Текст книги "Под покровом дня"

Автор книги: Джеймс Холл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

Ирв отошел от секретаря и оглядел приемную. Это был одноэтажный дом кончей, с деревянными полами, кушетками и креслами-качалками. На стенах висели морские пейзажи и виды Новой Англии. В глиняных горшках росли пальмы. Это была чья-то бывшая гостиная. У секретаря даже не было традиционного стола. Он сидел в белом плетеном кресле, читая книжку в мягкой обложке. На нем были теннисные шорты и футболка. Но на стеклянном столике возле него лежал ежедневник с записями о назначенных встречах, и Ирв знал, что секретарь их не обманывает. Он стоял на страже, как верный пес. Было субботнее утро, нужно было просто отделаться от парочки клиентов, чтобы затем отправиться в теннисный клуб.

Ирва это бесило, подумаешь, какой-то дерьмовый сноб.

– Эй, Адонис, – сказал Ирв, притворяясь, что изучает пейзаж с морскими чайками на пляже Мартас-Виньярд, – скажи-ка мне одну вещь. В тебя когда-нибудь стреляли? Я имею в виду, из пистолета. Из смита-и-вессона, например. – Он услышал, как стоящий за его спиной Милберн издает какие-то звуки.

– Вам лучше уйти, – сказал Рольф, или Ингмар, или как его там.

– Меня так и тянет это сделать. Можешь считать меня идиотом, но мне так и хочется проделать в ком-нибудь дополнительное отверстие. Может, я психопат? Да? Я прихожу сюда, вижу все это дерьмо в стиле Хемингуэя, и меня так и тянет шлепнуть кого-нибудь и повесить к себе на стену в качестве трофея.

Парень вскочил со своего кресла. У него были накачанные плечи. И икры. Наверно, у него чертовски хороший удар слева.

Ирв подошел к одной из пальм в горшках, расстегнул ширинку и помочился.

Парень схватил телефонную трубку и стал нажимать на кнопки. Ирв застегнул шорты и вытащил автоматический пистолет.

– А ну, положи трубку на место, – сказал он. – Мы хотим повидать своего друга Грейсона, вот и все. Но мы очень сильно этого хотим.

– Сюда, пожалуйста, – сказал блондин. На этот раз деловым тоном, как будто уже сталкивался с подобными ситуациями. Словно для того, чтобы увидеться с Грейсоном, нужно было вытащить пистолет.

Он провел их по коридору, увешанному фотографиями. Важные церемонии, перерезание ленточек. На всех фотографиях был запечатлен один и тот же молодой человек. Темноволосый стройный невысокий юноша с такой стрижкой, какую носят в Принстоне, или Йеле, или в других подобных местах. Ирв решил, что ему понравится этот парень, что он не прочь вести дела с парнем, у которого такая стрижка. Не чета этому патлатому идиоту Милберну с вечно грязными волосами.

Секретарь сказал:

– Прости, Филипп. Но у этого парня пистолет.

– А, так значит, Филипп? – заворковал Ирв.

Все четверо стояли и смотрели друг на друга. В конце концов Милберн уселся в одно из зеленых кожаных кресел, и это нарушило молчание.

– Если вы – те, о ком я думаю, то я рассержен. Очень рассержен. Если вы именно те люди.

– Мы – те парни, телефон которых вы раздаете своим друзьям. Вот кто мы такие. Так что нас вряд ли стоит сердить.

– Рэнди, ступай в комнату, – сказал Грейсон.

– Рэнди останется здесь, – возразил Ирв. – Я не хочу, чтобы он позвонил своим партнерам по теннису или кому-то еще.

Грейсон тоже был одет в теннисный костюм. Но его костюм был более ярким. Темно-зеленая футболка, желтая повязка на запястье. Шорты белого цвета с оттенком слоновой кости. Крепкие волосатые ноги. Ростом около метра семидесяти. Шикарная стрижка. Такой парень вполне бы мог вести шестичасовой выпуск новостей.

Он сел за свой стол. Это был длинный стол из тикового дерева, современный и совершенно пустой. Даже без телефона. Правда, за спиной Грейсона стоял компьютерный столик с монитором и принтером. Везде – горшки с пальмами, такими же, как и та, на которую помочился Ирв. Пять или шесть пальм. Пахло свежей землей.

– Вы – сукины дети, – сказал Грейсон. – Он поставил локти на стол и водил большим пальцем одной руки по ладони другой. – А ну-ка, убери этот чертов пистолет.

