Текст книги "Мэри, Мэри"

Автор книги: Джеймс Паттерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

Глава 6

В этот момент я увидел направлявшегося к нам Траскотта – его огромную фигуру и копну рыжих волос над воротником кожаной куртки.

Не знаю, как и почему, но Траскотт уговорил своих нью-йоркских издателей сделать обо мне серию статей, положив в ее основу расследование нескольких громких преступлений, которыми я с завидной регулярностью занимался в последние годы. Вероятно, самым худшим из них – и самым громким – явилось последнее дело, связанное с русской мафией. В свою очередь, я навел кое-какие справки насчет Траскотта. Ему тридцать лет, он окончил Бостонский университет. Специализировался на криминальной журналистике, опубликовал две документальных книги, посвященных мафии. Мне сказали о нем одну фразу, которая засела у меня в голове: «Он грязно играет».

– Алекс! – воскликнул журналист и с улыбкой протянул мне руку, точно старый приятель, случайно встретивший меня на улице.

Я неохотно ответил на его рукопожатие. Нет, я его не недолюбливал и не сомневался в его праве писать любые статейки, какие заблагорассудится, однако этот парень уже влез в мою жизнь и создавал в ней определенные неудобства – вроде ежедневной посылки электронных писем или периодических появлений на месте преступления и даже в нашем доме, в Вашингтоне. А теперь он, похоже, решил испортить мой семейный отпуск.

– Мистер Траскотт, – заметил я как можно спокойнее, – я уже говорил, что не хочу иметь ничего общего с вашими статьями.

– Никаких проблем, – усмехнулся он. – Меня это устраивает.

– А меня – нет! – отрезал я. – Я на отдыхе. Вы тратите мое личное время. Не мешайте мне и моей семье. Черт возьми, мы в «Диснейленде»!

Траскотт понимающе кивнул, но сразу возразил:

– Конечно, но читателям будет интересно узнать о вашем отпуске. Что-то вроде затишья перед бурей. Отличный сюжет! Тем более в «Диснейленде». Вы ведь сами понимаете, правда?

– Ничего подобного! – Нана шагнула к Траскотту. – Я понимаю одно: вы суете нос не в свои дела. Слышали такое выражение, молодой человек? Советую вам его запомнить. Потому что вы действуете нам на нервы.

Краем глаза я заметил нечто еще более скверное – странные маневры молодой женщины, которая медленно обходила нас слева. В руках у нее была цифровая камера, и она фотографировала нас. Меня, мою семью и Нану, спорившую с репортером. Я, как мог, прикрыл собой детишек и накинулся на Джеймса Траскотта.

– Не смейте снимать моих детей! – потребовал я. – И убирайтесь отсюда вместе со своей подружкой! Немедленно!

Журналист вскинул руки, ухмыльнулся и попятился.

– У меня тоже есть свои права, доктор Кросс. И она мне вовсе не подружка. Только коллега. Мы занимаемся работой. Делаем репортаж.

– Ладно, – буркнул я. – Просто убирайтесь. Этому малышу всего три года. Я не хочу, чтобы о моей семье судачили в журнале. Забудьте об этом.

Глава 7

Мы постарались поскорее выбросить из головы Траскотта и его фотографа. Это оказалось нетрудно. После нескольких поездок на «американских горках», представления с Микки-Маусом, двух «перекусов» и дюжины игровых аттракционов я намекнул, что нам пора возвращаться.

– Хочешь искупаться? – с улыбкой спросил Деймон. Утром по пути на завтрак мы заметили перед отелем синюю гладь гигантского бассейна.

Когда мы вернулись в отель, я подошел к стойке и узнал, что для меня есть сообщение – как раз то, которое я ждал. Джамилла Хьюз, детектив из Сан-Франциско, прилетела в город и хотела со мной встретиться. «Приезжай как можно скорее или еще раньше, – гласила записка. – Короче, жми сюда, приятель».

