Текст книги "Крик Новорождённых"

Автор книги: Джеймс Баркли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 65 страниц)

ГЛАВА 20

848-й Божественный цикл, 8-й день от вершины генастро, 15-й год истинного Восхождения

Разведчики Клинков Харога заметили отряды цардитов семью днями раньше, и Роберто сразу же увеличил скорость марша, намереваясь сблизиться с ними на расстояние однодневного перехода. Они легко углубились в земли Царда, двигаясь по проложенным тропам и дорогам там, где это было возможно, и по прямой – там, где пригодных дорог не было. Местность пересекали глубокие балки и овраги, так что Дел Аглиос отправил дополнительные отряды разведки, чтобы избежать засад. В стороне от главных колонн произошли три стычки, в которых победа осталась за Эсторией, однако вероятность крупного сражения возрастала.

Окрестные поселения уже обнаружили и вооруженные отряды разослали для сбора припасов с приказом не прибегать к силе, если не будет явного противодействия. Роберто не сомневался в том, что кое-кто из фуражиров придумает такое противодействие, чтобы получить возможность помахать клинками. Так было всегда – и, возможно, нелишне изредка демонстрировать решимость Конкорда.

После трех дней быстрого марша облако пыли, отмечавшее передвижение армии Царда, стало ясно видно с верхушки каждого холма. Разведка докладывала, что вражеская армия замедляет ход – видимо, в поисках выгодной позиции, которую можно занять. Тем временем гонцы с юга и востока сообщали, что обе эсторийские армии тоже сближаются со значительными силами цардитов. И это происходило в самом начале сезона!

Роберто отправил ответные сообщения, выражая озабоченность высоким уровнем организации и осведомленности врага и, что важнее, размерами армий, выдвинутых против них. Ему противостояли силы, которые он оценил в две трети собственных, и это повторялось на всех фронтах. Он рекомендовал проявить осмотрительность при выборе места сражения, бдительность по отношению к провокациям и соблазну втянуться в мелкие оборонительные схватки, предпочитаемые противником.

Спустя два дня его армия вступила на неудобную скалистую местность, где повозкам стало трудно двигаться. Разведчики сообщили, что цардиты остановились и разбили лагерь. Роберто решил не торопиться. Он отдал приказ снизить скорость передвижения вдвое и перевел четыре манипулы назад, чтобы те помогли повозкам преодолеть предательские места.

Это был напряженный момент. Цардиты прошли перед ними, и путь теперь усеивали тотемы и идолы. Ученые, сопровождавшие Роберто, истолковали большинство из них как насланные богами Царда проклятия на вражеские ноги, которые должны вызывать переломы костей, потертости и болезни. Но некоторые тотемы были призывами отступить и содержали в себе угрозы смерти в том случае, если армия поднимется на следующий холм, пересечет следующую реку или пройдет через следующую долину.

Суеверные атресские алы дрогнули, поскольку их верования имели тесную связь с цардитскими. Их тревога передавалась остальным легионам, и Роберто немедленно принял меры. В одиночку он проехал в голову колонны и поднялся до середины ущелья, по обе стороны которого теснились отвесные скалы, а под ногами тек мелкий приток реки. Там он повернулся и обратился к верховым лучникам Клинков и всем остальным, кто мог его слышать.

– Кто мы – закаленные ветераны или необученные рекруты, боящиеся брошенных идолов врага, который отступает перед нами? Разве мы не едины перед Богом, который обнимает всех нас, находящихся под небом и над камнями? Или же мы просто толпа суеверных людей, которая воспринимает каждый знак, словно это священное писание? Никто не умрет в конце этого ущелья. Никто не умрет из-за каких-то безделушек, что попадаются на нашем пути. Я вам это докажу.

Он спешился и подошел к тотему, из-за которого всадники прервали движение. Это оказалась невысокая каменная башенка, построенная вокруг деревянного кола. На кол насадили один изогнутый рог горного барана, и все сооружение залили кровью животного. Такой тотем был уже вторым на их пути, но более крупным – более серьезное предостережение. Оно говорило, что горный зверь набросится на тех, кто поднимется на вершину, что камни низвергнутся на них и прольется кровь.

