Текст книги "Расколотое королевство (ЛП)"

Автор книги: Джеймс Эйтчесон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 27 страниц)

Я ждал, что ярость ФитцОсборна вот-вот прорвется, и он прикажет своим рыцарям выкинуть этого человека из зала, но этого не случилось.

– Нет, не сосчитали, – спокойно сказал он. – Но они знают намного больше тебя, Беренгар, уж поверь мне. И еще поверь, что если ты еще хоть раз откроешь рот, я больше не буду так снисходителен. Держи язык за зубами, если не хочешь, чтобы я его тебе отрезал. – Он оглядел зал. – Осмелюсь спросить, есть ли у кого из вас что-то добавить, или я могу говорить дальше?

На мой взгляд единственной ошибкой Беренгара было дать волю своему гневу. Его вопрос был задан правильно, но ФитцОсборн на него не ответил. Действительно, он не собрал бы всех нас здесь, в этом зале, если действительно верил, что нам предстоит столкнуться всего лишь с полуторатысячным войском.

– Я хочу сказать, – крикнул я, почти не сознавая того.

Я шагнул вперед и стал пробиваться в первые ряды толпы. Мужчины расступались, когда я отталкивал их в сторону.

– Танкред, – произнес Роберт, приподнимаясь на стуле.

Впрочем, я не собирался его слушать.

– Милорд, – сказал я, обращаясь прямо к ФитцОсборну и не глядя на волну беспокойства, пробежавшую по залу.

Неожиданно я оказался в центре всеобщего внимания. Кровь стучала у меня в висках, пульсировала во всем теле, но я не собирался отступать.

– Многие из нас держат земли вдоль Вала. Наши усадьбы враг опустошит в первую очередь. Как мы сможем защитить всю границу с такими малыми силами?

В зале повисли тишина, ФитцОсборн не пытался мне ответить. Вместо этого он, нахмурившись, смотрел на меня, и свет факелов отражался на его лысеющем лбу.

– Я тебя знаю. По крайней мере, мне знакомо твое лицо, а значит, мы уже встречались. – Он взглянул на Роберта. – Один из твоих вассалов, полагаю?

– Да, милорд, – ответил Роберт. – Это Танкред Динан, человек, который возглавил рыцарей, открывших нам ворота Эофервика. Тот самый, что в одиночку бился на мосту с Этлингом и чуть не убил его.

– Танкред, – задумчиво повторил ФитцОсборн. – Бретонец. Конечно, я помню. Твои подвиги мне хорошо известны. Насколько я помню ты принес присягу графу Нортумбрии и служил ему до его смерти в прошлом году.

– Это так, – ответил я, не понимая, важно ли это.

Он сделал паузу, словно размышляя, оперев локоть на один из сверкающих подлокотников и положив подбородок на кулак.

– Ты говоришь, что нам не хватит людей для защиты всей границы, и я считаю, что ты прав. И все же отсюда, из Шрусбери, нам меньше трех дней до Херефорда и всего два до Честера. Если враг решит напасть, мы услышим о нем, как только он пересечет Вал. Тогда мы сразу выступим и обрушимся на него всеми нашими силами.

– За те несколько дней, что мы будем догонять его, он успеет разорить половину Марки, сожжет наши залы и перережет скот, – возразил я. – Вы позволите им это делать, пока мы сидим здесь на заднице?

ФитцОсборн прищурился.

– У тебя есть предложение получше?

Не мое дело было спорить с ним, и до сих пор он был необычайно терпелив со мной, но я чувствовал, что этот спор его уже утомляет. Если я хотел быть услышанным, мне следовало говорить быстрее.

– Да, милорд, – заявил я, встретившись с ним взглядом. – Я хочу сказать, что мы сами должны атаковать их, атаковать сейчас.

Мгновение все в зале молчали, либо не в состоянии поверить в то, что я сказал, либо ошеломленные моей дерзостью. Можно было слышать, как за дверью дождь стучал по стенам зала, ветер свистел в соломенной крыше, проникал в щели между бревен, шевелил гобелены и играл огнем факелов.

