Текст книги "Возвращение домой"

Автор книги: Джина Грэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)

Джина Грэй
Возвращение домой

Глава 1

Собранная и невозмутимая, она сидела в темноте в тоскливом одиночестве. Лицо, обращенное к окну, за которым вырисовывалась сверкающая панорама Хьюстона, было совершенно спокойным, но под этим внешним спокойствием скрывалось предельное напряжение.

Эвелин Делакорт-Кэтчем, богатая, умная, обладающая властью, умевшая все это обратить себе на пользу.

Лунный диск, спеленутый моросящим дождем, казался размытым, его мертвенный свет вселял жутковатое чувство. В конце коридора пискнул прибывший лифт, до Эвелин донеслось легкое поскрипывание каучуковых подошв на плиточном полу – кто-то прошел мимо ее двери. Издали донесся вой сирены, приглушенное «уп-уп-уп» – это, приземляясь, гудел вертолет. Подаренный Рурком букет желтых роз распустился, и сладкий аромат цветов смешивался с больничными запахами.

Эвелин будто онемела, застыла, ей казалось, что от малейшего движения она рассыплется.

Но под ледяной коркой страха зрел гнев: да как же так? У нее столько дел, столько планов!

Нет, она еще не готова.

Эвелин впервые в жизни снова захотелось стать молодой. Не потому, что пятьдесят один – старость, и не потому, что она ее боится. И дело не в морщинах, сединах, она умело борется с ними – да и как иначе: ее бизнес в том и заключается, чтобы противостоять времени, не позволить ему слишком быстро разрушать красоту и молодость женщины. Нет, не поэтому Эвелин возненавидела свой возраст, причина в другом: годы несут с собой слабость, отнимают бодрость, энергию, ограничивают физические возможности. Ей казалось, она способна потрогать убегающее время, и больше всего ненавидела это ощущение.

Дверь открылась, из коридора хлынул свет.

– Черт побери, Эвелин! Почему ты сидишь в темноте?

Она повернула голову и узнала силуэт Рурка Фэллона, возникший в дверном проеме. Уголки ее губ слегка дрогнули, изобразив нечто похожее на улыбку.

– Ну в общем-то просто так. Размышляю, что такое смерть.

Рурк напрягся, а Эвелин тотчас пожалела о своих словах. Он проницательный человек, с развитой интуицией, и очень хорошо знает ее. Подобное признание не в характере Эвелин, и она почувствовала, что Рурк уловил горечь в ее голосе.

Он нажал выключатель у двери, лампочки, вспыхнувшие по обеим сторонам от дивана, заполнили светом гостиную в дорогих апартаментах для особо важных персон. Рурк вошел и закрыл за собой дверь.

И как всегда при встрече с Рурком, Эвелин поразилась – как же он хорош. Не красавец в привычном смысле слова, он обладал чем-то, заставлявшим женщин задерживать дыхание и не сводить с него глаз.

По происхождению ирландец, Рурк унаследовал от кельтских предков смуглость и загадочную породистость. Высокий, выше шести футов, крепкий, гибкий, спортивный, и самое странное – он умудрялся казаться элегантным, а не просто сильным. Ни один мужчина не умел с одинаковым щегольством носить дорогие костюмы и потертые джинсы.

Черноволосый, со сверкающими сапфировыми глазами, тридцативосьмилетний Рурк Фэллон находился в самом расцвете сил.

Эвелин пристально разглядывала его. Она ценила красоту в любых ее проявлениях, но сейчас внезапно почувствовала себя оскорбленной, и прилив горькой обиды захлестнул ее.

Она тотчас отбросила возникшее чувство, хорошо понимая его природу, – что ж, естественная реакция в ее состоянии, хотя совершенно неразумная.

– Спасибо за прекрасные розы.

Эвелин посмотрела на прелестный букет и улыбнулась. Дарить цветы – привычное дело для Рурка, тонко чувствующего женщин. Он понимал, как страстно ненавидит Эвелин эти ежегодные диспансеризации по требованию страховой компании.

Рурк прислонился спиной к двери и скрестил на груди руки.

– Что-то случилось. Что?

Эвелин уже открыла рот, но он не дал ей сказать.

