Текст книги "Охота на праведников"

Автор книги: Джилл Грегори

Соавторы: Карен Тинтори
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

Глава 40

Элизабет Вейкфилд встала с красиво убранной кровати и с довольной улыбкой оглядела съемную квартиру в Блумсбери.

О подобной роскоши она мечтала еще в детстве, ей вовсе не нравилась удручающе строгая аккуратность спальни в ее собственном доме.

Ее любовник сам подбирал весь шикарный набор постельного белья – подушки, египетские простыни, пуховое одеяло золотисто-кремового цвета. Он говорил – их общее ложе почти так же прекрасно, как она сама.

Сама Элизабет не считала себя безупречной. Ее подбородок казался ей слишком острым, каштановые волосы – слишком мягкими, а к своим достоинствам она относила только длинные нежные пальцы и темно-карие глаза. Но он-то считал ее красавицей, и в этой спальне она сама начинала верить его словам.

Ее любовник был женат, богат и принадлежал к сильным мира сего.

Они случайно познакомились на одном приеме, где оба ожидали в баре своих супругов. Их роман вспыхнул неожиданно. Прежде у Элизабет не возникало и мыслей о чем-то подобном. Она считала себя серьезной женщиной, одним из руководителей юридической фирмы, основанной еще ее бабушкой. Она была замужем за солидным богатым хирургом и в браке чувствовала себя комфортно.

Она даже сама удивилась, когда приняла предложение обаятельного незнакомца выпить вместе, а затем – и предложение через неделю вместе поужинать.

Предполагалось, что это будет только один ужин. Но он превратился в четырехлетнюю историю краденых вечеров и тайных встреч, и тогда появилось это их убежище, где они познали силу страстной близости, возможной только между тайными любовниками.

Да и мыслимо ли было не влюбиться в такого человека? Самого, как казалось Элизабет, доброго, щедрого, умного и интересного мужчину, с которым она всегда чувствовала себя хорошо и надежно.

Ее сердце учащенно забилось, когда она услышала звонок в дверь.

Элизабет быстро оглядела себя в зеркале. Поправила рубиновый медальон на шее, разгладила короткое узкое черное платье. Улыбаясь, она открыла дверь, но, взглянув в лицо своего друга, поняла: с ним что-то не так.

– Что с тобой? У тебя грустный вид, – сказала Элизабет. – Идем со мной, расскажешь.

Она взяла его за руку, провела в комнату и закрыла дверь.

– Элизабет, пойми, – ответил он, – я здесь проездом в аэропорт. Внизу ждет машина. Я специально заехал сюда, чтобы поговорить с тобою. Я уезжаю на несколько недель.

– На несколько недель? – с беспокойством переспросила она. – Почему так надолго?

– Боюсь, это не зависит от меня.

– Ясно. – Она поняла только, что он что-то скрывает. Они достаточно хорошо знали друг друга, чтобы это чувствовать. – Ну что ж, тогда у меня будет довольно времени, чтобы подготовить переписку по делу компании «Пенобскот».

– Элизабет, мне будет не хватать тебя. Я буду скучать по тебе каждый час.

– И я по тебе. – Она поцеловала его и неожиданно добавила: – Береги себя, милый.

– Я позвоню тебе, – сказал он, но она поняла, что это неправда.

– Не заставляй водителя долго ждать, – велела Элизабет и, поборов чувство обиды и боли, заставила себя отойти от двери.

Она стояла в передней, пока не услышала, что его машина отъехала.

Глава 41

Глубоко под городом Лондоном, даже глубже городского метро, давно существовал сложный лабиринт подземных туннелей, построенный еще в 1800-х годах. Когда-то он эксплуатировался городским хозяйством, но его давно забросили и забыли лондонцы (некоторые шахты последний раз использовались в 1930-х годах). О части туннелей вспомнили во время Второй мировой войны, когда там устроили бомбоубежища и склады. После войны большую часть из них снова забросили.

Только немногие лондонцы помнили местонахождение длинных винтовых лестниц, ведущих в глубокие катакомбы. Еще меньше людей знали, что в глубине под лондонским Тауэром, под рекой Темзой, недавно вновь заработала их мощная вентиляционная система.

Эдуардо ди Стефано вел жену вниз по одной из винтовых лестниц. Он знал, его долг – проводить и устроить ее, но ему хотелось освободиться как можно скорее. Ему срочно нужен был Змей.

