Текст книги "Крик Новорождённых"

Автор книги: Джеймс Баркли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 65 страниц)

– Дай мне посмотреть на них. Хочу проверить, нет ли какого-то знака.

Эстер провела его вдоль ряда кроватей. Она почувствовала, как обмякло тело Кессиана, и услышала тихий вздох. И, как во все дни, когда Кессиан навещал Восходящих, по его щекам заструились слезы. Каждый день это было самым тяжелым моментом для тех, кто его сопровождал.

Кессиан стоял у края пропасти. Он опасался, не потеряет ли все то, чему он посвятил свою жизнь. Эти четверо представляли собой его последний шанс увидеть истинного Восходящего! Те, кто родился после них, не выказывали никаких признаков прорыва. Наконец старик позволил Эстер подвести его к креслу, в которое опустился со вздохом безмерной усталости.

– Надо верить, что это часть их роста. Надо верить, что это закончится истинным прорывом и что все виденное нами до этой поры – это только прелюдия, – проговорила Эстер, опускаясь перед ним на колени и кладя ладони на старческие руки.

Кессиан умоляюще посмотрел на нее.

– Когда это закончится? – спросил он обессиленным голосом. – Как можно верить, что это правильно, хорошо и верно? Как может Бог подвергать их такому? Как мы можем быть рядом и ничего не делать?

– Мы ничего не делаем, потому что другого нам и не остается. Мы вступили в область неизведанного и должны сохранять веру. Бог не оставит нас, а мы, Ступени, не оставим тебя. Мы все впали в отчаяние, но мы не должны позволить ему поглотить нас.

Кессиан накрыл ее руки своими.

– Эстер, ты такая сильная! Я хотя бы знаю, что оставляю Ступени в самых хороших руках. – Его взгляд снова переместился в сторону постелей. – Мне так хочется еще раз увидеть, как они улыбаются!

– Ты увидишь не только это. Твое возвращение в землю не настолько близко, и ты прекрасно это знаешь.

В дверь постучали, негромко и вежливо. Шела встала и открыла дверь. Там стояли Кован и Нетта Васселисы. Сын и мать. Он – высок и хорош собой, подобно отцу, а она грациозна и все еще прекрасна. Оба неизменно поддерживали всех в эти ужасные дни. Дни, когда сам маршал задержался в Кирандоне по срочным делам Конкорда перед отъездом в Гленхейл. Они остановились на пороге с охапками цветов из сада.

– Сейчас удобно их навестить? – спросила Нетта.

– По-моему, жена и сын нашего любимого маршала не нуждаются в том, чтобы об этом спрашивать. – Эстер встала на ноги и расправила платье.

– Ты преувеличиваешь нашу важность, Эстер, – улыбнулась Нетта. – И ты понимаешь, что я имела в виду.

– Заходите, – пригласила Эстер. – Вы знаете, что вам всегда рады.

Нетта прошла к ближайшей кровати и остановилась рядом с Шелой, которая снова вернулась к Ардуцию. Кован, не обращая внимания на мальчиков, прошел через всю комнату туда, где сейчас очень тихо лежала Миррон. Он вытащил из вазы вчерашние цветы и неловко запихнул вместо них свежие. Сев на деревянный стул в изголовье ее постели, Кован положил ненужные цветы на пол.

– Никаких перемен? – спросил он, взяв девочку за руку.

– Боюсь, что нет, Кован. – Эстер покачала головой. – Но я уверена, что где-то в глубине души она рада, что ты с ней.

Кован покраснел и улыбнулся. Нетта прошла к Эстер.

– Может быть, вы разрешите мне тоже дежурить здесь, – негромко попросила она. – Вы все выглядите такими усталыми.

– Нет, никак нельзя, – сказал Кессиан, не вставая с кресла. – Этим должны заниматься Ступени, хоть я и не знаю, где бы мы были без вашей поддержки.

