Текст книги "Фурия первого лорда (ЛП)"
Автор книги: Джим Батчер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 41 страниц)
– Что было дальше?
– Никто в Алере Империи ему бы и посуду не доверил мыть после того, что сказал Септимус. Тогда он забрал девушку и ушёл.
– Одиана, – поняла Исана. В её мыслях возник образ высокого, сурового Олдрика и темноволосой женщины с томными изгибами, которая всегда находилась в его компании.
Арарис кивнул.
– Что касается меня, я старался быть добрым с ней. Помогал поесть. Дал ей одеяло одной холодной ночью, по дороге в столицу. Полагаю, именно поэтому она помогла мне во Втором Кальдеронском сражении. Но потом я подумал, что было бы лучше, если бы я не сражался с Олдриком, пока Майлз лежал в целебной ванне. Дуэль спровоцировала события, которые сделали её достоянием общественности. У Септимуса не было другого выбора, кроме как уволить Олдрика, и сделать это максимально жёстко. Если бы я не поступил таким образом, может быть, Олдрик участвовал бы в Первом Кальдеронском. Может быть, это принесло бы пользу. Может быть, многое было бы иначе.
– Ты веришь в это? – спросила Исана.
Арарис слегка улыбнулся.
– Я не знаю. Я часто думаю об этом, чтобы я сделал по-другому, но я предполагаю, что все наши решения имеют важные последствия.
Послышался стук в дверь.
– Ах, – сказала Исана, – эскорт от сената, я предполагаю.
Они прервали объятия, и Исана тщательно пригладила платье.
– Не мог бы ты открыть дверь, пожалуйста.
Арарис подтянулся, его военная осанка была безупречна, и кивнул. Он подошел к двери и протянул руку…
Дверь слетела с петель с визгом разрывающегося металла, ударила Арариса в грудь и отбросила его через всю комнату, врезавшись в противоположную стену.
Мужчины в черной броне, двигаясь стремительно и точно, вошли в комнату. Один из них отбросил дверь от обессиленного тела Арариса.
Еще двое занесли оружие над упавшим мечником. Два блестящих лезвия нацелились на Исану, которая застыла, глядя широко раскрытыми глазами.
Мужчины не были одеты в черную броню.
Они были покрыты хитином Ворда. На их шеях сверкнули стальные полосы ошейников подчинения.
В коридоре послышались лёгкие шаги, и в комнату вошла стройная фигура, закутанная в длинный тёмный плащ.
Изящная, женственная, белоснежная рука поднялась, указав зеленовато-чёрным ногтем на Исану.
– Да, – прошипел нечеловеческий, жужжащий голос. – Да. Я узнала запах. Это она.
– Госпожа, – позвал тихий голос из коридора. – Мы не можем больше вводить в заблуждение сторожевых фурий.
Королева Ворда – потому что она не могла быть кем-то ещё – пересекла комнату и схватила Исану за запястье в сокрушительном захвате. Исана едва не вскрикнула от боли, когда в руке что-то хрустнуло.
– Заберите их обоих, – Королева почти мурлыкала. – О, да. Теперь моя очередь.
Глава 9
– Трибун Антиллар, – сказал Тави, – вы мне нужны.
Макс оторвался от поглощения обеда, в замешательстве от выбранного Тави тона голоса.
Но, хотя Макс был другом Тави, он был также легионером. Он сразу поднялся, ударил кулаком в грудь в знак приветствия и пошёл в ногу рядом с Тави, прежде чем прожевал последний кусок.
Выходя из столовой, Тави заметил Крассуса, который расхаживал по лагерю, что-то втолковывая одному из центурионов легиона.
– Трибун Антиллус! – рявкнул Тави. – Центурион Шульц! За мной.
Крассус и Шульц отреагировали почти точно так же, как Макс.
Тави даже не замедлил шага, поэтому оба старались поспеть за ним и Максимусом.
Тави шел к лагерной стоянке канимов, не говоря больше ни слова, но не успели они пройти и ста ярдов, как послышался стук копыт. Китаи спрыгнула с лошади, ее лицо приобрело серьезное и строгое выражение.
Мгновение она пристально смотрела на Тави, затем пошла рядом с ним.
