Текст книги "Сквозь топку (ЛП)"

Автор книги: Джеймс Дашнер (Дэшнер)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)

ГЛАВА 52

Задняя часть закрывшейся двери тоже мерцала зелёным, превращая эту каморку в жуткую, зловещую камеру смертника. Наверно, он бы кричал, и плакал, и бился в припадке, и выл, как ребёнок, если б только голова так не раскалывалась. Боль была такая, что казалось, будто глаза плавают в кипящей лаве.

И даже тогда, несмотря ни на что, его сердце разрывалось на части при мысли о том, что Тереза потеряна для него навсегда. Но он не плакал – просто не мог позволить себе плакать.

Время остановилось, он не замечал его течения. Словно те, кто стоял за всем этим, давали ему время подумать над своей жизнью, пока он, лёжа в тесной камере, ожидал конца. И он думал – думал о том, как призыв Терезы несмотря ни на что доверять ей обратился в грязный и жестокий трюк, из-за которого её двуличие и предательство выглядело лишь ещё более отвратительным.

Прошёл час. Или два. Или три. А может, только тридцать минут. Он не знал.

И тогда послышалось шипение.

В бледном, тлеющем свечении двери он различил, как из дырочек, прорезанных на концах выступов в металлической стене, начала распыляться какая-то влага. Он повернул голову – череп снова разорвало болью – и увидел то же самое и на других стенах: через все дырки вырывались фонтанчики туманной взвеси.

И это шипение – словно разворошенное кубло ядовитых змей...

«Ну, вот и конец», – подумал он. После всего того, что выпало ему на долю, после всех тайн, загадок, борьбы и кратких мгновений надежды, они попросту удушат его ядовитым газом? Как глупо. Элементарно глупо. Он дрался с гриверами и хрясками, выжил после огнестрельного ранения и общего заражения организма. ПОРОК. Странно, они же спасли его! А теперь вот так вот запросто умертвят с помощью газа?!

Он сел, вскрикнув от боли. Осмотрелся в поисках чего-нибудь, что он мог бы...

Он устал. Ох, как он устал...

Что-то сдавило грудь. Тошнит...

Газ.

Усталость. Боль. Он весь измотан.

Вдыхает ядовитый газ.

Нет сил бороться...

Так... устал...

Давит... внутри...

Тереза... Почему всё должно было кончиться так страшно?..

Устал...

Сквозь туман в помутившемся сознании он ощутил, как голова ударилась о пол.

Предан.

Так...

Устал...

ГЛАВА 53

Томас не знал, жив он или умер. Скорее всего, он спит. То есть сознаёт себя, но как бы сквозь туманную дымку. Опять очередной сон-воспоминание.

Томасу шестнадцать. Перед ним стоят Тереза и ещё одна девушка, которую он не может узнать.

И Арис.

Арис?

Все трое с печалью смотрят на него. Тереза плачет.

– Время идти, – говорит Томас.

Арис кивает:

– Сначала в Сканер, потом в Лабиринт.

Тереза ничего не говорит, только смахивает слёзы.

Томас протягивает Арису руку, и тот жмёт её. Потом Томас обменивается рукопожатием с незнакомой девушкой.

Тереза бросается ему в объятия. Она всхлипывает, и Томас вдруг понимает, что тоже плачет. Он крепче прижимает её к себе, и его слёзы капают ей на волосы.

– Тебе пора, – говорит Арис.

Томас смотрит на него. Тянет время. Пытается насладиться этими недолгими мгновениями с Терезой – последними мгновениями, когда ещё вся его память при нём. Теперь им не скоро выдастся случай вот так держать друг друга в объятиях. Очень, очень не скоро.

Тереза поднимает на него глаза.

– Всё правильно, всё пойдёт как надо. Всё будет как надо...

– Я знаю, – отвечает Томас. Ему так невыносимо грустно, что всё тело начинает ныть.

Арис открывает дверь и жестом зовёт Томаса за собой. Тот повинуется, но напоследок ему удаётся бросить на Терезу ещё один, полный надежды взгляд. Старается подбодрить её.

– До завтра! – говорит он.

