

–      Аллах всемогущ, сейида! Но ты забыла – пора воз¬

вращаться во дворец. Рассвет близок. Как бы не встретить

кого по пути...

–      О, я несчастная! Как мучительно расставание! Од¬

нако ты права, Атба. Вознагради Риаша. У тебя еще оста¬

лись деньги, которые я дала поутру?

Служанка кивнула.

Риаш принял горсть динаров, подошел к Аббасе, по¬

целовал ей руку. За ним последовала Барра.

–      Благодарим тебя, сейида!

–      Мне не нужно читать вам наставлений, вы сами

хорошо все знаете; Хасан и Хусейн – две половинки моего

сердца, – ласково проговорила Аббаса.

Неожиданно старший мальчик, поняв, что пора ухо¬

дить, прильнул к матери, прижался щекой к ее горячей

ладони.

–      Мамочка, пойдем с нами! И пусть папа к нам

придет!

Голос у Хасана был сдавленный, в глазах стояли слезы.

Мальчик хотел еще что-то добавить и не смог.

Аббаса вздрогнула. С первых минут встречи она боя¬

лась расставания. Сдерживала себя, напрягая силы, вся¬

чески подавляла душевное волнение. Ей как будто уже

удалось полностью овладеть собой, как вдруг слова сына

в одно мгновение уничтожили ее решимость. Хасан вспо¬

мнил отца! Хасан не хочет расставаться!

–      Помоги нам, аллах! – вскрикнула она, протяжно

охнула иг потеряв сознание, упала на ложе.

–      Сейиде дурно! – С этими словами служанка схва¬

тила подсвечник и, не теряя времени, побежала к

двери.

Дверь распахнулась. Абуль Атахия едва успел выпря¬

миться.

–      Воды! – крикнула Атба, впопыхах приняв его за

раба. – Скорей принеси воды! Госпоже дурпо!

Растерявшийся поэт не шевельнулся.

–      Ну что ты стоишь как истукан?! Говорят тебе, при¬

неси воды! О, аллах, никогда не видела такого разишо! —

скороговоркой повторяла она и вдруг запнулась, разглядев

вышитую джалябию. В испуге вскрикнула: – Кто ты? Что

здесь делаешь? – Стремглав проскользнула мимо Абуль

Атахии и с криком: – Дайте скорее воды! – исчезла в

конце галереи.

Оправившись от неожиданности, незадачливый поэт

бросился в противоположную сторону и юркнул в отведен¬

ную ему комнату.

Через несколько минут, когда Аббасу привели в чув¬

ство, Атба смогла наконец обдумать случившееся. Она

узнала Абуль Атахию и теперь с ужасом вспоминала, что

у него был вид человека, застигнутого на месте преступле¬

ния. Он подглядывал и подслушивал! Но как много он

узнал? Давно ли пристроился возле двери? Перед своим

обмороком госпожа как раз обвиняла эмира правоверных...

О, аллах! Неужели стихоплет настолько опустился, что

предаст женщину? Рассказывать госпоже обо всем, пожалуй,

было преждевременно, это надо будет сделать позднее,

сейчас ей снова может стать дурно. Остается действовать

на собственный страх и риск. Иначе всех ожидает смерть.

Пощады не будет. Но что предпринять? Первым делом

спрятать детей! Затем взяться за Абуль Атахию. Заставить

его молчать! Любым способом. Это единственный путь

к спасению.

Она поманила ожидавшего распоряжений Риаша.

–      Приготовься к отъезду. Развлеки пока детей, пообе¬

щай им что-нибудь – словом, как-нибудь успокой.

Затем велела позвать Хайяпа. Когда привратник по¬

явился – глаза у него были опухшие от сна, – распо¬

рядилась:

–      Проводи уезжающих! Помоги достать лодку, чтобы

они благополучно перебрались через Тигр! Это приказ

сейиды.