– Я понимаю, – отозвалась Нетта. – Но если вы передумаете…

– Вы первая об этом узнаете, – пообещала Эстер. – Но мы каждый день молимся о том, чтобы этот кошмар закончился.

– Мы приходим в Дом Масок каждый рассвет и закат, чтобы сделать то же.

– И там ваше присутствие ценнее всего, – кивнул Кессиан. – То, что вы здесь и публично выражаете свою поддержку, удерживает наших людей с нами.

– Мне очень жаль, что я навлек на вас это. – Голос Кована разнесся по погрузившейся в тишину комнате.

– Не вини себя, – сказал Кессиан. – Мы уже все это обсуждали, Кован. Твоей вины тут нет.

– Я обо всем еще раз подумал, – возразил Кован. – Если бы я не вмешался тогда в саду, то, может быть, она узнала бы немного больше и лучше с этим справилась. У меня такое чувство, что я вызвал начало перемен.

– Перемен? – переспросил Кессиан. – Ты так это рассматриваешь?

– А что еще это может быть? – Юноша пожал плечами. – Не будь это так, нам всем надо было бы опасаться за их жизни, так ведь? И не ждать, когда они придут в себя.

Кессиан негромко засмеялся. Этот звук наполнил Эстер теплом и надеждой.

– Твой ясный взгляд – это благословение, юноша. Но не волнуйся, ты ничего не вызвал. Это, несомненно, совпадение, которое как-то связано с их возрастом и той ступенью развития, которой они достигли. В конце концов, если б причина была в тебе, как ты вообразил, то почему остальные трое тоже изменились?

– Мы знаем так мало, – призналась Эстер. – Гориан описал многое, но он не увидел такого ни в ком из своих объектов и в себе тоже. Это не имеет аналогий в нашей жизни.

– Не знаю. Совпадение, случайность или судьба. Различия очень невелики. – Кован посмотрел на них с сомнением.

Эстер повернулась к Нетте и прошептала:

– Он настоящий мыслитель, верно?

– У него острый ум, хотя пока он и разменивается на мелочи, – отозвалась Нетта, излучая гордость.

– Он станет прекрасным маршалом, когда будет призван, – заявил Кессиан.

Они ненадолго замолчали, глядя, как Кован что-то негромко говорит Миррон, промокая ей лоб тряпицей, смоченной в душистой воде.

– Знаете, он ходит по саду и ждет, когда можно будет снова сюда прийти, – сказала Нетта спустя какое-то время.

– Он знает, что никогда не сможет быть отцом ее детей? – тихо, почти шепотом спросил Кессиан.

– Мы говорили с ним, но ему ведь семнадцать, Ардол. Какое ему дело до требований Восхождения? Он считает, что сможет изменить все, что захочет. Но он поймет, когда станет старше.

– Бедный паренек, – проговорила Эстер. – Запретная любовь.

– Не тревожьтесь о нем, – сказала Нетта. – Он видит это иначе. А когда его увлечение пройдет, у нее останется близкий друг, который будет понимать Восхождение лучше, чем кто бы то ни было вне Вестфаллена. В будущем это может оказаться бесценным.

Эстер наблюдала за Кованом. Его лицо было полно юношеской страсти к Миррон. Она не могла согласиться с Неттой – по крайней мере с тем, как та смотрела на будущее. Ей казалась, что эта любовь не сможет легко угаснуть. Прошло какое-то время, прежде чем она поняла, что видит! Кован негромко говорил с Миррон, приблизив к ней лицо и обхватив ее руку обеими ладонями. Свободная рука Миррон сонно приподнялась с постели, и ее пальцы погладили его лицо. Юноша тихо засмеялся.

– Что ты тут делаешь? – спросила девочка ясным и ровным голосом.

– Привет, красавица, – выговорил он.