– Атаковать их? – повторил наконец кто-то в толпе, и, повернувшись в сторону голоса, я понял, что это опять Беренгар.

– Почему нет? – спросил я. – Если они до сих пор не успели собрать все свои силы, у нас есть шанс измотать их, не дожидаясь, пока они перейдут через Вал.

– Довольно, Танкред, – сказал Роберт. – Это не ко времени.

ФитцОсборн поднял руку, заставляя его замолчать.

– Я хочу услышать, что он скажет дальше. Что ты предлагаешь сделать?

Последние слова были обращены ко мне. Я не думал, что все зайдет так далеко, но всем телом чувствовал, что на меня смотрят сто пар глаз, и сто пар ушей ждут, что я скажу дальше.

– Говори! – крикнул кто-то снизу, и я не знал, поощряет ли он меня или подстрекает.

– Может, он охрип? – подхватил другой.

Раздался смех. Обычно я не спускал насмешки, но сейчас сдержался, потому что этот шутник выиграл мне немного времени на размышление.

– Я предлагаю двойное направление удара, – ответил я, когда смех начал угасать, возвысив голос, чтобы меня было слышно в каждом углу. – Мы разделим нашу армию на три части: одна останется здесь охранять Шрусбери, а две остальные вторгнутся в Уэльс, охватывая север и юг, в направлении вражеского лагеря, заставив их сражаться, до того, как они будут готовы.

Мои слова вызвали ропот. Обычно считалось, что только глупец может разделять свои силы, это действительно было рискованной стратегией, потому что тем самым мы ослабляли обе части армии, которые становилось легче победить по отдельности. Но те, кто прошел через столько сражений, как я, понимал, что этот риск может быть оправдан, потому что противник редко ожидал подобной стратегии и не знал, где находятся наши главные силы.

– Смеху подобно, – уверенно заявил Беренгар. – Даже голову не стоит забивать такой ерундой.

Я удивленно смотрел на него, потому что до этой минуты считал его своим единомышленником. Его товарищи согласно взревели, в то время как другие начали выкрикивать мне в лицо издевательские оскорбления, говоря, что я ничего не понимаю, называя меня бестолковым шлюхиным сыном и сообщая мне еще много интересного о моей персоне, чего я не мог разобрать в общем гвалте.

– Мы разделили наши силы при Эофервике, – крикнул я, почти не слыша сам себя. – И это принесло нам победу.

Мне повезло, что ФитцОсборн слышал все. Именно он тогда вел второй отряд на город, так что понимал, что я имею в виду. Именно его удар с фланга обратил Этлинга и его армию в отчаянное бегство. Кажется, сегодня в зале оказалось немало воинов, участвовавших в той битве, потому что с задних рядов начали раздаваться возгласы поддержки, которые стали быстро шириться после того, как Эдо с Уэйсом присоединили к ним свои голоса, и внезапно весь зал взорвался криками поддержки или осуждения, а в центре всего это безумия стоял я с дурацкой улыбкой на лице.

ФитцОсборн беседовал с Волком, сидевшим от него по правую руку, затем кое-что добавил Роберт, и двое других кивнули. Я взглянул на Беатрис, которая до сих пор просто сидела и слушала, не выказывая своего интереса ничем, кроме легкой улыбки в уголках губ. Сейчас она продолжала улыбаться, несомненно развлекаясь зрелищем взрослых мужчин, ссорящихся, как малые дети.

ФитцОсборн поднялся на ноги, давая понять, что совет закончен.

– Сейчас мы обсудим это предложение в узком кругу, – сказал он, указывая на сидящих по обе стороны от него. – Завтра я сообщу об окончательном решении. Сейчас вы можете вернуться к своим людям и рассказать им все, что было сказано сегодня вечером.

Проиграл я или выиграл? Я стоял растерянный, пока остальные лорды выходили через широкие двери в конце зала, ворча друг на друга. Я уже собирался последовать за ними, когда вдруг услышал, как Роберт зовет меня по имени. Я обернулся.

– Да, милорд?

– Ты пойдешь с нами.