Я выразил свои сожаления всей честной компании и немедленно откланялся.

– Не опаздывай, папа, – подколола меня Дженни. – Джамилла не любит ждать.

Деймон уже надел маску ныряльщика и поднял большой палец, улыбнувшись мне из-под запотевшей маски.

Из отеля «Диснейленд» я перебрался в «Гранд Калифорния», где забронировал номер. Это было заведение совсем в другом стиле, с поделками американских аборигенов и народными ремеслами, более тихое и уютное, чем то, где поселились мы.

Я прошел через матовые двери в огромный вестибюль. Высоко под потолком на уровне шестого этажа парили брусья из красной древесины, а нижний ярус украшали лампы от Тиффани и размещенный в центре исполинский камин. Но я почти не обратил на все это внимания. Мои мысли занимала инспектор Хьюз из 456-го номера.

Чудеса – я действительно был в отпуске.

Глава 8

Джамилла встретила меня в дверях, жаркий поцелуй обжег меня с головы до ног. Только когда мы оторвались друг от друга, я заметил ее незабудковую блузку с пояском и темно-серую юбку. В своих «лодочках» на высоких каблуках она была почти одного со мной роста. И в ней не было ничего похожего на копа из «убойного отдела».

– Я только что приехала, – сказала она.

– Вовремя, – пробормотал я и снова потянулся к ней.

Целуя Джамиллу, я всегда чувствовал себя так, словно возвращался домой. В голове мелькнуло: «А куда нас это приведет?» – но я выкинул мысль из головы. «Будь что будет, Алекс».

– Спасибо за цветы, – прошептала мне на ухо Джамилла. – За море цветов. Они потрясающе красивы. Знаю, знаю – не так красивы, как я.

Я громко рассмеялся:

– Верно.

Через плечо Джамиллы я видел, что Гарольд Ларсен, консьерж, действительно сделал для меня хорошую работу. Лепестки роз покрывали номер разноцветным вихрем. Я знал, что столик в спальне украшает большой букет, за дверцей холодильника ждет бутылка белого совиньона, а в стереосистеме стоит пара тщательно отобранных музыкальных дисков: лучшие произведения Элла Грина и Лютера Ингрэма, «Слезы радости» Така и Патти и кое-что из ранней Альберты Хантер.

– Надеюсь, ты по мне скучал, – промолвила Джамилла.

Неожиданно мы снова слились в одно целое, и я крепко прижал ее к себе, жадно ища губами ее рот. Она стала торопливо расстегивать мою рубашку, я потянул за молнию на юбке. Мы ненасытно покрывали друг друга поцелуями, и ее губы были свежи и сладки, как всегда.

– Если любить тебя – дурное дело, я не хочу быть праведником, – с трудом выдохнул я.

– Ну, это совсем не дурное дело, – улыбнулась Джамилла.

Танцующими движениями мы переместились в спальню.

– Как ты делаешь это на каблуках? – спросил я по дороге.

Она сбросила туфли, за которыми сразу последовала юбка.

– Надо зажечь свечи, – добавил я. – Хочешь?

– Тише, Алекс. Тут и так достаточно тепло.

– Ты права.

Потом мы почти совсем не говорили. Джамилла и я всегда были согласны в том – с чем в общем-то никто не спорит, – что в иные минуты лучше помолчать. Я очень скучал по ней – гораздо больше, чем мог себе признаться.

Наши тела сплелись, а дыхание слилось в один блаженный ритм. В какой-то момент я прижался к ноге Джамиллы и ощутил, как по моему бедру потекла влага. Я потянулся к ней и взял в ладони ее милое лицо.

Я почувствовал, как она читает мои мысли. Джамилла улыбнулась, словно услышав то, чего я не говорил.

– Неужели? – шепнула она и подмигнула.

Мы и раньше играли с ней в телепатию.

