Текст книги "Триллер"

Автор книги: Джеймс Роллинс

Соавторы: Хизер Грэм,Ли Чайлд,Линкольн Чайлд,Дуглас Престон,Крис Муни,Фрэнсис Пол Вилсон (Уилсон),Дэвид Моррелл,Грант Блэквуд,Стив Берри,Кэтрин Нэвилл
сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 36 страниц)

Ему вспомнился один день, когда он зашел в ее комнату. Он постоянно наведывался туда и ползал на четвереньках по полу в поисках фетишей: оброненного состриженного ногтя или пары лобковых волос. Больше всего он любил реснички – не только за их серпообразную форму, но и потому, что они представлялись чем-то исключительно интимным; он почти чувствовал биение ее сердца, когда клал на кончик пальца крохотный волосок. Она словно скрывалась в ресничке, как заточённый в волшебную лампу джинн, чтобы на веки вечные быть рядом.

Он собственными руками смастерил небольшую шкатулку из красного дерева со скошенными гранями и углами и положил туда сделанную во время медового месяца фотографию Лили размерами восемь на десять. Глаза ее казались чуть влажными, за нимбом волос виднелись размытые ветви балийской пальмы, похожие на тжак – местную птичку с лицом как у человека. В эту же шкатулку он складывал и сделанные в комнате жены находки; некоторые из них отбрасывали неясные тени на лицо с фотографии.

Но в тот день он обнаружил нечто совсем другое: маленький клочок бумаги с непонятным значком. Вероятно, это была часть записки, но никак не на английском и, если уж на то пошло, ни на одном из языков, использующих латиницу. Больше всего значок напоминал руну – старинную и потому нечитаемую. Если прежде его подозрения были неотчетливыми, то теперь они стали обретать форму.

В некоторых отношениях Лили была само совершенство, и это совершенство озадачивало больше всего, если предположить, что она притворялась. Но она действительно была великолепной женой и матерью. Она готовила вкуснейшие обеды, в постели проявляла чудеса изобретательности, всегда была рядом, когда Кристофер болел или ему просто было плохо, всегда была так добра к подружкам сына, что те продолжали общаться с ней уже после того, как расставались с Кристофером. Лили никогда не жаловалась, если мужу надо было куда-то уехать по делам, и была благодарна ему за подобное отношение к ее собственным поездкам.

Внешне все было благополучно, жизнь текла именно так, как должна. Но ничто не идеально в мире, и, как быстро понял его сын, счастье недолговечно, подобно цветку на вишневом дереве. Да он и сам считал, что счастье обманчиво.

Взять, к примеру, секс. Да, во время учебы в колледже он менял подружек как перчатки, но причиной его непостоянства была вовсе не неудовлетворенность в сексуальном плане. К сексу он был равнодушен. Он просто искал. Поначалу он и сам не мог в себе разобраться, понимал только, что каждая новая девушка его разочаровывает, и каждая по-своему. Позднее его озарила догадка, что он ищет собственную тень, своего рода антипода, который обладал бы теми качествами, каких ему самому не хватало.

То, что вытворяла в постели Лили, напоминало искусные эротические ритуалы. Неудивительно, что он испытывал неземное удовольствие, без которого со временем уже не представлял жизни. Позже он с горечью осознал, что тем самым Лили крепко-накрепко привязала его к себе.

Как только он разглядел наконец истину за глянцевым фасадом, все переменилось. Лили, как выяснилось, работала в Агентстве – но не в агентстве недвижимости Филдстоуна и не в пиар-агентстве Марча и Массона (в последние годы). Точнее, она числилась в конторе Филдстоуна, а затем у Марча с Массоном, но обе фирмы принадлежали Агентству и им управлялись. Это были точно такие же искусно имитирующие реальность декорации, каких он сам создал десятки.

В дверь номера кто-то тихонько поскребся. Он повернулся, чтобы посмотреть судьбе прямо в глаза, будто это объектив камеры. Пускай они входят. Его враги. Теперь он готов их встретить, ведь когда они проникнут в номер, то найдут там Гарольда Мосса или Макса Брандта. Ничто для него уже не будет иметь значения, а вот его враги здорово разочаруются. Его самого больше нет, он исчез, растаял, словно свеча на жаре.