Кругу с большим трудом удалось оборудовать подземную лабораторию, чтобы Змей мог там закончить свою работу, но он куда-то исчез, а его чертов компьютер даже стоял выключенным, хотя Круг с нетерпением ожидал результатов. В Ковчеге никто не видел Змея, да и Эрик Мюллер так и не прибыл.

– Ты привыкнешь к жизни под землей, дорогая, – произнес ди Стефано, обращаясь к жене. – Мы должны поскорее устроить тебя здесь. Круг собирается через час.

– Тебе достаточно показать мне нужную дверь, дорогой, – заявила она. – Я без твоей помощи смогу распаковать вещи и акклиматизироваться.

Каблучки Флоры уверенно стучали по металлическому полу. Она любовалась подземными палатами. Эдуардо не раз бывал здесь и рассказывал ей об увиденном, сама же она видела Ковчег впервые.

Ее дети и внуки прибудут сюда уже сегодня вечером. Она с детства учила их песнопениям и готовила для долгого путешествия к воссоединению с Источником. Какие удивительные приключения им теперь предстоят!

Остановившись на лестничной площадке, чтобы перевести дыхание, Флора улыбнулась. В Ковчеге теперь будут петь каждый вечер, столько вечеров, сколько потребуется, чтобы все Сокровенные погибли, а души Понимающих обрели свободу и смогли подняться к своему Источнику.

Эдуардо считал, что она переживает из-за необходимости покинуть их виллу, но она на деле вовсе не боялась с ней расстаться. Наступал момент славы. Все члены Круга вместе с членами семей должны будут вскоре переселиться сюда.

– Только подумай, Эдуардо, – тихо сказала Флора, – ведь мы веками стремились к этой цели! И вот – Сокровенные стоят на грани гибели. И близится наше освобождение!

Муж любовно коснулся рукой ее плеча:

– Я не смог бы добиться всего этого без твоей помощи, дорогая. Твое рвение к нашему делу превосходило даже мое. Ты меня вдохновляла.

– То ли еще будет, – улыбнулась она.

Они не чувствовали никакого сожаления о тех, кого оставляли наверху. Еще утром Флора звонила с виллы этому несчастному глупцу, своему брату. Альфонсо не имел и понятия о том, что это был их последний разговор. Он не относился к Понимающим, и от него не было никакого толку. Флора даже и не думала о возможной инициации для него и его благочестивой жены-протестантки. Никто из ее большой миланской семьи не знал о том, что она принадлежит к тайному ордену с тех пор, как вышла замуж за Эдуардо.

Они считали ее атеисткой. Но это было совсем не так. Она не сомневалась в существовании Творца, но не хотела почитать его. Она поняла – он создал мир иллюзий и зла. Подлинный мир, духовный мир стал царством, открытым для нее Эдуардо.

Древние практики, которым постепенно научил Флору Эдуардо, разбудили силы, прежде сокрытые в глубине ее души, и дали им возможность развития. Каждую неделю они с Эдуардо пили вино с подмешанными в него стимуляторами, обеспечивавшими нужное духовное состояние во время их медитаций, и она все полнее чувствовала связь своей души с ее Источником.

И все крепче становилась их решимость бросить вызов низшему по отношению к Источнику божеству – демиургу, по учению гностиков, и создавшему весь плотский, материальный мир, поработив души, стремящиеся к свободе. Эдуардо освободил ее от пут условной религии, и теперь только несколько часов отделяли их, как и всю элиту их секты, от окончательного духовного освобождения, которое наступит вместе с концом этого злого мира.

Достигнув нижнего яруса, Флора подумала о том, как странно, что их великий подъем начнется из такого глубокого подземелья.

Хотя, конечно, ни металл, ни бетон, ни подземные горные породы не смогут помешать их душам освободиться, когда мир расколется надвое.

В глубокой древности мир поглотили воды Потопа.

Теперь нечто подобное предстояло совершить Понимающим.

Глава 42

Сафед

Вместо голоса Стаси Дэвид услышал незнакомый мужской голос:

– Мне очень жаль, но твоя девочка не может сейчас подойти к телефону.

– Кто это? Где моя дочь?

– Ты знаешь, кто это, Дэвид. – Голос неизвестного звучал насмешливо. – У тебя есть нечто, принадлежащее мне, а у меня есть нечто, принадлежащее тебе.

Теперь Дэвид узнал его, хотя сам не мог бы объяснить, каким образом это произошло.

Криспин Мюллер!

– Что тебе надо, Мюллер? – спросил он.

Ответом ему был злобный смех. Раздались гудки, и разговор оборвался.

