Текст книги "Жестокое искушение (ЛП)"

Автор книги: Джилл Рамсовер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

ГЛАВА 27

Даже если бы у меня не было дел, мне все равно пришлось бы уйти из квартиры, чтобы держаться подальше от Лины, пока не сказал или не сделал чего-то, о чем пожалею. Меня раздражало, как она сопротивлялась моему требованию держаться подальше от клуба и как отшатнулась от идеи временно переехать ко мне. Но ничто из этого не беспокоило так сильно, как та полная отчаяния реакция, которая охватила ее, когда она увидела свою одежду в моем шкафу. Это было больно.

Я не вернулся домой, пока не был уверен, что она уже спит. Мне нужно было время, чтобы остыть, и на то было две причины. Первая – иррациональна, но все же присутствовала. Меня раздражало, что она не видела всего, что я для нее сделал. Что все еще считала меня просто манипулятором и подлецом. Второй источник раздражения возник, когда осознал первую причину, потому что это заставило меня понять, что в какой-то момент мои приоритеты изменились.

Последние двадцать четыре часа были посвящены Лине.

Я не уверен, в какой именно момент траектория изменилась. Моя конечная цель оставалась той же, но по пути я свернул на обочину.

Смена мотивации была сама по себе плохой, но последнее, что мне нужно – это расстраиваться из-за ее взгляда на ситуацию. Ее чувства должны быть неважны. Вместо этого я потратил часы, пытаясь себя успокоить. Управлять ветром было бы проще, чем обуздать свои эмоции. Последние шесть месяцев горя, гнева и предательства, которые загнал глубоко внутрь, теперь угрожали поглотить меня. И единственное, о чем не должен был заботиться, стало той самой искрой, которая могла столкнуть меня с края пропасти.

Лина.

Я хотел, чтобы она видела во мне больше, чем своего мучителя. Чтобы признала то напряжение, которое электризовало воздух, когда мы были вместе. Признала, как ее тело само тянулось ко мне. Я хотел, чтобы она хотела меня, и это злило больше всего. Я не хотел никого желать, тем более кого-то, кто по своей природе скрытен. Что, черт возьми, со мной не так?

Я налил себе виски в кабинете и сел в кресло, глядя на горизонт, усыпанный мерцающими огнями города. Когда понял, что оставил мусорное ведро на балконе, пошел забрать его, обнаружив, что дверь на балкон не заперта. Я редко бываю рассеянным, и меня даже обвиняли в чрезмерной скрупулезности в своих привычках, поэтому уверен, что запер дверь накануне вечером, как всегда. Мне было все равно, насколько высоко мы находимся, я запирал каждую чертову дверь и окно.

Оглянулся на свой кабинет и с уверенностью понял, что Лина рылась в моих вещах. Это не было неожиданностью. Я ожидал этого, но по какой-то причине надеялся, что она не станет этого делать, потому что какой в этом смысл? Что она надеялась найти?

Сел за стол и открыл ящики, внимательно изучая их содержимое. Не беспокоился, что она увидела что-то, чего не должна была. Я не оставил ничего компрометирующего в доступных местах. Мне хотелось знать, просто ли она любовалась видом с моего балкона или действительно рылась в моих вещах.

С помощью фонарика на телефоне искал следы пальцев на глянцевых ящиках консоли. Я не открывал их неделями. Уборщики приходили ко мне несколько раз с тех пор и тщательно вытирали все отпечатки с лакированных поверхностей.

Следы были на каждом чертовом ящике.

Меня охватило леденящее бешенство.

Если она хотела видеть во мне монстра, то я покажу ей, насколько могу быть диким. Запер дверь на балкон, выключил свет в кабинете и тихо направился в гостевую комнату.

Распахнул дверь, раздраженный тем, что она была закрыта. Она спала так крепко, что даже не шевельнулась. Я подошел к кровати, чтобы увидеть ее лицо, выглядывающее из-под одеяла. Она лежала на боку, подложив руки под щеку, словно только что сошла с небес. Это разозлило меня еще больше. Было несправедливо, что кто-то настолько раздражающий мог выглядеть так безобидно и соблазнительно.

Время просыпаться, маленький ангел, и отвечать за свои грехи.

Как будто она услышала, ее глаза мгновенно открылись, как раз перед тем, как я сбросил одеяло на пол.

