Текст книги "Возвращение домой"

Автор книги: Джина Грэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

Глава 8

Рурк делал вид, что не замечает, как в сотый раз за последний час Эвелин смотрит на часы на каминной полке.

Десятый день двигался к середине. От Сары ни звука.

– Кажется, у нас появились проблемы с распространением продукции на юге Италии.

Эвелин так глубоко погрузилась в свои мысли, что смысл слов Рурка дошел до нее через несколько секунд. Она вздрогнула, посмотрела на него, и он увидел, с каким трудом она возвращается к реальности.

– Да. Я знаю. Мне уже сообщили, что за последний месяц звонило не меньше дюжины рассерженных уличных торговцев. Выясни, Рурк, в чем дело.

– Я займусь. – И Рурк записал в блокноте. – Что-нибудь еще?

Эвелин больше ничего не сказала, лишь снова посмотрела на часы. Да, она была слишком уверена, что Сара приедет.

– Почему тебе просто не выбросить это из головы, Эвелин? Судя по всему, она не появится, – тихо проговорил Рурк.

Ее взгляд переметнулся от часов на него. Она взяла папку из стопки, лежавшей на углу стола.

– Может, она поехала прямо в офис, хотя в прошлый раз мы встречались здесь. Но вполне естественно предположить, что днем я на работе.

– Если бы она там появилась, Элис позвонила бы.

Рурк усмехнулся про себя – и в голосе Элис звучала бы обида, как всегда, при упоминании имени Сары. Но она бы точно позвонила. На Элис можно положиться – что бы ни случилось, она выполнит все указания.

Десять дней назад Элис было строго-настрого приказано немедленно связаться с Рурком или миссис Кэтчем, едва мисс Сара Андерсон появится в офисе корпорации «Эв косметикс».

Подобное требование возбудило любопытство и задело самолюбие энергичной женщины. Элис была доверенной секретаршей Эвелин больше двадцати лет и чувствовала – что-то происходит, но, не зная, что именно, воспринимала тайну как личное оскорбление.

Эвелин рассказала секретарше правду о своем здоровье. У миссис Кэтчем не было выхода – из-за постоянных осмотров, сеансов химиотерапии она часто отлучалась из офиса.

Элис ужасно расстроилась. Рурк знал о ее безмерной преданности Эвелин, но слезы, которыми разразилась секретарша, его удивили. И хотя Элис была лет на десять моложе Эвелин, любой, увидевший ее в тот момент, решил бы, что перед ним убитая горем мать, над которой нависла угроза потерять любимое дитя. Ему пришлось немало потрудиться, приводя Элис в чувство.

Но с того момента секретарша защищала Эвелин и ее тайну с яростным усердием. Итак, о болезни Эвелин знали только трое; в компании и за ее стенами никто понятия не имел, что дважды в неделю Эвелин отправляется в клинику – по вечерам или, как сегодня, утром. Для особенно настойчивых, старавшихся допытаться, где Эвелин, секретарша неизменно находила правдоподобный ответ.

После химиотерапии Эвелин часто испытывала слабость и, как подозревал Рурк, тошноту, поэтому после сеансов она не возвращалась в офис. Но, как истинный трудоголик, в такие дни Эвелин вызывала Рурка для работы на дом.

– Время еще есть, – упрямствовала Эвелин, – Сара появится. Я так и думала, что она будет тянуть до последней минуты. На ее месте я поступила бы точно так.

– Возможно. Но на твоем месте я бы не слишком надеялся.

– Да нет, конечно. Ты меня знаешь. – Она открыла папку и поправила на носу очки для чтения в темной оправе.

– Теперь о проекте «Западного рая»…

Они усердно работали, но Рурк замечал постоянные взгляды Эвелин то на часы, то на дверь. Вероятно, думал Рурк, она рассчитывает на появление Сары в любом случае – примет ее дочь предложение или нет.

Они обсудили все неотложные деловые вопросы и уже собирались устроить перерыв на ленч, когда миссис Честер, домоправительница Эвелин, постучала в дверь и просунула голову:

– Простите за беспокойство, миссис Кэтчем, но вы сами просили немедленно сообщить о появлении мисс Андерсон. Мне ее впустить?

Эвелин бросила на Рурка победоносный взгляд.

