Текст книги "7-е небо"

Автор книги: Джеймс Паттерсон

Соавторы: Максин Паэтро
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

ГЛАВА 38

Юки хотела бы, чтобы все ее свидетели были такими, как Рич Конклин. Солидный, внушающий доверие, он выглядел образцом молодого офицера, гордости своих родителей. Делу отнюдь не вредило, что Рич Конклин был еще и красив. Отвечая на вопросы Юки, он учтиво сообщил присяжным, что служит в полиции Сан-Франциско пять лет, из них два последних года – в отделе убийств.

– Вечером девятнадцатого апреля вы беседовали с ответчицей? – спросила Юки.

– Сержант Боксер и я вместе говорили с мисс Мун.

– Было ли у вас сложившееся предубеждение о ее виновности или невиновности до начала разговора?

– Нет, мэм.

– Вы зачитали мисс Мун ее права?

– Да.

– Насколько я понимаю, в тот момент мисс Мун еще не была задержана. Зачем же вы сказали – все, что она скажет, может быть использовано против нее?

– Это была игра.

– Не могли бы вы пояснить для присяжных, что в данном контексте означает «игра»?

Конклин отбросил назад падавшую на глаза челку.

– Охотно. Допустим, я говорю подозреваемому: «Я хочу с вами побеседовать. Не могли бы вы проехать с нами в отделение?» – и подозреваемый едет с нами по доброй воле. В этом случае он не обязан отвечать на наши вопросы и волен уйти в любой момент. Права зачитывать не обязательно, раз человек не является задержанным. – Конклин сел поудобнее и продолжил: – Но видите ли, если в процессе разговора подозреваемый насторожится, он вправе потребовать адвоката, который положит конец беседе, или же может просто встать и уйти, и мы будем обязаны его отпустить, раз он не арестован.

– Если я правильно поняла вас, инспектор, вы предприняли меры предосторожности, на случай если мисс Мун уличит себя в преступлении; тогда она так и сделает, зная, что все сказанное может быть использовано против нее?

– Совершенно верно. Я знал, что мисс Мун наша единственная свидетельница, возможно, даже подозреваемая в тяжком преступлении, и не хотел перебивать ее в процессе разговора и зачитывать права, если бы вдруг выяснилось, что она каким-то образом причастна к исчезновению Майкла Кэмпиона. Она могла вообще отказаться дальше говорить. А мы не просто хотели узнать правду, мы хотели найти Кэмпиона-младшего.

– Мисс Мун просила вызвать адвоката?

– Нет.

– Рассказала ли она в подробностях о смерти Майкла Кэмпиона и о том, как избавилась от трупа?

– Да.

– Инспектор Конклин, как она вела себя, когда призналась вам и сержанту Боксер?

– Она выглядела печальной и полной раскаяния.

– Как вы это определили?

– Она заплакала. Повторяла, что ей очень жаль и хочется исправить все, что случилось.

ГЛАВА 39

– Инспектор Конклин, – сказала Дэвис улыбаясь. – Вы, судя по всему, очень умный полицейский. – Юки напряглась. Она видела, как Дэвис расставляет ловушку, кладет наживку и привязывает силки к дереву. Конклин молча глядел на Дэвис, пока она не заговорила снова: – Разве не правда, что с самого начала ответчица отрицала факт личного знакомства с Майклом Кэмпионом?

– Отрицала, но в девяноста девяти случаях из ста подозреваемый все сначала отрицает.

– Вы допрашивали сто подозреваемых в убийстве?

– Это фигура речи. Я не веду учет проведенным допросам, но, поверьте, их было очень много.

– Понятно. А то, что вы с сержантом Боксер обманывали и запугивали мою клиентку, пока она не призналась, тоже фигура речи?

– Протест! – сказала Юки с места.

– Поддерживаю, – кивнул судья.

– Я скажу иначе. Как все мы знаем, видеозаписи «признания» мисс Мун, – Дэвис показала пальцами кавычки, – не существует?

– Да.

– Значит, мы не знаем содержания допроса?

– Придется, стало быть, поверить мне.

Дэвис улыбнулась, собирая энергию для удара.

– Инспектор, вы делали записи сказанного мисс Мун?

– Да.

– Во время подготовки к процессу я просила выдать мне эти записи для ознакомления, но мне ответили, что их уже не существует.

Конклин чуть заметно порозовел.

– Это так.

