Текст книги "7-е небо"

Автор книги: Джеймс Паттерсон

Соавторы: Максин Паэтро
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

ГЛАВА 14

Городок Джексон славится ковбойскими пикниками и ярмарками ремесел. Еще здесь имеется порядочная свалка. Было уже за полдень, и запах гниения поднимался от пригреваемых солнцем отходов. Чайки и сарычи кружили над мусорными дюнами, простиравшимися вокруг на сколько хватало глаз.

Шериф Орен Браун указал мне и Конклину на оцепленный квадратный акр территории свалки – примерный участок, куда свозили мусор в конце января:

– Как только позвонил губернатор, я нарядил моих парней на работу. «Делайте все возможное» – вот что он сказал.

Мы искали восемь черных пластиковых мусорных пакетов в целом море черных пластиковых мусорных пакетов. На участке склона площадью в несколько сотен ярдов десяток полицейских из управления шерифа очень медленно разбирали три тысячи тонн отходов, наваленных горой двадцать футов высотой. Мусорщик помогал кинологу, который ходил по участку, удерживая на натянутых поводках двух собак, обученных отыскивать мертвые тела.

Я пыталась поддерживать в себе оптимизм, но у меня плохо получалось при виде столь мрачного пейзажа. Я пробормотала так, чтобы слышал Рич:

– За три месяца от Майкла дай Бог остались жилы и кости.

И тут, словно в ответ на мою реплику, собаки начали рваться с поводков.

Конклин и я вместе с шерифом осторожно подошли туда, где бесились обезумевшие, скулившие псы.

– В этом мешке что-то есть, – сказал кинолог.

Ищейки тянулись к пакету с ручками, совсем тонкому, какие бесплатно выдают в супермаркетах. Нагнувшись, я увидела, что пластик разодран, а внутри лежит что-то завернутое в газету. Я осторожно развела края свертка и увидела разложившееся тельце новорожденного младенца. Зеленоватая кожа отстала от плоти, мягкие ткани съедены крысами, и на глаз уже нельзя сказать, мальчик это или девочка. Газета оказалась всего недельной давности.

Кто-то не хотел этого ребенка. Его задушили или родился мертвым? На этой стадии разложения патологоанатомы уже не скажут.

Рич перекрестился и сказал несколько слов над останками, когда ожил мой «Некстел».

Я пошла вниз по мусорной горе, с облегчением отвернувшись от жуткого зрелища – трупика младенца.

– Скажи мне что-нибудь хорошее, Юки, – попросила я в телефон.

– Линдси, мне очень жаль, но Джуни Мун отказалась от своего признания.

– О нет!.. Как же так? Значит, Майкл не умер у нее на руках?

Все, что у нас пока было, – признание Джуни. Как она могла взять его назад?

– Нет. Теперь Джуни говорит, что не имеет отношения к смерти или исчезновению Майкла Кэмпиона, и утверждает, что призналась под давлением.

– А кто на нее давил? – не сразу сообразила я.

– Ты и Конклин. Злобные копы заставили ее признаться в том, чего она не совершала.

ГЛАВА 15

Кафе «Сьюзи» напоминает бар в гавайской хижине на пляже в Сен-Лусии: еду подают острую, гремит живая музыка на стальных барабанах, «Маргариту» делают мирового класса, а официантки не только знают посетителей по именам, но и достаточно сообразительны, чтобы оставить людей в покое, когда они заняты делом. Вот как мы с Синди, например.

Мы сидели за нашим столиком во втором зале, и я сверлила Синди тяжелым взглядом поверх кружки пива с пенной шапкой.

– Ты поняла? Говорить с тобой неофициально – значит, раскрывать служебную тайну! Одно слово, что я работаю над новой версией в деле Кэмпиона, могло стоить мне места!

– Линдси, клянусь, я вообще не использовала те сведения, которые узнала от тебя. Мне информацию сверху спустили.

– Что?!

– У руководства есть свой источник. Я взяла интервью – тебе не скажу, у кого. – Синди с грохотом поставила свою кружку на стол. – Можешь ходить с высоко поднятой головой – ты ничего мне не слила, о’кей? Это правда.

Я на несколько лет старше Синди, и у нас сложились отношения старшей и младшей сестер с тех пор, когда несколько лет назад она разворотила место преступления, которое я расследовала, а затем помогла мне раскрыть дело.