Роберто пнул тотем ногой, обрушив осколки камня и кол. Рог ударился о скалу позади и покатился вниз по склону.

– Это сооружение так же слабо, как и вложенная в него угроза! – крикнул он. – Клинки! За мной! Вперед!

Дел Аглиос довел воинов до конца ущелья, раскинув руки, чтобы продемонстрировать пустоту, которую там обнаружил, и торжествующе улыбаясь тысячам, что шли за ним. Он услышал восторженные крики, которые издавали даже те, кому виден был только его силуэт. Роберто наклонил голову и повернулся, чтобы осмотреть открывшийся перед ним вид.

Схватка близилась. На севере сирранский лес уходил вверх по склонам невысокой горной гряды. На юге устье ущелья, где он сейчас стоял, переходило в длинный ровный хребет, возвышавшийся на сотни или даже на тысячу футов над поросшей деревьями речной долиной внизу. На другой стороне долины, примерно в шести милях, на нижней части склона, которым начиналась гряда гор с заснеженными вершинами, расположился лагерь цардитов. Гряду перерезали перевалы, а на юге, куда едва достигал взгляд, она понижалась, сменяясь более пологими холмами. На севере гряда шла сплошной стеной до границы с Сирраном и дальше.

Позади него останавливалась армия. Роберто стоял на месте, целый и невредимый, принимая не слишком сложное решение. Лагерь цардитов располагался удачно. Они знали, что их враг не пойдет через Сирран, поэтому северный подступ был закрыт. Лагерь защищал все три легко различимых перевала и был обращен к армии, двигавшейся к южным холмам.

Облака закрыли стоящее еще достаточно высоко солнце. Идти дальше сегодня смысла не имело. Роберто прошел обратно к кавалеристам и принял от помощника поводья своего коня. Сев в седло, он обратился к мастеру конников Клинков.

– Вниз по склону и резко направо. Три мили к югу – и разбивайте лагерь. Пусть знаменосцы и инженеры идут вперед с вами, чтобы разметить границы. Промедление будет означать пустые желудки.

– Есть!

– Действуй, – приказал Дел Аглиос и ударил пятками в бока коня, переводя его на рысь и направляя туда, где приток реки вырывался из-под земли. – Клинки! Мастер мечников! – прокричал он. – Ты где, Даваров?

– Здесь! – донесся ответ из плотной массы мужчин и женщин, толпящихся в сужающемся ущелье.

– На время постройки лагеря разверни легкую пехоту между нами и врагом. Я придам тебе кавалерию. Вас не потревожат, но никогда не мешает продемонстрировать решимость. – На губах Роберто возникла улыбка. – И тебе не помешает лишнее учение, а?

– Могу я напомнить моему генералу, что на прошлых играх пехота Клинков быстрее всех выполнила эту задачу? – скупо улыбнулся мастер мечников. Рядовые вокруг него разразились радостными криками. – И если нам не помешает учение, то что говорить о пехоте Стрел, Кулаков и Ястребов?

Крики стали еще громче, и к ним примешался смех.

– Надо сказать, что вы все расслабились за время дуса, когда упражняли только бедра и языки, – откликнулся Роберто и хлопнул в ладоши. – А теперь шагай. Кавалерия ушла вперед.

Он проехал обратно к перевалу и отвел коня чуть в сторону, наблюдая за прохождением армии, ободряя каждого солдата, попадавшего ему на глаза, уверяя, что каждый шаг приближает их к славе.

Голова Дел Аглиоса гудела от возбуждения. Сражение близилось!

* * *

Устройство лагеря удалось завершить к наступлению сумерек, и теперь темнеющее небо прочертили языки костров. Запахи готовящейся еды доносились отовсюду. Инженеры нашли чуть приподнятое плато почти напротив лагеря цардитов. У его основания тек ручей, а почва была достаточно твердой, чтобы разбить шатры и укрепить секции ограды.

