Текст книги "Сквозь топку (ЛП)"

Автор книги: Джеймс Дашнер (Дэшнер)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)

ГЛАВА 27

Выходя в тёмный, мрачный коридор, Томас спиной ощущал: Хорхе следует за ним по пятам. Здесь пахло сыростью и гнилью, с потолка капало. Звук падающих капель рождал жутковатое эхо, и Томасу почему-то казалось, что сверху течёт не вода, а кровь.

– Иди-иди, – донеслось из-за спины. – В конце есть комната со стульями. Одно резкое движение в мою сторону – и от всех вас мокрого места не останется.

Томаса так и подмывало обернуться и наорать на парня, но он только проронил:

– Я уже проникся – ты крутой. Можешь лишний раз не напоминать, я не дебил, – и продолжал шагать дальше.

В ответ хряск лишь усмехнулся.

Через несколько минут они приблизились к деревянной двери с круглой серебряной ручкой. Томас без колебаний повернул её – пусть этот фигляр не думает, что у него поджилки трясутся от страха. Однако войдя внутрь, растерялся – там была беспросветная темень.

Хорхе проскользнул мимо него. Послышался шелест ткани, и в комнату ворвался жгучий, ослепительный свет. Томас закрылся локтем, но вскоре глаза приспособились, и он убрал руку, правда, поначалу пришлось щуриться. Оказывается, окно закрывал плотный занавес, и хряск его отдёрнул. Вот это да – стекло было цело! За окном – только раскалённый от солнца бетон. И свет.

– Садись, – пригласил Хорхе. Странное дело – его тон был куда любезнее, чем можно было ожидать. Наверно, это потому, что хряск, наконец, оценил разумное и спокойное поведение своего гостя, решил Томас. А может, сообразил, что в результате этой беседы обитателям руин может отвалиться нечто ценное. Хотя, конечно, мужик был хряск, значит, кто знает, чего от него ожидать...

В комнате стоял стол, около него – два деревянных стула, вот и вся мебель. Томас подтянул к себе один из стульев и уселся. Хорхе занял место напротив, поставил на стол локти и сцепил ладони в замок. Его лицо было бесстрастно, взгляд намертво прикован к лицу собеседника.

– Говори.

Эх, иметь бы Томасу хоть пару секунд на размышление! Там, в большой комнате, у него возникло сразу несколько неплохих идей; хорошо бы выбрать из них наиболее подходящие. Но у него не было ни одной лишней секунды.

– О-кей. – Он запнулся. Вообще-то совсем даже не «о-кей», но да ладно, для начала сойдёт. Набрал полные лёгкие воздуха. – Ты там, – кивок на дверь в коридор, – упомянул о ПОРОКе. Мы многое знаем об этих людях. Было бы интересно послушать, что тыможешь рассказать о них.

Лицо Хорхе оставалось таким же бесстрастным.

– Сейчас твоя очередь рассказывать, а не моя. Вот тыи рассказывай.

– Да, конечно. – Томас пододвинул свой стул чуть ближе к столу. Потом отодвинул его обратно и положил щиколотку одной ноги на колено другой. Все эти манипуляции имели одну цель – успокоиться; а там, глядишь, и подходящие слова найдутся сами собой. – Понимаешь, мне трудно будет объяснить, я же не знаю, что тебе известно. Давай я прикинусь, что ты вообще в этом деле полный лопух. Идёт?

– Я бы строго рекомендовал тебе больше никогда не употреблять слово «лопух» по отношению ко мне.

Томас заставил себя сглотнуть – страх комом застрял в глотке.

– Ну, это просто такое расхожее выражение.

– Продолжай.

Томас снова сделал глубокий вдох.

– В нашей группе сначала было человек пятьдесят. И... одна девушка. – Болезненный укол в сердце. – Теперь нас только одиннадцать. Я не знаю всех подробностей, но ПОРОК – это такая... организация, которая творит с нами отвратительные вещи с какой-то непонятной целью. Мы жили в одном месте, оно называлось Приют. Вокруг него был каменный лабиринт, населённый жуткими тварями – гриверами.

Он подождал реакции Хорхе на эту не совсем обычную информацию, но на лице хряска по-прежнему сохранялось каменное выражение. Ни узнавания, ни недоумения. Вообще ничего.

