Текст книги "Очень заботливый владелец (ЛП)"
Автор книги: Джейн Харвей-Беррик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)
Торопясь, я пробрался мимо нескольких разгромленных комнат, которые когда-то были офисами, и присел на корточки наверху гниющей лестницы, когда увидел толпу людей на главной арене. Мне вспомнились все фильмы про гладиаторов, которые я когда-либо видел, наполненные криками и воплями толпы. Но просмотр фильма не сопровождался таким отвратительным запахом, от чего желудок поднимается к горлу. Запахом мочи и фекалий, и более глубокого запаха заплесневелого здания.
Мой взгляд снова вернулся к двум грызущимся и рычащим собакам.
Я почувствовал тошноту, сгорая от ярости, когда они кружили друг напротив друга, а из их пастей капали слюна и кровь. Ради спорта. Ради развлечения.
Я вытащил камеру, убедившись, что в кадр попадали как можно больше лиц в этом переполненном зале, прежде чем начать съемку отвратительного действия, происходящего на бойцовской арене.
Собаки были помесью кого-то вроде стаффорда и питбуля, и дрались в замкнутом пространстве размером с боксерский ринг. Один пес лежал на спине, пока его лапы бесполезно царапали другую собаку, которая держала его мертвой хваткой за горло.
Я видел его глаза, в которых ясно читался ужас. И никто не приходил ему на помощь. На самую короткую секунду ему удалось укусить другого пса, кровь заструилась из раны на его шее, когда другая собака отступила. Затем он отчаянно вцепился в деревянные панели, образующие границы арены, но его оттолкнули обратно люди с дубинками. Я видел панику и отчаяние в его взгляде, спасения не было, и через мгновение другая собака снова на него набросилась.
Толпа заликовала, и я увидел, как из рук в руки начали переходить банкноты. И каждый раз, когда больше крови попадало на бетонный пол, они кричали, требуя большего.
Оба пса были покрыты красными пятнами крови, но особой борьбы уже не было.
Собравшись в последний раз, лидирующая собака вцепилась в горло другой собаке, вырвав клок шерсти.
Толпа кричала и аплодировала, и мне было стыдно за человечество.
Неужели это то, к чему мы пришли? Неужели мы были настолько ожесточены жизнью, что причинение страданий и боли беззащитным существам приносило нам удовольствие?
Победившая собака казалась измученной, вся в крови, одно ухо почти оторвано. Она хромала по рингу, пока владелец не схватил ее и не стащил от туда. После чего их заменили следующие две собаки, которые рычали и лаяли друг на друга.
Я хотел лично прекратить это садистское зрелище. Хотел высвободить ярость, бушующую внутри себя, но меня остановили две вещи. Или, что более правдиво – два человека. Доун и Кэти. Я хотел быть частью их жизни больше, чем снова причинять насилие, хоть и заслуживающим это людям. Так что вместо этого я приступил к выполнению нового плана.
Медленно попятившись назад, я скрылся из виду и спрятался в укромном месте. Затем присел на корточки возле своего рюкзака и вытащил одноразовый телефон. Я набрал 911 и воспроизвел предварительно записанное сообщение, указав адрес заброшенного боулинга.
Если полиция будет действовать быстро, то они смогут поймать всех больных ублюдков, которым нравится смотреть это дерьмо, а также ублюдков, которые его организовали.
Я съежился от звука собачьего визга, но мне пришлось подождать.
Это были самые длинные и самые отчаянные несколько минут за всю мою жизнь. Я наблюдал за ужасной схваткой, держа камеру направленной на арену, и слушал жуткие звуки, издаваемые собакой, которую разрывали на куски – буквально пытали до смерти. Мой желудок скрутило, и холодный пот заставил меня содрогнуться.
Нахмурившись, я направил фонарик на свои наручные часы, отсчитывая еще минуту. Полиции нужно было поймать их с поличным, но слушать как проходят собачьи бои было тошнотворным занятием. Мне не терпелось сделать что-то большее, чем просто ждать и наблюдать.
Но я обещал Доун. Обещал.
Вдалеке зазвучали полицейские сирены. Время пришло. Я сжал губы в холоднокровной улыбке, затем направился обратно мимо заброшенных комнат. Я был здесь слишком много раз, чтобы дезориентироваться.
