Текст книги "Под покровом дня"

Автор книги: Джеймс Холл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

Сара с минуту глядела на него, а потом сказала: «Не знаю, я не ожидала такой реакции. Я думала, что ты, с твоим образом жизни, близостью к природе, сразу все поймешь. Я думала, ты это увидишь».

– Я смотрю. – Торн почувствовал себя неуютно в своем кресле. – Я пытаюсь это увидеть. Он помолчал, глядя на дома, на лианы. – Это похоже на болячку. Болячку, которая еще не зажила.

– Что ж, теперь это твоя болячка. Если ты хочешь вновь начать здесь строительство, продавать тайм-шэры, позволить, чтобы половина жителей Миннесоты смывала содержимое своих унитазов в залив – это твое право. Многие с радостью помогут тебе в этом.

А еще остров Отдохновения. Он тоже твой. Теперь ты можешь просто перекрыть денежный ручеек, и тут же сбегутся любители поживиться.

– А что получит Рики? Все-таки она родная дочь. А я всего лишь приемыш.

– Весной я вносила изменения в завещание, так что могу заявить вполне определенно, что для Кейт ты был больше, чем просто приемыш. Рики получит ровно двадцать пять тысяч долларов.

– Но есть что-то еще, правда? Ты не все мне рассказала.

Сара слегка смутилась, но потом утвердительно кивнула.

– И что же?

– Я думаю.

Она глубоко вздохнула и откинула голову на спинку кресла, словно затем, чтобы поймать эти полуденные лучи, оживить щеки румянцем. Торн пристально разглядывал ее шею, выступы ключиц, вздымавшуюся грудь, кружево бюстгальтера, просвечивающее сквозь прозрачную блузку.

Она медленно повернула голову в его сторону, все еще опираясь на спинку кресла. Торн бросил взгляд на ее лицо, его внимание привлек ее рот. Что-то показалось ему знакомым, ее рот напомнил ему чей-то рот, который он знал, не слишком долго, но хорошо. Он не мог вспомнить чей, и это его тревожило. Странно, что Сара напоминает ему кого-то другого.

– Ты не облегчаешь мне задачу, Торн. – Она глубоко вздохнула и попыталась улыбнуться. Затем взглянула назад, на обветшалые здания. – Но, думаю, мне придется тебе довериться.

Глава пятнадцатая

Сара поехала на север, туда, где от первой федеральной магистрали ответвлялась 905-я дорога штата. Позади остались торговые центры, агентства недвижимости, новые банки, размещавшиеся в двойных трейлерах. Вдоль 905-й не было ничего, сотворенного руками человека. С одной стороны простирались болота Эверглейдс, а вдоль океанского побережья тянулись плотные заросли плюща, мангровых деревьев и пальметто. Именно здесь много лет назад Торн практиковался в стрельбе из «кольта», прокладывая себе путь через густой кустарник с помощью мачете. А теперь это место было главным образом известно как последнее прибежище древесной крысы Ки-Ларго.

Торн слушал, как она перечисляет последствия строительства «Порта Аламанда». Девять тонн твердых отходов в день, потребление воды почти четыре миллиона литров в месяц. Она так и сыпала цифрами.

В начале длинной дорожки Торн увидел дорожный знак, обозначавший место выхода аллигаторов на дорогу. Это была одна из первых акций Кейт. Десять – пятнадцать лет назад она добивалась установки этого знака. Но со временем стало ясно, что туристы принимают его за еще один бесплатный сувернир, вроде гостиничного полотенца. Всегда находился кто-нибудь, кто отвинчивал знак и увозил его домой, чтобы повесить над кроватью, еще до окончания летнего сезона.

Торн слушал, как Сара продолжает жонглировать цифрами. Он чуть наклонился вперед, чтобы лучше видеть ее рот, и вновь испытал беспокойство, но не потому, что не мог вспомнить, а потому, что рот Сары вызывал у него какие-то неприятные ассоциации.

– Ты слушаешь меня или нет?

– Девять тонн твердых отходов, – повторил Торн. – Это целая куча дерьма.

Она не улыбнулась.

– Если ты хочешь помочь, тебе нужно кое в чем разбираться.

– Ты выйдешь за меня замуж?

– Торн!

– Что?