На чем он остановился? Ну да, Лили. Конечно Лили. Его альфа и омега.

– Я знаю, чего ты хочешь, – сказала она, когда их отношения только начинались.

И была права: она видела его насквозь, до самой сердцевины. Пустой сердцевины. Собственно, он убежден: она и вышла за него именно потому, что внутри у него была пустота; она могла сделать из него идеального любовника. Она могла вывернуть его наизнанку и обратно, могла лепить из него все, что угодно.

Спустя годы он как-то спросил жену:

– Чего ты хочешь от меня?

Была ночь, они лежали в постели, обнаженные и мокрые после акробатических упражнений. Лили все еще сидела на нем верхом и не желала слезать. За окном стояла тишина. Так было всегда, когда они занимались любовью, – будто все остальное вокруг переставало существовать.

– Мне казалось, это вполне очевидно. Я люблю тебя.

Она обманывала, но, наверное, не в первый раз. «Не смотри на меня так, у меня от этого мурашки по коже». Или как она говорила, пока он гримировал ее, пока убивал ее: «Ты ничто для меня. Мне все равно, живой ты или мертвый». А потом, возродившись на сцене, она кидала взгляды за кулисы, туда, где, как она знала, он имел обыкновение стоять во время каждого представления, и улыбалась.

Актеры, конечно, все большие мастера создавать свой мир, но ложь… нет, это совсем другое. Сейчас, по прошествии стольких лет, в другой уже жизни, когда он в номере изнывает от жары – хотя по календарю сейчас зима, – ему кажется, что Лили пристрастилась врать точно так же, как другие могут пристраститься к героину или кокаину. Он подозревал, что жена получала кайф от своей лжи. Нет, не подозревал – знал, поскольку, формируя личность мужа по собственному разумению, Лили раскрывала и всю свою подноготную; он изучил жену так же хорошо, как и она его.

Возможно, именно этим она все и погубила – нет, не самим фактом лжи, а тем, как лгала. Когда характер лжи изменился, совсем незначительно, но очевидно, он это уловил. Однажды Лили отправилась в одну из своих «деловых» поездок, и он проследил за ней до сельской глуши посреди штата Мэриленд. Там он видел, как она сунула что-то в разукрашенный скворечник, прибитый к кривому деревянному столбу. Лили тут же уехала, а он остался. Через двадцать минут появилась машина. Вышедший из нее человек направился прямо к столбу и вытащил из тайника то, что спрятала Лили. Этого человека он несколько раз щелкнул кнопкой цифровой камеры с десятикратным увеличением.

Снимки он отнес людям из Агентства, и те сразу же пришли в заметное возбуждение. Затем он показал им найденный в комнате Лили клочок бумаги с непонятным знаком.

– Это не руна, – сообщили ему люди в Агентстве и забеспокоились еще сильнее. – Это буква арабского алфавита.

Он просыпается в темноте и мгновенно вскакивает с постели, поскольку в полной тишине слышит громкое сопение – как будто прямо за дверью находится большая, враждебно настроенная собака. Когда же он умудрился заснуть? Никак не вспомнить, да это все равно не имеет значения. Минуты бегут и бегут, но на дворе еще глухая ночь.

Сунув руку под подушку, он смахивает водяного жука с вороненого дула полуавтоматического пистолета, который многие годы служил ему верой и правдой. На рукоятке ряд засечек – каждая означает человека, сраженного выстрелом из этого оружия. Таким образом, люди, убитые им, всегда рядом, как и любовницы, в которых он разочаровался. Таким образом, он может подтвердить свой рассказ о местах, где ему пришлось побывать, перед тем как очутиться в этой дыре. Кому-то подобный ход мыслей покажется извращенным, даже алогичным, но он-то никогда не опускался до рассуждений на тему, есть ли хоть капля логики в его убеждениях.

Хотя в этом нет нужды, он еще раз проверяет пистолет – тщательный уход за оружием всегда составлял предмет его гордости. Вся обойма на месте. Он достает запасную, кладет в левый карман и еще одну – в правый, чтобы наверняка.