Когда я, наконец, добрался до окна и выбрался на шаткую пожарную лестницу, я не был уверен дрожал ли металл подо мной или я.
Я бесшумно приземлился, как делал множество раз, затем выскользнул из переулка, найдя безопасное место, чтобы наблюдать. Вскоре я услышал еще больше криков, но злобный тон одобрения сменился паникой, когда звук сирен стал ближе.
Внезапно двери боулинга распахнулись, и двое парней из мафии выбежали наружу с пистолетами в руках, пока остальные люди в спешке покидали здание.
Больше я ничего не мог сделать. Теперь все было в руках полиции Кливленда, поэтому я побежал обратно к своему грузовику и завел двигатель, ускоряясь, когда три патрульные машины остановились позади меня.
Моя работа была окончена.
Я поехал обратно к Доун, осознавая, что был весь в крови, грязи и пропахший жутким запахом. Как только я подъехал к дому, дверь распахнулась, и Доун выбежала наружу. Я как раз успел вылезти из кабины грузовика, когда она бросилась в мои объятия.
Она крепко обняла меня, ее руки сжали мои плечи, лицо прижалось к груди, пока рыдания сотрясали ее тело.
Меня вновь наполнило чувство вины, отвращения и отчаяния. Я сделал это с ней. Снова.
Прошло несколько минут, прежде чем она смогла заговорить.
– Я так испугалась! Думала…
Я кивнул с суровым выражением лица.
– Прости, Доун… Но я должен тебе кое-что показать…
Глава 17
Препятствия
Доун
Я наблюдала за Алексом, мое сердце бешено колотилось, когда он подключал свою видеокамеру к моему телевизору. Я изучала кровь на его одежде, синяк на щеке, разбитую губу и кровоточащие костяшки пальцев, которые начали опухать.
Молча направилась на кухню и наполнила маленький пакетик льдом, протянув его ему без единого слова.
Он посмотрел на меня серьезным, бушующим взглядом.
– Спасибо, – тихо сказал он.
Затем он нажал на кнопку воспроизведения.
Звук был немного приглушен, но я все равно слышала жалобный и сердитый лай, крики и одобрительные возгласы людей. Затем камера сфокусировалась, и я ахнула.
В течение 20 ужасающих минут я наблюдала, как две собаки дрались друг с другом, и даже пиксельный черно-белый фильм не смог скрыть грубую развращенность того, что я видела.
Наконец запись закончилась, и я закрыла лицо руками.
– Это было… это было самое мерзкое, самое отвратительное… – я не смогла закончить предложение.
Алекс взглянул на меня, его взгляд был осторожным, задумчивым.
– Нам показывали несколько роликов в ветеринарной школе, – продолжила я, – но, увидеть это и знать, что ты там был…
Он кивнул.
– Что… что теперь будет?
Алекс вздохнул.
– Это зависит от того, поймали ли они организаторов.
– Я имела в виду, что будет с собаками? Там были и другие, верно?
Он поморщился.
– Любые собаки, которых найдет полиция, будут усыплены.
– Ох!
– Доун, ты знаешь, что приюты переполнены, и ни у кого не хватит времени или терпения, чтобы перевоспитать бойцовскую собаку, хотя я думал, что мог бы что-нибудь придумать. Но большинство не захотят их приютить, поэтому их просто убьют.
– Тогда почему? – воскликнула я. – Для чего все это было?
Он вздохнул и потер глаза.
– Потому что это лучшая смерть, чем, если им вырвут глотки или заставят снова драться. Ты ветеринар – ты это знаешь.
Я знала. И ненавидела это, но он был прав. От своих контактов в местных приютах для животных я узнала, что крупных собак и в лучшие времена было трудно приютить. Их приходилось держать в бетонных клетках годами, безнадежно ожидая, когда они кому-нибудь понадобятся. Я никогда не могла определиться, были ли приюты с высоким уровнем смертности лучшим вариантом, чем держать собаку в клетке в течение многих лет подряд.
Но это помогло мне немного лучше понять ненависть Алекса.
– А организаторы?