– Значит, еще раз, чтобы убедиться, правильно ли я поняла то, что вы нам тут рассказали, – бросила Дэвис высокомерным тоном, который оттачивала десятилетиями и применила сейчас, чтобы унизить и вывести Конклина из себя. – Вы расследовали предполагаемое убийство. Как вы заявили, мисс Мун была вашей основной свидетельницей, а может, и подозреваемой. Видеозаписи вы не проводили, ограничившись письменным протоколом. Протокол ведется с целью передать суду и присяжным то, что сказала ответчица, верно? И вдруг вы выбрасываете свои записи! Нельзя ли узнать почему?

– На основании записей я составил полицейский отчет. Когда он был напечатан, надобность в записках отпала.

– Отпала?! Но что точнее отражает сказанное подозреваемым – записи, сделанные непосредственно во время допроса, или отчет, составленный несколькими днями позже? Ведь протоколы положено хранить, не так ли, инспектор? Почему вы молчите? Ваша честь, прошу обязать свидетеля ответить на мой вопрос.

Юки под столом стиснула кулаки: она не знала, что Конклин не сохранил свои записи. С другой стороны, копы из убойного отдела поступали так сплошь и рядом, хотя это и не поощрялось.

Судья Бендинджер неловко двинулся на сиденье и попросил Конклина ответить.

Тот неохотно произнес:

– Мои записи больше напоминали стенограмму, но…

– Но вы сочли возможным их выбросить? Что, во Дворце правосудия недостаточно места для хранения? На полках нет места для лишней папки?

– Ерунда!..

– Еще какая! – Дэвис оставила фразу висеть в мертвой тишине, царившей в зале суда. – Вы помните, куда выбросили эти записи? В мусорное ведро, из окна машины? Или вы сходили с ними в туалет?

– Ваша честь, – вмешалась Юки, – защита травит свидетеля!

– Отклоняется. Свидетель может отвечать, – кивнул судья Бендинджер.

– Я опустил листки в шредер, – сказал Конклин. Мышцы шеи напряглись, натянув белый воротник рубашки.

– Пожалуйста, объясните присяжным, почему вы опустили записи в шредер.

Юки видела, как сверкнули глаза Конклина.

– Мы нарочно избавляемся от записей, чтобы сомнительные адвокатишки вроде вас не искажали факты! – не удержался он.

Юки смотрела на Конклина расширенными глазами, впервые видя его таким. Дэвис добилась, чтобы он прилюдно потерял самообладание.

– Вы вот так же вели себя, инспектор Конклин, когда допрашивали мою клиентку? Вы не способны владеть собой?

– Возражение, ваша честь! – сказала Юки.

– На каком основании?

– Адвокат подсудимой не вполне корректен.

Бендинджер не смог подавить смешок.

– Отклоняется. Не нарушайте порядок, мисс Кастеллано.

Дэвис улыбалась, глядя на Конклина, по-прежнему упираясь рукой о бедро.

– Последний вопрос, инспектор. Сколько еще важных улик, способных реабилитировать мою клиентку, вы спустили в шредер?

ГЛАВА 40

Все еще взвинченная проведенным Дэвис перекрестным допросом Конклина и напряжением целого дня, Юки вышла из Дворца правосудия через второй выход, за несколько кварталов от нужной ей дороги, и шла, просматривая на ходу блэкберри.

Она стерла сообщения, записала кое-что для завтрашнего дня и отправила имейл Рыжему Псу, который уже сидел в домашнем офисе и запрашивал ее отчет. На дневную парковку Юки вошла опять-таки не через главный вход и уже открыла дверцу коричнево-серого седана «акура», когда кто-то ее окликнул.

Юки резко обернулась, оглядывая людную парковку. Поперек движения на Брайант-стрит к ней широкими шагами спешил Джейсон Твилли, крича:

– Юки, подождите минутку!

Юки села в машину, отложила портфель на пассажирское сиденье и повернулась к подбегающей суперакуле пера.

Все-таки он очень хорош собой, думала Юки, глядя, как Твилли лавирует между машинами на переполненной парковке. Ей нравилось в Твилли все: стрижка, очки «Оливер Пиплс», темные глаза, глядевшие собеседнику в душу. Сегодня Твилли облачился в прекрасную голубую рубашку и отлично сидящий серый костюм с подчеркнуто простым брючным ремнем от «Эрмес», стоившим, должно быть, не менее семисот долларов.