И Томас принялся излагать приютельскую эпопею. Об их жизни в Лабиринте, о том, как вырвались оттуда. Как их «спасли» и чем дело обернулось – что, оказывается, «спасение» было только частью плана, за которым стоял всё тот же ПОРОК. Рассказал о Крысюке, отправившем их с нынешней миссией – выжить в Топке, пройти сто миль на север и достигнуть Мирной Гавани – что бы ни стояло за этим названием. Поведал об их путешествии в длинном тёмном туннеле, о нападениях летающей серебристой дряни, о том, как шли через пустыню...

Словом, выложил Хорхе всю историю. И чем дольше говорил, тем неувереннее себя чувствовал. Идея рассказать правду казалась теперь сущим идиотизмом. Но он продолжал своё повествование – просто не знал, что ещё делать. К тому же в нём теплилась надежда, что ПОРОК – такой же враг хряскам, как и приютелям.

Единственное, о чём он не обмолвился ни словом – это история с Терезой.

– Так что, как видишь, мы имеем для них какое-то особое значение, – заключил Томас. – Ну не убивают же они нас просто из вредности? Какая им с этого польза? В чём тогда суть всего предприятия?

– Кстати, насчёт сути, – отозвался Хорхе, впервые открыв рот за все отпущенные Томасу десять минут (которые уже давно прошли). – К чему ты клонишь?

Томас помедлил. Настал момент истины. Его единственный шанс.

– Ну?

И Томас решился.

– Если ты... поможешь нам... то есть, ты и кто-нибудь из твоих... не все, конечно, только несколько... отправитесь с нами и поможете добраться до Мирной Гавани...

– То что?

– Тогда, может, и у вас появится возможность...

Вот оно – то, что он планировал с самого начала, его козырь – надежда, поданная Крысюком!

– Они сказали – мы все больны Вспышкой. Но если мы доберёмся до Мирной Гавани, то получим лекарство. Они утверждают, что знают, как вылечить заразу. Если ты поможешь нам дойти туда, то, возможно, тоже получишь лекарство. – Томас умолк и пристально посмотрел на Хорхе.

Что-то еле уловимо изменилось в лице его собеседника, и Томас понял, что выиграл. В глазах хряска промелькнула надежда, впрочем, быстро сменившаяся прежней каменной невозмутимостью. И всё же Томас не ошибся: его слова задели некую струнку в душе Хорхе.

– Лекарство... – повторил хряск.

– Лекарство. – Начиная с этого момента Томас решил говорить как можно меньше. Всё, что можно сделать для улучшения ситуации, он уже сделал.

Хорхе откинулся на стуле – тот жалобно скрипнул, словно собираясь развалиться – и скрестил руки на груди. Он сдвинул брови, словно размышляя над услышанным.

– Как тебя зовут?

Вопрос застал Томаса врасплох – он был уверен, что уже называл своё имя. Или, по крайней мере, где-то вскользь упомянул, кто его знает... Если уж на то пошло, вся каша заварилась чересчур быстро – обошлось без официальной церемонии знакомства.

—Так как твоё имя? – повторил Хорхе. – Я полагаю, оно у тебя имеется, hermano?

– О... Да. Извини. Томас.

И опять лицо Хорхе неуловимо и мимолётно изменилось – на этот раз на нём промелькнуло что-то похожее... на узнавание. Вперемешку с удивлением.

– Ага, Томас. Значит, Томми? Или Том?

Опять мгновенная резкая боль – он вспомнил Терезу.

– Нет, – поспешно возразил он – может, немного слишком поспешно. – Просто... Томас.

– О-кей, Томас, дай-ка я тебя кое о чём спрошу. В той каше, которая у тебя заменяет мозги, имеется хотя бы отдалённое представление о том, чтó Вспышка делает с людьми? По-твоему, я похож на доходягу, подыхающего от заразы?

На этот вопрос так прямо не ответишь – того и гляди, схлопочешь в морду. Поэтому Томас решил не рисковать и ответил:

– Нет.

– «Нет»? На оба вопроса?

– Да. То есть, нет. То есть... да, ответ на оба вопроса – нет.

Хорхе улыбнулся, вернее, правый уголок его рта еле заметно дёрнулся вверх. Томас склонялся к мысли, что происходящее чертовски забавляет его собеседника.