– Тебя кто-то выследил, да? Черт побери! Ведь абсолютно все считают, что ты в отпуске. Со всеми срочными делами я приказал обращаться ко мне. Так кто же? Кто-то из наших? Или из банкиров? Черт побери, как они могли тебя найти? Я лично занимался всем, оформил тебя в больницу под вымышленным именем. Кроме нас и доктора Андервуда, никто не знает, где ты. Даже Элис считает, что ты проводишь время в горах, в шале.

Элис Берк работала секретаршей Эвелин уже двадцать лет. Для простой, тихой сорокалетней женщины, никогда не выходившей замуж, не имевшей семьи, работа в «Эв косметикс» стала делом всей жизни. В верности и преданности Эвелин она могла соперничать с Рурком. Утаить что-то от Элис было почти невозможно.

– Успокойся, Рурк, никто не знает, где я.

– Тогда в чем дело? Тебя что-то беспокоит. Я вижу.

– Да, это так.

Эвелин отвела взгляд от взволнованных глаз Рурка, почувствовав тупую давящую боль в груди. Исполнительный директор «Эв косметикс». Второй человек в команде. Ее друг, которому она доверяла больше всех в мире. Сейчас ей нужна его помощь.

– Сядь, Рурк, мне надо сказать тебе кое-что.

Он нахмурился, но подчинился. Усевшись, положил руку на спинку дивана и посмотрел на Эвелин. Его буквально распирало любопытство, но он ждал терпеливо, как охотник, и спокойно, как человек, прекрасно владеющий собой и своими чувствами.

– Боюсь, у меня плохие новости. От доктора Андервуда.

Рурк напрягся.

– Что-то показали анализы?

Эвелин взглянула на него, а он сощурился.

– Подожди секунду. Странно, у меня возникло подозрение, что ты здесь… не ради ежегодных осмотров.

Губы Эвелин тронула слабая улыбка.

– Так оно и есть. Сказать по правде, в последнее время я чувствую себя… не то чтобы больной, но… но в общем… ужасно уставшей. И я попросила доктора Андервуда сделать дополнительные анализы. – Незаметно для себя Эвелин крепче вцепилась в ручки кресла. Встретив взгляд Рурка, она глубоко вздохнула. – Он обнаружил у меня острую миелобластомную лейкемию.

–  О черт!

Спохватившись, что шепотом выругался, Рурк вздрогнул. Несколько секунд не отрываясь он смотрел на Эвелин. Она не отводила взгляда, красивое лицо было спокойно, как у мраморной статуи.

Ее самообладание испугало его. Придя в себя, он вскочил с дивана, и прежде чем Эвелин успела возразить или уклониться, схватил ее за руки, рывком поднял из кресла и привлек к себе.

Она напряглась, инстинктивно противясь столь явному проявлению чувств, но Рурк делал вид, будто не замечает этого.

– Боже мой! Эвелин, мне очень жаль. Очень. Если тебе хочется плакать – давай. Или кричи, ругайся. Колоти меня кулаками. Я выдержу. Черт побери! Не обращай на меня внимания. Ты имеешь на это право. Имеешь право на все.

– Со мной все в порядке, Рурк. Поверь.

Наплевать на все, думал он, крепко стискивая ее плечи, когда она попыталась вырваться. Эвелин горда, но сейчас не тот момент, чтобы сохранять выдержку.

Прошло несколько секунд, Эвелин застонала, словно сдаваясь, и припала к груди Рурка. Она вцепилась в лацканы пиджака, уткнулась лицом в широкую сильную грудь и тихо, почти беззвучно заплакала. Рурк чувствовал, как содрогается ее тело, гладил рукой по хрупкой спине и угрюмо молчал.

Рурк мог бы рискнуть очередной премией и поставить на то, что она плачет впервые с тех пор, как узнала о болезни. И ни минуты не сомневался – это ее последние слезы. Смесь чувств – поклонение, гнев, восхищение – охватили его. Какой неукротимой силой воли обладает эта маленькая, хрупкая, всегда элегантная женщина!

Наконец успокоившись, Эвелин отступила от Рурка, и он протянул ей платок из своего нагрудного кармана.

– Спасибо. – Она шмыгнула носом, поморщилась и промокнула глаза. – Мне это было просто необходимо.

– И каков прогноз доктора Андервуда? – тихо спросил Рурк. – Этот тип лейкемии излечим? И как его лечат?