Твилли подбежал к седану, стоявшему с открытой дверью, нисколько не запыхавшись.

– Здравствуйте, Джейсон. Что случилось?

– Ничего, – ответил он, глядя ей в глаза. – Только хотел сказать, что вы сегодня отлично справились.

– Спасибо.

– Я серьезно. Вы самостоятельны и очень умно поступаете с прессой. Дэвис на лестнице устроила настоящую кампанию, а вы…

– Защите приходится накручивать прессу. А моя задача – доказать виновность Джуни Мун, и это произойдет не на ступенях Дворца правосудия.

Твилли кивнул в знак согласия.

– Знаете, я подслушал разговор в коридоре: говорят, Джуни Мун чуть ли не умственно отсталая, ай-кью ниже среднего.

– У меня иное впечатление. – Юки гадала, куда гнет Твилли и что ему нужно. Или это полгода работы в окружной прокуратуре сделали ее циничной?

Твилли поставил портфель на асфальт, вынул из нагрудного кармана мягкий кожаный футляр для очков, достал квадратик замши и осторожно принялся протирать свои «Оливер Пиплс».

– Я думаю, приглашенный Дэвис эксперт-психиатр скажет присяжным, что Джуни глупа и внушаема и брутальные копы могли заставить ее сказать что угодно.

– Спасибо за предупреждение, Джейсон.

– Не за что. Слушайте, Юки, – Твилли вновь водрузил очки на нос, – я мечтаю получше познакомиться… с вашим замечательным интеллектом. Не согласитесь ли вы со мной поужинать? Прошу вас!

Юки переступила в узких туфельках с острыми носами и подумала о долгожданном холодном пиве, ожидающем ее дома вместе с завалами работы.

– Не обижайтесь, Джейсон, но, когда веду дело, я люблю вечером побыть одна. Мне нужно разобраться в своих мыслях…

– Юки, но есть вам все-таки надо, так позвольте же угостить вас роскошным ужином! Икра, лобстеры, французское шампанское. В любом ресторане по вашему выбору. К восьми вы будете дома. О работе говорить не будем, только романтика. – Твилли пустил в ход свою широкую асимметричную улыбку.

Он был неотразим и знал это.

При виде такого мастерского владения искусством соблазнять Юки засмеялась Твилли в лицо, а затем, к своему удивлению, сказала «да».

ГЛАВА 41

В своем просторном особняке в Кау-Холлоу Стивен Мичем и Сэнди, его жена, смотрели документальный сериал «48 часов», когда в дверь позвонили.

– Мы кого-нибудь ждем? – спросил Стив.

– Нет, конечно, – отозвалась Сэнди, сразу подумав о сопливых агитаторах – шла острая предвыборная борьба кандидатов в школьный комитет, и отпила еще вина. – Если не отвечать, они уйдут.

– Пожалуй, надо насовать им по ребрам, чтобы вычеркнули нас из своих списков. – Мичем сделал финт перед воображаемым противником и, тыча кулаками в воздух, одновременно нащупывал босыми ногами мокасины.

Он подошел к двери и посмотрел через полукруглое стекло. На крыльце стояли два красивых подростка, ровесники его Скотта.

Что это еще за шутки?

Парень потяжелее был в персикового цвета футболке и камуфляжном жилете. Длинные темные волосы падали на воротник. Не похож на республиканца и явно не «свидетель Иеговы». Другой мальчишка был одет традиционно, в твидовый клетчатый пиджак поверх лавандовой рубашки поло, волосы стриженые, но с длинной челкой, как у ученика дорогой частной школы. В руках незваные гости держали неоткупоренные бутылки спиртного.

Мичем выключил сигнализацию и приоткрыл дверь:

– Чем могу помочь, молодые люди?

– Меня зовут Ястреб, мистер Мичем, – заявил тот, что в спортивной куртке. – А это Голубь. Это члены братства дали нам такие имена, – извиняющимся тоном сказал он. – Мы приятели Скотти, хотим вступить в «Альфа-дельта-фи».

– Странно, а Скотти не звонил…

– Но, сэр, он не знает, что мы здесь. Все должно остаться тайной.

– Стало быть, в студенческий клуб собрались? – Мичем с приятным чувством вспомнил молодость и университетское братство. – И когда посвящение?