Трудно дружить с репортерами, когда работаешь в полиции. Их принцип «общественность должна все знать» работает на руку преступникам и подрывает объективность присяжных.

Нельзя доверять репортерам.

Но я очень люблю Синди и в девяноста девяти процентах случаев ей верю. Она сидит напротив в белоснежном шелковом кардигане – белокурые кудряшки вибрируют, как пружины матраца, а два немножко косо посаженных передних зуба только добавляют очарования прелестному лицу – и клянется, что непричастна к случившемуся. Синди твердо стоит на своем.

– Ладно, – цежу я сквозь сжатые зубы.

– Ладно и извини?

– Ладно. Извини.

– Принимается. А теперь рассказывай, как движется расследование.

– Занятная ты девчонка, Синди, – рассмеялась я и помахала рукой Юки и Клэр, вошедшим в кафе.

Беременная Клэр дохаживала последние недели и уже не помещалась за стол. Я переставила для нее стул во главу стола, а Юки проскользнула к Синди. Официантка Лоррейн приняла у нас заказы, и, едва она ушла, Юки заявила Синди:

– Все, что я скажу, даже если информация открытая, не для прессы.

Клэр и я прыснули.

– Вот досада… А люди еще завидуют моим знакомствам, – театрально вздохнула Синди.

– Слушание об исключении признания Джуни Мун прошло отлично, – объявила Юки. – Раз Джуни зачитали права до того, как она сделала признание, судья постановил не изымать его из дела.

– Слава Богу, – с облегчением выдохнула я. – Хорошим людям тоже иногда везет.

– Но как же ты обвинишь ее в убийстве, если у вас нет тела? – спросила Клэр.

– Построим дело на косвенных уликах – обвинительный вердикт в подобных случаях выносят сплошь и рядом, – сказала Юки. – Конечно, мне куда больше понравились бы вещественные доказательства или признание Рики Малколма, но на нас давят, сами понимаете кто, а процесс можно выиграть и с тем, что имеем. – Юки глотнула пива. – Присяжные поверят в признание Джуни Мун и сочтут ее ответственной за смерть Майкла Кэмпиона.

ГЛАВА 16

На следующий день я сидела за своим столом в полицейском управлении, когда после обеда появился Рич, распространяя вокруг себя сильный запах помойки.

– Тяжелое утро?

– Да, но, по-моему, шериф Джексона твердо намерен откопать свои пятнадцать минут славы, прежде чем за дело возьмутся федералы. У него там все под контролем.

Я зажала нос, когда Рич уселся, вытянул под стол длинные ноги и открыл большой стакан с кофе.

– Список телефонных звонков подтверждает, – сообщила я, – что Джуни звонила Малколму в двадцать три часа двадцать одну минуту в ночь исчезновения Майкла. Впрочем, она ему каждый вечер звонила примерно в это время.

– Обычное дело: девушка любит поболтать со своим бойфрендом.

– А Клэппер говорит, что отпечатки на ноже принадлежат Малколму…

– Вот это здорово!

– Но кровь коровья, – закончила я.

– Какая жалость! Ну да, это же нож для стейков; парень съел говяжий бифштекс.

– Дальше еще хуже.

– Подожди. – Рич бросил пару кусочков сахара в стакан, размешал и отхлебнул кофе. – Вот теперь можешь убивать меня следующей новостью.

– В ванной не обнаружено ни крови, ни тканей. Волосы, которые мы посылали в лабораторию, не принадлежат Майклу. Более того, нет никаких признаков, что кто-то пытался уничтожить следы – в частности, отбеливатель в слив не выливали.

– М-да, – нахмурился напарник. – И как это понимать? Идеальное преступление?

– Хуже того, в пикапе Малколма никаких следов крови и ни единого волоса, принадлежащих Майклу.

– Значит, насчет грузовичка я ошибся. Надо тебе было соглашаться на пари, Линдси, пообедали бы сегодня за мой счет.

– Только если бы ты сначала принял душ, – усмехнулась я.

Но настроение у меня было хуже некуда. Предстояло звонить Кэмпионам и говорить, что у нас по-прежнему нет доказательств, Джуни Мун отказалась от сделанного ранее признания, а Рики Малколма придется, дав коленом под зад, оставить в покое.

– Можешь позвонить Малколму и сказать, чтобы забрал свой пикап.