– Оран? Что происходит? – голос звучал так невинно, что хотелось трясти ее, пока правда не вывалится наружу.

– Какого черта ты рылась в моем кабинете?

– Что? – Она была сонной, но быстро приходила в себя, отодвигаясь к краю кровати и протирая глаза. – Твой кабинет? Ты практически похитил меня, и удивлен, что я рылась в твоих вещах?

Я не смог сдержаться. Мне так отчаянно хотелось, чтобы она поняла. Моя рука сжала горло, поднимая ее на ноги. Она могла дышать, я позаботился об этом, но ее глаза были широко раскрыты от беспокойства. Хорошо. Я хотел сорвать ее браваду и докопаться до правды. До настоящей Лины.

– Что именно в моих действиях ты находишь таким оскорбительным? То, что я прервал твою стратегию знакомств с пожилыми мужчинами? Может, то, что я настаивал, чтобы ты держалась подальше от своих токсичных родителей? Или, может, тебя так возмутило, что я перевез тебя с чертового футона в роскошную квартиру?

– Ты подставил меня за хранение наркотиков, причем в количестве, достаточном для обвинения в сбыте, и думаешь, что я не должна тебя опасаться?

– Только потому, что ты не хотела уходить от него, – отпустил ее, прежде чем гнев взял верх, и провел рукой по волосам.

– Ты когда-нибудь думал, что у меня могли быть причины?

– Поверь, я бы с радостью их выслушал, – рявкнул в ответ.

– Уверена, что с радостью, так же, как и я хотела бы знать, какого черта мы вообще оказались в этой ебанутой ситуации.

Я медленно повернулся и уставился на нее ледяным взглядом.

– Неужели так сложно поверить, что я делал это ради тебя?

– Я должна предполагать, что все, что ты делаешь, – ради меня? А что насчет окровавленной рубашки, которую ты сжег? Это тоже ради меня? – Она подошла ко мне вплотную, думая, что вытащила козырный туз, который перебьет любой мой аргумент. – Пока я не получу ответов, у меня нет причин верить, что ты заботишься о ком-то, кроме себя.

Если она хотела жестокой честности, она ее получит.

Достал телефон, быстро нашел нужное и протянул ей устройство с открытыми статьями – несколькими публикациями, датированными сегодняшним днем.

«Калифорнийская технологическая компания переживает трагическую гибель генерального директора».

Даже в слабо освещенной комнате увидел, как кровь отлила от ее лица, когда она прокрутила вниз и увидела улыбающееся фото Рона Гетца.

– Он мертв? – прошептала она, дрожащая рука поднялась ко рту, а широко раскрытые глаза встретились с моими. – Говорят, это было случайное ограбление, которое пошло не так.

– Вчера вечером в этом районе сообщали о грабителе с ножом. – Никогда не думал, что буду рад, что меня хотели ограбить, но этот парень стал идеальным козлом отпущения.

Ее взгляд скользнул вниз, к моей груди, пробежавшись по четким линиям рубашки, вероятно, вспоминая ту, что я носил прошлой ночью. Ту, что теперь была грудой пепла.

– Ты хотела доказательств, что я опасен. Теперь они у тебя есть, – каждое слово вырывалось из глубины моего горла. – Я не только убил человека, которого до вчерашнего вечера даже не встречал, но и не чувствую ни капли вины. Доказательство того, что я монстр.

Ее голова двигалась из стороны в сторону короткими, резкими движениями.

– Теперь ты можешь ненавидеть меня еще сильнее, – сделал шаг ближе. – Скажи, что ненавидишь меня, – потребовал я.

– Я… я не ненавижу тебя.

– Тогда скажи, что боишься меня, – снова поднял руку к ее горлу, на этот раз мягко обхватив, мой большой палец лениво поглаживал гладкую кожу, пока она сглатывала. – Я хочу правды.

– Я должна. Я должна бояться тебя, но я… не боюсь, – ее глаза сияли яркой голубизной, полной искренности и страха. Она все еще боялась, но не меня. Чего же тогда?

– Докажи это, – настаивал я. – Если ты не ненавидишь меня и не боишься, тогда покажи, что доверяешь мне.

Ее брови сдвинулись.

– Как я должна это сделать?

