Текст книги "7-е небо"

Автор книги: Джеймс Паттерсон

Соавторы: Максин Паэтро
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

ГЛАВА 98

Я запаниковала.

Радиотрансляция из передатчика в наручных часах Юки шла громко и четко, и вдруг все оборвалось! Вышли из зоны приема, что ли… Я схватила Конклина за локоть, остановив на маленькой полянке, откуда тропки расходились в трех направлениях.

– Я потеряла сигнал!

– Подождите, – сказал Конклин в свой микрофон полицейским спецназовцам, которые шли через лес частой цепью.

Вдруг статические помехи прекратились. Я не слышала Юки, но голос Твилли звучал металлически четко:

– До приезда сюда я планировал дать тебе полетать. С этого утеса. Расправить крылышки. Но теперь я уверен: ты застрелишься, Юки.

Крик Юки был высоким, пронзительным, без слов.

Твилли угрожает убить ее! Почему Юки не стреляет?

– Наверх! – крикнула я Конклину.

От вершины нас отделяли по меньшей мере две сотни ярдов. Две сотни! Мне было уже не важно, услышит нас Твилли или нет. Я побежала.

Колючие кусты цеплялись за одежду, ветки деревьев хлестали по лицу. Споткнувшись о корень, я нырнула и схватилась за дерево, чтобы не упасть. Легкие горели. Впереди между деревьями на фоне звездного неба я видела силуэты, но Твилли был так близко к Юки, что я не решилась стрелять.

– Твилли! – заорала я. – Отойдите от нее немедленно!

С гребня горы раздался выстрел.

Господи, нет! Юки!!!

Вспугнутые птицы сорвались с деревьев, словно кто-то выстрелил крупной дробью, когда эхо выстрела прокатилось по склону. Шестеро спецназовцев и мы с Конклином выскочили из леса на каменную площадку на гребне холма. Там я и нашла Юки, стоявшую на коленях, уткнувшуюся лбом в землю.

Пистолет был у нее в руке.

Я опустилась на колени и потрясла ее за плечи:

– Юки, поговори со мной! Скажи что-нибудь! Пожалуйста!

ГЛАВА 99

Твилли стоял с поднятыми руками.

– Слава Богу, вы появились, сержант. Я пытался ее остановить, но ваша подруга твердо настроилась покончить с собой.

Я обняла Юки. В воздухе стоял запах сгоревшего пороха, но я не нашла ни крови, ни раны. Выстрел пришелся мимо.

– Юки, это я, дорогая моя, я здесь.

Она застонала. Голос и вид у нее были полусонные. Спиртным не пахло. Неужели наркотики?

– Что с ней?! – заорала я на Твилли. – Что ты с ней сделал?

– Ничего. Я ее нашел в таком состоянии.

– Ты арестован, сволочь! – сказал Конклин. – Руки за спину.

– А на каком основании, можно узнать?

– Попытка убийства сойдет?

– Да вы что, я к ней не прикоснулся!

– Знаешь, а ведь у Юки был передатчик. Ты ее напоил, чтобы сбросить со скалы. Мы все записали.

Конклин застегнул наручники достаточно туго, чтобы Твилли взвизгнул. Я вызвала медицинский вертолет и сидела, держа Юки в объятиях.

– Линдси? – позвала Юки. – Я же… все записала… на часы… да?

– Да, милая. – Я обнимала подругу, неизмеримо счастливая, что она жива.

Одновременно я думала о том, что у нас в результате получилось. Твилли задержан за покушение на жизнь Юки, но следили мы за ним из-за намека, который этот мерзавец позволил себе утром в разговоре с ней: что это он убил Майкла Кэмпиона.

Сказанное им за последние десять минут противоречило его более ранней версии.

Конклин, стоявший рядом, рассуждал вслух:

– Стало быть, это была ловушка. Он чем-то напичкал Юки, чтобы написать кровавый эпилог своей книжки.

– Так он сказал, этот псих.