Пока основная часть легионеров и кавалеристов занимались снаряжением и лошадьми, плотники и кузнецы работали под руководством инженеров, устраняя поломки в повозках, возникшие в результате последнего нелегкого перехода. Хирургам также нашлось занятие – укусы насекомых, мозоли, растяжения, вывихи и даже редкие переломы. Лагерь наполнился громкими разговорами, песнями и суетой.

Цардиты, расположившиеся на противоположной стороне долины, решили не атаковать – как и предполагал Роберто. Он давно вернул Клинков в лагерь, и теперь только немногочисленные всадники объезжали открытое пространство за оградой, готовые дать сигнал тревоги в случае налета или полномасштабной атаки. Дел Аглиос был уверен, что они не подвергнутся ни тому, ни другому.

Этим вечером он ужинал в своей палатке со всеми старшими командирами. Разведчики должны были вернуться к воротам лагеря только ближе к рассвету, а Роберто желал немного расслабиться и сделать некие предположения, до того как они доставят ему конкретные сведения.

Он поднял серебряный кубок, украшенный гербом Дел Аглиосов, с выгравированной на нем семейной молитвой. Эти слова Роберто выучил в детстве одним из первых:

Если вокруг темно, всегда есть огонь для нас,

Если грядет потоп, всегда есть земля для нас,

Если падет гора, всегда есть приют для нас,

Если ударит враг, всегда есть щит для нас,

Если обнимет Бог, страха нет для нас.

– Дамы и господа, приветствую вас в вашем новом доме. По крайней мере на ближайшие несколько дней.

Они выпили, и армейский глас ордена Эллас Леннарт начал молитву:

– Пусть руки Бога всегда объемлют армию, которая творит дела Его во имя Его. И да пребудет каждый из нас цел и невредим в Его объятиях!

– И да будет так, пока заря освещает небо! – отозвались все.

– Спасибо, Эллас, – сказал Роберто. – Ешьте, ешьте.

Низкий стол, вокруг которого они расположились, был уставлен копченым мясом, выпечкой и пряными соусами, горячими и холодными. Сосуды с вином и водой располагались в трех местах. Тарелки наполняли в молчании: все ждали, чтобы генерал начал обсуждение. Он с оживлением заговорил.

– У нас несколько возможностей. Вы их знаете, и я их знаю. Так что скажите мне, о чем думают командиры цардитов этим вечером.

– Мы – захватчики, – отозвалась Элиз Кастенас, мастер конников Восьмого легиона. Ее домом был Карадук, сердце северных равнин, где все рождаются всадниками. Профессиональный воин, невысокая и крепкая, она с гордостью носила шрамы на удлиненном, с резко очерченными чертами лице. – Им хотелось бы до бесконечности держать нас на расстоянии. Но они – во многих отношениях странные противники, и в последние пять лет нам неизменно удавалось их провоцировать. Думаю, движение в их направлении окажется слишком сильным соблазном.

– Согласен, – поддержал ее Горан Шакаров, мастер мечников Стрел Харога, массивный широкогрудый уроженец Атрески с крупными чертами лица и черными волосами, спускавшимися почти до пояса. – Они гордый народ, и наше присутствие здесь, на их земле, в качестве захватчиков – оскорбление для них. Я всю жизнь провел рядом с ними. Цардиты не станут ждать, чтобы нам наскучило бездействие, и мы сами растаяли, как снег под солнцем соластро. Они захотят изгнать нас из своей страны. – Он улыбнулся, демонстрируя сломанные зубы. – Я знаю, что они чувствуют.

Прислушиваясь к его словам, мастер конников десятой тундаррской алы Томас Энгаард качал головой. Высокий, светловолосый, с внушительным телосложением, он был великолепным конным лучником – лучшего Роберто никогда не встречал.