Его лицо было суровым, рот сжат с узкую линию, взгляд отчужденный. Похоже, меня ждало наказание за опрометчивые речи. Краем глаза я заметил, что Беренгар ухмыляется, но его торжество было недолгим.

– И ты, – резко добавил Роберт. – ФитцОсборн желает говорить с вами обоими.

Теперь настала очередь ухмыльнуться мне, на что он ответил ледяным взглядом, словно пострадал исключительно по моей вине.

– Увидимся в лагере, – сказал Уэйс, а Эдо добавил со смехом: – Только если ФитцОсборн не съест тебя живьем.

Я наградил их саркастическим взглядом, но ничего в ответ придумать не успел.

Роберт поманил нас следовать за ним и прочими вельможами сквозь вышитые занавеси позади помоста, и мне пришлось покинуть моих друзей.

Около занавеса стояла Беатрис.

– Это было самое большое безумие, которое я когда-либо видела, – сказала она, делая шаг ко мне.

Ее замечание сопровождалось улыбкой, которая меня порадовала, но не до такой степени, чтобы ответить ей тем же, так как я понимал, что за ее ласковым взглядом теплилась надежда. Надежда, которая не могла принести ничего, кроме боли и разочарования, потому что я не мог разделить ее чувства.

– По крайней мере, я развлек вас, – сухо ответил я, когда мы вынырнули из-под занавеса в маленькую прихожую позади зала.

Наверное, она заметила мою холодность, потому что ответила вопросительным взглядом.

– Уже поздно, – сказала она. – Я должна идти отдыхать. Надеюсь, наши пути скоро снова пересекутся.

– Уверен в этом, миледи, – ответил я как можно безразличнее.

Она быстро попрощалась с братом и извинилась перед графом Гуго, кастеляном Роджером и ФитцОсборном, прежде чем взять плащ у ожидавшей ее служанки. Я заметил, что на этот раз с ней была не Папия, а полная девица с черными бровями и угрюмым взглядом.

А потом она исчезла. Я почувствовал укол совести. Я не хотел выглядеть невежливым, но что еще я мог ей сказать?

ФитцОсборн пожелал жене спокойной ночи, а затем жестом пригласил нас сесть. Круглый стол с несколькими стульями стоял в центре комнаты. Беренгар взял один из них, и я, подождав, когда он усядется, сел напротив, чтобы внимательно наблюдать за ним. Не сомневаюсь, что он собирался вести себя так же, потому что его маленькие глазки неотступно следили за мной.

– Что? – спросил я, и он молча отвернулся.

ФитцОсборн все еще стоял, прочно оперев руки в столешницу перед собой.

– Итак, – сказал он мне и Беренгару. – При других обстоятельствах я упрекнул бы вас обоих за вашу несдержанность. Но так как сегодня у нас есть более важные вопросы, я готов простить вам ваш неблаговидный поступок при условии, что вы выслушаете то, что я должен сказать.

Он сделал паузу и, убедившись, что мы его слушаем, обратился ко всем в комнате:

– Я считаю разумным предложение двойной кампании против валлийцев. Поэтому сейчас мы должны согласовать, как действовать дальше и как лучше всего разделить наши силы.

На мгновение я был застигнут врасплох. Я не ожидал, что мое предложение будет услышано.

Первым заговорил Беренгар:

– Я не согласен, милорд. Почему вы вообще слушаете его? С какой стати он решает, как должно действовать наше войско?

– Не он, – ответил ФитцОсборн. – А я. Я уверен в достоинствах этого плана, если тебя беспокоит только это. Я с удовольствие выслушаю другие предложения, если они у тебя есть, но считаю, что наша лучшая тактика заключается в следующем: меньшая партия ударит на юг с целью проникнуть вглубь Поуиса, совершая набеги по всей стране, чтобы захватывать скот, сжигать посевы и таким образом лишить валлийцев ресурсов, а так же отвлечь их внимание. Между тем вторая, большая армия двинется на север в Гвинед, истребляя врага, где только встретит его.

– Скольких людей вы собираетесь отправить с каждой из экспедиций? – спросил кастелян Роджер да Монтгомери.

Это были его первые слова, что я услышал за весь вечер. Он говорил медленно, но спокойно и уверенно, что, несмотря на невысокий рост, придавало ему значительности.