– Вспышка проходит через определённые стадии, muchacho [6]6
  Мальчик (исп.)


[Закрыть] .В этом городе поголовно все больны, так что меня не удивляет, что ты и твои сопливые друзья – тоже. Кое-кто, в том числе и я, – только в самой начальной стадии, хряск чисто номинально. Я заболел всего несколько недель назад. Узнал об этом при прохождении контроля при карантинной станции – правительство из кожи вон лезет, чтобы держать больных отдельно от здоровых. И всё без толку. Так что вся моя жизнь отправилась прямиком в яму с дерьмом, а я угодил сюда. Повезло занять это здание вместе с бандой других чайников.

При этом слове, у Томаса перехватило горло – вспомнился Приют...

– Мои товарищи, что остались там, с твоими приятелями, – по большей части на той же стадии, что и я. Но прогуляйся по городу – и увидишь, чтó постепенно происходит с заразившимися. Увидишь все стадии, увидишь тех, что прошли Черту... Правда, кошмарами долго мучиться не будешь, потому как не задержишься на этом свете. Эх, иметь бы хоть немного тупляка – ну, знаешь, кайфа!.. Но у нас его нет. Вообще.

– Кто выслал вас сюда? – спросил Томас, решив оставить тупляка Кайфа на потом.

– Те же, кто и вас! ПОРОК. Только если вы, как ты говоришь, «особенные», то мы – нет. Правительства разных стран учредили ПОРОК – комиссию, призванную бороться с заразой, и эта комиссия утверждает, что наш город вроде бы играет важную роль в их работе. А больше я толком ничего не знаю.

На Томаса налетел вихрь самых разных эмоций: здесь были и удивление, и недоумение, и надежда наконец получить ответы на некоторые вопросы.

– Кто входит в ПОРОК? Что представляет собой эта комиссия?

Но Хорхе, по-видимому, пребывал в таком же неведении и недоумении, что и Томас.

– Я рассказал тебе всё, что знаю. А почему ты, собственно, задаёшь такие вопросы? Ведь ты же сам утверждаешь, что вы какие-то особенные. Я так понял, что за всей той историей, что ты мне поведал, стоит именно ПОРОК?

– Слушай, всё, что я тебе рассказал – истинная правда. Нам много чего наобещали, но подробностей нам просто не сообщают, так что мы ничего не знаем наверняка. Говорят, что они проводят эксперимент, проверяют, сможем ли мы справиться со всем этим плюком, даже не зная, что происходит и за каким чёртом это нужно.

– А с чего ты взял, что у них есть лекарство?

Томас приложил все усилия, чтобы говорить уверенно и чётко.

– Мужик в белом костюме, Крысюк, сказал, что мы получим лекарство, если дойдём до Мирной Гавани.

– Уу-угм. – Хорхе издал мычание, которое вроде бы походило на согласие, но на самом деле означало как раз противоположное. – А тогда почему ты так уверен, что они позволят нам увязаться за вами и тоже получить лекарство?

Томас изо всех сил старался выглядеть твёрдым и спокойным.

– Честно говоря, я ни в чём не уверен. Но почему хотя бы не попробовать? Если вы поможете нам, у вас будет пусть маленький, но шанс. Если вы убьёте нас, у вас и этого шанса не будет. Только совсем пропащий хряск выбрал бы вторую возможность.

Рот Хорхе снова искривился, и хряск издал короткий, лающий смешок.

– Что-то в тебе, Томас, есть эдакое. Ещё пять минут назад я собирался выпустить кишки из твоего дружбана, а потом приняться за остальных. Но чёрт меня побери, если ты почти не уговорил меня!

Томас пожал плечами, стараясь сохранить невозмутимое выражение лица.

– Всё, что меня заботит – это как бы выжить ещё один день. Нынешняя задача – пройти живым через этот город, а что потом – там будет видно. И знаешь что? – Он скрестил на груди руки, пытаясь создать впечатление, что он – парень бывалый и крутой. Чего на самом деле не было.

Хорхе приподнял бровь:

– Что?

– Если бы для того, чтобы дожить до завтра, мне надо было бы выпустить кишки тебе – я бы и секунды не колебался. Но ты мне нужен. Ты нужен нам всем. – Томас прекрасно отдавал себе отчёт, что ни на что подобное не способен. Чистый блеф.