– Нет, не выйду. – Она сказала это, не глядя на него, голос ее был сух и деловит, как будто она отказывалась от порции бобов.

– Но ты подумаешь об этом? Я все понимаю. Ты должна как следует все обдумать, прежде чем ответить.

Глубоко вздохнув, она сбавила скорость и свернула направо, в узкий проезд.

Сохраняя молчание, она проехала сотню метров по этой тропе, подходящей разве что для джипов. Густой кустарник цеплялся за дверцы машины. Повсюду были рытвины. На дороге валялись ветки деревьев.

– Эта земля принадлежит Эймосу Клею, – сказала она. – Кейт говорила, что ты его знаешь.

– И это все? Все, что ты можешь мне сказать? – ответил Торн. – Я делаю тебе предложение, а ты морщишься и ведешь себя так, словно ничего не произошло.

Она нажала на педаль тормоза, и Торна резко бросило вперед. Но он удержался на месте, опершись руками о переднюю панель.

Сара перевела рычаг в нейтральное положение и стала постукивать ногтем по рукоятке. Наконец она сказала:

– У меня своя жизнь, меня окружает целый мир, о котором ты ничего не знаешь.

– Ты имеешь в виду мужчин. Тебя окружают мужчины.

– Очень много всего, Торн. Ты мне нравишься, я думаю, что мы близкие друзья. Друзья, которые могут доверять друг другу.

– Друзья, которые могут доверять друг другу.

Торн смотрел, как она выстукивает ногтем свою морзянку. Все еще глядя вниз.

– Я хочу, чтобы мы поговорили. Чтобы тыпоговорил со мной.

– У тебя есть другие любовники?

– Я встречаюсь с другими мужчинами. – Она пронзительно взглянула на него.

– Но ты хочешьпоговорить со мной. Чтобы япоговорил с тобой, – сказал Торн. – Я пытаюсь играть в открытую. Пытаюсь услышать, чтоты хочешь мне сказать.

– Торн, Торн, Торн. Я не знаю, что с тобой делать. – Она взяла его руку в свои ладони. Покачала головой, поднесла его руку к своим губам и поцеловала ее с тыльной стороны. Он смотрел, как она целует его руку, ее глаза были закрыты.

– Я слишком спешу, – сказал Торн, – и это тебя пугает. Ты думаешь, я заговорил об этом просто потому, что убили Кейт, потому, что у меня шок, потому, что меня мучает похмелье. – Он знал, что его голос звучит резко, неровно. Он сглотнул, сжал ее руку.

– Нет, Торн. Я боюсь не тебя, – ответила она. – Я боюсь саму себя. – Она вернула его руку ему на колени. – Я изо всех сил стараюсь быть с тобой честной. И не хочу причинять тебе боль.

– Ну, ладно, – сказал Торн, стараясь привнести в свой голос нотку оптимизма. – Так какое отношение ко всему этому имеет Эймос Клей?

Пару минут они молча сидели в проезде Эймоса Клея, потом Сара откашлялась и стала рассказывать. Сто семьдесят два гектара земли, принадлежащие Эймосу Клею, были подходящим местом для строительства «Порта Аламанда». Участок еще не был выкуплен «Грейсон Груп». Сперва они хотели утрясти все экологические вопросы, провести все общественные слушания, уладить разногласия. Инвесторы были осторожны, они не хотели вкладывать миллионы в проект, чтобы потом, после начала строительства, увязнуть в судебных спорах.

Когда об этом узнала Кейт, она встретилась с Эймосом Клеем и заключила с ним договор. Этот старый ловец омаров, который в течение тридцати лет скупал гектар за гектаром этой бесполезной, отрезанной от цивилизованного мира земли, не прочь был обогатиться. А его старая знакомая Кейт Труман уговорила его предоставить ей преимущественное право выкупа участка. До того, как он мог продать участок «Грейсон Груп», он должен был сначала дать шанс ей.

– Срок действия договора истекает первого августа, – сказала Сара. – Либо мы завершим сделку до этого времени, либо земля достанется Грейсону и его людям.

– Сколько он хочет?

– Миллион наличными.

Торн засмеялся.