– Останься со мной, – наклонился ближе, моя рука обхватила затылок, а щека прижалась к ее. – Спи в моей постели со мной.

Ее тело сначала напряглось, затем внезапно расслабилось на дрожащем выдохе.

– Просто спать?

Я вдохнул легкий аромат жасмина, исходящий от ее кожи, и закрыл глаза.

– Просто спать.

В тот момент, когда почувствовал кивок, я наклонился и поднял ее на руки. Ощущение того, как она добровольно расслабляется в моих объятиях, заставило сердце биться так сильно, что задался вопросом, не чувствует ли она этого.

Я уложил ее на кровать в своей спальне. Пока снимал одежду, она устроилась под одеялом. Она смотрела на меня с любопытством. И впервые я не почувствовал подозрительности в ее взгляде.

Слава богу.

Я лег рядом с ней и с трудом сдерживал желание притянуть ее к себе. Черт, это сложно. Я был возбужден, но пытался сдержать свое слово. Это означало, что сон будет испытанием. Я больше всего на свете хотел чувствовать ее рядом и знать, что она со мной. Знать, что она моя.

С Линой мне приходилось довольствоваться тем, что есть.

Я закрыл глаза с этой мыслью и попытался быть благодарным за то, что эта упрямая женщина вообще здесь. Но когда легкий шепот коснулся моего уха, я проиграл битву за самообладание.

Сонное «спасибо» стерло все понятия о самодисциплине, и я с рычанием притянул Лину к себе. Моя рука легла на ее талию, а нос с удовольствием уткнулся в ее волосы. Я оставил стратегии и последовал за своим инстинктом. Через несколько минут ее тело расслабилось, погружаясь в сон, а за ним быстро последовал и я.

ГЛАВА 28

Я проснулась в постели Орана, пока он все еще крепко спал. Не знала, что думать о том, что произошло ночью. Часть меня отчаянно хотела поддаться требованиям Орана и довериться ему. Впервые в жизни почувствовать, что кто-то прикрывает мою спину, вместо того чтобы пытаться ударить в нее. Но семнадцатилетняя девочка, все еще прячущаяся внутри меня, была в ужасе от мысли, что он такой же бессердечный, как и все остальные, и как только я дам ему больше, чем следует, он заберет все. Всю мою надежду и силы, которые остались.

В конце концов, он сам признал, что его моральный компас далек от стандартного. Он зарезал Гетца, а я даже не рассказала ему всю историю. Не то чтобы та часть, которую утаила, могла повлиять на его решение. Черт, скорее всего, это только укрепило бы его решимость.

Так почему же ты не сказала ему?

Потому что знала, как Общество меняет людей. Как оно искажает их приоритеты. Пока не буду уверена, что он не пришел в Olympus, чтобы стать частью Общества, или уже как-то с ними не связан, я не смогу полностью ему доверять. Это была суровая реальность.

Но Гетц был частью Общества. Они бы никогда не убили своего, правда?

Развращенность этой группы не знала границ. Как я могла утверждать, на что они способны, а на что нет?

Пока могла полагаться только на то, что знала наверняка. Я рассказала Орану, что сделал со мной Гетц. Я не знала как, но Оран вышел той же ночью, нашел его, пока он был еще в Нью-Йорке, и убил этого ублюдка. Этот жалкий человек не заслуживал жизни, но Оран рискнул ради меня, и я буду вечно благодарна.

Рассматривая руку Орана в утреннем свете, заметила ссадины на его костяшках. Раньше я их не видела и могла поклясться, что их не было. Он заставил Гетца страдать, и сделал это все ради меня. Почему? Все это было трудно понять. Неужели я настолько извращена, что не могу представить, как кто-то рискует ради меня? Абсолютно.

И все же он не сдался.

Прежде чем осознанно решилась на это, я взяла его тяжелую от сна руку и поднесла к губам, чтобы нежно поцеловать израненную кожу. Он не проснулся, но я все равно почувствовала волну смущения, напомнив себе, что Оран, возможно, сделал хороший поступок, но это не делало его хорошим человеком.

Он угрожает тюрьмой, помнишь?

Не желая спорить с самой собой, я как можно тише выскользнула из кровати, чтобы не разбудить его. Быстро сходила в туалет, и на пути из ванной, заметила на столешнице пакет. Белый пакет с черной бумагой, название магазина напечатано сбоку, как и на том, что он сжег.

