Текст книги "Фурия первого лорда (ЛП)"
Автор книги: Джим Батчер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 32 (всего у книги 41 страниц)
Глава 44
Тави проснулся, как обычно, спокойным и без намека на боль.
Он плавал в ванне с теплой водой, его голова и плечи поддерживались наклонной доской.
Он был голым. Пальцы ног виднелись над водой на дальнем конце ванны. Он приподнял голову, что далось ему с трудом.
На его животе, слева от пупка, там, куда вонзился меч королевы ворда, был участок воспалённой, красной, сморщенной кожи.
От места ранения расходились тонкие, красные, припухшие прожилки.
Тави огляделся вокруг затуманенным взором. Он в палатке целителей.
В одной из тех, что уцелели, очевидно. Магические лампы в палатке горели.
Похоже, он был без сознания несколько часов, но не очень долго. Если только не прошло больше суток.
Он ненавидел бессознательное состояние. Оно всегда портило его планы.
Он повернул голову налево и увидел, что соседняя ванна была занята Максимусом.
Он выглядел ужасно, как будто кожа на его плечах, шее, лице превратилась в один большой синяк…
На его друге не было живого места. И его нос был сломан – снова.
Его глаза были закрыты, но он дышал.
Тави чуть приподнялся и взглянул на следующую ванну.
В ней находился Крассус. Он был в таком же состоянии как и Максимус.
Молодой Трибун пошевелился, хотя, казалось, он чувствовал себя еще хуже, чем Тави.
– Крассус, – просипел Тави.
Хотя его глаза были открыты, молодой человек явно все ещё страдал от боли.
Он посмотрел на Тави и слегка приподнял подбородок в знак приветствия.
– Крассус, – прохрипел Тави. В его горле было сухо настолько, что было больно говорить. – Докладывай.
– Я ранен, – сказал слабым голосом Крассус, сглатывая. Он снова закрыл глаза. – Доклад окончен.
Тави пытался заставить молодого человека открыть глаза снова, но в палатке не было никого, чтобы разбудить его. Тави устало откинулся в ванне.
– Он очень устал, – сказал тихий голос.
– Было бы лучше, если бы вы позволили ему отдохнуть, Ваше Величество. Нападение на командный шатер было отбито, большинство нападавших убито. Мы потеряли двадцать два человека, все они из числа охраны, стоявшей вокруг командной палатки.
Тави поднял взгляд и увидел Доротею, тихо сидящую на табурете возле входа в шатер.
Она выглядела ужасно, ее глаза глубоко запали, щеки были бледны.
Ошейник на её шее отражал приглушенный свет лампы слабым, злорадным блеском.
Она поддерживала одеяло, в которое завернулась, несмотря на то, что ночь не была холодной.
– Ваше Высочество, – поправил он ее мягко. – Я ещё не Первый Лорд.
Рабыня устало улыбнулась.
– Вы просто встали перед кошмаром нашего времени, молодой человек. Вы подвергли свою жизнь опасности ради рабыни, которая когда-то пыталась вас убить. Спасибо. Ваше Величество.
– Если вы хотите поблагодарить героя, благодарите Фосса, – сказал устало Тави. – Это он спас вас.
– Ему моя благодарность больше не важна, – спокойно сказала она. – Да упокоится душа его.
Тави медленно сел.
– Где Китаи?
– Спит, – ответила Доротея. – Она очень устала.
– Что происходило после того как я отключился?
Рабыня слегка улыбнулась.
– Некоторые из нас были почти при смерти. Вы. Я. Максимус. Крассус. Она и сама была не в лучшем состоянии. Сил у неё оставалось только на то, чтобы исцелить одного человека. Ей пришлось выбирать, кого спасать.
Тави медленно вдохнул.
– О. И она выбрала вас. Как наиболее опытного целителя.
Доротея слегка откинула голову, как будто она боялась, что что-то прольется, если она двинется вперед.
– Мой старый родственник говорил… – она поежилась. – Вы должны понять. Китаи приняла рациональное решение, соответствующее обстоятельствам. Эмоции, как правило, мешают, когда одному больно и страшно за другого. А ее чувства к тебе сильны как ничто другое. Она легко могла позволить этим чувствам контролировать ее. И тогда я, мой сын, и ваш друг Максимус – все были бы мертвы.
