Текст книги "Фурия первого лорда (ЛП)"

Автор книги: Джим Батчер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 41 страниц)

В ответ Амара улыбнулась и проследила путь Филлис – и в следующее мгновение она увидела приближающиеся особые силы, как раз там где они и должны были появиться по словам Инвидии.

– Кровавые вороны, – сдавленно проговорил Грэм, словно ему не хватало воздуха.

Амара полностью разделяла его чувства.

Приближающийся ворд был огромен.

Они не были огромными как гаргант. Они были огромными, как дом.

Их было полдюжины, каждый размером в два или три больших торговых корабля.

Они передвигались на четырех ногах, каждая из которых была толще любого дерева, когда-либо виденного Алерой.

Их почти треугольные головы заканчивались зазубренными клювами из чёрного хитина, напоминающими осминожьи, но настолько огромными, что могли вместить в себя сразу три или четыре больших бочки.

Насколько ей было видно, у тварей не было глаз, и их клювы просто переходили в череп и дальше в непропорционально огромные дугообразные пластины из того же материала, обрамляющие их головы чем-то наподобие щита.

Они, хоть и выглядели громоздкими и неуклюжими, с каждым шагом продвигались вперед футов на двадцать, и их походка, подобно походке гаргантов, была на деле более быстрой, чем можно было предположить.

Десятки бегущих под ними воинов-богомолов, способных передвигаться побыстрее лошади, с трудом обгоняли эти огромные горы движущегося хитина.

По команде Грэма Филлис зависла над ближайшим здоровяком, заставив вытаращиться на него каждого не занятого боем человека на стене.

Центурион Джиральди выбрался на стену позади Бернарда и Грэма. Какое-то время он таращился на здоровяков, а потом выдохнул:

– Сэр? Нам бы стены побольше…

В этот миг шестеро здоровяков распахнули свои задранные вверх пасти и издали утробный рёв.

Вообще, их звук не был таким уж громким, но от него затряслись стены, и Амару пробрало до самых костей.

Мулы сделали очередной залп, устроив огненный ад вокруг ближайшего здоровяка.

Гигантская тварь никак не отреагировала. Она просто продолжала двигаться, огромная и неудержимая как ледник.

По мере того, как твари продвигались сквозь огонь, Амара заметила на их блестящих бронированных спинах уцепившихся богомолов и бегемотов, казавшихся маленькими как птички-паразиты на спинах гаргантов.

Амара наконец-то поняла, зачем понадобились эти создния.

Они должны были переть вперёд, тараня стены словно гнилые заборы.

А каждому, кто попытается их атаковать, придётся иметь дело с защитниками, которые передвигаются верхом на них.

Кто-то внезапно появился рядом, заставив Амару вздрогнуть, но это был Дорога, вернувшийся и пришедший к ним на стену.

Здоровенный марат спокойно и с интересом осмотрел стены, небо, поле битвы под стенами и происходящее перед ними.

Он также поглазел некоторое время на здоровяков, после чего скривился и сказал:

– Гхм.

Подумав немного, добавил:

– Большие.

– Кровавые вороны, – сказал Грэм. – Вороны. Кровавые. Вороны.

– Граф, у нас проблемы, – сказал Джиральди.

– Кровавые вороны!

Бернард кивнул:

– Похоже на то.

– Кровавые вороны – сказал Грэм. – Кровавые, чтоб их, вороны.

Рука Джиральди сжала рукоять меча:

– Надо бы взять пару лучников и срелять по глазам. Вот только глаз у них нет.

– Мммммм, – сказал Бернард.

– Кровавые вороны, – сказал Грэм.

– Сэр? – спросил центурион. – Что делать-то будем?

– Мы будем соблюдать тишину, чтобы я мог подумать, – сказал Бернард.

Он уставился на приближающихся здоровяков. Те ревели почти безостановочно, и на стене понемногу стала расти паника.

Один из гаргантов, занервничав, издал собственный кашляющий вопль. Бернард раздражённо оглянулся через плечо – и тут его взгляд остановился на Дороге.

Он прищурился, и на его лице появилась волчья ухмылка:

– А нам и не нужны его глаза, – сказал Бернард. – Нам нужны его ноги.