Эвелин вытерла слезы, вернула Рурку платок, пробормотав слова благодарности. Затянув потуже пояс на халате, она повернулась к окну.

Даже сейчас она выглядела полным совершенством. Волосы красного дерева обрамляли классически красивое лицо, серебро на висках подчеркивало высокие скулы и гипнотический взгляд… Конечно, глаза немного покраснели от слез и на фарфорово-гладком лице проступили едва заметные морщинки, но это ничуть не портило Эвелин.

– Ты же знаешь этих докторов, от них никогда не добьешься прямого ответа. Он собирается немедленно начать переливание крови, давать противораковые лекарства. Ну и антибиотики – из-за высокого риска инфекции. Этот тип рака очень опасен, но доктор надеется на ремиссию. Если нет… – она сделала неопределенный жест рукой.

Рурк не отводил взгляда от напряженных плеч Эвелин, ее тонкого профиля.

– Я могу что-то сделать для тебя?

Она ответила не сразу. Потом вздернула подбородок – это бессознательное движение Рурк видел тысячи раз, и сейчас у него сдавило сердце.

Расправив плечи, Эвелин отвернулась от окна.

– Да. Ты можешь забрать меня отсюда. А пока будешь возиться с бумагами, я соберу вещи.

Она направилась в спальню. Рурк пошел следом.

– Ты хочешь уехать? А лечение? Разве ты не должна здесь остаться?

– Не сомневаюсь, доктор Андервуд предпочел бы видеть меня здесь, но боюсь, ему придется согласиться лечить меня амбулаторно. По крайней мере вначале.

Она вынула из стенного шкафа чемодан от Гуччи и раскрыла на кровати.

– Эвелин…

– Ты прекрасно знаешь, что я не могу здесь оставаться. Если пресса пронюхает о моем здоровье, все акулы начнут ходить вокруг меня кругами. – Укладывая ночные рубашки, Эвелин отвернулась, бросив на Рурка ироничный взгляд. – И те, которые в семье, и те, что за порогом дома.

– Но…

– Рурк, пожалуйста, не спорь со мной. Я обещаю тебе, что сделаю все возможное, чтобы справиться со всем этим. Поверь, я не хочу умирать, но если этому суждено случиться, мне надо кое-что предпринять ради спасения своего дела. Я трудилась двадцать семь лет и создавала компанию не для того, чтобы позволить разрушить ее жадным родственникам.

Рурк хотел возразить, она видела по его глазам, но, поколебавшись, он сжал губы и кивнул:

– Хорошо, я займусь бумагами.

Когда он ушел, Эвелин прижала к груди пижаму и закрыла глаза. Должен же быть выход. И должен быть кто-то, способный занять ее место и не подпустить волков!

Должен быть.

* * *

Рурк направился к лифтам. В голове вертелось – лейкемия. Боже мой! Она может умереть!

Невероятно. Невозможно. Эвелин Делакорт-Кэтчем, основательница «Эв косметикс», обладательница контрольного пакета акций, президент фирмы, еще вчера полная жизни.

Она всегда была такой – сильной, энергичной, заводной. Черт побери, эта женщина – настоящая динамо-машина. Она работала без устали и в офисе, и дома, носилась по всему миру, осматривая большие и маленькие лаборатории, фабрики, держала под личным контролем абсолютно все.

У Эвелин потрясающие способности к бизнесу, настоящий талант.

Как она умеет угадывать новые тенденции в индустрии косметики! Казалось, прежде чем публика определит, чего хочет, Эвелин это уже знает. Она предвидела, что выдержит проверку временем, принесет прибыль, а что – промелькнет в мгновение ока и без следа исчезнет.

Стать такой, как Эвелин, мечтают многие женщины девяностых годов, но мало кому под силу создать свою империю и безраздельно владеть ею.

Строя свою компанию, выводя ее на уровень преуспевающего концерна, ворочающего миллионами долларов, Эвелин была еще и женой Джо, матерью трех его детей. Она действительно замечательная личность, яркая, выдающаяся. Только поэтому Рурк Фэллон работал с ней столько лет.