Потом снова начались поцелуи, и Джамилла тяжело дышала, пока я медленно ласкал губами ее шею, грудь и живот. Мне хотелось растянуть каждое мгновение, впитать каждый кусочек ее тела, но я не мог остановиться. Она обвила руками мою спину и потянула нас на кровать.

– Как тебе это удается? – спросил я. – Быть такой нежной и в то же время твердой?

– Женские секреты. Просто получай удовольствие. Кстати, я то же могу сказать о тебе. Нежность и твердость…

Через мгновение я был уже в Джамилле. Она сидела на мне прямо, откинув голову и прикусив нижнюю губу. В окно спальни заглянуло солнце и брызнуло лучами на ее лицо. Картина получилась великолепной.

Мы кончили вместе. Все считают это недостижимым идеалом, но подобное иногда случается. Она в изнеможении склонилась ко мне на грудь, с трудом переводя дыхание, целиком отдав себя порыву страсти.

– Завтра у тебя не будет сил для твоих аттракционов, – произнесла Джамилла и улыбнулась.

– Кстати, как насчет еще одного аттракциона? – спросил я.

Джамилла засмеялась:

– Обещания, только обещания.

– Я свои всегда держу.

Глава 9

Не помню, как мы погрузились в сон, но разбудил меня пейджер. Мой новенький блестящий пейджер. Я прихватил его в поездку, оставив номер только Джону Сэмпсону, заместителю директора Бернса, и Тони Вудсу. Неужели это слишком много? Какого дьявола им нужно? Я невольно застонал.

– Прости, Джам, ради Бога. Вот уж никак не ожидал. Просто не буду отвечать.

Джамилла покачала головой:

– Хочешь узнать маленькую тайну? У меня в столике лежит такой же. Давай, Алекс, отвечай на звонок.

Ну да, конечно. «Отвечай на звонок».

Естественно, сообщение было из офиса директора, округ Колумбия. Не вставая с кровати, я снял трубку с телефона и набрал номер. Взглянул на часы – четыре пополудни. День почти прошел, и неплохо. По крайней мере пока.

– Рон Бернс, – прошептал я подруге, пока меня соединяли. – Скверное дело.

Да уж, хуже некуда.

Джамилла кивнула. Звонок от шефа мог означать лишь одно – важную и трудную работу, не терпящую отлагательств. Как раз то, чего мне хотелось сейчас меньше всего.

Рон Бернс самолично взял трубку. С каждой минутой ситуация становилась все серьезнее.

– Алекс? Это ты?

– Да, сэр, – вздохнул я.

«Скорее, мы. Я и Джамилла. А теперь и вы».

– Хорошо, что позвонил. Извини, что приходится тебя беспокоить. Я знаю, ты уже давно не был в отпуске.

Вряд ли он знал, насколько давно. Но я промолчал и стал слушать, что мне скажут дальше.

– Алекс, в Лос-Анджелесе заварушка. Думаю, я бы все равно тебя послал туда. То, что ты сейчас в Калифорнии, – счастливое совпадение. Счастливое, конечно, в переносном смысле.

Я покачал головой. Все это мне не нравилось.

– Что случилось? В чем мне так «повезло»?

– Ты когда-нибудь слышал об Антонии Шифман?

Я встрепенулся.

– Об актрисе? Разумеется.

– Ее убили сегодня утром. Прямо у своего дома, вместе с шофером лимузина. Семья еще спала.

– А другие члены семьи? С ними все в порядке?

– Больше никто не пострадал, Алекс. Только актриса и водитель.

Меня это удивило.

– Но при чем тут ФБР? Полиция попросила консультацию?

– Не совсем. – Бернс помолчал. – Это должно остаться между нами, Алекс, но Антония Шифман была в хороших отношениях с президентом. Близкая подруга его жены. Президент попросил меня помочь в расследовании убийства.

– Ясно.

Значит, Рон Бернс не так устойчив к давлению Вашингтона, как я думал раньше. Впрочем, он был лучшим главой Бюро за последние годы. За время моей недолгой службы он оказал мне множество услуг. А я по мере сил платил ему тем же.

