Текст книги "Крик Новорождённых"

Автор книги: Джеймс Баркли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 65 страниц)

Худощавый узкогрудый инженер хмуро взглянул на него:

– Уверен, что гастаты будут рады заполучить меня, Роберто.

– Будем надеяться, что нам не придется это проверять. Опять-таки, ты имеешь разрешение платить. У квартирьеров есть мои счета. Помните все: мы не воюем с Сирраном, и наша цель состоит в том, чтобы этого никогда не случилось. Вы не смеете позволять себе никаких вольностей. Ну разве только с их шлюхами.

Еще один смешок. Дел Аглиос вскинул руку.

– Могу сообщить всем две новости. Одну хорошую, вторую – не очень. Хотя мы подкреплений не получим, на восточном фронте появятся четыре новых легиона. Их наберут в Аварне, Нератарне, Моразии и Бакире, которые до этого времени мало участвовали в кампании. Набор уже идет, но мы не можем рассчитывать, что они начнут участвовать в боевых действиях раньше вершины соластро, это в лучшем случае. Что, мои друзья из Атрески, означает: ваша страна не будет и дальше отрывать людей от полей и мастерских.

Но прежде чем вы начнете радоваться, я вынужден сказать, что, хотя посыльная служба и линии снабжения из Госланда и Атрески будут укрепляться и это завершится к концу генастро, приграничные форты гарнизонов не получат. Мне не дали объяснений, но я подозреваю, что дело как в деньгах, так и в отсутствии людей.

Раздался один-единственный возглас протеста, и Роберто кивнул.

– Знаю, Горан, знаю. Но это реальность. Мы должны использовать ее как стимул для того, чтобы одержать решительные победы в начале кампании, вынуждая грабителей за нашей спиной вернуться к армиям и участвовать в боевых действиях.

Не сомневайтесь, в этом году мы выиграем кампанию. Нам всем хочется снова увидеть свои дома. Поддерживайте дисциплину, поддерживайте боевой дух. Я без колебаний сниму с командования того, кто проявит неспособность работать в полевых условиях. За последние пять лет никто из вас меня не подводил. Позаботьтесь, чтобы так было и дальше. Все свободны.

* * *

Томал Юран, маршал-защитник Атрески, сидел в тронном зале королевского замка в Хароге, который теперь, после присоединения к Эсторийскому Конкорду, стал именоваться базиликой. Бывший король Атрески давно умер, предпочтя пойти на казнь, но не преклонить колени перед Адвокатом. Юран считал себя его законным, хотя и удачливым преемником и поначалу почитал за честь называться первым маршалом-защитником новой области. Теперь он уже не был в этом так уверен.

Генастро почти не согрел его сердце и кости, и мрачный гнев не покидал маршала со времени сокрушившей его надежды аудиенции у Адвоката. Лютые холода, которые пронеслись по Конкорду и охватили Цард, соответствовали его настроению, а ожидание ответа на свои требования и проверки финансовых дел области казались Юрану нескончаемыми.

Но наконец все было завершено, и документы попадут ему в руки, как только маршал закончит встречу с претором Брода Чаек Горсал. Она ожидала его ответа на свое новое прошение. В тронном зале теперь заметно было влияние Эсторра. Здесь воздвигли белые колонны, чтобы установить бюсты великих правителей Атрески, и они выглядели совершенно неуместными в этом увешанном гобеленами помещении с каменным сводчатым потолком.

Прежний трон разрушили как символ свергнутого правителя и заменили на широкое, низкое и очень неудобное сиденье. На формах стражников наряду с гербом Атрески – зубчатой башней, перечеркнутой мечами, – появилась темно-зеленая отделка Конкорда. В настоящий момент вся эта мишура стоила не много. С наступлением генастро должны вновь начаться набеги цардитов.

Томал Юран посмотрел на Лину Горсал, которую пригласил сесть, хоть это и противоречило этикету. Она дрожала от холода, лихорадки и страха за своих людей, которых он, правитель Атрески, не в состоянии защитить от набегов.

– Я рад был бы пообещать больше. Но я и так слишком много людей отрываю от работы и разрушаю экономику, чтобы вести войну, которой мы не хотели, и защищать границы, которые мы не должны были защищать. Я не могу обещать вам безопасности нигде, кроме как за стенами столицы.