Всплеск облегчения и удовольствия от ее вида на время подавил гнев и обдумывание следующего шага.
– Так ты вернулась? – спросил он.
– Только что, Алеранец, это очевидно. – Она снова посмотрела на него, как будто хотела убедиться, что он не исчез. – Я что-то почувствовала.
– Два канима только что пытались меня убить.
– Варг? – спросила Китаи сквозь зубы.
– Нет способа узнать наверняка, но это не похоже на него.
– Его люди, его ответственность, – прорычала Китаи.
Тави хмыкнул, не выражая этим ни согласия, ни несогласия с ней.
– Всё прошло удачно?
Она посмотрела на него и протянула с ноткой пренебрежения:
– Алеранец.
Тави жестко усмехнулся.
– Конечно. Мои извинения.
– Чего и следовало ожидать, – согласилась Китаи. – Чего ты хочешь добиться?
– Я получу ответы от Варга, – сказал Тави.
– Что? – пробормотал Макс. – Канимы пытались тебя убить?
– Примерно пять минут назад, – ответил Тави.
– Тогда почему, вороны, мы идем к их лагерю?
– Потому что я должен быстро что-нибудь предпринять, пока не стало хуже, и потому что там Варг.
– И, если действительно он послал их, чтобы убить тебя, что помешает ему закончить работу, когда ты доберешься туда?
– Вы, – сказал Тави.
Макс нахмурился.
– О, я.
– Не перегибай, не только ты, Крассус и Шульц тоже.
Макс зарычал.
– Кровавые легионы, – пробормотал он шепотом, – кровавые канимы, кровавая безумная первая палата лордов.
– Если хочешь остаться здесь… – начал Тави.
Макс с негодованием посмотрел на него.
– Конечно, нет, – он обернулся через плечо. – Шульц опытен, но все бы полетело к воронам, если бы моего братца поставили главным, а его ранг выше, чем Шульца.
– Если формально, – сказал Крассус, – то мой ранг также выше твоего.
– Это не так, мы оба трибуны.
– Я прибыл первым.
– Мы прибыли в одно и то же время. Кроме того, меня назначили в Первый Алеранский за шесть месяцев до того, как он был сформирован, – ответил Макс.
Крассус фыркнул.
– Как центуриона, фальшивого центуриона.
– Неважно. Превосходство за мной.
– Как дети, – упрекнул Тави. – Вы же видите, что Шульц не спорит о таких вещах, не так ли?
– Как будет угодно капитану, сэр, – ответил Шульц с невинным выражением лица, – я сюда не вмешиваюсь.
Китаи ухмыльнулась, обнажив зубы на канимский манер:
– У Шульца больше всех здравого смысла. Он заслуживает быть командиром хотя бы за это.
Шульц проигнорировал этот комментарий с неподражаемым стоицизмом.
Лагерь на холме оставался позади них, и они приближались к гораздо большему лагерю канимов.
Охранники у ворот заметили приближение Тави и его людей. Один из охранников, незнакомый Тави, поднял руку, требуя, чтобы Тави остановился для опознания. Это была стандартная процедура для всех, кто хотел пройти в лагерь канимов.
Тави глубоко вздохнул и напомнил себе, что это не был обычный визит.
Вместо того, чтобы остановиться, он отклонился назад и с силой, взятой у фурий земли, ударом ноги с грохотом распахнул деревянные ворота.
Два стражника-канима, стоявшие за воротами, были отброшены на землю в разные стороны, и каждый каним, находящийся поблизости, сосредоточил на произошедшем взгляд своих темно-красных глаз.
– Я ищу своего гадару, Варга, – заявил Тави на рычащем языке воинов-волков – достаточно громко, чтобы его услышали все наблюдавшие за ним канимы, – пусть любой, кто хочет мне помешать выйдет вперед.
Дорога к центру лагеря канимов внезапно опустела.
Тави пошёл вперед, стараясь выглядеть так, словно только и ждал предлога, чтобы выплеснуть свой гнев на любого канима, которого угораздит привлечь его внимание.
Он имел достаточный опыт общения с ними, чтобы знать, что язык тела и уверенность для них куда важнее слов.