Глава IX

ТРЕВОГА

В знак повиновения Хайян нагнулся, склонив голову,

вытянув руки вперед, и попятился к двери.

Нет ничего томительней ожидания! После ухода при¬

вратника Атба не находила себе места: а вдруг с детьми

что-то случилось, вдруг они погибли?

Но вот во дворе заскрипели ворота, и Атба побежала

навстречу Хайяну. И только узнав, что Хасан и Хусейн

благополучно переправились через Тигр, вздохнула свобод¬

ней. Она отвела негра в сторону, вручила ему небольшой,

туго набитый кошелек:

–      Передай господину Фанхасу! Это ему от сейиды.

Затем вытащила носовой платок с завернутыми в него

монетами и вложила Хайяну в руку:

–      Сейида вознаграждает тебя за услуги.

И тотчас, перебив привратника, который стал ее бла¬

годарить, спросила напрямик:

–      Абуль Атахия давно пожаловал?

Если негр заодно с поэтом, вопрос застигнет его врас¬

плох и ои смутится. Если пет, пусть думает, что ей извест¬

но больше, чем есть на самом деле.

–      В полночь, имраа.

–      Говори правду!

–      Правду, только правду. Он приехал в полночь. Хо¬

зяин лег спать. Я отвел гостя, решил – пусть переночует.

По тому, как отвечал привратник, Атба поняла, что'он

пе лжет.

–      Послушай, Хайян, – сказала она приветливо, —

окажи мне услугу. Это не составит для тебя большого тру¬

да. Сделаешь ради меня, да?

–      С удовольствием, имраа! Кляпусь моими глазами,

с удовольствием!

–      Я провожу сейиду во дворец, и быстро вернусь. А ты,

будь добр, задержи Абуль Атахию.

–      Задержи... Абуль Атахию... – повторил озадаченный

Хайян. – Боюсь, имраа... Хозяип прикажет ничтожному

слуге, я повинуюсь... Как я могу?

–      Абуль Атахия не выйдет из этого дома до моего

возвращения! – отчеканила Атба. —Передай господину

Фанхасу, что так распорядилась моя сейида. А это все

равно, что сказал сам Харун ар-Рашид.

Упоминание об эмире правоверных, на что, собственно, и

рассчитывала Атба, возымело действие. Хайян знал, что

Аббаса – богатая госпожа из Багдада – время от вре¬

мени снимает комнату и встречается с детьми, но разве

он мог предположить, что эта госпожа вправе приказывать

от имени халифа.

–      Слушаю и повинуюсь! – воскликнул он, склоняясь

чуть не до земли. – Все передам хозяину, как есть пе¬

редам.

–      Будь осторожен, – предупредила Атба, и в голосе ее

прозвучала угроза, – а то придется пенять па себя. Понял?

–      Как не понять, имраа.

–      Ну ладно. А теперь живо запряги мулов!

Атба возвратилась в дом, успокоила Аббасу, и вскоре

обе они уехали.

Хайян крепко запер ворота. Он не задумывался, почему

надо задержать Абуль Атахию, – поэт вроде никому не

причинил зла; но, коли приказ отдан от имени эмира пра¬

воверных, шутки плохи. Какое, в конце концов, ему дело

до господ! Наступит утро, и он передаст хозяину слова

госпожи. Пусть разбираются сами. А ему соснуть бы хоть

часок. Вот уж выдалась ночка!

Что касается Абуль Атахии, то после встречи с Атбой

он проскользнул в отведенную ему комнату и запер дверь

на засов. Затем бросился на постель и, лежа с открытыми

глазами, в страхе стал прислушиваться к малейшему шо¬

роху. Не раздадутся ли голоса людей, которые пришли,

чтобы убить его, пе зашуршат ли наали? Вдруг прямо

перед ним появилась Атба. Он так перепугался, что живо

вскочил на ноги. Кровь, казалось, заледенела в жилах.