Ирв сунул пистолет в боковой карман шортов.

– Итак, что вам здесь нужно?

– Не так уж и много, – ответил Ирв.

– Насколько я понимаю, эта сучка вам не заплатила.

– Заплатила, – сказал Ирв.

Грейсон казался удивленным.

– Ладно, что же тогда?

– Мы хотим поговорить об этом дельце. Об этой женщине, как ее звали, Труман?

– Кейт Труман, – произнес Грейсон, на секунду прикрыв глаза и выдохнув воздух через нос. Это было прямым попаданием.

– Мой помощник и я планируем оставить ликвидационный бизнес. Это очень портит карму. Нужна целая жизнь, чтобы очиститься от всего того, что мы уже сделали. Мы ищем новые возможности. Занятие с меньшим расходом гемоглобина. Вы понимаете, что я имею в виду?

Грейсон сказал:

– Думаю, да.

– На днях мы сидели, складывали дважды два, и все время всплывало ваше имя. Ведь смерть этой женщины, Кейт Труман, была вам очень на руку. Конечно, ее дочурка всего лишь хочет получить наследство. Но нам было интересно, чем это выгодно для такого человека как вы. Ведь девчонка взяла этот номер не из телефонного справочника. Когда мы ее об этом спросили, она сказала, что номер дали ей вы.

Так вот, это похоже на естественное совпадение. Синхронность и все такое. Мы ищем себе новое занятие по душе, а вы в то же самое время расширяете свои горизонты.

Грейсон оперся подбородком на кулак правой руки. Сидя в позе мыслителя, он, казалось, впитывает каждое слово Ирва. Наверно, женщины готовы пролезть в дверную щель, чтобы попасть к этому парню на ночь. Он выпрямился и, вытащив из кармана шортов красный – о боже, в довершенье ко всему остальному! – платок, вытер лоб. Насмотрелся ковбойских фильмов, не иначе.

– Прежде, чем я скажу что-либо еще, я хотел бы расставить все точки над «i». Я думаю, парни, что вы – полные ничтожества. Вы дешевки и кончите свои дни на помойке.

– Мы ему не нравимся, – съехидничал Милберн. – Какое горе.

Ну вот, опять этот Милберн влез в разговор.

– Но, думаю, вы можете оказаться полезными. Думаю, я мог бы воспользоваться вашей жадностью и глупостью и заключить с вами взаимовыгодный договор. Это мое представление о том, как следует вести дела. В итоге все должны остаться довольными.

– Все имеют всех одновременно. Цепочная экономика, – сказал Милберн.

Надо же, парень действительно старается изо всех сил, пытаясь вести разговор на равных. Но все равно, Ирв уже принял решение насчет Милберна.

– Я только что говорил по телефону, – продолжил Грейсон. – С одним приятелем. Это человек, который живет в самой глуши лесов на Ки-Ларго. Приятный пожилой джентльмен, правда, не совсем в ладах с головой.

– Наверное, он разговаривал с моим папашей, – сказал Ирв, обращаясь к Милберну.

– Этот джентльмен скоро станет богачом. Так или иначе он собирается получить миллион долларов. Миллион долларов наличными.

Ирв улыбнулся. Да, он знал, что их ждет нечто подобное. Он бросил взгляд на Милберна. У него был такой довольный вид, будто ему дали пососать грудь.

– На самом деле я знаю дату и время сделки, когда миллион долларов будет доставлен по конкретному адресу. Я не хочу, чтобы эта сделка состоялась. Для меня это очень важно. Настолько важно, что я готов связаться с такими ничтожествами как вы, если это поможет мне добиться нужного результата.

– Что ж, пока все звучит вполне прилично, – сказал Ирв, пытаясь скрыть свои чувства.

– Если придется нанести ущерб тому или тем, кто доставит деньги, что ж, значит, так нужно. Если придется принести кого-нибудь в жертву, то я тоже готов с этим согласиться. Но пожилой джентльмен, о котором я вам говорил, должен остаться цел и невредим. Вы не должны его и пальцем тронуть. Берите деньги и сматывайтесь. Купите себе ранчо и выращивайте свиней. Делайте что хотите. Но больше не попадайтесь мне на глаза. Никогда.

Ирв пытался догадаться, какой университет закончил этот парень: Йель, Принстон, Гарвард? Что он изучал, чтобы стать таким крепким орешком? Еще не поздно, Ирв может пойти учиться, стать таким же.