И это правда. И потому так больно.

Сновидение померкло, и Томас соскользнул в самый непроницаемо-чёрный сон в своей жизни.

ГЛАВА 54

Шёпот в ночи.

Вот что услышал Томас, когда начал приходить в сознание. Низкий, сиплый, словно наждак, трущийся о барабанные перепонки. Он не мог разобрать ни слова. Вокруг было так темно, что понадобилось несколько секунд, чтобы понять – его глаза открыты.

На лицо ему давило что-то холодное и твёрдое. Пол. Он так и не двинулся с того самого мгновения, как газ отправил его в нокаут. Странно, но голова больше не болела. Ещё более странно – вообще ничего не болело. Наоборот – его затопила волна освежающей эйфории, настолько сильная, что в мозгах слегка помутилось. А может, он просто счастлив, что ещё жив?

Он оперся на руки и сумел сесть. Можно было оглядываться до посинения – всё равно бы ничего не увидел, ниоткуда не прорывалось ни лучика света. Полная, абсолютная темнота. Интересно, куда девалось зеленоватое свечение двери, которую захлопнула за ним Тереза?

Тереза...

Всё воодушевление испарилось. Он вспомнил, что Тереза сделала с ним. Хотя постой...

Он же не умер!

Ну разве что загробная жизнь представляла собой сидение в непроницаемо чёрной комнате.

Несколько минут он отдыхал, давая своему мозгу окончательно проснуться, и только потом поднялся на ноги и начал на ощупь обследовать окружающее. Три холодных металлических стены с равномерно расположенными бугорками с дыркой на конце и одна – гладкая, похоже, из пластика. Нет сомнений – он в той же самой камере.

Он забарабанил в дверь:

– Эй! Есть там кто-нибудь?

Мозг заработал на полную катушку. Сны-воспоминания, теперь уже не один-два, а несколько – вот что занимало его мысли. Да, тут было над чем подумать, а уж вопросов – так и вообще не счесть. То, что вспомнилось ему в Приюте во время Превращения, постепенно обрастало подробностями. Он был частью планов ПОРОКа, частью Испытаний. Они с Терезой были тогда близкими друзьями, а то, в чём они принимали участие, казалось правильным, ведь всё что делалось – делалось с очень благородной целью. С великой целью.

Ну и куда же девалось это чувство правильности? Теперь его не было. Всё, что испытывал сейчас Томас – это стыд и гнев. Чем можно оправдать все те злодеяния, что они – и ПОРОК, и он лично как его часть – совершили? Хоть он и не думал о себе, как о ребёнке, но ведь, по сути, и он, и все остальные были детьми. Детьми! Он был сам себе противен. Он не знал, когда это случилось, только ощущал, что внутри него словно что-то надорвалось.

А Тереза... Как он мог вообще когда-нибудь питать к ней тёплые чувства?!

Что-то щёлкнуло, и вслед за тем послышалось шипение, нарушая ход его мыслей.

Дверь начала медленно отворяться. За нею, в бледном свете раннего утра стояла Тереза. Её лицо было залито слезами. Как только Томас переступил порог, она бросилась ему на шею и прижалась головой к его плечу.

– Прости меня, Том, – мешая слова со всхлипами, проговорила она. – Пожалуйста, умоляю, прости! Они сказали, что убьют тебя, если мы не сделаем то, что они велят, как бы ужасно это ни было. Прости, прости, Том!

Томас не мог заставить себя ответить ей, не мог принудить свои руки обнять её в ответ. Предатель. Табличка на двери Терезы, разговоры между людьми в его снах. Кусочки мозаики начали складываться. Судя по тому, что ему теперь известно, она лишь пыталась вновь обмануть его. Она предала его, и, значит, он больше никогда не сможет доверять ей, а сердце к тому же подсказывало, что и простить её он тоже никогда не сможет.

Правда, вскоре он осознал, что Тереза, однако, сдержала обещание, которое дала ему ещё в самом начале. Она проделывала эти страшные вещи против своей воли. То, что она сказала тогда, в хибарке, оказалось правдой. Но он также понимал, что больше никогда и ничто между ними не станет, как прежде.