И ведь план Твилли почти удался! Но теперь ему самому светит достойный… эпилог. Арест, суд и – надежда умирает последней, – возможно, обвинительный вердикт.

Юки пыталась говорить, но изо рта у нее вырывались несвязные, отрывистые звуки.

Ей было трудно дышать.

– Что он тебе дал, Юки? Ты знаешь, какой наркотик?

– Вода.

– Врачи дадут тебе попить, подожди чуть-чуть.

Голова Юки лежала у меня на коленях, когда над головой раздался стрекот вертолета.

Я опустила глаза, закрываясь от ветра, и увидела отблеск на тропинке. Я закричала, перекрывая шум винтов:

– Твилли подсыпал что-то в воду! Ты это хотела сказать, Юки? Это было в воде?

Она кивнула. Через секунду Конклин уже складывал в пакеты улики – две пластиковые бутылки с водой, а Юки в специальной люльке поднимали в брюхо вертолета.

ЧАСТЬ ПЯТАЯ
ПЛАМЕННОЕ ЖЕЛАНИЕ

ГЛАВА 100

Ястреб и Голубь оставили машину за углом огромного викторианского особняка в Пасифик-Хайтс, самого большого в этом районе мультимиллионеров с великолепным видом на залив.

Выбранный ими дом выглядел внушительным и гостеприимным – икона американского стиля, – но в то же время недоступным никому, кроме очень богатых людей.

Молодые люди оглядели окна в свинцовых переплетах, купола, старые деревья, стеной обступавшие дом, отделяя его от квартир прислуги, жившей над гаражом, и от соседей. На сайте риелторов Ястреб и Голубь изучили поэтажные планы и знали любой уголок на каждом этаже. Они прекрасно подготовились, их обуревало нетерпение, и тем не менее молодые люди действовали осторожно.

Это будет их лучшее убийство – и последнее. Они оставят по себе память, бросят свою визитную карточку – и снова станут обычными людьми. Сегодняшняя ночь станет легендой. Газеты неделями будут пестреть заголовками, по этому сюжету снимут фильм, а то и не один. Ястреб и Голубь не сомневались, что об этом пожаре, вершине их преступной карьеры, будут говорить и в следующем веке.

– Я нормально выгляжу? – спросил Голубь.

Ястреб поднял ему воротник и оглядел приятеля с головы до ног.

– Прекрасно. Ты просто картинка, друг.

– Ты тоже.

Они обменялись римскими рукопожатиями, взявшись за руки у локтя, как Чарлтон Хестон и Стивен Бойд в «Бен-Гуре».

– Ubi fumus, – сказал Ястреб.

– Ibi ignis, – закончил Голубь.

«Нет дыма без огня».

Голубь туже обернул золотую фольгу вокруг бутылки «Куантро», и юноши бок о бок пошли по длинной, выложенной камнем дорожке к парадному крыльцу. На стеклянной панели входной двери был приклеен листок: «Представителям прессы: пожалуйста, оставьте нас в покое».

Ястреб позвонил в дверь.

Дин-дон.

Через частые переплеты окон он видел, как в гостиной появился седой человек. Ястреб провожал его глазами, глядя, как хозяин, известная, узнаваемая личность, идет по дому – свет автоматически включался в каждой комнате – и подходит к двери.

Дверь открылась.

– Это вы звонили? – спросил Коннор Кэмпион.

– Да, сэр, – ответил Голубь.

– Представьтесь.

– А вы зовите пока меня Голубем, а его – Ястребом. Мы вынуждены соблюдать осторожность. То, что мы знаем, может нас убить.

– Вы должны нам доверять, – подхватил Ястреб. – Мы дружили с вашим Майклом, у нас есть информация, как я уже сказал по телефону. Мы больше не в силах молчать.

Коннор Кэмпион смерил обоих визитеров взглядом, решил, что оба порядочные мошенники и вруны, но кто знает, может быть, случайно скажут что-то важное. Им, конечно, нужны деньги.

Он распахнул дверь и пригласил их войти.