– Что? Ты думаешь, это слишком много? – сказала Сара. – Да это задаром. Это последний участок земли такой величины на всем побережье от Хоумстеда до Ки-Уэста. Все остальное не может быть выставлено на торги. Либо это заповедники, либо зоны особого внимания, не подлежащие продаже в соответствии с законодательством штата. Земля Эймоса, возможно, стоит десять миллионов, а может, и еще больше. Но Эймос хочет стать миллионером. Один миллион – это все, что ему нужно.

Сара уставилась вниз на дорожку, которая была усеяна обломками известняка. В грязи ковырялась белая цапля.

– А, – сказал Торн. – Теперь я начинаю понимать. До меня не сразу дошло. Кто-то узнал, что затеяла Кейт, вернее, вы обе.

– Может, так, а может и нет, – сказала Сара, все еще наблюдая за цаплей. – Было бы не здорово, если бы об этом узнали. Многие люди пришли бы в ярость. Это посерьезнее, чем произносить речи в защиту древесных крыс. Если бы Кейт купила эту землю, ничего бы не было, никакого строительства. А так речь идет о миллионах долларов. Об огромных прибылях. О новых рабочих местах, дополнительном бизнесе для Ки-Ларго.

Она включила передачу, и Торн откинулся на спинку сиденья. Похмелье понемногу ослабляло свои тиски. Он вдохнул удушливый воздух, чувствуя, как заполняется еще одна пустота внутри него.

– Может, помню, а может и нет.

– Конечно, ты должен помнить, Эймос. Мы рыбачили на Шарк-Ривер, в твоей старой пятиметровой лодке, и ты все утро наполнял ящик для рыбы люцианами и морскими окунями, а потом мы поднялись вверх по реке на сто метров, и я поймал трехкилограммового речного окуня. Тебя чуть удар не хватил, когда ты обнаружил, что пресноводная рыба обитает так близко от морской. – Торн старался говорить с характерным флоридским акцентом.

– Я никогда не рыбачил вместе с тобой.

– Я сын Кейт.

– А где сама Кейт?

– Она отправилась в путешествие.

– Куда это?

– На север.

– Само собой, – сказал он. – Отсюда некуда ехать, кроме как на север.

– Она может отсутствовать какое-то время, – продолжала Сара. – Вот почему мы заехали. Чтобы убедиться, что ты помнишь, что тридцать первого числа мы должны завершить нашу сделку.

Эймос задумался, сидя в своем кресле-качалке. Это было одно из кресел доктора Билла, ранняя модель, изготовленная до того, как доктор Билл стал придавать дереву рельефные формы. В доме царил тот же запах, что и двадцать лет назад, когда Торн приезжал сюда с Кейт или доктором Биллом, чтобы забрать Эймоса с собой на рыбалку. Воздух был насыщен «ароматом» давно не стиранного белья, плесени и виски.

Единственное, что со временем изменилось, был пол. Он так просел, что любой незакрепленный предмет постепенно соскальзывал к центру. Возможно, прогнили доски. Через весь дом тянулась глубокая борозда, и Торну с того места, где он сидел, были видны стаканы, банки из-под пива и столовое серебро, которые туда провалились. Лампа, стоявшая за креслом Эймоса, тоже опасно накренилась к центру помещения. Не выдержав напряжения, часть сосновой обшивки отвалилась, в пустотах скопились клубки пыли.

– Я уже говорил, что хочу получить все наличными. Не думайте, что я соглашусь на какой-нибудь чертов чек или что-то подобное.

– Мы привезем наличные, – откликнулась Сара.

Эймос повернулся к Торну, лучи полуденного солнца осветили его коротко остриженные седые волосы. Щеки и лоб были усеяны темными пигментными пятнами, похожими на засохшие пятна крови.

– Кого это ты привезла?

Сара закатила глаза к потолку.

– Ты знаешь меня, Эймос. Я Торн, сын Кейт и доктора Билла.

– Не знаю я никакого Торна.

– Мы вместе рыбачили. Поймали уйму рыбы. В этих местах ты считался лучшим гидом.

– Это ничего не значит. Не пытайся меня задобрить. Прошлое ни черта для меня не значит. Я должен покинуть это место до того, как кто-нибудь повесит на меня табличку и будет брать с янки, желающих поглазеть на последнего конка, живущего в неволе, по пять центов.

– Эймос, ты говорил кому-нибудь про наш договор? – Сара не могла скрыть волнение. – Она наклонилась к Эймосу, в тусклом свете ее лицо казалось красноватым.

