Текст книги "Под покровом дня"

Автор книги: Джеймс Холл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

Торн сказал:

– Может быть, это все. Что, если это все, что я могу рассказать о себе?

– Нет, в тебе есть что-то еще. Я знаю, что ты не все мне открыл.

– Ладно, я это учту, в следующий раз расскажу парочку пикантных подробностей.

– Сойдет и правда, – отозвалась она.

– Не знаю, – сказал Торн. – Он подошел к двери и остановился, глядя на залив. – Возможно, лучше не раскрывать душу. Начинаешь что-то вспоминать, копаться в себе, так можно и в депрессию впасть.

– Мы подошли к определенной черте, – сказала Сара. – Либо мы узнаем друг друга лучше, либо наши отношения перестанут развиваться и мы разбежимся.

– Да, – ответил Торн. – Я думаю, ты права. – Он почесал бороду, взглянул, как она сидит на краю его кровати с соломенной сумкой на коленях. – Я бы мог тебе еще кое-что рассказать. Что-то, что поможет тебе узнать меня лучше.

– Да? – Она сплела руки на коленях, как будто хотела воздеть их в молитве.

– Я не хочу, чтобы наши отношения перестали развиваться, – сказал он.

– Я тоже не хочу.

– Ну хорошо, – сказал он, кивая головой. – В следующий раз. Я откроюсь тебе, ты откроешься мне.

Она выдохнула, встала и подошла к нему.

– Ты опять стал серьезным. – Она прикоснулась пальцами к уголкам его губ и раздвинула их в улыбке. Потом запечатлела быстрый сухой поцелуй на его щеке. – Увидимся в четверг вечером, на собрании по поводу древесных крыс.

Он отступил на шаг назад и усмехнулся:

– Когда ты и Кейт спасете всех древесных крыс, что будет дальше? Купите им всем купальные костюмчики?

– О, Господи, – она закатила глаза. – И ты туда же.

Он вышел вместе с ней и остался стоять на крыльце, глядя, как она спускается по лестнице и садится в свой «транс-ам». Эта машина раздражала его. Она ей не подходила. Слишком кричащая, слишком мощная. Он помахал ей рукой, а она развернула автомобиль и отъехала. Он услышал, как с дорожки доносится звук восьмицилиндрового двигателя, и продолжал к нему прислушиваться до тех пор, пока он не слился с общим гулом машин на шоссе.

Глава четвертая

Автостоянка у начальной школы Ки-Ларго была забита до отказа. Кейт припарковала свой «фольксваген» с откидным верхом на траве возле шоссе. Верх был опущен. Торн поинтересовался, не хочет ли она его поднять. Она взглянула на чистое летнее небо и сказала, нет, не надо, ей только что отремонтировали верх после последнего общего собрания. С опущенным верхом, если кто-нибудь вздумает облить машину какой-нибудь дрянью, пострадают только сиденья.

Торн шел между Сарой и Кейт и ощущал себя очень нарядным в длинных брюках, которые ему так редко доводилось надевать, и отглаженной рубашке. Он кивал знакомым и замечал, как некоторые из них бросали встревоженные взгляды на Кейт.

Ее посеребренные сединой волосы были собраны на затылке в узел. Она была одета в белое хлопчатобумажное платье и держала в руках желтый блокнот для заметок. Бифокальные очки были сдвинуты на лоб. С другой стороны от него шла Сара. Сегодня вечером она была одета как юрист. Белая блузка с длинными рукавами, рукава закатаны, прямая черная юбка, черные туфли-лодочки. И деловое выражение лица. Три заколки с трудом удерживали ее волосы.

Они вошли в аудиторию. С одной стороны располагалась трибуна, над ней было прибито баскетбольное кольцо. Большой зал служил также столовой, и Торн различил запах подгоревшей пищи.

– Когда наша очередь? – спросила Сара.

– Ближе к концу, – ответила Кейт.

Торн поинтересовался, хорошо это или плохо.

– Сложно сказать, – ответила Сара. – К тому времени главные буяны уже хорошенько разогреются. Или надерутся. А многие из присутствующих уже уйдут домой. Но, по крайней мере, можно послушать речи других выступающих.

– Вряд ли они скажут что-то новое, – бросила Кейт.