– Не понимаю, как ты можешь говорить так. Твои слова могли быть верны года три назад, но за последние четыре-пять сезонов мы видим, как цардиты постоянно отдают нам территории. Для этого есть две вероятные причины, и обе должны нас встревожить. Первая – они учатся у нас, и нам будет все труднее спровоцировать их на сражение на наших условиях. И вторая – они намеренно нас заманивают. Что меня беспокоит, так это то, что, если наши сведения верны, восточный фронт снова крепко застрял. А это значит, что позади нас – значительные силы цардитов. И мы должны учитывать то, что генерал Гестерис их не свяжет.

– Не думаю, чтобы нам стоило опасаться, что нас отрежут, Томас, – отозвался Роберто. – Я понял, что ты хочешь сказать, но наш противник – перед нами. Гестериса не смять, давайте реально смотреть на вещи. Если нам удастся победить тех, кто противостоит нам, мы сможем зайти в тыл и нанести решающий удар.

– Я хочу сказать только, что мы отходим все дальше вглубь страны, и погоня за врагом изолирует нас еще больше.

– Вот почему мне хотелось бы узнать мысли их командующего, – задумчиво протянул Роберто. – Они разбили лагерь и позволили нам догнать их. Что бы там ни было, я не думаю, чтобы они стали отступать дальше. Они хотят дать нам бой сейчас. Вопрос в том, встретят ли они нас в долине, а если нет, то где они встанут и нельзя ли нам навязать им действия? Не следует ли нам, например, свернуть лагерь и начать обманное движение на юг?

– Не сразу, – голосом, хриплым от громких криков и сильных холодов, вмешался в разговор Даваров, командир пехоты Клинков. – У нас здесь хорошая позиция. Превосходный обзор по всем направлениям и отсутствие опасности удара в тыл. Давайте спустимся и проверим, не выйдут ли они к нам на ровный участок.

– Вот как? – Бену Рекеросу, уроженцу Эстории, было далеко за пятьдесят, в конце этой кампании он собирался уйти на покой, освободив должность мастера мечников в Десятом легионе. Он говорил мало, но взвешенно, и Роберто глубоко уважал его как за ум, так и за талант командира и физическую силу. – Думаю, на их месте я бы остался на склоне под лагерем и проверил, не попробуем ли мы взломать их фаланги или подойти на расстояние выстрела лучников.

– Я не согласна с тем, что они нас заманивают, и не думаю, что у них хватит терпения двигаться вместе с нами, пытаясь получить тактическое преимущество, – возразила Элиз. – Они никогда не демонстрировали подобной силы воли. Им нужна победа в самом начале сезона – и они остановились здесь потому, что смогли развернуть свои силы, чтобы дать нам бой. Он может начаться не завтра, но я готова поставить свое дневное содержание на то, что мы будем биться с ними на этом поле, и больше нигде.

– Послушайте меня, – сказал Томас. – Даже если они останутся здесь, они могут задерживать нас так долго, насколько у них хватит терпения. И возможно, им только это и нужно.

– Так что ты признаешь, что ошибся? – улыбнулся Роберто.

– Нет, генерал. Я говорю, что, хотя и готов признать, что у них нет желания заманивать нас вглубь своей территории, они все равно могут планировать отрезать нас от подкреплений. Мы уже продвинулись гораздо дальше, чем восточный фронт. Я повторяю еще раз: они у нас учатся. Они не станут просто катиться на нас вниз по склону.

Роберто покончил с вином и наполнил кубок водой, чтобы запить сухой хлеб и жесткое мясо.

– У нас есть контракт на охоту в Сирране? – поинтересовался он.

– Квартирьер говорит, что есть.

– Тогда мне хотелось бы, чтобы он подстрелил нам что-нибудь свеженькое. Это животное явно пережило свои лучшие времена. – Командиры откликнулись на его слова веселым смехом. – Ну что ж, спасибо вам за ваши соображения. Если наша разведка не принесет мне каких-то непредвиденных известий, я предлагаю считать, что лагерь останется на месте хотя бы завтра. Нам надо пройтись боевым порядком, чтобы я проверил, насколько близко мы сможем подобраться, прежде чем я отдам приказ о трехколонном строе. На этом этапе я не стану провоцировать атаку. Томас, я не вполне с тобой согласен. Я не думаю, чтобы они собирались нас задержать. И, Элиз, я не думаю, что они бросятся на нас, как только мы подойдем чуть ближе.