Должно быть оставил его до того, как привел меня в свою комнату ночью. Это для меня? Я даже не задумывалась о том, что у Орана может быть кто-то еще.

Эта мысль давила, как холодное мокрое одеяло.

Слишком любопытная, подошла к пакету и заглянула внутрь. Увидев красное с черным кружевом, вытащила содержимое и обнаружила комплект нижнего белья, который мне так понравился, а также два других. Все моего размера.

Движение в зеркале привлекло мое внимание к Орану, который вошел в ванную в одних трусах-боксерках. Его тело выглядело еще более впечатляюще в мягком утреннем свете, хотя в нем не было ничего мягкого – особенно впечатляющая утренняя эрекция. От этого зрелища мои мысли стали путаться.

Я прочистила горло и отвела взгляд от его отражения.

– Прости, если разбудила тебя.

– Не извиняйся. Я бы остался в постели, если бы хотел, – сонный голос скользнул по моей коже, как теплое шерстяное одеяло, вызывая мурашки.

– У тебя хороший вкус на нижнее белье.

– Оно твое. Размеры должны подойти. Я пошел в тот же день, чтобы убедиться, что продавец помнит тебя.

Я развернулась.

– Белье все это время хранилось у тебя?

– Говорил же, что не хочу, чтобы кто-то еще видел тебя в этом, – он включил свет, затем зацепил палец за пояс своих трусов и сбросил их одним быстрым движением.

Я резко развернулась, только чтобы встретиться с его усмехающимся лицом в зеркале.

– У меня есть дела этим утром, – он подошел к стеклянной двери душа, идеальная задница на виду. – Можешь присоединиться ко мне в душе, – он оглянулся через плечо, усмехаясь, когда поймал меня, кусающую губу, с глазами, прикованными к его спине.

– Я… мои туалетные принадлежности в другой ванной. Если я воспользуюсь твоими, буду пахнуть неправильно, – выпалила своими двумя функционирующими клетками мозга.

– Этого мы точно не можем допустить, правда? – прохрипел он, его слова были покрыты медом насмешки.

Он закрыл дверь душа и шагнул под струи воды. Его руки поднялись, чтобы пригладить волосы, и это движение привлекло мой взгляд к его напрягшемуся животу – струйки воды стекали по вырезанным линиям мускулов. Это завораживало, именно поэтому он поймал меня на том, что я смотрю, когда его глаза снова открылись. Глаза вспыхнули вызовом, когда он удерживал мой взгляд, нанося гель для душа на грудь, руки, затем ниже…

Я не могла сопротивляться. Я была слабой, слабой женщиной.

Опустила глаза и смотрела, как он обхватил возбужденный член. Восхитительные линии V, указывающие вниз на главную достопримечательность, стали еще более заметными, когда Оран начал медленно себя ласкать.

Мои пальцы дергались от отчаянного желания сделать то же самое – прикоснуться между ног и снять часть интенсивного напряжения, которое он создал. Вместо этого развернулась, убегая так быстро, что отскочила от дверного косяка на выходе, а раскатистый смех преследовал до моей комнаты.

Я не имела понятия, каким видом магии-вуду владел этот мужчина, но она была сильной. Он так меня запутал, что не знала, где верх, а где низ. Что еще хуже, я не была уверена, что мне это важно. Искушение последовать за ним было почти непреодолимым. На мгновение в той ванной я не могла вспомнить, почему душ с ним был бы так плох. Мы оба взрослые, верно?

Оран, как бурная река, и борьба с течением изматывала меня. Я начинала задаваться вопросом, не приведет ли меня этот бурлящий поток туда, куда хочу. Или же я утону. В любом случае, у меня было ощущение, что мой курс уже задан.

ГЛАВА 29

Я думал, что мне снится сон, когда проснулся. Кровать была пуста, но меня окутало смутное воспоминание о губах, нежно прикоснувшихся к тыльной стороне моей руки. Прикосновение было таким легким, ангельским, что решил, что это плод моего воображения. Но, лежа там, я начал сомневаться. Мои сны редко бывали такими целомудренными.

Лина скорее отрубила бы мне руку, чем поцеловала ее, не так ли?

