Текст книги "Прекрасные похороны (ЛП)"

Автор книги: Джейми Макгвайр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

С помощью пульта Эбби погасила свет, и на протяжение недолгого времени стояла драгоценная тишина. Когда я уже начал задремывать, открылась дверь, и я услышал, как зашла медсестра.

– Здравствуйте, миссис Мэддокс. Я подумала, что захотите попробовать молокоотсос, – она подняла небольшое устройства с трубочками, похожее на маленький клаксон.

Эбби выглядела испуганной.

– Почему?

– Картер еще недостаточно окреп, чтобы сосать грудь, так что мы будем кормить его через трубочку. У нас есть специальная молочная смесь, но ваше молоко больше подойдет. Хотите попробовать?

– Я... – Она замолчала, глядя на молокоотсос, которым никогда не пользовалась. Наших близнецов она кормила грудью, и все время оставалась дома, поэтому ей никогда не приходилось его приобретать. – Я даже не уверена, что там есть, что откачивать.

– Вы удивитесь, – сказала медсестра. – Его желудок меньше шарика, поэтому много ему не нужно.

– И мои антибиотики не навредят? – Спросила она, подняв руку. Я так гордился ей. Даже вымотавшись, Эбби задумывалась о таких вещах, что мне в голову даже не приходили.

– Абсолютно, – ответила медсестра.

– Хооорошо, – сказала Эбби. Она выслушала все указания медсестры. Когда та ушла, она так и продолжила сидеть, с презрением глядя на емкость и трубочки.

Я сел.

– Хочешь, я помогу?

– Точно нет, – ответила она.

– Я могу просто...

– Нет, Трэвис. Если я и буду доить себя как корову, ты точно не будешь помогать мне это делать. И смотреть ты тоже не будешь.

– Детка, это не что-то плохое. Ты делаешь это для нашего сына.

– Просто это чувствуется таким... личным.

– Ладно, – сказал я, выбираясь из кучи одеял в кресле. – Уверена?

– Уверена.

– Я вернусь через пятнадцать минут. Нужно что-нибудь, прежде чем я уйду?

– Неа.

– Удачи, Гулька.

Эбби подняла этот маленький клаксон, будто показывая мне большой палец, и я усмехнулся, желая, чтобы со всеми проблемами можно было разобраться так же. Я закрыл за собой дверь и вернулся в коридор перед комнатой ожидания к своей семье. Кэми в одиночестве сидела на скамейке.

– Где все? – Спросил я.

– Медсестра принесла раскладушки. Все, кроме папы, спят в комнате ожидания.

– А он где?

Камилла кивнула в сторону родильной палаты, откуда раздавался знакомый храп Джима Мэддокса. Он вдыхал через нос, потом его щеки наполнялись воздухом, и после этого он, наконец, выдыхал воздух.

– Он уговорил их выделить ему отдельную палату?

– Он боялся, что своим храпом разбудит детей. Настаивал, чтобы расположиться здесь, но это увидели медсестры, и, ты же знаешь... Все любят Джима.

– Ты не устала? – Спросил я.

Она пожала плечами.

– Не думаю, что Трент жаждет моей компании.

Я сел рядом с ней.

– Кэми... Ты же знаешь, он тебя любит. Просто ему на голову много свалилось.

– Знаю, – ответила она, заламывая руки. – Наши с Томасом секреты... Все эти годы они вырывались наружу. Я знала, что однажды они выплывут, и он будет сердиться. Я просто не ожидала, что буду чувствовать себя такой виноватой.

– Потому что ты не хочешь видеть, как он страдает.

– Да, не хочу.

Я уставился на пол.

– Никто не собирается бежать на этот раз.

– Слышал что-нибудь от Лииз? Какие-нибудь новости?

– Нет, – сказал я, и это была правда. Мне не нужно было слышать новости: я точно знал, что должно было произойти.

– Разве не странно, что она согласилась прилететь? В то время, пока Томас приходит в себя?

– У нее маленькая малышка, и... – Я замолчал. Не хотелось говорить еще больше лжи, а худшее еще было впереди.

Камилла притихла.

– Он не выжил, да? Она хочет сказать нам это лично. – Когда я не ответил, Камилла стала сверлить меня взглядом, пока я на нее не посмотрел. – Скажи мне, Трэвис. Он мертв?