И кто может заменить ее? Кто из родственников Джо Кэтчема способен взять бразды правления огромной международной компанией в свои руки? Она не подготовила себе замену. А что удивительного? В пятьдесят один год разве думают о смерти? Позже, конечно, Эвелин решила бы и эту задачу.

Но сейчас – кто знает, сколько ей осталось жить, и, возможно, придется все решать в несколько месяцев.

Может, и меньше.

Когда Рурк вошел в приемный покой, глаза девушки, сидевшей за конторкой, зажглись.

– Мистер Фэллон, какой приятный сюрприз.

Сондра Юнт дежурила четыре дня назад, когда Рурк оформлял Эвелин в больницу. Каждый вечер она выискивала предлог, чтобы зайти к Эвелин, если он появлялся, или караулила в коридоре. Голубоглазая блондинка лет двадцати пяти, хорошенькая, с роскошным телом, чувственным и многообещающим. Обещание читалось в ее горящих глазах.

Рурк уже подумывал – не пригласить ли ее как-нибудь на ужин, ну а потом, попозже, к себе, но сейчас ему было не до этого.

– Моя смена скоро кончается, – сообщила Сондра, стрельнув взглядом из-под полуопущенных век.

Потом встала, обошла вокруг стола, плавно раскачивая бедрами, подплыла к нему.

Ноздри Рурка раздулись.

«О Боже. Эта женщина ведет себя, как сука во время течки».

– Я бы хотел получить бумаги для выписки миссис Смит сейчас же, так что будьте добры. Она уезжает.

– Сейчас? Вечером? О, я думаю, это невозможно. – Сондра улыбнулась, и ее ладони заскользили вниз по платью. – По вечерам мы только принимаем пациентов, а выписываем днем. Но может, я что-то еще смогу сделать для вас… – Сондра жадно взглянула на Рурка, ее губы приоткрылись.

– Мисс Юнт, это больница, а не тюрьма. Миссис Смит вольна уйти отсюда, когда захочет, в любой момент. А она хочет сейчас. Так что извольте приготовить ее бумаги.

– Но… но мне нужно разрешение доктора Андервуда. Он должен их подписать. А я не знаю, где он.

– Значит, его надо найти.

Сондра засуетилась.

– Я постараюсь, но я думаю…

– Скажите доктору, если он не появится через полчаса, миссис Смит навсегда откажется от его услуг.

– Понятно, мистер Фэллон. Конечно. Сейчас.

– Хорошо. Я вернусь через тридцать минут.

Оставив женщину суетиться, Рурк уединился в дальней, погруженной в темноту комнате в конце коридора, где днем принимали солнечные ванны. Старательно обходя плетеные кресла и кушетки, он подошел к стеклянной наружной стене.

Перед глазами был маленький парк, Рурк уставился в дождливый мрак ночи, не замечая искусно подстриженную живую изгородь, ухоженные клумбы, безупречную лужайку, скамейки под деревьями, изысканно подсвеченные специально упрятанными фонарями. Под сеткой дождя все сверкало, придавая дворику сюрреалистический вид.

Смерть Эвелин потрясет «Эв косметикс». Даже сама новость о болезни миссис Кэтчем повергнет в шок множество банкиров от Калифорнии до Флориды. Огромные ссуды на строительство «Восточного рая» и «Западного рая» получены фирмой только благодаря репутации Эвелин. На развитие проектов понадобятся дополнительные средства, а будут деньги или нет, зависит только от того, кто станет во главе фирмы.

Не слишком веселая мысль.

Никто из членов правления не одобрял строительство двух роскошных курортов, поскольку оно означало: прибыль должна быть вложена в бизнес. Приемные дети Эвелин и остальные члены семейства с негодованием воспринимали все, лишавшее их дивидендов.

После смерти Джо Кэтчема они всегда голосовали на заседании правления против предложений Эвелин. Она выслушивала, думала, но делала, как считала нужным. Владея пятьюдесятью пятью процентами акций, Эвелин контролировала и твердо держала в своих руках «Эв косметикс».

С точки зрения Рурка, семья Эвелин не только жадная, но и недальновидная. Для развития бизнеса открытие новых курортов необходимо. Чтобы состязаться с «Лаудер», «Арден» и другими гигантами косметической индустрии, «Эв косметикс» недостаточно просто продавать свою продукцию, надо постоянно придумывать что-то новое.