Они заняли места в последнем ряду. Стулья для семилеток. Торн и так уже чувствовал себя не в своей тарелке, а тут еще эти миниатюрные стульчики. Его стул был желтого цвета. Торн попытался усесться в нем поудобнее, но спинка стула все время врезалась ему в спину чуть ниже лопаток. Он сидел выпрямившись, чуть наклонившись вправо, со скрещенными ногами, потом нагнулся вперед и уперся локтями в колени. Как игрок на скамейке запасных, готовый выйти на поле.

Торн узнал некоторых бывших соучеников по средней школе. На собрание также пришли пенсионеры. Некоторые капитаны яхт были ему знакомы. Торн подумал, что многие из присутствующих имеют отношение к рынку недвижимости, потому что все они, казалось, знали друг друга и были одеты так, будто собирались в церковь.

Четверо с цветными платками на шеях и повязками на головах, в грязных футболках, уселись прямо перед ними. Один из них, видимо, пришел сразу после работы, на нем был кожаный пояс с молотком и рулеткой. У того, который сидел перед Торном, была рыжая борода. Он поставил рядом с собой на пол упаковку с шестью банками пива «Миллер», вскрыл три банки и передал их своим приятелям.

Сара глубоко вздохнула, помахала рукой перед носом. Торн откинулся на стуле.

– Время перед получкой, – прошептал он ей. – Мыло купить не на что.

– Первобытные люди еще не вымерли, – сказала она достаточно громко, чтобы они могли услышать.

Рыжебородый взглянул на них через плечо, увидел Кейт. Наклонился вперед и стал шептаться со своими приятелями. Пока они по очереди поворачивали головы, отыскивая глазами Кейт, рыжебородый обернулся и посмотрел на Сару, потом на Торна. Плотоядно улыбнулся Саре.

– Хочешь пересесть? – спросил ее Торн.

– Какая разница, будет то же самое, – сказала она.

Собрание началось в семь. К половине восьмого рубашка Торна взмокла от пота. Он испробовал уже все возможные позы на этом чертовом стуле и пошел по второму кругу. Кейт сидела неподвижно, ровно поставив ноги. Торну показалось, что она запоминает каждое слово первого выступающего.

Тридцать минут говорил Филипп Грейсон. Элегантный, миниатюрный, он покровительственным тоном янки отстаивал интересы группы инвесторов, пытающихся построить «Порт Аламанда». «Аламанда» – это был кондоминиум, но не просто еще один элитный жилищный комплекс, рассчитанный на сто квартир. Это был целый городок. Свыше ста шестидесяти гектаров земли. Тысяча квартир, торговый центр, банки, парочка пристаней, поле для гольфа. Двадцать четыре километра внутренних дорог, собственная очистная станция.

Но вопросом, который стоял на повестке дня, были древесные крысы. Древесная крыса Ки-Ларго была занесена федеральными властями в список исчезающих видов, и ее последним оплотом в Америке оставалась покрытая лиственным лесом возвышенность, где инвесторы Грейсона собирались построить «Порт Аламанда». И вот окружная комиссия собралась, чтобы выслушать мнения жителей.

Торн знал древесных крыс. Ему они были безразличны. Однажды он увидел крысу, взбиравшуюся по ступенькам, ведущим в его домик на сваях, наверное, ее привлек запах супа из стручков бамии и креветок. Он ногой отшвырнул ее в сторону, и дело с концом. Он встречал их и в лесу, видел, как они прятались под ковром из листьев, заслышав его шаги. У него не было причин любить или не любить их. И он никак не мог заставить себя проникнуться к ним симпатией.

Грейсон показывал схемы и графики, фронтальные виды, доказывая, что древесным крысам ничего не угрожает. Большая часть земельного участка, о котором шла речь, останется незатронутой, за исключением лишь незначительных изменений, таких как деревянные тротуары и одна-две дороги. Его организация была готова принять на себя определенные обязательства.

Грейсон отпускал шуточки, называя древесную крысу милашкой, говорил, что он понимает, почему так много людей беспокоятся об этом прелестном создании. И закончил свою речь словами о том, что нужно очень тщательно все взвесить. Оценить, что важнее – судьба древесной крысы или новая библиотека, новый общественный парк, где будет поле для бейсбола с искусственным освещением, не говоря уже… и тут он сделал паузу, первую паузу за все это время, глядя на толпу своими серыми холодными глазами. Не говоря уже о том, что нужно сравнить, что важнее – древесные крысы или новые рабочие места. Рабочие места!

Парни, сидевшие перед ними, затопали ногами и захлопали. Остальная аудитория присоединилась к ним. Грейсон приветливо помахал рукой и вернулся на свое место в первом ряду.