– Так что нас ждет приятный и легкий день, – Роберто прожевал кусок хлеба, раздробив зубами твердое зернышко. – Кстати, сейчас самое время упомянуть о проблемах. Мне не хотелось бы узнать о них на рассвете.

Никто из них не успел ответить. Стук вытянутых в приветствии копий предварил появление воина, нырнувшего в палатку, снимая на ходу шлем.

– Да, центурион? – сказал Роберто.

– Гонец Конкорда от генерала Гестериса с восточного фронта, мой господин, – отрапортовал центурион, носящий знаки отличия Десятого легиона. – Уверяет, что дело срочное.

Он держал в руке сумку.

– Не сомневаюсь. Неси сюда.

Центурион поспешно пересек палатку, передал сумку и ушел, четко отдав честь.

– Один из твоих, Рекерос, – проговорил Роберто, кивая вслед удаляющейся фигуре центуриона и ломая печать Конкорда на сумке.

– Да, генерал, и отличный боец, хоть и немного нервничает в присутствии старших по званию. Он далеко пойдет, если переживет уровень гастата.

Роберто извлек из сумки пачку бумаг. Они были перевязаны бечевкой, а сверху прилагались опись содержимого и его краткое изложение, написанное быстрым почерком генерала Гестериса. Роберто просмотрел верхний лист и почувствовал, как по его телу растекается тепло.

– Гонца отправили от бродов Цинтарита. Как это далеко, по-вашему?

Даваров почесал в затылке.

– Гонец мог бы добраться туда за шесть дней, если часть пути проплыть по реке, ехать всю ночь и получать свежих лошадей в течение всего пути. Я бы сказал, что это не меньше четырехсот миль.

– Значит, они доставили послание максимально быстро, – почувствовав невольное уважение, заметил Роберто, когда сверился с датой, проставленной на письме. – Похоже, мы отстаем и жиреем, когда другие накачивают мышцы с мечом в руке. Генерал Гестерис вступил в бой с цардитами семь дней назад. Будем надеяться, что он уже одержал победу.

– А это что-то меняет? – осведомился Томас.

– Только в моей душе, – ответил Роберто. – Ненавижу вступать в бой позже других. От этого у меня появляется желание оторвать голову первому попавшемуся цардиту. Хорошо, что их тут так много, правда?

ГЛАВА 21

848-й Божественный цикл, 9-й день от вершины генастро, 15-й год истинного Восхождения

Звуки рога, зазвучавшие на рассвете, почти потонули в барабанной дроби дождя, молотившего по крышам палаток. В середине ночи грозовой фронт перевалил через хребет, оставшийся за их спинами, и, хотя ветер быстро стих, тучи не рассеялись, так что лагерь поливало четыре часа подряд.

По лагерю разнеслись крики, поднимавшие солдат с постелей. Дождь заставлял разноголосо гудеть тысячи шлемов, щитов и нагрудников. Роберто уже встал, и оруженосец закреплял на нем доспехи. Они блестели в свете лампы, и генерал одобрительно кивнул. Под начищенным металлом, закрывавшим голову, грудь, предплечья и голени, его отлично выглаженное одеяние, как и положено, зеленого цвета, было украшено вышитой молитвой о победе, которую впервые произнесли во время битвы на перевале Риза двести лет тому назад. Та битва оказалась решающей: после нее Тундарра сдалась Конкорду, а семейство Дел Аглиосов возвысилось.

Роберто поднял руки, пока на пояс навешивали гладиус в ножнах со спиральными узорами. Его плащ, черный с зелеными полосами и гербом Конкорда, был закреплен на правом плече.

– Спасибо, Гаррелит.

Молодой гастат наклонил голову и ударил левым кулаком по правому плечу.

– Мы будем сегодня сражаться, генерал? – спросил он. Роберто улыбнулся.