Вдруг комната наполняется шумом, дверь начинает ходить ходуном. Он бросается к окну и открывает жалюзи. Едва не ослепляя, в комнату врываются мириады огней ночного Буэнос-Айреса. Он забывает о своем решении оставаться в номере и настежь распахивает окно. За крошащимся бетонным выступом проходит металлическая пожарная лестница, и он, оттолкнувшись ногами, перебирается на нее. Шум в комнате становится оглушающим. Не оборачиваясь, он быстро взбирается по ступенькам, задыхаясь, но не задерживаясь даже на секунду, чтобы посмотреть на распростершееся над головой ночное небо или высящиеся вдали темные горы. Когда он оказывается на крыше, то первое, что видит, – это раскинувшийся внизу блестящий океан. Волны накатывают на изогнутый дугой песчаный берег, который цветом и формой здорово напоминает реснички Лили.

Он оглядывается по сторонам. Вокруг простирается, подобно пустой сцене, голая крыша, пахнущая креозотом и протухшей рыбой. Здесь и там торчат прямоугольные кожухи вентиляционных шахт, но доминирует над всем металлический каркас, к которому крепится огромная неоновая вывеска с названием отеля: «ЭЛЬ ПОРТАЛ». Претенциозное название – можно подумать, что это дворец наслаждений, а не захудалая дыра, кишащая водяными жуками. Но ему-то все абсолютно ясно. Это не более чем декорация, гигантская, ярко раскрашенная фантазия, призванная имитировать реальную жизнь. Снизу вывеска смотрится, но здесь, вблизи, уродливая черная тяжеловесная конструкция производит угнетающее впечатление.

Со стороны лестницы доносятся звуки, и он отступает назад. С пистолетом наготове идет к ближайшей вентшахте и, скрючившись, прячется за ней. Теперь преследователи, едва появившись на крыше, сразу окажутся у него на мушке. За спиной неоновая вывеска шипит и освещает все вокруг неестественным светом, словно умирающая звезда. Голуби описывают круги в пылающем небе. Далеко внизу заливается лаем собака – этот зов одиночества ему близок и понятен.

Тут он замечает промельк над парапетом – тень, неясный силуэт, чернеющий на фоне окружающей ночи, – и нажимает на спусковой крючок. Тень становится отчетливой и приобретает человеческие очертания. Неизвестный неспешно движется к нему, хотя он продолжает стрелять. Отбросив опустевшую обойму, он отбегает к следующей вентшахте, загоняет в пистолет вторую обойму и сразу же палит, палит, пока не опустошает и ее. Шагает во мглу скрещенных над головой металлических конструкций, держащих вывеску, и вставляет последнюю обойму. Карабкается в море разноцветных сверкающих огней, словно это последнее, что связывает его с прошлым, и стреляет… Но теперь он знает: неизвестный будет неотвратимо приближаться, равнодушный и неуязвимый…

Он просыпается в полной темноте, мокрый от пота, сознание наполовину парализовано. Кошмар отчасти представляется более реальным, чем окружающая действительность. Определенно, он более реален, чем любые события из его прошлой жизни. Судя по всему, это был вещий кошмар, поскольку в дверь стучат. Но нет, он так же мало верит в иррациональное, как и в рациональное.

За дверью не слышно никакого собачьего сопения, лишь обычный человеческий голос. Он снимает пистолет с предохранителя и, лавируя между вырванными, разрезанными и сложенными в несколько раз страницами из журналов (наступать на них он не осмеливается!), пробирается к двери. Но он не настолько глуп, чтобы вставать прямо перед дверью, нет. Враги не зря завлекли его этим добреньким голосом – почти наверняка они сейчас изрешетят дверь автоматной очередью. Только им не провести его!

Он делает вдох, медленно и ровно выдыхает – спустя какое-то время он точно так же, хладнокровно нажмет на спусковой крючок. Затем осторожно изгибается и заглядывает в глазок. Смотрит несколько секунд, потом моргает и снова смотрит. Распрямляет спину. За дверью находится его сын.

– Кристофер? – произносит он, не узнавая собственный голос, тонкий и неуверенный – результат долгого молчания.

– Папа, это я. Открой, пожалуйста.

Снова глубокий вдох и медленный выдох – он пытается успокоить взвинченные нервы. Но ничего не получается. Его сын здесь. Почему?

– Па?

– Отойди от двери, сынок.