Эстер и Шела уже бежали к постели Миррон. Нетта задержалась, чтобы помочь Кессиану встать. Он хрипло крикнул, чтобы кто-нибудь пошел за Гвитен. У Миррон был недоумевающий вид. Она продолжала глядеть на Кована, чья улыбка могла осветить самую темную ночь. Потом девочка перевела взгляд на Эстер. Ее лоб прорезали морщины.

Эстер присмотрелась к ней.

– Твои глаза! – невольно воскликнула она. – Как красиво!

И это было так. Казалось, они сияют, и они менялись, отражая все цвета радуги. Выглядело совершенно необычайно.

– Что происходит? – спросила Миррон.

Она огляделась и явно встревожилась, заметив, что находится не у себя в комнате и что справа от нее лежат все три мальчика.

– Помнишь, что случилось, когда ты в последний раз проснулась? – спросил Кессиан, останавливаясь в изножье кровати.

– Я… Почему мы все оказались здесь? Что с нами случилось?

– Сейчас… Ответь отцу, – попросила Эстер.

– Я не могла прекратить это, – сказала Миррон. – Оно не уходило и затопило меня. Ты ведь там был, ты должен был видеть.

– Мы видели, – подтвердил Кессиан. – А ты помнишь, что с тобой происходило с тех пор?

– Я просто спала. И сейчас я чувствую себя хорошо. – Миррон тихо засмеялась.

– Все не так просто. – Тон Кессиана заставил ее прерваться. – Ты потеряла сознание третьего. Сегодня двадцатое.

У нее открылся рот. Помолчав секунду, девочка потрясение выговорила:

– Семнадцать дней?!

Кессиан кивнул.

– И твои братья продолжают страдать. Ты страдала, Миррон? Что ты помнишь?

Миррон снова посмотрела на остальных Восходящих и покачала головой.

– Я просто научилась это прекращать. Нет, я не то сказала. Оно не прекращается. Я хочу сказать, что научилась этим управлять, как огнем и дождем, как я уже умела. Но мне казалось, что прошло очень немного времени. Семнадцать дней? А что у меня с глазами?

– Мы сейчас принесем тебе зеркало, – пообещал Кессиан. – Ответь мне, что ты сейчас чувствуешь?

Миррон замолчала и задумалась. Теплое желтое сияние промелькнуло по ее радужке, сменившись мягким пульсирующим голубым светом.

– Я чувствую все, как тепло, вот здесь. – Она прикоснулась к своему животу. – И здесь. – Теперь она дотронулась до головы. А потом отняла руку у Кована и подняла обе кисти вверх, шевеля пальцами. Девочка посмотрела прямо на Кессиана. – И я могу держать все здесь. Все целиком.

ГЛАВА 35

848-й Божественный цикл, 20-й день от рождения соластро, 15-й год истинного Восхождения

Первый отряд поспешно собранного Юраном ополчения уже вышел из Харога, получив задание защищать свои земли. Доспехи и оружие они получили из оружейных складов города. Деньги для них взяли из сундуков с налогами. Маршал был в восторге от моментально последовавших результатов. Он понимал, что рискует, но уменьшение напряженности в городе являлось для него достаточным оправданием.

Томал Юран вернул своим людям возможность защитить страну, несмотря на то что так много народа ушло служить под знаменами Конкорда в Царде. И хотя у ополченцев были не самые новые доспехи и не самые острые клинки, у них возникла новая вера в их маршала. И поскольку Юран отправлял с каждым отрядом хорошо обученных стражников, ополченцам казалось, что у них есть возможность чего-то добиться.

Бунты и демонстрации быстро прекратились, и в Хароге восстановилось спокойствие. Наступило время испытаний. Маршал ждал от ополчения известий о том, насколько глубоко в страну проникли отряды цардитов и в каком количестве. Необходимо было, чтобы создание отрядов подвигло людей на возвращение домой и сбор урожая, пока дус снова не сковал землю морозом. Нужно, чтобы они прекратили гражданское неповиновение.