Рурк помассировал шею сзади. Черт, ему захотелось курить.

«Ну да, конечно, очень подходящий случай», – одернул он себя.

Двенадцать лет назад, вскоре после появления в «Эв косметикс», он бросил курить по настоянию Эвелин.

«Отвратительная привычка, – голос ее был приятный, а тон повелительный. – Это плохо и для вашего здоровья. У вас есть задатки, вы можете далеко пойти у нас в компании, мистер Фэллон. Ну и к тому же, если вы надеетесь работать рядом со мной, забудьте о сигаретах. Я не выношу ничего подобного».

И он бросил сразу же.

За годы, прошедшие с того дня, он многое поменял в себе, и сейчас, вспоминая, усмехнулся. Были перемены крупные, были мелкие, но абсолютно все имели одну цель – изменить, отшлифовать Рурка Патрика Фэллона, сделать из него благородного, утонченного мужчину, которому уготован успех.

Преемника Эвелин Кэтчем.

Две медсестры, сокращая путь, бежали через лужайку, торопясь скрыться от дождя. Откинув полы пиджака, Рурк засунул руки в карманы брюк и принялся раскачиваться с носков на пятки.

Итак, если даже отбросить личные амбиции, конечно, лучшего кандидата на этот пост, чем он сам, нет, это единственный разумный выбор. Он заслуживает стать президентом «Эв косметикс». В последние двенадцать лет Рурк усердно помогал строить компанию, укреплять ее, превращать в такую, какой она стала. Он знал, как управлять фирмой, не хуже Эвелин.

Но была одна проблема: президент должен владеть акциями компании и входить в правление, до сих пор это относилось лишь к членам семьи Эвелин. Она всегда была полна решимости сохранять «Эв косметикс», как и все дочерние предприятия фирмы, только в руках Кэтчемов.

Время от времени Рурк получал предложения от других фирм – очень выгодные, предоставлявшие ему неограниченные возможности, и отклонял их, храня верность Эвелин и в глубине души надеясь на перемены…

У Эвелин не было собственных детей и других кровных родственников. Она любила приемных, несмотря на их недостатки, но притом защищала свой бизнес, как тигрица, никому не доверяя контроль над ним.

Значит, претендовать на ее пост может только он один. Да кто еще-то в конце концов?

Глава 2

Глядя в окно машины, медленно ползущей в длинной цепочке автомобилей, Сара Андерсон размышляла, почему она до сих пор не додумалась заняться прокатом лимузинов. Наверняка было бы выгоднее, чем ее бизнес.

Всем известно, любой человек, представляющий собой хоть что-то в Голливуде, прибывает на вручение «Оскара» в лимузине длиной в полтора квартала, который всем своим видом вопит: «Прочь с дороги, деревня!»

Если же вы подъезжаете на какой-то развалюхе, значит, вы абсолютный ноль, а в городе, где имидж означает все, – это смерти подобно.

Сара понимала толк в таких вещах.

Еще очень юной она сделала для себя открытие – люди воспринимают тебя такой, какой ты стараешься казаться, даже если по сути ты совершенно другая.

Они никогда не заметят, что ты нервничаешь, если тебя не выдадут капельки пота на лбу. На тебя напали хулиганы – постарайся не дрожать, как осенний лист, не показывай свой страх, и очень может быть, что злодеи отступят. Словом, какой ты явишь себя другим – уверенной, сильной, компетентной в разных вопросах, женственной, нерешительной, беспомощной, – именно такой они тебя увидят и соответственно отнесутся.

Это открытие Сара сразу обратила себе во благо, а когда стала взрослой, умение держаться на людях и подавать себя довела до совершенства. Потом к умению прибавился опыт, подсказывающий, что срабатывает, а что нет, врожденное чувство цвета и стиля, и все вместе взятое позволило Саре Андерсон открыть собственную фирму – давать консультации по имиджу. Девушка сделала верную ставку: Голливуд для ее занятия – настоящий Клондайк.

Нельзя сказать, что сразу все пошло как по маслу, фирме уже два года, но Саре приходится отчаянно барахтаться, чтобы удержаться на плаву, особенно сейчас, когда она вынуждена тратить огромные суммы на собственную мать.

