Текст книги "Сквозь топку (ЛП)"

Автор книги: Джеймс Дашнер (Дэшнер)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)

ГЛАВА 43

После этого разговора Томас долго не мог заснуть.

Никаких сомнений – это была Тереза. Всё как раньше, когда они вот так, напрямую, разговаривали: он ощущал её присутствие, её эмоции. Она приходила к нему, пусть и на такое короткое время! Она ушла – и внутри снова стало пусто. Словно в то время, пока Терезы не было, в душу ему просочилась какая-то тягучая жидкость и заполнила образовавшуюся там полость, а Тереза своим появлением вытеснила её. И вот – Тереза вновь исчезла...

И о чём это она говорила? Что с ним случится что-то очень страшное, но он должен ей доверять? Мозги свихнуть можно. Он ничего не понимал. И как бы ни зловеще звучало её предупреждение, мысли всё время возвращались к последней фразе – о том, что они снова будут вместе. Была ли это лишь ложная надежда, или Тереза действительно считала, что ему удастся пройти через то страшное, о чём она говорила, и справиться с испытаниями? И потом они будут вместе? Предположения вихрем проносились в его мозгу – и разбивались о глухую стену непонимания.

День становился всё жарче и жарче. Томас метался и ворочался, тревожные думы не давали покоя. Он почти привык к отсутствию Терезы и терзался виной за это. Хуже того, он чувствовал себя чуть ли не предателем – позволил Бренде стать его другом и сам привязался к ней...

Какая ирония – первым его побуждением было разбудить Бренду и рассказать ей о том, что произошло! Что за идиотское желание! Он чувствовал себя таким глупцом, что выть хотелось.

Ну, и как, скажите, в этих условиях можно заснуть? В такой жаре и с такими мыслями?!

Солнце уже наполовину спустилось к горизонту, когда ему это наконец удалось.

Когда вечером Ньют разбудил его, Томас чувствовал себя немного лучше. Ему начало казаться, что на самом деле Тереза вовсе и не приходила – ему это лишь приснилось.

– Хорошо выспался, Томми? – спросил Ньют. – Как твоё плечо?

Томас сел, протёр глаза. Он спал всего три-четыре часа, зато глубоко и спокойно. Пощупал плечо и в который раз изумился:

– Просто здорово! Ну, постанывает чуть-чуть, не сильно. Даже не верится, что ещё недавно так страшно болело.

Ньют окинул взглядом собирающихся в путь приютелей и вновь повернулся к Томасу:

– Мы с тобой не слишком много беседовали после того, как ушли из чёртовой спальни. Некогда посидеть, почаёвничать...

– Ага. – Томас вдруг вспомнил Чака, и боль от потери друга охватила его с новой силой. Отчего ненависть к людям, стоящим за ней, только усилилась. – Хм, «ПОРОК – это хорошо». Не могу понять, как такое может быть!

– А?

– Помнишь, что Тереза написала на своей руке, как только очнулась от комы? Или ты вообще не знаешь? Она написала: «ПОРОК – это хорошо». А вот мне как-то не верится. – Его голос был полон сарказма.

На лице Ньюта появилась ироническая улыбка.

– Ну, вообще-то, они только что спасли твою грёбаную жизнь.

– Да уж, ангелы во плоти... – Томас, однако, не мог отрицать, что слегка запутался. Они таки спасли ему жизнь! А ещё – он ведь работал на них. Ну и что всё это значит?

Бренда, беспокойно ворочавшаяся во сне, наконец проснулась и громко зевнула.

– Доброе утро. Или вечер. Без разницы.

– Ещё один день, а мы живы, – ответил Томас. Потом ему пришло в голову, что Ньют, возможно, не знает, кто такая Бренда. И вообще, что происходило здесь, у приютелей, пока он в буквальном смысле витал в облаках? – Я полагаю, что вы уже познакомились? Если нет – Бренда, это Ньют. Ньют – Бренда.

– Да мы уже знакомы. – Ньют с притворной церемонностью пожал руку Бренды. – Но всё равно: ещё раз спасибо за то, что не дала этому слюнтяю откинуть копыта, пока вы там культурно развлекались в городе.