– Что случилось? – Йел схватила Дэвида за руку. Он стоял с телефоном в руке, как будто окаменевший.

– Мюллер захватил Стаси, – хрипло ответил Дэвид. – И я не знаю, где они сейчас.

В ярости Дэвид набрал номер Стаси. Занято! Теперь он уже не сомневался: Криспин – член секты. А Стаси… Она одна из Сокровенных праведных, как и остальные, попавшие в его журнал.

Стало ясно: Йел и ее отец правы – Понимающие уничтожают наш мир. Страшная мысль поразила его: что, если Стаси уже нет в живых?! Но он тут же прогнал ее. Нет! Криспин оставит ее в живых, пока не получит свой камень. Пока он, Дэвид, не доставит ему камень сам.

Йел, похоже, прочла его мысли.

– Он играет с вами, – сказала она. – Он не причинит ей вреда, пока не получит то, что ему нужно. Но вы не должны…

– Не должен отдавать ему камень? Почему же? – зло спросил Дэвид. Он сжал в кулаке золотой медальон с такой силой, что металл врезался в его ладонь. – Разве жизнь не самое важное в мире? Ведь так говорил ваш отец? А особенно – если это жизнь ребенка.

– Но ведь речь идет обо всем мире, – заметил Иосиф. Лицо его побледнело, но голос оставался по-прежнему суровым. – Разве жизнь одного ребенка важнее этого?

Дэвид резко повернулся к нему.

– Она – из числа Сокровенных праведников, – заявил он. – И если я спасу ее жизнь, только одну жизнь, то спасу и весь мир. Это ведь ваши слова? – Он снова открыл свой сотовый телефон. – Мы видели Мюллера в Лондоне, – продолжал он. – Я улечу туда сегодня вечером первым же рейсом, а вам оставлю мой журнал. – Достав журнал из сумки, он передал его Йел, не обращая внимания на выражение боли на ее лице. – Можете его изучать. Да хоть разорвите на части. Делайте все, что вам взбредет в голову. В этом деле вы без меня обойдетесь. Как позвонить в авиакомпанию «Эль-Аль»? Скажите мне номер.

– Дэвид, пойдемте в здание, – уже спокойно сказал Иосиф. – Мы можем заказать вам билет, но прежде все это надо продумать.

Дэвид удивленно посмотрел на отца и дочь. Неужели они не понимают его состояния? Кошмарные видения проносились перед его мысленным взором. Что теперь с Меридит и с Хатчем? Живы ли они? И что со Стаси?

Чтобы отделаться от мрачных мыслей, он первым прошел в двери Центра каббалистики. За ним последовали Йел и ее отец.

Когда Дэвид вошел в просторное, прохладное фойе, в его памяти вдруг отчетливо возникли знакомые слова: «Гора только кажется непреодолимой». Дэвид вздрогнул. Так говорил ему Хатч у подножия одной из Гранитных гор: «На нее надо подниматься так же, как грызешь кость, – осторожно, медленно и не стараясь проглотить все сразу».

И тут им овладело странное, идущее откуда-то извне спокойствие, сродни тому, которое он почувствовал, когда они с Хатчем впервые поднимались на гору. Сначала он только изображал хладнокровие, как учил Хатч. Но постепенно его страх действительно уступил место уверенности. Краем уха Дэвид услышал, как Йел звонила в аэропорт.

Не обращая на это внимания, он вынул оба драгоценных камня из кармана и стал их рассматривать, пока Иосиф разговаривал с какими-то людьми. Они стали теперь как будто тяжелее, и исходившее от них сияние слепило его глаза. Дэвид снова убрал оба камня в карман.

«Однажды я подчинился первому побуждению и последовал вызову Криспина, – сказал он себе. – Но теперь так поступать не следует. На сей раз я должен твердо стоять на ногах и смотреть, куда я иду».

– Что значит «все рейсы отложены»? – Дэвид чуть было не вырвал у Йел мобильный телефон.

– Если вы мне не верите, попробуйте убедить авиакомпанию организовать полет во время особого положения. Сомневаюсь, что у вас это получится.

– Что еще за особое положение?

– Иран, возможно, готовит ядерный удар. – В ее голосе чувствовалась тревога. – Пойдемте смотреть телевизор.

Они вошли в комнату для персонала центра, похожую на школьную столовую, только с вмонтированным в одну из стен большим телевизором. Иосиф уже сидел у телевизора вместе с десятком других хмурых израильтян.

– Они обвиняют США и Израиль во взрыве танкера на прошлой неделе в порту Лейер, – сказала, обращаясь к Йел, маленькая женщина в очках.