– Сколько раз ты уже задавал мне этот вопрос? И что я тебе всегда отвечаю? – Он хлопнул Гаррелита по плечу и указал на лук, который стоял на подставке, обернутый кожей.

– Что если бы вы намеревались биться об заклад, то сказали бы, что боя не будет – мы будем только стоять и кричать.

– Ну, вот видишь! – Роберто взял лук и шагнул к выходу из палатки. – Иди в свою манипулу, Гаррелит, и постарайся не дать себя убить. Мне нужно, чтобы кто-то по утрам застегивал на мне кирасу.

– Вы и это всегда говорите, генерал.

– Иди, – рассмеялся Роберто.

Шум армии, начинающей построение, вблизи был просто оглушительным. Он волной обрушился на Дел Аглиоса, показавшись особенно резким из-за дождя и мрачных черных туч. Роберто прибавил свой голос к общему гвалту.

– Пятнадцатый кавалерийский, почему до сих пор не в седлах? – заорал он. – Где маршевый порядок? Ястребы и Кулаки, вы сегодня копаетесь! И почему мои доспехи – единственные, с которых стекает дождь? У нас что, вчера вечером закончилась полировка? Ну-ка, шевелитесь! Лучники, уберите луки. Конкорд, мы выступаем! Разворачивайтесь строем! Надо, чтобы эти цардиты обмочились от одного нашего приближения!

Широкие проходы в лагере были устроены с расчетом на построения. Размещение каждой палатки обеспечивало сбор манипул в нужной для перехода последовательности. Теперь проходы стремительно заполнялись. Воздух щетинился копьями и пиками. Шумные удары капель о металлические шлемы стали намного громче. В загонах кавалеристы вскакивали в седла. Лошади, почуявшие возбуждение перед боем и напряженность, царившую в воздухе, били копытами и храпели. Роберто подвели его коня, и он закрепил лук за седлом, а потом уселся верхом, получив возможность наблюдать за своей армией с высоты.

Шум голосов уже затихал, давая возможность центурионам и мастерам криками сбить подчиненных в тесный строй. Дел Аглиос удовлетворенно кивнул. Они славно поработали в течение дуса. Более шестнадцати тысяч пехотинцев и две тысячи кавалеристов бесконечно упражнялись в передвижении и развертывании. Легионы соревновались друг с другом, кавалерийские отряды устраивали скачки и игры с обходами флангов.

Роберто на рысях направился к горке, специально насыпанной для него у главных ворот. Сигнальщик уже стоял там, дожидаясь его. Развернув коня, Дел Аглиос увидел армию, стоящую в полной готовности. Достойное построение, если принять во внимание проливной дождь.

– Ладно, займемся ими. Сигналь воротам.

– Есть!

Флаги с зелеными и красными квадратами взлетели вертикально вверх, опустились на тридцать градусов, задержались и упали вниз. У всех четырех ворот уже дожидались сигнала. Прозвучали приказы. Укрепленные на петлях створки растащили в стороны. Тяжелые мостки перебросили через ров – и армия пришла в движение. В этом сезоне цардитам предстояло увидеть армию Конкорда в полном боевом порядке.

Роберто любил эти мгновения. Страх и возбуждение на лицах гастатов, показная усталость и умудренность опытом – на лицах триариев. Поразительное ощущение энергии армии, готовой к бою. И звук. От него по коже неизменно бежали мурашки. Ритмичный топот марширующих воинов, рокот тысяч копыт, ударяющих в твердую землю. Звуки, которые свидетельствовали о неудержимой силе.

Три колонны пехоты вышли из ворот в центре, справа и слева, тогда как кавалеристы воспользовались воротами в задней части лагеря, поворачивая направо или налево, в зависимости от того, какой из флангов им был назначен. Сверху это выглядело бы так, словно четыре огромные темные змеи выползают из брюха чешуйчатого зверя. Роберто надеялся, что с той стороны долины это зрелище выглядит не менее пугающим.