– Алекс, все, что мне нужно, – это визит на место преступления. Ты меня очень обяжешь. А к ужину вернешься к семье. Хотя, вероятно, ужин припозднится. Просто посмотри, что там и как. Собери побольше информации. Кстати, я уже обо всем распорядился – тебя будут ждать.

Я повесил трубку и взглянул на Джамиллу:

– Сначала хорошая новость – я никуда не лечу. Работа в Лос-Анджелесе. Сегодня утром убили актрису Антонию Шифман.

Моя подруга подскочила на кровати.

– О Господи, Алекс! Я обожаю ее фильмы. Она всегда мне нравилась. Как жаль! Ладно, по крайней мере я могу пообедать с Наной и детьми, пока тебя не будет.

– Мы встретимся за ужином. Правда, я немного задержусь.

– Мой самолет улетает в одиннадцать. Мне нельзя опаздывать, Алекс.

Я смущенно поцеловал ее в губы, пристыженный тем, что уступил Бернсу. Но что мне оставалось делать?

– Позаботься о Калифорнии, – добавила Джамилла. – А я пока пригляжу за Микки-Маусом, чтобы он чего-нибудь не натворил.

Смешная мысль.

Глава 10

Рассказчик подъехал к дому, где убили Шифман, – на место преступления. Он знал, что ему не следует здесь появляться, но искушение было слишком велико. Кто знает, может, это даже пойдет ему на пользу. Он вышел из машины и огляделся по сторонам.

Надо же, как тут все изменилось. Он отлично знал этот дом, так же как и богатый квартал по соседству – Миллер-плейс. Внезапно у него перехватило дыхание и сердце сжалось от приятного чувства опасности: теперь «могло произойти все, что угодно». Еще бы, ведь он Рассказчик, разве нет?

Возле ворот было полно прессы и, разумеется, полиции, включая высшее начальство, поэтому пришлось припарковаться почти за четверть мили. Тем лучше – так безопаснее. Через пару минут он уже стоял в толпе местных фанатов и поклонников, проливавших слезы перед святилищем бедной Антонии, которая сегодня утром почила в бозе.

– Не могу поверить, что она мертва, – бормотала рядом молодая парочка; оба стояли, держась за руки и опустив головы, словно потеряли родную душу.

Проклятие, что творится с этими людьми? Как можно быть такими идиотами?

«А я верю, что она мертва, – хотелось заявить ему. – Во-первых, потому что сам всадил ей пулю в голову; а во-вторых, искромсал лицо так, что теперь ее родная мама не узнает. Хотите – верьте, хотите – нет, но в моем безумии есть свой метод. Это настоящий план, величественный и прекрасный».

Разумеется, он не стал беседовать с безутешными юнцами, а приблизился к разукрашенным воротам дома. Он немного постоял с уважительным видом, окруженный толпой людей – человек двести. Интермедия в Беверли-Хиллз только начиналась, набирала силу. Но история обещала быть громкой – и вот что любопытно: никто не знал подлинной истории. Ни об Антонии, ни о ее убийстве. Никто, кроме него. Во всем Лос-Анджелесе он был единственным, кто понимал, что произошло на самом деле. Сознавать это было чертовски приятно.

– Эй, привет, как дела? – послышался чей-то голос.

Рассказчик застыл на месте, потом медленно повернулся и посмотрел, кто его зовет. Он сразу узнал парня, но не мог вспомнить, кто он такой. «Где я встречал этого ублюдка?»

– Вот, проходил мимо, решил взглянуть. Услышал по радио. Думаю, надо отдать долг уважения или как там это называется, – быстро заговорил Рассказчик. – Жуткая трагедия, правда? В каком ужасном мире живем. Никогда не знаешь, что может случиться.

Прохожий отозвался:

– Что верно, то верно. Кому могло понадобиться убивать Антонию Шифман? Наверное, у парня совсем крыша съехала. Он полный псих.