Его главным опасением было то, что кто-то из молодых воинов может счесть его манеры и поведение всего лишь бравадой, блефом и решить бросить ему вызов.
Он уже убил двух канимов.
Учитывая то, как яростно Варг и каста воинов защищают то, что осталось от их народа, в результате может быть уже слишком поздно пытаться хоть как-то разрулить ситуацию.
Как только пролилась кровь, канимы могли начать мыслить менее рационально.
Раз уж на то пошло, алеранцы немногим отличались от них.
Китаи заняла свое место рядом с Тави, ее зеленые глаза сузились, лицо приобрело твердое выражение.
– Ты не думаешь, что Варг стоит за этим, – сказала она себе под нос.
– Нет, если бы он хотел меня убить, то взял бы меч и сделал это сам.
Китаи кивнула.
– Поэтому кто-то еще послал убийц.
– Да, – сказал Тави.
Китаи на мгновение задумчиво нахмурилась, затем сказала:
– Ты боишься, что тот, кто послал убийц, знал, что они умрут.
Тави кивнул:
– Вероятно, что они уже распускают слухи среди канимов.
Китаи сузила глаза:
– Они обвинят тебя в убийстве.
– Сначала мне надо добраться до Варга, – сказал Тави, – до того, как разойдется молва.
Китаи пристально посмотрела на пару воинов в темно-синей броне, Шуаранцев с золотистым мехом, которые никогда не сталкивались с Алеранскими легионами на поле боя и поэтому могли быть более готовыми бросить вызов отряду алеранцев.
Один из них выглядел невозмутимо, как и положено, но его напарник, крупный каним, дёрнул ушами от изумления и посмотрел на проходящего мимо алеранца с нескрываемым интересом.
Китаи удовлетворённо хмыкнула.
– И прежде, чем молва пойдёт среди алеранцев.
Тави кивнул.
– Вот почему мы стараемся привлечь внимание.
Она бросила на него обеспокоенный взгляд.
– Не все враги такие, как Варг. Будь осторожен.
Тави фыркнул от сдержанного смеха, снова замолчал, и они закончили свой марш по лагерю без приключений.
Приблизившись к центру лагеря, Тави увидел дюжину самых старших канимов из касты воинов, их доспехи покрывало так много алых узоров, под которыми чёрная сталь почти, или совсем, не была видна.
Все они отдыхали в непринуждённых позах у входа в подземное убежище, которое Варг использовал в качестве командного поста.
Некоторые сидели на корточках, группами из двух или трёх, как если бы просто праздно проводили время. Еще двое играли в людус на большого размера доске с крупными фигурами.
Два канима стояли друг напротив друга с деревянными учебными мечами. Они не размахивали тупыми клинками.
Один занимал оборонительную позицию, держа меч наискосок к телу. Его противник занёс свой клинок над головой, параллельно линии позвоночника.
Как только Тави подошёл ближе, позиции каждого воина изменились на то, что казалось зеркальным отражением. Первый каним скользнул на шаг в сторону и поменял угол наклона меча.
Его партнёр сделал полшага вперед, словно в синхронном танце, развернув тело, и сделал широкий взмах мечом вниз и вперёд, деревянный наконечник остановился, едва не коснувшись клинка второго канима.
Они оба снова замерли, только поменяли позицию ещё раз несколько вдохов спустя. Как только стойки были зафиксированы, первый каним приоткрыл пасть, оскалившись в лёгкой улыбке.
Второй издал громоподобный рык разочарования. Оба опустили клинки, склонили головы друг перед другом в канимском поклоне и повернулись наблюдать за приближением алеранцев, как если бы их поединок был прерван по чистой случайности.
Тави остановился в нескольких футах вне пределов досягаемости длинного выпада одного из стражей Мастера войны, проворчав себе под нос, и крикнул:
– Гадара! Я хочу говорить с тобой!
На мгновение воцарилась тишина, и дюжина охранников спокойно и раслабленно направилась в сторону алеранцев. У каждого из них лапа покоилась на оружии.
Варг появился из убежища в своей темно-красной стальной броне, умышленно выйдя на свет.
Насаг следовал за отцом, его взгляд сосредоточился на алеранцах. Варг вышел вперед к Тави и остановился в доли дюйма от предела досягаемости его собственного оружия.