– Мы не бросим Брод Чаек, – прохрипела Горсал и закашлялась так сильно, что переломилась пополам. – Так что мы сгорим, когда они вернутся, и наша смерть будет на твоей совести. Закончатся циклы множества Божьих чад. Ты сможешь жить с этим?

Юран проглотил грубость, не поморщившись. Он невысоко ставил религию Конкорда и согласился стать маршалом-защитником только после того, как стало ясно, что верования Атрески, которые имели больше общего с цардитскими, чем с эсторийскими, будут сохранены. Стычки между гражданским населением, с коим он постоянно имел дело, заставили его задуматься, не было ли и это ошибкой. Неудивительно, что маршал каждый вечер возвращался к своему алтарю, моля, чтобы повелители неба и звезд указали ему путь.

– А чего ты от меня хочешь? В таком же положении находятся пятьдесят поселений. Я не могу защитить их все – или одно в ущерб остальным. Мы должны надеяться на окончание боевых действий в Царде. Молись об этом в своем Доме Масок.

Тут же Юран мысленно выругал себя за забывчивость. Презрение скользнуло по бледному, больному лицу Горсал.

– У меня есть надежды, – сказал он. – Реальные надежды. Хотя я сам больше ничего сделать не могу, у меня есть предчувствие, что Адвокат согласится направить в приграничные форты людей из легионов Конкорда.

– Еще одно пустое обещание погрязшего в роскоши и разврате Эсторра, – фыркнула Горсал. – Такое же пустое, как те, что давал Джеред.

– Тогда приезжайте сюда, в Харог, пока не закончатся неприятности. Вы сможете восстановить город, когда наши солдаты вернутся на родину.

Юран чувствовал, что его раздирают противоречия. Эстория по-прежнему внушала ему уважение, хотя оно с каждым днем слабело. Ее служащие и политики наводняли его коридоры. Что ему оставалось, как не идти с ними в ногу? И в то же время маршал-защитник остро ощущал пустоту собственных слов. Это были отговорки, не больше. Горсал покачала головой.

– Мы сильны на своих окраинах. Мы гордимся своим укладом. И мы просим только, чтобы Конкорд отвечал нам такой же преданностью, какую мы проявили по отношению к нему. Защити нас. Защити своих граждан. Или настанет день, когда мы тоже прислушаемся к мятежникам и будем потеряны для Конкорда. – Она встала. – И мы будем не одни. Принеси нам надежду, маршал. Большего мы никогда и не просили.

Провожая ее взглядом, Юран вздохнул. Он ударил рукой по подлокотнику трона и наклонился вперед, проведя ушибленной рукой по лбу. Стоявшие рядом с ним советники молчали. Маршал подозревал, что все они – шпионы Эсторра. Ведь он сам не назначал ни одного из них. Ну что ж, они хотя бы смогут доложить, что он по-прежнему верен Конкорду.

По тронному залу разнеслись звуки шагов. К нему направлялись трое – двое мужчин сопровождали женщину. Сборщики. Маршал жестом пригласил их подойти, вглядываясь в лица. Они оставались непроницаемыми.

– Итак, – спросил Юран, – что с моими книгами? И какое решение приняла Адвокат в ответ на мои просьбы?

Женщина, сборщик-пробер, старший счетчик и воин, подала ему лист пергамента, скрепленного печатью Дел Аглиос.

– Это слово Адвоката, – объявила она. – А тем временем наш отчет о ваших финансах изучают наши собственные аудиторы. Там оказалось мало такого, что можно истолковать как нерадивость.

Он протянул руку, чтобы взять пергамент.

– Я говорил вам, что вы зря тратите время, пробер Менас. Я даю все, что могу. И следовательно, я могу полагать, что от меня не потребуют завербовать еще солдат или собирать дополнительные налоги.

– Безусловно нет, – ответила Менас. Ее тон был нейтральным, лицо со шрамами от давнего нападения оставалось суровым. – Хотя вы не удивитесь, если услышите, что страна, которая не дает налогов, не может претендовать на защиту, обеспечиваемую за счет чужих налогов, особенно когда кампании в Царде так обременяют казну.

Юран поник.

– Что? Но разве не в этом состоит цель Конкорда? Централизованный сбор налогов для блага всех. Нератарн не подвергается нападениям. Его люди могут защищать моих, когда мы в этом нуждаемся. Разве мы – не одна семья?