По её лицу скользнула тень улыбки.

– Как же, развлекались. Особенно мне понравилась та часть программы, когда за нами гнались психи, желающие отгрызть у нас носики. – Выражение её лица резко изменилось, теперь на нём было смущение пополам с отчаянием. – Наверно, недалеко то время, когда и я окажусь в числе этих психов.

Томас не знал, что на это сказать.

– Ты, наверно, не ближе к этому, чем каждый из нас. Вспомни, что...

Бренда не дала ему закончить:

– Да знаю, знаю. Вы, парни, поделитесь со мной волшебной панацеей. Знаю. – И сорвалась с места. Разговор окончен.

Томас взглянул на Ньюта. Тот пожал плечами. Потом присел на корточки и зашептал Томасу в ухо:

– Она – твоя новая подружка? Вот наябедничаю Терезе!.. – Он коротко рассмеялся, поднялся и ушёл.

Томас ещё с минуту сидел как мешком из-за угла пришибленный. Сколько всего на него свалилось. Тереза, Бренда, его друзья... Предупреждение. Вспышка. Тот факт, что им оставалось всего несколько дней на переход через горы. ПОРОК. И что ожидает их в пресловутой Мирной Гавани? И вообще – что ожидает их в будущем?

Невыносимый груз. Просто невыносимый.

Всё, хватит сушить себе мозги. Есть хочется. Ну, хоть эту проблему, единственную из всех, легко решить. Он поднялся и отправился на поиски завтрака... тьфу ты, ужина. И Котелок не подкачал.

Они отправились сразу же, как только солнце кануло за горизонт и оранжевая пустыня погрузилась в лиловые сумерки. Томасу, словно лошади, застоявшейся от безделья, не терпелось размять мышцы.

По мере приближения тёмные силуэты острых горных вершин вырастали всё выше. Предгорий, по существу, не было – бескрайняя плоская равнина внезапно вздымалась и возносилась к небу цепью отвесных склонов и суровых скал. Буро-коричневых, голых, безжизненных. Томас надеялся, что когда они подойдут к горам, какая-нибудь тропа отыщется сама собой.

Они шагали почти в полном молчании. Бренда шла рядом, но не произносила ни слова, даже с Хорхе не разговаривала. Томасу решительно не нравилась создавшаяся ситуация. Слишком всё стало сложно и запутанно между ним и Брендой. Ведь она нравилась ему, нравилась, пожалуй, больше, чем кто-либо другой, не считая Ньюта и Минхо. И Терезы, само собой.

Упала темнота, зажглись звёзды – теперь только они да луна служили им проводниками во мраке. Но когда под ногами плоская земля, а всё, что тебе надо – это идти к маячащей впереди тёмной скалистой стене – этого света вполне достаточно. В тишине слышался только хруст пыльной, каменистой почвы под подошвами ботинок.

К Томасу подкатил Ньют.

– Я тут подумал...

– О чём? – Вообще-то Томасу было всё равно, до чего додумался товарищ, он лишь обрадовался возможности с кем-то поговорить и отвлечься.

– О ПОРОКе. Знаешь, с тобой они нарушили свои собственные долбанутые правила.

– То есть?

– Они говорили: нет никаких правил. У нас столько-то дней, чтобы достичь этой хряснутой Мирной Гавани и больше никаких правил. Люди умирают налево и направо. И что? Как только что-то стрясается с тобой – они тут как тут, прилетают на чёртовой летающей тарелке и спасают твою драгоценную задницу. С какого фига? – Он помолчал. – Нет, ты не подумай, я не против, я очень рад, что ты жив и всё такое...

– Ну, спасибо! – Томас понимал, что Ньют прав, но ему просто уже надоело ломать голову над этой загадкой.

– А потом все эти таблички в городе... Ну очень странно.

Томас взглянул на Ньюта – в темноте он едва различал лицо друга.

– Да ты, никак, завидуешь? – спросил он, пытаясь перевести всё в шутку, отгоняя от себя мысль, что таблички – это, вообще-то, штука серьёзная.

Ньют рассмеялся.