А может, лучше взять эти деньги и отправиться в Голливуд, пойти на курсы актерского мастерства, о которых он столько слышал. Нанять себе агента, сыграть вместе с Джеком Николсоном. Нет, не с Николсоном. Хоть он ему и нравился, но Джек будет его затмевать. Нет, с какой-нибудь актрисулей. Может, с Джули Эндрюс? [34]34
  Джули Эндрюс (1935) – английская певица, в 50-е годы ставшая звездой мюзиклов на Бродвее, также работала на телевидении и много снималась в кино.


[Закрыть]Да. Именно так. Пускай денежки, которые приносит остров Отдохновения, стекаются к нему на банковский счет, пока он тратит миллион, чтобы сделать карьеру киноактера.

Ирв встал:

– Нам это подходит. Затем направился к Милберну, встал за его спиной. Положил левую руку ему на плечо. – Думаю, с тобой можно иметь дело, Грейсон, хотя ты и ни хрена не разбираешься в людях.

Ирв вытащил пистолет, снял его с предохранителя и приставил дуло к шее Милберна. Милберн не успел и вздрогнуть, как Ирв дважды выстрелил. Еще один кирпич в стене будущего благополучия. Духо-подъемный момент.

Несколько секунд Милберн не шевелился. Затем по его телу пробежала дрожь, он захрипел, издал еще какой-то звук, как будто пытался произнести имя Ирва. Его голова наклонилась вперед, дернулась, и, обмякнув, он сполз на ковер.

Секретарь вскочил на ноги, опрокинув кресло.

– Сиди, Рэнди. – Ирв прицелился ему в лицо.

Милберн дернулся на ковре, как собака во сне.

– Садись, – сказал Грейсон. Обернувшись через плечо, он посмотрел в окно. Ирв быстро подошел и тоже выглянул в окно. Обычные задние дворы. Все подстригали лужайки, из магнитолы доносились звуки рок-н-ролла. Кислотный рок шестидесятых. Уже двадцать лет, как он вышел из моды, а на Ки-Уэсте его все еще слушают.

Ирв переживал какие-то новые для него чувства. Убийство Милберна было непохоже на все остальные. Его захлестнуло какое-то болезненное горячее возбуждение. Такого раньше он не испытывал. Это было откровением. Все прочие были чужими, он знал их не более пяти минут, и когда они лежали вот так, на ковре, и хрипели, они оставались чужими. Возбуждение, которое он при этом испытывал, было белым и холодным.

Но в этот раз все было сложнее. Его сердце, как всегда, забилось быстрее, но к этому примешался какой-то щемящий оттенок сожаления, когда Милберн сполз на этот бледно-голубой ковер. Это было совершенно новое ощущение. Перед ним открывались новые, доселе неизвестные возможности. Они были всегда, а теперь он их открыл, этот континент неизведанных удовольствий, убийство друзей, родственников. Ирв сиял.

– О чем ты, черт побери, думаешь! – Лицо Грейсона налилось кровью.

– Я только что заработал полмиллиона долларов, – сказал Ирв.

– Боже правый.

– И потом, ты должен был убедиться во всем собственными глазами. Если хочешь стать Кейси Стенгелем, [35]35
  Кейси Стенгель (1890–1975) – один из наиболее выдающихся бейсбольных игроков и тренеров в истории американского спорта.


[Закрыть]нужно стоять рядом с этими парнями и видеть, как они посылают мяч через все игровое поле. Слышать свист биты. Иначе ты подумаешь, что я не стою того, что запрашиваю. Ты только что видел, как мяч перелетел через забор. Чертовски хороший удар. И еще я хочу предупредить вас двоих. Не вижу выходных отверстий от этих пуль. Думаю, они все еще путешествуют по этому жирному телу. На вашем месте я держался бы от него подальше.

– Тебе нужно обратиться к психиатру, – сказал Рэнди.

Парень стал мертвенно-бледным, несмотря на свой загар. Наверное, он долго не сможет оправиться от увиденного.

– Мне нужно знать время, дату и место этой взаимовыгодной сделки. Это все, что мне нужно.

Ирв перешагнул через тело Милберна, стараясь не испачкаться кровью, которая заливала ковер. Из Милберна вытекал весь его хваленый ай-кью. Боже, Ирв был на седьмом небе, он просто земли под ногами не чуял от счастья.