Но он подействовал.

Одно бесконечное мгновение хряск пронизывал Томаса острым взглядом, затем протянул через стол ладонь:

– Ну что ж, по рукам, hermano.

Томас пожал протянутую руку. Он ликовал, но сделал всё, чтобы внешне никак не выказать этого.

Однако вслед за тем его радужное настроение разлетелось вдребезги. Хорхе сказал:

– Но у меня одно условие. Этот сопляк вонючий, что напал на меня... Ты, кажется, назвал его Минхо?

– Да? – упавшим голосом проронил Томас. Сердце его бешено заколотилось.

– Он умрёт.

ГЛАВА 28

– Нет.

Томас сказал это со всей решительностью, которую ему удалось наскрести.

– Не-ет? – На лице Хорхе изобразилось изумление. – Я предоставляю тебе возможность пробраться через город, полный хрясков, готовых схавать вас живьём и без соли, а ты кочевряжишься? Требую-то всего ничего. Ты ввергаешь меня в бездну скорби.

– Это было бы неразумно, – ответил Томас. Он понятия не имел, как ему удаётся сохранять внешнее спокойствие, откуда взялась нежданная храбрость. Но что-то подсказывало ему: это единственный способ перебороть сидящего напротив хряска.

Хорхе снова наклонился вперёд и оперся локтями о стол, но на этот раз не сцепил ладони в замок; наоборот – сжал их в кулаки, да так, что костяшки побелели.

– Да ты, никак, поставил себе целью в жизни выводить меня из себя до тех пор, пока я не выпущу тебе всю кровь?

– Ты видел, на что он способен, – возразил Томас. – А с тобой так запросто не справишься, сам знаешь. Он владеет навыками, которых нет у других, и если ты убьёшь его, мы потеряем нашего лучшего бойца. Он ничего и никого не боится. Может, он и сумасшедший, но нам без него не обойтись.

Цинично. Прагматично. Томасу этого и хотелось – эмоциями здесь ничего не добьёшься, только практическими соображениями. Но, сказать по правде, если на земле имелся ещё кто-то, кроме Терезы, кого он мог назвать настоящим другом – то это именно Минхо. Такой потери он бы не перенёс.

– Ему удалось вывести меня из себя, – процедил Хорхе. Его кулаки ни на миг не расслабились. – Он опозорил меня перед моими людьми, словно я девчонка сопливая. Такое так просто никому с рук не сойдёт.

Томас пожал плечами, мол, подумаешь, какие пустяки!

– Так накажи его. Выставь его сопливой девчонкой. Но убивать – нет, это нашему делу не поможет. Чем больше у нас бойцов, тем выше наши шансы. Да что тебе говорить! Ты же живёшь здесь, сам знаешь.

Ну, наконец. Наконец Хорхе разжал кулаки. Томас выдохнул. Он и не подозревал, что, оказывается, последние несколько минут не дышал.

– О-кей, – сказал хряск. – О-кей. Но не думай, это вовсе не потому, что ты меня уговорил. Я пощажу его, потому что мне сейчас кое-что пришло в голову. Собственно, причин две. Первая... Ну, о ней ты наверняка и сам догадываешься.

– Что ты имеешь в виду? – Томас больше даже не пытался скрыть своего облегчения – он и так уже из сил выбился, стараясь сохранить непроницаемое лицо. К тому же, он сгорал от любопытства узнать, до чего додумался Хорхе.

– Во-первых, ты сам толком не знаешь всех подробностей этого эксперимента... теста... или что оно там такое... которое вам навязал ПОРОК. Может, чем больше ваших людей доберётся куда вам там надо – Мирная Гавань или ещё что, – тем больше у вас шансов получить средство от болезни. Ты никогда не думал о том, что эта группа Б, о которой ты говорил, – возможно, ваши соперники? Я думаю, в моих же интересах, чтобы вы все одиннадцать дошли до конца пути.

Томас кивнул, но промолчал. Боялся нечаянным словом разрушить достигнутое: Хорхе поверил ему! Поверил в то, что Томас рассказал о Крысюке и лекарстве.

– Что подводит меня ко второй причине, – продолжал Хорхе. – Я как раз только что сообразил.

– И что же это?