– Вот уж нет, шенк ты ненормальный. Просто уж очень хочется знать, что, собственно, происходит. Для чего в действительности затевалась вся бодяга с Испытаниями?

– Ещё бы не хочется, – кивнул Томас. Он был полностью согласен. – Та леди сказала, что только некоторые из нас достойны стать Кандидатами. И она действительно сказала, что я – лучший Кандидат, и они не хотят, чтобы я умер от чего-то, чего они не планировали. Не спрашивай, я ничего не знаю и не понимаю. Наверно, это всё как-то связано с паттернами убойной зоны...

Они минуту-другую шагали молча, потом Ньют снова заговорил:

– Наверно, не стоит себе мозги долбать. Будь что будет, а там посмотрим.

Томас чуть было не рассказал ему о мысленном визите Терезы, но сдержался – ему почему-то казалось, что этого делать не следует.

Он погрузился в молчание, и Ньют ушёл, оставив его продолжать путь в одиночестве.

Через пару часов у него состоялась другая беседа, на этот раз с Минхо. Но хотя слов было произнесено много, сказано при этом было на самом деле мало. Они всего лишь убивали время в пути, пережёвывая всё те же навязшие в зубах вопросы.

Ноги у Томаса ныли, но не очень сильно. Горы подступали всё ближе. Воздух значительно посвежел – чудесное ощущение. Бренда оставалась всё такой же молчаливой и отчуждённой.

Они продолжали свой путь.

Когда первые признаки приближающегося рассвета окрасили небо в глубокий тёмно-синий цвет, а звёзды померкли в надвигающемся свете дня, Томас, наконец, осмелился приблизиться к Бренде и заговорить. Всё равно о чём, лишь бы сломать лёд. Скалы были теперь совсем близко, стали различимы мёртвые деревья и куски отколовшейся каменистой породы. Они достигнут подножия гор как раз к тому времени, когда солнце поднимется над горизонтом, – в этом Томас был уверен.

– Привет, – сказал он Бренде. – Ноги ещё идут?

– Идут, – буркнула она, но тут же заговорила снова – наверно, попыталась сгладить грубость своего ответа. – А у тебя как? Плечо – ничего?

– Даже лучше чем. Поверить не могу. Можно сказать, вообще не болит.

– Это хорошо.

– Ага. – Он покопался в голове, пытаясь подобрать подходящие слова. – Хм-м... э... значит... Я очень сожалею о всей той ерунде, что случилась. И... обо всём, что сказал тогда... У меня в голове сплошная каша.

Она посмотрела на него, и он увидел, что её взгляд чуть-чуть смягчился.

– Да ладно, Томас. Ты вовсе не обязан передо мной извиняться. – Она снова устремила взор вперёд. – Мы просто разные. К тому же, у тебя есть девушка. Мне вообще не стоило лезть к тебе с поцелуями и прочей чепухой.

– Она не моя девушка, – сказал он и тут же устыдился. Непонятно вообще, откуда они выпрыгнули – эти слова.

Бренда хмыкнула.

– Вот только не надо. И не оскорбляй меня. Уж если ты устоял перед этим, – она с насмешливой улыбкой взмахнула руками, как бы выставляя напоказ собственное тело с макушки до ног, – то уж лучше ради чего-то действительно стоящего!

Томас рассмеялся – и неловкость словно водой унесло.

– Усёк. Всё равно ты наверняка не умеешь целоваться.

Она двинула его по плечу, к счастью, по здоровому.

– Ошибаешься, да ещё как. В чём в чём, а уж в этом можешь мне поверить.

Томас чуть было не сболтнул некую глупость, но проглотил язык и застыл, как вкопанный. Кто-то сзади едва не сшиб его с ног, но успел вовремя отскочить в сторону. Томас не видел, кто это – его взор был устремлён вперёд. Сердце замерло.

Небо значительно посветлело. Первые горные склоны лежали всего в каких-то нескольких сотнях футов. Примерно на середине пути возникла фигура. Девичья. Выросла, как из-под земли. Она быстрыми шагами двинулась им навстречу.

В руках девушка держала длинный деревянный шест, конец которого был оснащён широким, устрашающим лезвием.