Глава двадцатая

Рики легла на водную кровать, не снимая форму официантки «Рыбного ресторана Леонарда» – белых шортов и футболки с надписью Поцелуй наших омаров. Усталая, но взвинченная. В воскресенье вечером, как всегда, было много посетителей. Целая толпа идиотов из Майами, скучающая над традиционным для островов Кис лаймовым пирогом в попытке убить еще один выходной день. Напиваясь перед трехчасовой поездкой домой. Рики перепутала большинство заказов, потеряла кредитную карточку и пролила томатный суп на туристку из Орегона. Весь день ее руки так сильно дрожали, что она готова была уцепиться за что угодно.

Свет из ванной резал ей глаза, но она слишком устала, чтобы встать и выключить его. Рики повернулась, чтобы улечься поудобнее, но эта чертова кровать поворачивалась вместе с ней. В некоторых случаях это было неплохо, кровать пружинила, подбрасывая вверх бедра, когда нужно было сымитировать страсть. Но она совсем не годилась, когда хотелось спрятаться в лисью норку.

Она понюхала свои пальцы. Они пахли чесноком и рыбой. Прислушалась к шелесту пальмовых листьев за окном. Закрыла глаза и представила себе Таити, Элеутеру, Мартинику, прокуренный бар, как в кинофильмах пятидесятых годов. Черно-белых фильмах о живущих за границей американцах. Сидни Гринстрит, [36]36
  Сидни Гринстрит (1879–1954) – английский актер, сыгравший, в частности, в знаменитом фильме нуар «Мальтийский сокол» (1941).


[Закрыть]Джейн Рассел, [37]37
  Джейн Рассел (1921) – звезда Голливуда, снявшаяся в фильме «Джентльмены предпочитают блондинок» вместе с Мэрилин Монро.


[Закрыть]бамбуковая мебель и жалюзи на окнах, мраморные колонны и лениво крутящиеся вентиляторы. Эти фильмы снимались ночью, и их основным мотивом всегда были любовь, грех и опасность. Обычно эти образы помогали ей расслабиться и заснуть.

Рики заставила себя подняться и налила немного рома со специями в пластиковый стаканчик, стоявший рядом с кроватью. Присела на край постели и выпила половину. Нет, нет, нет. Это не было чувством вины. Она не испытывала ни малейших угрызений совести, не было даже и намека на них. Пускай Торн скорбит. Кейт была его матерью, а не ее. Теперь у нее не осталось никаких сомнений на этот счет. Завещание все расставило по своим местам. Торн ел, сидя за столом. Рики подбирала крошки с пола.

Она встала, прихватив с собой ром, села в кресло-шезлонг перед черно-белым телевизором и включила его. Эббот и Костелло, [38]38
  Эббот и Костелло – персонажи американского комедийного сериала 40–50-х годов.


[Закрыть]какая-то передача про природу, посвященная африканской засухе. Она выключила телевизор. Выпила еще пару глотков рома, подходя к окну. С океана дул сильный ветер. Конечно, на Ки-Уэсте все было связано с океаном. Из окна она видела узкую полоску воды, освещенную светом луны. Атлантика или Мексиканский залив, она не знала точно.

Она снова улеглась на кровать, поставив стаканчик на живот, стараясь не разлить ром. Пускай Кейт оплакивает Торн, если может. Этот слабый парнишка на два года старше нее целиком завладел сердцем Кейт к моменту рождения Рики. У нее не было никаких шансов. Пускай ее оплакивает Торн. А она не станет.

Кто-то вошел в дом и стал подниматься по лестнице. Может быть, Лилиан, вернувшись домой из «Пир Хауса», захотела посплетничать или побарахтаться вместе с ней на водной кровати. Нет, только не сегодня. Рики чертовски устала. И все еще никак не могла прийти в себя после встречи с Торном и теми двумя ряжеными тупицами.

Слова «не сегодня» уже готовы были сорваться с ее губ, когда дверь открылась и на пороге показался Рэнди. Этот блондинистый жеребчик, секретарь Грейсона. Да, ей даже на секунду стало весело. Только посмотрите-ка на этого парня.

Она улыбнулась ему, хотя ей показалось, что это не слишком вежливо, входить вот так, без стука. Невежливо или сексапильно, она не была вполне уверена.

Она пригласила его войти, спросила, как дела.