Юран сидел за столом вместе с Меган. Он вскрыл бутыль с дорогим вином и приказал поварам приготовить традиционные деликатесы Атрески и Царда. Окна огромной сводчатой столовой были распахнуты в ночь, и Юран наслаждался ветерком, который не приносил звуков драк и насилия.

Как он ни пытался привыкнуть есть полулежа во время визитов эсторийцев, ему так и не удалось это сделать, так что маршал сидел напротив Меган за нормальным столом с обычными стульями с прямой спинкой. Канделябры разгоняли темноту, слуги стояли вдоль затянутых гобеленами стен, ожидая его знака. Так было принято в Атреске. Проклятье, так принято практически везде, не считая Эстории и постоянно подражающего ей Карадука, так ведь?

– Маршал?

– Извини, Меган. Я задумался.

– Вы качали головой. Что-то не так?

– Нет. Конечно же нет, – ответил Юран. – Как что-то может быть не так?

Меган была не просто сообразительна, изобретательна и умна. Она не просто спасла его столицу – а возможно, и всю страну – от последствий продолжающейся гражданской войны. Она еще очень, очень хороша собой. Возможно, дело было в туманившем ему глаза вине, но советница, казалось, искренне наслаждалась его обществом. Меган не нервничала и не трепетала. Она не встревожилась, когда Юран пригласил ее присоединиться к трапезе. Скорее казалось, что она ожидала этого – и ожидала с удовольствием. Возможно даже, это с самого начала входило в ее планы.

Если так, Юран был бы счастлив. Он поднял свой кубок и сделал еще глоток.

– Как тебе понравилось козье сердце, политое горючим вином и подожженное? – спросил он.

– Интересный вкус, – ответила Меган. – Но я к такому не привыкла, мой господин.

– Полно, – сказал он. – Это неофициальный ужин. Меня зовут Томал.

– Спасибо. – Меган зарумянилась и кивнула.

– Это самое малое, что я могу сделать для спасительницы моего народа.

– О, по-моему, вы преувеличиваете, – отозвалась она, – Наверное, пока только столицы.

Юран расхохотался, и Меган подхватила его смех. Он погрозил ей пальцем.

– Вот что я всегда в тебе видел! Ты честная и не боишься.

– Я – гордая жительницы Атрески, мой господин… Томал. Я готова сделать все, чтобы обеспечить безопасность нашей страны.

– Тогда, наверное, мне надо направить тебя замолвить за меня словечко в Адвокатуре. Возможно, эта Дел Аглиос прислушалась бы к тебе скорее, чем ко мне. – Еще не договорив, он вдруг понял, что совершенно серьезен.

– Если вы этого пожелаете.

– Только мне не хотелось бы расставаться с тобой слишком надолго, – добавил Юран почти шепотом.

Меган понурилась, и он почувствовал укол совести.

– Прости. Я позволил себе слишком много.

Но девушка покачала головой и снова посмотрела на него. По ее лицу катились слезы.

– Нет, – возразила она. – Просто очень редко случается услышать наяву те слова, которые ты слышишь во сне.

Юран ощутил волну облегчения и чистого, незамутненного счастья. Он откинулся на спинку стула, не зная, что делать дальше. Маршал смотрел на нее, понимая, что они оба улыбаются как идиоты. Громкий стук в дверь столовой оказался крайне неуместным.

– Господь наш на небесах, неужели мне нельзя хоть немного отдохнуть! – крикнул он, ударив кулаком по столу. – Извини, Меган.

Маршал отодвинулся от стола и встал, резким жестом приказав слуге открыть дверь. Старший офицер чуть не упал, споткнувшись о порог комнаты, настолько он спешил.

– Надеюсь, это что-то по-настоящему важное, – прорычал Юран.

– Это так, маршал.

Он сделал паузу, глядя на Меган.

– Говори. Меган тоже надо это услышать.

Офицер кивнул. Юран нахмурился. Мужчина был покрыт потом, а руки у него дрожали, словно он только что поднимал тяжести.

