Текст книги "Сквозь топку (ЛП)"

Автор книги: Джеймс Дашнер (Дэшнер)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)

ГЛАВА 20

Томас ничего не мог с собой поделать. Надежда вспыхнула в нём с новой силой. Его первым побуждением было позвать её. Это она, здесь, всего в каких-то жалких сотнях ярдов!

«Тереза?»

Нет ответа.

«Тереза? Тереза!»

Ничего. Пустота, поселившаяся в его душе, когда пропала его подруга, по-прежнему никуда не делась. Но всё равно, ведь могла же это быть она? Пожалуйста! Должна быть! Может, просто что-то случилось с их способностью к безмолвному общению?

Девушка, выступившая из-за строения, нет, скорее всего, вышедшая изстроения, стояла и не двигалась. Хотя её фигура полностью скрывалась в тени, но можно было разглядеть, что она обняла себя руками и смотрит в сторону приютелей.

– Думаешь, это Тереза? – спросил Ньют, словно читая мысли Томаса.

Томас кивнул прежде, чем сообразил, что делает. Он быстро оглянулся по сторонам: заметил ли кто-нибудь его промах? Непохоже.

– Без понятия, – наконец выдавил он.

– Как думаешь, это та девчонка, что кричала? – спросил Котелок. – Вопли ведь прекратились, как раз когда она вышла.

В ответ раздался знаменитый хрюк Минхо.

– Скорее наоборот. Я бы поставил на то, что это она над кем-то измывалась. А когда увидала, что мы уже близко – избавила жертву от мучений. – И прибавил, хлопнув в ладоши: – О-кей! Кто пойдёт познакомиться с этой милой молодой леди?

И как Минхо удаётся сохранять чувство юмора в подобных ситуациях? Томасу это казалось просто непостижимым.

– Я пойду! – сказал он. Получилось громковато. Ему не хотелось, чтобы все видели: он надеется, что это Тереза.

– Вот дубина, я же стебусь! Пойдём все. Мало ли – может, у неё в халупе прячется целая банда чокнутых девчонок-ниндзя.

– Чокнутых девчонок-ниндзя? – повторил Ньют, и по выражению его лица было видно, что он если и не раздражён, то, во всяком случае, удивлён отношением Минхо к происходящему.

– Ну да. Пошли.

И Минхо двинулся вперёд.

Но Томаса вдруг словно что-то толкнуло изнутри.

– Нет! – воскликнул он и добавил потише: – Нет. Парни, вы оставайтесь здесь, я пойду поговорю с ней. Вдруг это ловушка? Надо быть просто кретинами, чтобы всем туда соваться.

– А ты, конечно, очень умный – идти туда одному? – осведомился Минхо.

– Да всё равно – мы же не можем переться куда попало, не разведав наперёд. Я пошёл. Если что случится, или даже просто покажется подозрительным, позову на помощь.

Минхо долго молчал.

– Ладно. Иди. Наш храбрый маленький шенк. – Он огрел Томаса по спине пятернёй – довольно чувствительно, тот даже вздрогнул.

– Что за грёбаная чушь! – перебил Ньют, делая шаг вперёд. – Я пойду с ним.

– Нет! – отрезал Томас. – Парни... пустите меня. Что-то подсказывает мне – нам надо быть осторожными. Если услышите, что кричу, как младенец – приходите меня спасать.

И прежде чем кто-либо успел возразить, устремился к строению с застывшей рядом девушкой.

Он быстро сокращал разделяющее их расстояние. В тишине слышался скрип сухой земли и камешков под его шагами; в воздухе пустыни угадывался лёгкий запах гари. Он шёл, не отводя глаз от тёмного силуэта около строения, и вдруг уверился: это она. То ли контуры её головы и фигуры, то ли её любимая поза – руки скрещены на груди, верхняя часть тела чуть склонена вбок, одна нога отставлена в сторону – подсказали ему, но он больше не сомневался.

Это была она.

Это была Тереза.