Рэнди остался стоять в дверях. Он сказал:

– Грейсон хочет тебя видеть.

– Это замечательно. – Рики поставила свой ром на прикроватный столик. – Скажи ему, что я зайду в районе десяти. Если смогу проснуться.

– Он хочет тебя видеть прямо сейчас, – настаивал Рэнди.

У парня совсем не было чувства юмора. Она вспомнила, почему он ей не нравился. Один из тех голубых, у которых любовь к мужчинам прямо пропорциональна ненависти к женщинам.

– Я слишком устала, Рэнди. Передай ему, что завтра я первым делом зайду к нему.

– Вставай, – сказал он, захлопнув за собой дверь. – Сейчас же.

Яхта Грейсона оказалась пятнадцатиметровым «Гаттерасом». Бар был забит безалкогольным пивом и вином. Это чертово пойло по вкусу напоминало «Кул-Эйд», а кому из нормальных людей нравится эта гадость? Но Грейсону, казалось, это было безразлично, он поглощал одну банку псевдопива за другой. Рики сидела на диванчике, а Грейсон в темных слаксах и темно-синей ветровке стоял рядом с барной стойкой. Его взгляд скользил по ней, ни на чем не задерживаясь. Это напугало ее, как и все остальное.

Рэнди вывел яхту в открытое море.

– Мартиника? – спросила Рики. – Элеутера?

– Что-то вроде того, – ответил Грейсон. – Однако чуть экзотичнее.

– Ну, в чем дело? Ты на меня сердишься? Говори.

– Я не сержусь. Я никогда не сержусь на тебя, Рики. Я приберегаю эмоции на тот случай, когда мне нужно быть на высоте, когда я чувствую конкуренцию. Тогда организм вырабатывает адреналин. Но на тебя, Рики, я не сержусь. В этом нет необходимости.

– Что я такого сделала?

Грейсон улыбнулся. Плохой знак.

– Что ты сделала? Что ты сделала? Непросто ответить на этот вопрос.

– Я заплатила этим парням. Я одолжила деньги у приятеля и заплатила им, если ты об этом. Если ты беспокоишься, что я им не заплатила.

– Я знаю, что ты заплатила.

– Откуда?

– Попробуй-ка, угадать.

– Вчера, выйдя от меня, они отправились к тебе?

– Рики, я поражен. Я поражен твоими блестящими способностями к дедукции. – Он произнес все это, даже не взглянув на нее.

Грейсон расхаживал взад-вперед по толстому голубому ковру, глядя вниз на свои безупречно вычищенные туфли. Рики не знала, с какой скоростью и куда движется яхта. Она ждала, что Рэнди развернет яхту.

– Насколько я понимаю, ты вновь обратилась к ним за помощью. Попросила вычеркнуть еще одного родственника из списка живых.

– Я знала, что тебе это не понравится. Но они представят все как несчастный случай. Будто он был так подавлен смертью Кейт, что не справился с управлением, что-нибудь подобное.

– Детка, ты не понимаешь. Видишь ли, ты попросила этих людей убрать человека, который мне пока нужен живым.

– Торн? – удивилась Рики. – Зачем он тебе?

– Вот видишь? – сказал Грейсон. – Ты действуешь, не имея полного представления о происходящем. Ты поручаешь наемным убийцам отправить на тот свет других людей, и при этом не видишь дальше собственного носа. Но хуже всего, Рики, то, что если погибнет еще кто-нибудь из вашей семейки, полицейских это очень обрадует, как бы они ни были тупы или ленивы.

Рики возразила:

– Это уже мое дело. Тебе не стоит сюда лезть. Я помогла тебе ловко обтяпать это дельце, а сама осталась практически ни с чем. С какими-то жалкими двадцатью пятью тысячами долларов.

Грейсон открыл еще одну банку безалкогольного пива. Вылил его в чистую охлажденную кружку. Пиво вспенилось как настоящее. Рики смотрела, как он пьет, пена оставляла пивные усы над его верхней губой. Ей не хотелось пива, но этот придурок даже не предложил ей что-нибудь выпить.

– К сожалению, твои и мои дела переплелись и стали нашими общими делами. Если ты вдруг окажешься на допросе у шерифа, я почувствую себя очень некомфортно.

– Да брось ты, Грей, неужели ты думаешь, что я назову полиции твое имя? Что я поставлю тебя под удар?

– Нет, – ответил он. – Я так не думаю.

– Что ж, хорошо, – сказала она.