Тави и Варг обменялись приветствиями в канимском стиле, едва различимо наклонив голову в сторону.
– Что это значит? – спросил Варг.
– То, что есть, – ответил Тави. – Двое канимов только что пытались меня убить в моем командном пункте. Они выдавали себя за твоих посланников. Один был в броне нарашанского воина, другой – в обмундировании ополчения Насага.
Уши Варга выдвинулись вперед и замерли в этом положении. Для канима это было выражение вежливого интереса, но остальная часть тела оставалась неподвижной, представляя из себя непроницаемую маску, за которой было невозможно угадать его мысли.
– Где они? – спросил Варг.
Тави напрягся при этом вопросе, но заставил себя оставаться уверенным и спокойным.
– Мертвы.
Варг приглушенно зарычал.
– Я не могу оставить такие вещи безнаказанными, – ответил Тави.
– Нет, – сказал Варг. – Не можешь.
– Я призываю канимов к ответу.
Глаза Варга сузились. Несколько секунд прошло в молчании прежде, чем он заговорил снова.
– Тогда ты бросаешь вызов мне. Я возглавляю свой народ. И я в ответе за них.
Тави медленно кивнул.
– Я был уверен, что ты так скажешь.
Насаг издал низкий, рокочущий рык.
– Спокойствие, – пророкотал Варг, глянув через плечо.
Насаг умолк.
Варг снова повернулся к Тави.
– Когда и где.
– Наши силы должны выдвинуться через два дня, – сказал Тави. – Достаточно времени это устроить?
– В дополнение к уже происходящему? – спросил Варг. – Нет.
– Тогда мы встретимся, как только ты закончишь приготовления. Только клинок, чистое поле, пока один из нас не падет.
– Согласен, – сказал Варг.
Они оба обменялись едва различимыми поклонами.
Не отрывая взгляда от Варга, Тави сделал несколько медленных шагов назад. Затем он повернулся, призвал жестом руки спутников и двинулся обратной дорогой.
Слухи уже распространились среди канимов. Сотни, если не тысячи их пришли поглазеть на возвращающихся алеранцев.
Хотя гул басовитых голосов, говорящих по-канимски, никогда и не был дружелюбным, успокаивающим шумом, Тави показалось, что их общий тон стал значительно хуже, чем ему слышалось раньше.
Он шел через толпу высоких людей-волков, его глаза смотрели только вперед, челюсти сжались в зверином оскале.
Он чувствовал присутствие Китаи в стороне от него, Макса и Крассуса за спиной.
Они шли в ногу с ним, чеканя шаг, на этот раз даже Китаи.
Канимы не пытались их остановить, хотя когда они достигли края лагеря, Тави увидел многочисленную толпу во главе с шаманами в своих бледных мантиях из человеческой кожи, идущую им наперерез.
Он проследил за ними краем глаза, но не изменил темп.
Если бы канимам показалось, что отряд алеранцев бежал, это могло спровоцировать нападение, и, независимо от того, насколько сильным мог быть их отряд, они были всего лишь горсткой человек, окруженных сотнями канимов.
Их разорвали бы на части.
Тави прошел через сломанные ворота мимо двух охранников, оба были на ногах и угрожающе смотрели на них.
Ни один из них не встретился с пристальным взглядом Тави и не попытался бросить ему вызов, а возглавляемая шаманами толпа была еще в ста ярдах от них, когда Тави прошел и скрылся за холмом.
Он позволил себе расслабиться, только когда они оказались вне досягаемости броска камня или копья канимов.
– Кровавые вороны, – выдохнул Шульц у него за спиной.
– Вороны и кровавые фурии, – согласился Макс, – вы видели эту группу с шаманами, они могли наброситься на нас в любой момент.
– Да, – сказал Крассус, – это было бы неприятно.
– Очевидно, именно поэтому капитан сломал ворота на пути туда, – сказала Китаи.
– Я ещё ни разу не пожалел о том, что обеспечил возможность быстро убраться, – подтвердил Тави, затем окликнул: – Центурион.
– Сэр, – отозвался Шульц.