Тем не менее дела стали налаживаться. Рассказы об «Отражении» – так она назвала фирму – пошли, о способностях Сары заговорили. Конечно, ей еще далеко до успеха, но если сегодня все пройдет как надо, то слухи о Саре и ее фирме разнесутся по Голливуду, они там нанизываются, как виноградины на гроздь. Вот тогда деньги потекут рекой.

– О Боже! Да это же она, сука Мэделин Кэтчем! – простонала Сиси Рейнольдс. – Дерьмо! Если бы я знала, что мы окажемся в ряду за этой барракудой, я бы попросила нашего водителя протаранить ее.

Агент Сиси, Ленни Герцкович, сидевший лицом к клиентке, устроившейся сзади, подался вперед и похлопал по руке:

– Сиси, дорогая, расслабься. Кажись спокойной, изобрази холодность. Сегодня камеры будут ловить тебя, и я хочу, чтобы ты этим воспользовалась. И непременно вспомни все, чему тебя учила Сара.

Сиси состроила гримасу.

– Может, ты сам расслабишься, Ленни. Ничего такого я не собираюсь выкидывать. Но ты не вправе осуждать меня за желание дать хорошего пинка под зад Мэделин Кэтчем, этой позолоченной суке, на которой клеймо негде ставить.

– Но сегодня стоит сосредоточиться на другом, есть кое-что поважнее, например, «Оскар».

Сиси фыркнула:

– Ну да, у меня столько же шансов его получить, как у проститутки – встретиться с английской королевой.

– Сиси, дорогая, – уговаривал Ленни типично голливудским неискренним голосом. – Может, ты и темная лошадка, но это не значит, что ты не участвуешь в забеге. Ты не первый день в этом полоумном городе. Члены академии [1]1
  Американская академия кино, присуждающая премию «Оскар». – Здесь и далее примеч. ред.


[Закрыть]обожают голосовать за неудачников.

– Заткнись, Ленни. Мы оба знаем: самое большее, на что я могу надеяться сегодня вечером, – привлечь внимание студийных шишек, ну, может, произвести на них впечатление, чтобы они хотя бы попробовали меня на роль Эммы. Мы же над этим потели все последние недели. Так ведь?

Изобразив полное безразличие на лице, Сиси закинула ногу на ногу и выглянула в окно.

Сара искоса бросила взгляд на клиентку. Сиси не могла ее надуть. Актриса так сцепила руки, что косточки побелели, а красивая ножка нервно раскачивалась. Напряжена, натянута, как пружина в часах, заведенных не на одни сутки, а на восемь. Ох, как хочет она этого «Оскара». С ней все ясно, решила Сара. У Сиси большие претензии и очень развит дух соперничества. Она хочет иметь все.

И Сара ничего плохого в этом не видела. Конечно, они с Сиси Рейнольдс не похожи, но обеих отличает беспощадная, сметающая все на своем пути страсть к успеху.

Казалось, прошел час, они трогались, останавливались, потом наконец лимузин плавно подрулил куда надо. Красный ковер вел ко входу в павильон. Человек из обслуги кинулся к лимузину и открыл заднюю дверь, Сиси взяла с сиденья вечернюю сумочку.

– Ну что ж, мальчики и девочки, пора оторвать задницу и начинать представление.

Сиси посмотрела на Сару, глаза сверкнули, в белозубой улыбке читался вызов и даже угроза.

– Молись, чтобы от капитального ремонта, который ты мне устроила, был толк. А если нет, распростишься с деньгами. Я ведь могу больше не выписать ни одного чека!

Эту угрозу Сара слышала не впервые. В животе у нее все скрутилось при мысли о том, сколько денег она потеряет, но в ответ просто улыбнулась и спокойно сказала:

– Пожалуйста, следи за своей речью, Сиси. Сегодня ты – леди.

Сиси одарила Сару дерзкой улыбкой:

– Не трепыхайся, училка, я не забыла чепуху, которую ты впихнула в мою голову. Я прекрасная актриса – ясно? Как только вылезу из этого цинкового гроба, сразу стану такой изысканной, что сама принцесса Ди покажется кухаркой.

Сара и бровью не повела в ответ на вульгарную тираду клиентки, понимая: Сиси намеренно злит ее, это для нее своего рода «оттяжка» перед выступлением.