Он решается снова посмотреть в глазок: Кристофер послушался и отошел в сторону. Благодаря эффекту линзы, он видит сына в полный рост. На нем надет легкий полотняный костюм и под ним белая рубашка поло. На ногах лакированные кожаные ботинки с кисточками. Впечатление такое, будто Кристофер только что сошел с трапа самолета.

– Па, впусти меня, пожалуйста.

Утерев пот со лба, он уже подносит руку к цепочке на двери, но останавливается. Что, если его враги схватили Кристофера и теперь используют в качестве приманки? Но пока их разделяет дверь, он этого не поймет. К черту! Он откидывает цепочку, отпирает замок и говорит:

– Все в порядке, сынок. Проходи.

И сам делает шаг назад.

Сын переступает порог и прикрывает за собой дверь.

– Запри ее, сынок.

Кристофер выполняет просьбу.

– Что ты здесь делаешь?

– Приехал за тобой.

Глаза его сужаются в щелочки, рука крепче сжимает рукоять пистолета.

– Это что значит?

– Ты убил маму, – заявляет Кристофер.

– Я был вынужден…

– У тебя не было такого приказа.

– У меня не было времени. Она была двойным агентом и…

– Папа, ты ошибаешься.

– Нет уж. Я сам был свидетелем, как она спрятала шифровку…

– …в скворечник, – перебивает его Кристофер. – Это был ты, папа. Ты спрятал туда шифровку.

Он делает неуверенный шаг назад.

– Что? – У него начинает болеть голова. – Нет, я…

– Я лично тебя там видел. У меня есть снимки…

– Это ложь!

Кристофер печально улыбается.

– Папа, мы ведь никогда не обманываем друг друга. Помнишь?

Головная боль все усиливается, сердце бешено стучит в груди.

– Да, я…

– Папа, ты был болен. Ты и сейчас болен. – Умоляющим жестом Кристофер протягивает отцу руку. – Ты решил, что мама раскусила тебя, и…

– Нет, нет! Я нашел у нее клочок бумаги с руной!

– Па, это арабская буква. Это ты написал. Ты владеешь арабским.

– Да?

Он надавливает пальцами на виски. Если бы только голова так не раскалывалась от боли, он мог бы трезво обо всем подумать. Но теперь он уже не помнит, когда в последний раз рассуждал о чем-то трезво. Возможно ли, что Кристофер прав?

Внезапно его осеняет ужасная мысль.

– Как ты можешь это обсуждать? Ты ведь ничего не знаешь о нас с матерью, о нашей тайной жизни. Ты же простой специалист по компьютерным программам.

Кристофер кротко смотрит на отца и улыбается все печальнее.

– Это ты специалист по софту. Поэтому тебя и привлекли к работе в Агентстве. Так ты стал двойным агентом – в одну из твоих поездок то ли в Шанхай, то ли в Бангалор, точно неизвестно, да это сейчас и неважно. Важно, чтобы ты отдал мне пушку и мы с тобой убрались отсюда.

От внезапно нахлынувшей ярости он ощущает буквально физическую боль и поднимает пистолет.

– Я не уйду отсюда ни с тобой, ни с кем другим.

– Папа, ну прояви же здравый смысл.

– Мир давно сошел с ума! – кричит он. – Здравый смысл – это иллюзия, так же как и любовь!

Он целится из пистолета в Кристофера, но вдруг тот выхватывает из-за спины короткоствольный «Вальтер ППК» и проделывает во лбу отца аккуратную дырочку.

Кристофер посмотрел на тело на полу. Он все гадал: какие чувства будет испытывать? Оказалось, никаких. Наверное, душа так очерствела от постоянной смены обличий, что ни одно событие, даже самое трагичное, не может вызвать в нем обычные человеческие эмоции.

Непреложное правило Агентства гласит: все свидетельства ликвидации должны быть сразу уничтожены. С этим нет никаких проблем. Работа выполнена чисто, он может гордиться собой.

Какое-то время Кристофер разглядывал творения отца, тщательно, до мельчайших деталей, с любовью сделанные из страниц журналов, купленных или стянутых из вестибюля гостиницы.