Тави мимоходом кивнул легионерам, дежурящим у ворот в лагерь Первого Алеранского, и продолжал:
– Я хочу, чтобы ты поговорил с вашим Трибуном. Сообщи ему, что я хочу послать Воронов Битвы на отдельное задание. Это все, что он должен знать.
– Есть, сэр, – ответил Шульц.
– Нужно экипировать их для конного марша и отправить на позиции инженерной когорты. Это на берегу к северу от Антиллуса. Приказать обеспечить безопасность инженеров и следить за любыми подозрительными канимами. В случае, если те соберутся создать нам проблемы, это место будет военной базой, поэтому я хочу, чтобы твои люди были там до наступления темноты.
– Понятия не имею, о чем вы говорите, сэр, – с серьёзным видом произнёс Шульц. Он отдал честь, повернулся, чтобы идти, и добавил:
– Будет сделано.
– Макс, пошли с ним кавалерию. Пусть одно крыло постоянно будет готовым отразить атаку. Остальные тоже должны быть начеку. Я хочу, чтобы те, кто задумает причинить вред инженерам, знали, что, если попытаются, сразу получат отпор.
Макс кивнул.
– Есть. Что мы охраняем на этот раз?
– Тебе предстоит это выяснить, – ответил Тави. – Крассус, я знаю, им это не понравится, но мне снова нужны Рыцари, которые делают вид, что они инженеры. Ближайшие несколько дней будут трудными. Отправляйся с Максом и Шульцем, и поступайте в подчинение начальника инженерно-технического персонала.
Крассус вздохнул.
– По крайней мере, больше не будет ледяных кораблей.
Тави оглянулся через плечо и улыбнулся.
– Вообще-то… точно, не будет.
Макс и Крассус переглянулись.
– Он знает, как это раздражает? – спросил Макс.
– Да, безусловно, – ответил Крассус.
– Думаешь, нам стоит об этом сказать?
– Нести бремя власти тяжело, – рассудительно произнёс Крассус. – Мы, вероятно, должны мириться с его мрачными шутками.
Макс кивнул:
– Тем более, что он собирается это сделать в любом случае.
– Он могущественный Первый Лорд, – сказал Крассус, – мы всего лишь скромные легионеры, мы подчиняемся, без сомнений.
– Мы подчиняемся?
– Это был вопрос. Ты спрашивал.
– Точно, – сказал Макс. – Извини.
– Поднимайтесь, вы оба, – сказал Тави. – Превосходящие силы ворда будут здесь через два дня. К этому времени мы должны быть на марше. Мне нужна ваша помощь, чтобы это произошло.
Братья стукнули кулаками о нагрудники и помаршировали прочь, продолжая слегка препираться на ходу.
Китаи мгновение наблюдала за ними и улыбнулась.
– Они стали друзьями. Мне это нравится.
– Они братья, – сказал Тави.
Она посмотрела на него серьезными зелеными глазами.
– Это не для всех означает одно и то же. Некоторых общая кровь сближает, их – разъединяет.
Тави кивнул.
– Они не всегда были такими, нет.
Китаи слабо улыбнулась.
– Они также и твои друзья, они пошли, когда ты об этом попросил.
– Они знают, что находится под угрозой. Они боятся, Шульц тоже. Именно поэтому они шутят.
– Они шутят потому, что шли за тобой в толпу озлобленных канимов и вышли назад невредимыми, – ответила она. – Энергия, не использованная в сражении, должна была куда-нибудь выйти.
Тави усмехнулся.
– Верно.
Она наклонила голову.
– Мне любопытно, чего ты достиг, кроме подготовки поединка с одним из самых опасных существ, с которыми мы сталкивались?
– Я начал разговор, – сказал Тави.
Мгновение Китаи пристально смотрела на него, затем сказала:
– Они правы, когда ты так делаешь, это раздражает.
Тави вздохнул:
– Либо сработает, либо нет. Словами делу не поможешь.
Она покачала головой:
– А твой другой план? Он сработает? Мы будет там вовремя?
Тави остановился и посмотрел на нее.
– Я думаю, есть шанс. Хороший шанс.
Он повернулся к ней, церемонно поклонился и спросил:
– Посол, не могли бы вы доставить мне удовольствие и составить компанию за поздним ужином сегодня вечером?
Китаи удивленно изогнула белую бровь. На ее губах медленно расцвела улыбка.