– По городу прошел слух, – проговорил офицер. – Скоро он донесется к вам через окна. Прибыли легионеры с войны. Они в жутком состоянии.

– Мы видели их и раньше. Дезертиры, сбежавшие после какой-то неудачи. – Юран пожал плечами. – Что за слух?

– На самом деле это не слух. Я разговаривал с одним солдатом. – Офицер судорожно всхлипнул. – Весь восточный фронт рассыпался. Силы Конкорда разгромлены. Цардиты идут на Атреску.

– Что? – Юран отказывался воспринимать услышанное.

– Если верить этим людям, то цардитов не менее пятидесяти тысяч.

Юран откинулся на спинку стула и воздел руки.

– Я не… А что я говорил?! Что я говорил с самого начала этой кампании? Слишком много надежд на фронты и ничего в резерве. – Он покачал головой, стремительно осознавая чудовищность происшедшего. – О Боже морей, мы беззащитны! – Маршал посмотрел на вестника беды. – Сколько до их появления?

– Пока уцелевшие и добравшиеся сюда все были верхом. Часть Диких Копий, Девятой алы Атрески. Они заметно опередили армию на марше, но, скорее всего, первые отряды цардитской кавалерии отстают от них не больше чем на пять дней, а возможно, всего на три. Главные силы армии можно ожидать через десять дней, не больше.

– Они идут нашими трактами, – прошептал Юран.

– Это ускоряет движение противника. – Офицер склонил голову. – Маршал-защитник, ваши приказы.

– Приказы… приказы.

Юран почувствовал, что его грудь сдавил чудовищный груз. В глазах у него померкло. Он ощутил влажный жар пота, покрывшего все тело. Мысли его разбегались, и маршал не видел впереди ничего, кроме гибели.

– Маршал?

Юран с силой тряхнул головой, стараясь прояснить мысли, и поднял руку. Он чувствовал, что она трясется, но не обращал на это внимания. Маршал посмотрел в сторону стола, на Меган.

– Мне не суждено насладиться мирной жизнью, так ведь? – горько произнес он.

– Мы последуем за вами, что бы нас ни ожидало, – отозвалась Меган. – Только скажите, что мы должны сделать.

Ее лицо, полное веры и любви, вернуло ему решимость. Юран сел прямее.

– Собери всех командиров. Я хочу знать, какими силами смогу распоряжаться, обеспечивая оборону. Возможно, нам удастся остановить их у границы. Я напишу воззвание, которое надо будет распространить по городу, оно объяснит жителям, что нам предстоит. И зажгите маяки. Атреска снова вступает в войну, и необходимо как можно больше людей укрыть за стенами городов. – Он взглянул в глаза офицеру, чувствуя, как прежнее отчаяние сменяется яростью. – И я хочу, чтобы эсторийский консул предстал передо мной немедленно. Иди.

Посланец выбежал из комнаты. Юран слушал, как его шаги разносятся по каменному коридору. Через окна маршал почувствовал, как в столице просыпается страх. А когда загорятся маяки, то же произойдет по всей Атреске. Семьи тех, кто воюет в Царде, будут бросаться к каждому выжившему, который войдет в ворота, требуя сведений о своих близких. С крошечной надеждой на то, что им удастся избежать катастрофы, рассказ о которой промчится по стране, словно пожар, раздуваемый ветрами вторжения.

Меган встала и, обойдя стол, подошла к нему. Он тоже встал, и они обнялись, крепко сжав руки. Спустя какое-то время Юран отстранился.

– Как печально, что наше первое объятие – прощальное.

– Мой господин? – недоуменно нахмурилась Меган.

– Хотя бы ты останешься в безопасности, по крайней мере пока. Ты готова к высокому назначению, и ты отправишься в Эсторр с моим посланием и требованием мощных подкреплений. Если нам не удастся остановить их на наших границах и даже спасти столицу, мы не отдадим страну без боя. Пора Конкорду помогать своим народам.