– Да, маршал Юран, это так. Но Адвокатура приняла решение потратить оставшуюся часть военного бюджета на создание новых легионов, которые обеспечат победу в Царде. Именно туда и отправятся нератарнцы в числе прочих.

– Тогда я вернулся к тому, с чего начал, – горько сказал он. – Мои люди будут умирать по прихоти цардитских налетчиков.

– Оборона вашей страны не моя забота.

Юран ничего не ответил. Он опасался ареста за то, что может произнести, если потеряет контроль над собой. Он откашлялся и развернул пергамент. Послание оказалось кратким. По сути, это было приглашение, из тех, какие невозможно отклонить. Когда маршал читал его, ему казалось, что он глядит на себя со стороны и видит недоверчивое изумление на своем лице и пульсирующий от головной боли висок. Выпустив лист из рук, он устремил на Менас взгляд, от которого она содрогнулась.

– Это что, какая-то шутка?!

ГЛАВА 19

848-й Божественный цикл, 1-й день от вершины генастро, 15-й год истинного Восхождения

Дворец кипел жизнью намного более активной, чем обычно позволяла Адвокат. В коридорах толпились штатские служащие и местные ремесленники, выполняющие поручения организаторов. Шум и суета, царившие в широких коридорах и общественных приемных, только усиливали гнев Джереда.

Он намеревался вымыться, поскольку только что сошел с корабля, прибывшего из Госланда, но знамена на улицах, лихорадочное возбуждение в городе и кипучая работа на холме вызвали у него тошнотворные чувства. А когда казначей выяснил, что является причиной этому, то швырнул гладиус на стол, скинул на пол грязный плащ и зашагал по дворцу в поисках Адвоката.

Украшения венчали каждую колонну и оскорбляли статуи генералов, когда-то принесших победы Конкорду. Хуже того, они оскорбляли каждого легионера и кавалериста, который сейчас находился на территории Царда и сражался с врагом. Сапоги казначея тяжело протопали по мраморному полу большого вестибюля, превратившегося во временный центр проекта. Головы поворачивались в его сторону – головы людей, настолько опьяневших от собственной значимости, что они смотрели на него почти со снисхождением.

Коротко кивнув дворцовой страже, Джеред прошел по центральному саду, направился налево по переходу с колоннами и поднялся по лестнице на личные уровни, где Адвокат и самые близкие к ней люди вели жизнь, скрытую от любопытных взглядов.

Выражение лица казначея не меньше, чем его положение, способствовало тому, что никто не усомнился в его праве стремительно взлететь по мраморной лестнице, балюстраду которой украшали бюсты прежних Адвокатов, а мозаика на стенах вокруг изображала решающую битву в ущелье Картак. Потрясающую победу, после которой Аварн наконец признал поражение и Конкорд получил полную власть над южной частью континента и открыл своим легионам дорогу на северо-запад. В той битве участвовали несколько предков Джереда. Один из них, заслуженный генерал, погиб за Конкорд в этом ущелье.

Мозаика представляла собой великолепное зрелище, но Джереду сейчас было не до нее. Он буквально прыгал через ступеньки и чуть не сшиб двух мужчин, направлявшихся вниз. Тоги из тонкой ткани ярких цветов и аляповатые головные уборы. Казначей едва успел притормозить, узнав их. Богатые землевладельцы, разжиревшие на чужом труде, не знающие жизни за пределами своего роскошного ленивого мирка.

– Надеюсь, ради вашего же блага, что вы не причастны к этому идиотизму, – процедил Джеред.

Они снисходительно улыбнулись ему, словно маленькому шалуну.

– О великолепный казначей Джеред! – проговорил один неразборчивым, видимо из-за выпитого вина, голосом. – Укоротите свой норов. Мы спасаем Конкорд от краха, напоминая себе о нашей славе.

– Вы и вам подобные добьетесь нашего падения – и ничего не заметите, даже когда будете гореть в огне!

Казначей прошел мимо них, сильно задев плечом говорившего и толкнув его на приятеля.

– Берегись, Джеред, как бы твоя звезда не закатилась! Пусть у тебя влиятельные друзья, но их не много.

Джеред остановился и обернулся. Он оказался на ступеньку выше этих бездельников и воспользовался своим ростом, чтобы гневно нависнуть над ними, с удовольствием глядя, как бледнеют их жирные щеки.