Но он произнес это таким тоном, что Рики совсем не была уверена, так ли уж это хорошо.

– Я хочу, чтобы ты кое на что взглянула, Рики. Точнее, кое на кого.

Он взял ее за руку, кивнув в сторону кают.

Рики вздохнула, встала и спустилась вместе с ним по трапу, прошла по узкому коридору. Он остановился у первой каюты, отпер дверь и распахнул ее настежь.

– Вот. Вот с кем ты имела дело.

Рики заглянула внутрь и увидела Милберна, лежащего на спине на куске парусины посередине каюты. Она сглотнула и отвернулась.

Когда они поднялись обратно в кают-компанию, Грейсон стал расхаживать перед ней по ковру.

– Я не люблю свободных концов, Рики. А ты – как раз такой пугающий меня свободный конец.

– И ты заманил меня сюда, чтобы застрелить.

– Нет. Конечно, нет.

– Как же, конечно, именно так. Ты заманил меня сюда и собираешься застрелить и скормить мое тело акулам. Вместе с телом этого идиота. Боже милосердный.

– Рики, Рики, – обиженно возразил он. – Я бы никогда не стал так поступать. Просто ты плохо меня знаешь.

– Ладно, – сказала она, испытывая облегчение, но все же пытаясь подпустить в голос жалобную нотку.

– Это не в моем стиле. – Грейсон облокотился о стойку бара и послал ей улыбку. Почти такую же настоящую, как и пиво. – Видишь ли, Рики, все твои разговоры насчет острова произвели на меня впечатление. Я тоже неравнодушен к островам.

Рики уставилась на него. Этот подонок снова вернулся к старой теме.

– Думаю, я нашел для тебя превосходный остров. Уединенный тропический остров. Никто не помешает твоим медитациям, поискам высшего разума. Там нет туристов и высотных зданий. Великолепный вид на океан. Идеальное место для твоих последних молитв. – Грейсон изо всех сил пытался сделать так, чтобы она купилась на его улыбку. – Есть только одно обстоятельство, связанное с этим островом, Рики. На самом деле это небольшой недостаток, но с моей стороны было бы нечестно умолчать о нем. – Грейсон поставил свою кружку на деревянную стойку. – Он является островом только двенадцать часов в день.

Теперь он смотрел прямо на нее, его глаза были тусклыми и бесцветными.

Рэнди выключил двигатели и спустился в кают-компанию. Рики поймала его взгляд и посмотрела на него жалобными, умоляющими глазами.

– Мы на месте, – сказал он Грейсону, его голос ничего не выражал.

– Отлично. Тащи ее на палубу, ссади с яхты и пусти ей кровь.

Он что-то искал в ящике позади барной стойки.

– Не надо, Грей. – Рики встала и подошла к нему. – Слова застревали у нее в горле. – Я не опасна для тебя, я могу уехать, испариться.

Грейсон протянул Рэнди нож для разделки мяса с тонким лезвием.

– Ни за что, – сказал Рэнди. – Это отвратительно. Всё, от начала до конца. Ты, эти парни, всё.

– Давай же, Рэнди. Сделай это.

Рики отступила, ожидая сигнала к началу спектакля, глядя, как блеснуло лезвие ножа в тусклом свете каюты. В иллюминаторе она увидела отражение группы людей, застывших в напряженных позах.

Рэнди покачал головой и отвернулся от Грейсона.

Грейсон пристально смотрел на Рэнди, пока тот шел обратно на кокпит и взбирался по металлическому трапу на верхнюю палубу.

– Ладно, – сказал Грейсон, все еще глядя в ту сторону, куда удалился Рэнди. – А ну, пошли.

Он схватил Рики за предплечье и почти поволок на палубу в кормовую часть судна. Это было похоже на припадок – она почувствовала в себе огромную силу. Сразу же за дверью кают-компании она вырвалась из рук Грейсона, боролась с ним секунду-другую, затем попыталась выхватить нож. Но Грейсон отскочил в сторону. Она запрыгнула на транец и заорала, чуть не сорвав голос:

– Рэнди!

Но он даже не обернулся. Она снова позвала его, но уже тихо:

– Ради бога, Рэнди, спаси меня.

Она увидела Грейсона, приближающегося к ней с ножом в левой руке. Рики наклонила голову, пытаясь вспомнить хоть одну молитву из тех, которым учили ее Кейт и доктор Билл, но в памяти всплыла только та, которую произносят перед едой: «Возблагодарим Господа за даруемую нам трапезу».