Сиси подала руку мужчине в белых перчатках, выставила длинную красивую ногу из дверцы лимузина и вышла.

Толпа ахнула. Шепот и восклицания волной прокатились по людскому морю, все заметили, насколько изменилась Сиси.

Сиси, как и подобает превосходной актрисе, замерла, улыбнулась, помахала рукой, медленно повернулась, позволяя всем, и в первую очередь фото– и телекамерам, хорошенько рассмотреть переделанную, обновленную Сиси Рейнольдс.

Почти никто не обратил внимания на Сару и Ленни, пока они не ступили на ковровую дорожку, ведущую ко входу. Потом пронесся шепоток:

– А кто это с Сиси?

– Не знаю. Да как будто знакомая…

– …что-то не могу узнать…

– А ты думаешь, она актриса? – …никогда не видел ни в чем…

– …может, родственница…

– …не могу припомнить…

– Да нет, она никто…

Сара с трудом удержалась от улыбки. Надо же, прямо в точку. Меньше всего ей сейчас хотелось отвлекать внимание на себя. Сегодня она намеренно пригасила свою яркую внешность, оделась и причесалась чрезвычайно скромно.

В общем-то если бы Сиси не настаивала и если бы Сара не понимала, какие возможности для бизнеса могут открыться на этом шоу, она бы не пошла на церемонию награждения. Но актрисе очень хотелось, чтобы «училка» своими глазами увидела реакцию на новый образ «неповторимой» Сиси Рейнольдс. А если перевоплощение не даст желаемого эффекта, то она просто сжует ее на месте.

Сиси была самой свежей клиенткой Сары и, пожалуй, первой с таким именем. Работа с ней стала для Сары настоящим испытанием.

Карьеру в кино Сиси начала с роли веселой глупенькой блондинки и сыграла ее с таким мастерством, что этот образ прилип к ней, казалось, навеки. Ничего другого режиссеры не предлагали – и, как на конвейере, она лепила смазливых потаскушек.

Отвратительный вкус актрисы и отсутствие собственного стиля укрепили работодателей в мысли, что Сиси Рейнольдс не может быть другой. Но откуда взяться вкусу или стилю – Сиси явилась в Голливуд с бандитских улиц Чикаго. Актерским талантом она обладала от природы, а пределом женского очарования для нее были обесцвеченные волосы, каблуки в четыре дюйма, наряды на два размера меньше, вырезы на платьях до пупа, а разрезы на юбках – «по самое некуда».

Когда объявили имена кандидатов на премию «Оскар» и в их числе Сиси, Голливуд ахнул. Ее номинировали за роль, которая была еще одним вариантом смешливой дурочки – весь фильм Сиси вертела бедрами в сильно обтягивающем платье. Однако умно написанный диалог и довольно забавный динамичный сюжет выдвинули ее второстепенную роль на первый план, Сиси здорово вписалась в комедийный жанр и превосходно исполнила то, что от нее требовалось.

Сиси рассчитывала, что теперь перед ней откроются другие двери. Она слышала про новый фильм на студии «Опал», «История Коллингзвудов» начнет сниматься, как только найдут актрису на роль героини, Эммы. Сиси готова была продать душу дьяволу за такую роль, но когда Ленни заикнулся об этом режиссерам, они рассмеялись ему прямо в лицо.

«Сиси Рейнольдс? Играть классическую леди Эмму Коллингзвуд? Да, конечно, фильм будет сниматься в жанре трагикомедии, но, черт побери, при чем здесь Сиси?»

И вместо этого, как подачку, ей предложили очередную роль потаскушки, указав Ленни на дверь.

Тогда-то он и притащил свою упирающуюся клиентку к Саре.

Первое, что сделала Сара, – отвела актрису к прекрасному парикмахеру, который вместо ее прически в стиле «Долли Партон» сделал модную. Теперь у Сиси были волосы до плеч, естественного светло-каштанового цвета с едва заметным золотистым отливом. Сара поработала над макияжем клиентки, приглушив все краски, а потом дала несколько советов по осанке и манерам, выбросила все отвратительные наряды из ее гардероба и потащила Сиси по магазинам.

Сиси упиралась на каждом шагу.