– Не больше тысячи на север и пятисот на юг, – ответил ФитцОсборн. – С последними пойдут братья Маредит и Итель со своими людьми. Таким образом они завоюют свои царства, а также докажут нам свою преданность. Кроме того, нам очень пригодится их знание западных земель.

– Это значит, что по эту сторону Вала вы собираетесь оставить всего четыреста человек, – сказал кастелян, нахмурившись и как будто размышляя вслух.

– Думаю, этого будет достаточно, чтобы при необходимости защитить Шрусбери.

Достаточно, чтобы защитить замок, но вряд ли достаточно, чтобы не впустить противника в город, подумал я. Тем не менее, казалось маловероятным, что валлийцы пойдут на Шрусбери, так как им, несомненно, нужно будет сначала разгромить обе наши армии, чтобы устранить угрозу с тыла.

– И кто, по вашему мнению, должен возглавить эти армии? – спросил Роберт.

Вопрос был адресован ФитцОсборну, но первым на него ответил граф Гуго.

– Я пойду во главе северного крыла, – заявил он, оглядывая стол в поисках противника, готового бросить ему вызов. – Гвинед граничит с моим графством, так что это моя обязанность и право.

– Не имею возражений, – сказал ФитцОсборн.

Я подозревал, что он был более чем рад отправить Волка на охоту в другое место и лучше куда-нибудь подальше, где честолюбивый молодчик не сможет кусать его за пятки.

– Что касается командования диверсионным отрядом, я предлагаю высказаться всем желающим.

Возникла непонятная мне тишина. Если план удастся и валлийцы потерпят поражение, то доля добычи командира этого набега будет более чем значительной. И все же из этих двух армий, большей опасности подвергнутся те, кто уйдет маршем в самое сердце вражеских земель на много миль от наших замков и крепостей, далеко за пределы Вала. Кроме того, такому небольшому отряду будет слишком легко отрезать путь к отступлению, что грозит неминуемой потерей жизни всем участникам набега.

И все же за годы службы я успел узнать, что жизнь редко бывает безопасной для любого человека в нашем мире. Иногда лучшее, что может сделать мужчина, это выступить навстречу опасности.

– Я поведу их, – сказал я.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Только после того, как эти слова слетели с моего языка, я понял, каким самомнением они были наполнены и как глупо прозвучали. Роберт рядом со мной нахмурился и медленно покачал головой. Снова все глаза были устремлены на меня.

– Ты? – спросил Беренгар. – С чего ты решил, что сможешь командовать такими силами?

– Спокойно, Беренгар, – произнес ФитцОсборн со своего края стола. – Думаю, что никто другой не подходит для этой задачи лучше, чем Танкред.

Но Беренгар не желал ничего слушать. Он вскочил на ноги, его лицо исказилось от ярости и отвращения.

– Вы доверите ему вести диверсионный отряд?

– Почему бы нет? – мягко возразил ФитцОсборн, как будто идея, что я могу не справиться, забавляла его.

– Для такого предприятия нужен человек с большим опытом, – заявил Беренгар. – Что он сделал, чтобы заслужить эту честь?

Честно говоря, я вполне разделял его сомнения, хоть он об этом и не догадывался. За все годы моей службы мне ни разу не доводилось возглавить целую армию. При моем прежнем господине я командовал отрядом, а иногда и двумя; когда при Гастингсе под ним была убита лошадь, именно я собрал его людей, все шестьдесят человек, и отбил осаждавшие нас вражеские полчища. Правда, это было не совсем то же самое, так что я все еще сомневался в своих способностях.

– У тебя есть на примете кто-то получше? – поинтересовался ФитцОсборн у Беренгара. – Может быть, ты сам готов взять на себя ответственность за экспедицию?

Беренгар открыл рот, словно желая возразить, но потом, видимо, передумал и закрыл его. Я наблюдал, как он разрывается между двумя противоречивыми чувствами: на одной чаше весов лежало обещание чести и славы, а на другой понимание, что если он потерпит неудачу, его имя будет запятнано навсегда. Он уставился в стол, не моргая и крепко стиснув зубы.