– Да, пожалуйста, миссис Честер.

– Мне уйти? – спросил Рурк, когда они остались одни.

– Останься. Ты знаешь о Саре и о моих планах. – Она чуть насмешливо скривила губы. – И к тому же мне может понадобиться свидетель.

Ободряюще улыбнувшись, Рурк уселся, приготовившись ждать, и с удивлением отметил, что волнуется от предстоящей встречи с Сарой, как будто предвкушая что-то.

Ему нравились женщины. Многие женщины. Но разве когда-нибудь какая-нибудь женщина интересовала его так сильно? Он не мог вспомнить.

Они ждали недолго. Через несколько секунд миссис Честер ввела Сару в уютный кабинет Эвелин.

– Я очень рада, что ты передумала и воспользовалась билетом на самолет, Сара, – сказала Эвелин, когда за миссис Честер закрылась дверь.

– Если бы вы дали нам знать, мы бы встретили вас в аэропорту, – добавил Рурк.

Сара искоса бросила на него холодный взгляд.

– Я сама могу о себе позаботиться. Благодарю вас.

– Да, я вижу. – Рурк кивнул, вежливо улыбнулся, подавляя вздох. Сара казалась спокойнее, сдержаннее, но тон такой же враждебный, как и десять дней назад.

Как только они сели, Сара сразу перешла к делу. Она закинула ногу на ногу, расправила юбку и посмотрела Эвелин прямо в глаза.

– Я приехала обсудить ваше предложение. Но вы должны знать: еслия решу принять его – а здесь очень большое если, – я буду настаивать на определенных условиях.

– Условиях? – Эвелин подняла бровь.

– Да. Насколько я помню, это вы явились ко мне. Или вы соглашаетесь на мои условия, или мы обо всем забываем.

Рурк подавил улыбку. На этот раз он угадал, и его предчувствие, что Сара возьмет реванш, оправдается.

– Понятно, – пробормотала Эвелин. – И каковы эти… условия?

– Во-первых, я хочу знать, что происходит. Не пытайтесь пичкать меня чепухой, что вы просто хотите вернуть принадлежащее мне по праву рождения. За вашим предложением скрыто нечто большее, ваша щедрость возникла не вдруг и не на пустом месте. В последние тридцать два года вы даже не интересовались, жива ли я. Так что номер с материнской заботой не пройдет.

Она выпалила все это, как бы бросая вызов. Сара смотрела на Эвелин в упор, прямо, высоко вздернув подбородок. Она казалась нежной, женственной, спокойной, но Рурк видел, как за этим фасадом она вся ощетинилась. В ее облике сочетались вызов, уверенность в себе и праведный гнев. Совершенно очарованный, он не сводил с молодой женщины глаз.

Эвелин с абсолютно непроницаемым лицом откинулась в кресле с высокой спинкой, сложила руки и изучающе смотрела на дочь.

Сара отвечала ей точно таким же взглядом.

Взор Рурка метался между двумя парами одинаковых зеленых глаз, эта битва двух самолюбий – редкое зрелище. Боже мой, понимают ли они сами, насколько похожи? Как подходят друг другу? Как два стоящих игрока в теннис.

– Ты очень умна, – наконец нарушила молчание Эвелин. – И ты совершенно права, действительно, за моим предложением скрывается нечто большее. Дело в том, что я ищу преемника.

«О, как мудро, – заметил про себя Рурк, – удивив противника, вывести его из равновесия».

Заявление Эвелин ошарашило Сару – чего и добивалась мать. Помимо воли глаза дочери расширились, но Эвелин не дала ей открыть рта.

– Видишь ли, никто из членов семьи моего мужа – ни его дети, ни его племянники – не способен управлять «Эв косметикс». И вообще никого из них этот бизнес не интересует, хотя двое не прочь подмять под себя компанию. Но на самом-то деле они хотят продать свою долю акций, получить деньги и бежать. Я же твердо стою на том, что владеть компанией «Эв косметикс» и ее дочерними предприятиями должны только члены семьи. Я не позволю делу, которому посвятила жизнь, отойти к чужим людям и не дам растащить его по мелочам. Если, как мне кажется, ты унаследовала мой характер и мои деловые качества и если я обнаружу, что ты лидер по натуре, я передам тебе контроль над компанией, ты станешь ее главой после моей смерти.