– Если их поймают, это временно прекратится. Я анонимно отправлю отснятый материал по электронной почте в полицию Кливленда на случай, если им понадобятся доказательства. Если они их не поймают, организаторы просто перенесут действие на некоторое время в другое место, поэтому позже я планирую съездить в Питсбург. Если повезет, я найду другую осведомительницу-проститутку с добрым сердцем, которая мне поможет. Но деньги, стоящие за всем этим, это деньги мафии. В конце концов это просочится обратно. Больше зла, больше тьмы, это никогда не прекратится.
Он рассмеялся горько, невесело, как будто не знал, для чего нужен смех.
– Что это говорит об обществе, в котором мы живем? Что жесткая, как гвоздь, проститутка заботится о животных больше, чем обычный человек на улице.
Я не знала, о ком он говорил, но должна была верить, что людям было бы не все равно, если бы они знали.
– Это неправда, я уверена в этом. Если бы ты рассказал людям, если бы ты показал им…
Он снова покачал головой.
– Ты думаешь, что я с-с-сумасшедший.
Я вспомнила выражение его лица, когда он привез ту бойцовскую собаку. И я понимала, но не хотела быть частью насилия. Я хотела оставить это полиции. Хотела, чтобы это было прекращено законным путем.
– Нет, не сумасшедший…
– Но…?
– Ты, же остановишься?
Он молчал.
– Алекс! Эти люди опасны! Что, если они тебя увидят? Что, если они ждут, когда ты вернешься? Если они узнают, что они были записаны на камеру… ты не можешь продолжать – это слишком рискованно. Ты должен остановиться!
Лицо Алекса было твердым, как камень, челюсть сжата.
– Это никогда не прекратится.
Внезапная вспышка озарения остановила слова, которые я хотела произнести.
– Ох! Так борьба, твой крестовый поход – это просто еще одна зависимость, не так ли?
Его глаза расширились.
– Нет, – сказал он с неуверенностью в голосе. – Дело не в этом.
– А я думаю, что это так. Ты пристрастился к этому, Алекс. Я вижу это в твоих глазах. Ты получаешь прилив адреналина, сражаясь с этими монстрами.
– Это не то же самое, что…
– Не так ли? Разве это не просто еще одна зависимость? Еще один способ заглушить боль от… жизни?
Он выглядел удивленным, но, казалось, обдумывал мои слова.
– Ты мне так дорог, Алекс, так дорог! Это пугает меня, я боюсь за тебя. И… ты мне нужен! Мне нужно, чтобы ты был в моей жизни. Для меня, для Кэти. Неужели ты не понимаешь, как ты важен для нас?
Его глаза расширились.
– Думаю, то, что ты делаешь, слишком опасно! Боже, Алекс! Есть и другие способы, которыми ты можешь помочь! Ты мог бы… я не знаю… мог бы стать волонтером в приюте для собак. Открыть свой собственный. Ты можешь его даже сам построить. У тебя есть навыки.
Он не ответил, уставившись на свои разбитые руки и пакет со льдом, который я ему дала.
Я подумала обо всех раненых животных, которых он продолжал привозить в клинику, даже когда мы не разговаривали друг с другом. Казалось, он был неравнодушен к больным и раненным. Мне было интересно, сколько часов он ходил по лесу, чтобы найти этих животных, которые нуждались в помощи.
И я подумала о Стэне. После предательства бывшей жены Алекс снова научился говорить, но, кроме Стэна, ему долгое время не с кем было это делать.
И, в конце концов, была ли наша любовь связана с тем, что со мной он смог преодолеть эту проблему?
Я покачала головой, в любом случае, этот факт не помешает солнцу зайти за горизонт, поменять направление приливу или мне навсегда уйти от Алекса.
Это было бы правильно. Я должна была это сделать.
Мне нужно было думать о Кэти и забыть об Алексе Уинтерсе. Забыть о том, как нежно он прикасался ко мне, как страстно мной овладевал. Забыть, что хороший человек с частичкой безумия хотел быть частью моего мира.
Я не могла этого сделать.
И я не боялась самого Алекса. Я боялась за него.
– Ненавижу то, что произошло сегодня вечером, – сказала я тихим голосом. – Ненавижу, что ты был замешан в этом, и ты напугал меня. Я знаю, что мне следует уйти. Я должно быть сошла с ума, если не делаю этого. И ты такой… Но я не могу перестать любить тебя.