Это была Тереза.

ГЛАВА 44

Томас не совсем понимал, как ему относиться к происходящему. Он не изумился при виде того, что Тереза жива, ведь он уже знал об этом – не прошло ещё и суток после того, как она разговаривала с ним. Однако видеть её во плоти – это было совсем другое. Он воспрял духом. Пока не вспомнил, о чём она его предупреждала – что с ним случится что-то непередаваемо страшное. Пока не осознал, что в руках у неё – зловещего вида копьё.

Другие приютели тоже заметили Терезу, и вскоре вся группа остановилась и глазела на воительницу. А та подходила всё ближе, крепко сжимая своё оружие. Её лицо ничего не выражало. Вернее выражало решимость воткнуть копьё в любого, кто попытается её остановить.

Томас, не зная, что ему делать, нерешительно шагнул вперёд. И тут же остановился, поскольку вокруг начало происходить нечто совсем уж странное.

Рядом с Терезой появились другие девичьи фигуры, они, казалось, тоже материализовались из ниоткуда. Томас оглянулся – приютелей со всех сторон окружало десятка два вооружённых до зубов девиц.

В руках у них были кинжалы, покрытые налётом ржавчины мечи или зазубренные мачете. Некоторые сжимали в руках луки; смертоносные острия их стрел были направлены на группу ошеломлённых приютелей. Томаса охватил страх. Что бы Тереза ни утверждала насчёт того, что с ним произойдёт нечто ужасное, она, конечно, не позволит этим воительницам навредить его друзьям. Или?..

«Группа Б!» – догадался он. А татуировка на его шее недвусмысленно давала понять, чего ему, Томасу, ожидать от этой группы.

Течение его мыслей прервалось, когда Тереза остановилась шагах в тридцати от приютелей. Её компаньонки сделали то же самое, заключив парней в сплошное кольцо. Томас обвёл взором нападавших. Каждая из воительниц стояла, застыв на месте, напряжённо сощурив глаза и держа оружие наготове. Больше всего его пугали луки – против них безоружные приютели бессильны. И оглянуться не успеешь, как получишь себе нагрудное украшение, которого не желал.

Он повернулся к Терезе. Её глаза были устремлены на него.

Молчание нарушил Минхо.

– Что за хрень, Тереза? Славно же ты приветствуешь своих давно потерянных товарищей!

Услышав имя «Тереза», Бренда резко обернулась и воззрилась на Томаса. Он коротко кивнул. Удивление на лице Бренды по непонятной причине опечалило его.

Тереза проигнорировала вопрос. Воцарилась зловещая тишина. Солнце продолжало свой путь вверх, понемногу приближаясь к тому пункту на небосводе, откуда его лучи испепелят их в считанные минуты.

Тереза снова двинулась к ним и остановилась примерно в десяти шагах от Минхо и Ньюта – те стояли плечом к плечу.

– Тереза? – вопросил Ньют. – Что за чертов...

– Заткнись, – сказала она. Не воскликнула, не рявкнула, нет, ничего такого. Просто сказала – спокойно и уверенно, отчего Томасу стало ещё больше не по себе. – Только шевельнитесь – и ваши желудки получат на ланч по стреле.

Тереза взяла копьё наизготовку и пошла прямо сквозь группу приютелей, поводя своим оружием туда и сюда. Мимо Минхо и Ньюта, мимо других застывших на месте ребят, словно искала кого-то. Дойдя до Бренды, она притормозила. Ни одна, ни другая не проронили ни слова, но так и казалось, что между ними заискрились молнии лютой ненависти. Тереза двинулась дальше, не спуская с Бренды ледяного взора.

И вот она оказалась напротив Томаса. Юноша пытался уверить себя, что она никогда не обратит своего копья против него, но как в это поверить, если наконечник угрожающе маячит прямо перед твоим носом?

– Тереза, – вымолвил он, не в силах сдержаться. Несмотря на копьё в её руках, несмотря на тяжёлый взгляд из-под бровей, несмотря на то, как напряглись её мышцы, словно готовясь пронзить его, всё, чего он жаждал – это дотронуться до неё. Ничего не мог поделать с собой – вспоминал подаренный ею поцелуй и чувство, овладевшее им тогда.