– В таком городе, как Лос-Анджелес, – промолвил Рассказчик, – на это способен кто угодно.

Глава 11

Через пятнадцать минут после моего звонка в Вашингтон к отелю «Диснейленд» подкатил черный «меркьюри-гранд-маркиз». Я разочарованно покачал головой – начало не слишком многообещающее.

Из машины вышел агент ФБР в бледно-голубой тенниске и тщательно выглаженных брюках цвета хаки. Вид у него был такой, словно он собрался играть в гольф где-нибудь в загородном клубе. Рукопожатие у парня оказалось крепким, пожалуй, даже чересчур.

– Специальный агент Карл Пейдж. Очень рад нашей встрече, доктор Кросс. Я читал вашу книгу, – сообщил он. – И не один раз.

Так-так, еще один свежеиспеченный выпускник академии в Квонтико. Судя по калифорнийскому загару и выгоревшей добела макушке, местный уроженец. На вид лет двадцать-двадцать пять. Прилежен и усерден, как все новички.

– Спасибо, – отозвался я. – Кстати, куда мы направляемся, агент Пейдж?

Парень мгновенно заткнулся и энергично закивал. Очевидно, был смущен, что не догадался ответить на мой вопрос раньше, чем я его задал. Он быстро произнес:

– Простите, сэр. Мы едем в Беверли-Хиллз, на место преступления. В дом, где жила жертва.

– Антония Шифман, – уточнил я с глубоким вздохом.

– Совершенно верно. Вас уже проинструктировали?

– Скорее нет, чем да. Может, расскажешь по дороге? Я хочу знать все детали.

Агент повернулся к автомобилю, словно собираясь открыть для меня дверцу, но потом передумал и сел на место водителя. Я влез на заднее сиденье. Когда машина тронулась, Пейдж посвятил меня в подробности дела:

– Инцидент получил кодовое название «Мэри Смит». На прошлой неделе журналисту из «Лос-Анджелес таймс» пришло электронное письмо от некой «Мэри Смит», где она берет на себя ответственность за первое убийство.

У меня вытянулось лицо.

– Подожди-ка. Делу уже присвоен код?

– Да, сэр.

– Значит, это не единичный случай? – В моем голосе зазвенел металл. Как это понимать? Бернс скрыл от меня информацию или сам ничего не знал?

– Нет, сэр. По меньшей мере было уже два убийства, доктор Кросс. Пока еще рано делать какие-либо выводы, но мы полагаем, что действует одиночка, вероятно, психопат, и действует по заранее составленному плану. В обоих случаях преступник следовал некоему ритуалу. Кроме того, есть основания считать, что убийца – женщина, и это довольно необычно.

Пейдж знал намного больше, чем я. Неужели Бернс меня просто одурачил? Почему он сразу не сказал мне правду? Мы едва успели отъехать от отеля, а дело уже оказалось в сто раз сложнее, чем мне его обрисовали.

– Вот сукин сын, – пробормотал я сквозь зубы.

В конце концов, мне уже надоели эти игры в кошки-мышки, да и само Бюро, пожалуй, тоже. А может, у меня просто испортилось настроение, поскольку мне не повезло с отпуском?

Пейдж напрягся:

– Какие-то проблемы?

Ничего не стоило сорвать злость на этом пареньке, но ссориться с агентом Пейджем не имело смысла. Я предпочитал поскорее сделать свою работу и навсегда забыть о ней.

– Все в порядке. В любом случае дело не в тебе. Давай осмотрим место преступления. Надеюсь, это не займет много времени.

– Хорошо, сэр.

Я поймал взгляд Пейджа в зеркале заднего обзора.

– И не надо называть меня «сэр».

На всякий случай я улыбнулся, чтобы он понял: это шутка.