ГЛАВА 101

Шестидесятипятилетний Кэмпион провел юнцов через холл и гостиную в библиотеку и включил неяркое освещение: лампу от «Тиффани», стоявшую на столе, за которым Кэмпион работал в бытность свою губернатором, и нижний свет у книжных шкафов от пола до потолка, уставленных книгами по юриспруденции.

– А ваша супруга дома? – спросил Ястреб.

– У нее был очень напряженный день. Ей пришлось лечь пораньше. Что предложить вам выпить, молодые люди?

– Мы принесли вам подарок. – Голубь протянул хозяину бутылку «Куантро».

Коннор поблагодарил юношу, стянул фольговый мешочек и взглянул на этикетку.

– Спасибо. Я открою это для вас, если хотите. Или предпочитаете что-то еще? Я, например, буду скотч.

– Нет, сэр, спасибо, мы не пьем, – сказал Голубь.

Кэмпион поставил бутылку рядом с картиной Майкла на покрытую искусной резьбой каминную полку и нагнулся открыть пузатые стеклянные дверцы застекленного шкафа, который использовал как поставец. Оттуда Кэмпион достал бутылку «Чивас» и бокал. Обернувшись, он увидел в руке Ястреба пистолет.

Бывший губернатор каменно напрягся, глядя на оружие, затем посмотрел в насмешливое лицо Голубя.

– Вы что, с ума сошли? Вы меня грабить явились? – За Голубем Ястреб с блестящими глазами и нетерпеливой улыбкой вынул из заднего кармана моток лески. Кэмпион повернулся к юнцам спиной и сказал без всякого выражения: – Пожалуй, я тоже не буду пить.

Он нарочито долго убирал бутылку виски обратно в шкафчик, незаметно просунув другую руку за книжные полки.

– Мы вынуждены связать вас, сэр, чтобы выглядело как ограбление. Это для нашей защиты, – сказал Голубь.

– И нам нужно, чтобы миссис Кэмпион спустилась вниз, – твердо добавил Ястреб. – Она захочет услышать то, что мы скажем.

Кэмпион резко обернулся, навел свою «ЗИГ»[24]24
  SIG Sauer GmbH – немецкая компания, производитель стрелкового оружия.


[Закрыть] на Ястреба и нажал на спуск. Раздался выстрел.

На лице Ястреба отразилось удивление, когда он посмотрел на свою розовую рубашку и увидел кровь.

– Эй! – вырвалось у него.

Разве эти жалкие панки не догадывались, что такой человек, как он, держит оружие в доступных тайниках по всему дому? Кэмпион снова выстрелил, и Ястреб упал на колени, поднял глаза на старика, выстрелил в ответ, попав в середину зеркала над камином, и рухнул на ковер лицом вниз.

Голубь, застывший на месте при звуке первого выстрела, закричал:

– Ты, сволочь! Старый псих, скотина! Посмотри, что ты натворил!

Он попятился из библиотеки и, оказавшись в гостиной, повернулся и кинулся к выходу. Коннор подошел к Ястребу и отбросил ногой пистолет подальше от выброшенной вперед руки негодяя, но потерял равновесие и едва не упал, ударившись подбородком о край стола. Он удержался, схватившись за ножку, встал и поковылял в прихожую, где нажал кнопку связи с коттеджем охранника.

– Глен! – заорал он. – Набирай «девятьсот одиннадцать», я тут кого-то подстрелил!

Когда Кэмпион вышел на крыльцо, Голубя уже и след простыл. Через двор бежал охранник с карабином, а в дверях стояла Валентина с огромными глазами, спрашивая, что, во имя Господа, здесь произошло.

В соседних домах замелькали огни, у соседей залаял волкодав.

Но Голубь как сквозь землю провалился.

Кэмпион стиснул оружие в кулаке и крикнул в темноту:

– Это ты убил моего сына, подонок, да? Ты убил моего сына!