– Давайте угрожайте, – проговорил он спокойно и негромко. – Я давно не использовал свое право проверять финансы частных лиц. Возможно, мне надо найти время и снова заняться этим приятным делом.

Казначей покачал головой при виде того, как они поспешно спускаются по лестнице – несомненно, чтобы настрочить Адвокату письма с жалобами на его варварское обхождение. Там, где кончалась лестница, площадка в виде галереи составляла три стороны квадрата. От каждой уходили двери и коридоры. На каждом углу стояли стражники, их доспехи ярко блестели в свете множества фонарей. Копья отставлены в сторону, взгляд устремлен прямо перед собой.

– Хоть кто-то тут еще способен выполнять свои обязанности, – проворчал Джеред себе под нос.

– Где Адвокат? – спросил он у ближайшего стражника.

В вопросе не было необходимости. Из открытой двери в центральной части первого коридора на мягкой волне струнной музыки плыл смех. Казначей узнал голос Эрин. Стражник кивнул в ту сторону.

– Она принимает организаторов, господин Джеред.

– Тогда мое лицо будет приятным контрастом, – отозвался казначей.

– Я не получал приказа не пускать других посетителей, мой господин, – согласился стражник.

– Тебе повезло.

Пока Джеред шел по короткому коридору, он пригладил волосы и потер ладонью лицо. Стражники вытянулись в струнку, стремительно салютуя копьями. На мгновение казначей задержался в дверях. Эрин полулежала на горе подушек в центре комнаты. Мужчины и женщины – восемь человек, судя по быстрому подсчету, – распределились вокруг нее. Некоторые стояли, а другие, на его взгляд, находились слишком близко от ее ног. Лизоблюды.

Один – молодой человек, едва вышедший из подросткового возраста, – разлегся перед Эрин. Ее пальцы обводили контуры его мускулистого торса, тогда как другой рукой она подносила к губам кубок с вином. Вдоль стен стояли слуги, приближаясь, чтобы подать фрукты или долить вино. Музыканты сидели справа от дверей и играли нежные мелодии на кифарах и лютнях.

Джеред покачал головой. В последнее время во дворце он часто повторял этот жест. Ему захотелось сплюнуть на пол прямо под ноги. Вместо этого казначей медленно двинулся вперед, заполняя пространство своей внушительной фигурой и заставляя умолкнуть квохтанье разговоров, – что постепенно и произошло. Он остановился в нескольких шагах от беспорядочно расставленных табуреточек и пуфиков. Те, кто стоял, инстинктивно попятились. Джеред был неуместен. Его дорожная одежда не гармонировала с их пышными нарядами, грязь и пыль реального мира оскорбляли их тонкий вкус.

Адвокат повернула голову и улыбнулась. Подняв кубок, она пролила немного вина на грудь своему консорту. Окунув в лужицу кончики пальцев, Эрин по очереди обсосала каждый.

– Мой господин Джеред, прибыл из дальних стран. Какие вести с наших обширных территорий?

Эрин была пьяна, а ее слова больше подходили для произнесения со сцены, чем для приветствия старшего воина. Джеред проигнорировал вопрос.

– Игры? – спросил он, выплевывая это слово, как протухшее мясо. – Кто из этих кретинов уговорил тебя на такое? Одно из этих раздувшихся чучел, которые мне встретились на лестнице?

Лицо Эрин выразило наигранное огорчение.

– Ты хочешь сказать, что тебе не нравится эта идея?

– Не нравится? Мой Адвокат, эта глупость по своему замыслу и исполнению еще более неуместна, чем строительство новой арены во время правления вашего деда. И мы все читали о том, какие долгие последствия имело его решение.

Ропот протеста пронесся по группе организаторов. Он бросил на них один-единственный презрительный взгляд. Все они были немолоды, слабы разумом и кичились близостью к Адвокату. Эрин уловила их настроение, и ее лицо стало трезветь. Она хотела что-то сказать, но Джеред ее опередил.

– Празднество закончено, – объявил он публике. – Вам пора идти и злоупотребить чьим-то другим гостеприимством.

Это их задело, как он и предвидел. Самозваные сливки общества Эсторра и по этой причине всего Конкорда возмутились и апеллировали к Адвокату. Винный туман у нее в голове, похоже, рассеялся, и она взирала на Джереда со смущением, к коему примешивалось раздражение. Казначей спокойно встретил ее взгляд.