Слова сорвались с моего языка прежде, чем я смогла их остановить.
Любовь означала принятие каждой его части: веселья, недостатков, ущерба, багажа, так же как он принимал меня.
Его покрытые синяками руки сжались на коленях.
– Ты это серьезно? – прошептал он.
– Боже, помоги мне, но думаю, что да.
Мы сидели в тишине, не прикасаясь друг к другу, просто существуя. Я не знала, что делать со всей новой информацией, которую узнала о Алексе. Не думаю, что он тоже знал, что мне сказать, но он казался спокойным, как будто то, что я все видела, переживала это вместе с ним, сняло бремя, которое он нес.
Я также знала, что люблю и хочу его. Но я также любила мороженое «Роки Роуд» с текучей карамелью и шоколадной крошкой – и это не означало, что мне было полезно и то, и другое. Или моей дочери.
«О, Боже, Кэти».
Что, если бы сегодня вечером что-то пошло не так? Что, если бы Алекс пострадал – сильнее, чем просто разбитые лицо, губа и костяшки пальцев? Что, если бы его поймали? Что, если бы его арестовали? Что, если? Что, если? Что, если?
Мое сердце бешено заколотилось, когда запоздалый шок превратил мою кровь в лед, и мое тело охватила дрожь. А потом я почувствовала, как теплая рука Алекса накрыла мою.
– Все в порядке. Теперь я в безопасности. Все кончено.
– Так ли это? – у меня перехватило дыхание. – До следующего раза! Всегда будет следующий раз, ведь так?
Его лицо было безмятежным, когда он ответил:
– Да. Но, если на эти бои будет совершено достаточно налетов, организаторы переедут в другие города или перейдут в другие сферы бизнеса.
Он провел большим пальцем по моему запястью, его ритмичные поглаживания успокаивали меня, уменьшая дрожь, сотрясавшую мое тело.
– Я этого не понимаю, – вздрогнула я. – Люди, которые смотрят это ради забавы… Ты видел их, Алекс. Они не все были похожи на членов мафии. Некоторые были обычными людьми. Людьми, которые, вероятно, провели День благодарения со своими семьями за ужином. Просто обычные люди, которые делают что-то настолько ужасное. Я не понимаю. По крайней мере, когда речь идет о боксе или ММА, спортсмены сами знают на что идут, но у этих бедных животных нет выбора. Это уголовное преступление!
Он молчал, но выражение его лица было мрачным.
– Я даже не хочу думать о том, как они делают этих собак такими агрессивными.
Он нахмурился.
– Пытки. Они сажают их на цепь, заставляют держаться за мясо с наживкой, затем подвешивают над землей, вводят им стероиды, иногда даже заставляют их есть яд, чтобы их шерсть была неприятной на вкус для других собак, отрезают им уши и хвост, чтобы другой собаке было не за что зацепиться. И… они используют других животных в качестве приманки, чтобы научить убивать. Более слабых животных… таких как, кошки.
– Пожалуйста, не продолжай, – умоляла я, закрывая уши руками.
Я сидела на месте, слишком уставшая и оцепеневшая, чтобы двигаться.
Через мгновение он повернулся ко мне лицом.
– Доун, это не меняет того, что я чувствую к тебе. А для тебя это меняет отношение ко мне?
– Да… нет.
– Доун, пожалуйста. Никаких игр. Мне сейчас ужасно плохо.
– Конечно, это все меняет! Я так испугалась… не только за себя, но и за тебя. Я ненавижу, что ты в этом замешан. Ненавижу тот факт, что эти бои вообще существуют.
– Ты все еще хочешь, чтобы я был в твоей жизни?
– Если только ты пообещаешь, поклянешься, что Кэти никоим образом не будет в этом замешена.
Он долго молчал.
– Алекс?
– Она будет задавать вопросы, Доун. Будет удивляться, почему у меня синяки на лице, почему мои костяшки разбиты, куда я пропадаю иногда по ночам. Ты хочешь, чтобы я лгал ей каждый раз или… или просто чтобы держался от нее подальше?
– Я бы предпочла, чтобы ты не попадал в такие ситуации, тогда ни то, ни другое не понадобится.