Вскрикнул:

–      Ты откуда?! – И тотчас сплюнул в сердцах: —

Тьфу! Привиделось...

Со двора, куда выходило зарешеченное двустворчатое

окошко, донеслось фырканье мулов, бряцание уздечек.

Поэт подкрался к окошку, осторожно глянул во двор.

Уезжали Риаш, Барра п мальчики. Позднее он увидел

две закутанные в абу женские фигуры с легкими тюрба¬

нами на головах. Худощавый конюший вывел мулов, под¬

держал стремя и помог одной женщине сесть верхом.

Вторая села сама.

«Слава аллаху! – подумал поэт, взглядом провожая

всадницу. – Уехали. Вроде я напрасно волнуюсь! Как это

сказала Атба: «Принеси воды!»? Ха, ха, ха! Решила, что

я раб! Да узнала ли она меня вообще?»

И, сразу успокоившись, – ну к чему долго мучить себя

страхами? – Абуль Атахия растянулся па постели и при¬

нялся обдумывать предстоящую сделку с Фанхасом. Не¬

смотря на новую интригу, он не собирался упускать вы¬

годное дельце с продажей белых рабынь.

Глава X

НОВЫЙ ПОСЕТИТЕЛЬ

Абуль Атахия безмятежно спал, когда на аллее, что

вела к дому Фанхаса, показалась кавалькада всадников.

Заржали молодые сытые лошади, раздалось бряцание ору¬

жия, зацокали копыта.

Утро уже вступило в свои права. Взошедшее солнце

сияло над Багдадом.

Поэт проснулся, разбуженный шумом, и подскочил

к окошку.

Кавалькада приблизилась к Дар ар-Ракику. На парчо¬

вых накидках, свешивавшихся с холеных крупов чисто¬

кровных арабских скакунов, виднелись гербы Мухаммеда

аль-Амина. Возглавлял всадников лихо гарцевавший муж¬

чина, в котором без труда можно было узнать аль-Фадля

ибн ар-Рабиа. Как и полагается, фаворита престолона¬

следника сопровождала свита, составленная пз надежных

слуг.

–      Похоже, иудей еще дрыхнет! – воскликнул Фадль,

приближаясь к воротам.

–      Мы живо его разбудим! – отликнулся всадник, ска¬

кавший чуть поодаль. – Работорговцу только бы учуять

барыш, тотчас продерет глаза.

Грянул дружный хохот.

–      Как бы спросонок он не принял нас за грабителей

с большой дороти! —пошутил Фадль.

–      Ну, к чему нам грабить и убивать? – в топ ответил

телохранитель. – Над нами эмир правоверных. Левой

рукой он платит купцам, а правой собирает налоги. Огра¬

бить и убить Фанхаса было бы преступлением. Халифату

нужны рабы, а старик знает свое дело.

Дюжий слуга подъехал к воротам и, не слезая с лоша¬

ди, сильно застучал.

–      Эй, кто там, открывай!

Первым, как и положено, спешился Фадль. Это был

высокий худощавый мужчина с густой, темной, местами

порыжевшей бородкой. Он едва перешагнул черту молодо¬

сти, но умел сдерживать бушующие в груди страсти;

обладая сильной, закаленной в нескончаемых интригах,

взлетах и падениях волей, он научился подавлять спои

подлинные чувства. Он уничтожал вставшего ему попе¬

рек дороги и при этом испытывал захватывающую ра¬

дость, хотя внешне оставался спокойным. Глаза его бле¬

стели, как обычно; губы не трогала саркастическая

улыбка.

–      О, аллах! Я же могу упустить верный барыш! —

спохватился Абуль Атахия и отскочил от окошка.– Пре¬

столонаследник жаждет новых рабынь! Фадль торопится.

Это для меня ясно. Ишь, явился в какую рань! Надо опе¬

редить его и первому увидеть Фанхаса.

На галерее метались встревоженные полуодетые слуги.