Рич взял трубку, набрал Малколма и долго слушал длинные гудки.

Пооткрывав в машине все окна, мы съездили в криминалистическую лабораторию на военно-морскую верфь в Хантерс-Пойнт. Амбре от одежды Рича с легкостью пересиливало сквозняк. В лаборатории я подписала разрешение на передачу пикапа хозяину, и после еще трех неотвеченных звонков Рики Малколму мы поехали к нему домой.

– Полиция! – оглушительно орал Рич, барабаня в дверь Малколма, пока из ресторана на первом этаже не вышел маленький китаец.

Он прокричал нам с улицы:

– Мистер Малколм уехал! Заплатил аренду и уехал на мотоцикле! Хотите посмотреть бардак наверху?

– Уже видели, спасибо.

– Уехал, значит, – пробормотала я Конклину, когда мы сели в патрульную машину. – Рики Малколм. Тошнотворный скользкий тип. Проходимец. Криминальный, мать его, талант. Скоро и в вашем городе!

ГЛАВА 17

Из сладкого сна в объятиях любимого меня вырвал голос Джейкоби в телефонной трубке:

– Одевайся, Боксер. Конклин уже подъезжает, он заберет тебя у подъезда.

Джейкоби положил трубку, ничего не объяснив, но я уже поняла: у нас новый труп.

В начале первого ночи Конклин въехал передними колесами на газон у еще дымившегося пожарища в квартале 3800 Клей-стрит, что в Президио-Хайтс. Четыре пожарные машины и столько же патрульных авто стояли перед тем, что осталось от особняка в неоклассическом стиле. Ветер свивал дым черной воронкой в углу одной из сгоревших комнат. На другой стороне улицы собрались заспанные зеваки, глядя, как пожарные заливают угли, в которые превратился красивый дом в богатом районе.

Я застегнула брезентовую куртку и поднырнула под струю пожарного шланга за мгновение до того, как заработали генераторы на газоне. Конклин первым поднялся по ступенькам. В дверях он показал значок полицейскому, и тот пропустил нас в почерневший остов здания.

– Два трупа, сержант, – сказал офицер Пэт Нунан. – Первая дверь справа.

– Медэкспертов вызвали?

– Уже едут.

Внутри было еще темнее, чем снаружи. Комната, на которую указывал Нунан, походила на просторный кабинет или гостиную. Я водила лучом фонарика по сваленной в кучу мебели, книжным полкам, большому телевизору. Затем свет упал на чьи-то ноги на полу.

Ноги… без тела.

– Нунан! – заорала я. – Нунан! Что это за чертовщина!

Свет фонаря заметался по комнате, осветив второе тело, лежавшее на пороге в нескольких футах от, так сказать, основной части первого трупа.

Нунан вошел в кабинет, ведя за собой молодого пожарного, на костюме которого было напечатано через трафарет «Мэкки».

– Сержант, – сказал Мэкки, – это моя вина. Я пытался войти со шлангом, а он за что-то зацепился. Оказалось, за мертвеца.

– Значит, вы оттащили тело?

– Я не знал, что если взять тело за ноги, оно разорвется пополам. – Мэкки говорил хриплым от дыма и, наверное, страха голосом.

– Вы передвинули все тело, Мэкки, или только ноги? Где лежал труп?

– Он… Она… В общем, оно лежало на пороге комнаты, сержант. Извиняюсь.

Мэкки попятился из комнаты, и был абсолютно прав, убравшись от меня подальше. Что не уничтожил огонь, довершили вода и пожарные. Вряд ли мы когда-нибудь узнаем, что здесь произошло. Тут я услышала, что кто-то зовет меня по имени, и узнала голос раньше, чем увидела свет переносного фонаря.

Чак Ханни был одним из лучших экспертов по расследованию поджогов. Мы познакомились несколько лет назад, когда он приехал на место происшествия прямо с обеда в «Ротари-клаб», в светлых брюках со стрелкой, и прошел по всему черному от копоти дому. В ту ночь Чак многое мне рассказал о тонкостях осмотра места происшествия, но я до сих пор гадаю, как он умудрился не запачкать светлые брюки.

– Привет, Линдси, – сказал Ханни. Сегодня он был в пиджаке и галстуке. На тонких черных волосах виднелись следы расчески. Ожоговые рубцы начинались от большого пальца правой руки и уходили под манжету рубашки.