– Она сделала правильный выбор, – сказал Тави глядя на Макса и Крассуса. – Как они?
Доротея подтянула на себя своё одеяло.
– Я предполагаю, вы знаете, что водная магия не может создать что либо из ничего. Она опирается на ресурсы тела, для восстановления повреждений.
– Конечно, – сказал Тави.
– Всему есть пределы. И… и у моего Крассуса было столько травм. Сломанные кости. Разрывы органов. – Она закусила губу и закрыла глаза. – Я сделала все, что могла, но есть пределы тому, что можно исправить. Далее тело должно восстанавливаться за счет своих собственных ресурсов….
Она передернула плечами и замолчала на несколько секунд.
Потом вдруг Доротея провела рукой по лицу, вытирая слезы, заструившиеся по ее щекам.
Ее голос стал дрожащим, но она пыталась использовать четкие, профессиональные термины.
– Повреждения Крассуса обширны и серьезны. Я излечила те из них, которые могли оборвать его жизнь. Если предположить, что нет инфекции, которая очень опасна, когда организм настолько ослаблен – он сможет снова ходить. Но его дни, как Трибуна, закончены.
Тави сглотнул и кивнул.
– Максимус?
– Королева ворда скорее била его по голове, а не по жизненно важным органам, – сказала Доротея с усталостью граничащей с раздражением. – Он в прекрасной форме. Или будет, когда он проснется. Это может занять некоторое время.
– Что насчет меня? – спросил Тави.
– Первоочередной задачей было вернуть вас в состояние нормального функционирования организма, – проговорила она, – на самом деле травма была не столь уж и опасна. Отравление было сильным, но не столь сложным для излечения, как должно было быть. Единственной проблемой было периодически заставлять вас дышать. Но если понадобится, вы снова можете сражаться.
Тави медленно кивнул. Затем он сел, и сказал:
– Вы выглядите ужасно. Отдохните. Битва грядет.
Доротея снова взглянула на Крассуса.
– Я не оставлю его.
– Вы уже сказали, вы сделали все, что могли, – аккуратно сказал Тави. – От вас будут зависеть и другие жизни. Вы отдохнёте. Это приказ.
Глаза Доротеи, обращенные к нему, вспыхнули, сверкнув буквально на мгновенье до того, как её губы медленно растянулись в вымученной улыбке.
– Вы не можете отдавать мне приказы, сэр. Вы не капитан Свободного Алеранского. Приказы ко мне исходят от него.
– Но я могу приказать ему, – с раздражением пояснил Тави. – Кровавые вороны, что человеку нужно сделать, чтобы заполучить хоть немного уважения в этом месте? В конце концов, Первый Лорд я или нет?
Улыбка Доротеи стала шире, и она склонила голову.
– Хорошо, Ваше Величество. Охрана расставлена повсюду – как снаружи, так и внутри палатки. Только скажите – и они подойдут к вам.
– Спасибо.
Тави подождал, пока она уйдет, и выбрался из ванны.
Его трясло, но не больше, чем после любого целительского участия, которое он уже перенес.
Он выбрался без посторонней помощи и нашел около себя чистый комплект одежды.
Тави оделся, не смотря на болезненные ощущения в пояснице.
Шрам на месте пореза необычным мечом был столь же необычным: жесткий рубец почти фиолетового цвета окружала нежно-розовая кожа..
Он облачился в штаны и осторожно подпоясал тунику.
Резкий всплеск боли пронзил его, заставив стиснуть зубы и перехватив дыхание.
Почувствовав на себе взгляд, Тави оглянулся назад и увидел, что Крассус снова проснулся и смотрел прямо на него распухшими глазами.
– М-мама, – сказал Крассус, – она была жива. И ты не с-сказал мне.
Тави ошарашенно глядел на своего друга. Это была правда. Он не сделал этого.
Доротея Антиллус была предателем, наряду с ее братом, Верховным Лордом Каларусом.
Она была нарасхват за ее талант при восстании рабов, которое последовало после уничтожения Каларуса и хаоса в Каларе. Никого не заботило, кем она была. Её ценили за то, что она могла сделать.