Когда Рики очнулась, то почувствовала сильную боль в челюсти. Она попыталась сесть на мокром песке. Грейсон оставил на ней только нижнее белье. Джентльмен до мозга костей. Подтянув к себе окровавленную левую ногу, как будто собираясь среди ночи заняться йогой, она сморщилась от боли. Надрез, который он сделал, тянулся вдоль всей подошвы. Наверное, Грейсон думал, что оказывает ей последнюю услугу, пустив кровь, которая неминуемо должна привлечь акул.

Теперь огни его «Гаттераса» были примерно в километре к северу от нее. Она слышала голоса Грейсона и Рэнди, доносившиеся с палубы яхты. Когда прогремели три выстрела, она вдруг ощутила прилив сил, подалась вперед, с надеждой глядя на эти огни.

Прошло пять минут прежде чем заработали большие дизельные двигатели яхты. Она смотрела, как «Гаттерас» развернулся и двинулся в ее сторону. Должно быть, он двигался со скоростью десять узлов, когда прошел в пятидесяти метрах от ее острова. У нее не было сил кричать, она просто смотрела на уходящую яхту. Рыдания застыли в горле.

Ее остров был около трех метров в длину и около полутора метров в ширину. Сдвинувшись чуть вперед на мокром песке, Рики опустила кровоточащую ступню в воду. Волны быстро неслись на север, оставляя пену у ее ног.

Пока вода поднималась, Рики пыталась сидеть прямо, напрягая мышцы шеи, чтобы не опустить голову. Чайка или какая-то другая белая птица опустилась на песок в паре метров от нее. Когда Рики была маленькой, Кейт учила ее различать птиц. Но, черт возьми, у нее всегда находились дела поважнее, чем учить названия этих дурацких птиц. Прилив уже щекотал ее ноги, и Рики изо всех сил попыталась вспомнить то, чему учила ее Кейт.

В воскресенье Торн, не торопясь, возвращался домой. Он был расслаблен. Всю дорогу от Вайоминга он проделал, пристроившись позади какого-то «бьюика», перемигиваясь с двумя детишками на заднем сиденье и запуская для них «мышиные уши».

Всю вторую половину субботнего дня он слонялся по Ки-Уэсту следом за этими двумя парнями со «Скараба». Они заинтересовали его, потому что, выпив пива, отправились прямиком в пентхауз Грейсона.

Торн повторял про себя: «Ну-ка, ну-ка». Выйдя из здания, парочка углубилась в жилые кварталы, чуть не сбилась с пути и наконец оказалась у двухэтажного домика Рики. Торн уже ничего не повторял про себя. Он чувствовал, как сильно бьется его сердце.

Они пробыли у нее около часа, Торн ждал их, сидя на тротуаре неподалеку от доктора Лири. Доктор Лири был явно недоволен этим вторжением. Около одиннадцати они вышли, улыбаясь и громко переговариваясь, зашагали вдоль по Дюваль Стрит и зашли в ресторан перекусить. Потом отправились к Грейсону в офис. Где-то через час оттуда вышел только один из них, невысокого роста, и Торн преследовал его до пляжа у «Пир Хауса», где коротышка до конца дня пялился на женщин, загорающих топлес.

На закате парень пошел на Мэлори Сквэр, [39]39
  Мэлори Сквэр – площадь, выходящая на залив и являющаяся центром жизни на острове Ки-Уэст. Каждый вечер здесь проходят празднования заката, где публику развлекают фокусники, жонглеры, дрессировщики.


[Закрыть]где вместе с пятьюдесятью такими же зеваками стал смотреть, как солнце скользит к горизонту, прячась за грядой темных туч. Он разговорился с высокой женщиной крепкого телосложения, пожирательницей огня. Когда солнце село, он вместе с ней отправился в бар «У капитана Тони», где они пили примерно до половины одиннадцатого. Торн последовал за ними к зданию «Сэндпайпер Бэй Клаба» и видел, как парню с большим трудом удалось пробиться через пост охраны.

Торн вышел на общедоступный причал, расположенный напротив частного причала «Сэндпайпер Бэй». В это время парень и пожирательница огня поднялись на борт «Скараба» и исчезли в темноте. Тогда он вернулся обратно на автостоянку, откинул назад сиденье самого южного шлеп-мобиля и заснул. Он спал спокойно и не видел снов.