Торн склонился к Саре и, когда аплодисменты стали затихать, сказал:

– Ну и как можно спорить с этим парнем?

– Вот именно, – вставила Кейт.

Один из членов окружной комиссии представил следующего оратора. Вся комиссия сидела за кофейным столиком сбоку от трибуны. Две женщины и трое мужчин, старательно изображающие, что делают заметки.

Следующим было выступление местного риэлтера, молодой блондинки. Ее голос слегка дрожал, она не привыкла обращаться к аудитории в пятисот человек. К этому времени сидячих мест в зале уже не осталось. Она начала с конституции США, заявив, что некоторые из присутствующих здесь сегодня пытаются лишить нас гарантированных законом имущественных прав. После чего перешла к коммунистам и к тому, как ее муж был ранен во Вьетнаме, и как она сейчас тоже исполняет свой гражданский долг. Она закончила рассказом о том, как два года тому назад, когда ее семья жила в доме на колесах в автомобильном кемпинге, она зашла в комнату своей грудной дочери и обнаружила древесную крысу прямо в колыбельке у малютки. Ее голос чуть не сорвался, когда она рассказывала об этом. И ради этой твари эти люди пытаются заставить нас отказаться от своих конституционных прав?

Пока длились аплодисменты, Торн бросил взгляд на Кейт. Она смотрела в сторону, разглядывая стену столовой, рисунки, оставшиеся висеть после весеннего семестра. Дети на них плавали и ныряли. Их синие и зеленые родители ловили акул со своих яхт. Яркие, фантастические краски рифа.

Следующим взял слово учитель биологии средней школы, пенсионер, говоривший с нью-йоркским акцентом. Сначала плотники, сидевшие перед Торном, нервничали и были готовы освистать оратора. Но потом учитель закончил вступительную часть и перешел к своему предложению.

– Вы хотите древесных крыс? Сколько вам, самопровозглашенным любителям природы, нужно крыс? Сколько вас устроит? Назовите мне цифру, дайте мне полгектара земли, и я организую фабрику по разведению древесных крыс. Вы получите столько крыс, сколько захотите.

Зал засмеялся, чего и добивался выступающий. Рыжебородый засунул пальцы в рот и пронзительно засвистел.

– Пятьсот? Тысяча? Люди, назовите мне число. Сколько нужно крыс, чтобы вы были довольны? Все, что мне нужно – это знать число, и я стану Генри Фордом грызунов. Покончу с этой чертовой распрей.

Сара постукивала туфелькой, глядя на свои колени. Кейт все еще разглядывала картинки на стене. Торн не мог не улыбнуться, услышав про Генри Форда, но ему хватило ума, чтобы в это время отвернуться от своих спутниц.

Когда очередь дошла до Кейт, было десять часов. К этому времени Торн уже был на ногах, подпирая заднюю стену. Сара несколько раз выходила подышать свежим воздухом, где стояла рядом с курильщиками, пытаясь остыть, потом возвращалась обратно. Примерно половина из тех, кто присутствовал с самого начала, покинули собрание. Рыжебородый вышел и вернулся с еще двумя упаковками баночного пива, пристально поглядев на Торна по возвращении.

До сих пор против проекта выступил лишь один из выступавших. Семидесятипятилетний старик. Когда ему предоставили слово, он сообщил залу свой возраст и попросил не кричать, пока он будет говорить, иначе у него может быть сердечный приступ прямо на сцене, и его смерть будет на совести присутствующих. Затем он долго и нудно рассказывал о том, как испортилась рыбалка по сравнению с тем, что было сорок лет назад. Как он ловил трехкилограммовых люцианов в заливах и бухтах, в которых теперь совсем ничего не водится. О том, как когда-то можно было выйти в море в любой точке побережья от Ки-Ларго до Ки-Уэста и наловить себе рыбы на ужин. Он еще помнил, как можно было ехать по шоссе и смотреть на залив, до того, как появились мотели и все остальное. Он дважды попытался выговорить слово кондоминиум, но потом оставил напрасные попытки.

Поток его воспоминаний иссяк через пятнадцать минут.

Зал оживился, когда Кейт стала пробираться по проходу к трибуне. Один из парней с цветными банданами что-то сказал, и все вокруг него засмеялись.

Торн вернулся на свое место, сел.

Кейт представилась, сказала, что выступает от имени коалиции, объединяющей различные группы. Она аккуратно разложила свои заметки на трибуне, сняла очки и положила их сверху. Бросив еще один взгляд на развешанные на стенах рисунки, она вышла вперед и встала перед трибуной.