Роберто подбадривал криками, желал удачи и призывал Божье благословение на принципиев, которые проходили мимо него через главные ворота в центре, и ощущал, как тело содрогается от ритма марша. Он выехал следом вместе со своими экстраординариями – охраной, составленной из кавалеристов Атрески и Эстории. Слева и справа, стоя у палаток и повозок, их провожали взглядами гражданские – маркитанты и шлюхи, прикидывавшие, какая работа предстоит им в конце дня.

За стенами лагеря колонны построились. Гастаты слева, принципии в центре, триарии справа. Еще правее инженеры вывезли цепь повозок, запряженных мулами: на каждой была установлена метательная баллиста. Эсторийская кавалерия рысила справа и чуть впереди, охраняя пехоту от неожиданных действий противника, хотя бы и маловероятных. Дождь и туман уменьшали видимость, но казалось, что враг просто стоит и наблюдает – насколько можно было судить по темному пятну перед их лагерем.

Легионы пошли сквозь дождь и грязь вниз, к берегу реки, которая пересекала центральную часть долины. Спуск оказался легким – пологий склон порос сочной травой и редким кустарником. Разведчики Роберто отыскали брод, там из воды торчали камни.

Перейдя реку, они двинулись дальше. До врага оставалось две мили. Роберто ехал во главе армии, оценивая расстояние и определяя момент, когда надо будет отдать приказ к развертыванию. Впереди цардиты поспешно строились и перемещались вниз по склону, чтобы оказаться на расстоянии от лагеря, но не потерять преимущества, которое давала им возвышенность. Сбор проходил не так дисциплинированно, как требовал от своих Роберто, но вполне успешно.

Дел Аглиос приказал повозкам развернуться на расстоянии чуть меньше полумили от врага. Расстояние превышало полет стрелы, и у него оставалась возможность двинуться вперед при прямой провокации. По последним оценкам, дальнобойность его лучников была чуть меньше, чем у цардитских стрелков, хотя под таким дождем стрелкам действовать сложно. В любом случае баллисты вступят в бой прежде лучников, посылая копья, усиленные стальными болтами, на расстояние почти в триста ярдов.

Роберто проехал направо, мимо кавалеристов, которые разбились на лучников, мечников и катафрактов – тяжеловооруженных конников в доспехах. У него за спиной манипулы выходили на позиции, центурионы четко держали строй. Повозки с грохотом выехали на места, орудия пока оставались под чехлами, так как нежелательно подставлять блоки и веревки дождю раньше, чем это потребуется для битвы.

Дел Аглиос ждал в конце строя. На развертывание ушел почти час, каждая манипула была отделена от соседних в классическом шахматном порядке. Тщательное построение проходило под защитой кавалерии, которая сосредоточила все внимание на врагах. Когда оно завершилось, Роберто проехал вдоль строя. Мимо лучников и легкой пехоты, готовых вступить в схватку. Мимо фаланги и тяжелой пехоты, чьи щиты впереди и в центре были установлены на землю, а концы сарисс длиной в двадцать футов почти терялись за пеленой дождя. Пехота атресских ал составляла левый и правый фланги, эсторийские регулярные части занимали центр.

– Мы – армия Конкорда! – Дел Аглиос знал, что речь услышат не многие, но ее содержание быстро передадут всем. – Мы – авангард. Перед нами девственная территория. И, насколько я знаю, вы после себя нигде не оставляли девственниц!

Хриплые крики и волна смеха прокатились по строю, следуя за его словами, передаваемыми по армии – манипула за манипулой. Роберто выехал в центр строя и остановился, глядя назад, поверх голов легионеров.

– Нам дали приказ. Этот год – год, когда мы нанесем решающие удары, которые поставят Цард на колени перед Богом и Адвокатом. И есть награда весомее той добычи, которую мы уже захватили. На этот раз победа будет означать, что мы все сможем вернуться домой!

Второй взрыв криков, более громких. Копья и пики стучали по обратной стороне щитов.

– Но победу надо заработать. Уважайте своего противника и сражайтесь упорно. Защищайте своих товарищей. Дисциплина. Порядок. Победа.