Я больше не был так уверен – ни в ней, ни в том, что с ней связано. За исключением того, что то, что собирался сделать, было необходимо, каким бы отвратительным это ни казалось. Мне нужно было узнать больше о Веллингтоне и клубе Olympus. Что-то подозрительное происходило за кулисами, но я мог только догадываться, что именно.

Я не нашел ни малейшего намека на информацию, где бы ни искал. Либо все действительно ничего не знали о секретной деятельности клуба, либо их сильно мотивировали молчать. Обычно секреты не остаются секретами. Люди любят говорить. Я мог бы поверить в полное отсутствие информации, если бы не сомнительный моральный облик членов клуба, которых знал. Этого одного было достаточно, чтобы покрыть весь клуб густым слоем подозрений.

Только Лина намекала, что Olympus – это не просто элитный социальный клуб. И каждая минута, проведенная с ней, делала меня все менее склонным игнорировать ее впечатления. Не то чтобы понимал ее сложные чувства по этому поводу. Казалось, она презирала их, но не могла держаться подальше. Для меня это было чертовой загадкой.

Я знал одного человека, у которого, возможно, еще есть информация. Я не обращался к ней, потому что любая информация от нее будет мне чего-то стоить. Но если это означало освободить Лину от того, что ее сковывало, это цена, которую стоит заплатить.

– Я пришел на встречу с Кейтлин Байрн, заключенная 563270, – передал свои документы на стойке регистрации тюрьмы. Это второй раз, когда я навещаю свою жену, и, надеюсь, последний до ее суда, если он вообще состоится. Если бы она была умна, приняла бы сделку о признании вины. С другой стороны, если бы она была умна, то никогда бы не перешла мне дорогу.

После одобрения сел в первой кабинке для посещений, где с каждой стороны толстого окна из плексигласа стоял телефонный аппарат. Десять минут спустя Кейтлин появилась и села напротив с надменностью королевской особы – бессильная и слишком глупая, чтобы это понять.

Я представил, как обматываю телефонный шнур вокруг шеи и затягиваю, пока ее тело не обмякнет. Эта визуализация позволила мне улыбнуться, когда поднес телефон к уху.

– Полагаю, ты здесь из-за документов, – ее голос доносился через трубку, хотя она сидела всего в нескольких шагах.

– Мне интересно, как долго ты будешь тянуть, но нет. Я здесь не для этого.

– Я буду тянуть столько, сколько потребуется, чтобы получить то, что мне причитается.

Злость расширила мою улыбку.

– Ты получишь то, что тебе причитается. Я слышал, тебя посадили в одиночку на какое-то время – целых две недели, если не ошибаюсь.

Часть ее самодовольства треснула и исчезла, когда до нее дошла реальность.

– Это был ты, – прошипела она.

– Просто убедился, что ты получишь то, что тебе причитается, как ты и сказала.

Она оскалилась. Это было почти смешно, учитывая, что только один человек в этой комнате обладал хоть какой-то властью, и это не она.

– Я сделаю твою жизнь адом, Оран.

– Прибереги угрозы для тех, кому не все равно. Тебе стоит больше беспокоиться о том, узнаешь ли ты когда-нибудь жизнь за пределами бетонных стен и колючей проволоки. На твоем месте я бы использовал любую возможность, чтобы улучшить свои шансы.

Ее подставили за убийство собственного брата, что было особенно уместно, учитывая ее одержимость этим человеком. Небольшая деталь, о которой было бы неплохо узнать до того, как я согласился на брак по расчету. Мужчина теперь мертв, и я знал, что она невиновна в его смерти, потому что это я подставил ее. Я также знал, что предоставил настолько железобетонное дело против нее, что у нее не было ни малейшего шанса очистить свое имя. Я думал о том, чтобы просто убить ее за предательство, но смерть была бы слишком легким выходом. Она стоила моему отцу жизни. Только это заслуживало пожизненного наказания.

Ее глаза настороженно сузились.

– Ты что-то хочешь от меня.

– Есть огромная разница между тюрьмами минимального и максимального уровня безопасности. С правильным влиянием судью можно убедить, что ты не представляешь угрозы.

Она размышляла над вариантами, ее лицо исказилось от горечи. Наконец, она откинулась назад и подняла подбородок.

– Что тебе нужно?

– Я хочу знать о Лоуренсе Веллингтоне и клубе Olympus, – спокойно сказал я.