Дорога взглянул на Бернарда и разразился жёстким лающим смехом, сильно напоминающим недавний – уж не Скорохода ли? – вопль гарганта.

Амара поглядела на Дорогу, недоуменно моргая, и наконец поняла.

Много лет назад, во времена первого пришествия ворда в эту самую долину, они обсуждали с Дорогой прошедший бой, пока марат ухаживал за огромными мягкими лапами своего гарганта.

– Ноги, – говорил Дорога. – Всегда нужно помогать ему заботиться о ногах. Ноги крайне важны, если ты такой здоровенный, как Скороход.

В этом был смысл. Эти твари, чем бы они ни были, должны быть невероятно тяжёлыми – и поддерживаться при этом сравнительно небольшими ногами.

Амара была уверена: нечто настолько огромное не может так вот запросто управляться со своим весом. Повреждение конечности вполне могло полностью обездвижить тварь.

Разумеется, тысячи воинов-богомолов, полноводной рекой струящиеся вокруг ног здоровяка – а иногда и под его ногами – делали эту цель весьма труднодостижимой.

Один из Высших Лордов с лёгкостью справился бы с этой задачей, но все они были заняты наверху, а заклинатели легиона уже почти полностью себя истощили.

Хотя…. Ранить здоровяков вовсе и не нужно.

Их нужно просто остановить до того, как они доберутся до стен и наделают в них проломов, в которые хлынет орда ворда, настигая отступающие легионы прежде, чем они достигнут Гаррисона.

– Бернард, – сказала Алера прерывающимся голосом. – Рива.

– Ха! – ответил Бернард и обернулся к Джиральди. – Центурион, сигнальные стрелы. Первая: вызов Лорда Ривы на доклад мне. Вторая: сбор здесь для всех инженеров.

Яркие сигнальные стрелы были видны за многие мили. Рива должен был получить послание мгновенно.

Чтобы добраться до линии фронта, ему понадобится некоторое время, и Амара вовсе не была уверена, что оно у них есть.

Ей казалось, что прошла целая вечность, и здоровяки стали намного ближе.

Воины-богомолы, казалось, совсем обезумели и вели себя так, словно здоровяки распространяли вокруг себя подавляющие психику волны.

На стене образовалась брешь, потом ещё одна, и Бернард направил резервы чтобы закрыть слабые направления.

Раздался рёв приближающихся воздушных потоков, и Рива, в штанах и куртке нараспашку и с беспорядочно спутанными волосами, сонно огляделся вокруг.

Он заметил Бернарда и направился к нему, подняв в приветствии кулак и оглядываясь по сторонам. Заметив здоровяков, он замер.

– Кровавые вороны!

– Кровавые вороны, – согласился Грэм.

– Нам нужна вода, – сказал Бернард Риве. – Мой лорд, нам нужно намочить эту землю, и нам нужно сделать это прямо сейчас.

Рива несколько раз открыл и закрыл рот, а затем встряхнулся:

– О, конечно. Заставить их провалиться в трясину. Нам понадобится река, чтобы успеть это сделать.

– Риллуотер, – сказал Бернард. – Она недалеко отсюда. С четверть мили на юго-запад.

Рива поднял брови и кивнул:

– В принципе, это реально. Инженеры?

– Собраны внизу.

– Ага, ага, – задумался Рива. – Это как орошение поля, только масштаб другой. Прошу меня извинить.

Рива спрыгнул со стены во внутренний дворик, замедлившись при приземлении с помощью фурии воздуха, и повернулся к инженерам.

Он стал раздавать короткие приказы. Люди разбились на шеренги и встали на колени, чтобы положить руки на землю.

Рива, расположившийся во главе группы, сделал то же самое, и несколько сотен опытных инженеров под его предводительством заставили землю всколыхнуться.

Это не заняло много времени. Поначалу ничего не менялось, но постепенно нижние конечности Богомолов стали покрываться грязью.

Грязь, брызгая, покрывала их ноги всё выше и выше, однако земля перед стенами была выжжена несколько раз за последний день, и запеклась коркой как застывшая глина.

– Еще! – кричал Рива. – Ещё, вороны вас забери!

Заклинатели фурий были напряжены до предела.

Один из инженеров издал сдавленный писк и резко упал на бок, ударившись левым плечом.