Глава 12

Ну вот, приехали. «Президент просил меня помочь… Посмотри, что там и как… Собери побольше информации…» Какая, к черту, информация? Курам на смех. Я знал лишь одно: меня использовали, и мне это не нравится. К тому же я ненавидел себя за собственное нытье.

Мы спустились по шоссе Санта-Ана в нижнюю часть Лос-Анджелеса и свернули на Голливудское шоссе. Пейдж вел автомобиль агрессивно, впритирку обходя соседние. Один из водителей – бизнесмен с мобильным телефоном – отнял руку от руля и показал нам средний палец. Пейдж продолжал невозмутимо двигаться на север, рассказывая по дороге мрачные подробности убийства.

Антонию Шифман и ее шофера Бруно Капалетти застрелили рано утром, между четырьмя и половиной шестого. Садовник обнаружил трупы примерно в четверть восьмого. Красивое лицо Шифман было зверски изрезано каким-то острым предметом. Судя по всему, преступник не забрал ни денег, ни драгоценностей. В кармане Бруно Капалетти нашли почти две сотни долларов, а сумочка Шифман лежала нетронутой рядом с ее телом. В ней находились кредитные карты, пара бриллиантовых сережек и немного наличности.

– Вы установили связи между двумя жертвами? – спросил я. – Между Шифман и шофером?

– Капалетти работал на съемочную группу в еще одном фильме с ее участием – «Горячий сезон», но тогда он возил Джефа Бриджеса. Сейчас мы продолжаем проверять водителя. Вы видели «Горячий сезон»?

– Нет. Кто на месте преступления? Наши люди, полиция, пресса? Что еще я должен знать, прежде чем мы приедем?

– Я не был в доме, – признался Пейдж. – Но думаю, что обстановка там горячая. Это Антония Шифман, не кто-нибудь. Она была прекрасной актрисой. И кажется, хорошей женщиной.

– Верно. Очень жаль.

– У нее остались дети. Четыре девочки – Энди, Элизабет, Тиа и Петра, – добавил Пейдж, решив поразить меня своей осведомленностью.

Через несколько минут мы съехали с шоссе и повернули на бульвар Сансет. Я следил за тем, как урбанистический ландшафт южной части Голливуда сменяется не менее эффектным – и столь же избитым – великолепием брызжущих зеленью загородных вилл на Беверли-Хиллз. По обочинам дороги на нас свысока смотрели ряды пальмовых деревьев.

Оставив бульвар Сансет, мы пронеслись вверх по Миллер-плейс, которая тянулась в извилистом ущелье и открывала потрясающую панораму города. Наконец Пейдж остановился на одной из боковых улиц.

Повсюду стояли передвижные теле– и радиостанции. Спутниковые тарелки громоздились в воздухе, словно гигантские скульптуры. Когда мы подъехали ближе, я заметил логотипы нескольких каналов. Кто-то из репортеров повернулся спиной к дому и лицом к камере, очевидно, ведя прямой эфир для местных и сетевых телепередач. Короче, настоящий цирк. Ну, а я-то что тут делаю? Меня ждал «Диснейленд» – тоже цирк, но веселее и интереснее.

К счастью, никто из прессы меня не узнал – хорошая новость после Вашингтона. Агент Пейдж и я вежливо проложили путь сквозь толпу к двум полицейским. Они внимательно рассмотрели наши удостоверения.

– Это доктор Алекс Кросс, – сообщил Пейдж.

– Ну и что? – отозвался полицейский.

Я не возразил ни слова. «Ну и что?», по-моему, самый правильный ответ.

Охранники пропустили нас, но перед этим я успел заметить одну вещь, которая здорово подействовала мне на нервы. Рыжую шевелюру Джеймса Траскотта, стоявшего в толпе других репортеров. Его коллега с фотокамерой – та самая женщина в черном – тоже находилась здесь. Траскотт меня увидел и быстро кивнул в мою сторону. Его губы расплылись в улыбке. Потом он застрочил что-то в своем блокноте.

А женщина бросилась фотографировать – меня.