– Контроль? Вы серьезно?

– Очень серьезно.

Взгляд Рурка переметнулся на Сару. Легкая улыбка пробежала по ее губам. «Она парировала удар, дорогая, – подумал он. – Теперь твой ход».

Сара покачала головой. Наверное, ей все снится. Такого не бывает. По крайней мере с такими, как она.

Но судя по всему, это не сон, ведь Эвелин Кэтчем ждет ответа.

Сара с трудом проглотила слюну, пытаясь размышлять, несмотря на пульс, бешено стучащий в висках. Самое большее, чего она ожидала, отправляясь сюда, получить скромную долю акций компании и работу. Но перспектива возглавить «Эв косметикс»!.. О Боже, даже в самых своих честолюбивых мечтах ей не приходило в голову ничего подобного.

Но будь она проклята, если покажет Эвелин, как сильно ей хочется получить то, что та предлагает ей. К сожалению, первую вспышку возбуждения не удалось скрыть, и с этим ничего не поделаешь. Справившись с лицом, Сара холодно встретила другой холодный взгляд.

– А почему вы думаете, что после вашей смерти я выполню то, о чем вы просите? Сейчас я могу согласиться на ваши условия, а потом действовать по своему усмотрению. При первом удобном случае распродать компанию, взять свою долю денег и убежать, как все остальные члены вашей «любимой» семейки. Вы же ничего не сможете сделать.

Это была уже провокация, и Эвелин слегка сощурилась. Они смотрели друг на друга в молчаливой схватке, меряясь силами, воздух вокруг них вибрировал и гудел.

– Да, конечно, – сказала Эвелин после, казалось, бесконечного молчания. – Но если ты даже вполовину так умна, как мне кажется, ты этого не сделаешь. Я полагаю, у тебя хватит здравого смысла понять: самое умное решение – сохранить контроль над «Эв косметикс». – Эвелин на секунду умолкла. Потом продолжила: – Возможно, тебе захочется отомстить мне, но ты этого не сделаешь. Я даю тебе шанс, который выпадает раз в жизни, Сара. И ты не натворишь глупостей только из чувства мести. В тебе слишком многое от меня.

Такое заявление распалило Сару. Ей было ненавистно думать, что даже капля крови этой женщины течет в ее венах.

– Откуда такая уверенность? Вы меня совсем не знаете.

Эвелин пожала плечами.

– Может, и не знаю. Но то, что знаю, заставляет рискнуть.

– Если я приму предложение, то моя секретарша и мой помощник приедут со мной. Я не могу их бросить.

– Очень хорошо. В «Эв» много компетентных сотрудников, но я уверена, мы сможем подыскать дело и твоим людям.

– Они будут работать на меня, как всегда работали, или вообще можете забыть о своем предложении.

Сара с вызовом посмотрела прямо в лицо Эвелин. Она понимала, что перебарщивает, но сейчас ей было плевать.

– Очень хорошо, – согласилась Эвелин. – Что-то еще?

– Да. Я хочу знать, что произошло тридцать два года назад. Почему вы меня отдали?

Эвелин напряглась. Впервые ее умение владеть собой дало сбой, Сара это заметила и ощутила прилив удовлетворения.

– Именно это я не стану обсуждать с тобой, Сара.

– Почему же нет? Ведь я имею право знать.

Эвелин молча посмотрела на нее зелеными холодными глазами, спокойными, как гладь озера в тихую погоду. Сару охватила ярость.

– Может, вы хотя бы скажете, кто мой отец? Или вы не знаете этого? Их было так много…

– Хватит.

Голос Рурка, острый, как нож, обрезал фразу. Голос тихий, напряженный, ледяной от гнева. От его взгляда по телу Сары пробежали мурашки. Но она решительно вздернула подбородок, отказываясь сдаваться.

– Все в порядке, Рурк. – Эвелин подняла руку, будто прощая ему попытку вмешаться, при этом не спуская глаз с Сары. – Да, я знала твоего отца.

– И как его зовут?

– Этого я тебе не скажу.

Сара не унималась:

– Но я права, не правда ли? Вы не были женаты. И поэтому вы меня отдали.