– Могу дать предварительную идентификацию погибших. – Мой напарник, сидевший на корточках над одной из жертв, медленно поднялся. – Их имена – Пэтти и Берт Малоун, – сказал он со странной интонацией. Я удивилась: трупы были настолько изуродованы огнем, что лиц просто не осталось. Прочитав вопрос в моих глазах, Конклин добавил: – Раньше я бывал в этом доме и знал хозяев.

ГЛАВА 18

Я уставилась на Конклина. С потолка сыпались черные угли. Шипение воды на горящем дереве смешивалось с треском статических помех в передатчике и криками пожарных наверху.

– В старших классах я дружил с их дочерью, – пояснил Конклин, – Келли Малоун. Ее родители прекрасно ко мне относились.

– Мои соболезнования, Рич.

– Я не видел их с тех пор, как Келли уехала учиться в Университет Колорадо. Не представляю, как она это переживет.

Я положила руку ему на плечо, зная, что смерть Малоунов будет считаться насильственной, пока мы не докажем обратное. Наверху бригада тщательно зачищала пожарище, разбирая потолок второго этажа и заливая тлеющие места над стрехами.

– Сигнализация была отключена, – сказал Ханни. – Помощь вызвал сосед. Пожар начался в этой комнате. – Он указал на мебель, сгоревшую почти до ножек, и оглядел помещение, где повсюду громоздились горы гипса и обломков. – Когда мы здесь все просеем, я позвоню, но, по-моему, вы заранее можете расцеловать в задницу любые следы и отпечатки пальцев.

– Но вы все равно постараетесь, правда? – недовольно произнес Конклин.

– Я же сказал, что да, Рич!

Меньше всего мне хотелось, чтобы Конклин полез в ссору. Я спросила его, что за люди были Малоуны.

– Келли иногда называла отца козлом. Но в восемнадцать лет это означает, что отец не разрешает дочери оставаться с парнем после одиннадцати вечера.

– Расскажи, что еще ты помнишь.

– Берт продавал дорогие автомобили, Пэтти была домохозяйкой. Естественно, у них водились деньги. Они много чего могли себе позволить. Друзья все вроде приличные. В общем, обычная семья.

– А разве редко обычные люди оказываются с отклонениями? – пробурчал Ханни.

Мое внимание привлек свет фар, мелькнувший за разбитым окном: к веренице полицейских и пожарных машин присоединился фургон коронера.

Нунан сказал из коридора:

– Я проверил спальню на втором этаже, сержант. Там в шкафу есть сейф. Замок и сейф без повреждений, но дверца открыта и внутри пусто.

ГЛАВА 19

– Мотивом этого стало ограбление?! – рявкнул Конклин, когда в кабинет вошла Клэр со своим помощником.

Прежде чем она успела спросить, кто умер, я обняла ее и сказала на ухо:

– Конклин лично знал погибших.

– Ясно, – тихо произнесла она.

Пока Клэр раскладывала инструменты, я сказала, что труп передвигали, и отступила в сторону: Клэр делала снимки своей старой «Минолтой», по две фотографии тел в каждом ракурсе.

– В комнате две двери, – говорила она между тресками вспышек. – Чак, ты говоришь, что пожар начался здесь, но жертвы тоже остались здесь. Почему они не ушли?

– Возможно, слишком поздно спохватились. – Ханни вырезал образцы из ковра и опускал волокна в фольговые пакеты-зиплоки. – Если они, например, выпили и заснули, сигарета могла упасть в подушки дивана.

Ханни объяснил, что комната такой площади наполняется дымом меньше чем за минуту, а спящие могли проснуться, судорожно кашляя, ничего не видя в дыму, и растеряться.

– Один говорит: сюда, – продолжил Чак. – Второй говорит: нет, сюда. Может, один из них падает. Надышавшись дымом, они теряют сознание. Эти люди умерли минуты за две.

Конклин вернулся в комнату, держа рукой в перчатке книгу.

– Я нашел это на лестнице. – Он протянул книгу мне: – «Горя в воде и утопая в пламени». Чарлз Буковски. Это что, стихи?

Я открыла титульный лист и увидела надпись, сделанную шариковой ручкой.

– Это латынь, – сказала я напарнику и, четко выговаривая, прочла слова: – «Annuii coeptis».