Он разочарованно зарычал.
– Тогда нет. Я не могу тебе этого обещать. Все, что могу сказать, это то, что буду предельно осторожен. Я хочу быть рядом для тебя и Кэти. И не хочу вас потерять.
Я уставилась на его поврежденные руки.
– Это решающий фактор, Алекс. Так и должно быть.
Я подняла глаза и встретилась с ним взглядом, пока он изучал мое лицо.
– Ты бы ушла от… от того, что у нас есть?
Я сглотнула, но выдержала его взгляд.
– Да, потому что не могу быть частью этого… насилия. Не могу быть такой эгоисткой. Не ради себя, и определенно не ради Кэти.
Он отпрянул назад, как будто, а его ударила.
– Эгоистично? Ты думаешь, я так себя веду?
– Думаю, что со своей жизнью ты ведешь себя безрассудно! И ты нам нужен! Так что да, если ты называешь это эгоизмом.
Он отвел взгляд.
– Что, если я пообещаю быть действительно осторожным? Более осторожным, чем был раньше. Помнишь, что я сказал о Стэне? О том, что не хочу оставлять его одного в этом мире, о том, что мне есть ради чего жить? Что ж, теперь для меня это ты и Кэти. Вы – моя причина жить.
Я почувствовала значимость его слов и ужасную ответственность за то, что люблю его, а он любит меня в ответ.
– Алекс…
– Что, если я скажу, что не буду вмешиваться? И даже начну работать с полицией. Я просто буду записывать доказательства на видео. Пожалуйста, Доун. Не проси меня перестать делать то, что правильно – прекращать эту жестокость.
Он так старался.
Во всех отношениях были проблемы. Наши были просто немного… другими. Может быть, мне тоже нужно было больше стараться. Может быть.
Холод просачивался сквозь меня, и я снова задрожала.
– Уже поздно. Тебе следует лечь спать, – тихо сказал Алекс.
Я колебалась.
– Ты пойдешь со мной?
Он закрыл глаза, и улыбка изогнула его разбитые губы.
– Я надеялся, что ты это скажешь.
Он наклонился вперед, как будто собирался поцеловать меня, но в последний момент отстранился.
– Я в некотором роде в беспорядке, – сказал он.
Это было правдой. От него воняло табачным дымом и потом, он был весь в крови, грязи и моих слезах. Я вздрогнула при этом напоминании.
– Мне нужно вернуться к себе домой…
– Алекс, я так устала и просто хочу спать. Давай побеспокоимся о твоей одежде завтра.
Он одарил меня извиняющейся улыбкой с оттенком безмерной печали. Затем кивнул.
Я поднялась наверх, как будто мои ноги были сделаны из свинца, и я весила тысячу фунтов. Но больше всего на свете мне хотелось забыть. Мне хотелось верить, что мир – чудесное место и что зла не существует. Мне хотелось верить, что я могу любить и быть любимой, и ничто никогда не встанет между нами. Мне хотелось верить, что я смогу уберечь Кэти от всего плохого в этом мире.
Я упала в постель, и через несколько минут он последовал за мной. Я услышала тихое жужжание стиральной машины из подсобки.
Его кожа была теплой, когда он скользнул в мою кровать и осторожно обнял меня. Затем поцеловал меня в волосы, и я почувствовала, как его тело расслабилось.
Чувствуя себя в безопасности его объятий, я сразу же заснула.
***
Медленно наступающее утро привело меня в сознание, и я потянулась, улыбаясь, когда почувствовала, как теплая ладонь Алекса коснулась моего бедра.
– Доброе утро, – сказала я хриплым ото сна голосом.
Его рука скользнула под мою футболку, поглаживая грудь, и я застонала от удовольствия, выгибая спину, мое дыхание участилось.
Он поцеловал меня в шею и провел подбородком по позвоночнику, приятно царапая кожу.
Теперь, когда я окончательно проснулась, все мысли, надежды и страхи прошлой ночи вернулись ко мне, и я напряглась, когда мой мозг воевал с телом.
Неужели я действительно собиралась все испортить? Я нашла сокровище, которое искала всю свою жизнь.