Здесь были декорации к «Венецианскому купцу», «Трамваю „Желание“», к возрожденной заново «Карусели»,[82]82
  «Венецианский купец» – одна из наиболее известных пьес Уильяма Шекспира. «Трамвай „Желание“» – пьеса известного американского драматурга Теннесси Уильямса, по которой в 1951 году снят одноименный фильм с Вивьен Ли и Марлоном Брандо в главных ролях. «Карусель» – бродвейский мюзикл по пьесе «Лилиом» американского драматурга и романиста Ференца Мольнара.


[Закрыть] которая благодаря новациям отца имела оглушительный успех. Были и многие другие пьесы. Не в первый уже раз Кристофер застыл на мгновение, изумленный гением отца, сумевшего создать такие шедевры.

Наконец в ванной он наткнулся на декорацию к «Смерти коммивояжера». Он рассматривал ее, и фразы, принадлежащие перу Артура Миллера, проносились перед глазами, словно бегущая строка телевизионных новостей. Он не помнил, как долго так простоял. Затем нагнулся, взял декорацию и, вернувшись в комнату, бросил ее на неподвижное тело отца. Вытащил купленный специально для этой цели флакон с бензином для зажигалок и побрызгал на журнальные листы и на тело. Стоя спиной к двери, открыл замок, зажег спичку и немного понаблюдал, как занимается пламя.

Все в жизни меняется. Но не в лучшую сторону.

Из отеля Кристофер вышел через боковую дверь и сразу окунулся в вонючее утро. Запахи бензина и горящих волос перекрывали тошнотворные запахи человеческих экскрементов и гниения. Он задержался в ожидании, когда покажутся первые струйки дыма из горящего номера, и в эту минуту решил придумать для себя новую легенду. На пограничном контроле по дороге домой он назовется Биффом Ломаном.

От этой мысли лицо Кристофера озарила улыбка, и на мгновение он стал очень и очень похож на отца.

Кристофер Райс

Дебютный роман Кристофера Райса, готический ужастик «Пустота душ» («A Density of Souls»), увидел свет, когда автору было всего двадцать два года. Книга, написанная сыном знаменитого автора вампирских романов Энн Райс, получила широкое освещение в прессе и в то же время была встречена с изрядной долей скептицизма. Репутацию Райса как писателя, способного добиться значительного коммерческого успеха с историями, в которых главными действующими лицами являются геи, укрепил «Снежный сад» («The Snow Garden») – второй его роман, вошедший в список бестселлеров «Нью-Йорк таймс».

Последняя на сегодня книга Райса, «Свет до рассвета» («Light Before Day»), раскрывает неприглядную изнанку сообщества геев Лос-Анджелеса. В целом же во всех трех произведениях автор акцентирует внимание читателя на непростых отношениях, возникающих между натуралами и гомосексуалистами, связанными общим несчастьем. Так, в «Снежном саду» говорится о дружбе гея и обычной женщины и о жестоких уловках, при помощи которых эту дружбу пытаются разрушить. В центре романа «Свет до рассвета» – отцовские чувства, которые все сильнее испытывает к своему ассистенту-гею популярный автор мистических романов. Эта же тема прослеживается и в рассказе «Ловушка для мужчин», когда молодая женщина внезапно обнаруживает, что ее любимый является гомосексуалистом, и в результате мирная семейная идиллия оборачивается настоящим адом.

Райсу было непросто работать над «Ловушкой для мужчин». Прежде он никогда не писал рассказов и больше привык выстраивать атмосферу, конструируя в мельчайших подробностях каждую сцену, за что его и полюбили читатели. Желая научиться раскрывать сюжет и характеры персонажей на нескольких страницах, Райс обратился к рассказам признанных корифеев жанра: Ричарда Матесона и Дэвида Моррелла. Поначалу он побаивался отказываться от некоторых своих фирменных приемов подачи литературного материала, но в конечном итоге признался, что получил от работы над «Ловушкой для мужчин» истинное удовольствие.

Кристофер Райс
Ловушка для мужчин[83]83
  Copyright © 2006 by Christopher Rice.


[Закрыть]

Кейт сидела за столиком у окна в шумной кофейне «Старбакс». За переполненной парковкой и оживленным шоссе открывался прекрасный вид на горы Сан-Бернардино; их призрачные очертания вырисовывались на близком горизонте в лучах заходящего солнца. Рик отдал ей свой ноутбук, а сам скрылся в дверях торгового центра. Наверное, сейчас он уютно устроился возле полок в книжном магазине «Бордерс» и увлеченно листает книги по рыбалке, охоте или еще какому из этих странных увлечений для взрослых, которыми после школы он заразился от отца.