– Это девиз с долларовой банкноты, над пирамидой с глазом. «Провидение покровительствует нашему предприятию».

– Ты знаешь латынь?

Рич пожал плечами:

– Я ходил в католическую школу.

– Что скажешь? Мерзавец-поджигатель оставил нам записку, типа что Бог не против?

Конклин оглядел уничтоженную огнем комнату:

– Не тот Бог, в которого я верю.

ГЛАВА 20

В три часа утра Ханни, Конклин и я смотрели, как пожарные заколачивают окна дома Малоунов и вешают замок на входную дверь. Зеваки уже видели десятый сон, и только стук молотков нарушал тишину богатого квартала. Ханни сказал:

– Четыре месяца назад в Пало-Альто был пожар, похожий на этот.

– Чем похожий?

– Большой дорогой частный дом. Отключена сигнализация. В гостиной погибли два человека, и я до сих пор задаю себе тот же вопрос: почему они не ушли?

– Паника, дезориентация, как вы и сказали.

– Да, такое бывает, но меня вызвали только через пару дней после пожара, поэтому точно не скажу. До сих пор зло берет, как вспомню, что пожарные записали дело в несчастные случаи, не вызывая экспертов. В общем, когда меня вызвали, тела уже кремировали.

– Ты считаешь, пожар был подозрительный? – спросил Конклин.

– Да, и до сих пор не изменил мнения. Генри и Пегги Джаблонски были хорошими людьми, и никто не мог представить, для чего кому-то понадобилось их убивать. Ни мести, ни махинаций со страховкой, ни даже «Мне твое лицо не нравится». Вот я и остался с тягостным чувством и невозможностью сказать, был ли то поджог или искра вылетела из камина и подпалила елку.

– Там тоже нашли книгу с латинской цитатой на титульном листе?

– Когда я приехал, «отдел уничтожения улик» выбросил гору промокших вещей во двор. Специально искать книгу мне как-то в голову не пришло. – Ханни вынул из кармана ключи от машины. – Ладно, ребята, я тут закончил. Увидимся через несколько часов.

Мы с Ричем проводили взглядом его фургон.

– Удалось связаться с Келли? – спросила я напарника.

– Попал на автоответчик и не знал, что сказать. – Рич покачал головой. – Наконец начал: «Келли, это Рич. Конклин. Конечно, много воды утекло, но… Гм… Не могла бы ты мне срочно перезвонить?»

– Все правильно.

– Не знаю. Она сочтет меня психом за звонок в час ночи после двенадцати лет разлуки. А если она знает, что я стал полицейским, просьба срочно перезвонить ее до смерти напугает.

ГЛАВА 21

Здание, где работали медэксперты, соединялось с Дворцом правосудия крытым проходом, куда вела дверь из холла. В полдесятого утра, когда я приехала, Клэр уже работала в стылой серой анатомичке. Она сказала «привет», едва взглянув на меня, ведя скальпелем от кости грудины Пэтти Малоун к тазу. Руки мертвой женщины были стиснуты в кулаки, лишенное ног тело обуглилось.

– Она даже на человека не похожа, – не выдержала я.

– Кости горят как свечи, знаешь ли. Белок становится частью горючего. – Клэр отвернула лоскут сгоревшей ткани.

– Лаборатория уже отдала анализы крови?

– Да, минут десять назад. Миссис Малоун выпила пару бокалов, у мистера Малоуна в крови антигистамины. От этого он мог быть сонным.

– А какое содержание угарного газа?

В это время через приемную к анатомичке прошел Чак Ханни.

– Я забрал зубные карты Малоунов, Клэр, – сказал он. – Положу у тебя в кабинете.

Клэр кивнула:

– Я тут рассказываю Линдси, что Малоуны прожили достаточно долго, чтобы надышаться угаром, – содержание далеко за семьдесят. Полный рентген тел дал отрицательные результаты на следы от пуль или явные переломы. Но кое-что тебе будет интересно. – Она поправила пластиковый фартук, едва сходившийся на ее расплывшейся талии, и повернулась ко второму столу. Сняв простыню, которой были прикрыты ноги Патрисии Малоун, она дотронулась белым резиновым пальцем до тонкой, едва различимой розоватой линии на щиколотках жертвы. – Видишь, кожа здесь не обгорела. То же самое на запястьях мистера Малоуна. Кожа в этих местах была чем-то прикрыта от огня.