– На следующей неделе, сэр, – сказал Голубь. – Если мы пройдем испытание. Мы должны выспросить у вас о Скотти такие тайны, которых больше никто о нем не знает, и добыть его детскую фотографию, желательно голенького младенца…

Мичем рассмеялся:

– Ладно-ладно, входите. – Он распахнул дверь своего просторного дома с великолепным видом на залив. – Дорогая, у нас гости! – громко сказал он, идя через холл. – Ястреб в честь Итана Хоука?[12]12
  Хоук Итан (1970) – американский актер. Хоук означает «ястреб».


[Закрыть] Или просто вариации на птичью тему?

Поблагодарив, Мичем принял у парней бутылки, открыл инкрустированный деревянный поставец в гостиной и достал бокалы. Мальчики тем временем представились миссис Мичем, которая сказала:

– Очень любезно с вашей стороны прийти с подарками, но, право же, в этом не было необходимости.

– «Куантро», – сказал Мичем, разливая ликер из бутылки и подавая бокалы.

Вообще-то Мичем в очередной раз бросал пить, но порядком набравшаяся Сэнди раскрутила бокал, отпила ликера и сказала:

– Медвежонок, покажи мальчикам комнату Скотти, а я достану альбом с фотографиями.

– Я останусь с вами, миссис Мичем, – сказал Голубь. – Помогу выбрать снимок.

Сэнди увлеченно листала фотоальбом, держа его на коленях, когда тень Голубя заслонила ей свет. Подняв голову, женщина не поверила своим глазам. После выпитого перед ней все расплывалось, но через секунду Сэнди все же осознала реальность происходящего. Голубь стоял, направив на нее пистолет.

Она судорожно вздохнула, но Голубь приложил палец к губам:

– Не надо кричать, Сэнди. Делайте то, что я скажу, и все будет хорошо.

ГЛАВА 42

– Это уже не смешно. – Стив Мичем вздрогнул, когда ствол пистолета Ястреба ощутимо ткнулся ему меж лопаток.

– Встаньте-ка рядом со своей женой, мистер Эм, – сказал Ястреб. – Устроим охоту на мусор, знаете? Мы вам ничего не сделаем, если вы нас, конечно, не вынудите.

Мичем подошел к жене, переводя взгляд с одного пистолета на другой и думая о собственном оружии, завернутом в полотенце и лежавшем на верху платяного шкафа. Он взглянул в лицо трезвеющей на глазах Сэнди, которая мучительно пыталась понять, что происходит.

Хотел бы он и сам это знать.

Мичем обернулся к Голубю:

– Это ведь все проказы ради вступления в студенческое братство, верно, парни?

– Да, сэр, – сказал Ястреб у него за спиной. – Мне нужно, чтобы вы оба легли на пол лицом вниз.

– Я не стану этого делать, идиот! – возмутилась Сэнди, обернувшись как ужаленная. В ее глазах вспыхнула ярость. – Сейчас же убирайтесь отсюда и скажите Скотти, чтобы сегодня же позвонил хоть посреди ночи…

Голубь зашел Сэнди за спину, невысоко замахнулся и ударил ее по затылку рукояткой пистолета. Сэнди взвыла и упала на колени, скорчившись и прикрыв голову руками. Стивен увидел, как между пальцами у нее сочится кровь, и шагнул к жене, но леденящие металлические щелчки взводимых курков заставили его остановиться.

Стивен уже не мог сдерживать безмолвный ужас, затоплявший его душу. Мальчишки намерены их убить, если только каким-то образом удастся…

– Я не хочу стрелять в вас, леди, – сказал Голубь. – Раз уже упали, так ложитесь. И ты, приятель, за компанию. И поживее.

Стивен опустился на колени.

– Хорошо, мы сделаем, что вы скажете. Берите все, – взмолился он. – Все, что у нас есть, только не убивайте!

– Другое дело, – похвалил Голубь, ногой толкнув Сэнди на пол. Сам Мичем уже лежал лицом вниз на персидском ковре. – Руки за спину, будьте так добры. – Голубь вынул из кармана брюк катушку с рыболовной леской и туго обмотал нить из моноволокна вокруг запястий хозяев. Затем стянул с них обувь, снял с Сэнди носки и начал наматывать леску вокруг щиколоток Стивена Мичема. – Я вам кое-что скажу. Вообще-то мы не какие-нибудь из студенческого братства вроде Скотти вашего. – Он одним движением стянул с Сэнди до колен домашние брюки и трусы. Женщина взвизгнула.