ФитцОсборн не собирался позволить ему так легко уйти от ответа:

– Ну, что скажешь?

– Милорд, – начал Беренгар, и по морщинам на его лбу я понял, что он тщательно подбирает слова. – Я могу сказать только, что вся эта затея – глупость. Вы отправляете две тысячи человек в дикую страну, куда до сих пор не ступала нога француза. Если все эти люди погибнут, что тогда?

– С каждой неделей валлийцы собирают все больше сил, – заметил граф Гуго. – Если они все явятся сюда к нам, нет никаких гарантий, что мы сможем их отбить. Об этом ты подумал?

ФитцОсборн кивнул, на этот раз полностью соглашаясь с Волком.

– Конечно, это будет не легкая задача, Беренгар, но думаю, ты переоцениваешь врага. Впрочем, это не имеет значения, потому что ты не хочешь принять на себя командование. – Он повернулся ко мне. – Я считаю, что Танкред имеет достаточный опыт. Для героя Эофервика – человека, который руководил наступлением на Эдгара Этлинга, который осмелился вступить с ним в единоборство – командование небольшим диверсионным отрядом не будет слишком сложной задачей.

Похоже, я был навсегда заклеймен тем подвигом, и хотя он был результатом не мужества, а глупости, казалось, я один понимал это. Тем не менее я почувствовал вызов в словах ФитцОсборна, и не мог отступить. Только с его молчаливого согласия я смог в этот вечер выступить перед сотней баронов. Теперь мне предоставлялась возможность заслужить честь и славу, которая выпадает простому рыцарю, наверное, только раз в жизни. Если бы я сейчас отказался от своего предложения, то выглядел бы трусом и потерял все уважение, которое успел завоевать с таким трудом.

– Это твой выбор, – сказал ФитцОсборн, возможно, почувствовав мою нерешительность. – Если хочешь отказаться, я уверен, что смогу найти других людей, готовых выполнить эту задачу.

Он говорил подчеркнуто безразлично, но я знал, что он не пытается поддержать меня, а подстрекает. Такая возможность показать себя подвернется мне не скоро, если вообще никогда. Год, проведенный в Марке, не притупил моего стремления к борьбе. Даже наоборот: меня пожирал свирепый голод, а правая рука зудела при одной мысли о новых сражениях.

– Ты не должен этого делать, Танкред, – предупредил Роберт. – Помни, что ты не обязан соглашаться.

– Роберт прав, – сказал ФитцОсборн, пристально глядя на меня. – Ты ничего мне не должен.

Тем не менее я не сомневался. Это была моя возможность атаковать врага, чтобы положить конец непрекращающимся нападениям, которые обескровливали Эрнфорд и соседние долины. Это так же был шанс после года безделья увидеть черного ястреба, гордо парящего в небе, и вести в сражение воинов под его крыльями. Думая об этом, я мог дать только один ответ.

– Я согласен, милорд, – сказал я.

Опять мерцание улыбки на его лице удивило меня, потому что Гийом ФитцОсборн не славился своей жизнерадостностью. Впрочем, его улыбка выражала не приветливость, а скорее удовлетворение, как если бы он не ожидал от меня другого ответа. Как будто непостижимым образом понимал, что я единственный из всех в этом зале готов буду принять на себя эту ответственность и опасность. Не знаю почему, но мне она показалась уверенной улыбкой победителя.

* * *

Мы были готовы выступить на следующий день с первым лучом солнца, озарившим восточное небо. Меньше всего ФитцОсборн желал, чтобы враг получил сведения о нашей стратегии, а потому, чем раньше мы могли ударить по валлийцам, тем было лучше. Весь лагерь бодрствовал, горели костры, раздавали корм лошадям. Все это я наблюдал с другой стороны реки, с кургана, который выбрал нашим пунктом сбора. Утро было холодным, поднялся ветер, и я плотнее запахнулся в плащ и скрестил руки на груди, прогуливаясь в компании Серло, Понса и Турольда, в ожидании полного сбора моего отряда.