– Я отдала тебя удочерить по нескольким причинам, Сара. Я была молодая, одинокая и не могла заботиться о тебе. Честно признаюсь, тогда я не хотела ребенка. Свои честолюбивые планы, а ты понимаешь, о чем я говорю, я никогда бы не осуществила, если бы оставила ребенка при себе. И дело не только в моем эгоизме, я думала и о тебе тоже – тебе нужен был хороший дом, любящие отец и мать, как и всякому, пришедшему в этот мир.

Сара хрипло рассмеялась.

– Да неужели? – Она слегка подалась вперед, ее глаза сверкали. – Рассказать, каким «любящим» родителям вы меня отдали? Да Эдгар Андерсон просто злобный подонок, много лет подряд истязавший жену и ребенка! И конечно, с именем Всевышнего на устах! Он ненавидел меня с момента рождения, называл дьявольским отродьем, он говорил, что я дитя порока, дочь проститутки! Я никогда не понимала – почему, пока не встретила вас. Ему невыносимо было держать у себя дома незаконного ребенка, тем более носящего его имя. Когда он порол меня ремнем, то всегда цитировал Библию. Эту семейку вы называете любящей?

Сара с удовлетворением увидела, как Эвелин вздрогнула. Но и этого ей показалось мало. Она хотела посильнее обидеть Эвелин, ранить ее резкими словами, чтобы та испытала боль, через которую прошла сама Сара.

С каменным лицом Эвелин смотрела на дочь.

– Мне жаль. Я не знала.

– А разве вам не пришло в голову выяснить, каким людям отдаете меня?

– Но я так и сделала. Я встречалась с ними несколько раз. До твоего рождения. Джулия казалась приятной, кроткого нрава женщиной, а Эдгар – священник, и этим все сказано. Я не сомневалась в их доброте и любви к тебе.

– Доброте? Любви? Да в Эдгаре Андерсоне доброта и не ночевала. Он получал удовольствие, как от оргазма, когда порол и слушал мои вопли. Я научилась стискивать зубы и молчать, когда поняла, как это ему нравится. Вот моя изумительная жизнь у «любящих родителей», великодушно, заботливо подаренная мне вами. От нее я в семнадцать лет сбежала с мальчишкой с нашей улицы, просто чтобы больше не жить под той крышей.

Рурк вскинул голову.

– Так вы замужем?

– Была. За своим помощником, Брайеном Нили. Вы его видели в то утро, когда приезжали за мной. Мы и года не прожили вместе. – Сара пожала плечами. – Пара детей, попытавшихся удрать от кошмаров. Мы думали, выживем, вцепившись друг в друга, но ничего подобного.

Сара не сводила глаз с Эвелин. Если она ожидала увидеть, как мать корчится от стыда и раскаяния, то Эвелин очень разочаровала ее.

– Мне весьма жаль, что тебе выпала такая трудная жизнь, Сара. Поверь, я не этого хотела для тебя. Но тем не менее должна сказать, ты прекрасно со всем справилась. Ты красивая, умная, у тебя хорошая речь. – Она окинула взглядом Сару с головы до ног. – У тебя замечательный вкус, чувство стиля, и ты даже смогла начать собственное дело. Кто знает, окажись твоя жизнь полегче, продвинулась бы ты так далеко, как сейчас, или нет?

Слова Эвелин совсем распалили Сару. Она вспомнила страх и ужас, никогда не покидавшие ее в детстве, и о том, как надрывалась она, чтобы закончить колледж, как боялась потерять крышу над головой, сколько забот требовали мать и Брайен… Она стиснула зубы, чтобы сдержаться и не заорать на эту женщину.

– Вот как? Вы оправдываете себя и свой поступок, полагая, что все трудности пошли мне на пользу?

– Мне не в чем оправдываться, Сара. В то время мой поступок явился наилучшим выходом. И для тебя, и для меня. Так было надо. По сведениям, которые я получила, вариант с Андерсонами казался даже слишком хорошим. Мне очень жаль, что все так плохо обернулось. Но поскольку в моих действиях не было злого умысла, вряд ли стоит обвинять меня.

Сара не могла спорить с холодной логикой слов Эвелин, но в душе саднило от ужасных воспоминаний. Казалось, в ее сердце образовалась такая огромная дыра, через которую прошел бы танк, и с каждым словом этой женщины дыра становилась все больше.