Эта поездка должна была стать их первым самостоятельным совместным путешествием – три дня в коттедже близ Лейк-Эрроухеда, три дня без надоедливых родителей, желающих удостовериться, что их чада спят каждый в своей кровати. Меньше чем через месяц им предстояло оказаться в разных колледжах, и всякий час, проведенный вместе, был слишком ценен, чтобы терять время в пробках на дорогах.

Хотя Рик и утверждал, что иначе до коттеджа не добраться, Кейт все же решила поискать иной, более короткий путь. Она набрала две первые буквы в поисковой системе, и в браузере тут же отобразился адрес сайта с аналогичным началом – из тех, что в последнее время открывали на ноутбуке.

www.ManCatch.com

Убежденная, что сайт предназначен для непутевых маменькиных сынков, которые не знают, как распорядиться своими деньгами, Кейт нажала на ссылку. Экран заполнило изображение полуобнаженного мускулистого латиноамериканца, возлежащего на белых простынях. Рука его покоилась на выпуклости на белых шортах. Над головой мачо вспыхивал и гас розовый баннер, извещающий, что ManCatch.com – сайт номер один для гомосексуалистов. Кейт едва не расхохоталась в голос. Конечно, Рик забрел сюда по ошибке.

Но тут она заметила, что компьютер настроен на запоминание имени пользователя и пароля – неудивительно, так как Рик за четыре года учебы в старших классах никогда не мог сохранить в памяти даже простую комбинацию букв и цифр. В строчке «Имя пользователя» она прочитала: «Парень из Ш-Оукс». Последнее, должно быть, означало Шерман-Оукс, район Лос-Анджелеса, где выросли и Кейт, и Рик. Согласно журналу посещений, Рик заходил на сайт прошлой ночью в половине второго – когда, как считала Кейт, он мирно посапывал у нее под боком.

В ее доме. В ее постели.

Учащенно дыша, она кликнула на кнопку «Войти», хотя какая-то часть ее сознания и просила этого не делать. И вот она уже пролистывает профили пользователей сайта, где они откровенничают о своих сексуальных пристрастиях на особом языке, который в последнее время получил большую популярность среди молодежи. «Превед, какдила?», «Йа креведко», «Эй, а этот чувак настоящий кросаффчег» и тому подобный бессодержательный бред. Ее подружки пользовались подобным языком, когда писали друг другу записки. Большинство профилей сопровождались фотографиями. Поначалу снимки были вполне безобидными: вот мускулистая грудь, вот горделиво поднятая голова – точно греческая статуя при плохом освещении. Но дальше Кейт наткнулась на фото, где мачо демонстрировали эрекцию.

За спиной раздался скрип отодвигаемого стула. Мамаша с выражением тихой ярости на лице тащила к двери годовалого сынишку. Когда женщина оглянулась и обнаружила, что такую непристойность ее сын увидел благодаря приличной на вид молоденькой особе, она одновременно и оскорбилась, и смутилась, как если бы ее ребенок показал средний палец руки.

Сгорая от стыда, Кейт быстро прокрутила страницу, пока наиболее похабные фотографии не исчезли. Изо всех сил она пыталась найти увиденному какое-то разумное объяснение. Если верить журналу, Рик за последние три недели всего один раз посещал этот сайт. Однако если он зарегистрировался, то, вероятно, планировал часто бывать здесь в дальнейшем. Но почему тогда он без колебаний разрешил ей воспользоваться ноутбуком? А если он постоянно заглядывает на этот гадкий сайт, а потом уничтожает записи в журнале? И просто позабыл стереть последнюю?

Кейт вдруг поняла: ничто так не подстегивает воображение, как предательство. Совершенно отчетливо она представила себе, как Рик в одних трусах-боксерах тихонечко крадется из полуоткрытой двери ее комнаты и в обеих руках, словно чашу Грааля, несет ноутбук.