ГЛАВА 102

Я примчалась к дому Кэмпионов через пятнадцать минут после звонка Джейкоби. Улицу перекрыл целый автопарк патрульных машин. Парамедики на редкость громко спускали по каменным ступеням тяжелую каталку, направляясь к машине «скорой помощи».

Я пошла рядом, разглядывая раненого, насколько позволяли обстоятельства. На нем была кислородная маска, простыней его накрыли до подбородка, но я видела, что молодому человеку не больше двадцати, что он белый, ростом, видимо, около пяти футов десяти дюймов, со светлыми волосами, которые явно стриг хороший мастер.

Главное, он был жив.

– Выживет? – спросила я одну из женщин-медиков.

Та пожала плечами:

– В нем две пули, сержант, плюс большая кровопотеря.

В доме Джейкоби и Конклин опрашивали бывшего губернатора и Валентину Кэмпион, которые сидели на диване, касаясь друг друга плечами и держась за руки. Конклин посмотрел на меня в упор, словно желая, чтобы я что-то поняла. Только спустя несколько минут до меня дошло – что именно.

Джейкоби кратко рассказал мне о происшедшем, упомянув, что у подстреленного Кэмпионом налетчика не было при себе документов, и спросил бывшего губернатора:

– Сэр, вы говорили, что сможете опознать второго. Поработаете с нашим художником?

– Разумеется, – кивнул Кэмпион. – Я при всем желании не смогу забыть его лицо.

Губернатору было физически худо – всего несколько минут назад он подстрелил человека. Когда Кэмпион жестом предложил мне присесть на стул у дивана, я решила, что он хочет что-то добавить по поводу происшедшего, но ошиблась.

Кэмпион сказал:

– Майкл хотел быть таким, как его друзья. Ходить по дискотекам. Веселиться. Я вечно к нему придирался. Когда я застал сына при попытке улизнуть из дома поздно вечером, устроил ему головомойку и лишил привилегий, за что он меня возненавидел.

– Коннор, – решительно заявила Валентина Кэмпион, – ты сделал то, на что у меня не хватало мужества.

– Сэр? – сказала я, не вполне понимая, к чему он начал этот разговор.

Лицо Кэмпиона осунулось от усталости.

– Он вел себя безответственно. А я пытался сохранить ему жизнь и дождаться появления новой медицинской методики, прорыва в фармакологии, чего угодно. Я ему прямо говорил: «Если решишь вести себя как взрослый человек, сообщи». Я, когда он меня ослушался, рассердился и испугался, – сказал Кэмпион треснувшим голосом. – И потерял его навсегда еще до того, как он умер. – Жена пыталась его успокоить, но Коннор Кэмпион был безутешен. – Зря я его тиранил. Весь последний месяц жизни Майка мы были как чужие. Знай я, что ему остался всего месяц… Майкл говорил мне: «Папа, качество жизни куда важнее…» – Кэмпион уставился на меня глазами в красных прожилках. – Вам вроде не все равно, сержант. Я все это рассказываю, чтобы вы поняли. Я впустил этих хулиганов в дом, потому что они сказали – у них есть информация о Майкле, и я обязательно должен был узнать какая. Сейчас мне кажется, они убили его. А вам? Сегодня они хотели нас ограбить, но почему, почему?

– Я не знаю, сэр.

Я обещала Кэмпиону сразу позвонить, как только мы что-нибудь выясним. Больше я ничего не могла для него сделать. Зато я поняла тот выразительный взгляд, которым впился в меня Конклин, когда я вошла в комнату, и теперь мозг лихорадочно заработал.

Я сделала знак напарнику, и мы вышли во двор.

ГЛАВА 103

Прислонившись к моей машине, мы глядели на мягкий свет, отражавшийся в мириадах маленьких стекол в старинных частых переплетах дома Кэмпионов. Ни бывший губернатор, ни его жена не подозревали, какую смерть планировали для них Ястреб и Голубь, зато это знали мы, и мысль о том, что́ могло произойти, повергала меня в ужас.