Всего мне было дано под командование полтысячи воинов: отряд из сорока рыцарей Дома ФитцОсборна, а так же множество мелких сеньоров со своими людьми, среди которых я узнал тех, кто накануне вечером поднял голос в мою поддержку. Половину моего войска составляли валлийцы, которых привели братья-изгнанники Маредит и Итель. Это была самая большая войсковая часть, которой я когда-либо командовал, но теперь наша цель состояла не в том, чтобы сойтись с врагом в открытом сражении, а по возможности избегать его. Мы должны будем передвигаться быстро, опустошая как можно более земель и всеми силами отвлекая противника, пока войско графа Гуго будет продвигаться маршем на север.

По крайней мере, таков был план, скоро нам предстояло убедиться, насколько он окажется успешным. Тем не менее, я был уверен в Волке, несмотря на его возраст. Не успел ФитцОсборн отпустить нас с совета, как граф явился лично пожелать мне удачи.

– Ты отважный человек, – сказал он мне. – Мало кто осмелится возглавить такое рискованное предприятие. Я хотел выразить тебе мое уважение.

Было бы странно слышать подобные слова от столь юного мужа, и если бы он не был одним из могущественных дворян королевства и опытным боевым командиром, я бы рассмеялся. Поэтому я скрыл свое веселье, зная, что оно может мне дорого обойтись.

– Спасибо, милорд.

Он пожал мою руку.

– Дай Бог, в один прекрасный день мы встретимся снова. Тогда ты сможешь рассказать мне о своих подвигах. Мне будет интересно послушать о них, когда все закончится.

Мне удалось растянуть губы в вежливой улыбке.

– Буду с нетерпением ждать этого дня, – сказал я, кажется, не очень искренне.

Трудно сказать, что настораживало меня в нем. Была ли это его молодая самоуверенность, его беспардонное нахальство? Возможно, но эти черты были присущи многим людям, живущим мечом. Помнил ли я себя таким же в его возрасте?

* * *

Все это случилось прошлым вечером. Теперь солнце должно было скоро показаться из-за горизонта, и к тому времени мне хотелось быть готовым к выступлению. Недалеко от места, где я стоял, наши валлийские союзники сворачивали лагерь, хотя я послал предупредить их, что они должны оставить свои пожитки в Шрусбери. Все, что им понадобится, это смена одежды, доспехи и оружие. Я собирался идти налегке, чтобы успеть пройти как можно дальше, и по этой же причине приказал не брать с нами никого из маркитантов, способных замедлить наше продвижение.

Валлийские братья уже заметили меня и подошли, чтобы поприветствовать. Они оба говорили по-французски – по крайней мере достаточно, чтобы мы понимали друг друга – и это уже было хорошо, потому что я совсем не знал валлийского, а начинать учиться сейчас было совсем некогда.

– Мы много слышали о тебе, – сказал Маредит после того, как мы обменялись приветствиями.

Он был выше ростом и, как я догадался, старше, хотя это и не бросалось в глаза. Его щеки были покрыты россыпью веснушек и, в отличие от валлийцев, которых я видел до сих пор, под носом красовались пышные усы.

– Ты бретонец.

– Верно.

Я так давно не возвращался на землю моего рождения, что уже привык считать себя французом, поэтому мне странно было услышать напоминание о моей родине. С другой стороны, мне было известно, что многие люди считают бретонцев родичами валлийцев, и рассчитывают на их более тесные связи. Конечно, я слышал заявления, что оба наши языка тесно связаны, и даже видел одного бретонского купца, который утверждал, что может свободно общаться с людьми в разных портах Уэльса. Может быть, слух у него был лучше моего, потому что я иногда мог разобрать слово или два, которые звучали знакомо для моего уха, но о смысле всех остальных только догадывался, тем более, что странное валлийское произношение звучало слишком жестко, и я находил его большей частью невнятным, даже несмотря на то, что нам приходилось нередко иметь дело друг с другом в прошлом году.

– ФитцОсборн много говорил нам о тебе, – добавил Итель.

Он был немного круглее лицом, с румяными щеками и розовыми ушами, любознательно оттопыренными по обе стороны головы.