Легкой рысцой бежал заспанный Хайян, спеша отворить

ворота новым посетителям. Поэт прошмыгнул мимо —

негр был так озадачен прибытием кавалькады, что даже

не заметил его, – и свернул в коридор, откуда было близ¬

ко до хозяйских покоев. Дверь оказалась запертой. Он по¬

стучал и крикнул:

–      Надеюсь, ты проснулся, господин Фанхас? Это я,

Абуль Атахия! Можно к тебе?

Послышались поспешные шаги, и дверь распахнулась.

–      Что? Что такое? Отчего весь этот шум?

Работорговец, видно, только вскочил с постели. На нем

были шальвары и кафтан, наброшенный поверх расстегну¬

той рубахи. В вырезе рубахи виднелась волосатая грудь

с курчавыми, неопределенного цвета завитушками. Раз¬

двоенная бородка топорщилась, пейсы были взъерошены,

седые волосы на голове торчали клочьями. Ну точь-в-точь

неожиданно разбуженный, старый, бездомный бродяга!

Глаза его гноились, на массивном носу выступала уродли¬

вая горбинка; казалось, нос не мог больше расти в длину

и поэтому выгнулся дугой.

–      А, друг мой! С чем пожаловал? – воскликнул рабо¬

торговец, протирая ладонями глаза. – Какие делишки

прячутся за твоей спиной?

Поэт вошел в спальню, плотно закрыл дверь и скорого¬

воркой пояснил:

–      Я приехал вчера вечером. Постеснялся тебя беспо¬

коить, ты уже спал. Решил подождать до утра. Сейчас

просто вынужден...

–      Ну какое там беспокойство! Пустяки! – Фанхас

пригладил бороду, застегнул ворот рубахи и подкрутил

жиденькие усы. – Главное – дело! Говори, что у тебя за

новости?

–      Важные новости, почтеннейший. Есть выгодная

торговля. Я уговорил первого престолонаследника купить

рабынь. Не таких, как обычно, а белых. Причем именно

у тебя. Ты же знаешь, какое я имею влияние на Мухам¬

меда аль-Амина. И вот я поспешил к тебе, чтобы сооб¬

щить, в надежде... Ты понимаешь...

–      Сколько ты хочешь за услугу? Мы оба не должны

остаться внакладе. Ты всегда заботишься о нашей об¬

щей выгоде. Благословение аллаху, когда буду торговать

рабынь, я добавлю твое вознаграждение к их цепе. Л мо¬

жет быть, тебя тоже привлекает белокурая красавица?

– Нет, нет, этого добра мне не надо, – отмахнулся

Абуль Атахия. – Деньги, только деньги!

Работорговец схватился за карман рубахи.

–      Ну хорошо, друг мой, хорошо! – проговорил он,

смягчая неуместность своего жеста. – Я понял. Сделаем

как всегда: ты получишь половину надбавки сразу после

продажи.

–      О почтеннейший, продажа состоится сейчас же!

Мухаммед аль-Амин послал к тебе с этой целыо а ль-

Фадля ибн ар-Рабиа. Фадль со свитой уже прибыл. Это

из-за них подняли такой шум. Они, наверно, вошли в

Дар ар-Ракик. Я боюсь, как бы не разузнали о пашем

разговоре...

–      Аллах не оставит своего раба в беде, – ответил

Фанхас, прикрывая рукой рот поэта. – Надеюсь, ты у него

на хорошем счету?

Он затянул кушак на кафтане, накинул на плечи халат,

еще раз пригладил бороду и отворил дверь.

По коридору бежал Хайян, оп торопился доложить

о прибытии высокого гостя. Увидев хозяина и Абуль

Атахию, выходивших вместе из господских покоев, при¬

вратник остолбенел. Но распоряжение Атбы, передан¬

ное от имени эмира правоверных, крепко сидело в его

голове. Опомнившись от неожиданности, он раскрыл

было рот, как вдруг услышал обращепиьте к нему слова

хозяина:

–      Где наши гости, черномазый? Я иду к ним. Где

же они сейчас? Ну, что молчишь? Ах ты, фальшивый

дирхем!