Двое других просто рухнули то ли мертвыми, то ли без сознания.

Журчащая вода внезапно распространилась по земле под стенами, катясь по ней, как огромное зеркало, в котором отражался смертельный воздушный бой.

Все ждали, пока инженеры перенаправляли небольшую речушку. Мужчины падали через каждые несколько минут.

Лицо лорда Ривы было напряжено, на его щеках появились цветные пятна. Уровень воды поднимался.

Затем одна из громадин испустила пронзительный вой, когда его нога выскользнула из-под него, сползя по гладкой поверхности глины, скользкой от воды, пыли и луж грязи, которую перемесили ноги богомолов.

Он накренился далеко в сторону, как корабль между волнами, но затем медленно вернулся в устойчивое положение.

Спустя мгновение, он сделал еще один шаг и снова накренился.

– Почти получилось! – проревел через плечо Риве Бернард. – Можете их тряхнуть?

– Эх! – выдохнул Рива сквозь сжатые зубы. Затем он снова закрыл глаза, сказал что-то инженерам, и вдруг сама земля стонала.

Она дернулась и вздрогнула один раз. Затем она резко качнулась так, что Амара упала бы если бы Дорога не поймал и не удерживал ее от падения.

В это время на поле два здоровяка, находившиеся уже не более чем в двух сотнях ярдов от стены, поскользнулись и, заревев, стали заваливаться.

Их повело вбок движением, казавшимся замедленным из-за растояния.

Спустя несколько долгих секунд они упали, огласив окрестности пробирающим до костей гневным рёвом.

Влекомые своим огромным весом, они жестко ударились о землю, подняв воздух тонны воды и грязи.

Сотни, даже тысячи воинов ворда оказались погребенными под каждым из этих жутких созданий, чьего веса хватало для того чтобы оставить глубокие следы даже на запёкшейся глине.

Они сучили ногами, убивая ими ещё больше ворда, и издавали низкий стон, от которого рябила мелкая вода вокруг них.

– Неплохо, – сказал Бернард. – Неплохо. Ну что ж, можно начинать.

Он посмотрел на Джиральди, внезапно покрывшись испариной:

– Центурион, камень.

Джиральди порылся в сумке и вытащил гладкий продолговатый камень такого же цвета, что и стены.

Он передал его Бернарду, который положил его на пол и сказал:

– Готовьтесь трубить отступление.

Трубач нервно выглянул наружу и облизнул губы.

Бернард глубоко вдохнул и опустил каблук сапога на камень, разбивая его вдребезги.

Из разбитого камня вырвался порыв холодного ветра, поднявший пыль и размазавший пятна свежей крови на стенах.

Несколько секунд спустя один из больших каменных блоков на стене, служащих в качестве её зубцов, затрясся, загудел и вдруг стал менять свою форму.

Из камня, словно из сугроба, стало выбираться нечто похожее на фригийскую ездовую собаку.

Оно сразу же обернулось, рванулось вперед и уничтожило воина ворда возле соседнего зубца, разорвав богомола на ошметки поломанного хитина и потёки коричнево-зелёной крови.

Собакообразные горгульи стали оживать по всей стене, с неудержимой яростью бросаясь в бой с вордом, и как только ожила последняя, задрожали и заволновались камни под освободившимися местами, порождая всё больше горгулий.

– Сигнал к отступлению! – приказал Бернард.

Труба отыграла сигнал, и Легионы мгновенно начали отступать, как если бы голос Бернарда донёсся до каждого из них.

Амара присоединилась к мужу и остальным командирам, покидающим стену, а тем временем всё больше и больше собакообразных горгулий высвобождались из камня, составлявшего стены, и со свирепой радостью, виляя хвостами, бросались убивать ворд.

Мулы и их персонал уже находились в пути, и, спустившись к поверхности, Амара заметила что и по эту сторону стены земля стала мягче.

Тяжело дышавший Рива оставался на месте, и обе его ладони были приложены к земле.

Амара поспешила к нему со словами:

– Ваша Светлость! Нужно уходить!

– Ещё минуту! – пропыхтел он. – Земля по эту сторону стены совсем рыхлая, она задержит их ещё больше если как следует её намочить.

– Ваша Светлость, – сказала Амара. – У нас нет даже минуты.