– Надеюсь, только хорошее, – ответил я с вежливой улыбкой.

За все время, прожитое в этих краях, я не узнал ни одного человека с той стороны Вала, который не был бы моим врагом, так что не мог относиться к ним без подозрения, хотя на вид они казались довольно честными ребятами.

Грубо говоря, они оба были моими ровесниками, хотя на первый взгляд можно было подумать, что они старше; такое уверенное выражение и холодный взгляд были больше присущи людям, много лет проведшим в сражениях. Их лица были покрыты боевыми шрамами: рубцами, которые говорили мне о давней славе, забытых победах, украденных королевствах и поверженном первородстве.

Даже не зная заранее, я бы сразу предположил, что они были братьями. Помимо общих черт лица, оба были темноволосы и обладали широкими плечами и мощными руками кузнеца. Они коротко стригли волосы, как и большинство их людей, среди которых я заметил мужчин всех возрастов и различного телосложения, от длинноногой молодежи, до пузатых сорокалетних вояк, вооруженных всеми видами оружия от простых ножей, охотничьих луков и топоров с короткими ручками до длинных копий и мечей. Самое разношерстное войско, которое мне приходилось видеть, хотя по-настоящему значение имел только их боевой дух в пылу рукопашной, о котором я еще ничего не мог знать. Тем не менее, они выглядели людьми, которые вполне смогут оправдать себя в бою, и это было больше, чем я ожидал.

Лорд Роберт пришел пожелать мне удачи. Он уже был одет по-военному и готов выступить под знаменем Волка: в доспехах и кольчужных шоссах, недавно отполированных и сияющих в свете утра. Было заметно, что под всем этим железом он чувствует себя несколько неловко. Несмотря на достаточный опыт в рукопашном бою, он по природе своей не был воином. Ему не хватало боевого голода мужчины, для которого меч был частью его существа, и мы оба знали это.

– Я надеюсь, ты понимаешь, за какое дело взялся, – сказал он. – Беатрис сказала, что ты совершил глупость, и она права. Ты не должен был предлагать себя.

– Вы могли бы остановить меня, если бы захотели.

Он был в своем праве и вполне мог сделать это. То, что он промолчал, я воспринял как знак уважения ко мне.

– Я не имею ни малейшего желания терять ни тебя ни любого из моих вассалов, – ответил он. – Но я понимаю, что ты долго ждал подобной возможности взять судьбу в свои руки. Ведь это не так просто, как истребить десяток бандитов, как ты сделал в прошлом месяце. Волк, ФитцОсборн и я должны верить в тебя, если хотим добиться успеха.

– Я знаю это и ценю ваше доверие.

– Верь в то, что делаешь. – Его лицо казалось суровым. – Могу дать только один совет: будь осторожен с принцами Маредитом и Ителем. Они будут хранить верность лишь до тех пор, пока надеются получить свои королевства, независимо от клятв, которые она принесли. Внимательно следи за ними и доверяй лишь по мере необходимости.

– Да, милорд.

– Никогда не стоит недооценивать врага. Валлийцы хитрее, чем думает ФитцОсборн, а с Диким Эдриком и английскими мятежниками на своей стороне, они будут наглее, чем когда-либо.

Если он думал, что я этого не знаю, то сильно ошибался, тем не менее, я терпеливо выслушал его. Я заметил в его поведении непривычное волнение, хотя не мог знать, беспокоится ли он обо мне или не может забыть о собственных проблемах. Что бы это ни было, это заставило меня вздрогнуть. Только сейчас я понял, какую необъятную ответственность взвалил на себя.

– Береги тебя Бог, Танкред, – сказал Роберт.

– И вас, милорд.

Мы обнялись на прощание, и он вернулся туда, где граф Гуго готовился перевести свои силы на другой берег. Он оставил мне отряд своих рыцарей и Эдо с Уэйсом в придачу. Мы так давно не ходили в поход все вместе, что мое настроение сразу улучшилось, но только до той минуты, как я увидел под полосатым ало-голубым знаменем крепкую фигуру Беренгара с десятком его бойцов.

– А ты что здесь делаешь? – спросил я, совершенно ошарашенный.