В ее глазах мелькнул проблеск удивления. Ее ум, должно быть, лихорадочно работал, пытаясь понять, почему меня это так волнует, что я пришел сюда. К ней.

– Это из-за той твоей официантки? Той, с которой ты, как говоришь, едва был знаком?

– Неважно, из-за чего.

– Конечно, важно. Я не знаю, что тебе сказать, если у меня нет правильного контекста.

– Ты расскажешь мне все, что знаешь, а я сам разберусь, что мне нужно.

Она пожала плечом.

– Я почти ничего не знаю.

Молча ждал, пока она не вздохнула и не продолжила.

– Я мало что знаю о Веллингтоне. Я столкнулась с ним только из-за русского.

– А что насчет Olympus?

– Этот пафосный клуб для сверхбогатых, верно? Те, что устраивают шикарные ужины в том здании в Верхнем Вест-Сайде?

– Именно он. И если ты знаешь столько, значит, ты знаешь больше, чем большинство.

– Мой брат слышал о нем и хотел выяснить, кто входит в клуб. Он всегда старался попасть в нужные круги и завести связи. Люди с такими деньгами готовы вложиться в то, что мой брат мог для них устроить.

– Что он узнал?

– Не так много о самой организации. Ему удалось наладить рабочие отношения с одним из членов. Они встретились после одного из их воскресных собраний, и брат сказал, что старик выглядел так, будто только что пробежал марафон. Тот оправдался тем, что учился играть в пиклбол, но Флинн не купился на это.

Воскресные собрания? Мне предоставили список мероприятий клуба, и там не было никакой активности по воскресеньям. И я также не видел никакого спортивного оборудования.

– Твой брат мог ошибиться насчет того, где этот парень был до их встречи?

Она скрестила руки, раздраженная тем, что я усомнился в словах ее брата.

– Это место на Колумбус-авеню, верно? Он сказал, что они встретились в баре неподалеку. Единственная причина, по которой я это знаю, – Флинн считал все это настолько странным, что рассказал мне при первой же встрече. Он не любил вовлекать меня в свои дела, но хотел узнать, слышала ли я что-нибудь о них. Это все, что знаю.

Это определенно звучало странно, но все, что она сказала, было вторичным пересказом событий, и ни один из источников не вызывал доверия. Ничто из этого не было полезным.

– Я рассказала тебе все, что могла, Оран. Ты выполнишь свою часть сделки? – она наклонилась вперед, нажимая на меня.

– Возможно. Посмотрим, что даст эта информация, – положил трубку и встал.

Кейтлин попыталась что-то крикнуть через толстое плексигласовое стекло, но я уже отвернулся и ушел.

– Ты это сама сделала? – Я обвел пальцами талию Лины, восхищаясь ее невероятным талантом. Черное платье, которое она надела, идеально облегало фигуру. Оно было чуть выше середины бедра – короткое, но все же изысканное – и ткань была роскошной, но больше всего впечатляли вырез и рукава. Передняя часть платья поднималась вверх, обвивая шею, оставляя одно плечо открытым, а затем переходила в полноценный рукав на другой руке. Я понятия не имел, как она вообще надела эту штуку.

Все в этом платье было завораживающим – крой, дизайн, мастерство исполнения. Нарисовать концепт на бумаге – это одно, но воплотить замысел в жизнь – это уже совершенно другой уровень.

– В прошлом году. Это одно из демонстрационных моделей для зимней коллекции. Такие вещи составляют большую часть моего гардероба.

– Зачем что-то покупать, если можно создать что-то уникальное? – пробормотал я. – Как ты научилась шить?

Ее застенчивая улыбка и покрасневшие щеки вонзились в мое сердце – как крючки с зазубринами, которые нельзя вытащить, не причинив боли.

– Однажды я случайно увидела швейную машинку в комиссионном магазине. Меня всегда восхищали ткани, их текстуры и цвета. Импульсивно купила машинку и провела недели, ругаясь на нее, пока училась разбираться в катушках, натяжении нити и миллионе других вещей. Думаю, я провалилась в кроличью нору и так из нее и не выбралась. Через полгода поступила в школу дизайна, а дальше ты знаешь.