Ее бледно-голубые глаза, казалось, принадлежали женщине лет на двадцать моложе. Седые волосы были собраны на затылке в узел. Лицо было чуть угловатым, но с тонкими чертами, наверное, в недолгую пору своей молодости она считалась красавицей. Сейчас, в шестьдесят пять, она была спокойной, ничем не примечательной женщиной.

– Большинство из вас уже сформировали свою позицию, – сказала она, и ее голос звучал громче, чем когда-либо, к удивлению Торна.

Рыжебородый выкрикнул:

– Так почему бы тебе не заткнуться и не отправиться домой?

Торн толкнул его в спину, рыжебородый обернулся и угрожающе посмотрел на него.

Торн тихо сказал:

– Я хочу послушать.

– Большинство из вас, – сказала она, – хорошие, думающие люди. Вы подумали и решили. Выбирая между древесными крысами и библиотеками, мы делаем выбор в пользу библиотек. Мы за увеличение налоговых поступлений. За экономический рост. Мы за людей, а не за крыс.

– Чертовски верно, – крикнул один из друзей рыжебородого.

– Я понимаю вас. Но я хочу задать вам один вопрос. – Кейт помолчала и бросила взгляд в конец зала, туда, где сидел Торн. – Где вы будете готовы провести грань? Когда кто-нибудь войдет в такой же зал, как этот, и предложит: «Я дам вам библиотеку. Я дам вам двести временных рабочих мест в обмен на вашего последнего омара»? И тогда вы скажете: «Нет. Только не омары. Мы любим омаров». Или морских окуней. Или парусников, люцианов, форель. Выберите сами.

– Фигня, – сказал рыжебородый своим приятелям. – Да я жену свою отдам за постоянную работу.

Кейт продолжала:

– В этом году это древесные крысы. И вы говорите, да, мы готовы расстаться с нашими древесными крысами. Мы выбираем библиотеку. Нам нужно оплачивать счета и платить налоги, поэтому мы выбираем рабочие места. А что же будет в следующем году? Что будет через пять лет? Я хочу, и, поверьте, многие такие же, как я, хотят, чтобы мы провели грань здесь и сейчас. Прямо сейчас.

Торн снова ткнул рыжебородого в спину, так как тот, при поддержке своих друзей, стал издавать ртом звуки, похожие на пуканье. Рыжебородый даже не оглянулся на Торна.

Торн напрягся, его ладони вспотели.

– Вы слышали, мистер Грейсон назвал их милашками, – сказала Кейт. – Господи, если б они действительно были симпатичными. Если б у них были большие блестящие глаза, нос пуговкой, длинные усы и приятное слуху название. Но, увы. Они простые, обыкновенные грызуны, в них нет ничего особенного и симпатичного. Единственное, что может их хоть как-то выделить – то, что на планете их осталось всего несколько сотен.

Кто милашка, так это мистер Грейсон. Он приезжает сюда, представляя интересы людей, которых вы никогда не видели и вряд ли увидите, ведь эти люди из тех, кто пользуется личным вертолетом. Им понравился этот остров. Они решили, что было бы неплохо иметь возможность пожить здесь неделю-другую, когда им будет удобно, в пентхаузе с видом на океан, владеть этим пентхаузом и одновременно заработать немного деньжат. И могу поручиться, этим людям было бы совершенно наплевать, если б на острове обитали последние особи белоголовых орланов. [11]11
  Белоголовый орлан – национальная эмблема США.


[Закрыть]Они все равно пытались бы заставить вас отказаться от орлов в пользу десятка рабочих мест.

Я здесь затем, чтобы сказать вам, что это не так уж мило и симпатично, – сказала Кейт. – Мне кажется, этот джентльмен подошел к вам и сказал: «Вы не хотите обменять свою бейсбольную перчатку на стаканчик мороженого»? И вы взглянули на свою старую перчатку, к которой вы так привыкли, о которой вы никогда и не задумывались, и на это прекрасное холодное мороженое, и ответили: «Ну конечно, разумеется».

Она снова взошла на трибуну, оперлась руками об ее края и нагнулась вперед к залу.

– Завтра, когда стаканчик мороженого превратится во что-то совсем другое, вы подумаете: а что же стало с вашей перчаткой, с которой вы играли. Которую собирались передать своим детям. И в одно прекрасное утро ваш сын или ваша дочь спросит вас, не хотите ли вы поиграть в бейсбол, и вы станете искать эту перчатку и вдруг вспомните. Перчатки у вас больше нет. Вы обменяли ее. Обменяли, не задумываясь.