Он отстранил её от себя. Даже несмотря на то, что её синие глаза светились неподдельной искренностью, он не торопился расставаться со своими сомнениями.

– Э-э... Может быть, ты сначала расскажешь мне, что произошло?

– Я просила тебя доверять мне, – отвечала она. – Я говорила, что с тобой случится что-то очень-очень страшное, ведь так? Но всё это страшное было только спектаклем, притворством. – Она улыбнулась, и эта улыбка была так прекрасна, что Томасу поневоле захотелось найти способ забыть то, что Тереза сотворила с ним.

– Угу, так это ты, выходит, понарошку так рьяно долбала меня своим копьём, а потом бросила в газовую камеру? А мне показалось, ты делала это очень даже охотно! – Он не мог скрыть скептицизма и неприязни. Взглянул на Ариса – тот стоял со смущённым видом, словно был вынужден вмешаться в беседу, не предназначенную для чужих ушей.

– Я прошу прощения, – пробормотал он.

– Почему ты не сообщил мне раньше, что вы знаете друг друга? – спросил Томас. – Что... – Он не знал, что ещё сказать.

– Всё это было только притворством, Том! – повторила Тереза. – Пожалуйста, ты должен поверить нам! Они поклялись, что ты не умрёшь, что камера тоже имеет какую-то свою цель, а потом всё будет кончено. Прости, Том, я так сожалею!

Томас оглянулся на всё ещё настежь открытую дверь.

– Думаю, мне понадобится некоторое время, чтобы всё это уложилось в голове. – Тереза хотела, чтобы он простил её, и тогда всё будет, как прежде. Интуиция подсказывала ему, что так и надлежит поступить, запрятав подальше свою неприязнь. Ох, как же тяжело это сделать...

– А что происходило там, в камере? – полюбопытствовала Тереза.

Томас обернулся к ней.

– Может, сначала вымне всё выложите, а потом уже я? Думаю, уж такую-то малость я заслужил.

Она попыталась взять его за руку, но он убрал её под предлогом, что ему позарез понадобилось почесать затылок. Уловив мелькнувшее на её лице выражение боли, он почувствовал крохотное удовлетворение.

—Да, конечно, – согласилась она, – ты прав, ты заслуживаешь услышать объяснение. Наверно, теперь мы можем рассказать тебе всё. Правда, о причинах того, что мы сделали, мы всё равно знаем очень мало...

Арис прокашлялся, чтобы обратить на себя внимание.

– Но, э-э, лучше мы будем рассказывать на ходу. Вернее, на бегу. Осталось всего несколько часов. Сегодня последний день.

Эти слова вывели Томаса из столбняка. Он взглянул на часы. Если Арис прав, и две недели подошли к концу, то у них оставалось пять с половиной часов. Сам Томас потерялся во времени – он не знал, как долго пробыл в камере. К тому же, если они не успеют вовремя, то всё остальное не будет иметь значения. Он надеялся, что Минхо с компанией нашли Мирную Гавань.

– Отлично. Давайте пока забудем об этих делах, – проговорил он и поменял тему: – Что-нибудь там, снаружи, изменилось? Я имею в виду – тогда ведь было ещё темно, но...

—Да-да, знаем, – перебила Тереза. – Ни малейших признаков никакого здания. Ничего. При дневном свете так вообще кошмар. Одна выжженная пустыня, плоская, как сковородка. Ни деревца, ни холмика. А что уж говорить про какую-то Мирную Гавань!

Томас посмотрел на Ариса, затем опять на Терезу.

– Так, и что нам теперь делать? Куда идти? – Он подумал о Минхо и Ньюте, других приютелях, о Бренде и Хорхе. – Вы видели кого-нибудь из остальных ребят?

– Все девушки из моей группы уже спустились вниз, – ответил Арис. – Идут на север, как им сказано, отмахали уже пару миль. Мы видели и твоих друзей у подножия гор в миле-другой к западу отсюда. Точно не уверен, но, по-моему, все в целости, никто не потерялся по дороге. Они идут туда же, куда и группа Б.

Фу, как гора с плеч. Его друзья справились с задачей, и при этом, кажется, никто не погиб.