Если бы он открыл её личность, то ему бы пришлось предьявить ей обвинения..
И что ещё важнее, она просила его не рассказывать мужу или сыну о том, что она пережила.
В ловушке рабского ошейника, который невозможно снять, не убив ее… В некотором смысле, это было лучшее решение.
Женщина, которая замышляла против империи, никогда не вернется.
Она спасла Крассуса однажды, когда он был без сознания, но он не просыпался во время процедуры, и она ушла, прежде чем он очнулся.
Она никогда не оставляла лагеря Свободного Алеранского или каравана и практически скрылась из виду в течение последних лет.
Но в этот раз Крассус увидел её.
Глаза Крассуса вспыхнули.
– Не сказал мне.
– Она просила меня не делать этого, – сказал тихо Тави.
Крассус закрыл глаза, как будто находился в агонии.
Учитывая его травмы, были все шансы, что так оно и было.
– Убирайся, Октавиан.
– Отдохни, – сказал Тави. Мы продолжим этот разговор, когда…
– Убирайся! – прорычал Крассус. – Как ты мог? Убирайся.
Захрипев, он опустился в воду и через секунду снова заснул или потерял сознание.
Тави сел на стул, освобождённый Доротеей. Его трясло.
Он опустил голову на руки и сидел так некоторое время. Вороны побери.
Он никогда этого не хотел. Кроме того, это лишь маленькая проблема среди множества других.
По правде говоря, он не задумывался об этом. И теперь, он чувствовал, что эта ложь так или иначе могла стоить ему любви и уважения друга.
– Такая маленькая неприятность, для человека с твоими проблемами, – спокойно заметила Алера.
Тави поднял голову и увидел великую фурию, появившуюся в своей обычной манере, но на этот раз также закутанную в туманный серый плащ с капюшоном, который скрывал её всю, кроме лица.
Её похожие на драгоценные камни глаза светились тихим весельем.
– У меня не настолько много друзей, чтобы я мог позволить себе не волноваться о потере хотя бы одного из них, – тихо произнес Тави. Он посмотрел на Макса, безмолвного и неподвижного в своей ванне. – Или двух.
Алера в упор смотрела на него.
– Я видел, как умер Фосс. Я увидел за несколько секунд, что это должно было произойти, но я не был достаточно быстр. Я не смог остановить Королеву. Он умер. Она убила так много людей. И они умерли ни за что. Она сбежала. Я подвёл их.
– Она очень могущественна. Ты это знал.
– Это не имеет значения. – тихо сказал Тави, его голос стал жёстче. – Это была моя ответственность. Мой долг. Я осознаю, что не каждый выживает во время войны, но, фурии, я больше не увижу своих людей, отдающих жизни ни за что.
– Я… Я не знаю. Я сомневаюсь, что подхожу для этого дела. Если бы… если бы я больше учился, если бы у меня было больше времени для практики, если бы я усерднее занимался …
– Ты задаёшься вопросом, изменило ли бы это что-нибудь? – сказала Алера.
– Да.
Она какое-то время обдумывала это.
Затем села, поджав ноги, возле стула.
– Нельзя быть уверенным в чём-то, что не произошло.
– Я знаю.
– Но ты продолжаешь терзаться по этому поводу.
Тави кивнул. Они оба какое-то время помолчали.
– Хорошие люди, – сказала она тихо, – именно так и должны себя чувствовать. В противном случае они вовсе не хорошие люди.
– Я не понимаю.
Алера улыбнулась:
– Хороший человек, по определению, будет сомневаться в правильности принятых им решений, если они приведут к таким ужасным последствиям для других людей. Особенно если эти люди доверились ему. Ты согласен?
– Да.
– Ты согласен, что тоже можешь ошибаться?
– По-моему, это более чем очевидно.
– А ты согласен, что мир опасен и неправедлив?
– Разумеется.
– Вот так оно и получается. – сказала Алера. – Кто-то должен командовать. Но никто, занимающийся этим, не идеален. Следовательно, он будет ошибаться. И, раз уж мир опасен и несправедлив, некоторые из этих ошибок неизбежно приведут к последствиям, подобным сегодняшним.