– Ужин?
– Это заведенный порядок вещей, – сказал он. – Ты можешь надеть свой новый наряд.
– Наряд?
– Пока тебя не было, его принесли к твоей палатке. Думаю, он просто прелесть. Трибун Цимнея убедила меня, что он элегантный и стильный.
Ее брови приподнялись.
– Несмотря на все это, несмотря на твою занятость, ты нашел время сделать мне подарок.
– Конечно, – произнес Тави.
Рот Китаи изогнула еще одна медленная улыбка. Она повернулась и не спеша направилась прочь, покачивая бедрами чуть больше, чем было необходимо.
Она приостановилась, чтобы сказать:
– Ты еще не безнадежен, Алеранец.
Затем продолжила свой путь.
Тави нахмурился ей в след.
– Китаи? Так… ты придешь на ужин?
Она не ответила, только рассмеялась и пошла дальше.
Глава 10
Амара подавила неразумное жгучее желание велеть Циррусу перекрыть Сенатору Валериусу доступ воздуха.
Она решила, что ей совершенно не нужно душить его. Не до смерти, по крайней мере.
Ей вполне хватило бы наблюдать, как он посинеет и потеряет сознание… но он был такой мерзкий, что она едва могла доверять себе.
Поэтому вместо убийства либо приятного почти-убийства она спокойно положила руки на колени и заставила себя успокоиться.
Бернард наклонился и прошептал:
– Если бы я вежливо тебя попросил, как ты думаешь, смогла бы ты задушить этого самодовольного идиота прямо отсюда?
Она попыталась подавить смешок, поднявшийся из ее глубин, но в этом не преуспела.
Она зажала рот ладонью, но, тем не менее, получила немало раздраженных взглядов от аудитории амфитеатра.
– Сегодня в репертуаре трагедия, – тихо проворчал Бернард, наклонившись ближе и положив ладонь на ее руку, как знак успокоиться, – а не комедия. Успокойся, если не хочешь взбесить зрителей.
Она снова подавила смех и слегка ткнула его в руку, переводя внимание на дребезжащее чтение древним Сенатором Ульфиусом невразумительной родословной.
– …сын Маттеуса, титул которого перешел не к его старшему, внебрачному сыну Густусу, но к его младшему и законнорожденному сыну Мартинусу. Таким образом, прецедент создан, мои собратья достопочтенные Сенаторы, господа присутствующие.
Сенатор Валериус, мрачный мужчина средних лет чрезвычайно респектабельной внешности, начал аплодировать длинными изящными руками, кое-где этот жест был поддержан.
– Спасибо, сенатор Ульфиус. Теперь, если больше не будет…
Один из примерно семидесяти мужчин, сидевших на полу амфитеатра, громко прочистил горло и поднялся на ноги.
Его волосы представляли копну торчавших во все стороны клоков, нос был покрыт красными прожилками от излишнего количества вина, а костяшки пальцев были причудливо воспалены от частого участия в драках.
Перевязанная правая рука свидетельствовала о том, что юностью драки не ограничились.
Валериус поправил складку пурпурного одеяния, отражавшего его статус как Сенатора Каллидуса, и смерил взглядом вставшего мужчину:
– Сенатор Теогинус. Что вы хотите?
– Я подумал, что желаю воспользоваться правом члена этого Сената, чтобы высказать свои мысли, – растягивая слова, сказал тот, его медлительный цересианский акцент звучал с излишней интенсивностью, что было преднамеренным противопоставлением классической манере и четким интонациям северянина Валериуса.
– Предполагая, что сенатор Каллидус все еще намеревается возглавлять сие почтенное сообщество в соответствии с духом закона, конечно.
– Каждый напрасно потраченный миг – это время, которое мы могли бы использовать для подготовки встречи с врагом, – ответил Валериус.
– Полностью согласен, – сказал Теогинус. – А это касается моментов, затраченных на ваш превосходный маникюр, сенатор? Я уверен, что блеск ваших ногтей ослепит ворд прежде, чем они до нас доберутся.
Низкие смешки, такие же редкие, как и прошлые хлопки, прозвучали из аудитории.
Амара и Бернард присоединились к ним.