– Я не стану брать с собой... с нами всех своих хрясков.

– Как... почему? Я думал, чем вас больше, тем лучше, ведь так нам легче будет пробиться через город?..

Хорхе решительно потряс головой, откинулся на стуле и скрестил руки на груди. Казалось, он немного расслабился.

– Нет. Если мы действительно рассчитываем выбраться из города целыми и невредимыми, то грубая сила тут не поможет. Действовать втайне куда лучше. После своего прибытия сюда мы тут всю эту чёртову дыру втихаря обшарили, и, скажу тебе, наши шансы будут намного выше, если мы будем действовать тихой сапой. Так гораздо легче добыть еду и другие припасы. А мимо давно ушедших за Черту хрясков легче прокрасться, чем пытаться пробиться сквозь них, как банда головорезов.

– Ты крепкий орешек, Хорхе, – сказал Томас. – Никогда не догадаешься, что тебе придёт в голову. Не хочу показаться грубияном, но «банда головорезов» – самое подходящее определение для твоих людей. Если принять во внимание их живописные лохмотья и остро отточенные игрушки.

Наступило долгое молчание, и Томас уже начал подумывать, что сболтнул лишнего, но тут Хорхе разразился смехом:

– О, muchacho,везучий маленький засранец – ты мне нравишься! Не знаю, почему, но так оно и есть, клянусь. Не то я тебя уже три раза прикончил бы.

– А это в твоих силах?

– А?

– Прикончить кого-нибудь три раза?

– Да уж не сомневайся, придумал бы способ.

– Тогда я лучше буду с тобой повежливее.

Хорхе грохнул пятернёй о стол и поднялся.

– О-кей. Таков наш уговор: мы обязуемся доставить всех вас, одиннадцать мордоворотов, в какую-то там Мирную Гавань. Я беру с собой только одного человека. Её зовут Бренда, она гений. Нам очень пригодится её светлая голова. И если дело выгорит, а в конце пути для нас не найдётся лекарства... Думаю, тебе не надо растолковывать, что тогда воспоследует.

– Слушай, – саркастически возразил Томас. – Завязывай с угрозами. Я думал, мы теперь друзья.

Хорхе хмыкнул.

– Пф-ф. Мы не друзья, hermano.Мы деловые партнёры. Я доставляю вас в целости и сохранности, куда нужно ПОРОКу. Вы даёте мне лекарство. Вот и весь сказ. Либо так, либо... да воцарится смерть.

Томас тоже встал, его стул проскрёб по полу.

– Мы ведь уже ударили по рукам, разве нет?

– Ну да. Да, ударили. А теперь слушай: заткни пасть и молчи, как зарезанный, понял? Оторваться от этих хрясков – та ещё задачка.

– И как ты с ней справишься?

Хорхе минутку подумал, не отрывая взгляда от Томаса. Потом проговорил:

– Просто держи язык за зубами. Я сам всё улажу. – Он двинулся в сторону двери, но приостановился. – Да, и думаю, твоему compadre [7]7
  Приятель (исп.)


[Закрыть]Минхо это не очень понравится.

Когда они шли по коридору обратно, Томас, наконец, осознал, какой зверский голод его мучает. Спазмы из желудка распространились по всему телу – такое впечатление, что внутренние органы начали кушать друг дружку.

– Так, слушайте все! – провозгласил Хорхе, когда они вошли в большое помещение. – Я и Птицемордый пришли к соглашению.

«Птицемордый?» Томас слегка обалдел.

Приютели сидели, прижавшись спинами к стенам, Хряски стояли с оружием наготове, и жгли противников взглядами. Через разбитые окна и дыры над головой в комнату лились потоки света.

Хорхе остановился в центре и обратился ко всей группе своих соратников. Томас счёл, что предводитель хрясков выглядит довольно нелепо – преувеличенно театрально и позёрски.

– Пункт первый: мы должны снабдить этих людей пропитанием. Знаю, знаю, скажете, мол, самим не хватает, а тут отдавай этим неизвестно откуда свалившимся. Но они, по сути, могут кое-чем нам помочь. Дайте им свиную тушёнку с бобами – всё равно меня уже воротит с этого дерьма. – Один из хрясков, маленький и тощий, с бегающими глазками, захихикал. – Пункт второй: я великодушен, да что там скромничать! – я просто святой и поэтому решил не убивать выродка, который на меня напал.