Взгляд ее упал на панель меню в левой части экрана. Кейт уже не сомневалась, что ее парень регулярно заходит на сайт для геев; теперь можно было проверить, есть ли у него здесь друзья. Она нажала на кнопку «Список друзей», и на экране появился один-единственный ник: Весельчак. На фотографии рядом с именем был изображен лежащий на кровати на животе невысокий мускулистый парень с каштановыми волосами. Сначала Кейт показалось, что он совершенно голый, но потом она разглядела красные резинки трусов-джоки, поддерживающие снизу откляченные ягодицы.

ЙО! КЛАССНЫЙ ЧУВАК ПРИГЛАШАЕТ ПОИГРАТЬ С НИМ!

Мне 27 лет. Мой рост 5 футов и 11 дюймов, вес 156 фунтов. Дружок 9 дюймов в длину и обрезан. Живу в Студио-сити. Приглашаю молодых и старых, но вы должны мне подходить! Как подходить? Вы обожаете это дело и можете заниматься им всю ночь. О! Вам понравится! Не люблю жирных придурков, кидал и трепачей. Да, и слюнтяев не люблю! Люблю экстрим, ролевые игры и особенно оральный секс. Все будет клево, парни! Вам это запомнится!

Снимок сам по себе не шокировал Кейт, но, прочитав откровенные пожелания Весельчака, она почувствовала, что ее сейчас вырвет. И тут девушка сообразила, что надо бы посмотреть другой профиль.

Она уже собиралась набрать на клавиатуре «Парень из Ш-Оукс», как что-то внезапно ударило в окно прямо над ухом. Подняв глаза, Кейт увидела прижавшегося к стеклу Рика – будто его швырнул туда вышибала из ночного клуба. Он отошел на пару шагов и был так доволен собой, что не заметил странного выражения на лице Кейт.

– Я сейчас болтал со своей теткой по телефону, – громко возвестил он, подходя к столику. – По ее словам, там есть чудесный пруд, прикинь, всего в полумиле от коттеджа. И дорога до него легкая. – Он плюхнулся на стул напротив Кейт и пригладил пятерней черные кудри. – Она говорит, там, типа, очень круто на восходе: солнце встает прямо над прудом. Божественно! Эй, ты в порядке?

Кейт молча развернула ноутбук экраном к Рику. Тот отпрянул от него, словно черт от ладана. Но вот его сонные глаза превратились в щелочки, рот изогнулся и застыл. Он тяжело и прерывисто задышал.

– Этой ночью, – отчеканила она, – в половине второго. Я спала. И думала, что ты тоже спишь.

– Я и спал!

– А вот если верить компу, в это время ты был здесь. – Для усиления эффекта Кейт постучала по крышке ноутбука. – Или он лжет, а, Рик?

Но тот продолжал отрицательно мотать головой, уставившись в экран, будто пытался найти спасение в профиле некоего Весельчака. Целых два года Кейт с Риком встречались, и все это время она наблюдала за его поведением в отношении других девчонок: ловила его улыбки, которые можно было расценить как заигрывание, следила, как он дружески похлопывает знакомых девиц по нескромным частям тела. И вот теперь оказалось, что она искала не в том месте.

Глаза их встретились.

– Кейт, это был не я, – прошептал Рик.

– Тогда кто же?

Он почесал переносицу, чуть приоткрыл рот, но так и не издал ни звука, просто сидел и жевал нижнюю губу. Что ж, если он не хочет признаваться в содеянном, это его проблемы. Кейт выдернула из розетки шнур и, схватив ноутбук, устремилась к выходу.

Она уже подходила к своему внедорожнику «тойота», когда Рик догнал ее. Только он дотронулся до плеча девушки, как она резко обернулась, отвела руку с ноутбуком вверх и чуть назад и, словно бейсбольной битой, со всего размаху нанесла удар. На мгновение Кейт замерла, сама не в силах понять, что же произошло. В следующую секунду Рик тяжело упал задницей на асфальт; кровь хлестала из разбитого носа и заливала нижнюю часть лица. Выезжая со стоянки, Кейт оглянулась посмотреть, не попытается ли он ее преследовать. Рик, шатаясь, силился встать на ноги, и от этой картины девушка ощутила мрачное удовлетворение.