– Тебе очень повезло. Не у многих есть такой дар, как у тебя, а обнаружить его в раннем возрасте – еще большая редкость. – Я, конечно, никогда не находил ничего, что захватило бы меня так, как она описывала. Единственное, что было близко…

Я наблюдал, как правая рука Лины невольно играет с кольцом на левой. Меня охватило острое желание сделать это кольцо постоянным украшением на ее пальце. Это желание граничило с навязчивой идеей, и я никогда раньше не испытывал ничего подобного, пока не встретил Лину.

Ладно, значит, та одержимость, о которой она говорила, не была для меня совсем уж чужой.

– Я никогда не считала себя везучей. Скорее наоборот, но, думаю, у меня были удачные ситуации, – ее глаза поднялись на меня, и, черт возьми, они сияли надеждой.

Я обхватил рукой ее шею сзади и приблизил губы к ее уху.

– Лина, если ты еще раз посмотришь на меня так, мы оба останемся голодными, потому что последнее, о чем я буду думать, – это ужин, – мой голос звучал как у дикаря, низкий и хриплый, но именно так я и чувствовал себя. Один ее взгляд – и десять тысяч лет эволюции вылетали в окно.

Дрожь пробежала от ее плеч по всему телу, прежде чем она кивнула.

– Хорошая девочка, – прошептал я, слегка сжав ее нежную шею. – А теперь пошли, а то опоздаем.

Она не двигалась.

– Ты уверен, что это хорошая идея?

– А почему нет?

– Я не думаю, что твоя семья в восторге от меня, и это нормально. У них нет причин…

– От куда у тебя такое впечатление? – прервал я, напряжение сжало мою шею при мысли, что кто-то заставил Лину чувствовать себя нежеланной.

Она пожала плечами и опустила взгляд.

– Когда мы только пришли на свадьбу и разговаривали с теми двумя парами, у меня сложилось ощущение, что они не были рады моему присутствию – особенно одна женщина. Рыжая.

– Ее зовут Роуэн, и они просто были удивлены. Моя семья очень сплоченная и сначала настороженно относится к чужакам. Обещаю, это не будет проблемой. – Белая ложь. Моя семья действительно близка и не любит чужаков, но реакция, которую почувствовала Лина, была связана с тем, с кем она встречалась. Позже я узнал, что Роуэн узнала Лину как девушку Лоуренса Веллингтона. Я не хотел углубляться в связь и прошлое моей семьи с Веллингтоном, поэтому оставил эту информацию при себе. Лина только задала бы больше вопросов, на которые я не был готов отвечать.

Она неохотно кивнула, и я повел ее к двери квартиры, положив руку на мягкий изгиб у основания ее спины. Я договорился поужинать с моим кузеном Коннером и его женой Ноэми. Сказал Лине, что нам нужно быть замечанными вместе, но на самом деле я просто хотел вывести ее куда-то. Чтобы она провела время с моей семьей и увидела, что во мне есть что-то большее, чем она могла думать.

Коннер на пять лет младше меня, но я всегда чувствовал, что могу найти с ним общий язык лучше, чем с другими кузенами. Он управлял клубом Bastion, куда я часто заглядывал в рамках своей роли «заводилы» среди городской элиты. Я являлся лицом семьи Байрн, и моей задачей было налаживать связи с каждым возможным человеком влияния и власти. Что-то в Коннере давало мне понять, что он знает, каково это – играть роль. Кейр, Торин и Шай – все они комфортно чувствали себя, оставаясь самими собой. Коннер и я были другими, и я ценил нашу дружбу.

Я немного завидовал ему, когда он женился на Ноэми. По тому, как он смотрел на нее, понимал, что у меня никогда не было с Кейтлин того, что он чувствовал к своей жене. Тогда думал, что такой опыт мне недоступен, но когда помогал Лине сесть в машину по дороге в ресторан, я размышлял о непредсказуемости жизни.

Я думал, что после Кейтлин никогда больше не откроюсь другой женщине. Теперь у меня было странное чувство, что все разворачивается именно так, как должно было быть. Это звучало чертовски банально, но это было правдой. Все эти «все складывается к лучшему» всегда казались полной ерундой. Это нельзя понять, пока не проживешь и не почувствуешь, как все кусочки пазла волшебным образом встают на свои места.

Теперь я понимал, но все это бессмысленно, если не смогу убедить Лину, что она чувствует то же самое.