Повязки на пальцах Теогинуса делали контраст с внешностью Валериуса еще более резким.
– Думаю, он мне нравится, – пробормотала Амара.
– Теогиниус? – ответил Бернард. – Он напыщенный осел, но сегодня он на правильной стороне.
Валериус был чересчур утонченным, чтобы выказать какую-либо реакцию на смех. Он выждал, пока он затихнет, и еще четверть минуты сверх того, прежде чем ответить.
– Конечно, сенатор, мы выслушаем вас. Хотя я прошу, ради юных храбрецов, готовящихся лицом к лицу встретить врага, излагать ваши комментарии кратко и по существу.
Он слегка склонил голову, сделал жест рукой и изящно сел.
– Спасибо, Валериус, – ответил Теогинус. Он заложил большие пальцы за отвороты одеяния, гарантируя таким образом, чтобы повязки на его правой руке оставались хорошо видны.
– При всем уважении к сенатору Ульфиусу за его глубочайшие знания истории Алеры и алеранского права, его аргументы лицемерны и заслуживают быть осмеянными этим амфитеатром.
Ульфиус поднялся, издавая невнятные звуки возмущения, его покрытая пигментными пятнами лысина сделалась ярко-красной.
– Ну-ну, Ульф, – сказал Теогинус, при этом широко, во весь рот улыбаясь другим сенаторам.
– Я собирался использовать более мягкие формулировки, но Валериус сказал, что нам некогда думать, как бы не задеть ваши чувства. И вы знаете так же хорошо, как и я, что Парциар Густус был слюнявым безумцем, который убил полдюжины молодых женщин, в то время как Парциус Фиделар Мартинус был первым Гражданином среди служащих, которого удостоили звания Дома Верности после войны при Терновых Дебрях – и перед этим он дважды отклонил приглашение Гая Секундуса вступить в Дом Доблести.
Сенатор Теогинус фыркнул.
– Попытка сравнить Гая Октавиана и Гая Аквитейна Аттиса с этими двумя мне кажется чистым безумием, особенно учитывая, что у вас нет доказательств того, что Октавиан является незаконнорожденным.
Валериус поднялся на ноги, поднимая руку.
– Замечание по порядку ведения заседания, уважаемый Теогинус. Бремя доказывания законнорожденности лежит на родителях или, если их нет в живых либо они не в состоянии сделать это, на ребёнке. Законнорожденность, особенно среди Граждан, должна быть доказанной.
– В данном случае доказательства имеются, – ответил Теогинус. – Как то: перстень Принцепса Септимуса, свидетельские показания Арариса Валериана, а также собственноручное письмо Принцепса Септимуса.
Теогинус сделал паузу, во время которой негромкое бормотание разнеслось по амфитеатру, среди сенаторов и зрителей, потом в ожидании посмотрел на Валериуса.
– Гай Секстус никогда официально не представлял Октавиана Сенату, – как по писаному ответил тот. – По закону, он не был юридически признан.
– Не был признан как полноправный Гражданин, – возразил Теогинус. – Что не имеет никакого отношения к выбору Гаем наследника, поскольку относится чисто к вопросу регистрации.
– Хотелось бы надеяться, – парировал Валериус, – что Первый Лорд Империи соблаговолит являться также и Гражданином.
– Это всё игра словами, сенатор. Мы все видели достаточно демонстраций очевидных способностей Октавиана собственными глазами. Доказательство того, что, в конце концов, кандидатура достаточно устраивала Гая Секстуса. Почему она не может вполне устраивать всех нас?
– Согласно свидетельству личного врача Гая Секстуса, Секстус стал жертвой долгосрочного отравления при помощи очищенного хелатина, – невозмутимо продолжил Валериус.
– Хелатин нанёс ущерб всему телу, включая ум. Вполне возможно, что Гай Секстус в последний год жизни был невменяемым…
Внезапный шум протеста заглушил голос Валериуса, и Амаре снова захотелось задушить этого хорька.
Во-первых, он заставил всех утомительно выслушивать аргументы Ульфиуса, затем попытался нажать и спешно закрыть вопрос, сославшись на необходимость безотлагательных действий.
Применение такой тактики было успешным в Сенате и ранее, правда, как правило, не при наличии любой серьезной оппозиции.