В тот момент, когда между ним и ею оставалось всего несколько футов, когда в слабом свете можно было, наконец, рассмотреть её лицо, она повернулась, шагнула в раскрытую дверь и исчезла в глубине хибарки. Та представляла собой прямоугольную постройку с низкой двускатной крышей. Окон в стенах не было видно. С углов строения свисали какие-то тёмные кубы – наверно, громкоговорители. Так вот оно что! Похоже, крики были не взаправдашними – их попросту транслировали по громкой связи. Вот тебе и объяснение, почему они слышали их с такого большого расстояния.

Массивная деревянная дверь была отворена настежь. Внутри хибарки царила непроглядная темень – куда гуще, чем снаружи.

Томас двинулся вслед за девушкой. Перешагивая через порог, он подумал, что, наверно, поступает глупо и безрассудно. Но ведь это она! Неважно, что случилось, не имеет значения, чем объяснить её внезапное исчезновение и отказ общаться с ним мысленно – он был уверен: она не причинит ему вреда. Никогда в жизни.

Воздух в хибаре был прохладный, чуть ли не влажный. Чудесное ощущение. Сделав три шага, он остановился и прислушался. В кромешной тьме слышалось её тихое дыхание.

– Тереза! – воскликнул он вслух, подавив искушение позвать её мысленно. – Тереза, что происходит?

Нет ответа. Но он услышал, как она коротко вздохнула, а потом придушенно всхлипнула. Пыталась скрыть от него, что плачет?

– Тереза, пожалуйста... Я же ничего не знаю – что случилось, что они с тобой сделали? Но вот я, здесь. Просто сумасшествие какое-то! Ну поговори со...

Он не договорил: что-то чиркнуло, и во тьме вспыхнул огонёк. Томас прикипел взглядом к руке, держащей спичку. Огонёк медленно, осторожно опустился и зажёг свечу, стоящую на маленьком столике. Когда рука помахала в воздухе и спичка потухла, Томас наконец поднял глаза и увидел её. Он был прав. Но восторг, охвативший его при виде Терезы, длился недолго, сменившись недоумением и болью.

Тереза была чистой, очень, очень чистой. Томас ожидал увидеть её в лохмотьях, такой же запылённой и пропотевшей, как и он сам – после всего этого времени в пустыне. Думал, что её чёрная грива сваляется в колтун, а лицо покроется волдырями от солнечных ожогов. Ничего подобного! Чистая, свежая одежда, шёлковые блестящие волосы падают на плечи... Она была ещё прекраснее, чем в Лабиринте, чем в любом из жалких обрывков его воспоминаний, которые ему удалось вытащить из тёмной пропасти забытья во время Превращения.

Но в её глазах сверкали слёзы, нижняя губа дрожала, опущенные руки тряслись. Она узнала его, это несомненно! Она не забыла его! Но вместо счастья в её взоре отражался только невыразимый ужас.

– Тереза, – внутренне холодея, прошептал он. – Что с тобой?

Она не ответила, но её глаза сделали быстрое движение в сторону, и так же быстро вернулись к нему. Две слезы скатились по её щекам и упали на пол. Губы задрожали ещё больше. Грудь сотрясалась от еле сдерживаемых рыданий.

Томас шагнул вперёд, протягивая к ней руки.

– Нет! – вскрикнула она. – Не подходи!

Томас встал, как вкопанный – как будто что-то тяжёлое жестоко ударило его под дых. Он поднял руки перед собой:

– О-кей, о-кей, Тереза... – Он не знал, ни что говорить, ни о чём спрашивать, ни что ему делать. Внутри у него словно что-то сломалось, и это зловещее чувство росло, усиливалось и грозило задушить, комом набухая в горле.

Он застыл, опасаясь снова вызвать у неё взрыв гнева. Ему оставалось лишь одно – неотрывно смотреть ей в глаза, пытаясь взглядом перелить в неё свои чувства, и умолять сказать ему хоть что-нибудь. Ну хоть что-нибудь!