– Не могу не согласиться с твоими доводами, – сказал негромко Тави. – Но не понимаю, к чему ты ведёшь.
– Это совершенно очевидно, юный Гай, – сказала Алера, улыбнувшись, отчего в уголках её глаз собрались морщинки. – Логика неоспорима. Ты – хороший человек.
Тави удивленно поднял брови:
– И как это меняет дело?
– Исходя из моего опыта? – спросила она. – Очень сильно. Может быть, Китаи позже тебе объяснит.
Тави тряхнул головой:
– Ты следила за боем?
– Само собой.
– Королева настолько сильна, как ты и предполагала?
– Не совсем, – сказала Алера.
– О?
– Она сильнее, – спокойно сказала великая фурия. – И она контролирует себя почти так же хорошо, как и ты. Кто-то обучает её.
Тави уныло кивнул:
– Я заметил.
Он снова потряс головой:
– Я… Не могу поверить, что что-то может быть таким сильным. Таким быстрым.
– Да, – сказала Алера. – Я тебя об этом предупреждала.
– Тогда ты должна понимать, почему я сомневаюсь, на своём ли я месте, – тихо сказал Тави. – Если я неспособен перехитрить её, предугадать её действия, одолеть её… Почему вообще я пытаюсь вести за собой людей? Имею ли я право вести их вперёд, зная, что… что…
– Что ты, скорее всего, ведёшь их на верную смерть, – сказала Алера.
Тави закрыл глаза:
– Да.
Голос Алеры исказился:
– А скольким пришлось бы умереть, если бы ты не делал ничего, юный Гай? Скольким пришлось бы умереть, погибни ты в первой же стычке с Королевой? Ты что, не понимаешь, что означает эта атака?
Он открыл глаза и насупился.
– Она навряд ли располагает большим количеством Граждан, – сказала Алера. – И всё же она атаковала твой лагерь, использовав более пятидесяти заклинателей земли, хотя и понимала всю суицидальность этой затеи. Она сказала, что пришла только для того, чтобы ослабить тебя.
– Это… Бессмыслица какая-то, – сказал Тави. – Переводить настолько ценный ресурс просто чтобы ослабить противника? С чего бы ей так поступать?
– Действительно, с чего бы? – Спросила Алера.
– С того, что она полагала жертву стоящей, – пробормотал Тави. – но это бессмысленно. Наши потери были…
Он горько поджал губы.
– Лёгкими.
– Она явилась сюда не для того, чтобы тебя убить, юный Гай. Пока нет. Она пришла, чтобы тебя ранить.
– Но почему? – спросил Тави. – Стоило ей дождаться, когда легион подойдёт поближе – и она могла бы ударить с поддержкой превосходящих сил, вместо того, чтобы терять своих порабощённых Граждан. Это нерационально! Это…
Он резко замолчал и дважды моргнул.
– Это не нерациональность, – мягко проговорил он. – Эта та самая ошибка, которую совершают неопытные командиры при возникновении угрозы их победе. Они забывают о дисциплинированности. Они думают, что лучше сделать хоть что-то, чем ничего не предпринимать.
Глаза Тави расширились.
– Она меня боялась.
Алера склонила голову и промолчала.
Через мгновение Тави фыркнул:
– Что ж, думается, я избавил её от этого ошибочного ощущения.
– Вообще-то, – сказала Алера, – это она убежала, а не ты.
– Конечно она убежала. Это помешало нам сконцентрировать на ней все наши силы. И это позволило ей контролировать ход боя…
Его глаза раскрылись шире.
Победа над королевой ворда не была просто кровопусканием. И дело было не в тактике, не заклинании фурий, не в организации, технике или шеренгах сияющих доспехов.
Дело было в умах. В воле. В страхе.
Тави обнаружил, что вскочил на ноги:
– Орда, – сказал он. – Где она сейчас?
Алера ненадолго задумалась и сказала:
– Собираются штурмовать вторую защитную стену Долины. Не думаю, что у легионов есть шанс её удержать.
– Они и не собираются её удерживать, – сказал Тави. – Без управления, Ворд не сможет одолеть Гаррисон. Чтобы его контролировать, Королева должна находиться на расстоянии в двадцать пять-тридцать миль, как раз возле второй стены. Это рядом с Бернардгольдом. Я знаю эту местность, и не так уж там много мест, где она могла бы выстроить оборону своего улья.
Алера задумчиво наклонила голову:
– Благодаря знанию местности у тебя будет преимущество.
– Да, – сказал Тави, оскалившись. – И если она опасается моего вмешательства – значит, я действительно могу ей помешать.
Он уверенно кивнул.
– Самые важные мои бои – все они были против кого-то, кто был больше и сильнее меня. Этот бой не исключение.
Глаза Алеры сверкнули, словно драгоценные камни:
– Тебе виднее, юный Гай.
И она исчезла.
Тави выбрался из лекарской палатки.
Двадцать легионеров вытянулись по стойке «смирно».
Ещё шестьдесят столпились в пределах освещенного пространства, некоторые из них только проснулись – причём спали они в полной броне, испытывая жуткие неудобства.
Каждый из них носил символ Первого Алеранского, орла на багрово-серебряном фоне, но с затемнённой и слегка измененной формой, придающей ему очертания ворона.
Вороны Битвы были когортой, последовавшей за Тави в самой жуткой миссии под конец битвы при Эллинархе, и с тех пор они поддерживали репутацию дисциплинированности, убийственной эффективности и полного презрения к опасности.
В большинстве легионов солдаты прикладывали все усилия, чтобы попасть в Первую когорту, традиционно состоявшую из самых опытных, и высокооплачиваемых, бойцов.
В Первом Алеранском практически такие же усилия прикладывались, чтобы попасть в число Воронов Битвы – когорты, чаще других сопровождавшей капитана на самых смертельно опасных участках поля битвы.
Восемьдесят бронированных рук тут же ударили по броне, словно протяжный раскат грома.
– Шульц, – негромко позвал Тави.
Центурион – солдат младше самого Тави – вышел из строя.
Шульц прошёл долгий путь cо времен событий при Элинархе.
Он подрос на полфута, а его юное тело прибавило в весе шестьдесят фунтов мускулов.
Лицо его, как и броня, было украшено шрамами, и он убрал гребень шлема, который мог выдать, что он не простой легионер, однако двигался он, в лучших центурионских традициях, с гордо выпрямленной спиной и держа под рукой жезл.
Он отсалютовал Тави:
– Сэр.
– Мы выступаем, – сказал Тави.
Шульц моргнул:
– Сэр? Вы желаете, чтобы я собрал для вас коммандный состав?
– Мы не можем себе позволить ждать так долго, – сказал Тави. – Королева ворда знает, где мы находимся, поэтому мы будем находиться где-нибудь в другом месте, и чем быстрее тем лучше. Шульц, нужно отправить посыльных к трибуну каждой когорты и передать им мой личный приказ сворачивать лагерь. Я хочу, чтобы не позднее чем через один час все уже были в пути. Никого из опоздавших ждать не будем. Всё понятно?
Шульц посмотрел на него потрясенно:
– Э… Да, сэр. Посыльные к каждому трибуну с вашей личной командой свернуть лагерь, выступить в течение часа или остаться позади, сэр.
– Молодчина, – сказал Тави.
Он повернулся к центурии и повысил голос:
– У легионов есть давняя традиция, парни. Вы быстро и упорно маршируете, появляясь там, где вас никто не ожидает, и делаете свою работу.
Он оскалился:
– И вы делаете всё это, таская на себе сотню фунтов снаряжения, и хоть оно и сделано кем-то за сущие гроши – каждый из этих слайвов зарабатывает больше вашего. Это традиция!
Раскат смеха пробежал по группе солдат.
– Этот марш, – сказал Тави, – будет другим.
Он немного подождал, ожидая, пока установится тишина.
– Сейчас вы отправитесь передавать приказ выдвигаться. И вот что вы скажете людям: никакой поклажи. Никаких палаток. Одеял. Запасных сапог. Всё это больше не имеет значения.
Тишина словно уплотнилась.
– Мы должны двигаться, быстро и упорно, – сказал Тави. – На кону миллионы жизней, а враг знает, где мы. Что ж, значит, нас тут не будет. Завтра мы будем в Кальдероне, на день раньше, чем нас ожидают. Мы отыщем там Королеву ворда, и эта сука заплатит за всё, что она сегодня натворила.
Восемьдесят глоток издали яростный рёв одобрения.
– Шульц раздаст вам указания, – сказал Тави. – Выполнять.
Снова понялся рёв, и Шульц двинулся вдоль шеренги, слегка стуча каждому человеку жезлом по бронированному плечу и произнося имя алеранского или канимского офицера, с которым тот должен связаться.
Люди начали убегать в темноту, и спустя несколько минут раздались сигналы труб, командующие готовиться к маршу.
– Сэр, – сказал Шульц, отправив последнего посыльного. – Мы можем добраться до Кальдерона с такой скоростью, но не канимы с их зверями. Это невозможно.
Тави продемонстрировал легионеру самую канимскую ухмылку, какую только мог.
– Поверь, Шульц, – сказал он. – Если есть воля – найдётся и способ. А моя воля – чтобы мы все были в Кальдероне к следующему закату.
Шульц моргнул:
– Сэр?
– Твоя задача, Шульц, обеспечить общую готовность к выступлению, – сказал он. – А уж как нас всех туда доставить – это моя забота.
Глава 45
Ворд появился точно в названное Инвидией время.
До рассвета было ещё четыре часа, луна как раз спряталась за горами на юге, и вокруг было темно как в могиле.
Амара стояла на стене, ожидая подтверждения правдивости сказанного Инвидией.
Не было никакого предупреждения. Мгновение назад ночь была абсолютно тихой и спокойной.
В следующее мгновение по всему краю освещенного магическими светильниками пространства началось шевеление, и ночь словно взорвалась бликами на чёрном хитине орды, несущейся вперёд с грохотом миллионов ног, стучащих по выжженой земле.
Амаре подумалось, что, должно быть, к краю освещённого пространства они подбирались медленно и тихо.
Ни один алеранский легион не был способен передвигаться настолько бесшумно, тем более с такой численностью. Впрочем, у них и не было в этом надобности.
Легионеры на стенах ожидали в готовности.
Сотни Граждан создали составленную из мелких огненных шариков мерцающую завесу, впервые опробованную в битве у Ривы.
И, как и в битве у великого города, здесь она также доказала свою смертоносность для врага.
Воины ворда хлынули в зону выжженой земли у стены, погибая от вспышек огня и раскалённого воздуха, среди миллионов смертоносных светлячков на их пути.
Они гибли сотнями, тысячами, но, как и у Ривы, численное преимущество позволило ворду пробиться сквозь завесу, карабкаясь по телам павших соратников и прокладывая для идущих за ними дорогу из дёргающихся конечностей и трупов.
В считанные мгновения гибнущий ворд истощил заклинателей огня, и те стали падать без сил.
Их место тотчас занимали Рыцари Дерева – все, какие только нашлись в легионах, а также Граждане, обладающие подходящими способностями.
Полетели первые стрелы, посылаемые усиленными фуриями луками со сверхъестественной мощью.
Под смертоносный свист стрел в ночи Рыцари Дерева, разбитые на группы по десять и двенадцать человек, криками координировали распределение целей между собой, стараясь опустошить колчаны как можно быстрее.
Сотни потоков стрел метались там и тут по всей линии армии ворда, подобно струям воды, используемым пожарными в алеранских городах.
Амара подумала, что война с вордом гораздо больше похожа на тушение пожара, чем на бой с врагом.
Они мчались вперед с той же непримиримой жаждой пожирать и расти.
Потоки стрел, достигая ворда, отбрасывали его назад своей смертоносной мощью, но если поток стихал на несколько мгновений, ворд снова бросался вперед, словно огонь, пожирающий старое деревянное здание, такой же неудержимый и целенаправленный.
Амара облизнула губы, и её сердце забилось чаще, когда она увидела как первый воин-богомол ворда достиг стены и принялся выдалбливать в ней опоры для карабкания наверх.
Отряды лучников начали отходить назад, уступая свои места тяжеловооруженным легионерам.
Стоявший рядом с ней Бернард задумчиво кивнул головой:
– Думаю, пора.
Амара согласно кивнула и повернулась к ближайшему трубачу:
– Давай сигнал мулам.
Тот отсалютовал и немедленно заиграл быстрый сигнал.
В темноте под стеной мулы снова приступили к работе.
Рычаги скрипнули и со стуком ударились о деревянные перекрестия, а мулы загрохотали, широко раскачиваясь туда-обратно прежде чем успокоиться на своих местах.
Несколькими мгновениями позднее земля за стеной полыхнула выросшей стеной огня, сотнями испепеляя воинов ворда.
Но это их даже не замедлило.
Бернард ещё некоторое время наблюдал, как последние отряды лучников спускались со стен и занимали новые позиции.
Легионеры держались крепко, сбрасывая врага со стен мечами, щитами, копьями и магией.
– Есть сигнал? – спросил он Амару.
Амара окинула взглядом небо.
Не было видно даже звёзд на безлунном небе за пределами освещённого магией пространства.
– Пока что нет, – доложила она.
Бернард зарычал:
– А что насчёт тех вспомогательных сил?
Амара прошлась взглядом по стенам в поисках цветных огней сигнальных ламп, использовавшихся для передачи сообщений.
Голубые вспышки должны были сигнализировать, что кто-то обнаружил специальный отряд врага, описанный Инвидией.
– Пока что нет, – сказала Амара.
Бернард кивнул и продолжил наблюдать за битвой, неподвижный и невозмутимый.
Амара знала, что это всего лишь маска, чтобы не смущать солдат, и она постаралась поддержать мужа, приняв такой же спокойный и уравновешенный вид. Но, несмотря на все усилия, она не удержалась и прикусила губу, увидев молодого – совсем ещё мальчишка – легионера, схваченного косами воина-богомола и сброшенного в роящийся внизу ворд.
Его товарищи по оружию порубили богомола на куски – но для юноши было уже слишком поздно.
Целители выносили раненых со стены каждые несколько секунд.
Неподалёку ждали мараты со своими гаргантами, которые терпеливо дожидались, пока десятки раненых будут погружены на специальную упряжь для их перевозки, а затем разворачивались и мчались к Гаррисону.
– Здесь становится жарко, – пробормотал Бернард. – Они давят намного сильнее, чем раньше.
– Трубить отступление?
Бернард стоял, глядя на битву, ни жестом ни выражением лица не выдавая своего беспокойства.
– Пока нет. Мы должны убедиться.
Амара кивнула и постаралась взять себя в руки. Это удалось ей с трудом.
Её учили быть спокойной и хладнокровной при столкновении с опасностью лицом к лицу, и она это умела.
Но совсем другим делом было смотреть, как люди умирают, крича в агонии – или, что ещё хуже, безмолвно – для исполнения замысла, к созданию которого она приложила руку.
К такому она не была готова.
У неё никогда не было талантов к заклинательству водяных фурий. Она едва могла создать волну на дне неглубокого поддона, даже в академии, когда она настойчиво тренировалась.
Теперь она желала этого таланта как никогда.
Она бы все отдала, чтобы чувствовать тот ужас, который оглушал её, не опасаясь, что на ее лице появятся слёзы, которые могут сделать еще хуже.
Она стиснула кулаки, отбрасывая эмоции прочь. Потом.
Она сможет позволить себе эти чувства потом, когда признаки паники среди командного состава не будут так опустошительны и опасны для боевого духа легионеров.
Она не знала, сколько простояла так, неподвижно и тихо.
Мгновения, конечно же, но эти мгновения ощущались как часы – часы кошмара, внезапно прерванного далёким треском сигнала в ночном небе.
Вскинув взгляд, Амара увидела расцветающие огненные шары зелёного, снежно-голубого и холодно-фиолетового цветов.
В их свете роились, подобно мотылькам, чёрные тени – тысячи и тысячи рыцарей ворда.
– Бернард!
Бернард глянул на неё, на небо, и игра света и тени от зарева вспышки после очередного залпа мулов вдруг сделала его ухмылку дикой и кровожадной.
– Хотели впотьмах прокрасться над стеной и, пока мы их не видим, уничтожить мулы, – сказал он. – Но Плациды и северяне обнаружили их первыми.
Он скривился на мгновение:
– Хорошо ещё, что не прямо над нашими головами.
Словно в подтверждение его слов, труп рыцаря ворда, лишившегося головы и двух третей поверхности крыльев, рухнул вниз и упал на землю недалеко от одного из обслуживающих мул людей.
От удивления тот подпрыгнул и взвизгнул, шлёпнувшись на пятую точку, чем вызвал бурное веселье коллег.
Рыцарей ворда становилось всё больше, они начали нырять вниз, к персоналу мулов, но к каждой машине были приписаны отряды Рыцарей Дерева, отступившие со стен, и люди были защищены смертоносным щитом из стрел.
Рыцари ворда посыпались с неба, шлёпаясь о землю словно перезревшие фрукты.
Один из них упал на небольшой фургончик с огненными сферами-зарядами для мулов, и тот взорвался с внезапным яростным рёвом огня, поглотившего рыцаря ворда, сам фургон, мула с вопящим персоналом и лучников, его защищавших.
Во все стороны полетели смертоносные осколки дерева от уничтоженного фургона, раня ещё больше людей, и Амара увидела, как один осколок, не меньше фута длиной, навылет проткнул бедро легионера, отправив бедолагу, заходящегося криком, на пол.
Амара сделала знак трубачу, и тот сыграл сигнал к воздушной атаке.
Сотни Граждан и Рыцарей Воздуха с рёвом поднялись в тёмное небо на бой с врагом.
Звук их воздушных потоков был похож на рокот волн, бьющихся о скалы.
Во главе каждого отряда был граф или лорд, многие из которых были заклинателями нескольких стихий, и в воздухе появлялось всё большее и большее количество взрывов – настоящий летающий арсенал, состоящий из разлетающихся, короткоживущих звёзд всевозможных оттенков.
Рёв воздушных потоков постоянно менял тональность, создавая причудливую музыкальную гармонию с разноцветными вспышками огня.
По всей Кальдеронской долине, взгляды людей, не занятых в бою за выживание, были прикованы к этому прекрасному и смертоносному зрелищу.
– Самое время для внезапной атаки, пока наше внимание приковано к небу, – сказал Бернард. – Ваша светлость, не будете ли вы так любезны осветить поле.
Лорд Грэм, стоящий рядом с ним, согласно заворчал.
Несмотря на то, что Принцепс назначил Бернарда командующим обороной, муж Амары много лет служил Грэму в качестве одного из первых стедгольдеров, находящимся в его, тогда ещё графа, зоне влияния.
Теперь Грэм был лордом, пусть и номинально, так как земли его были захвачены врагом, но всё же лордом, и её муж, несмотря на боль в челюсти, всё равно прилагал усилия, чтобы высказать ему почтение.
И хоть Грэму это было и не нужно, подумала Амара, и он отлично мог обходиться без лишних церемоний, но даже сейчас, когда всё находилось на грани уничтожения, Бернарду удавалось оставаться тактичным.
И тактичность эта, как ей казалось, была символом тех великих вещей, за которые они сражались – за сохранение красоты, пусть и бесполезной.
Грэм шагнул вперёд и вытянул руку с поднятой вверх ладонью.
В его сложенных чашей пальцах вспыхнул огонь, и на него тотчас же слетела небольшая пернатая фигурка, крылья которой размазывались в воздухе от скорости.
Ветер, поднятый их движением, растрепал Амаре волосы.
Грэм прошептал что-то крошечной огненной фурии и тряхнул запястьем.
Огненный колибри взметнулся в небо, набирая скорость и светясь всё ярче.
Он промчался над полем битвы, словно шар яркого дневного света в несколько сотен ярдов в диаметре.
Он скользнул над бесчисленными воинами-богомолами, затем пролетел сквозь тело одного из Рыцарей ворда, бросившегося ему наперехват, даже не замедлившись.
– Плохая идея, – сказал Грэм, тряся головой, – вот так вставать на пути у Филлис.
– Филлис? – спросил Бернард.
Заткнись, Кальдерон, – раздражённо сказал Грэм. – Я назвал её в честь моей первой жены. Горячей факела, ни минуты не сидит на месте, и лучше не оказываться у неё на пути.