Но это… сомнение в умственной вменяемости Гая было мастерским ударом.
Если бы достаточное количество членов Сената согласилось с этой идеей, это означало бы, что почти во всём, сделанном Гаем во время вторжения Ворда, можно было найти незаконные действия, признанные недействительными жаждущим власти Сенатом.
В конце концов, Секстус сейчас не мог оправдать свои действия.
Тем не менее, был способ противостоять истинному намерению Валериуса, если конечно Теогинус оказался бы достаточно умен, чтобы увидеть его.
Теогинус поднял руку в молчаливом призыве к порядку, и шум стих до шелеста быстрых шепотков.
– Заслуженные собратья по Сенату, – произнес Теогинус с явным презрением в голосе, – почти каждый из Лордов и Верховных лордов Империи в бытность Гая Секстуса принимал участие во всей кампании прошлого года. Конечно, вы не допускаете мысли о том, что столь многие Граждане Империи, большинство из которых являются одаренными заклинателями воды, могли просто не заметить безумия, когда его увидели?
– Собратья… – начал было Валериус.
– А если он впал в старческое слабоумие, – продолжал Теогинус, – тогда, безусловно, причисление им Аквитейна Аттиса к своему дому должно рассматриваться таким же образом, как и подозрения по поводу его заявления о законности рождения Октавиана.
– Ха, – произнесла Амара, обнажив зубы в ухмылке и стукнув кулаком в бедро Бернарда. – Он в теме.
Бернард сжал ее кулак в своих ладонях.
– Полегче, любовь моя, ты синяков наставишь.
– Аквитейн Аттис, – продолжал Теогинус, повернувшись, чтобы обращаться к большинству Сената, – это, без сомнения, один из лучших примеров таланта, способностей и эффективного руководства, которые может предложить Гражданское общество. Его мастерство и личное мужество, проявленные в бою против ворда, не могут быть поставлены под сомнение.
Он сделал глубокий вдох, и голос его стал подобен грому.
– Но все эти факты не дают никому права попирать законы Империи! Ни Аквитейну. Ни Гражданам. Ни Сенату.
Он медленно повернулся по кругу, чтобы встретиться глазами с каждым из сидящих Сенаторов.
– Будьте уверены, заслуженные Сенаторы. Нарушить волю Гая Секстуса сейчас – значит предать те законы, которые направляли Империю с момента ее основания – законы, которые позволили нам преодолеть века потрясений и войн.
– Во имя сохранения традиций, – перебил Валериус, – нам следует, без особой нужды в том, положить жизни наших бойцов. Вы это хотите сказать, Сенатор?
Теогинус в упор посмотрел на Валериуса.
– Половины нашей Империи уже нет, сэр. Не счесть потеряных жизней. Алера Империя пала и погребена землей и пламенем. Но большинство из того, что осталось в этом мире, вне досягаемости любого врага. Оно высечено в материи разума и сердца, это – закон. Он – в стали Легионов у городских стен, готовых отдать свои жизни на защите Алеры. Он течет в жилах ее Граждан, призванных к оружию и готовых встретить любого врага, который попытается причинить вред ее народу.
Эффектным жестом он выбросил руку в сторону запада.
– И он там, в живом воплощении Дома, что вел Империю с незапамятных времен. Он в Гае Октавиане.
В амфитеатре воцарилась тишина. Теогинус знал, как обходиться с толпой.
Он знал, как сыграть на их эмоциях – и постоянный фон безотчетного страха, который пронизывал всю Алеру в эти отчаянные месяцы, подготовил их именно к такому подходу.
Теогинус снова окинул взглядом собранный Сенат.
– Помните это, когда будете голосовать. Помните присяги, ваши клятвы. Помните простую истину: законный наследник Секстуса сможет защитить наши земли и наши народы. Отклонитесь от закона, от того, чем всегда была империя, – и Алеры больше не будет. Выстоим мы или падем – Алеры не будет. И мы будем теми, кто ее убил, убил тихими словами, громкими речами и поднятыми руками. Помните.
Теогинус бросил на сенатора Каллидуса взгляд, способный, казалось, прожечь человека насквозь. Затем он сел и сложил руки.