– Но ответьте мне на один вопрос. Если бы все повторилось и вы бы знали то, что знаете теперь, вы бы так же поступили?

Эвелин не долго думала над ответом. И не отвела взгляда.

– Да.

Ответ подействовал на Сару, как удар кулаком в грудь. От жестокой честности у нее перехватило дыхание. Она почувствовала, как от лица отлила кровь. На секунду ее дыхание остановилось. Она ожидала услышать жалкий отрицательный ответ, которому бы не поверила, но по крайней мере он пригасил бы ее чувства.

– И если бы у ваших приемных детей или у кого-то еще из семьи мужа оказались склонности и интерес к вашему бизнесу и они бы захотели сменить вас, вы никогда не стали бы искать меня? – спросила Сара потрясенным шепотом.

– Нет.

Второй ответ вызвал новую волну боли. Но на этот раз Сара даже не вздрогнула.

– Ну что ж, по крайней мере вы честны.

– Я понимаю, что не соответствую твоему идеалу любящей матери. Но не стану врать тебе, Сара, или подслащивать что-то. Никогда. Можешь не сомневаться. Я преклоняюсь перед тобой, ты сумела справиться с жизнью. Я знаю, сейчас ты хотела бы услышать совсем другое, но, возможно, именно твой опыт научил тебя быть сильной. А теперь, если ты мне позволишь, я помогу тебе осознать свои возможности. – Эвелин слегка подалась вперед, словно желая подчеркнуть важность слов, произносимых тихим голосом. – Может, я и не была частью твоей жизни до сих пор, Сара. Но то, что я предлагаю тебе, – результат прошедших тридцати двух лет, дело, в которое я влила свою энергию, всю, до последней унции, и все силы. И это дело может стать твоим… если ты захочешь.

Рурк чуть не рассмеялся. Если она захочет? Да черт побери, она так хочет, что он ощущает это почти на вкус. На лице Сары отражалась внутренняя битва, настоящая схватка. Наблюдая за девушкой, Рурк чувствовал, с каким удовольствием, с каким наслаждением она плюнула бы в лицо Эвелин. И в каком-то смысле он не мог ее за это обвинять. Но Сара была безгранично честолюбива. Возможность стать владелицей акций «Эв косметикс» слишком дорогого стоит, чтобы не послать к дьяволу мстительные чувства, если, конечно, ты не круглый дурак. Но уж дурой Сару Андерсон никак не назовешь.

– Итак, ты слышала мое предложение, Сара, – сказала Эвелин. – И каково решение?

– Не знаю. Я… – Сара сцепила пальцы на коленях, ее взволнованный взгляд забегал, она резко встала, напряженными шагами подошла к французской двери. Отвернувшись от Эвелин и Рурка, уставилась в окно.

Яркое техасское солнце затопило светом садик перед домом. Дальше, за кирпичной стеной, высотой до пояса, виднелись округлые кроны старых деревьев. Голубыми блюдцами сверкали бассейны, зелеными салфетками с яркими цветами на огромном столе казались лужайки. Богатые имения старого дорогого района Хьюстона «Речные дубы» демонстрировали ухоженность и совершенство.

Но ничего этого Сара не замечала. Ею владело такое множество чувств, что она не могла бы точно сказать, что испытывает сейчас… кроме боли. Очень сильной боли. Она комом засела в груди и не отпускала. Сара подумала: а вообще когда-нибудь эта боль пройдет?

Обиженный ребенок, обнаружившийся в ней, хотел повернуться и убежать, пускай Эвелин ищет себе другого преемника. Но практичная умная женщина, какой стала Сара, хорошо понимала – не под силу детской мести ослабить боль в душе.

В конце концов Эвелин Кэтчем в долгу перед ней.

Глубоко вздохнув, Сара расправила плечи и повернулась, взглянув Эвелин прямо в глаза.

– Если я приму ваше предложение, я не стану ничего обещать. Как только акции станут моими, я буду с ними делать все, что захочу. Если вас не устраивает, скажите. Я немедленно вернусь в Калифорнию.

Эвелин нахмурилась, но кивнула.

– Я думаю, у тебя хватит здравого смысла и деловой хватки сохранить контроль над «Эв косметикс».