Тут уж Хайяну было не до передачи распоряжения.

Да и говорить о задержании поэта в его присутствии могло

быть опасным. Лучше было подождать.

–      При... прибыл аль-Фадль ибп... ибн ар-Рабиа, —

пробубнил он, заикаясь. – Они вместе со свитой прошли

в Дар ар-Ракик. Опи ждут тебя, хозяин.

Абуль Атахия улыбпулся привратнику и, даже пе пред¬

ставляя, какой избежал неприятности, прошел в уединен¬

ную комнату, которую ему указал работорговец.

Глава XI

ДАР АР-РАКИК

Запахнув полы халата, Фанхас свернул из коридора

влево, к главному входу, где, собственно, и начинался Дар

ар-Ракик.

Четырехугольное пространство внутреннего дворика

было заполнено свитой Фадля. Придворные прогулива¬

лись по уложенному плитками полу и в ожидании пред¬

стоящего зрелища с вожделением поглядывали на двери

более чем тридцати комнат, выходивших на террасу, ко¬

торая окружала дворик.

Сам Фадль вместе с несколькими приближенными нахо¬

дился в комнате, называвшейся приемной. Это был неболь¬

шой зал, специально отведенный для осмотра рабынь и

мальчиков. Вдоль покрытых искусной резьбой стен полу¬

кругом лежали подушки. Середина зала, устланная мяг¬

кими коврами, оставалась пустой.

–      О достойнейший из достойнейших, приветствую

тебя! – воскликнул Фанхас, завидев высокого гостя, кото¬

рый, скрестив ноги и упираясь локтями в колени, восседал

па пышной шелковой подушке у протрнюполояшой от вхо¬

да стены. Прежде чем Фадль успел приподняться, рабо¬

торговец подбежал к нему и покрыл руку поцелуями.

Польщенный оказанным приемом, придворный горде¬

ливо улыбнулся и, указывая на свободную подушку, ле¬

жавшую рядом, напыщенно произнес:

–      Садись, любезный!

–      Благодарствую, мой повелитель! – воскликнул Фан¬

хас, продолжая стоять.

–      Садись, любезный, – повторил Фадль. – Я поклял¬

ся, что ты сядешь! Мы не очень обеспокоили тебя своим

посещением?

–      О, что ты! – работорговец опустился на подушку

и вскинул руки к пебу. – Твой визит для меня большая

честь и огромная радость. Я весь к твоим услугам.

–      Наш высокочтимый покровитель Мухаммед аль-

Амин – да будет милостив к нему аллах! – соблаговолил

направить нас к тебе, чтобы выбрать и купить несколько

красивых рабынь, – неторопливо проговорил фаворит пре¬

столонаследника, – Эти рабыни, кроме приличествующих

им обязательных достоинств, должны услаждать изыскан¬

ный слух нашего покровителя исполнением песен и чтением

стихов. Мы, конечно, могли бы послать к тебе верного

человека, но памятуя о трудностях выбора и важности

соблюдения интересов первого престолонаследника, пред¬

почли явиться самолично, прихватив лишь скромную

свиту. К тому же взглянуть на Дар ар-Ракик и его оби¬

тательниц – большое наслаждение. Так вот, любезный

Фанхас, нам известна, что ты можешь кой-чем порадовать

покупателя.

–      О мой повелитель! – воскликнул работорговец, до¬

вольный тем, что его похвалили. – Твой приезд в Дар

ар-Ракик – настоящий праздник для меня, а тебе-то вот

беспокойство. Стоило лишь дать знак – и я бы тотчас при¬

гнал всех рабов пред ясные очи светлейшего первого пре¬

столонаследника, да ниспошлет аллах на него свои милости!