– Нет, черт возьми. Она просила меня никому ничего не говорить. Не сердите меня. Делают тут из меня какого-то дурака. Я знаю, что правильно. А вот вы знаете? – Он сделал еще один глоток из своей чайной чашки. Скорее всего, там был виски.

– Это очень важно, Эймос, – произнес Торн. – Ты никому не должен рассказывать ни о Кейт, ни о Саре.

– Я сама справлюсь, Торн. Пожалуйста. – Сара встала, пытаясь сохранить равновесие и удержаться на покатом полу. – Я подготовлю все бумаги, Эймос. И хочу договориться о точном времени завершения сделки. Как насчет полудня в среду, тридцать первого, тебя это устроит?

– У меня есть и другие покупатели, – ответил он. – Я дам Кейт шанс, но для меня самое главное результат. Я собираюсь стать миллионером, так или иначе. Я всегда знал, что разбогатею. Джон Рокфеллер собственной персоной. Да, сэр, когда я скупал эту землю, на меня со всех сторон сыпались насмешки. Но где сейчас все эти насмешники?

– Нам нужно сначала договориться о времени, Эймос, – сказала Сара.

– Я слышал. – Он снова отхлебнул из своей чашки и бросил на Сару хитрый взгляд. – Тридцать первого, – произнес он, выпячивая подбородок, со сдержанностью истинного миллионера.

– Отлично, – сказала Сара. – Договорились, тогда увидимся тридцать первого. Она перекинула сумку через плечо. Торн поднялся со стула.

– И я буду иметь дело только с Кейт.

Торн проследил за реакцией Сары. Она улыбнулась Эймосу, подвинулась к нему поближе и потрепала его по плечу.

– Эймос, – сказала она. – Кейт хочет, чтобы этим занялся Торн. Она подключает его к делам, чтобы к концу жизни он не превратился в старого ворчливого отшельника вроде тебя. Она надеялась, что вы поладите с Торном. Все то же самое, все как договаривались, та же цена, те же условия. Но подписывать бумаги и передавать деньги будет Торн.

Эймос глянул на руку Сары, лежащую у него на плече. Шмыгнул носом. Искоса взглянул на Торна.

– Я узнал тебя, парень. Узнал сразу, как ты вошел. И тот день я помню. А окунь-то весил не три килограмма. Ты как всегда приврал. Он весил всего два килограмма. Я все еще помню важные вещи. Все, что связано с рыбой – все это здесь, – и он постучал по своему виску.

Торн улыбнулся и перешагнул через впадину в полу, чтобы пожать старику руку.

Эймос пристально посмотрел на протянутую Торном руку и быстро и решительно помотал головой.

– Я не буду жать твою чертову руку, пока она не будет полна денег. Вернешься сюда через две недели с моим миллионом американских долларов, и я пожму тебе обе руки. А теперь убирайтесь вы оба.

Когда они ехали назад по 905-й, Сара спросила:

– Ты ему доверяешь?

– Нет.

– Я тоже, – сказала Сара. – Он неплохой человек. Просто легко попадает под чужое влияние.

Торн чувствовал, что Сара время от времени пытается поймать его взгляд. Но он смотрел прямо перед собой, на разбитое асфальтовое полотно, исчезающее под колесами машины.

– Ты сердишься на меня, потому что я рассказала тебе о том, что я чувствую? – спросила она.

– Не то чтобы сержусь.

– А что же тогда? Скажи мне.

– Откуда возьмутся деньги, Сара?

Она чуть отпустила педаль газа. Откинувшись назад, она произнесла:

– Ну, это совсем другая история.

– Расскажи ее мне.

– Это займет слишком много времени, в другой раз, – откликнулась она.

– Ты занималась контрабандой наркотиков?

– Торн, не будь идиотом.

Он повернулся и уставился на этот рот, изо всех сил стараясь вспомнить, где он мог видеть его раньше.

Она отвезла его к дому Кейт. Торн, стараясь придать голосу ровную интонацию, предложил ей остаться.

Она ответила, что должна вернуться в Майами. Что по уши завалена работой. Торн посмотрел ей вслед, затем вошел в дом, нашел ключи от автомобиля Кейт и погнал «фольскваген» на юг, в сторону «Уолдорф Шоппинг Плаза». Пока он ехал, ему все еще мерещился мерзкий сладковатый запах мертвой древесной крысы.