– Нам лучше начать двигаться, – заметила Тереза. – Ведь если мы чего-то не видим, это не значит, что его там нет. Кто знает, что ещё придумает ПОРОК на нашу голову? Надо делать так, как они говорят. Пошли.

У Томаса на короткий миг возникло желание махнуть на всё рукой, остаться на месте и будь что будет. Но эта малодушная мысль исчезла так же быстро, как и появилась.

– О-кей, пошли. Но вам придётся всё мне рассказать. Всё-всё.

– Расскажу, – пообещала она. – Парни, как вы смотрите на то, чтобы пуститься бегом, как только мы выберемся из мёртвой рощи? Не против?

Арис кивнул, а Томас закатил глаза:

– Нашла, о чём спрашивать. Я же Бегун!

Она приподняла брови:

– Хорошо, тогда посмотрим, кто первый сойдёт с дистанции.

Вместо ответа Томас первым выскочил из узкого входа в пещеру. Перед ним лежала мёртвая роща. Он решительно пошёл сквозь неё, отказываясь поддаваться натиску воспоминаний и эмоций, висящих на нём тяжким грузом.

Утро разгоралось, но небо не слишком посветлело. Откуда-то нагнало облаков, таких плотных, что Томас не мог бы определиться со временем, если бы не его часы.

Облака. В последний раз, когда он видел облака, случилась...

Будем надеяться, что эта буря окажется не такой опасной. Ага, как же, держи карман...

Как только они оставили за спиной лес мёртвых деревьев, Томас и его спутники двигались, не задерживаясь. Вниз, на равнину, вела хорошо утоптанная тропа, ломаным шрамом изрезавшая склон горы. Томас прикинул, что добраться до подножия займёт не меньше пары часов: бежать по осыпающейся, крутой дороге – верная возможность сломать щиколотку или ногу. А уж тогда он точно не доберётся ни до какой гавани.

Троица согласилась, что двигаться они будут живо, но на безопасной скорости, а как только окажутся на равнине – вот тогда и припустят во все лопатки. Они спускались гуськом: Арис, за ним Томас, Тереза замыкала. Над ними клубились тёмные тучи, а ветер, похоже, дул сразу во всех направлениях. Как и сообщал Арис, Томас сразу увидел внизу на равнине две отдельные группы – недалеко от подножия гор шли его друзья-приютели, а поодаль, милях в двух, тянулись девушки.

Томас, опять почувствовав радость и облегчение, готов был лететь вниз по склону, как на крыльях.

После третьего крутого поворота из-за спины донёсся голос Терезы:

– Значит, я так думаю, надо продолжить нашу историю с того места, на котором остановились?

Томас лишь кивнул. Ему самому не верилось – до того хорошо он себя чувствовал: желудок волшебным образом был полон, ничего не болело (а ведь ему здорово досталось!), свежий воздух, прохладный ветер – жизнь прекрасна! Не знаю, что это там был за газ, подумал он, но уж ядовитым его точно нельзя назвать. Однако, недоверие к Терезе продолжало грызть его, и он пока не собирался сменять гнев на милость.

– Это началось тогда, когда мы с тобой разговаривали в первую ночь после побега из Лабиринта. Я уже почти засыпала, и тут в моей комнате оказались люди, очень странно одетые. Вернее, жутко. Мешковатые комбинезоны и большие защитные очки.

– Что, правда? – не оглядываясь спросил Томас. Похоже на тех парней, что приходили за ним после того, как его подстрелили.

– Я ошизела и пыталась дозваться тебя, но связь внезапно прервалась. Телепатическая, имею в виду. Не знаю, как мне это стало понятно, но я сразу сообразила, что её больше нет. С того момента она появлялась только изредка и очень ненадолго.

И тут она заговорила с ним напрямую в мозг:

«Теперь ты слышишь меня без проблем, правда?»

«Да. Вы с Арисом действительно разговаривали, когда мы жили в Лабиринте?»

«Ну-у...»

Она замолчала, и когда Томас оглянулся, на её лице он увидел беспокойство.