Рурк затаил дыхание. Лицо Сары оставалось неподвижным. Он видел, как от волнения поднималась и опускалась ее грудь, как что-то перекатывалось в горле, точно, глядя на Эвелин, она пыталась проглотить гнев и боль.

Наконец Сара решилась:

– Хорошо. Я принимаю ваше предложение.

Рурк облегченно выдохнул, поудобнее устраиваясь в кресле, не спуская глаз с Сары. Итак, второй сет завершился с равным счетом.

Глава 9

До этого момента Эвелин не осознавала, какое сильное напряжение она испытывала. Облегчение нахлынуло, затопило, Эвелин ощутила слабость и внутреннюю дрожь. Безупречно владея собой, она улыбнулась Саре и кивнула.

– Хорошо. Я рада. Я думаю, ты приняла верное решение, Сара. Ну а теперь первым делом надо устроиться. Мне придется столькому научить тебя, и я думаю, тебе лучше поселиться у меня, здесь много комнат, и тогда бы я…

– Нет, – резко оборвала Сара, – я не буду жить с вами под одной крышей.

Эвелин замолчала, в груди что-то кольнуло, похожее на боль, но она тут же заставила себя отбросить ее. Враждебность Сары Эвелин воспринимала как цену, которую должна заплатить.

Одни зеленые глаза смотрели в другие зеленые глаза с вызовом, с гордостью, с болью и стремлением подавить эту боль.

– Если мне будет позволено высказаться, – вмешался Рурк, – я бы предложил Саре поселиться в квартире, которую фирма держит для специалистов. На время, пока она не встанет на ноги. Отсюда всего несколько кварталов, а потом Элис может помочь ей найти более подходящее собственное жилье, если она захочет. – Он повернулся к Саре. – Элис Берк – секретарша Эвелин и настоящее сокровище. Вы увидите, она бесценный источник информации и всегда готова помочь. Мы все обращаемся к Элис при любом затруднении.

Эвелин благодарно улыбнулась Рурку. Он настоящий мужчина, который может быть жестким, когда надо, бесчувственным, но если требовались тонкость и такт, никто не владел этими качествами лучше.

– Прекрасная идея, Рурк.

– Эта квартира полностью обставлена, в ней останавливаются клиенты и сотрудники высокого ранга наших предприятий в других городах, – объяснил Рурк.

Сара все еще казалась злой и недоверчивой, но Рурк продолжал объяснять спокойным, уверенным, приятным голосом:

– Квартира удобная, и поскольку в основном пустует, у вас прекрасная возможность ею воспользоваться. Она хорошая, я уверен, вам там будет удобно.

– А как же ваши клиенты? Коллеги из других городов?

– Никаких проблем. Мы можем поселить их в отеле.

– Ну что ж… Я думаю, это мне подойдет.

– Отлично, значит, все улажено. Завтра первым делом я скажу Элис, чтобы она начала подыскивать жилье для ваших сотрудников.

– У моей секретарши двухгодовалая дочь. Ей понадобятся хорошие ясли.

– И это не проблема, – ответил Рурк. – Наши фабрики и офисы разбросаны по всему миру, и везде у нас есть детские учреждения. Для сотрудников они бесплатны.

На лице Сары возникло удивление. Рурк самодовольно улыбнулся.

– Эвелин настояла на их открытии несколько лет назад, задолго до того, как детские учреждения стали своего рода политикой для больших компаний.

Взгляд Сары переметнулся на Эвелин, ее глаза широко открылись. Ей не хотелось верить услышанному.

– Это тоже работает на бизнес, – пояснила Эвелин, сама себе удивляясь, почему вдруг пустилась на объяснения, что это не альтруизм. Впервые с момента встречи с Сарой она почувствовала, что завоевала некоторое уважение дочери. Незначительное, но тем не менее. – Большинство рабочих на наших фабриках – женщины. Как и в офисах. У многих дети. Если они под присмотром, в хороших условиях, матерям спокойнее, они лучше работают. У нас редки прогулы, а это заслуга детских учреждений.

– Понятно, – сказала Сара. Казалось, ее удовлетворило объяснение.

А Рурка нет. Он нахмурился, уперся в подлокотники кресла, сложил перед собой ладони домиком и поверх него смотрел на Эвелин. Он не понимал. Он ожидал, что она будет лезть из кожи, стараясь завоевать Сару, но Эвелин решила сохранять дистанцию. Почему?