– И из-за этого несчастного случая, – негодующе заметил высокий, плотный мужчина, – должны погибнуть миллионы невинных людей! Нас может спасти только чудо.

– Ребе, вот человек, способный совершить чудо. – При этих словах Иосифа головы всех присутствующих повернулись в его сторону, а он добавил, положив руку на плечо Дэвиду: – Раввин Кардоса, это – Дэвид Шеферд, приехавший в наш город с журналом и двумя драгоценными камнями с наперсника нашего верховного жреца!

Все присутствующие ахнули. Йел видела, как напрягся Дэвид, поняв, что угодил в ловушку. Ведь ему сейчас хотелось только одного – помочь своему ребенку.

– Работайте с нами, Дэвид, – тихо сказала она. – Сейчас это единственный способ действительно помочь Стаси. Как только аэропорты вновь откроются, я обещаю вам – вас отпустят. Но пока нам нужен не только ваш журнал, но и вы сами. Ведь знание, данное вам, может еще обнаружить себя и помочь нам всем. Именно здесь вы и должны находиться – ради Стаси и ради всего мира.

«Все равно у меня не осталось выбора», – безнадежно подумал Дэвид. Он понимал – Йел права.

Когда они поднялись в компьютерную лабораторию на верхнем этаже, раввин Кардоса вкратце рассказал гостю о сути работы центра.

– Здесь мы изучаем фрагменты папирусов, признанные специалистами аутентичными, – сказал он. – Мы их сканируем и вводим в компьютеры, ища в их содержании скрытые послания Хашем.

– Ребе, Дэвид – светский еврей, – сказала Йел. – Он может и не знать о многих именах Господа и об их могуществе.

– А сколько же всего имен существует? – спросил Дэвид.

– Семьдесят два, – ответила Йел. – К наиболее известным относятся «Элохим», «Хашем», «Адонай». «Шекхина» – имя женской сущности Божества, данной этому миру. Мистики медитируют с каждым из сакральных имен отдельно, в их начертании на иврите.

– Я вижу, вы успели узнать у нас очень многое, – одобрительно улыбнулся раввин. Он продолжал, обращаясь уже к Дэвиду: – Как мистики, мы также верим, что вся Тора в целом содержит еще одно из имен нашего Господа.

– То, которое нельзя произносить? – спросил Дэвид.

Раввин поднял брови, но ничего не ответил.

Они прошли в просторную библиотеку, где за большими рабочими столами сидели люди, изучавшие фотокопии папирусов. Другие сидели, обложившись книгами, и изучали компьютерные распечатки.

«Именно здесь они сличали имена из моего журнала с именами из найденных фрагментов», – подумал гость.

– С Бениомином и Рафи вы увидитесь позже. А сейчас начнем здесь, – сказал раввин, указывая на стол, где лежали графики и диаграммы. – Позвольте, я посмотрю ваш журнал.

Дэвид посмотрел на Йел, и она передала журнал раввину.

Он опустился на стул и пригласил их садиться.

Раввин Кардоса перелистывал страницу за страницей, сопоставляя их с компьютерными распечатками, лежавшими на столе. Дэвид следил за его работой, пытаясь понять, зачем он так долго возится с текстами и что ищет.

Когда тот наконец закрыл журнал и снял очки, Дэвид уже решил встать и уйти, но слова раввина заставили его остаться на месте.

– Ваш журнал, может быть, даже более важен, чем полагал раввин бен Моше.

– Почему? – спросил Дэвид. – Вы что, нашли недостающие имена?

– Нет. Для этого мы должны ввести в компьютер все содержимое вашего журнала. Но я заметил нечто интересное относительно того, каким образом к вам приходят эти имена. Профессор?..

– Дэвид.

– Профессор Дэвид, на всех вариантах найденных нами фрагментов имена всегда располагаются в определенном порядке, а у вас – по-иному. Так отчего же в вашем журнале они располагаются в ином порядке, чем в «Книге имен Адама»? Что, если ваш журнал содержит ключ к прорыву, в котором все мы так нуждаемся?

– Вы полагаете, журнал Дэвида может содержать скрытое послание? – тихо спросила Йел.

Кардоса кивнул:

– По-моему, имена приходят к Дэвиду в таком порядке не без причины. Они открылись ему впервые во время его мистического видения с определенной целью. А именно: чтобы он знал имена «Ламед вовникс» – Сокровенных праведных и помог им спастись. Но порядок расположения имен, как я думаю, содержит еще одно послание, до сих пор не известное Дэвиду.