– Где ваш сейф, мистер Эм? И какой там шифр? – спросил Ястреб.

– У нас нет сейфа.

– Ястреб, иди наверх, – сказал Голубь. – А я тут составлю компанию даме.

Он игриво шлепнул Сэнди по ягодицам.

Мичем закричал:

– Деньги в ящике для сигар на моем комоде! Забирайте все!

Голубь поставил громкость телевизора на максимум, скатал носки Сэнди и сунул Мичемам в рот шерстяные кляпы. Сэнди всхлипывала и уворачивалась, и он снова шлепнул ее по ягодицам, на этот раз почти нежно. Затем нехотя обмотал леской и ее щиколотки. Закончив, Голубь отбил горлышко второй бутылки «Куантро» о каминную полку и плеснул ликер на стопку газет возле мягкого кресла, в корзинку с клубками шерсти, оросил волосы и одежду Мичемов. Стивен Мичем снова закричал, давясь кляпом.

– Я бы этого не делал, – укоризненно произнес Голубь. – Вы рискуете захлебнуться собственной рвотой. А это будет гадостно, чувак.

Ястреб спустился в гостиную с сигарой во рту, помахивая бугристым узлом из наволочки.

– Добыча! – сказал он с довольной ухмылкой. – В сигарном ящике почти пять косых, а вот и книга.

Нагнувшись над полуобнаженной Сэнди Мичем, стонавшей у его ног, Голубь скрутил с ее пальцев кольца с бриллиантами и крикнул в ухо Стивену Мичему:

– Что любят повторять такие, как вы? Хорошо жить – лучшая месть? Ну так наслаждайтесь своей местью. Спасибо за бабло.

– Ну, ты готов? – спросил Ястреб.

Голубь что-то написал в книге и закрыл ручку колпачком.

– Veni, vidi, vici, чувак, – сказал он, зажигая спички и бросая их туда, где темнел разлитый «Куантро».

Загудело пламя.

Яркие языки заплясали по комнате. Густо повалил дым, и Мичемы уже не увидели, как двое юношей помахали им на прощание и вышли из дома.

ГЛАВА 43

Запах горелой плоти мы почувствовали еще до того, как переступили порог дымящихся развалин дома Мичемов в Кау-Холлоу. Бывший архитектурный шедевр превратился в склеп.

Из темноты появился эксперт по поджогам Чак Ханни, как никогда уставший и мрачный.

– Второй выезд за сегодня, – пояснил он.

– Первый тоже на поджог? – спросил Конклин.

– Нет, взрыв в метамфетаминовой лаборатории. Взрывной волной жертву выбросило из дома и влепило в ее же собственный пикап. – Чак покачал головой. – А вот здесь в точности повторился пожар у Малоунов.

Мы пошли за Ханни туда, где до пожара у Мичемов была гостиная. Я представила, как комната выглядела раньше: сводчатый потолок, огромный камин, а над ним зеркало. Теперь здесь сплошь почерневшая от дыма позолота и закопченный мрамор. Тела лежали рядом, в воде, которой был залит дом, лицами вниз, со скрюченными пальцами – результат укорочения сухожилий при горении.

– Даже если они были связаны, веревки сгорели, – нагнулся Ханни над трупами. – Искать отпечатки нет смысла. Может, завтра, при дневном свете… А вот это я нашел на кухонном столе. – Ханни протянул Конклину книгу.

Я успела прочитать название: «История яхтенного спорта».

– Там надпись, Рич. На латыни.

Конклин резко открыл книгу на титульном листе и прочитал вслух:

– «Radix omnium malorum est cupiditas».

– Что это значит? – спросил Чак.

– Что-то вроде «Плохое – это любовь», – пробормотал Конклин. – Точно не знаю. Черт, я латынь в десятом классе учил!

– А мы что, не закончили? – спросила Клэр, входя в комнату с двумя помощниками в арьергарде. – Что у нас здесь? – Она подошла к телам и перевернула меньшее. Изо рта жертвы с протяжным «па-а-а-а-а-а» вышел воздух. – Смотри! – Клэр указала Чаку на бутылку из-под ликера, лежавшую под телом.

Рукой в перчатке Ханни осторожно поднял находку.

– Может, у нас наконец все-таки будут отпечатки, – пробурчал он.

Мы с Конклином оставили Клэр и Ханни осматривать трупы и вышли на улицу. Полицейский показал на красивую женщину, стоявшую впереди заметно поредевшей толпы у газона.

– Она нас вызвала. Зовут Дебра Курц, живет напротив, через улицу.

Курц было под пятьдесят. Миниатюрная, очень худощавая, не иначе анорексичка, в черном облегающем спортивном костюме. На щеках потеки туши – видимо, плакала. Я назвалась, представила Конклина и спросила Курц, знала ли она покойных.

– Стив и Сэнди Мичем – мои близкие друзья. Я сразу позвонила в «девятьсот одиннадцать», когда увидела пожар, но, о Боже, было уже слишком поздно!

– А давайте проедем с нами в отделение? – предложила я. – Нам нужно как можно больше узнать о ваших друзьях.

ГЛАВА 44

Дебра Курц пила вчерашний кофе в самом маленьком и чистом из наших кабинетов для допроса.

– Мичемы были лучшей парой в мире, – плача, сказала она.

– Не было ли у кого причины желать им зла? – спросила я.

– Пойду схожу к автомату. – Конклин встал. – Вам что-нибудь еще принести, мисс Курц?

Она покачала головой.

Когда Конклин ушел, Дебра перегнулась через стол и вполголоса рассказала мне о том, что Сэнди пила и у обоих супругов случались интрижки на стороне.

– Вряд ли это важно, но на всякий случай вы об этом знайте.

Курц сказала, что у Мичемов двое детей – девятнадцатилетний Скотт, студент колледжа, и старшая Ребекка, уже замужем, живет в Филадельфии. Давясь рыданиями, Курц согнулась, словно ее ударили под ложечку или терзали угрызения совести.

– Вы ничего не хотите добавить, Дебра? У вас со Стивеном Мичемом был роман?

– Да, – тихо сказала она. – Был.

Курц говорила, поглядывая на дверь, словно торопилась закончить, пока Конклин не вернулся.

– Я ненавидела себя за то, что обманываю Сэнди. Трудно объяснить, но я любила ее не меньше, чем Стива.

Я поставила перед Курц коробку бумажных салфеток, когда вошел Конклин с компьютерной распечаткой в руке.

– А у вас, оказывается, есть приводы, мисс Курц. – Конклин выдвинул стул из-под стола. – Признаться, я удивлен.

– Тогда я была вне себя от горя. – Серые глаза Дебры снова наполнились слезами. – Я никому не причинила вреда, кроме себя.

Конклин пододвинул мне листки.

– Арестовывались за кражу со взломом?

– Меня подбил бойфренд, а я, идиотка, пошла у него на поводу. Но меня же оправдали!

– Вас не оправдали, – поправил Конклин. – Вам дали условный срок. Должно быть, вы пошли на сделку, дав показания против вашего бойфренда, я прав? А в вашем деле значится еще и поджог.

– Но тогда умер Рэнди, мой муж. Я готова была вырвать из груди собственное сердце. – Курц ударила себя в грудь кулаком. – Я подожгла наш дом, ища способ понять, что чувствую после его ухода. Оказалось, бездонную печаль!

Я буквально отвалилась на спинку стула. У меня даже приоткрылся рот. Дебра Курц сразу отреагировала на мою шокированную мину.

– Я же была в собственном доме! – закричала она. – Я потом даже в страховую компанию не обращалась за возмещением! Я навредила только себе, вы понимаете? Я навредила только себе!

– Стивен Мичем разорвал с вами отношения?

– Да, но это было несколько недель назад и по взаимному согласию.

– А это не вывело вас из равновесия? – поинтересовался Конклин. – Вы не ощутили немножко бездонной печали?

– Нет-нет, что бы вы ни думали, я не поджигала дом Мичемов. Я этого не делала. Не делала.

Мы спросили Дебру Курц, где она находилась, когда погибли Малоуны, и бывала ли она в Пало-Альто. У нее оказалось алиби. Мы все записали. В целом Дебра производила впечатление особы со жгучим желанием разрушения и саморазрушения.

А вот у нас в целом ничего не складывалось. Было уже полшестого утра.

– У вас запланированы какие-нибудь поездки, Дебра? – обходительно спросил Конклин.

Женщина покачала головой:

– Нет.

– Хорошо. Пожалуйста, не уезжайте из города, не предупредив нас.