Но поскольку судьба ко мне благосклонна и я вижу тебя,

достойнейший из достойнейших, в моем доме, то уж будь

уверен —я выставлю товар, как на лучшем рынке, и та¬

кого изобилия ты не найдешь ни у одного моего соперника

по торговле. Признаюсь тебе откровенно, раздобыл я пре¬

красные образцы человеческой породы: это мальчики и де¬

вочки, мужчины и женщины, любой толщины, роста, всех

народов и наций, смуглые, белые, желтые, черные. Одии

аллах знает, во что мне все это обошлось! Из Турции,

Византии, Табаристажа, Армении, Хорасана, Индии, с За¬

пада и Востока, из ближних и дальних стран.

–      А есть ли у тебя, любезный, хорошие певицы? —

спросил Фадль, уловив паузу в обильных словоизлияниях

работорговца.

–      Есть ли у меня хорошие певицы? – повторил Фаи-

хас с легким оттенком удивления. – А почему бы им не

быть, мой повелитель? Я ведь поставщик двора эмира пра¬

воверных! У меня есть красавицы на любой вкус, даже

самый притязательный. Мои рабыни знают наизусть вели¬

колепные стихи, превосходно играют на лютне, цимбалах,

танцуют, поют и сами себе аккомпанируют на бубнах и

тамбуринах.

–      Уж не перепутал ли ты, любезный, и не перечисля¬

ешь ли достоинства рабынь Харуна ар^ашида? – усмех¬

нулся Фадль. – Столь совершенные женщины встречают¬

ся лишь при халифском дворе. Но вот в чем дело: все они

с Востока – желтолицые или чернокожие. А мой высоко¬

чтимый покровитель для разнообразия хочет позабавиться

с белыми рабынями. Есть у тебя такие?

–      А как же, достойнейший из достойнейших! Коль

того пожелает светлейший Мухаммед аль-Амин, непремен¬

но найдутся!

–      Не торопись, любезный! Насколько мне известно,

белых рабынь не обучают пению. Багдадцы редко исполь¬

зуют их для развлечений. Говорят, белокурым женщинам

очень трудно поставить голос, в нашей манере, конечно.

Это мог бы сделать разве что сам придворный певец эмира

правоверпых, высокоталантливый Ибрагим аль-Мосули.

–      Кажется, я сказал моему повелителю, что он найдет

у меня все, что ему нужно, – ответил с достоинством

Фанхас.

Глава XII

РАБЫНИ ИЗ ТЕХ, ЧТО ПОДЕШЕВЛЕ

Фадль еще только сделал первое движение, намере¬

ваясь подняться с подушки, как работорговец уже вско¬

чил па ноги. Он забежал вперед и, почтительно пятясь

перед высошш гостем и его приближенными, вывел их во

внутренний дворик, свернул направо, указывая, куда идти.

Перед ним, освобождая проход, разбегались слуги.

–      Если будет на то твое соизволение, начнем осмотр

отсюда, мой повелитель! – предложил он, останавливаясь

на галерее, и, получив согласие, распахнул приоткрытую

дверь.

Небольшая узкая комната была отведена для белоко¬

жих девочек, почти дикарок, по очень привлекательных.

Старшей едва ли минуло девять лет. Увидев входящих

незнакомцев, девочки заметались, словно газели, на ко¬

торых напали охотники, и, прячась друг за друга, отбежали

в дальний угол, где что-то быстро-быстро залепетали на

незнакомом языке. Они были почти обнажены. Детские

щечки, загоревшие от солнца пустыни, заливал румянец.

Раздались громкие всхлипывания, которые грозили пере¬

расти в общий рев. На незваных посетителей смотрели

расширенные от страха глаза – голубые, серые, карие...

Фадль в недоумении повел бровями.

–      О мой повелитель! – заторопился работорговец. —

Не удивляйся! Прелестные наложницы, развлекающие и

тебя и самого эмира правоверных, поначалу выглядели