Его рука вернулась к моему бедру, а пальцы скользнули ниже резинки моих трусиков, медленные круговые движения заставили меня ахнуть и прижаться ближе к его телу. Я чувствовала его твердый жар между своих ягодиц, и он тихо застонал, когда я толкнула бедра назад.
Не было больше никаких раздумий и никаких сомнений. Все или ничего. Лучшая катастрофа, какой мы могли бы стать.
Он спустил трусики еще ниже, и я задвигала ногами, чтобы сбросить их, заставив его усмехнуться мне в волосы. Затем он изменил наклон своего тела, переместившись и приподняв мою ногу, освободив место, чтобы войти в меня.
Медленное занятие любовью по утрам, жаркие ночные часы, ленивые любовные, неистовые толчки – каждая часть моего тела откликнулась на его прикосновения. Я не хотела, чтобы у нашей истории был конец. Я хотела, чтобы она продолжалась вечно.
Кому нужно было совершенство, когда рядом был кто-то настолько верный и добрый?
С небольшими проблемами с психикой, конечно, но он знал меня вдоль и поперек и мирился со всеми моими причудами, бросал вызов и успокаивал мою неуверенность.
Алекс ускорил свои кружащие движения пальцами в такт толчков бедер, которые создавали эротичные шлепки кожи о кожу.
Я кончила с криком, вырвавшимся из меня, словно моя душа рвалась на свободу, дикая, распутная и бесстрашная. Мой молчаливый любовник дернулся и задрожал у меня за спиной, когда его слова, как всегда, поглотила страсть.
И меня это вполне устраивало.
Мы лежали бок о бок, тяжело дыша и ухмыляясь друг другу.
– Ты можешь будить меня так каждое утро, – улыбнулась я.
– Не говори так, если не имеешь это в виду.
Он все еще ухмылялся, но я знала, что он не шутил.
– Я действительно это имею в виду, но все равно давай не будем торопиться. Мне нравится, когда ты за мной ухаживаешь.
Он тихо рассмеялся.
– Но я никак не ухаживал за тобой! Мы еще даже не были на первом свидании в ресторане или кино.
Я повернулась на бок, чтобы посмотреть на него, с любовью проводя кончиками пальцев по его щетине.
– Глупый мужчина! Ты ухаживал за мной каждый раз, когда делал что-то доброе для Кэти, каждый раз, когда заставлял ее улыбаться, когда смеялся, когда произносил каждое слово, читая ей перед сном. Ты ухаживал за мной, принося каждую раненную птицу, каждое искалеченное существо, когда твое сердце болело за этих животных. Разве ты этого не понимаешь?
Его улыбка исчезла.
– Я делал это не для того, чтобы произвести на тебя впечатление.
– Знаю, и именно поэтому это так для меня важно.
Он вздохнул и закрыл глаза.
– Я не смогу вести с тобой активную общественную жизнь, Доун. И я никогда не стану душой компании. Черт возьми, я даже не могу на данный момент отправится в бар или быть там, где есть алкоголь. Я не могу разговаривать, когда встречаю незнакомых людей, и я буду делать вещи, которые ты не одобряешь.
– Я знаю.
– И… тебя это устраивает?
– Да.
Он схватил меня за руки и притянул к себе, крепко обнимая и шепча в мои волосы:
– Но я обещаю тебе, что буду любить тебя сильнее, чем кто-либо другой. Я буду защищать тебя и отдам тебе все, что у меня есть. Я буду тем мужчиной, который достоин тебя и Кэти.
– Знаю. И я тоже тебя люблю.
Слезы блестели в его глазах цвета меда, его улыбка была очень широкой, а губы, когда он прижал их к моим, были полны силы, страсти и правды.
Я чувствовала себя любимой. Чувствовала себя нужной и такой вознагражденной.
Мы не были идеальными, но и не хотели ими быть. Мы были настоящими и честными и, вероятно, собирались свести друг друга с ума. Мы были глупо счастливыми.
***
Час спустя мы неторопливо завтракали яйцами, тостами и кофе. Я бросила свежевыстиранную одежду Алекса в сушилку, и он сидел в полотенце, пока мы ели. Его обнаженная грудь очень отвлекала. Я не могла удержаться от того, чтобы не представить, как поливаю ее кленовым сиропом, а потом слизываю его. И множество других очень порочных мыслей.