Они были готовы. И теперь оставалось только ждать.

И они ждали. Весь этот дождливый день, в течение которого все презрительные выкрики, ложные маневры и небольшое продвижение вперед не смогли выманить ни единого человека и ни единой стрелы со стороны цардитов, стоявших перед ними на склоне. Роберто продержал легионы в поле до раннего вечера, а когда тучи начали наконец расходиться, они ушли обратно в лагерь, двигаясь на заходящее багровое солнце.

Так прошли четыре дня. Армия Царда наблюдала демонстрируемые Конкордом силу, обученность и решимость и довольствовалась тем, что отпускала насмешки, кричала и даже пела, оставаясь в безопасности на склоне, куда, как они поняли, Роберто вести свои легионы не собирался. Дальнобойность вражеских луков и без того представляла опасность, и он не хотел усугублять ее, ведя атаку вверх по склону. Дел Аглиос уже подумывал о том, чтобы вывести баллисты перед пехотой. Такую тактику он не любил. Повозки мешали наступлению, к тому же значительно увеличивался шанс их повреждения или разрушения. Но в конце концов это могло оказаться единственным способом спровоцировать противника.

Роберто даже попытался начать ложное движение на юг – но тут же стало ясно, что противник им не воспрепятствует. Разведчик, вернувшийся этой ночью, разъяснил причину происходящего. Цардиты накапливали дополнительные силы семьюдесятью милями дальше. В результате такого перехода Дел Аглиос просто получил бы врага как впереди, так и в тылу. Такой вариант он разыгрывать не собирался.

Вечером, на четвертый день противостояния Роберто прошелся по лагерю, останавливаясь у костров маркитантов, подхватывая песни и рассказы и возглавив молитвенный обряд на лужайке ордена. Пусть во время кампании у них нет Дома Масок, но это не означало, что они должны отказаться от своих традиций. Дерн лужайки перевозился в трех повозках и выкладывался на землю перед палаткой гласа, как только разбивали полевой лагерь. За эти последние дни, солнечные и дождливые попеременно, трава хорошо подросла, так что конь пощипал ее. Это было добрым знаком.

Позже Дел Аглиос в одиночестве ужинал в своей палатке, обложившись рапортами центурионов, квартирьеров, хирургов и ветеринаров. Армия находилась в отличном состоянии, и он составлял послание на восточный фронт Гестерису, спрашивая о новостях и сообщая о первом контакте с противником. Кружка сладкого чая испускала ароматный пар у его левой руки, а чашка с заячьим бульоном стояла справа, прямо на рабочем столе.

– Можно, генерал?

Он поднял голову. У входа стоял мастер-инженер. Рован Неристус, застенчивый лысоватый мужчина со слабым телосложением, совершенно не подходившим для жизни в действующей армии. Роберто не мог сказать толком, как инженеру удается выживать, но каждый следующий день был благом для армии. Неристус обладал блестящим умом и острым языком. В армии его любили. Роберто часто говорил, что хотя он сам – генерал, но последним человеком, который погибнет в его армии, будет Неристус. Он пригласил инженера войти.

– Чем могу быть полезен, Рован?

По традиции в каждом легионе и але должен существовать свой собственный отряд инженеров, но Роберто решил создать отдельное формирование. Оно включало в себя двести человек. Хотя каждый его член номинально прикреплялся к какой-то из манипул легиона, эти люди были слишком важны, чтобы рисковать ими в бою. Роберто всегда говорил, что если фермеры и гончары должны сражаться, то для лучших плотников, кузнецов, ученых и каменщиков найдутся дела поважнее. Если, конечно, им не грозит удар мечом в брюхо. Тогда они должны вступить в бой.

Неристус сдернул шапку с головы и прошел в палатку. Его руки, лицо и одежда перепачкались в смазке. Ему было далеко за пятьдесят, так что он приближался к пожилому возрасту. Роберто задумался: инженера хоть когда-нибудь волновала его внешность? Маловероятно.