– Значит, связывали? – уточнила я.

– Да. Будь то только щиколотки, я бы предположила, что миссис Малоун носила носки с плотной резинкой, но такие же следы на запястьях ее мужа. Я утверждаю, что они остались от сгоревших веревок, а причиной смерти стала асфиксия в результате вдыхания продуктов горения. Смерть насильственная.

Я смотрела на изуродованное огнем тело Пэтти Малоун.

Вчера утром она целовала мужа, делала прическу, готовила завтрак, может, смеялась, болтая с подружкой по телефону. А вечером супруги, прожившие вместе тридцать два года, были связаны и брошены умирать в огне. Сколько-то времени – возможно, несколько часов – Малоуны знали, что их убьют. Это называется психическим ужасом. Убийцы хотели, чтобы жертвы мучились страхом, перед тем как умереть чудовищной смертью.

Кто совершил это зверское преступление – и почему?

ГЛАВА 22

Мы с Джейкоби занялись бы делом Малоунов, даже если бы Конклин не оказался знаком с погибшими. Но от того, что он когда-то был близок этой семье, нам начало казаться, что мы их тоже лично знали.

Джейкоби сегодня являлся моим напарником вместо Конклина, который поехал в аэропорт встречать Келли Малоун. Мы стояли на пороге полутораэтажного домика под острой крышей в Лорел-Хайтс всего за десять домов от развалин особняка Малоунов, ожидавших бульдозера. Я позвонила. Дверь открыл мужчина лет сорока пяти, в джинсах и спортивной фуфайке, глядя на меня без удивления, словно заранее знал, почему мы здесь.

Джейкоби представился.

– Рональд Грейсон дома?

– Сейчас позову. – Мужчина остался тем не менее в дверях.

– Можно войти?

– Конечно, – сказал отец Грейсона. – Вы по поводу пожара? – Он открыл дверь в уютную гостиную с хорошей мебелью и большим плазменным телевизором над камином. – Ронни, к тебе полиция!

Задняя дверь хлопнула как от сильного сквозняка.

Я выругалась.

– Вызывай подкрепление!

Оставив Джейкоби в гостиной, я побежала через кухню к черному ходу. Действовать приходилось одной: Джейкоби уже не мог бегать – не с его больными легкими и двадцатью фунтами веса, которые он набрал после повышения.

Я увидела, как мальчишка перепрыгнул низкую изгородь, разделявшую дворы. Спортсменом Рональд Грейсон не был, но ноги у него длинные, и он знал район. Когда паренек резко свернул вправо за отдельно стоящий гараж, я поняла, что он может уйти.

– Стоять! – закричала я. – Руки вверх!

Грейсон не остановился.

Я оказалась в трудном положении. Стрелять в него я не хотела, но у подростка явно была причина убегать от полиции. Неужели поджог – дело его рук?

Неужели мальчишка – убийца?

По рации я назвала свое местонахождение и, не сбавляя хода, обогнула гараж как раз вовремя, чтобы увидеть, как Грейсон-младший перебегает бульвар Аргуэлло и впечатывается в капот патрульной машины. Тут же подъехала и остановилась вторая машина, а из первой выскочили двое полицейских. Один коп взял пацана за шиворот и уложил физиономией на капот, другой пинками заставил его расставить ноги и быстро обыскал.

Вдруг я увидела, что лицо Рональда Грейсона посинело.

– О Боже! – вырвалось у меня.

Я стянула его с машины, согнула пополам, обхватила сзади, положив правую ладонь на кулак левой, нащупала место чуть повыше солнечного сплетения и три раза с силой нажала ему под ложечку. Мальчишка закашлялся, и три маленьких пакетика выпали изо рта на асфальт. В пакетиках, судя по виду, был крэк.

Задыхаясь от бега и ярости, я без церемоний надела на подростка наручники и арестовала за хранение наркоты с целью продажи. И зачитала Грейсону его права.

– Идиот! – задыхаясь, говорила я. – У меня же пистолет! Вот посмотри! Я тебя чуть не застрелила, придурка!

– Пошла ты!

– Ты хотел сказать «спасибо», не так ли, засранец? – уточнил один из патрульных. – Сержант только что спасла твою бесполезную жизнь!