Алекс то и дело ловил мой взгляд и то улыбался, то подмигивал.
Я могла бы к этому привыкнуть.
Алекс снял напряжение, положив мою руку себе на колени, затем поднес ее к губам и нежно поцеловал.
– Во сколько Кэти будет дома?
– Через час или около того. А что?
– Во-первых, я хочу принять с тобой душ. А во-вторых, я подумал, что, может быть, мог бы приготовить тебе и Кэти-Кей обед сегодня у меня дома. Это будет просто пицца…
Мне даже не нужно было, чтобы он закончил фразу, прежде чем с энтузиазмом закивать.
– Да, пожалуйста, на оба предложения.
От его улыбки захватывала дух.
Да, я хотела провести руками по его твердому телу, пока горячая вода стекала бы вокруг нас, и да, я хотела обедать с ним сегодня и каждый день. Я хотела всего этого. С ним.
Внезапно раздался громкий стук в дверь, заставивший меня подпрыгнуть.
– О, Боже мой! Что, если это Дэн? – запаниковала я. – Что я должна сказать?
Я с тревогой уставилась на Алекса, но он, казалось, ничуть не был обеспокоен.
– Зависит от того, что он скажет.
– Видимо он уже в курсе! Почему ты не беспокоишься?
– Потому что я поступил правильно.
– Алекс! Прошлой ночью ты нарушил миллион законов.
– Например?
– Взлом и проникновение.
– Ну, я вошел… И на этот раз без взлома, – пробормотал он себе под нос.
Стук повторился, на этот раз громче.
– Что мне делать?
Алекс не ответил, вместо этого нетерпеливо встал, поправляя полотенце, которое грозило соскользнуть с его бедер, и подошел к входной двери, распахнув ее.
– Привет, Доуни, я…
Голос Стеллы внезапно оборвался, когда она начала смеяться.
– Боже, я уехала на несколько дней, и это случилось! Может, мне стоит почаще уезжать?
Алекс рассмеялся, и я не расслышала, что он ей ответил, но Стелла тоже засмеялась, когда последовала за ним внутрь.
– Ну, здравствуй, сестренка. Не нужно спрашивать, как прошел твой День благодарения.
Я плотнее запахнула халат, мои щеки покраснели, когда я попыталась казаться менее взволнованной, чем себя ощущала.
– Стелла! Думала, ты не вернешься до вечера?
– Родители в последнюю минуту приняли решение отправиться в мини-круиз на Багамы. Кстати, они передают привет. Поэтому я первым делом взяла такси в аэропорт и сменила рейс. Где Кэти? Или ты отослала ее на ночь, чтобы вы смогли побыть наедине?
Алекс ухмыльнулся и подмигнул ей.
– Она у Холли, – ответила я довольно сухо. – Но она скоро вернется.
– Да, мне тогда лучше пойти в душ, – сказал Алекс.
Я смотрела, как он выходит из комнаты, мой взгляд неохотно вернулся к Стелле, когда она снова начала смеяться.
– Кстати, выглядишь дерьмово, сестренка, – усмехнулась она.
Ее глаза блуждали по моему раскрасневшемуся лицу и прическе, похожей на птичье гнездо.
– Ух ты, спасибо, – сказала я, наполняя свой голос каждой унцией сарказма, которая была в моем распоряжении.
Стелла вернулась из отпуска во Флориде загорелой и расслабленной. И, конечно же, красиво одетой и ухоженной, даже в такой ранний час. Мы были так непохожи друг на друга. Хотя у нас, похоже, были схожие вкусы в отношении мужчин.
Она окинула меня критическим взглядом.
– Серьезно, ты выглядишь так, будто не спала – и не совсем в хорошем смысле. Итак, – она сделала паузу. – Ты собираешься рассказать мне, что происходит между тобой и Алексом? Я предполагаю, что это серьезно, так как он сидел за твоим столом за завтраком в полотенце, что, кстати, было очень приятным бонусом моего возвращения домой. Спасибо за этот визуальный образ.
Мой смех был довольно истеричным.
– Боже, Стелла. Даже не знаю, с чего начать.
Ее улыбка погасла.