– Если вы не хотите, чтобы этот разговор стал известен большему числу людей, чем следует, то очистите комнату, мой Адвокат, – продолжил он, перекрывая нарастающий шум.

– Не помню, чтобы я обещала вам аудиенцию, казначей Джеред.

– А я не помню, чтобы мой Адвокат становилась жертвой такого слепого безрассудства. Прошу вас, – мягко произнес он. – Сейчас.

Эрин смерила его взглядом. Он увидел едва заметный кивок.

– Я снова призову вас всех утром, – пообещала она. – Прошу прощения за неуместное вторжение моего казначея.

Среди организаторов раздалось облегченное хихиканье. Джеред с трудом сдержал ярость, продолжая смотреть в глаза Эрин. Консорт неохотно выскользнул из игривых объятий Адвоката и встал. Проходя мимо Джереда, он бросил на него недовольный взгляд.

– Адвокат принимает решения исключительно на благо Конкорда. Мы вправе праздновать наши триумфы, – проговорил он ломким голосом, который оказался неожиданно высоким для его телосложения. – Тебе следовало бы поду…

Джеред схватил консорта за подбородок, с силой закрыв ему рот, и поволок к дверям, приговаривая:

– Никогда не стану выслушивать советы недочеловека, который к тому же лишится яиц, если, к нашему изумлению, окажется способным заделать ребенка. Не уверен, что она не сделала ошибки, когда выбрала тебя. Твой голос звучит так, как будто их уже отрезали. Вон! – Казначей вытолкнул консорта за дверь, так что тот отлетел к противоположной стене коридора. – Вон!

Джеред повернулся и захлопнул дверь, успев уловить плохо скрытую ухмылку на лице стражника. Консорт напоследок одарил его убийственным взглядом. Пусть попробует! Джеред прошагал обратно к Адвокату, ожидая ядовитой отповеди и видя веселую улыбку. Он давно знал этот прием и постарался не растерять запал.

– Ах, Пол, тебе не следовало бы так обращаться с моим новым возлюбленным. У него такой тонкий ум.

– Никакого ума я не заметил, – проворчал Джеред. – И буду обращаться с недоумками, которыми ты себя окружила, именно так, как они того заслуживают.

– Ты наживешь новых врагов, – заметила Эрин, поднося кубок к губам. На ее лице снова играла улыбка. Джеред пожал плечами. – Знаю, знаю. Внести их в список, да? Ну, ты немного успокоился или мне звать стражу?

– Я для тебя не так опасен, как ты сама с этим нелепым решением. Праздничные игры? Что на тебя нашло? Или это сборище пустоголовых жирдяев что-то подсыпало тебе в вино?

– Пол, я бы…

– Бог Всеобъемлющий свидетель, с чего нам праздновать?

– Сядь, Пол. – Эрин глубоко вздохнула.

– Нет, я лучше постою.

– Ты будешь делать то, что тебе прикажет твой Адвокат, казначей Джеред.

Джеред закашлялся.

– Разве нам с тобой еще нужны эти демонстрации?

– Ты можешь всерьез об этом спрашивать после столь драматичного явления?

Джеред замолчал и заставил себя сделать пару медленных вдохов. Вот почему он никогда не станет жить с какой-нибудь женщиной. Что-то в их поведении заставляло его взрываться – причем невероятно быстро. Он махнул рукой и сел.

– Вина?

– Нет, спасибо. Эрин, я пришел не для того, чтобы с тобой спорить или чтобы ты напоминала мне, кто из нас главнее. Я просто хочу узнать, что, во имя Бога Всемилостивейшего, заставило тебя решить, будто праздничные игры будут чем-то полезны для твоей репутации или репутации Конкорда.

– В разгар дуса, пока тебя не было, мы…

– Мы?

– Мы. – Эрин махнула рукой в сторону опустевших подушек. – Дело было не столько в холодной погоде, сколько в холоде, охватившем сердца людей. Настроение упало. Мы воюем с Цардом уже пять лет – и до сих пор не нанесли решающего удара. Было решено, что десятидневные игры в начале соластро поднимут упавшее настроение и напомнят нашим гражданам о славе и блеске Эсторийского Конкорда.

Джеред нахмурился. Похоже, что она верит в это – или убедила себя, что верит.