На актеров и других киношников перемены в облике Сиси произвели еще большее впечатление, чем на уличную толпу поклонников. Сказать, что Сара была довольна, – ничего не сказать, а Сиси просто таяла от счастья – именно на подобную реакцию актриса и рассчитывала, столько времени усмиряя свою гордость и подчиняясь Саре Андерсон.

Они сели на свои места, несколько человек под предлогом поздороваться с Сиси остановились. Совершенно ясно – они хотели рассмотреть ее поближе. Один из троицы самых известных репортеров светской хроники, Мэксин Роудз, откровенно спросил:

– Сиси, дорогая, что ты с собой сотворила? Выглядишь просто шикарно!

– Спасибо, Мэксин. – Сиси улыбнулась и грациозно кивнула. – Просто ты видишь меня наконец такой, какая я на самом деле. Надоел тот противный образ. Сперва забавлял, конечно, но потом стал утомлять. Да и пора перейти к ролям более осмысленным, а из-за прилипшей ко мне маски меня перестали воспринимать всерьез.

– Ну что ж, дорогая, ты настоящая сенсация! Должен сказать, перемена тебе очень на пользу. Уверен, студийные боссы оценят.

Так и вышло. Минут через пять Аарон Льюис, глава студии «Опал», и продюсер Дэвид Блессинг остановились возле Сиси.

– Сиси, дорогая, как ты?

Аарон взял Сиси за руку и наклонился поцеловать воздух возле ее левого уха. Выпрямившись, окинул ее удивленным и восхищенным взглядом.

– Я прекрасно, Аарон. Немного нервничаю, конечно, но держусь.

Галантные мужчины выразили радость от встречи с Сарой, сердечно приветствовали Ленни, будто не они месяц назад смеялись над ним в своем офисе, но все внимание было сосредоточено на Сиси.

– Потрясающе выглядишь. Просто замечательно. Правда, она хороша, Дэйв? – Аарон посмотрел на коллегу, потом снова на Сиси.

На лице Дэвида Блессинга было такое же выражение – смесь восхищения и удивления.

– О да. Что-то фантастическое, Сиси.

Сара сдержала улыбку. Казалось, она слышит невысказанные вслух мысли обоих мужчин. Она прочитала книгу, по которой написан сценарий «Истории Коллингзвудов» и, разрабатывая имидж Сиси, держала в голове образ главной героини: стиль прически, макияж – все, вплоть до ногтей, покрытых розовым лаком. Даже сегодняшнее платье Сиси прекрасно подошло бы героине фильма. Аарон Льюис и Дэвид Блессинг видели перед собой совершенную Эмму и понимали это.

– Ну что ж, спасибо, так мило с вашей стороны.

Даже малейшие следы гнусавости, свойственные обитателям среднего запада, исчезли у Сиси. Как и ее напряженность. Мягкая улыбка, спокойная манера разговора, грациозность, сравнимая с мягким дуновением ветерка в теплую летнюю ночь, поразили обоих мужчин. Они обменялись взглядами и легонько кивнули друг другу.

– Мы остановились, чтобы пожелать тебе всего хорошего, моя дорогая, – Аарон похлопал Сиси по руке. – Будем за тебя болеть.

– Я очень тронута, – чуть жеманно произнесла Сиси, – тем более я так волнуюсь.

Оркестр начал настраиваться. Аарон взглянул на свой золотой «Ролекс».

– Ну что ж, праздник начинается. Нам лучше отправиться на свои места. – Он послал еще один воздушный поцелуй Сиси, повернулся, чтобы идти, но вдруг снова наклонился: – Да, кстати, Ленни, почему бы нам с тобой не позавтракать на следующей неделе и не поговорить? – Он бросил быстрый взгляд на Сиси. – Я думаю, в конце концов мы сможем договориться.

Потрясенная, Сиси смотрела вслед удаляющимся мужчинам. Она едва успела обменяться выразительным взглядом со своим менеджером, как свет стал гаснуть, а оркестр заиграл увертюру.

– Черт побери, ты можешь поверить? – прошептала она Саре в ухо. – Они купили! Эту прическу, манеру говорить, платье! На черта они купили все это!

Когда ведущий вышел на сцену, Сара посмотрела на Сиси и заметила, что та дрожит. Улыбнулась, вспоминая, как клиентка противилась абсолютно всему, что она ей предлагала, особенно серьезные схватки происходили из-за платьев.