Все пытливо посмотрели на гостя.

– Каким же образом оно может стать мне известным, ребе? – задал он вопрос. – Поскольку у нас так мало времени, может быть, вы дадите мне какой-то намек?

– Если бы все было так легко, – ответил раввин. – Ни вы, ни я не математики. Но математика и помогла расшифровать нашу Тору – Пятикнижие Моисея, включающее книги «Бытие», «Исход», «Левит», «Числа» и «Второзаконие». Здесь, в Центре каббалистики, мы пользуемся теми же компьютерными программами, которые наши ученые использовали для изучения Торы, но только для того, чтобы узнать имена Сокровенных праведных. Ведь хотя Адам записал имена всех живых существ, но эти имена были скрыты и при чтении следовало отыскать их.

– Но ведь я записал только имена Сокровенных праведных, – указал Дэвид. – Не может же быть там, среди них, скрыто что-то еще?

– Вот это мне и предстоит выяснить, – заметил раввин. Подойдя к двери, он позвал сотрудника: – Бениомин! Скопируйте журнал профессора Шеферда и начните исследования. Постарайтесь понять, отчего имена у него расположены иначе, чем в папирусах. Конечно, вам не надо напоминать о срочности задания.

Бениомин, взяв журнал, молча удалился.

– А как идет поиск? – спросил Дэвид.

– Это сложный процесс. Но я постараюсь объяснить вам его покороче и попроще. Для начала помните, что в древнееврейском алфавите не все так просто. Каждая буква имеет особый мистический смысл.

– Так же, как драгоценные камни, – проговорил Дэвид.

– Совершенно верно. Кстати говоря, – раввин пристально посмотрел на Дэвида, – сейчас я возьму их у вас.

Глава 43

Шотландия, сельская местность

– Еще чаю, сын мой? – Рука старика епископа слегка дрожала, пока он наливал цейлонский чай в чашку Дилона. Тот невольно отметил, что епископ Элсворт заметно постарел за годы жизни не у дел. – Жаль, – продолжал хозяин, – что я не могу пригласить вас на ужин после столь долгого путешествия, к сожалению, до отлета в Лондон остается около трех часов. Мне весьма жаль, но приходится торопиться.

– Прошу вас не извиняться, ваше преосвященство, – вежливо возразил Дилон, – это я сам приехал не вовремя. – Он взял с тарелки ломтик лимонного торта, приготовленного экономкой епископа, прежде чем она отправилась навестить родных.

Теперь гость и хозяин остались вдвоем в скромном с виду домике (некогда это был охотничий домик на землях короны).

Однако Дилон про себя отметил – фарфор здесь был фирмы «Спод», стол покрывала очень дорогая скатерть из тонкого ирландского льна, да и сам епископ одет был скорее для визита в оперу, чем для отдыха на юге Франции, о котором он говорил.

Но из всех богатств, имевшихся здесь, гостя интересовало лишь золотое кольцо с рубином на правом указательном пальце хозяина, хотя Дилон и не демонстрировал своего интереса. Оно было точно таким, каким запомнилось ему при их давней римской встрече, только тогда он не знал значения надписи на камне. Теперь он узнал его благодаря Дэвиду, а потом еще сверился со своим справочником.

Когда чаепитие закончилось и хозяин стал собирать посуду, Дилон предложил:

– Давайте, я помогу вам.

Он взял со стола тяжелый поднос и, следуя за епископом, пошел к мойке. Однако, поставив поднос, Дилон не стал возвращаться за остальной посудой, а схватил тяжелый чайник и нанес удар хозяину по затылку. Епископ повалился на кухонный пол.

Дилон чувствовал только брезгливость, когда, опустившись на колени, он попытался стащить кольцо с пальца старика. Оно не поддавалось, и он, найдя флакон с жидким мылом, накапал несколько капель на палец, после чего ему наконец удалось, хотя и не без труда, снять кольцо.

Теперь он смог разобрать надпись на камне: она гласила: «Рейвен».

Дилон надел кольцо с рубином на свой палец.

– Похоже, вы опоздали на самолет, ваше преосвященство, – заметил он. Вернувшись к столу, Дилон нагнулся и поднял конверт с авиабилетом, лежавший на саквояже епископа. – Надеюсь, вы не забыли оплатить страховку, – добавил он с усмешкой.

Через минуту, сев на взятый в аренду мопед, Дилон отправился обратно в аббатство. Там его ждал багаж. До его авиарейса оставалось меньше трех часов.