– Пол, битву за Конкорд сначала придется вести на наших улицах. К чему все, если наши собственные граждане не будут нас любить и уважать? Им нужно что-то, что бы их развеселило, и они это получат. Эти игры будут триумфом.

Джеред кивнул, безуспешно пытаясь найти слова, которые могли бы передать его чувства. Он почесал переносицу и потер уголок глаза грязным пальцем.

– Я не согласен. Во время крупной кампании суровость должна распространяться на всех, чтобы они чувствовали, что разделяют общие усилия и трудности. И как все это оплатит казна? Игры ужасно дороги. Твои организаторы не могут рассчитывать на то, что смогут собрать средства на мероприятия такого масштаба, какой, как я полагаю, ты задумала.

Эрин рассмеялась – очень весело, словно он задал элементарный вопрос.

– Ах, Пол, казна богата! У нас есть средства.

– Нет, черт подери, у нас их нет! – прогремел казначей, окончательно выйдя из себя.

Джеред ударил кулаком по блюду, подбросив остатки фруктов в воздух, и вскочил на ноги.

– Я и мои сборщики провели дус, таскаясь из одной промерзшей провинции в другую, чтобы выжать капли налогов, на которые можно набрать новые легионы. И нам мало удалось получить. Ничего нельзя взять с Атрески и Госланда, ничего с Тундарры, Истхейла или Гестерна. Просить у Васселиса ты не станешь, хотя он, наверное, нашел бы деньги. Денег просто нет. Мы с тобой оба это знаем.

– Тогда найди их для меня, Пол! – закричала в ответ Эрин. – Ты мой казначей. Это твоя обязанность.

Джеред ненадолго замолчал.

– Ты ведь не ждешь, чтобы я на это ответил, правда? Ты знаешь, что я хочу сказать.

– Ты ослеплен войной, Пол. У казны есть бюджет на все аспекты жизни Конкорда. Другие могут выделить деньги на это.

– При всем моем уважении, мой Адвокат, ты не понимаешь, в чем дело. – Он увидел, как Эрин ощетинилась, но все равно продолжил: – Если ты можешь выделить деньги на игры, ты могла бы выделить их на войну в Царде или оборону Атрески. Это совершенно ясно каждому генералу, включая и твоего собственного сына. И я поражен, что ты сама этого не видишь. Признайся. Ты потворствуешь прихотям дюжины скучающих богачей, которым понадобилась новая игрушка. И в это время твои легионы сражаются и умирают ради тебя. Каждая монета, которую ты потратишь на эти игры, могла бы пойти на то, чтобы им помочь. На эти деньги можно было бы защитить границы Атрески и Госланда.

– Я уверена, что маршал Юран убедится в пользе этих игр, когда он сюда приедет.

– Ты его пригласила! – ахнул Джеред.

– Вызваны все маршалы-защитники.

– Боже правый, это же все равно как показать приговоренным к казни кузницу, где собираются отковать меч, который их обезглавит! Ты пытаешься вызвать бунт?

– Он не станет бунтовать.

– Да неужели? Ты давно не смотрела ему в глаза. Гражданская война в Атреске не дает ему покоя. Он знает, как плохо защищена граница с Цардом. Достаточно одной неудачи – и их армии без помех пойдут на Харог.

– Пол, я…

– А когда они в него войдут, кто помешает им двинуться на Эсторр?

– Господин Джеред, изволь замолчать! – взревела Эрин. – Мне плевать на то, кто ты такой, я не позволю обращаться ко мне в таком тоне в моем собственном дворце!

– Джеред собрался что-то ответить, но выражение глаз Адвоката заставило его замолчать. Он ограничился тем, что скрестил руки на груди и отрывисто кивнул.

– Ах, большое тебе спасибо за согласие! – сморщилась Эрин. – А теперь изволь меня послушать. Я не допущу таких несдержанных речей у меня во дворце или на улицах моей столицы. Ты ведешь себя так, будто Конкорду что-то угрожает. Это неправда. Ты говоришь так, словно мы на грани банкротства. И это неправда. У меня в Царде шестнадцать легионов и четырнадцать ал, и я направляю туда подкрепления, что тебе прекрасно известно. Конкорд еще ни разу не собирал такой большой армии – и любой здравомыслящий человек понимает, что мы одержим победу.