– Я хотела бы сразу начать твое обучение, Сара. Конечно, первым делом я представлю тебя всему семейству. И чем скорее, тем лучше. Ты согласен, Рурк?

– Гм, возможно, ты права. – Он взглянул на Сару и подавил смешок. Какое потрясение ожидает клан Кэтчемов! – Но сперва, я думаю, надо познакомить Сару с производством, начав с…

– Подождите. – Сара перевела взгляд с одного на другого. – Не так все сразу, я хочу сказать, что не могу здесь долго оставаться. Несколько дней, самое большее – неделю. Мне надо вернуться на западное побережье и закрыть фирму. Забрать мать из лечебницы.

– Ты собираешься привезти Джулию сюда?

– Да. – Сара посмотрела на Эвелин, в глазах ее сверкнул вызов. – Я хочу, чтобы моя мать была рядом, чтобы я могла навещать ее. А что? Какие-то сложности?

– Нет, конечно, нет. Поступай так, как считаешь нужным. Однако у нас не слишком много времени, мы не можем тянуть. Поручим Элис найти подходящее заведение для твоей матери, изложи на бумаге свои требования. Рурк, а почему бы тебе сейчас не отвезти Сару на квартиру? А потом проведешь ее по офисам, по фабрике.

Она повернулась к Саре с извиняющейся улыбкой.

– Мне бы тоже следовало пойти с тобой, но у меня назначены встречи, и надеюсь, ты понимаешь.

– Я уверена, мы с мистером Фэллоном справимся.

Голос Сары и ее тон не оставляли сомнений – она просто счастлива, что не придется терпеть компанию Эвелин, и Рурк поморщился.

Он заметил мольбу во взгляде Эвелин, она просила понять ее. Никаких встреч на сегодня она не назначала. Рурку было достаточно посмотреть на ее лицо – Эвелин без сил, ей необходимо отдохнуть.

Вставая, он заставил себя широко улыбнуться Саре.

– Ну что ж, начнем, мисс Андерсон.

Молча, даже не взглянув на Эвелин, Сара поднялась. Рурк снова почувствовал ее запах – именно так он воспринимал цветочный аромат духов, шампуня, женской кожи. Он шагнул к Саре, взял под локоть и поразился жару, опалившему его руку. Сара вздрогнула от его прикосновения, спина напряглась. Рурк удовлетворенно улыбнулся – по крайней мере не он один чувствует эти «химические процессы».

– О, Рурк, еще одно. Пожалуйста, извести всех, что я назначаю чрезвычайное заседание правления. Все держатели акций с супругами должны явиться послезавтра в два часа дня без всяких исключений.

Рурк остановился на пороге, оглянулся, в его душе шевельнулось беспокойство. Эвелин была бледная и уставшая. Впервые за все годы их знакомства она показалась ему поразительно ранимой.

И одинокой.

Рурк нахмурился. Одиночество и ранимость – эти два слова никогда не связывались в его сознании с образом Эвелин Кэтчем.

– Не беспокойся, я позабочусь.

Это будет то еще заседание правления! Кэтчемы сойдут с ума, загудят, как растревоженный улей, уже оттого, что их собирают неожиданно и в приказном порядке, всех до единого. А когда Эвелин преподнесет им свой главный сюрприз…

Рурк покачал головой.

Рурк и Сара ушли, Эвелин осталась в кресле, уставившись невидящим взглядом в пространство. Она сидела не шевелясь, пока миссис Честер, собравшаяся уходить, не просунула голову в комнату.

– Могу ли я что-то для вас сделать, миссис Кэтчем?

С трудом Эвелин попыталась вырваться из плена охвативших ее мыслей и вернуться к реальности. Она перевела взгляд на окно и удивилась – солнце почти село. Со слабой улыбкой Эвелин посмотрела на миссис Честер.

– Нет, спасибо, вы можете идти. Сегодня по телевизору ваша любимая программа, миссис Честер. Незачем ее пропускать.

– Но мистер Фэллон просил как следует присмотреть за вами. Он сказал, что вы не слишком хорошо себя чувствуете и…

– Мистер Фэллон напрасно беспокоится. Со мной все в порядке. Я немного почитаю и лягу спать. Так что спокойно отправляйтесь.