Из толпы хрясков раздался разочарованный вой. Интересно, подумал Томас, на каких стадиях Вспышки находятся эти люди. Одна из них, красивая длинноволосая девушка лет семнадцати, на удивление опрятная, закатила глаза и потрясла головой, как бы говоря: вот ещё идиоты! Томас надеялся, что это и есть та самая Бренда, о которой упоминал Хорхе.

Хорхе ткнул пальцем в Минхо. Тот в своей обычной саркастической манере принялся рассылать толпе улыбки и воздушные поцелуи.

– Радуешься, да? – фыркнул Хорхе. – Приятно видеть. Значит, воспримешь новость с удовольствием, не так ли?

– Какую ещё новость? – насторожился Минхо.

Томас встревоженно смотрел на хряска, задаваясь вопросом, чем тот собирается огорошить собравшихся.

А тот как ни в чём не бывало продолжал:

– После того, как мы вас, побродяжек жалких, накормим (не то, чего доброго, помрёте от голода, а мы потом мучайся совестью), тебе придётся понести наказание за нападение на меня.

– Да что ты? – Если вожак приютелей и испугался, то ничем этого не выказал. – И какая же страшная кара меня ожидает?

Лицо Хорхе застыло жутковатой бесстрастной маской.

– Ты наносил мне удары обеими руками. Накажу обе руки: отрежу по одному пальцу с каждой.

ГЛАВА 29

Томас недоумевал: и чем же это угроза отрезать у Минхо пальцы поможет им сбежать от остальных хрясков? Да и не такой он дурак, чтобы доверять Хорхе после одного-единственного разговора с ним. В душе юноши начала потихоньку нарастать паника. Всё может обернуться гораздо хуже, чем он надеялся.

Хряски возликовали, загалдели, и в этот момент Хорхе глянул на Томаса. В его взгляде было что-то такое... Словом, Томасу сразу полегчало.

Зато Минхо – с ним была совсем другая история. Как только прозвучал «приговор», он вскочил и собрался ринуться на обидчика, но красотка-девушка бросилась ему наперерез и приставила свой нож к его горлу. В ослепительном свете, падающем из двери, блеснула ярко-алая капля. Минхо даже говорить бы не смог – нож пропорол бы ему гортань.

– План таков, – спокойно продолжал Хорхе. – Мы с Брендой проводим этих нахлебников в нашу тайную кладовую, и пусть нажрутся до отвала. Затем мы все соберёмся в Башне, скажем, через час. – Он взглянул на свои часы. – Пусть будет ровно в полдень. Мы захватим с собой ланч для вас.

– А почему только ты с Брендой? – спросил кто-то. Томас не сразу понял кто, и только через некоторое время разглядел говорившего: им оказался самый старый человек в помещении – во всяком случае, по виду самый старый. – А если они на вас набросятся? Их одиннадцать против двоих.

Хорхе иронически прищурился и пропел:

– Спасибо за урок арифметики, Баркли. В следующий раз, когда я забуду, сколько у меня пальцев на ногах, то призову тебя и, так и быть, ты мне поможешь их сосчитать. А до той поры заткни свой поганый рот и веди всех в Башню. Если только эти недоумки попытаются учинить какое-нибудь непотребство, Бренда изрубит мистера Минхо в капусту, пока я буду вышибать дух из остальных – доходяги еле на ногах стоят от слабости. А теперь пошёл вон!

Томаса отпустило. Вот он, план! Как только остальные хряски уберутся, Хорхе, конечно, уйдёт в отрыв. И, само собой, он не станет осуществлять свою затею с наказанием.

Человек по имени Баркли был стар, но крепок, под изодранными рукавами его рубашки бугрились внушительные мышцы с выпирающими венами. В одной руке он держал грозного вида кинжал, а в другой – увесистую кувалду.

– Ладно, – сказал он после довольно долгого обмена острыми взглядами со своим предводителем. – Но если они таки набросятся и перережут вам глотки, мы прекрасно проживём и без тебя, так и знай.

– Спасибо за добрые слова, hermano.А теперь убирайся, не то в Башне нас будет ожидать двойное удовольствие – два наказания вместо одного.