Рыжебородый сказал на весь зал:

– Да что за чушь она несет?

Торн схватил его за волосы, оттянул голову назад и зашептал ему в ухо:

– Дай моей матери закончить, а потом мы с тобой разберемся.

Торн отпустил его, а рыжебородый, развернувшись к нему в пол-оборота вместе со стулом, смерил его взглядом и сказал:

– Ты сам нарвался, козел.

Кейт смотрела на Торна и глазами посылала ему сигналы. Торн скрестил руки на груди и улыбнулся ей. Она продолжала:

– У нас есть цифры, факты, графики. Мы можем доказать, что вы станете платить больше налогов, а не меньше. Мы можем показать вам, насколько трудно вам будет припарковать свою машину возле бакалейной лавки. Как долго вам придется стоять в очереди в банке или в аптеке. Какой тонкой будет струйка, текущая из вашего крана, когда они присоединятся к вашей водопроводной сети. Но речь не об этом. Цифры не столь уж важны.

Кейт снова встала перед трибуной, взяв с собой блокнот и очки. Посмотрела на собравшихся людей.

– Речь не о древесных крысах. И не о кондоминиумах, библиотеках или рабочих местах. – Кейт посмотрела на Грейсона, на членов окружной комиссии, обвела глазами весь зал. – Речь о мороженом. И о старой бейсбольной перчатке.

Торн вместе с рыжебородым стояли на покрытой вечерней росой траве. Подогретая голосом Кейт кровь Торна кипела. Нет, это были не страх или злость, а просто приятное тепло, разливавшееся по телу. Пока они готовились к драке, собрались дружки рыжебородого. Торн отметил, какие у противника мощные руки со вздувшимися венами, и усмехнулся про себя. Речь Кейт была не настолько хороша.

Рыжебородый бросил свой пояс с инструментами в траву неподалеку от себя, зарычал и встал в позу каратиста. Торн сглотнул, встал поустойчивей и поднял кулаки. Он отразил первые два удара рыжебородого и нанес один неплохой удар правой. В следующие несколько секунд рыжебородому удалось нанести ему два коротких удара. Прямой удар левой откуда-то из темноты, и у Торна посыпались искры из глаз. Возвращавшийся со службы Билли Мейсон, дорожный патрульный, разнял их и поднял Торна с земли. Он помог ему отряхнуться и не уходил до тех пор, пока плотники не убрались восвояси.

К тому времени как Кейт и Сара протиснулись через толпу и добрались до «фольксвагена», губы Торна уже распухли, он ощупывал языком глубокую рану на внутренней стороне щеки.

Он сидел на заднем сиденье, вновь переживая короткую схватку, пытаясь хоть как-то оправдать свою слабость. Кейт и Сара остановились у машины, оглядели Торна.

Кейт сказала:

– Только посмотрите на него.

Она покачала головой и положила руку Торну на плечо. Слегка сжала его.

– Ну хоть кого-то я воодушевила.

– Наш герой даже вел агитацию на улице, – сказала Сара. – Сделал, что смог, для нашего общего дела.

Торн попробовал улыбнуться. Еле шевеля губами, он сказал:

– Да, утратил я навыки общения. Дайте мне время.

Кейт сказала:

– Тебе нужно поработать над защитой от удара слева.

Когда они забирались в машину, Сара издала такой звук, как будто сдерживала рвоту, и подняла с коврика у пассажирского сиденья прозрачный полиэтиленовый пакет с дохлыми крысами.

Кейт взяла у нее пакет и подняла его так, чтобы на него падал свет от фонарей автостоянки.

– Три амбарных крысы, – констатировала она. – Одна древесная.

Они с Сарой переглянулись. Кейт печально покачала головой, вылезла из машины, прошла через автостоянку и выбросила пакет в школьный мусорный бак. Сара и Торн молчали. Торн смотрел, как Кейт возвращается обратно по влажной траве.

Она завела двигатель, Торн сел спиной к дверце и вытянул ноги на заднем сиденье. Когда они отъехали, Сара обернулась к нему. Она улыбнулась, но Торн заметил в ее лице, в слегка вздернутых бровях, нечто такое, от чего ему сделалось не по себе, как будто его боксерская тренировка привела ее в возбуждение.

Проехав пару километров, Кейт вытащила из волос шпильки и встряхнула головой, дав ветру растрепать прическу.