– Ну ладно… Если вы уверены…

Женщина ушла. Эвелин через силу поднялась с кресла и медленно побрела в спальню. Она устала. Очень сильно устала.

Широкая кровать манила, обещая покой, тело жаждало расслабиться в мягкой постели, но взбудораженные мысли, нахлынувшие воспоминания не пускали. Посреди комнаты Эвелин вдруг остановилась. А потом медленно, словно против желания, влекомая неодолимой силой, обернулась и обвела взглядом книжные полки. В глазах застыла боль.

«Нет, не надо», – стучало в голове Эвелин, а ноги сами собой, медленно, точно она была в трансе, понесли ее через комнату. Сложив руки на груди, будто этот жест мог защитить, она остановилась перед полками и посмотрела на тетради в твердых переплетах. Ее дневники. История жизни Эвелин Делакорт-Кэтчем, написанная ее собственной рукой.

На полках сорок тетрадей. А сорок первая, еще не дописанная, лежит на столе, готовая принять свежие строки. Каждая тетрадь отсчитывала год со дня смерти родителей Эвелин. Последние двадцать семь тетрадей – роскошные, в кожаных переплетах, с тисненым именем и датами, очень отличаются от предыдущих – до брака с Джо они были недорогие, из самого дешевого магазина.

«Что произошло тридцать два года назад? Кто был мой отец?»

Вопросы Сары эхом отдавались в голове Эвелин, как будто крутилась треснувшая пластинка, в голосе дочери слышались обвинение и вызов. Эвелин оглядела переплеты на верхней полке.

Ответы на все вопросы – там.

Эвелин редко возвращалась к старым тетрадям. За последние тридцать лет, пожалуй, ни разу. Она вообще старалась не думать о том периоде жизни, и больше всего на свете ей не хотелось перечитывать записи, полные боли.

Но бывает кое-что посильнее желания, здравого смысла, чувства самосохранения. Даже когда знаешь, например, что будет больно, если потрогать языком ноющий зуб, все равно не удержаться.

Все существо Эвелин вопило: «Нет! Не трогай! Оставь это!»

А дрожащая рука тянулась к верхней полке и вынимала девятый том из ряда.

Прижав дешевый переплет к груди, Эвелин протащила измученное тело к шезлонгу, стоящему у камина, и со вздохом легла. Дата, которую она искала, навечно врезалась в память. Судорожно вздохнув, она собралась с силами и трясущимися пальцами открыла майские записи.

«Я просто не в себе! Да-да! Меня может разорвать на части от восторга! Ларри Бейнбридж пригласил меня на свидание».

Эвелин печально покачала головой. Боже, какой молодой и какой глупой она была.

«Я все еще не могу поверить. Я пытаюсь щипать себя, но это не сон. Он в самом деле пригласил меня на свидание. Меня. Абсолютно скромную первокурсницу. Ведь я никто. А Ларри – старшекурсник и звезда футбольной команды, самый популярный парень во всем лагере. Он такой красивый. Такой хороший. Он может пригласить любую девчонку, а он захотел пойти со мной! Я такая счастливая!»

Эвелин откинулась на спинку шезлонга и закрыла глаза. Какая дура. О Боже. Ну как она могла оказаться такой наивной? Такой романтически невинной?

Ей и в голову не пришло задуматься, почему этот сердцеед заинтересовался робкой восемнадцатилетней девушкой. Эвелин открыла глаза и уставилась в потолок, прикусив нижнюю губу.

В восемнадцать лет она была так одинока, всеми заброшена, ее сердечко жаждало любви. Пританцовывая, без колебаний или вопросов, с радостью она вышла на следующий вечер из общежития под руку с Ларри. Не шла, а парила над землей, голова кружилась от романтических мечтаний.

А дальше – обвал.

Глаза Эвелин увлажнились, она заморгала и решительно перевернула страницу, перейдя к событиям следующего вечера. Она смотрела на буквы, и все внутри дрожало. Тот вечер навсегда изменил жизнь, оставив шрамы в душе.

Даже почерк стал другим. Прыгающим. Неровным. Буквы угловатые, колючие, кажется, они буквально кричали о боли.