Они очень долго стояли молча. Она дрожала всем телом и, казалось, боролась с чем-то недоступным глазу... Где-то он уже такое видел...

Гэлли! Так вёл себя Гэлли сразу после их побега из Лабиринта – когда он вошёл в подземный зал с той женщиной в белой блузке. Перед тем, как убил Чака.

Томас понял: если он сейчас не заговорит, то просто взорвётся.

– Тереза, я думал о тебе каждую секунду после того, как они забрали тебя. Ты...

Она не дала ему закончить. Рванулась вперёд, и, сделав два больших шага, протянула руки, охватила его плечи и всем телом прильнула к нему. Потрясённый, Томас обнял её и сжал с такой силой, что у неё, кажется, перехватило дыхание. Она обвила руками его голову, затем взяла в ладони его лицо. Она хотела, чтобы он смотрел на неё.

Они поцеловались. Что-то словно взорвалось и загорелось у него в груди. Горели недоумение, напряжение и страх. Горела боль, владевшая им всего несколько минут назад. На короткое мгновение он почувствовал, что мир исчез, что ничто больше не имеет значения, и никогда не будет иметь.

Но она вдруг отпрянула. Отступала, пока не уперлась спиной в стену. На лице снова отразился ужас – словно оно подчинялось не ей, а какому-то злому демону. Она зашептала, торопливо, взахлёб:

– Уходи, Том. Вам будет лучше... держаться от меня... подальше. Не возражай. Уходи. Беги! – При последних словах видно было, как она вся напряглась – с таким трудом они ей дались.

Ещё никто и никогда не наносил Томасу такого сокрушительного удара. Боль была ужасающая. Но ещё больше поразило его то, что он сделал в следующий момент.

Теперь он чувствовал Терезу, всё его существо вспомнилоеё. И ещё он понял: что-то здесь было очень и очень не так, гораздо хуже, чем он представлял себе поначалу. Если он останется, начнёт возражать, принуждать пойти с ним – это будет всё равно что свести на нет усилия, потребовавшие от неё невероятного напряжения воли – усилия, которые понадобились ей, чтобы ослабить чужой контроль и послать ему предупреждение. Он обязан поступить так, как она просит.

– Тереза, – прошептал он. – Я найду тебя.

Чувствуя, что из глаз вот-вот готовы брызнуть слёзы, он отвернулся и выбежал в ночь.

ГЛАВА 21

Томас плёлся назад, не разбирая дороги – глаза застилали слёзы. Приютели забросали его вопросами, но он отказался отвечать; сказал только, что им надо как можно скорее убираться отсюда, объяснения потом. Им угрожает страшная, смертельная опасность.

Он не стал ждать их. Даже не предложил, чтобы Арис отдал ему узел. Просто сорвался с места и помчался по направлению к посёлку. Он бежал всё быстрей и быстрей, так что вскоре пришлось сбавить скорость до более-менее приемлемой. Его товарищи остались позади. Весь мир остался позади. Бежать от неё, без сомнения, было самым трудным, что ему когда-либо случалось делать. Ни прибытие с выжженной памятью в Приют, ни драка с гриверами, ни даже смерть Чака – ничто не могло идти с этим в сравнение.

Она... Он держал её в своих объятиях. Они были вместе. Они поцеловались, и он тогда почувствовал нечто такое, на что не только не надеялся, а вообще считал невозможным.

И вот теперь он бежит от неё.

Из груди вырвалось приглушённое рыдание. Он застонал, но голос сорвался и затих. Сердце болело так, что захотелось остановиться, повалиться на землю и больше не вставать. Он не помнил себя от тоски, и не один раз чуть было не повернул обратно, к хибарке, но неимоверным усилием воли заставлял себя следовать велению Терезы. Он поклялся найти её – и выполнит своё обещание, чего бы это ни стоило.

По крайней мере, она жива. Она жива!

Так он твердил себе снова и снова. И эта мысль давала ему силы бежать от Терезы всё дальше и дальше.

Она жива.

Но физические силы не безграничны. По прошествии двух или трёх часов бега от неёТомасу пришлось остановиться: сердце колотилось так, что если бы юноша сделал ещё хоть шаг, оно проломило бы грудную клетку. Он обернулся и увидел далеко позади движущиеся в ночи тени – его товарищи значительно отставали от него. С хрипом хватая ртом сухой воздух, Томас упал на колени, уперся в них локтями и закрыл глаза. Отдыхал и ждал приютелей.

Первым, само собой, до него добрался Минхо. Лидер был вне себя. На востоке появились первые проблески зари, и в их бледном свете было видно, что вожак едва сдерживается, чтобы не взорваться. Он описал вокруг Томаса несколько кругов, и только потом остановился и, задыхаясь, проговорил:

– Вот... Как... Скажи мне, Томас – ну что ты за долбаный идиот такой?!

Томас был не в настроении рассуждать на эту тему. Да и ни на какую другую тоже.

Так и не дождавшись ответа, Минхо опустился на землю рядом с другом.

– Что на тебя нашло? Как ты мог вот так вот выйти оттуда и свалить, ничего не объяснив? Разве это по-дружески? Козёл тупой! – Он громко вздохнул и покачал головой.

– Прости, – наконец пробормотал Томас. – Врагу не пожелаю пережить то, что я там пережил.

К ним подтягивались остальные приютели. Добрая половина их согнулась пополам, ловя ртом воздух, а оставшиеся сгрудились вокруг Томаса и Минхо, пытаясь уловить, о чём разговор. В их числе был и Ньют, но он не вмешивался, предоставив лидеру самому разбираться с происходящим.

– Врагу не пожелаешь? – переспросил Минхо. – Кого же ты там встретил? Что они сказали?

Томас понял, что выбора у него нет – он не мог, да и не имел права скрыть случившееся от своих друзей.

– Это была... Тереза.

Он ожидал, что сейчас раздадутся ахи-охи, «не может быть!» и «заливаешь!», но ничего подобного. Упала мгновенная тишина. Слышно было, как утренний ветерок веет над пыльной, пустынной равниной.

– Что? – прервал молчание Минхо. – Ты серьёзно?

Томас кивнул, внимательно изучая валяющийся на земле ничем не примечательный камешек. За последние несколько минут значительно посветлело.

Минхо, естественно, был потрясён.

– И ты вот так запросто бросил её там? Чувак, а не пора ли начать говорить? Ну-ка выкладывай, что случилось!

И хотя ему было ему невыносимо больно, хотя при воспоминаниях о событиях в хибарке его сердце рвалось на части, Томас рассказал всё: как встретился с Терезой; как она дрожала и плакала; рассказал о том, что она вела себя словно одержимая, напомнив ему Гэлли там, в подземном зале. Единственное, о чём он умолчал, был поцелуй.

– Мля, – подытожил Минхо, умудрившись вложить в это простецкое словечко бездну смысла.

Прошло несколько минут. Задул сухой ветер, заскрёб землю, поднимая клубы пыли; над горизонтом показался ярко-оранжевый сегмент солнца. Начинался новый день.

Все разговоры прекратились, приютели сидели молча, только временами тишину перерывал чей-то вздох; иногда кто-нибудь шмыгал носом или покашливал; слышалось бульканье воды в глотках. Городок за ночь, казалось, вырос в высоту, его здания тянулись к безоблачному лилово-синему небу. До посёлка оставалось один-два дня пути.

– Похоже, это было что-то вроде ловушки, – сказал Томас. – Не знаю, что могло произойти и сколько из нас погибло бы. Может, даже и все. Но я точно видел – когда она вырвалась из-под чужого контроля, её глаза не могли лгать. Она спасла нас, и я уверен, что... – Он сглотнул. – Я уверен – они заставят её дорого заплатить за это.

Минхо положил руку Томасу на плечо.

– Старик, если бы эти типы из ПОРОКа хотели её убить, она бы уже гнила где-нибудь под кучей камней. Но она покруче многих других, так что с нею так просто не справишься. Она выживет.

Томас набрал полную грудь воздуха и с шумом выдохнул. Невероятно, но ему стало легче. Минхо, безусловно, прав.

– Конечно. Не знаю, почему, но я тоже в этом уверен.

Минхо поднялся.

– Нам надо было б остановиться пару часов назад да поспать. Но благодаря нашему мистеру Бегущему в Пустыне, – тут он легонько шлёпнул Томаса по затылку, – мы неслись как угорелые, а теперь солнце встало, чтоб ему провалиться. И всё-таки нам необходимо хоть немного отдохнуть. Залезайте под простыни, и попробуем покемарить.

Как выяснилось, Томасу долго пробовать не пришлось. Он с головой накрылся простынёй, отгородившись ею не только от палящего жара, но и от своих бед, и несмотря на то что солнце просвечивало сквозь веки и перед закрытыми глазами плясали багрово-чёрные пятна, мгновенно уснул.

ГЛАВА 22

Минхо дал им поспать подольше – почти четыре часа. Ему толком даже не пришлось их будить – сами проснулись. Высоко поднявшееся солнце принялось изливать потоки пламени на и без того выжженную землю. Невыносимый жар поднял всех. К тому времени как приютели позавтракали и вновь упаковали остатки припасов, Томас пропотел так, что на нём сухой нитки не было. От всех изрядно пованивало, и Томасу оставалось только надеяться, что от него несёт не сильнее, чем от других. Душевые, оставшиеся где-то в другой жизни, казались теперь настоящей роскошью.

Приютели молча и угрюмо готовились к предстоящему походу. Чем больше Томас размышлял над тем, что им предстоит, тем больше портилось его настроение. Действительно, радоваться нечему. Но были две вещи, не дававшие опустить руки, и, возможно, не только ему одному, но и другим тоже. Во-первых, острейшее любопытство: что там, в городке? Кстати, чем ближе, тем больше городок начинал походить на большой город. А во-вторых, ему придавала сил надежда на то, что Тереза жива и здорова. Может, она прошла через какую-нибудь транс-плоскость и сейчас находится где-то впереди них? А вдруг, даже в городе? Томас почувствовал прилив энтузиазма.

– Двигаем! – скомандовал Минхо, когда все были готовы.

И они двинули.

Они шагали и шагали по сухой пыльной земле. И хотя никто этого не говорил, Томас знал, что каждый думает так же, как и он: бежать под палящим солнцем ни у кого нет сил. А если бы они и попробовали ускорить темп, то с оставшимися запасами воды скитальцам быстро придёт конец.

Поэтому они плелись потихоньку, держа простыни над головами. По мере того, как запасы еды и воды сокращались, всё больше узлов можно было использовать в качестве защиты от солнца, так что теперь необязательно было идти в паре. Томасу посчастливилось одному из первых оказаться в одиночестве. Скорее всего, после его рассказа о встрече с Терезой никто просто не хотел с ним разговаривать. Ну и хорошо. Одиночество было для него сейчас благословением.

Они брели и брели, изредка останавливаясь, чтобы поесть-попить, и снова вперёд. Шаг, шаг, шаг... Зной был плотен, как океан, и им казалось, что они пробиваются сквозь него вплавь. Ветер усилился, но прохлады не принёс, только поднимал тучи пыли и песка; он трепал края накидок, вырывая их из усталых рук. Томас непрерывно кашлял и только и знал, что тёр глаза, вычищая накапливающуюся в них грязь. Безумно хотелось пить, но ему казалось, что с каждым глотком жажда только усиливается. Их запасы были почти на исходе. Если в городе им не удастся раздобыть воды...

Эту мысль даже додумывать не хотелось.

Каждый последующий шаг давался с бóльшим трудом, чем предыдущий. Они не разговаривали, сохраняли силы. Томасу казалось, что даже пара слов высосет из него слишком много энергии, а она была ему нужна, чтобы переставлять ноги – сначала одну, затем другую... шаг, шаг, шаг... – да тупо всматриваться в цель их похода.

А она становилась всё ближе. Городские здания, словно живые, вырастали у них на глазах, всё выше и выше. Вскоре Томас стал различать каменные стены, сверкание солнца в окнах. Стёкла в некоторых были разбиты, но в большинстве окон они сохранились. Улицы выглядели пустынными. Костров тоже нигде не было заметно; действительно, зачем они нужны днём? Насколько юноша мог судить, во всём городе не росло ни одного дерева, да что там дерева – не видно было ни одного зелёного клочка. Впрочем, откуда им здесь быть, в таком-то климате? И как только люди могут жить в подобном месте? Где они добывают пропитание?

Что ожидает их там, в этом городе?

Завтра. Он немного не подрассчитал, думал, что они доберутся быстрее. Но завтра они точно достигнут города. И хотя для них было бы лучше обойти его стороной, но выбора не оставалось. Необходимо пополнить запасы воды и продуктов.

Вперёд. Шаг, шаг, шаг. Остановка. Пекло.

Наконец, день стал клониться к вечеру, солнце умопомрачительно медленно сползало к горизонту, ветер усилился. На этот раз он принёс с собой еле заметную прохладу. Томас радовался, благодарный за любое, пусть самое маленькое облегчение зноя.

Около полуночи, когда Минхо, наконец, скомандовал остановку на ночлег, город с его огнями стал ещё ближе, а ветер – ещё сильнее. Теперь он налетал порывами, закручивался вихрями, завывал и хлестал со всевозрастающей мощью.

Томас лежал на спине, со всех сторон подоткнув под себя простыню, оставив снаружи только лицо, и смотрел в небо. Ветер остужал обожжённую кожу, навевал сон. Усталость овладела юношей, звёзды померкли, он закрыл глаза и увидел...

Он сидит за столом. Ему десять или одиннадцать лет. Тереза (она выглядит непривычно, гораздо моложе – ей столько же лет, сколько Томасу – но это, без сомнения, она) сидит напротив него, через стол. Больше в комнате никого нет. Она погружена в полумрак – только квадрат жёлтого света тускло тлеет прямо над их головами.

– Том, ты должен постараться! – говорит Тереза. Она обхватывает себя руками, и уже на тот момент этот жест кажется ему хорошо знакомым. Как будто он знает эту девочку очень-очень давно.

– Я стараюсь! – И снова – это говорит он и одновременно не он. Что за?..

– Если мы не справимся, они, наверно, убьют нас!

– Знаю.

– Тогда делай как следует!

– Я и делаю как следует!

– Ну хорошо, – говорит она. – Знаешь что? Я больше не буду разговаривать с тобой вслух. Ни за что и никогда, пока ты не научишься.

– Но...

«И мысленно тоже не буду! – звучит у него в голове её голос. Этот фокус по-прежнему выбивает его из колеи. У него так не получается. – Всё, я умолкаю!»

– Тереза, ну дай мне ещё несколько дней! У меня получится!

Она не отвечает.

– О-кей, ну хотя бы ещё денёк!

Она лишь смотрит на него. Нет, даже не смотрит. Она вперяет взгляд в стол, а потом начинает ногтем ковырять столешницу.

– Куда ты денешься, конечно, ты будешь говорить со мной!

Никакой реакции. И несмотря на то, что он ей только что сказал, он знает её характер. О да, ещё как знает!

– Ладно, – бурчит он, закрывает глаза и пытается всё сделать точно по инструкции: воображает чёрную бездну, в которой есть только одно светлое пятно – лицо Терезы. Затем, собрав в кулак всю силу воли, формирует в сознании слова и бросает их ей в лицо:

«Достала ты меня, уродина!»

Тереза улыбается и отвечает ему напрямую в мозг:

«От такого слышу!»