В два часа дня в воскресенье Торн уже добрался до Ки-Ларго. Джером-старший был в своем офисе, он смотрел бейсбол по телевизору. Он протянул Торну ключи от «фольксвагена» Кейт, не отрывая глаз от экрана.

– Младший просил тебе передать, что он хочет одолжить на этой неделе твой «кадиллак». Думает, что в нем безопаснее ехать по Ай-95, чем в одном из этих «фольксвагенов». – Джером бросил быстрый взгляд на Торна, пока шла реклама пива. – Интересно, почему это он, в его состоянии, боится аварий?

– Просто пытается протянуть подольше, – сказал Торн. – Цепляется за любую возможность, как и все мы.

Торн остановил машину у бюро ритуальных услуг. В одной из смотровых он увидел Салли Спенсер с детьми и отправился ждать в ее кабинет. Картонная коробка стояла на углу ее стола, на крышке была наклеена белая этикетка с именем Кейт. Какое-то время он стоял, глядя на нее. Из соседней комнаты раздавались чьи-то рыдания.

Из окна была видна Тарпоновая бухта, которая блестела как россыпь бриллиантов. Торн поднял коробку, все еще глядя на водную поверхность через окно. Он прищурился, пытаясь рассмотреть проплывающую мимо лодку, – черный силуэт на сверкающем фоне.

Весь день он провел за своим рабочим столом, принимаясь то за одну мушку, то за другую. Но его пальцы как будто онемели. Он продолжал работать, ожидая, что к нему вернется прежняя ловкость и вдохновение. Все напрасно. И по мере того, как в течение дня появлялись его постоянные клиенты, приехавшие за своими мушками, он вынужден был продавать все новые и новые мушки из своей личной коллекции.

На закате солнца он принял душ и налил себе большой стакан бурбона. Надел свою единственную ковбойскую рубашку и джинсы и стал причесывать влажные волосы, стоя перед зеркалом в ванной. Пришло время достать кольт. Протереть его, как следует почистить, зарядить. Он еще какое-то время продолжал причесываться. Тщательно уложив каждый волосок, в последний раз провел расческой по волосам.

Он подошел к кровати и сел на край. Проглотил еще немного «Мейкерс Марка» и поставил стакан на пол. Снял книгу, которую читал, и лампу-молнию с сундука, положил их на пол рядом со стаканом. Защелки сундука заржавели, но он открыл его без особого труда. Он поднял крышку и вынул из ящика промасленную тряпку.

В сундуке валялась пара дохлых тараканов, лежала коробочка с пулями «магнум». Набор для чистки. Но сам кольт исчез.

Торн бросил промасленное тряпье обратно в сундук, закрыл его, поставил на место лампу и положил рядом книжку. Взял стакан с виски с собой в ванную и сделал еще один большой глоток. Еще раз провел расческой по волосам, глядя в зеркало на свое ошеломленное лицо.

Неужели он отдал кольт Шугармену и забыл об этом? А может, его украл кто-то из тех, кто побывал в этой комнате за последние двадцать лет? Ведь много лет он даже не поднимал крышку сундука. Может, он достал пистолет во сне, вошел в сверкающую воду озера Сюрприз и бросил его в том самом месте, где погиб Даллас Джеймс?

Торн припарковал «флитвуд» и какое-то время сидел с включенными фарами возле дома Кейт. Потом выключил свет и сидел, вздыхая, в полной темноте. Над морскими путями бушевала гроза, темные кучевые облака пронзали зигзаги молний. Ветер все усиливался, сдувая комаров в сторону Эверглейдс. Высокие австралийские сосны стонали на ветру. Облака наползали на диск луны.

Если друзья Кейт хотели собраться и произносить прочувствованные речи, пожалуйста, их дело. Но этоон сделает сам. Он вышел из машины, почувствовав, как ветер раздувает рубашку, и понес картонную коробку с прахом к ее причалу.

Он поставил коробку на столик для разделки рыбы и проверил швартовы на «Пламенном сердце». Два из завязанных кем-то узлов ослабли, и нос яхты повернулся и терся об одну из свай. Он подтянул яхту обратно к причалу и закрепил концы.

Взойдя на борт, он немного постоял у рыболовного кресла, держась за его спинку. Судно болталось из стороны в сторону из-за усиливающегося ветра. Пахло чистящим средством с запахом сосны.