Маршал провел пальцем по щеке Меган. Она поймала его руку и сильно сжала.

– Ты сможешь отплыть на корабле по Тилу до Бискара прямо на рассвете. При хорошей погоде ты сумеешь добраться до Эсторра за тринадцать дней. Я дам тебе письмо и печать, чтобы ты получила корабль и команду.

– Мне следует остаться рядом с вами, маршал, – сказала девушка.

– Ты лучше послужишь мне и Атреске в Эсторре, Меган. – Он наклонился и поцеловал ее в губы. – Сейчас скорейший путь оказаться вместе – работать порознь.

Меган кивнула.

– Я сделаю все, что в моих силах.

– Я знаю.

Они снова обнялись, и затем Юран проводил ее взглядом. Маршал был не в состоянии отделаться от ощущения, что Конкорд украл у него еще что-то, что он любит.

* * *

На этот раз сентор Ренсаарк пересек границу Царда и Атрески, зная, что следом за ним движется армия. Его многолетняя работа оказалась не напрасной. В брезжащем рассвете нового дня он наблюдал, как над горами поднимается Око Корла, и знал, что держит в руках окончательную победу своего короля. Сентор ехал во главе пяти сотен степных кавалеристов, более половины которых только что вернулись после славной победы у Цинтарита. Чуть ниже по склону, где он приостановился, был ясно виден один из двухсот приграничных фортов, выстроенных на границе Атрески. Над ним в жарком воздухе лениво повис флаг Конкорда.

Ренсаарк поднял копье над головой – и всадники перешли на рысь, преодолевая последнюю милю, остававшуюся до форта. Мерный топот копыт и облако пыли предупреждали об их приближении. Их заметили. Флаг Конкорда опустился, а на его месте подняли флаг старого королевства Атреска. Сентор Ренсаарк улыбнулся. Все как раньше.

Они остановились практически под стенами форта. Ренсаарк спешился и пошел к окованным железом дверям. Одна створка открылась. Седовласый мужчина в смятом и тусклом нагруднике поверх кремовой шерстяной туники вышел ему навстречу. У него во рту дымилась трубка.

– Я вижу, ты не потратил свой заработок на новое снаряжение, центурион Данлер, – ухмыльнулся Ренсаарк.

Мужчина с лицом, покрытым шрамами, цинично пожал плечами.

– Не годится, чтобы проверяющий решил, что мы имеем больше, чем те жалкие крохи, которые записаны за нами официально. И я вижу, что ты привел отряд больше обычного. Полагаю, это увеличит мое вознаграждение.

Сентор расхохотался.

– Ты не меняешься, центурион. Нет, это говорит не об этом. – Он щелкнул пальцами, и один из его спутников спешился и принес небольшой деревянный ящик. – Но вот золото, которое мы тебе должны. Это последнее.

– Вот как? – Данлер поднял брови.

– Ты был верным слугой обеим нашим странам, – торжественно сказал Ренсаарк. – Но ты видел, как остатки армии Конкорда пробежали здесь, ища спасения?

– Дезертиры проходят здесь регулярно, – отозвался центурион. – Кто я такой, чтобы их останавливать, а? В последнее время их, может, и было больше обычного, но настоящий бой тяжело ударяет по трусу, так ведь?

– Тогда позволь сообщить тебе, что мы разбили Конкорд у Цинтарита. Что его силы разгромлены и рассеяны отсюда до Сиррана на севере и Карка на юге. Что мы одержали величайшую победу в истории нашего королевства, и что Цард идет на Эсторр, чтобы разрушить его стены. И что ты обеспечил свое будущее, позаботившись о нашей победе. Помощь таких, как ты, и линии снабжения, которые мы уже создали глубоко в Атреске, ускорят разгром Конкорда. То же будет в Гестерне и Госланде.

– Ты надо мной смеешься? – В глазах Данлера, взявшего ящик, мелькнул страх.

Ренсаарк покачал головой.

– Мы когда-то были друзьями и будем ими снова. Ты знаешь, чего мы хотим от Атрески, и я пришел попросить тебя еще об одном одолжении. Поговори с фортами, которые расположены рядом с твоим. Передай весть вдоль границы. Цардитская армия войдет на вашу территорию, и они должны встретить нас как друзей. Позаботься о том, чтобы нас не задерживали.

Данлер сжал губы, но кивнул.

– Тебе нечего бояться, мой друг. И тебе есть за что быть благодарным. Армия будет здесь через два дня. Позаботься о том, чтобы поднять правильный флаг.

Вдруг Ренсаарк заметил какое-то движение на горизонте. Он увидел, что столбы дыма поднимаются в небо со слишком равными интервалами, чтобы это могло быть совпадением.

– Что это? – спросил он.

– Сигнальные огни, – ответил Данлер. – Атреска полагает, что началось вторжение. Если я зажгу такой огонь у себя на крыше, тогда граница тоже будет так считать.

– Верь мне, а не вашим огням. – Ренсаарк улыбнулся. – Вас захватывать не будут. Только не Цард. Вас захватили десять лет назад. Наша задача – вас освободить.

– Не выставь меня дураком, Ренсаарк.

– Время рассеет твои тревоги, – заверил его сентор. – А теперь мне пора. У меня есть дело к твоему маршалу. Пришла пора, чтобы он тоже кое-что понял.

* * *

Юран прижал вечно ухмыляющегося надменного консула к стене в тронном зале. Его люди оттеснили телохранителей Конкорда. Пока страх в городе стремительно нарастал, а сигнальные огни разносили известие по всей стране, Юрана заставляли ждать. К тому моменту, когда консул соизволил явиться, перед глазами Юрана уже стояла багровая пелена.

– Легионы перестроятся раньше, чем подойдет противник. Цардиты не дойдут до Харога.

Юран надавил чуть сильнее, и консул закашлялся. Низенький мужчина с коротко остриженными черными волосами и толстым животиком, слишком любивший удовольствия, еще не осознал, что происходит.

– Твоей драгоценной армии больше нет! – крикнул маршал, брызгая в лицо консула слюной. Он встряхивал эсторийца при каждой фразе. – Они потеряли командование, они испуганы, и они разбиты. Вы оставили меня и мой народ без защиты из-за своей надменности и глухоты к моим словам. Куда нам теперь идти?

– Мне понятны твои тревоги. – Консул попытался поднять руки в нелепом жесте успокоения.

– Ты понятия не имеешь о моих тревогах! Ты выходишь из своей виллы только для того, чтобы нажраться за мой счет. Ты ничего не видишь и ничего не знаешь. К моим границам идет пятьдесят тысяч цардитов! А у меня три легиона. Три! Ни один из них не закален в боях, и все находятся слишком далеко.

– Конечно же, вам предоставят защиту, – забормотал консул. – Я немедленно вернусь в Эсторр с моими советниками и сообщу Адвокату о…

Юран громко расхохотался прямо ему в лицо.

– О нет, мой хорек! Ничего этого ты не сделаешь! Если мне суждено умереть от рук короля Царда, то ты будешь стоять рядом со мной!

Впервые консул выказал реальный страх.

– Я…

– Ты надеялся сбежать. Даже по меркам консулов Конкорда, ты законченный трус! Я уже послал в Эсторр делегацию. Большая часть отряда сборщиков отправилась с моими людьми, чтобы их слова имели вес. Они хотя бы не лишены отваги и уважения к Адвокатуре. А у тебя, я уверен, нет ни того ни другого. Ты не уйдешь из города. Больше того, ты выйдешь из своей виллы только по моему приказу!

Консул невнятно запротестовал. Юран еще раз притиснул его к стене.

– У моих границ война. И ты, мой бесхребетный ментор, встретишь ее вместе со мной.