Баркли засмеялся, скорее всего, для того лишь, чтобы спасти остатки своего достоинства, а потом направился к двери в тот самый коридор, по которому недавно шли Томас и Хорхе. Он жестом приказал: «Идите за мной», – и вскоре все хряски один за другим присоединились к нему, кроме, разумеется, Хорхе и красотки с длинными тёмными волосами. Девушка по-прежнему держала свой нож у горла Минхо – это, конечно, плохо, но зато она и была та самая Бренда – а это, безусловно, уже гораздо лучше.

Как только последние из хрясков покинули помещение, Хорхе обменялся с Томасом взглядом и тихо, с облегчением выдохнул; однако тут же едва заметно покачал головой, как бы опасаясь, что их всё ещё могут услышать.

Краем глаза Томас уловил движение там, где стояли Бренда и Минхо. Девушка отвела нож от горла лидера приютелей, отступила и машинально обтёрла лезвие, запачканное кровью Минхо, о брюки.

– Мне, знаешь ли, прикончить тебя – как раз плюнуть, – сообщила она. Голос у неё был с лёгкой хрипотцой. – Только попробуй сделать хоть шаг в сторону Хорхе – и я перережу тебе сонную артерию.

Минхо вытер ранку под подбородком большим пальцем и кинул небрежный взгляд на алое пятно:

– Острый у тебя нож, однако. Ты нравишься мне всё больше и больше.

Ньют и Котелок одновременно взвыли с досады.

– Похоже, что ты хряск ещё почище меня, – язвительно проскрипела Бренда. – Совсем крыша съехала. Не заметил, как прошёл Черту, да?

К ней подошёл Хорхе.

– Пока что у нас всех с мозгами всё в порядке, – возразил он, – но не волнуйтесь, долго ждать не придётся. Ладно, пошли. Нам необходимо добраться до тайника с припасами да накормить вас. А то на вид вы – ни дать ни взять шайка оголодавших зомби.

Минхо явно был не в восторге от этой идеи.

– Как же, разбежался! Сначала званый обед, а потом вы, психи, мне спокойненько пальчики отрежете? Не на такого напали!..

– Да заткнись ты! – оборвал его Томас, пытаясь глазами рассказать больше, чем словами. – Пошли жрать! Мне до лампочки, что потом станется с твоими прекрасными ручками.

Минхо недоумённо прищурился, но, похоже, усёк, что тут что-то не так.

– Ну тогда идём, что ли...

Бренда неожиданно шагнула к Томасу и остановилась так близко, что её глаза оказались всего в нескольких дюймах от его лица. Радужки у неё были такие тёмные, что создавалось впечатление, будто белки светятся.

– Ты их командир?

Томас помотал головой.

– Нет, не я. Он. Это ему твой ножичек понравился.

Бренда покосилась на Минхо, потом снова перевела взгляд на Томаса и усмехнулась.

– Ну и ну, этот осёл? У меня, конечно, не все дома, но будь моя воля – выбрала бы тебя. У тебя все задатки лидера.

– Хм-м... спасибо... – Томас смутился и покраснел, потом вспомнил татуировку на шее Минхо. И, естественно, тут же подумал о своей собственной, гласившей, что он кандидат на тот свет. Чтобы скрыть овладевшее им смятение, бухнул первое, что пришло на ум: – А я, э... тоже выбрал бы тебя вместо Хорхе.

Бренда потянулась к нему и поцеловала в щёку.

– Какой ты милый. Искренне надеюсь, что нам не придётся в конце концов прикончить тебя.

– Ну, хватит! – Хорхе махнул рукой в сторону разбитой входной двери, мол, двигаем. – Развели тут шуры-муры. Бренда, нам о многом надо будет переговорить, как только доберёмся до тайника. Пошли, некогда!

Но Бренда не отводила глаз от Томаса. А тот всё ещё не мог опомниться от жгучего трепета, словно разрядом молнии пронзившего всё его тело с головы до пят в тот миг, когда её губы коснулись его щеки.

– Ты мне нравишься, – сказала она.

Томас сглотнул. На этот раз он не нашёлся что ответить. Бренда кончиком розового язычка облизнула уголок рта и улыбнулась, потом, наконец, отвернулась от юноши и пошла к двери, на ходу пряча нож в карман брюк.

– Идём! – крикнула она не оборачиваясь.