«В чём дело?» – спросил он, вновь устремляя взгляд на тропу – не хватало ещё оступиться и полететь кувырком с откоса.

«Мне бы не хотелось пока в это углубляться».

– Углубляться... – Он оборвал себя, обнаружив, что заговорил вслух. И продолжил в уме:

«Углубляться – во что?»

Тереза не ответила.

Томас изо всех сил напрягся и мысленно заорал на неё:

«Во что углубляться?!»

Некоторое время она не отвечала. Потом он услышал:

«Да, мы с ним разговаривали всё время, с самого моего появления в Приюте. По большей части тогда, когда я валялась в той дурацкой коме».

ГЛАВА 55

От Томаса потребовалась вся его сила воли, чтобы не остановиться и не повернуться к ней.

«Что?! Почему же ты не рассказала мне об этом ещё тогда, в Приюте?» Как будто ему требовалась дополнительная причина, чтобы невзлюбить их обоих ещё больше.

– Эй, ребята, что это вы помалкиваете? – спросил вдруг Арис. – Небось, перемываете мне косточки в своих милых головках?

Странное дело – он вообще не выглядел ни подавленным, ни обеспокоенным. Словно всё то, что случилось в мёртвом лесу и пещере, было лишь плодом Томасова воображения.

Томас испустил тяжкий вздох – его буквально распирало изнутри.

– Не могу поверить. Значит, вы двое... – Он вдруг сообразил, что, в сущности, не так уж и сильно удивлён. В последнем сне он видел Ариса. Тот тоже был частью этого, чем бы оно, это «это», ни являлось. И по тому, как они действовали в его сне-воспоминании, можно было сделать вывод, что все они были на одной стороне. С ударением на слове «были».

– А, чёрт с ним, – сказал наконец Томас. – Продолжай.

– Хорошо, – согласилась Тереза. – Очень много чего надо объяснить, так что не перебивай и слушай. Договорились?

Ноги у Томаса начали гореть.

– О-кей, но... Откуда ты знаешь, когда говоришь со мной, а когда с ним? Как действует эта связь?

– Просто так получается. Всё равно что спрашивать: откуда ты знаешь, какой ногой двигать – левой или правой. Просто... знаю, и всё. Мозги у меня так устроены.

– Мы же тоже так болтали с тобой, – встрял Арис. – Забыл, что ли?

– Не забыл, – проворчал Томас. Ему хотелось выть от злости и раздражения. Эх, вернуть бы себе память целиком – тогда все фишки лягут как надо, и он сможет двигаться дальше. Не мог понять, почему ПОРОК считал таким важным очистить их мозги от воспоминаний. И что за странные, необъяснимые протечки в последнее время? Случайны они или намеренны? Или это остаточное явление после Превращения?

Вопросы, вопросы, вопросы... Слишком много грёбаных вопросов и никаких ответов.

– Ну хорошо, – сказал он наконец. – Затыкаюсь и замыкаюсь. Продолжай.

– Мы поговорим обо мне и Арисе позже. Я даже не помню, о чём мы говорили – всё забылось, когда я очнулась. Наши комы – наверняка тоже часть Вариант, так что, может, мы продолжали общаться просто чтобы не сойти с ума. Я имею в виду – ведь мы же сами это всё придумали, ведь так?

– Мы придумали? – отозвался Томас. – Я не...

Но Тереза ткнула его в спину:

– Ты обещал помалкивать, или я ошибаюсь?

– Обещал, – буркнул Томас.

– Ну вот, эти люди заявились ко мне в комнату, одетые в эти жуткие шмотки, и моя телепатическая связь с тобой прервалась. Я перепугалась. Сначала подумала, что это просто дурной сон. А в следующий момент они сунули мне под нос что-то жутко вонючее, и я отключилась. Когда очнулась, то лежала в кровати в другой комнате. Напротив меня сидела целая группа людей – оказалось, что они за какой-то невидимой стеной; я обнаружила её только тогда, когда уперлась в неё руками. Какое-то силовое поле или что-то в этом роде.

– Да, – пробормотал Томас. – У нас тоже было что-то наподобие.