Не выстрели Коннор Кэмпион, Ястреб с Голубем сожгли бы его с супругой заживо.

Рич достал пачку сигарет и предложил мне. На этот раз я не удержалась и взяла одну.

– На пакете от ликера могут оказаться отпечатки пальцев, – сказал он.

Я кивнула. Если у налетчиков были приводы, их отпечатки имеются в базе, но особо рассчитывать на это не приходилось.

– Ястреб, Голубь… Дурацкие клички…

– Я рассмотрела Ястребка. Он подходит под описание так называемого ангела, который вынес из огня Молли Чу.

Конклин выпустил в ночь длинную струю дыма:

– А описание Голубка, данное губернатором, совпадает с парнем, который заложил колье Пэтти Малоун.

– А тут еще и леска. Но убили ли Ястреб и Голубь Майкла Кэмпиона? Не представляю, чтобы они разделались с ровесником, раз их фирменный почерк – связывать богатых супругов, оставлять в книге латинскую надпись и сжигать дом дотла.

– Мне тоже не верится. Но зачем, по-твоему, эти пташки залетели к Кэмпионам?

– Потому что те сейчас во всех новостях. Богатый дом. Большой пожар. Крупные заголовки. Громкое преступление.

Конклин улыбнулся:

– К счастью, у них не вышло.

– Да, – улыбнулась и я.

Нас охватило чувство ни с чем не сравнимой радости, которая приходит после долгого периода неудач и отсутствия улик и версий. Ниточка от А ведет к Б. Я не сомневалась, что Ястреб и Голубь – те самые садисты, на совести которых серия поджогов с человеческими жертвами, но у нас не только не было доказательств, мы даже не знали, кто такие эти Ястреб и Голубь.

Затоптав окурок на асфальте, я сказала:

– Главное, чтобы этот ублюдок выжил.

– Или хотя бы дотянул до допроса, – кивнул напарник.

ГЛАВА 104

Ястреба оперировал хирург Дэйв Хаммонд, плотный человек с рыжими волосами и суховатой манерой перфекциониста, который проводит ночи, заправляя пациенту вывалившиеся кишки в брюшную полость и сшивая разрезы. Мы с Конклином восемь часов провели в скромной скучной приемной больницы Святого Франциска, ожидая информации.

Когда в пятнадцать минут седьмого утра доктор вошел в приемную, я вскочила и выпалила:

– Он в сознании?!

– Сейчас состояние пациента можно назвать «висит на волоске». При поступлении он кровил как сукин сын – одна пуля пробила ему легкое и чиркнула по аорте, другая разнесла печень.

– Доктор, так когда мы сможем его допросить? – спросил Конклин.

– Инспектор, вы не поняли, что я сказал? Нам пришлось подключать его к аппарату искусственной вентиляции легких, перелить черт знает сколько крови и удалить часть печени. Это называется серьезным хирургическим вмешательством!

Конклин сверкнул неотразимой улыбкой:

– О’кей, я вас понял. Он в сознании?

– Только что глаза открыл, – с отвращением вздохнул Хаммонд. – У вас одна минута, войдете и выйдете.

Минуты нам вполне хватит узнать у этого урода имя и фамилию. Я толкнула дверь с табличкой «Послеоперационная» и подошла к кровати Ястреба. Зрелище было не для слабонервных.

Ястреба удерживали четыре поперечных ремня, чтобы он не мог двинуться и испортить огромную работу, проделанную хирургами. Закрепили даже голову. Висели мешки капельниц, откуда жидкость капала по трубкам, идущим в тело, а по дренажу, торчавшему из груди, сочилась жидкость из легких. Моча по катетеру сливалась в канистру под кроватью. Ястреб дышал кислородом через канюлю, прикрепленную к носу.

Выглядел он скверно, но все-таки был жив.

Мне было нужно, чтобы парень заговорил.

Я тронула его за руку:

– Привет, меня зовут Линдси.

Дрожащие веки Ястреба приподнялись.

– Где я?

Я сказала, что его ранили и он в больнице, но уже поправляется.

– Почему я… не могу двинуться?

Я сказала о ремнях и почему он привязан, после чего попросила помочь.

– Мне нужно позвонить твоей семье, но я не знаю твоего имени.

Ястреб изучающе смотрел мне в лицо, затем перевел взгляд на значок на лацкане и пистолет, бугрившийся под курткой, и пробормотал так тихо, что я едва расслышала:

– Моя работа закончена.

– Нет! – крикнула я, схватив его запястье двумя руками. – Ты не умрешь. У тебя отличный врач. Мы хотим помочь, но я не знаю, как тебя зовут. Ястреб, пожалуйста, назови свое имя!

Парень сложил губы, желая что-то произнести, но тут словно электрический разряд прошел по его телу: спина выгнулась, мышцы страшно напряглись, несмотря на сдерживавшие ремни. Палату наполнил высокий частый писк тревожного сигнала. Мне хотелось кричать от бессилия.

Глаза Ястреба закатились. Из горла вырвался булькающий звук, словно в стакан наливали газировку. На мониторе сердечный ритм ускорился до ста семидесяти ударов, затем вдруг замедлился до шестидесяти и снова начал нарастать, хотя давление стремительно падало.

– Что происходит? – спросил меня Конклин.

– Судороги! – крикнул Хаммонд, распахивая дверь. Частый писк превратился в сплошной ровный тонкий вой, зеленые линии на мониторе стали ровными. – Где электрошок?!

Медики бегом вкатили белую тележку, и нас с Конклином оттеснили от кровати. Медсестра закрыла белую шторку. Я слышала напряженные отрывистые реплики: врачи пытались реанимировать Ястреба.

– Давай, давай, – повторял Хаммонд. А затем я услышала: – Все. Время смерти – шесть тридцать четыре.

– К чертовой матери, – подавленно сказала я Конклину. – Все накрылось.

ГЛАВА 105

В семь сорок пять я повесила куртку на спинку стула и села напротив Конклина, открыв кружку кофе.

– Он нарочно умер, этот негодяй.

– Он мертв, но это отнюдь не тупик, – пробормотал Конклин.

– Клянешься?

– Честное бойскаутское.

Открыв ящик стола, я достала две булки в целлофановой упаковке и бросила одну Ричу; тот поймал ее на лету.

– О-о-о, обожаю женщин, умеющих готовить!

Я засмеялась:

– Скажи спасибо за булочку к кофе, мистер. Кто его знает, когда нам снова перепадет что-нибудь съедобное.

Мы ждали телефонных звонков. Размытый снимок Ястреба на каталке у дома Кэмпионов напечатали в утренней «Кроникл». Вряд ли кто-то его узнает, но не исключено. В восемь телефон залился трелью. Я схватила трубку и услышала голос Чарли Клэппера.

– Линдси, на бутылке и фольге дюжина отпечатков.

– Скажи мне что-нибудь хорошее!

– Я бы с удовольствием, – вздохнул Клэппер, – но совпадение только с отпечатками Ястреба, а его нет в базе.

– Плохо. Значит, он по-прежнему Неизвестный, как и Голубь.

– Прости, малышка. Остальные отпечатки принадлежат Кэмпиону.

– Все равно спасибо, Чарли, – вздохнула я и нажала мигающую кнопку второй линии.

Голос Чака Ханни звучал возбужденно, даже взвинченно.

– Хорошо, что я тебя застал! Новый пожар.

Я нажала кнопку спикерфона, чтобы Конклин тоже послушал.

– Несколько часов назад в Санта-Розе. Две жертвы. Я туда выехал.

– Поджог? Ты считаешь, связанный с нашим расследованием?

– Шериф говорит, одну из жертв нашли с книгой на коленях.

Я посмотрела на Конклина, зная, что он думает о том же, что и я: чертов ублюдок Голубь времени не теряет.

– Мы уже едем, – сказала я Ханни.

Я записала адрес и положила трубку.