А если даже произойдет невозможное и Цард станет угрожать нашим границам, количество граждан и обученных легионов во всем Конкорде просто подавляющее. Цард это знает. Они вынуждены продолжать защищаться, пока не будут побеждены, но нас им не сломать.

Ты говоришь об общей суровости. Джеред, полно! Всегда было так, что приграничные государства сталкиваются с новыми врагами, тогда как те, кто живет в центре, чьи размеры постоянно растут, наслаждаются жизнью, за которую в ходе истории сражались их отцы и матери. Так принято. Мы – система заслуженных привилегий. Мы зарабатываем свое право на роскошь. Когда Цард присоединится к Конкорду, Атреска тоже пожнет плоды победы. Игры, которые мы готовим, – это чествование того, что мы уже построили, и того, что предстоит построить. Они состоятся, и ты не станешь их саботировать.

– Но я не стану принимать в них хоть какое-то участие, – отрезал Джеред. – И на них не буду присутствовать ни я сам, ни хоть кто-то из сборщиков. Я выслушал тебя и надеюсь, что ты права. Искренне надеюсь. Однако это моим людям приходится ездить по дальним областям, и я не допущу, чтобы их обвиняли в том, что они растрачивают сборы, которым можно найти лучшее применение. Их работа и без того достаточно опасна.

Они прекрасно знали друг друга, Эрин Дел Аглиос и Пол Джеред. И казначей понимал, что большего она с его стороны не потерпит. Какое-то время оба молча сверлили друг друга взглядами. Джеред сознавал, что Эрин нужна его поддержка, чтобы игры получили необходимый кредит доверия. Адвокат понимала, что ей понадобится найти уважительную причину для его отсутствия. К счастью, таких было множество.

– Пол, я уважаю тебя и все, что ты говоришь, но ты по-прежнему не потерял способности удивлять и разочаровывать меня.

– Именно для этого ты меня и держишь, – проворчал казначей.

– Возможно, ты прав. Но порой твой вариант видения событий настолько же искажен, как и, по-твоему разумению, мой. – Она отпила глоток вина, и Джеред увидел, что Эрин приняла решение. – Как видишь, я занята, и, откровенно говоря, мне ни к чему, чтобы ты оставался здесь, распространяя дурное настроение. Однако я не хочу, чтобы ты уезжал далеко.

Мы слишком долго тянули с разбирательством относительно Арвана Васселиса и Вестфаллена. Это не давало мне покоя весь дус. Какую позицию займет орден? Какая роль будет отведена мне как высшему гласу? Мне нужны ответы, Пол, и, честно говоря, я не могу доверить это никому, кроме тебя. Хотя меня пугает то, что ты там обнаружишь. – Адвокат позволила себе перейти на шепот. – Меня преследует кошмар, что я подписываю приказ о казни Васселиса.

– Я разделяю это беспокойство, – отозвался Джеред.

– Не сомневаюсь. Так что отправляйся в Карадук. Узнай, что там происходит. И смотри не возвращайся до окончания игр. И скажи Арвану, что он может не приезжать. Думаю, у него будут другие заботы, когда ты приедешь.

Джеред улыбнулся, довольный принятым решением.

– Возвращаясь к теме, как канцлер приняла известие об играх?

– Она в восторге, как ты мог бы предположить. Игры всегда были ареной, на которой орден занимался просвещением, так ведь? И предвкушая присутствие такого количества маршалов, в чьих областях продолжают процветать еретические верования, она буквально слюнки пускает.

– В воображении возникает не слишком приятная картина, – проворчал Джеред. – Мне пора идти.

Он поприветствовал Адвоката, ударив левой рукой по правому плечу, и повернулся к двери.

– Пол. – Джеред остановился и обернулся. Эрин поднялась на ноги. – Ты мой самый доверенный друг. Но даже ты не стоишь выше закона. Действуй осмотрительно и следи за своими словами. Игры уже одобрены сенатом. Их дискредитация – преступление.

Он вздохнул.

– Все, что я делаю, и все, что я говорю, делается из любви к тебе и Конкорду. Тебе следовало бы спросить себя, чем определяются твои решения. – Казначей взялся за ручку двери. – Твои приближенные – твой единственный недостаток. Не позволь им себя ослепить. Ты слишком нужна Конкорду.

Джеред ушел, оставив ее и не зная, воспримет ли Эрин Дел Аглиос его слова как оскорбление или как комплимент.