Она не шевельнулась, только смотрела и смотрела на него. Лицо её было совершенно бесстрастно, если не считать читавшейся на нём злобы.

– Тереза, что...

– Заткнись. – Снова тот же бесчувственный голос. Просто команда, которую нельзя не выполнить. Это вообще не было похоже на неё!

– Но что...

Тереза сделала шаг назад и, развернув копьё тупым концом вперёд, ввалила им Томасу в правую щёку. Из глаз у него посыпались искры, в черепе взорвалась жуткая боль и отдалась в шее. Он согнулся пополам, схватившись рукой за лицо.

– Я сказала – заткнись. – Она наклонилась, сграбастала его за майку и дёрнула вверх. Томас выпрямился. Она снова обеими руками ухватилась за копьё и направила на юношу его остриё. – Твоё имя Томас?

Он разинул рот. Весь его мир полетел в тартарары, хотя он и напоминал себе, что она ведь его предупреждала. Она говорила: «Что бы ни произошло, доверяй мне...»

– Ты знаешь, кто...

Она снова молниеносно развернула копьё, ещё неистовее обрушив его древко на голову Томаса – на этот раз попав ему по уху. Боль была вдвое сильней, чем в первый раз. Он закричал, схватившись за голову руками. Но, по крайней мере, он не согнулся в три погибели.

– Ты знаешь, кто я! – закричал он.

– Знала раньше, – тихо и с отвращением ответила она. – А теперь спрашиваю ещё раз. Твоё имя Томас?

– Да! – завопил он в ответ. – Моё имя Томас!

Тереза кивнула и стала отходить назад, не поворачиваясь к нему спиной. Остриё копья смотрело прямо в грудь юноши. Приютели отшатывались с её пути. Она снова прошла сквозь группу и присоединилась к своим товаркам.

– Ты пойдёшь с нами, – заявила она. – Томас. Давай. И помните – дёрнетесь – полетят стрелы.

– Чёрта с два! – выкрикнул Минхо. – Фиг вы заберёте его от нас!

Тереза, казалось, не слышала его крика. Её взгляд был прикован к Томасу, глаза странно прищурены.

– Это вам не какая-нибудь глупая игра. Начинаю отсчёт. Каждый раз, когда я буду доходить до числа, кратного пяти, мы будем стрелять в одного из вас. И так до тех пор, пока Томас не останется один, а потом мы всё равно заберём его. Так что выбирайте.

И вот тогда Томас впервые обратил внимание на поведение Ариса: оно было не совсем обычно. Тот стоял в нескольких шагах справа и оглядывал девушек с таким видом, как будто встретил старых знакомых, но каким-то непостижимым образом Арису удавалось держать рот на замке.

Ещё бы, подумал Томас, если это в самом деле группа Б, то они и вправду должны быть хорошо знакомы. Он же был вместе с этой группой.

– Раз! – выкрикнула Тереза.

Томас не стал рисковать. Он двинулся вперёд, выбрался из плотной группы приютелей и пошёл прямо к Терезе. Минхо и другие что-то говорили ему, но он не обращал на это внимания. Он вообще ни на что не обращал внимания. Не отрывая взгляда от Терезы, стараясь не показывать никаких эмоций, он просто шёл, пока не оказался с ней чуть ли не нос к носу.

Ведь именно к этому он стремился, разве не так? Он хотел быть с ней. Пусть даже она теперь ведёт себя как его враг. Пусть даже ею теперь манипулирует ПОРОК, так же, как это случилось с Алби и Гэлли. Налицо все признаки, что её память опять стёрли. Неважно. Она явно не шутила, и он не собирался подвергать опасности жизни своих товарищей.

– Отлично, – проронил он. – Возьмите меня.

– Я только начала считать.

– Вот и ладно. Зачем ждать? Видишь, какой я храбрый.

И снова она ударила его копьём – с такой силой, что он не удержался на ногах и упал. Вся голова пылала огнём. Он сплюнул – кровавый сгусток смешался с пылью.

– Принесите мешок, – донёсся сверху голос Терезы.

Боковым зрением он увидел, как к нему, спрятав своё оружие, направились две девицы; одна из них – темнокожая, с волосами, подстриженными почти под нуль – держала большой потёртый мешок. Девицы остановились в двух шагах. Он поднялся и стоял теперь на четвереньках, боясь сделать лишнее движение, чтобы в очередной раз не схлопотать по голове.

– Мы забираем его с собой! – прокричала Тереза. – Если кто-нибудь попробует увязаться за нами, я опять двину его, а мои подруги откроют стрельбу. Настильную, целиться не будем. Пусть стрелы летят, как им заблагорассудится.

– Тереза! – послышался голос Минхо. – Что-то тебя Вспышка больно быстро сожрала. Мозги у тебя точно как у тех психов, что уже давно за Чертой!

Тупой конец копья обрушился на затылок Томаса; он рухнул на землю плашмя и увидел, как в дюймах от его лица в песке плавают чёрные звёзды. Как она может так поступать с ним?!

– Ещё кто-нибудь хочет что-нибудь сказать? – осведомилась Тереза. После долгого мгновения всеобщей тишины она заключила: – Никто. Так я и думала. Наденьте на него мешок.

Руки грубо схватили его за плечи и рывком перевернули на спину. Кто-то из девиц попал пальцами прямо в рану на плече. Впервые после того, как ПОРОК вылечил его, вся верхняя половина тела юноши содрогнулась от острой, пронзительной боли.

Он застонал. Над ним нависли лица девушек – совершенно спокойные, ни малейших признаков эмоций. Девицы раскрывали мешок над его головой.

– Не упирайся, – посоветовала темнокожая; её лицо лоснилось от пота. – А то хуже будет.

Томас был совершенно сбит с толку: глаза и голос воительницы выражали искреннюю симпатию! Зато её следующая фраза была словно обухом по голове:

– Лучше не дёргайся, и мы убьём тебя без лишних хлопот. Зачем тебе ещё и боль в придачу?

Мешок скользнул ему на голову, и больше он ничего не видел, кроме отвратительной коричневой полутьмы.

ГЛАВА 45

Засовывая Томаса в мешок, девицы не церемонились – возили его как попало по песку и пыли. После этого они плотно затянули верёвкой отверстие мешка у его ног, натуго перевили длинными концами верёвки всё его тело, так что теперь он был спутан, как кокон. Над головой завязали ещё один узел.

Затем голову поддёрнули кверху. Сквозь мешковину Томас углядел, что запаковавшие его девицы держат длиннющую верёвку за оба конца, из чего следовал закономерный вывод – его собираются тащить по земле. Такого издевательства он вынести не мог и пошёл выкручиваться и извиваться в своём мешке, хотя и знал – ни к чему хорошему это не приведёт.

– Тереза! Зачем ты так со мной?!

На этот раз ему сунули в живот кулаком. Он взвыл. Попытался согнуться, схватиться за больное место, но не вышло – не позволял мешок. Подступила тошнота, но ему удалось её подавить. Ещё только блевотины внутри мешка не хватало.

– Кажется, на себя тебе плевать, – сказала Тереза. – Тогда сделаем так: только попробуй вновь раскрыть рот – и мы начнём стрелять в твоих друзей. Ну как, теперь лучше доходит?

Томас не ответил, лишь беззвучный мучительный стон вырвался из его груди. Неужели только вчера он радовался жизни: всё идёт отлично, его инфекцию излечили, рана зажила, город хрясков остался позади; впереди лишь стремительный, пусть и трудный, переход через горы – и всё, там Мирная Гавань. М-да, после всех своих невзгод он должен бы понять, что так легко ему не отделаться...

– Я не шучу! – проорала Тереза приютелям. – Если сделаете хотя бы шаг за нами – стреляем без предупреждения!

Томас различил её силуэт, когда она опустилась рядом с ним на землю, услышал, как её колени захрустели по песку. Она ухватилась за него сквозь мешковину, прислонилась лбом к его виску, так что её губы оказались в полудюйме от его уха и зашептала. Ему пришлось сконцентрировать всё своё внимание, чтобы различить слова:

– Они не дают мне говорить с тобой прямо в мозг. Помни – ты должен доверять мне.

Изумлённому Томасу едва удавалось хранить молчание.

– Что ты там шепчешь? – спросила одна из девушек, держащих верёвку.

– Рассказываю, сколько удовольствия получаю от этой забавы. Я так долго ждала возможности отомстить, и теперь наслаждаюсь. А тебе что за дело?

Томас никогда раньше не слышал, чтобы Тереза разговаривала с такой наглостью. Либо она была очень хорошей актрисой, либо действительно начала сходить с ума. Может, у неё шизофрения? Раздвоение личности?

– Да как сказать, – ответила девушка. – Рада, что тебе так весело, но времени у нас в обрез.

– Знаю, – отозвалась Тереза. Она ещё крепче обхватила руками голову Томаса, снова прижала губы к грубой ткани мешка у его уха. Сквозь мешковину он ощущал её горячее дыхание. Она прошептала: – Держись, мужайся. Это не продлится долго.

Эти слова ошеломили его ещё больше. Он не знал, что и подумать. Или ей вздумалось поиронизировать на его счёт?

Она отпустила его и встала.

– О-кей, пора убираться отсюда. И постарайтесь по дороге поймать как можно больше камней.

Захватчики пустились в путь, таща мешок с Томасом за собой. Он ощущал все трещины, выбоины и камни, по которым его тащили – мешок ни от чего не защищал. Больно. Он выгнул спину, перенеся вес тела на ноги – пусть башмаки страдают, чёрт с ними. Но долго ему так не выдержать, силы не бесконечны.

Тереза шла рядом – он смутно различал её абрис сквозь мешковину.

И тут до ушей Томаса донёсся крик Минхо. Различать слова было трудно – приютели остались слишком далеко позади, да и мешок слишком громко шуршал по сухой, усыпанной камнями земле. Но всё же то малое, что Томасу удалось расслышать, вселило в него крохотную надежду. Среди грязной ругани и многоэтажных эпитетов в адрес похитителей прозвучало «мы найдём тебя», а также «выдастся случай» и «оружие».

Тереза снова двинула Томасу под дых, и крики Минхо стихли.

Они продолжали свой путь по пустыне.

Томаса подбрасывало на выбоинах и камнях, как мешок с картошкой. Ему рисовались картины одна страшнее другой. Ноги слабели с каждой секундой, и он понимал, что скоро ему придётся лечь на землю всем телом. А тогда на нём живого места не будет – всё покроется кровоточащими ранами, шрамы после которых останутся на всю жизнь.

Хотя какая разница. Жить-то осталось недолго. Они же собираются его прикончить.

Тереза просила доверять ей. И он пытался доверять, хотя это было очень трудно. Неужели всё, что она проделала с ним с момента возникновения на пути приютелей вооружённой до зубов группы Б, – лишь комедия для отвода глаз? Если нет – то зачем же тогда все эти просьбы о доверии?

Он думал об этом, пока мозги не задымились. Теперь надо было подумать кое о чём другом: ещё немного – и на всём его теле не найдётся и кусочка целой кожи, она будет стёрта до мяса. Надо найти способ избежать этого.

Его спасли горы.

Их путь пролегал по крутому откосу, и тащить свой груз так, как они делали это по плоской равнине, девушки уже не могли. Они попробовали передвигать его рывками: протягивали немного и давали телу в мешке соскользнуть вниз на несколько футов; потом всё по новой: протянули – опустили, протянули – отпустили. В конце концов Тереза заявила, что будет легче нести его, подхватив за плечи и щиколотки. Носильщики будут сменять друг друга.

Томаса осенило. Идея была так проста, что ему подумалось, не проворонил ли он что-нибудь важное – иначе почему они сами не додумались до такой очевидной вещи?

– Почему бы вам не позволить мне идти своими ногами? – прохрипел он сквозь мешковину. Его мучила жажда, поэтому вместо нормального человеческого голоса из его глотки вырывалось придушенное карканье. – У вас же куча оружия! Я всё равно никуда не денусь!

Тереза процедила:

– Заткнись, Томас. Мы же не дуры. Будем тащить тебя до тех пор, пока не скроемся с глаз твоих друзьей-приютелей, – и с этими словами пнула его в бок.

Он сцепил зубы и подавил стон, когда её башмак впечатался ему в рёбра.

– Зачем?

– Затем, что так нам приказано. А теперь заткнись!

– С какой стати ты ему это рассказываешь? – злобно проскрипела одна из воительниц.

– А какая разница? – без обиняков заявила Тереза. – Мы же собираемся его прикончить. Так не всё равно – знает он или не знает о том, что нам приказано делать?

«Им приказано... – подумал Томас. – ПОРОК».

Заговорила другая девушка:

– Ну, вообще-то их отсюда еле видно. Как только доберёмся до расщелины там, наверху, то совсем скроемся из виду, и они нас никогда не найдут. Даже если увяжутся следом.

– Хорошо, – сказала Тереза. – Тогда дотащим его дотуда – и хватит.

Сказано – сделано. Томас почувствовал, как в него со всех сторон вцепляются чьи-то руки и поднимают в воздух. Сквозь мешковину ему удалось рассмотреть, что его несут Тереза и три её товарки. Прокладывая путь среди мёртвых деревьев и скальных выступов, процессия взбиралась всё выше и выше по склону. Он слышал их тяжёлое дыхание, ощущал запах их пота. И с каждым шагом, с каждым толчком всё сильнее ненавидел их. Всех. Даже Терезу. Он попытался ещё раз – самый последний! – мысленно достучаться до её сознания, спасти остатки своей веры в неё, но... Терезы не было. Пустота.

Восхождение продолжалось что-то около часа – им приходилось останавливаться, чтобы сменить друг друга в качестве носильщиков. А с момента, когда они ушли от приютелей, прошло никак не меньше двух часов. Зной стал совершенно невыносим – Солнце достигло того пункта на небосводе, когда находиться под его лучами становилось опасно. Как раз в этот момент они обогнули массивную скальную стену, подъём за которой стал более пологим, и нырнули в тень. Воздух здесь был значительно прохладнее. Какое блаженство...

– Так, отлично, – объявила Тереза. – Бросьте его.

Они так и сделали – без церемоний швырнули его на землю. Он тяжело грохнулся о каменистую почву. От удара вышибло дух, и он лежал, пытаясь вдохнуть, пока они развязывали стягивающие мешок верёвки. Как раз к тому времени, когда он восстановил дыхание, с него стащили мешок.

Он, моргая, взирал снизу вверх на Терезу и её подруг. На него было направлено всё оружие, имевшееся в распоряжении воинственных дев. Обхохотаться можно.

– Ребята, да вы, видать, очень высокого мнения о моей скромной особе! Вас два десятка с кинжалами и мачете против бедного безоружного меня. Какая я, однако, важная персона! – куражился он. И откуда только смелость взялась?

Тереза развернула копьё тупым концом вперёд.

– Постой! – воскликнул он, и она остановилась. Он поднял руки в умоляющем жесте. – Слушайте, я не собираюсь создавать проблемы. Идём туда, куда вам надо, и там я спокойно, как послушный мальчик, дам себя убить. У меня всё равно не осталось ничего, из-за чего бы стоило жить.

Произнося последнюю фразу, он смотрел Терезе прямо в глаза и попытался вложить в свои слова как можно больше ненависти. Он по-прежнему цеплялся за почти исчезающую надежду, что всё ещё как-то разъяснится, что удастся понять, что происходит, но как бы там ни было – после того, как она с ним обращалась, его чувства к ней поостыли.

– Увянь, – сказала Тереза. – Осточертел. Пошли, спрячемся в проходе и переждём день, поспим. А ночью двинемся через горы.

Темнокожая, та, что надевала на Томаса мешок, спросила:

– А что насчёт этого типа, которого мы таскали за собой столько времени?

– Не беспокойся, мы убьём его, – ответила Тереза. – Но только убьём так, как нам приказано. Ему придётся поплатиться за то, что он со мной сделал.