В зеркальце она увидела лежащую на заднем сиденье спортивную сумку Рика, и в это время зазвонил телефон. Рик. Отвечать она не собиралась и после четвертого звонка просто отключила на мобильнике звук. Затем набрала номер отца. Он все уладит. Он отметелит Рика до полусмерти, этому мерзавцу мало не покажется. Но тут девушка вспомнила: утром, когда она собиралась в поездку, отец обмолвился, что будет допоздна занят с клиентами. Звонить ему было бесполезно – тем более он обычно просил свою помощницу оставлять сообщение на автоответчике, так что Кейт не удалось бы даже утешиться мягким, успокаивающим баритоном отца. Глаза ее увлажнились, в горле застрял комок.

Она нажала на телефоне кнопку «Отбой».

Мать два дня назад уехала в Сан-Франциско на встречу с коллегами-риелторами и, несомненно, как раз читала им лекции о том, как преуспеть в жизни, впаривая клиентам даже самые безнадежные квартиры. С матерью связываться было бесполезно: она еще выставит виноватой Кейт, которая сама что-то упустила, не заметила очевидных свидетельств тому, что ее парень знакомится в Интернете с мужчинами и трахается с ними; безусловно, Кейт должна была предусмотреть такую возможность и так далее, и тому подобное. Ее мать всегда все предусматривала и обожала строить планы. На данный момент план Кейт заключался в том, чтобы приехать домой, забиться под одеяло и дожидаться возвращения отца.

В центре Лос-Анджелеса она уткнулась в исчезающую за горизонтом вереницу тормозных огней и два часа с черепашьей скоростью ползла в долину[84]84
  Долину Сан-Фернандо.


[Закрыть] по шоссе 101. Только в начале первого ночи она добралась наконец до дома – коттеджа в стиле кейп-код,[85]85
  Коттедж в стиле кейп-код представляет собой кирпичный (или деревянный) дом в полтора этажа под двухскатной крышей, с каминной трубой и полуподвалом.


[Закрыть] стоявшего на извилистой улочке у подножия холмов. Поскольку Рик вполне мог, слегка оклемавшись у одного из друзей, примчаться за ней сюда, Кейт решила перестраховаться и оставила машину за углом, в квартале от дома.

Когда она открыла входную дверь, раздалось пиканье охранной сигнализации. Кейт бросилась к панели, собираясь ввести код, но гудки уже прекратились – они не предвещали воя тревожной сирены, сигнализация просто пикала всякий раз, когда в доме открывали дверь или окно. В холле было темно. Уходя, отец не поставил дом на охрану – не похоже на него.

Сердце бешено стучало в груди Кейт. Хотя она все это время просидела в машине, ощущения были такие, словно она пробежала марафонскую дистанцию. Дверь в отцовский кабинет оказалась приоткрыта. На столе в беспорядке валялись бумаги, что тоже было нехарактерно для отца; компьютера на обычном месте не было. Кейт вспомнила: утром отец говорил, что мать перед отъездом взяла комп и отвезла в мастерскую – апгрейдить жесткий диск; она хотела купить отцу новый компьютер, а старый подарить на Рождество своей матери.

Постепенно глаза Кейт привыкли к темноте, и она заметила на стенах холла слабый мерцающий свет, исходящий со второго этажа. Там, в конце коридора, располагалась родительская спальня. Дверь в нее была наполовину приоткрыта, и Кейт увидела множество расставленных на комоде свечей, которые наполняли спальню призрачным сиянием. Свечи горели и в других местах, но где именно – было не разобрать. Тот, кто находился в спальне, слышал, как она вошла, но не потрудился потушить ни одной свечи. От этой мысли немного отлегло от сердца. Наверное, отец принимает ванну.

Она осторожно открыла дверь пошире и собиралась уже позвать отца, как вдруг ее взгляд упал на совершенно постороннего человека, лежащего поперек кровати лицом вниз. Возле его головы на желто-коричневом одеяле виднелось неправильных очертаний темное пятно. Мужчина был приземист и мускулист, каштановые волосы коротко пострижены. И опять ей показалось, что человек совершенно голый, но потом она рассмотрела красные резинки трусов-джоки, поддерживающие снизу откляченные ягодицы. Всего несколько часов назад девушка видела фотографию этого самого человека на экране компьютера своего бойфренда и сейчас едва не прошептала его ник: Весельчак.