Он вел машину на юг, к единственному торговому центру Ки-Ларго: магазин «1000 мелочей», две сувенирные лавки и старая бакалея. Да еще книжный магазин, специализировавшийся на журналах для рыболовов и книгах о раковинах. Он срезал угол, проехав через автостоянку, и поехал в обратном направлении, в глубь квартала, по извилистой улице, вдоль которой стояли дома стоимостью в полмиллиона долларов с глубокими каналами. Большинство из них летом пустовали. В этом районе не росли деревья. Дворы были усыпаны мелкой галькой, привезенной из Северной Каролины. В этих новых районах не было лужаек, которые надо подстригать, не было ничего, что требовало бы ухода во время летнего сезона и о чем могли бы беспокоиться владельцы, заколотившие дом и уехавшие назад, в Огайо. Ослепительно-белые дома. К каждому их них прилагался собственный голубой кусочек Атлантики.

Он припарковал «фольксваген» перед сборным домиком из гофрированного железа, который служил офисом Джерому Биллингсу-старшему и Джерому Биллингсу-младшему, владельцам фирмы «Пришлепни паразита» – древнейшей службы по борьбе с насекомыми на Ки-Ларго.

Глава шестнадцатая

На двери висела табличка «Стучать», поэтому Торн стукнул в дверь три раза, подождал, потом снова постучал. Он наклонился к окну и заглянул внутрь сквозь пыльное стекло. Джером-старший полулежал в своем кресле, закинув босые ноги на стол. Возле его ног стоял металлический цилиндр, в котором дымилась сигарета.

Торн потянул на себя ржавую дверь и вошел.

– А, Торн, – приветствовал его Джером сквозь гул кондиционера. – Он жестом указал Торну на стул и отложил в сторону оружейный журнал. – Ну что, этого чертового ублюдка уже нашли?

– Пока нет, – ответил Торн, продолжая стоять в дверях.

Внутри было жарче, чем снаружи, о чем Торн не преминул сообщить Джерому.

Джером ответил:

– Эта проклятая штуковина, похоже, охлаждает воздух на улице.

– Без него было бы прохладнее, – сказал Торн, пытаясь перекричать шум кондиционера.

– Просто в такие жаркие дни ему нужно больше времени, чтобы был хоть какой-то эффект. Я к этому привык.

Торн спросил его, где Джером-младший.

– Копается в самолете, – ответил старик. – Несчастный придурок.

– Что-то случилось?

– Его постоянно держат под капельницей. Они разрезали ему глотку, удалили опухоль размером с лошадь. Парень не жилец.

– О, черт.

– К тому же он потерял слух. Приходится подходить к нему вплотную и кричать в самое ухо.

– Боже, Джером. И это выяснилось только сейчас?

– Две или три недели назад. У него обнаружили кровь в моче. А это всегда плохой знак. – Он снова взял журнал, принял прежнюю позу и сказал:

– Люди, которые жили здесь раньше, питались свежей рыбой, дышали чистым воздухом и были крепче скал. Но те времена давно прошли, Торн. Все это дерьмо докатилось и до нас, жить здесь стало не лучше, чем в Майами.

Торн открыл дверь, впустив в комнату солнечный свет и воздух. Сказал:

– Люди говорят, что раньше было лучше, но что-то я не припомню, когда это здесь был рай.

– Было время, – сказал Джером, – когда он был к нам намного ближе, чем сейчас, черт побери.

Торн вышел из дома и зашагал по асфальтовой взлетной полосе к резервному военному самолету, который власти штата использовали для распыления инсектицида от комаров. Джером летал в нем со времен средней школы, и в былые времена они с Торном совершили немало головокружительных полетов. Он взобрался по трапу и, согнувшись, заглянул в кабину. Лежа на спине, Джером ковырялся под приборной панелью, с его груди свисал клубок проводов.

Торн продвинулся вперед и крикнул:

– Джером!

Джером вздрогнул, ударился головой о заднюю стенку панели, а потом высунулся из-под нее.

– Боже правый, Торн! – Джером вылез из-под панели и сел в кресло пилота.

– Извини, приятель.

– Это мой чертов старикан тебя научил?

Торн ответил:

– Да.

– Сам глухой как черт, а думает, блин, что это я плохо слышу. Шепчет, как будто он в церкви. Скоро с ума меня сведет. – Джером-младший поправил свой черный парик, поглядевшись в стекло манометра. – Черт бы побрал эту штуковину. Такое ощущение, что я засунул голову в ведерко со смолой.

– Надеюсь, твой отец сочинил и насчет рака?

– Нет, – сказал Джером. – Здесь он не соврал. – Джером показал через плечо на стальной бак. – Тысячи литров карбофоса. Попробуй-ка десять лет летать в облаке этого дерьма. – Он полез в карман рубашки, вынул пачку сигарет. Предложил сигарету Торну, но Торн отрицательно покачал головой. – Самое плохое в том, что у меня рак – то, что из-за него приходится ездить в Майами. Лучше бы они просто вырезали мне кишки, чем ездить по этим шоссе, лавируя между нью-йоркцами и старыми пердунами. С такой ездой всех этих туристов давно уже пора отправить восвояси. Закрыть границу штата к чертовой матери и повесить на нее большой замок.

Торн смотрел, как он закурил сигарету, выбросил спичку в иллюминатор.

– Я слышал про капитана Кейт, – сказал Джером. – Как только я об этом узнал, я сразу же сказал папаше Джерому, что Кейт, наверное, помешала каким-то наркоторговцам. Ведь это так?

– Пока неясно, – ответил Торн. – Он вдохнул глоток свежего воздуха, высунувшись из кабины. – Она нажила много врагов, пытаясь предотвратить строительство «Порта Аламанда».

– Я ее в этом полностью поддерживал, приятель. Но не упоминай об этом при папаше. Старикан вздумал продать взлетную полосу управляющему кондоминиума. Чем я, черт возьми, буду заниматься в этой дыре, если не смогу летать на самолете? Обслуживать столики? Заправлять постели в «Холидей Инн»? Нет уж, дудки, но папаша готов продать это место хоть самому Кастро. Старый осел купил участок, когда он и гроша ломаного не стоил, а сейчас воображает себя гением недвижимости.

Джером надавил на свой парик. По его щекам потекли струйки пота.

– Ты знаешь, насчет капитана Кейт мне нужно сказать тебе, хоть мне это и не по душе, но в последнее время она возвращалась с о-очень большим уловом. Подозрительно большим.

– На что, черт возьми, ты намекаешь?

Джером пососал сигарету и взглянул на Торна.

– Не знаю, дружище. Просто каждый раз, когда я пролетал над ее квадратом, то видел на палубе ее судна по четыре-пять ящиков со льдом. Судя по осадке, яхта была сильно перегружена. Я еще удивлялся: «Четыре ящика! Это же целая уйма рыбы. Для меня один ящик – уже много». Ну и, понятное дело, я подумал….

Он выбросил окурок в иллюминатор, выпустил дым через нос и вопросительно глядел на Торна.

– Я приехал попросить тебя об одолжении, – сказал Торн.

– Тебе не нужно ни о чем меня просить, Торн. Я никому не скажу ни слова. Черт, я и сам иногда покуриваю травку.

– Я приехал попросить об одолжении, Джером, – повторил Торн бесстрастным тоном.

– Ладно, ладно. Я думал, ты должен это знать, вот и все.

Торн спросил:

– Можно мне одолжить твой «фольксваген»? А я оставлю тебе «фольксваген» Кейт на пару дней.

Джером удивленно посмотрел на него.

– Шлеп-мобиль?

– Да, – подтвердил Торн.

Джером вылез из кабины и повел Торна за дом, где стояла машина. Это был ярко-розовый «фольксваген» с круглыми черными мышиными ушами, свисающими с крыши, длинным хвостом-штопором, приваренным к кузову, и черными усами, прикрепленными к капоту. Кто-то попытался белой и черной краской изобразить под усами два торчащих зуба.

– Я собираюсь на Ки-Уэст.

Джером сказал:

– Двигатель-то выдержит. Но чертовы уши на последнем издыхании.

Джером показал Торну небольшой электрический моторчик на потолке машины. Он постучал по металлической коробке, и машина яростно замахала ушами. Он снова стукнул по ней, и уши остановились.

Торн пообещал, что все будет в полном порядке.

– Люди периодически его одалживают, – сказал Джером. – Я никогда не спрашиваю, зачем.

– Хорошо.

– Что ж, если это кому-то помогает, – сказал он. – Хорошая отговорка, если кто-нибудь стучится тебе в дверь – говорить, что ты как раз собираешься ехать травить пожирающих цемент скорпионов. У них от страха сразу душа в пятки уходит. Скорпионида конкретикус,вот что я им говорю.

Торн кивнул. Он протянул Джерому ключи от машины Кейт.

– Да, еще кепка, – вспомнил Джером.

Он порылся под пассажирским креслом и извлек оттуда зеленую бейсбольную кепку. Сверху на нее был нашит черный тряпичный скорпион, его хвост был поднят для удара, а передние клешни свешивались на козырек.

Он протянул кепку Торну.

– Фирменная футболка «Пришлепни паразита» – на заднем сиденье. На случай, если захочешь прокатиться с шиком. А спрей – в багажнике.

Торн поблагодарил его.

Он вывел «фольксваген» на шоссе, пересек его и подъехал к «Винному магазину Сэмми». Перед тем как вылезти из машины, он ударил по моторчику, чтобы привести в движение уши. Он услышал, как они взмыли в воздух и стали отчаянно развеваться. Еще один удар – и они снова опустились вниз.

Когда он вошел в винный магазин, похмелье в последний раз напомнило о себе. Возмущенный желудок заныл, удивляясь, как его могло занести в такое место.

Сэмми вышел из-за своей зеркальной стойки навстречу Торну. Еще один знакомый Торна по средней школе «Корал Шорз Хай». В школьные годы Сэмми развлекал приятелей своим мастерством карманника. Подходил сзади, хлопал по плечу, выуживал бумажник, а потом, стоя в окружении товарищей, трагическим голосом зачитывал вслух содержание любовных записок или извлекал на свет тщательно скрываемые тайны или еще что-нибудь личное, что там хранилось, в то время как жертва безуспешно пыталась прорваться через плотное кольцо его приятелей, чтобы заткнуть ему глотку. Забавный парень.

Сэмми стоял перед Торном, чуть наклонив голову.

– Сочувствую, друг, – сказал он. – Этих козлов уже нашли?

– Нет еще, – ответил Торн. – Он притворился, что разглядывает пирамиду из водочных бутылок. Магазин наполнялся строительными рабочими, заканчивающими смену в четыре часа. Пара строителей с упаковками пива уже стояла у кассы.

– Я слышал, что это были кубинцы. Что она влипла в какую-то историю с наркотиками. – Сэмми понизил голос, приобнял Торна и увлек его в дальний угол, где стояли бутылки с коньяком.

– Возможно, что дело обстояло именно так, – сказал Торн. – Послушай, Сэмми…

Сэмми поздоровался с парой новых покупателей, одернул свою рубашку-сафари и дал Торну понять, что он весь внимание.

– До меня дошли разговоры, – сказал Торн, – что ты собираешься открыть еще один магазин в «Порте Аламанда».

Глаза Сэмми сузились, но он сдержал свой порыв и попытался усмехнуться:

– Я подумываю об этом.

– Я хочу, чтобы ты знал, – сказал Торн. – Я продолжу дело Кейт. Проект строительства «Порта» останется на бумаге.

Сэмми рассмеялся. Он взял метелку из перьев, лежавшую на ящике с вином, и стал смахивать пыль с бутылочных горлышек. Он сказал:

– Торн, ах ты, сукин сын.

– «Порту Аламанда» конец, – настаивал Торн. – Я тут кое-что затеял, и когда это дело выгорит, «Порту Аламанда» придет конец. Он канет в Лету.

– Древесные крысы, Торн? Тебя волнуют древесные крысы?

– Я не буду произносить речей, Сэмми. Это все равно что метать бисер перед свиньями. Речь идет о звонкой монете. Никто не успеет и глазом моргнуть. И это будет окончательная победа, никто не сможет ее оспорить, не будет никаких бульдозеров, ничего.

– Прекрати молоть чушь, Торн. Ты приперся ко мне в магазин и вешаешь мне тут лапшу на уши. И мне наплевать, даже если у тебя убили мать. Это не дело – таскаться по округе и нести всякий бред.

– Через две недели с проектом будет покончено, – сказал Торн. – Я хотел предупредить тебя, чтобы ты успел побеспокоиться о своей пенсии. Торн сделал вид, что ищет свой бумажник. Затем пошел к выходу, чуть посторонился, пропуская очередную группу строителей.

Сэмми глядел ему вслед, метелка для пыли зависла в его руке.

Торн вернулся на автостоянку, какое-то время посидел в шлеп-мобиле, глядя, как Сэмми о чем-то толкует со своими приятелями.

Конечно, это не рекламный щит на первой федеральной магистрали и не самолет воздушной рекламы, вычерчивающий буквы в безоблачном небе. Но на Ки-Ларго, чтобы придать что-либо огласке, не нужно собирать пресс-конференцию.

К половине седьмого Торн добрался до Ки-Уэста. Последние восемьдесят километров пути солнце светило ему прямо в глаза. Он старался не думать о цели поездки. Чтобы отвлечься, он вел машину как безумный, то и дело выезжая на полосу обгона. Сигналил фарами, жал на гудок. Уши автомобиля неистово развевались.

Переехав через мост, он оказался на Ки-Уэсте, свернул налево, обогнул пляж. «Уши» все еще работали. Он нашел место на автостоянке около дома, где жила Рики. Ее дом находился на Саутхард Стрит, всего в паре кварталов от главной улицы. Через дорогу располагалась картинная галерея, где были выставлены предметы гаитянского искусства. На углу был магазин здорового питания и ресторан.

Торн вышел из машины. Где-то поблизости играла музыка и раздавался стук бонго. Пахло жареными бананами. Закат окрашивал старые деревянные дома в грязно-розовый цвет.

Пока он поднимался по лестнице, ведущей к ее дому, парадная дверь открылась, и на пороге появилась Рики. На ней была футболка и белые шорты, ремешки сандалий обвивали ее лодыжки. Увидев его, она споткнулась, но тут же обрела спокойствие и спустилась к нему со своим обычным выражением лица. От Кейт она унаследовала квадратное лицо, а от доктора Билла – большой рот и темные усталые глаза. На первый взгляд она казалась почти хорошенькой, но только на первый. Ее портили глаза, им не хватало живости, в них было что-то болезненное, как будто они помутнели от желчи.

– Ты проделал такой путь, чтобы увидеть меня? – Она приблизилась к нему вплотную, обдав запахом рома. – Не могу сказать, что я тронута до слез.

– Да, – сказал он. – Я хотел тебе кое-что сказать.

– У меня есть телефон, – сказала Рики. – В следующий раз просто позвони. Чем реже я тебя вижу, тем лучше себя чувствую.

– Я хотел видеть твое лицо в тот момент, когда ты это узнаешь.

Рики презрительно усмехнулась.

– Шугармен мне уже звонил, дубина. Кейт убили.

Торн сказал:

– Нет, не это. Кое-что получше. Кое-что, что заставит тебя попрыгать.

Рики хмыкнула и зашагала в сторону центра. Торн двинулся следом, поравнявшись с ней через несколько шагов. Они прошли мимо босого бородача в рабочем комбинезоне, который развалился на ступенях картинной галереи. Завидев их, он поднялся и заковылял вслед за ними.

– Оставь меня в покое, Торн, – сказала Рики. – Возвращайся в свою берлогу и оставь меня в покое. Тебе здесь не место.

Торн сказал:

– Я знаю, почему ты ее убила.

Она остановилась и повернулась к нему.

– Ты с ума сошел! Совсем свихнулся?

Бродяга оказался у них за спиной, он ухмыльнулся Торну, глаза его забегали. Он облизывал губы и потирал пальцами, словно пересчитывал деньги.

Торн взглянул на него и отрицательно покачал головой.

Рики продолжила свой путь, а Торн и бродяга последовали за ней.

Торн сказал:

– Еще я разговаривал с юристом насчет наследства Кейт.

Она остановилась и уперла руки в бока, притворяясь рассерженной, однако Торн заметил искру заинтересованности в ее взгляде.

Рики шагнула к бродяге и сказала:

– Доктор Лири, найдите мне ящерицу. Прямо сейчас.

– Ладно, ладно, – сказал он, польщенный вниманием. – Улыбнулся Торну. – А ты тоже хочешь ящерицу? Хочешь?

Торн ответил, что ему и так хорошо.