Томас чувствовал на себе взгляды двух десятков глаз приютелей, но он избегал смотреть на них. Лишь одёрнул майку и зашагал к выходу, неся на лице едва заметную лёгкую улыбку, и ему было всё равно, что её видят все. Остальные потянулись за ним, и вскоре вся группа вышла из здания и растворилась в раскалённой белизне солнечного огня.

Бренда шла впереди, Хорхе замыкал шествие. Томас с большим трудом приспосабливался к ослепительному свечению, щурясь и прикрывая глаза рукой. Группа кралась вдоль стен, стараясь держаться в скудной тени. Здания и уличное покрытие, казалось, светились сами по себе, как будто были созданы из какого-то фантастического инопланетного материала.

Бренда вела их вдоль стен небоскрёба, который они только что покинули. Завернув за угол, они оказались с задней стороны строения. Здесь ряд ступеней уводил вниз, под землю. Томасу это ужасно напоминало что-то из его прошлой жизни. Кажется, так выглядели входы в подземную сеть железных дорог...

Бренда, ни секунды не задерживаясь, даже не удостоверившись, следует ли за ней кто-нибудь, запрыгала по ступенькам. Однако Томас заметил: она снова крепко сжимала нож, готовая к атаке или обороне при первом же признаке опасности.

Он последовал за нею более чем охотно – уж больно хотелось убраться с солнца и, что ещё важнее, добраться до еды. Его кишки играли уже такой марш, что всё внутри болело и каждый шаг давался с трудом. Фактически, он сам не понимал, как до сих пор не свалился без сил. Слабость подтачивала его, как медленный яд, как раковая опухоль.

Но вот, наконец, их поглотила благословенная прохладная темнота. Томас шёл теперь, прислушиваясь к звуку Брендиных шагов. Они подошли к узкому дверному проёму, слабо светившемуся оранжевым. Бренда вошла внутрь, но Томас задержался у порога. Маленькая сырая каморка с тускло светящейся под потолком лампочкой была забита коробками и банками. И речи не могло быть о том, чтобы они все поместились здесь.

Бренда, наверно, прочитала его мысли.

– Ты и остальные могут рассесться в коридоре, вдоль стен. Я сейчас начну передавать вам деликатесы. Пальчики оближете.

Томас кивнул, хотя она не смотрела на него, и шагнул обратно в коридор. Пройдя немного вглубь тёмного туннеля, он прислонился спиной к стенке, съехал вниз и уселся на полу в стороне от основной группы приютелей. Он был абсолютно уверен, что не сможет встать, если чего-нибудь не поест.

Деликатесами, как выяснилось, оказались консервы – бобы с сосисками, если верить Бренде, поскольку этикетки были по-испански. К банкам прилагались ложки. Приютели ели консервы холодными, но эта непритязательная пища показалась Томасу настоящим королевским пиром. Он умолотил всё до последней крошки, хотя и знал, что нельзя так нажираться после долгого поста. Ему было по барабану. Если его вырвет, то он устроит себе второй сеанс, налопавшись по новой. Желательно, из другой банки.

Наделив изголодавшихся приютелей едой, Бренда присела около Томаса. Приглушённый свет, падавший из кладовки, мягким сиянием ложился на её тёмные волосы. Рядом с собой она положила пару рюкзаков, набитых всё теми же консервами.

– Один для тебя, – сказала она.

– Спасибо. – Томас уже расправился с одной банкой деликатесного продукта и теперь скрёб ложкой по дну. Кроме них с Брендой больше никто не разговаривал: единственными звуками, нарушавшими тишину туннеля, были царапанье ложек, чавканье, глотание и удовлетворённое урчание животов.

– Ну как, нравится? – спросила она, принимаясь за собственный рацион.

– Ещё бы. Я б родную маму спустил с лестницы ради такой жратвы. Если бы у меня была мама. – Он невольно вспомнил свой сон. Мама... Нет, лучше об этом не думать, забыть. Слишком тяжело.

– Тебя стошнит, если ты будешь так быстро есть, – сказала Бренда, отрывая Томаса от невесёлых раздумий. Он обратил внимание на её позу: девушка сидела, прижавшись коленом к его голени, и ему в голову пришла смехотворная мысль, что она уселась так неспроста. А Бренда продолжала: