Текст книги "Крик Новорождённых"
Автор книги: Джеймс Баркли
Жанры:
Классическое фэнтези
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 65 страниц)
– Прошу вас! – Голос Лины Горсал вознесся над страхом, царившим в толпе. – Я вас знаю. Мы делили хлеб и вино, сентор Ренсаарк. Вы не злой человек. Не делайте этого. Вы не должны!
– Слишком поздно, Лина, – ответил Ренсаарк. – Я вас предупреждал. Я умолял вас. Но вы остались глухи к моим словам. И теперь я делаю то, что должен.
– Конкорд о вас позаботится! – выкрикнул чтец ясным и твердым голосом. – Бог защитит вас всех. Его…
Цардит ударил его кулаком в живот, так что тот сложился пополам. Чтеца заставили опуститься на колени, пригнув голову так, чтобы лицо уткнулось к земле.
– Вы не сможете заставить меня замолчать! – Голос чтеца был сдавленным от боли и пыли. – Молитесь со мной. Под небесами и над землей, на волнах и горной вершине, мы купаемся в радости Твоего творения…
Несколько приглушенных голосов присоединились к молитве. Ренсаарк прошагал к стоящему на коленях чтецу и ударил ногой в лицо. Кровь брызнула фонтаном, и молитва прервалась. По знаку сентора чтеца вздернули на ноги. Цардит зажал его окровавленный рот рукой, затянутой в перчатку.
– Пусть твой Бог тебя спасет. Если сможет.
Еще один знак рукой. Четыре воина с факелами вбежали в Дом Масок. Хан замер. Пламя начало распространяться стремительно, пируя на занавесях, гобеленах и деревянных полках, на которых лежали маски недавно умерших. Разбойники отступили. Огонь взвился вверх, к стропилам. Клубы дыма вырвались из верхней части дверного проема. Хан увидел, как чтец шевелит губами, беззвучно молясь о прекращении осквернения.
Третий жест. Чтеца потащили к рукотворному аду. Он не пытался вырываться, и его слова вновь звучно разнеслись над молитвенной лужайкой.
– Прости тех, кто разрушает, потому что они слепы к Твоему свету и милосердию. Спаси тех, кто стоит перед Тобою. Хотя я ухожу к демонам ветра и мой пепел лишит меня тепла Твоего возвращающего объятия, я ухожу, зная, что Твоя сила охранит тех, кто живет.
Его втолкнули внутрь и закрыли за ним дверь. Под ручку просунули копье, которое уперли в дверную раму. В толпе кричали и стенали. Лина Горсал возглавила рывок вперед, но всадники напирали со всех сторон, жестко оттесняя жителей обратно.
В здании без окон пламя ревело негромко и глухо. Хан услышал, как чтец выкрикивает слова молитвы сквозь кашель, раздирающий ему грудь. Он не сделал попытки вырваться. Дверь не сотрясалась, в стены не стучали.
Хан присоединился к тем жителям, которые молились за чтеца, похищенного у Бога, лишенного возможности когда-нибудь вернуться на землю. С залитыми слезами лицами они шептали молитвы до тех пор, пока возгласы чтеца не превратились в хриплые крики, вырванные болью из его рта. Они оказались милосердно недолгими.
В толпе воцарилась тишина, нарушаемая только треском пламени и стуком копыт переминающихся с ноги на ногу коней.
– Это была непростительная жестокость, сентор, – проговорила Горсал, когда цардит снова повернулся к ним лицом. – Этот человек не был вашим врагом. И мы вам не враги.
Ее осипший голос дрожал от гнева и горечи. Джессон кивнул, соглашаясь с ней. В нем тоже кипел бессильный гнев.
– Все, кто добровольно живет под знаменем Эсторийского Конкорда, – наши враги! – заявил Ренсаарк. – Все ваши жизни ничего не стоят. К счастью, мы более милосердны, чем ваши правители, которые сейчас прокладывают кровавый путь через наши города. Города, населенные моими согражданами, которые хотят только мирно и свободно жить в королевстве Цард.
Ренсаарк повернулся и сложил пальцы кольцом. Дюжина цардитов ворвалась в толпу жителей, держа перед собой обнаженные сабли. Люди подались назад. Разбойники прошли сквозь толпу, как нож сквозь масло, распихав горожан в неровные шеренги и приказав не двигаться.
– Ваш чтец узнал цену поклонения ложному богу. А сейчас вы узнаете цену покорности Эстории. Цену, которую вы заплатите за то, что не прислушались к моим словам, Лина.
Все произошло мгновенно! Они двигались спереди и сзади – цардиты шли вдоль шеренг и считали. На каждый десятый счет они касались лба одного из жителей и его или ее выволакивали из толпы и ставили в кольцо воинов с саблями. Женщина рядом с Ханом оказалась десятой, и ее, вопящую, оттащили от мужа, который умолял, чтобы его взяли вместо нее. Он получил удар рукоятью сабли по затылку и упал на землю.
Джессон не почувствовал облегчения. Его голова раскалывалась от криков тех, кого разлучали с любимыми. Воздух наполнился мольбами о пощаде и движениями цардитов, наводящих в толпе жестокий порядок. Двадцать девять жителей вытолкнули и спрятали за стеной из конских крупов, кожи и стали. Их судьба была в руках Божьих.
– И хотя мы ненавидим Конкорд, это не значит, что мы не способны ничему у него научиться, – куражась, сказал Ренсаарк.
Он рассмеялся, и этот леденящий звук ударил Джессона в самое сердце.
Понимание пришло быстро. Каждый десятый. Джессону хотелось закрыть глаза, но он обнаружил, что не может этого сделать. Одну из окруженных женщин подняли над землей шестеро цардитов. Она кричала и извивалась в их руках, и ее ужас разделяли и те, кто остался в окружении, и те, кто мог только смотреть.
Они уложили женщину на стол лицом вниз: сильные руки прижали ее конечности, бедра и спину. Голова и шея оказались за краем стола. Ренсаарк занес меч, быстро примерился и замахнулся. Он снес голову женщины одним ударом, ее крики смолкли, потоком хлынула кровь. Голова покатилась и замерла на траве, глаза, открытые в момент смерти, в изумлении воззрились на толпу.
Кони двинулись вперед, тесня жителей. Двадцать восемь захваченных людей вопили и вырывались, но цардитов было слишком много, больше сотни – вооруженных и сильных.
Джессон опустил голову и уставился на свои сандалии. Его тело дрожало и сотрясалось от каждого крика. Ожидающие смерти издавали жуткие вопли. Они призывали Бога, звали близких, молили о пощаде, проклинали цардитов и Конкорд, выкрикивали слова любви. Он сжимал кулаки, слыша свист стали, тошнотворный звук удара и глухой стук головы, падающей на сухую траву.
Хан считал каждого. Он молился, чтобы они нашли умиротворение в объятиях Бога и вернулись к жизни, где были бы избавлены от страха и одарены покоем и светом. Отсчет шел мучительно медленно. Хан обнаружил, что раскачивается на ногах вперед и назад, хватая воздух короткими глотками. На ногах его удерживали только слова, которые он обращал к Богу, пока тело сотрясалось от судорог.
К тому моменту, как все было кончено, он почти лишился способности думать и едва воспринял слова цардита.
– Вы получили два предупреждения, – объявил Ренсаарк. – Третьего не будет.
И его люди почти беззвучно растворились в ночи, за клубами дыма, оставив живым жителям Брода Чаек трупы, оскверняющие место их молитв, и мрачный долг собрать и почтить память убитых.
Хан Джессон рухнул на колени и понял, что надежда покинула его.
ГЛАВА 9
844-й Божественный цикл, 43-й день от рождения соластро, 11-й год истинного Восхождения
После демонстрации новых возможностей Миррон в кузнице Кессиан распорядился, чтобы за Брином Марром установили тайное наблюдение. Он решил зайти к нему и попытаться образумить. После того как Восходящие и Ступени ушли, Брин запер кузницу и больше там не появлялся. Вместо этого он проводил время в одиноком пьяном размышлении либо у себя в доме, либо, что было более тревожным, в одном из питейных заведений, выходивших на форум. Пока он не сказал ничего неуместного, однако неизбежно проговорится. В городе же находилось слишком много заезжих торговцев.
С Кессианом к кузнецу отправилась женщина, которой суждено было в ближайшие годы играть важнейшую роль в том, чтобы обеспечить Восходящим возможность свободного развития. Элса Геран, чтица ордена Всеведущего, единственная представительница ордена в Вестфаллене. Ступени были бесконечно рады этому назначению, состоявшемуся благодаря влиянию ее предшественника.
Кессиан зашел за Элсой Геран в ее скромный одноэтажный домик рядом с Домом Масок на западном краю бухты. Сегодня он остро чувствовал жару. Великолепный соластро был в полном разгаре, и ветер совсем стих. Без морского бриза, который приносил прохладу, наступила очень жаркая и душная погода. В городе дела шли вяло: люди сидели в тени, обсуждая торговые сделки, или работали под открытым небом, обнажив спины. На склонах за городом скот искал укрытия под деревьями, а фермеры медленно передвигались в жарком мареве.
Элса подставила плечо, чтобы он мог опереться, а посох принял на себя остальной вес. Кессиана. Отец Восхождения надел самую просторную тунику и щеголял в громадной соломенной шляпе, которая затеняла голову и шею, – и все равно моментально покрылся потом.
– Этим утром я чувствую себя старым, – пожаловался он, пока они с чтицей шли через форум, отвечая на приветствия прохожих.
– Это потому, что так оно и есть, Ардол, – отозвалась Элса, улыбнувшись ему. – Так Бог дает тебе понять, что твое время почти кончилось.
В сорок семь лет Элса была красавицей. Как многие, посвятившие себя службе ордену, она избрала безбрачие, считая, что и без того является матерью всех жителей Вестфаллена. Черные волосы, украшенные несколькими косичками с бусинами, струились по ее спине, атлетическое телосложение вызывало зависть даже у женщин вдвое моложе, а лицо, улыбающееся и приветливое, природа наделила безупречными чертами.
А еще она отличалась резкостью суждений и непочтительностью к догмам, что в ее весьма сложном положении было благословением Божьим.
– Ох, смотри, отыщутся такие, кто потребует тебя сжечь за констатацию неприятных истин, – со смехом проговорил Кессиан.
– Меня могли бы сжечь за многие вещи, если бы стало известно, что тут творится, Ардол. То, что я сообщила тебе, что ты близок к смерти, – это наименьшая из моих трудностей, поверь мне.
Ее лицо стало серьезным. Кессиан похлопал Элсу по руке.
– Не при твоей жизни, да? – спросил он.
Элса пожала плечами.
– Труднее всего принять, что это реальность. Я видела Миррон, а теперь и Ардуция, и я все равно не уверена, что до конца верю.
– Подозреваю, что именно в этом заключается суть проблемы Брина.
– Несомненно. С этим трудно смириться тем, у кого нет стабильного дара. Или, как в моем случае, вообще не было.
Элса замолчала, пытаясь разобраться в своих мыслях.
Кессиан заметил на ближайшем лотке отличную тундаррскую ткань. Темно-зеленую, с вплетенными красными и золотыми нитями. Дженну порадовал бы ярд-другой такой материи.
– Как насчет специальной скидки для бедного старика? – вопросил Кессиан, указывая на ткань.
– Ты используешь этот подход уже лет десять, Ардол, – покачал головой продавец, высокий худой мужчина, тоже немолодой.
– И эти слова с каждым разом становятся все ближе к истине.
– Как и опасность, что мои поставщики задумаются о том, почему отправленная так далеко ткань продается так дешево. Для тебя, как и для всех, она стоит один денарий за ярд. Скидка при покупке десяти.
Кессиан надулся и поймал на себе слегка встревоженный взгляд Элсы.
– Я об этом подумаю. Может, вернусь попозже, когда ты будешь более склонен к щедрости.
– Неужели твоя почтенная супруга простит тебя, если узнает, что я распродал все раньше, чем ты решился ее порадовать?
– А неужели я прощу тебя, если она узнает, что я хотя бы приценивался? – Кессиан подмигнул продавцу. Потом повернулся и снова положил ладонь на плечо Элсе. Они медленно пошли дальше. – Прости, Элса. Ты что-то собиралась сказать?
– Я верю в истинный путь ордена. Вот почему я здесь. И я пока могу держать инквизиторов канцлера подальше от Вестфаллена. Но, как и наша вера в жизненный цикл, истинный путь Восхождения – это то же самое, вера. Или было верой. Доказательств не было – настоящих доказательств. И вот я их получила. Это все равно как оказаться перед лицом Бога. Это меня пугает. И я уверена, что это испугало и Брина.
– Только не надо, чтобы твои слова услышали Восходящие. По крайней мере один из них уже набрался заблуждений относительно своего будущего величия.
Кессиан шутил только наполовину.
– Да, за этим надо следить, – согласилась Элса, не улыбнувшись. – Послушай, Ардол, мы сидим на пороховой бочке – самой хорошо охраняемой тайне во всем Конкорде, возможно даже, на всей земле Господа нашего. Орден по-прежнему считает, что все это закончилось, когда они убили Гориана. Тебе лучше, чем кому-либо, известно, как тяжело было сделать так, чтобы тайное осталось тайным. То, что я видела… Милостивый Боже Всеведущий, ведь и другие женщины, с тем же потенциалом, сейчас беременны. Это не может вечно оставаться тайной.
– Знаю, – отозвался Кессиан. – Поэтому сейчас здесь находится маршал Васселис.
– Я хочу сказать вот что. Эти люди – то, чем, по нашим предположениям, мы все должны стать спустя сколько-то поколений. – Элса помолчала, а потом обернулась к нему, когда они сворачивали на тихую улицу, ведущую к дому кузнеца. – Ты можешь себе представить, как это повлияет на орден? Да и на Конкорд, если уж на то пошло? Твоих Восходящих не будут приветствовать, вывешивая флаги. Их не примут с распростертыми объятиями. Милый Ардол, эти люди, которых вы сотворили, – их битва только начинается. Тебе не удастся держать их здесь. То, что они собой представляют – на самом деле или в воображении, – обязательно станет известно. Я к этому готовлюсь. И я посоветовала бы Ступеням сделать то же самое.
– Мы это делаем, Элса. Вот почему сейчас я иду поговорить с Брином, – сказал Кессиан, хоть чувствовал, что его слова звучат с прискорбной неубедительностью. – Подсознательно мы понимаем, что были наивны. Все. Включая и тебя. Мы только теперь начинаем осознавать возможные результаты того, что сделали. Все усилия сосредоточились на создании – и очень мало на просвещении. Конкорд велик, а орден влиятелен и болезненно подозрителен. Все будет очень нелегко.
– Ардол Кессиан, твой дар к преуменьшению опасности с годами не тускнеет.
Кузница стояла остывшей, в доме было тихо, ставни закрыты. Недовольные заказчики прикрепили записки к дверям дома, и изделий во дворе заметно поубавилось. Неясно, воровство ли это или люди забирали законное имущество.
Кессиан резко постучал палкой в тяжелую дверь, не рассчитывая на отклик, и не получил его. Кузница располагалась на перекрестке тихих и узких улочек, характерных для этой части Вестфаллена. Ряды домов, по большей части с мастерскими или магазинами под жилой частью, теснились вдоль кривых мощеных улиц. В это жаркое утро работа шла в основном в помещениях, однако в маленьком городке всегда легко привлечь внимание.
Кессиан посмотрел на Элсу, та пожала плечами.
– Какой выбор у нас есть? Весь город знает, что он участвовал в программе Восхождения. Мы не могли не прийти. И не забывай, зачем мы здесь, Ардол. Надо помешать ему совершить ошибку, пока идет праздник, иначе новость стихийным образом попадет в Конкорд.
Кессиан кивнул.
– Ты ведь понимаешь, что скоро нам придется рассказать всему городу правду? Люди уже должны были заподозрить, что прорыв произошел.
– Да, но мы все время говорили, что сделаем это. Всему свой час.
Элса стала стучать в дверь кулаком, а Кессиан снова пустил в ход палку.
– Брин! – крикнул Кессиан. – Открой дверь! Мы пришли тебе помочь. Это Ардол и Элса. Выйди к нам!
Он огляделся. В дверях соседних зданий уже появлялись люди. Кессиан отмахнулся от них и снова ударил в дверь.
– Брин, выходи! Мы не хотим звать стражу и взламывать дверь, чтобы убедиться, что ты еще жив.
– А ты уверен, что он там? – спросила Элса.
– Если только он прошлой ночью не вырыл туннель.
– Или свою собственную могилу.
– Это не смешно!
– А я и не собиралась тебя смешить.
Кессиан снова ударил в дверь посохом.
– Брин! Последний шанс!
Он подождал и наконец покачал головой:
– Не знаю…
Звук отодвигаемого засова прервал его. Дверь чуть приоткрылась.
– Неужели человек не может немного побыть один, если ему хочется? – проворчал Брин.
Они услышали его удаляющиеся шаги. Кессиан отворил дверь в полумрак. Видимо, ставни были закрыты давно. Затхлый воздух заполнял дом прокисшим запахом. Он пожал плечами и прошел по короткому коридору, который вел в гостиную и столовую Брина. Пустые винные кувшины, кубки и плошки валялись на полу, на низких столиках и диванах.
За столовой, через короткий коридор направо, находилась кухня. Слева лестница вела наверх, в спальню. Кузница и двор располагались за кухней, но так далеко им идти не пришлось. Брин сидел за кухонным столом, спиной к остывшей плите, и смотрел в пространство. На окружавшей обстановке лежала трехдневная грязь. Да и на нем самом тоже. Неумытый, небритый, со слипшимися на голове волосами, он являл собой неприглядное зрелище. Глаза покраснели от алкоголя и бессонницы, а руки трясли кубок, который кузнец держал перед собой. Вокруг стола полукругом стояли или лежали новые кувшины. Брин всегда любил вино. Похоже, что он вылакал большую часть своего погреба.
– Не возражаешь, если я сяду? – спросил Кессиан, придвигая стул.
Брин слабо пошевелил рукой в знак согласия. Кессиан тяжело опустился на сиденье и, пыхтя, стал пристраивать палку у края стола. Элса встала рядом, положив руку ему на плечо. От Брина в радиусе нескольких футов несло потом, рвотой и перегаром.
– Мы просто хотели поговорить с тобой, – сказала Элса. – Убедиться, что с тобой все в порядке.
– Ну, теперь вы меня видели и можете уходить, – буркнул Брин. – Не беспокойтесь, я не выдам вашу драгоценную тайну.
Кузнец не смотрел на них, он уставился на кубок, который перекатывал в отвратительно грязных пальцах.
– Это и твоя тайна тоже, Брин. Она общая. Для всех в Вестфаллене, – поправил его Кессиан.
– Послушай, мы понимаем, что ты испугался… – начала Элса.
– Испугался? – Теперь Брин взглянул на них, покрасневшие глаза на сильно загорелом и обветренном лице распахнулись. – Нет, я не испугался. Я испытываю такое раскаяние и отчаяние, что для испуга нет места. Нет смысла бояться теперь, когда мы создали это вопиющее зло.
Кессиан почувствовал, как печаль обрушивается на него, подобно снежной лавине. Он покачал головой, всем сердцем обращаясь к своему измученному другу.
– Брин, что ты говоришь! Неужели это есть зло: принести в мир новую жизнь, которая связана со всеми Божьими творениями теснее, чем все, кто был до нее?
– Это не может быть правильным, – ответил Брин хриплым шепотом. – Что мы наделали?!
– Мы принесли в мир новое знание, – сказал Кессиан. – Мы подняли людей на следующий уровень. Ближе к Богу. Чтобы лучше выполнить волю Всеведущего. Это естественное движение.
Брин фыркнул.
– Естественное! Эта девочка держала в руках огонь! Он ее слушался.
– Найдутся такие, кто стал бы утверждать, что все таланты прядей, прирожденные и иные, неестественны. В конце концов, ты же был в юности Огнеходцем. Разве ты неестественный?
– Бог дарует такие таланты, – ледяным тоном заявил Брин. – И Бог же их отнимает. Это естественный порядок вещей. А это? Мы проводили селекцию. Это неестественный путь. Он против Бога.
– Ты запутался, Брин, – резко возразил Кессиан. – Все наши дары, преходящие или иные, появились путем селекции. Включая твой.
Элса сжала Кессиану плечо и выпрямилась.
– Я стою перед тобой, чтица ордена Всеведущего. Я провожу жизнь в служении Богу. То, чего мы здесь достигли, удивительно. Это чудо. Бог привел нас сюда, чтобы мы развивали его мир во время циклов нашей жизни. Вот это мы и сделали. Мы развили. Пошли вперед.
Брин издал короткий лающий смех и обратил нарастающий гнев на нее.
– А скажи мне, почтенная чтица: что, твои собратья и вышестоящие члены ордена считают так же? Так же думает канцлер? Или ты полагаешь, что я настолько глуп, чтобы проглотить твои слова как священное писание? Когда Гориана поймали, орден объявил его еретиком. И если б они заподозрили, что здесь продолжают его работу, сюда явились бы армии. Ты не представляешь здесь ни орден, ни Конкорд, Элса Геран. Ты – марионетка Ступеней.