– Будь уверен, я здесь не по собственному желанию, – кисло ответил он. – ФитцОсборн в своей мудрости решил, что я должен сопровождать тебя в этом безумном предприятии, хотя один Бог знает, почему он решил, что мне будет приятно подчиняться приказам выскочки вроде тебя.

Сказать, что его резкость не задела меня, было бы ложью, но раз нам предстояло сражаться плечом к плечу, все ссоры надо было уладить.

– Беренгар, если я тебя обидел…

Он прервал меня:

– Не трать слова, пытаясь понравиться мне. Можешь не беспокоиться, я выполню свой долг. Но позволь мне сразу предупредить тебя, друзьями мы не станем.

Прежде чем я успел что-то сказать в ответ, он дал знак своим людям, а затем поехал в направлении группы лордов, собравшихся на берегу под своими вымпелами.

– Что это было? – спросил Уэйс, когда вместе с Эдо присоединился ко мне.

Я пожал плечами, сам понимая не больше него.

– Это ты скажи мне.

– Ты всегда умел заводить себе врагов, – с усмешкой заметил Эдо. – Что ты натворил на этот раз?

Когда мы впервые встретились еще мальчишками, Эдо я тоже не понравился, хотя на тот момент у него было оправдание в виде расквашенного носа и уязвленной гордости.

– Если бы я только знал, – пробормотал я, бросая взгляд в сторону берега, где Беренгар уже смеялся над шуткой одного из своих рыцарей, внезапно сменив гнев на милость.

Кажется, его плохое настроение предназначалось исключительно для меня. Впрочем, я тоже начал испытывать неприязнь к его опухшей роже и клочковатой бороде.

Не желая больше останавливаться на этом, я сменил тему.

– Это последние из наших людей? – спросил я, кивнув в сторону недавно прибывшего отряда.

– Насколько мне известно, – сказал Эдо.

Я приказал Снокку принести мой шлем с недавно прикрепленными к нему полосами алого сукна – султан, означавший, что я являюсь руководителем экспедиции – а затем поднялся в седло Найтфекса. Затем я махнул Понсу, который быстро дал два резких гудка рога, являвшихся для нашего войска сигналом сплотиться, а потом позвал Эдо и Уэйса присоединиться ко мне в начале колонны. Новый день уже вступал в свои права, яркий диск солнца показался над скоплением соломенных крыш Шрусбери, и в этот миг меня охватило новое чувство: острая радость, которой я не испытывал уже много месяцев.

Черный ястреб гордо реял по ветру, его широко раскинутые крылья трепетали в небе, распущенные когти готовы были вонзиться в добычу – Танкред Динан ехал на войну.

* * *

Наш маршрут лежал в сторону юга. Конечно, мы могли бы следовать широкой долиной Северна, такой удобной для верховой езды, но враг будет ждать нас там, и было известно, что валлийцы часто посылают разведчиков на берега реки и к отмелям, чтобы отследить любой признак передвижения войск и принести обратно весть о приближающемся нападении. Поэтому выбрав старую римскую дорогу на Херефорд, я надеялся, что смогу обмануть их и внушить мысль, что мы просто отправляем подкрепление в замки, охраняющие южную часть Марки.

Мы держали хороший темп всю первую половину дня, придерживаясь нашей хитрости достаточно долго, чтобы вражеские разведчики, возможно, наблюдающие за нами, оставили свои подозрения. Через несколько миль после Стратуна мы покинули дорогу и резко свернули в сторону гряды холмов, тянущихся на запад. Дальше мы поднимались по крутым долинам, сквозь густые леса и через бурные горные потоки. Тропа был узкая и малопроезжая, над ней нависали густые ветви, закрывавшие обзор, и часто нам не оставалось ничего другого, как идти друг за другом цепочкой: длинная колонна всадников на лошадях, тянущаяся на целую милю, а может и больше. Всякий раз, когда мы оказывались на открытом пространстве, я объявлял остановку, давая возможность арьергарду подтянуться; это не позволяло нам двигаться с нужной мне скоростью, но тем не менее, мы продвигались вперед, и я старался не выказывать недовольства.