– Он взял тебя на собачьи бои, не так ли?
– Ты знаешь об этом? – спросила я, потрясенная.
Она кивнула.
– Да, он мне кое-что об этом рассказывал.
– Я не поехала с ним… Не смогла. Но он снял бои на видео, и я все увидела. Что ты думаешь об этом… о том, что он делает?
– Думаю, что он сумасшедший, но в хорошем смысле.
– Что ты имеешь в виду?
– Это движет им, дает ему то, ради чего стоит жить – вызов. Хотя… он бросил это на какое-то время. Ты знала об этом?
– Нет, я этого не знала.
– Переезд из Денвера был преднамеренным. Он хотел от всего уехать. Просто одна из ироний жизни, что это снова его настигло. Но в течение первых нескольких месяцев, проведенных здесь, он присматривал за лесными животными. Это был его способ продолжить работу.
Я задумалась.
– Значит, он действительно преднамеренно не искал бои, когда приехал сюда?
– Нет. Из того, что он говорил, он перенаправил свою энергию. Думаю, помогло еще и то, что был один ветеринар, которым он заинтересовался.
Я вздохнула.
– Ну, теперь он снова в этом замешан, и не думаю, что могу что-то сделать, чтобы остановить его.
Стелла шумно фыркнула.
– Сегодня какой-то день безумств и никто мне не сказал?
– Что?
– Конечно, ты не можешь его остановить, но ты можешь перенаправить его энергию, как я уже и сказала. Ты знала, что он подумывает о строительстве в нашем городе приюта для животных?
– Правда? Я предложила ему это прошлой ночью, но он ничего не сказал.
Или, может быть, собирался… Я попыталась вспомнить все, что он сказал, но я была в такой растерянности, что плохо соображала. Он что-то упоминал о перевоспитании бойцовых собак? Я не была уверена, сказал ли он это или мне просто показалось.
Стелла подняла брови.
– Боже, вы двое когда-нибудь разговариваете друг с другом, или вы слишком заняты другим времяпрепровождением?
Мои щеки вспыхнули.
– Говори по тише, Стелла!
Она ухмыльнулась.
– Ну, по крайней мере, одна часть ваших отношений функциональна.
Я покачала головой и улыбнулась.
– Я не хотела любить его по разным причинам. Это так трудно – доверять кому-то, впускать его в душу. И Алекс такой… Каждый раз, когда он будет отправляться на эти бои, он будет идти на безумный риск, и одна мысль об этом приводит меня в ужас. Я не хотела любить его. Но люблю. Я влюблялась в него течение нескольких месяцев и была слишком упряма, чтобы осознать это – или, скорее, поверить в это. У меня не очень хороший послужной список отношений.
Стелла вскинула брови, уголок ее рта приподнялся в насмешливой улыбке.
– Ни у кого из нас его нет. Но я никогда не переставала верить, что найду кого-нибудь. Я действительно рада, что ты нашла Алекса. Он один на миллион. Я чертовски ревнива, заметь. Но, – и это очень важно, – благодаря ему ко мне вернулась моя сестра.
Она обошла стол, чтобы обнять меня.
– Просто постарайся сделать так, чтобы вашим отношением ничего не помешало, – яростно сказала она.
Я не знала, имела ли она в виду то, что мы сестры, или то, что она любит Алекса. В любом случае, она была права.
– Я сказала ему, что люблю его, и он тоже любит меня. Но я знаю, что это будет нелегко.
Она взяла мою руку в свою и сжала.
Я увидела печаль и сожаление в ее глазах, и между нами возникло понимание.
– Он хороший человек, Доун. Ты же это знаешь?
– Знаю. И он прекрасно ладит с Кэти. Было бы просто здорово, если бы он был…
– Нормальным? Дорогая, позволь мне дать тебе совет. Я встречалась со многими – до и после Боба – и нет никого нормального, только разные виды сумасшествия. Честно говоря, Алекс немного выше по шкале «совершенно чокнутый», чем большинство людей, – она сделала паузу. – Хорошо, намного выше, но это просто делает его более особенным, тебе не кажется?
– Ты права. Он особенный. Очень особенный.
– Хорошее решение. А теперь скажи мне, потому что я умираю от желания узнать – каков он в постели?