Кессиан почувствовал, как Элса напряглась. Она сделала медленный размеренный вдох и выдох, а потом присела на край стола.
– Я понимаю твою точку зрения, Брин, и понимаю твои страхи. Но ты не прав, считая меня марионеткой. Я верю в истинный путь ордена. Сегодняшний орден силен и вездесущ, но здесь, в Вестфаллене и в некоторых районах Конкорда, мы сохранили веру, на которой был основан орден. В то, что люди будут приближаться к Богу. Что взойдут и станут едины с Ним.
Кессиан видел, что Брин ее не слушает. Его разум не принимал рациональных доводов.
– Именно сейчас нам нужны твои силы, мой друг, – мягко сказал Кессиан. – Ты работал столь усердно и вложил так много сил. И сейчас мы должны держаться вместе. Приближаются времена испытания, опасные времена. Ты нам нужен.
– Орден сметет вас. Я слишком долго был вашим сообщником. Я могу только предаться милости Всезнающего. – Брин понурил голову.
Кессиан взглянул на Элсу. Та покачала головой. Они оба встали, чтобы уйти.
– Отдохни, Брин, – предложил Кессиан. – Мы кого-нибудь к тебе пришлем. Чтобы приготовить еды, которая подошла бы к твоему прекрасному вину. Может быть, немного прибраться.
Брин не поднял головы.
– Я уже и так достаточно замаран. Я не стану говорить ни с кем, кого ты пришлешь, отец Кессиан.
У двери их ждал Андреас Колл. Он печально улыбнулся.
– Ничего хорошего?
– Совсем ничего, – ответил Кессиан. – Пусть за ним наблюдают. Днем и ночью. Он не должен говорить о том, что видел, ни с кем, кроме Элсы и Ступеней. Для этого нужны надежные люди, Андреас. Поговори с его друзьями. Позаботься, чтобы его не подпускали к чужакам.
– А ты не преувеличиваешь? – спросила Элса. – Он не опасен. Он просто сбит с толку и напуган.
Кессиан нахмурился.
– Ты сама себе противоречишь. Ему нужно, чтобы Бог его помиловал. Как ты думаешь, кого он будет об этом просить? Не тебя, Элса. Одно небрежное слово – и все, к чему мы стремились, будет потеряно. Я не допущу, чтобы он подверг нас риску. В любом случае, это нужно сделать. Надо, чтобы он молчал.
Кессиан со спокойной уверенностью осознал, что каждое его слово было сказано всерьез. Никакой слабости. Они не могут ее себе позволить. Только не сейчас.
– Когда заканчивается праздник соластро? – спросил он.
– Через пять дней.
– Это решающий период. Когда праздник закончится и посторонние уедут, мы обратимся к горожанам. Мы должны понять масштаб того, с чем столкнемся в наших родных местах. Только после этого можно будет решать, что делать в отношении внешнего мира.
Кессиан провел ладонью по лицу. Брин потряс его до глубины души. Он очень остро ощутил его страх. И это человек, который до самого недавнего времени был предан их делу!
– Элса, мне нужно, чтобы ты изучила священные писания. Найди там все, что может поддержать нас. Подумай, что ты станешь говорить, чтобы успокоить людей.
– Нам надо будет показать им, что могут сделать наши Восходящие, не так ли? – спросила чтица.
– Другого пути я не вижу. Реакция Брина уже породила разговоры. Мы долго держали Восходящих вдали от людей. Нам надо довериться хотя бы своим согражданам. Если мы не сможем этого сделать, мы пропали.
– Тогда, возможно, Брин для нас – подарок, – заметил Андреас.
Кессиан улыбнулся Хранителю Земли из четвертой пряди. Сильный человек.
– Твой оптимизм – урок нам всем.
– Однако он прав, – подхватила Элса. – Мы уже готовы жалеть себя, а всего-то и случилось, что один человек сильно испугался. Давайте не забывать о том чуде, которое показали нам Миррон и Ардуций. Все, о чем мы молились, осуществилось.
Кессиан кивнул.
– Но разве вы не ощутили, как ушли чистота и невинность? – Он повернулся в сторону причалов. – Мне надо пойти на озеро и повидаться с маршалом. Необходимо ускорить создание планов нашей защиты.