– Они заговорили со мной. Вот тогда они и изложили весь план – чтó я и Арис должны сделать с тобой. Они поручили мне рассказать ему о плане – ну, понимаешь, телепатически, ведь он был теперь в твоей... нашей... в группе А. А меня они послали в группу Б. Потом рассказали нам о том, что нам предстоит добраться до Мирной Гавани, и о том, что у нас у всех Вспышка. Мы были испуганы, озадачены, но что делать? Выбора-то не было. Прошли по подземному туннелю до самых гор, не заходя в город. И наша с тобой встреча в той маленькой постройке, и всё, что случилось с того момента, когда мы нагрянули к вам, вооружённые до зубов, – всё это входило в план.

Томас размышлял над отрывочными воспоминаниями, приходившими к нему во сне. Что-то подсказывало ему, что подобный сценарий действительно был разработан ещё до того, как он вступил в Приют и Лабиринт. У него были к Терезе сотни вопросов, но он решил пока придержать их.

Они достигли следующего поворота. Тереза продолжила:

– Я имею точное представление только о двух вещах. Во-первых, они сказали, что если я сделаю что-то не так, как мне велели, то они убьют тебя; мол, у них имеются и «другие альтернативы», что бы это ни значило. Во-вторых, непременным условием было то, чтобы ты в сложившейся ситуации чувствовал себя целиком и полностью преданным. Всё, что мы проделывали с тобой, служило одной цели – убедить тебя, что ты предан.

И снова Томас углубился в воспоминания. И он, и Тереза употребили слово «паттерны» незадолго до того, как он покинул её. Что оно означало?

– Ну, так что? – спросила Тереза после нескольких минут ходьбы в молчании.

– Что «так что»? – отозвался Томас.

– Что ты обо всём этом думаешь?

– Как?! Это и есть всё твоё объяснение? И я что, должен из штанов выпрыгнуть от счастья?

– Том, я не могла рисковать, пойми! Я точно знала, что они убьют тебя, если я не сделаю всё как надо. То есть, ты должен был убедиться, должен был почувствовать, будто я полностью предала тебя. Поэтому я так и старалась. Но почему это всё было так важно – я не знаю.

Томас вдруг обнаружил, что от всего этого потока информации у него снова разболелась голова.

– Да, и у тебя получилось по высшему разряду. А как насчёт того, что произошло в той хибарке? Когда ты поцеловала меня? И... почему понадобилось втягивать в это Ариса?

Тереза ухватила его за локоть, заставив остановиться, и повернула лицом к себе.

– Они всё рассчитали. Всё ради Вариант. Я правда не знаю, как это согласуется между собой.

Томас медленно покачал головой.

– Ну, хорошо, я в этом дерьме вообще ничего не могу понять. И уж извини, но я немного не в себе.

– У нас получилось?

– А?

– Да ведь они непонятно почему хотели, чтобы ты почувствовал себя жертвой предательства. И, похоже, у нас получилось. Ведь так?

Томас молча смотрел в её синие глаза. Затем сказал:

– Да. Получилось. Очень здорово получилось.

– Мне ужасно жаль, что пришлось всё это проделать. Прости. Но главное – ты жив. Я тоже. И Арис.

– Да, – проронил он снова. Ему расхотелось разговаривать с нею.

– ПОРОК получил, что хотел, и я получила, что хотела. – Тереза взглянула на Ариса – тот ушёл довольно далеко вперёд и теперь стоял ниже по склону, поджидая их. – Арис, повернись и смотри на равнину.

– Что? – огорошенно вопросил Арис. – Зачем?

– Не спрашивай. Делай, как прошу.

В её голосе больше не было жёсткости, не было злости и надрыва. Не было с той минуты, когда она выпустила его из газовой камеры. И однако, подозрения Томаса от этого только усилились. Что ещё она сейчас выкинет?

Арис вздохнул и закатил глаза, но сделал, как она велела – повернулся к ним спиной.

В тот же миг Тереза обхватила шею Томаса ладонями, притянула к себе. Он не отважился воспротивиться.

Они поцеловались, но в душе Томаса ничто не шевельнулось. Он не почувствовал ничего.