Она повернулась к инженерам и рявкнула:

– Вы слышали сигнал. Всем отступать!

Они были так истощены, что только у нескольких хватило сил отдать честь, но все они с кряхтением поднялись на ноги и поковыляли прочь от тающей на глазах стены и растущего войска горгулий.

Амара дико огляделась. Вокруг царила полнейшая неразбериха, сопровождаемая воплями и разноцветными вспышками.

Кое-где ворд умудрился прорвать злобную живую стену горгулий.

Рыцари Земли и Металла тут же закрывали каждый прорыв, замедляя продвижение противника и давая усталым легионерам время для отступления.

Люди тащили раненых в безопасное место. Панически ржали лошади.

Здоровяки продолжали низко и протяжно реветь, а от верещания и воплей богомолов Амаре казалось, что у неё сейчас лопнут барабанные перепонки.

Она не могла найти Бернарда с группой офицеров.

– Милорд! – крикнула она. – Мы должны уходить! Немедленно!

Рива сделал короткий глухой сдавленный вдох и завалился на бок, выставив для опоры в сторону руку.

Но та слишком ослабла и, не удержавшись, он повалился на стремительно увлажняющуюся землю.

– Вставайте! – заорала Амара. Она упала на колени и закинула одну руку лорда себе на плечо. – Подъём!

Рива заморгал и уставился на неё остекленевшим взглядом.

Амаре хотелось завопить от разочарования, но вместо этого она изо всех сил постаралась держать его прямо.

Они побрели прочь от стены, шатаясь, как пара пьяниц. Быстрее. Они должны двигаться ещё быстрее.

Услышав за спиной свистящий крик, Амара обернулась и увидела полдюжины мчащихся к ней богомолов.

Вступать в бой было бы безумием. Вместо этого она вывесила вокруг себя и растерянного Верховного Лорда маскировочную завесу.

Атака богомолов, за неимением цели, тотчас остановилась и они принялись кружиться на месте, прыгая в сторону малейшего замеченного движения.

К несчастью для богомола номер три, замеченное им движение было совершено гаргантом по имени Скороход.

И хоть богомол бесстрашно бросился в яростную атаку, Скороход на него почти не отвлекался.

Он просто поднял свою огромную лапу и с размаху опустил её вниз, поставив жирную точку в атаке ворда.

– Амара! – прогудел Дорога со спины Скорохода. Мимо пронеслась пара горгулий, преследующих прорвавшегося солдата ворда. Скороход вскинул голову и фыркнул, пока Дорога продолжал звать:

– Амара!

Амара сбросила завесу:

– Дорога! Сюда!

Марат склонился вперед, сказал что-то Скороходу, и гаргант зашагал в её направлении.

Дорога ухватился за седельную верёвку и частично свесился вниз вдоль бока Скорохода, протягивая руку.

Амара подтолкнула к нему руку Ривы. Дорога потянул и с рыком затащил того в седло.

Амара вскарабкалась следом за ним по плетёной кожаной верёвке, и Дорога крикнул что-то Скороходу.

Гаргант, оторвав обе передние лапы от земли, крутнулся, поворачиваясь на восток.

Он рванулся вперед в какой-то особенной манере, Амара такой у гаргантов до сих пор ещё не видела – нечто вроде тяжёлого галопа, чуть не сбрасывающего её со спины каждые пару скачков, зато замечательно покрывающего расстояние.

Дорога запрокинул голову и издал торжествующий вой, подхваченный Скороходом.

Амара оглянулась через плечо. Стена горгулий держалась, хоть и не идеально.

Прорывались сотни богомолов, и, несмотря на коварную поверхность земли, к месту где раньше находилась стена приблизился один из здоровяков.

Скороход двигался быстро, но недостаточно для того чтобы оторваться от преследующих их богомолов.

Но вскоре необходимость в этом отпала.

Спереди донёсся хор ответных воплей, и в следующее мгновение из темноты выскочила длинная линия гаргантов – соплеменников Дороги.

Гарганты, разбившись на пары и тройки, принялись изничтожать просочившихся через стену гаргулий воинов ворда, не давая им эффективно преследовать отступающие алеранские легионы.

Звуки битвы стали затихать позади, и Амара обнаружила что дрожит.

Она не замёрзла. И это не было реакцией на страх, хотя она, конечно же, была напугана.

Этот озноб был вызван тем, что произошло.

Инвидия сказала им правду. Огромный размер здоровяков стал для них неожиданностью, однако Инвидия, в общем-то, пыталась сказать, что они больше гаргантов.

Она говорила правду.

И если был хоть малейший шанс, что она действительно выполнит своё обещание и приведет их к Королеве ворда, дав шанс окончить войну, им ничего не оставалось, кроме как принять её предложение.

Амара глянула вверх. Бой в воздухе подходил к концу, и летуны спускались, чтобы помочь маратам сдерживать напирающий ворд.

Они должны были покинуть поле битвы последними – их скорость передвижения означала, что даже продолжив сражаться ещё в течение двух или трёх часов, они всё равно могли добраться до Гаррисона раньше некоторых легионов.

Инвидия сказала правду.

Меньше всего Амаре сейчас нужна была потеря контроля над ситуацией, но она ничего не могла с собой поделать.

В её груди трепетала надежда на то, что Инвидия и впрямь вела себя искренне.

На то, что, возможно, все увиденные и пережитые ужасы изменили её суть.

И хоть каждая здравомыслящая частичка её разума кричала об обратном, в мыслях Амары продолжала свой танец глупая надежда.

Опасное это чувство – надежда. Очень, очень опасное.

Она почувствовала, как оскалились в улыбке её зубы. Главный вопрос звучал так: чья надежда глупее, её – или Инвидии?

Глава 46

– Само собой, ты понимаешь, что она собирается вас предать.

Голос Аттиса был слаб.

Принцепс лежал в кровати апартаментов, которые обычно занимали Амара и Бернард, и он умирал.

Аттис запретил входить в комнату всем кроме Арии или Верадиса, его врачей – и Амары.

Причина была проста – он выглядел ужасно, превратившись из образца мужественности в изможденную развалину за несколько дней.

Его волосы уже начали выпадать, на коже выступил желтый налет, и зловоние окружало его.

Эту вонь не удавалось устранить никакими благовониями, лишь приглушить немного. Она перебивала даже пропитавший всё вокруг запах гаргантов.

– Нет шанса, что убеждения Инвидии изменились? – спросила Амара.

– Нет, – сказал спокойно Аттис. – Её убеждения неизменны. Как и неумение признавать свои ошибки.

– Вы уверены в этом? – спросила Амара. – Вы не допускаете сомнений?

– Абсолютно.

– Мой опыт подтверждает это, Ваше Высочество, – сказала тихо Амара.

Аттис устало улыбнулся.

– Хорошо.

Его веки закрылись, подрагивая, а его дыхание на несколько секунд остановилось.

– Милорд? – спросила Амара. – Мне позвать врача?

– Нет, – просипел он. – Нет. Сохраните его силы для людей, которые ещё могут жить.

Аттис на мгновение замолчал, тяжело дыша, прежде чем открыть глаза еще раз. Они были стеклянными от усталости.

– Вы собираетесь использовать ее, – сказал он.

Амара кивнула.

– Либо она приведет нас к королеве и выдаст нас ей. Либо она не приведет нас к королеве и предаст нас. Или она приведет нас к королеве и поможет нам, как она и сказала. Два из трех возможных исходов в результате дают возможность убрать королеву. Мы не можем упустить такой случай.

– И она знает это, – сказал Аттис. – Она тоже знает математику. Она знает, что у вас нет вариантов кроме как попробовать. По-моему, вы допустили ошибку в ваших расчётах. Я считаю, что с вероятностью семьдесят процентов она намерена привести вас к королеве и предать вас. Еще тридцать процентов, что она просто намерена заманить вас в ловушку, так и не раскрыв королеве.

Амара пожала плечами.

– С учётом ваших аргументов, наши шансы – семьдесят процентов, а не шестьдесят шесть. И тем не менее, у нас больше возможностей, чем когда-либо было или будет.

Аттис ничего не сказал. Снаружи взревели трубы.

Приближался полдень, и ворд, преследовавший отступавшие Легионы до их последнего укрепления, начал атаку с наступлением утра.

Однако, благодаря сравнительно небольшой протяженности укреплений на подступах к Гаррисону, прогресс их наступления на полных решимости легионеров был невелик.

Расположившиеся на городских крышах мулы и отряды огненных магов несли врагу сияющую смерть.

Воздух был наполнен причудливой смесью бытовых запахов с запахом горящего хитина даже внутри их маленькой цитадели.

С этим запахом благовония тоже не справлялись.

– Думаю, ты понимаешь, что она собирается сделать, – сказал Аттис.

– Да.

– И ты готова платить за последствия?

– У меня нет выбора, – сказала она.

Аттис медленно кивнул и сказал:

– Я тебе не завидую. Когда?

– Четыре часа после полуночи. Отряд объединится с Инвидией и нанесёт удар прямо перед рассветом.

– Вот ведь, – сказал Аттис. – Бесит, что не узнаю чем всё это закончится.

– Ваше Высочество?

Он тряхнул головой:

– У тебя нет нужды со мной советоваться, Амара, но ты всё же здесь. Тебе что-то от меня нужно.

– Нужно, – сказала она тихо.

Его слабый голос слегка исказился:

– Учитывая обстоятельства, тебе не стоит с этим тянуть. Выкладывай.

Она сказала, что ей нужно.

Он согласился, и они сделали все нужные приготовления.

Вскоре после полудня Гай Аттис, Верховный Лорд Аквитанский, скончался, не приходя в сознание.

Амара послала за врачами, но они появились лишь для того чтобы застать его последний тихий выдох.

Он умер, и на лице его застыло выражение человека, который ни о чём не сожалеет.

Амара склонила голову и позволила скатиться нескольким слезинкам – за того человека, которым Гай Аквитейн Аттис стал за последние недели, за все ушедшие жизни, за всю боль, что она видела за это время.

Потом она вытерла слёзы кулаком и, развернувшись, вышла из палаты.

Эта ночь станет свидетельницей самой важной миссии в её жизни.

Скоро у неё будет время, чтобы вдоволь поплакать, сказала она себе. Скоро.

Дуриас, Первое Копьё Свободного алеранского, подъехал поближе к Фиделиасу, оглядываясь через плечо на войско Октавиана.

Они остановились чтобы напиться у маленькой извилистой речушки – первая остановка подобного рода за шесть часов.

Тысячи людей, канимов, таургов и лошадей жадно глотали воду.

– Это безумие, – сказал Дуриас. – Полное безумие.

– Но это работает, – подчеркнул Фиделиас.

– Ты же не думаешь, что кому-то это нравится, Маркус, – заметил Дуриас. – Люди сейчас выблюют свои кишки.

– Ну, пока никто этого не сделал, все стараются хотя бы напиться.

Дуриас улыбнулся и потряс головой:

– Канимы этим возмущены, ты же знаешь.

Фиделиас улыбнулся в ответ:

– Они не будут так уж возмущены, когда их фланги будут прикрыты щитами легионов и Рыцарями.

Дуриас заворчал:

– Думаешь, мы можем выиграть этот бой?

– Нет, – сказал Фиделиас. – Но я думаю, что нам удастся его пережить. По большому счёту, в перспективе это одно и то же.

Дуриас задумчиво фыркнул и пристально взглянул на него:

– Как ты себя чувствуешь? Поговаривают, что у тебя пошаливает сердце.

– Уже лучше, – сказал Фиделиас. – Прямо новым человеком себя чувствую.

– Это потому что ты прикидываешься, бездельник. – сказал Дуриас. – И завтра утром ты ещё пожалеешь, что без доспехов.

Фиделиас слегка оскалился:

– Когда это ещё будет. Впрочем, что-то я не замечал, чтобы ты шёл пешком и давал передохнуть несчастным легионерам, прокатившись верхом.

Дуриас засопел.

– У звания есть свои привилегии. – сказал он ханжески. – Позволяя какому-то легионеру ехать верхом, в то время как Первое Копьё марширует вместо него, я нарушу нормальный распорядок в легионе. Плохо для морали. Очень безответственно.

– Хороший мальчик, – сказал Фиделиас. – Ты наконец-то стал офицером.

Дуриас оскалился:

– Взаимно.

Трибун Свободного Алеранского подъехал к ним и отдал честь Дуриасу. Броня его, хоть и была старой и изношенной стандартной лорикой легиона, явно содержалась в образцовом порядке и не имела никаких опознавательных знаков.

– Первое Копьё.

– Трибун, – вернул приветствие Дуриас. – Докладывайте.

– Ещё четыре контакта с врагом, все с восковыми пауками. Также сожжено с полдюжины пятен кроуча. Похоже, они разместили их где только возможно на берегу пруда. Отыскивать их всё легче.

– Это значит, что хорошо замаскированные пятна найти будет гораздо сложнее, – сказал Дуриас. – Не останавливайтесь на этом.

Офицер нерадостно хохотнул:

– Уж придётся, чтоб их.

Он глянул на Фиделиаса:

– Как он?

– Он чувствует себя новым человеком, – сказал Дуриас.

– Он похож на лентяя.

Офицер склонился немного вбок, чтобы видеть за Дуриасом Фиделиаса.

– Поговаривают, что ты стрелял в Королеву Ворда.

– Не стрелял, – сказал Фиделиас. – Я подстрелил её. Причём из балисты. Болт от неё отскочил.

Офицер поднял брови. Заряд балисты мог пробить навылет лошадь и, вылетев, смертельно ранить бронированного легионера.

– С какого расстояния?

– Где-то с двадцати ярдов, – ответил Фиделиас.

Офицер поглазел на него, потом пожевал губу и повернулся к Дуриасу:

– И мы гонимся за ЭТИМ? Это бессмысленно. Этот Принцепс нас всех угро…

Дуриас внезапно вонзил каблук в бок лошади, и животное скакнуло вперёд и вбок, встав вплотную плечом к трибуну.

Рука Дуриаса мелькнула и ухватила мужчину за пластину лорики, стянув его наполовину с лошади.

– Жалуются легионеры, – проговорил Дуриас низким жёстким тоном. – Офицеры руководят. Заткни свой поганый рот и руководи. А если не можешь – имей яйца, чтобы сложить с себя полномочия и позволить делать это кому-то не настолько пугливому.

Он с силой оттолкнул от себя офицера, не дав тому ответить.

Офицер восстановил равновесие в седле и контроль надо лошадью и с раздосадованным лицом ответил:

– Так точно. Возвращаемся к работе.

Дуриас заворчал и промолчал. Офицер отдал честь и ускакал прочь.

Дуриас повернулся к Фиделиасу, воинственно сверкая глазами:

– Ну как?

Фиделиас сжал губы и кивнул.

– Неплохо.

Совсем рядом, в голове колонны, трубы заиграли сигнал сбора. Перерыв на водные процедуры закончился.

Устало двигающиеся солдаты, разбитые на пары по одному алеранцу и одному каниму, начали возвращаться на мостовую и собираться в колонну.

– Мы прибудем туда измождёнными, – сказал негромко Дуриас. – В открытое поле. Без укреплений.

Фиделиас медленно вздохнул и сказал:

– Если Принцепсу придётся принести нас всех в жертву, чтобы заполучить шанс уничтожить Королеву, он это сделает. Я бы сделал. Без колебаний.

– Да, – ещё тише сказал Дуриас. – Именно это меня и беспокоит.

– Первое Копьё, – сказал Фиделиас. – Заткнись и руководи.

Дуриас фыркнул с горькой иронией:

– И то верно.

Они отсалютовали друг другу, и Дуриас ускакал в направлении участка колонны, занимаемого Свободным Алеранским.

Раздался второй сигнал – обычный кавалерийский сигнал «в седло». Фиделиас остановился, разглядывая ближайших к нему легионеров.

Каждый нёс пару широких брезентовых ремней, вырезанных из палаточной ткани.

На одном конце каждой полоски была завязана петля.

Легионеры встали каждый за своим канимским напарником и просунули сапоги в петли. Затем они передали ремни канимам перед собой.

Последовала небольшая возня, пока канимы протягивали ремни над плечами, наматывали их концы на свои лапы, сгибались, а алеранцы вскарабкивались к ним на спины, превращая ремни в импровизированные вожжи а себя самих в подобие человекообразных рюкзаков.

Иногда люди падали. Канимы иногда получали тычки в незащищенные чувствительные места.

Несколько хвостов было, похоже, принесено в жертву во имя придуманного Принцепсом нового способа транспортировки.

Насколько знал Фиделиас, остальные легионеры в этот момент устраивались позади всадников на таургах, и жаловались они гораздо больше.

Однако, едва труба пропела третий сигнал, канимы помчались своей стремительной волчей походкой, а затем ускорились ещё больше благодаря помощи своих алеранских напарников, управлявших фуриями дороги.

Ни один алеранец не касался ногами мостовой.

Прирождённая скорость канимов позволяла им использовать путь для передвижения почти со скоростью хорошей лошади.

Спустя несколько минут в движении находилась уже вся колонна, и мили начали стремительно исчезать под лапами канимов.

Они передвигались намного быстрее, чем мог бы двигаться любой легион сам по себе.

Фиделиас направил свою лошадь к голове колонны, изо всех сил стараясь не думать об озвученных трибуном и Первым Копьем Свободного Алеранского перспективах выживания на ближайшее время.

– Заткнись, старик, – выдохнул он, обращаясь к самому себе. – Заткнись и смотри в лицо опасности с поднятой головой.

Он скривился и подумал о другой части недавнего разговора.

Затем коротко хохотнул про себя.

Что бы ни случилось в ближайший день или потом, одна вещь оставалась правдой: он действительно ощущал себя новым человеком, и совсем скоро чаши весов его жизни наконец уравновесятся.

Скоро, пообещал себе он.

Скоро.

***

Исана сидела, сложив руки на коленях, у неподвижных ног погребённого Арариса и наблюдала как Королева Ворда командует своей ордой.

Королева стояла в алькове, пялясь в светящийся зелёным потолок расфокусированными и глядящими вдаль глазами.

Свет заката слегка подкрашивал жёлтым кроуч, росший у входа в улей.

– Оборона последнего рубежа держится очень стойко, – внезапно произнесла Королева. – Почти так же стойко как в Шуаре, а контрудары вообще намного эффективней.

Исана нахмурилась и спросила:

– В Шуаре?

– Улей одного из подвидов канимов. Самый, пожалуй, стойкий из их породы. К тому моменту, как я покинула Канию, их укрепления держали осаду уже год.

– Может, и сейчас держат?

Королева Ворда опустила взгляд на Исану:

– Навряд ли, бабуля. Присутствие шуарских канимов в экспедиционных силах твоего сына означает, что они беженцы и у них нет другого выбора, кроме как сотрудничать с ним.

Она вновь подняла лицо к потолку.

– Впрочем, сейчас всё равно уже слишком поздно. Объединение сил могло остановить нас несколько лет назад, но вы все были слишком поглощены, демонстрируя одну из самых вопиющих слабостей индивидуальности – занимаясь поиском личной выгоды.

– Ты полагаешь, что самоосознание является слабостью?

– Очевидно.

– Тогда нельзя не удивляться тому факту что ты тоже ей обладаешь.

Королева посмотрела на Исану. Нечеловеческие глаза сузились.

Она долго молчала, прежде чем поднять взгляд обратно вверх и ответить:

– Я неполноценна.

Она постояла некоторое время с запрокинутым вверх лицом, омываемым зелёным светом, и сказала:

– Вчера вечером я проткнула кишечник твоего сына отравленным мечом.

У Исаны перехватило дыхание.

– Когда я его оставила, он выглядел очень даже умирающим.

Её сердце бешено заколотилось, и она облизнула губы:

– И всё же, ты не утверждаешь что он умер.

– Нет.

– Ну и почему ты его не убила? – Спросила Исана.

– Соотношение риска и выгоды было слишком высоким.

– Другими словами, – сказала Исана, – он обратил тебя в бегство.

– Он и ещё где-то сорок тысяч его солдат. Ага.

Она покрутила руками, разминая пальцы, из которых словно когти появлялись и сразу исчезали чёрные ногти.

– Неважно. К тому времени, как они сюда доберутся, крепость под названием Гаррисон падёт, а её защитники будут развеяны по ветру. Они дерутся на стенах, словно прикованы к ним. Неужели они считают, что я позволю им сохранить преимущество?

Исана скрестила руки на груди:

– И что ты предпринимаешь для того чтобы их победить?