– Ты хочешь хранить еще больше секретов от Трентона? Что будет, если он узнает, что ты узнала о Томми до него? Опять?

– Просто скажи мне, – сказала она. – Я имею право знать.

– Больше, чем все остальные?

– Трэвис. Я много лет защищала ради него его тайну.

– И посмотри, где ты сейчас.

Камилла задумалась о моих словах и откинулась назад. Она закрыла глаза, болезненно сморщившись.

– Ты прав.

Я встал, оставляя Камиллу наедине с ее слезами, и пошел обратно в палату, удивленный, что смог почувствовать себя еще хуже, чем раньше. Стало на одного человека меньше, чью жизнь я должен был разрушить. Я замер в коридоре перед дверью Эбби, осознавая, что нам придется сказать это детям. Моим детям. Я должен буду смотреть им прямо в глаза и сказать, что их дядя умер.

Я прикрыл глаза, задаваясь вопросом, как в будущем буду объяснять им, почему они не должны врать. Как они смогут доверять мне после такого? Я толкнул дверь как раз в тот момент, когда Эбби закрывала крышку на молокоотсосе.

– Ну и как это было? – Спросил я.

Она замерла.

– Что случилось?

– Дети, – сказал я.

Она вздрогнула.

– Что с детьми?

Я вздохнул.

– Черт. Нет, прости. Они в порядке. – Я сел рядом с ней, забирая из ее рук отсос, и поцеловал ее в лоб. – Они в порядке. Просто я вдруг осознал, что нам надо будет рассказать им о Томасе.

Она посмотрела на меня, широко раскрыв глаза:

– Это разобьет им сердце.

– И потом... Позже...

Эбби закрыла глаза, и я обнял ее.

– Знаю. Мне жаль.

– Они никогда больше нам не поверят.

– Может, они поймут.

Ее глаза в десятый раз за утро наполнились слезами.

– Не в ближайшее время.

Медсестра постучала и зашла, и ее волосы подпрыгивали с каждым ее шагом.

– Доброе утро, – прошептала она.

– У меня не очень много набралось, – сказала Эбби, когда я передал все медсестре.

Та посмотрела на емкость и улыбнулась, сузив глаза.

– Тут достаточно. Это его осчастливит.

– Можем мы увидеть его? – Спросил Эбби.

– Да, – ответила медсестра, указывая на нее. – Как только вы немного отдохнете.

– Мы пытались, – сказал я.

– Без проблем. Напишу записку «не беспокоить».

– Только если, – начала Эбби.

– Только если что-нибудь не случится. Есть, мэм. – Медсестра закрыла за собой дверь, и я вновь расположился в кресле.

Эбби погасила лампочку возле нее, и источником света в палате остался лишь восход солнца, проглядывающий через жалюзи. Птицы снаружи чирикали, а я задумался, смогу ли когда-нибудь снова поспать.

– Я люблю тебя, – прошептала Эбби, лежа в постели.

Мне захотелось забраться к ней на кровать, но я побоялся задеть капельницу.

– Я люблю тебя больше, Голубка.

Она вздохнула и поерзала на кровати.

Я закрыл глаза, слушая ее дыхание, звук капельницы и надоедливое пение птиц снаружи. Каким-то образом я выпал из реальности, и мне снилось, как я первый раз лежал рядом с Эбби в своей студенческой квартире и думал, как же мне, черт возьми, ее удержать.

ГЛАВА 17

Шепли

Америка держала меня за руку, ведя в палату Эбби. Пахло дезинфицирующим средством и цветами, и именно поэтому я был рад, что последних двух наших мальчиков Америка рожала дома. Больницы заставляли меня нервничать, наверное, потому, что в основном они были связаны для меня с плохими воспоминаниями. Я был в больнице Мерси, когда навещал с родителями Диану, когда сломал руку, когда Трентон попал в аварию с Макензи и потом опять с Камиллой. Единственными хорошими воспоминаниями о больнице Мерси для меня было появление на свет Эзры и близнецов Трэвиса и Эбби.

– Привет, – сказала Эбби с улыбкой, обнимая Америку, когда та к ней наклонилась.

– Выглядишь отлично! – Сказала Америка, повторяя фразу, которую хочет услышать любая мама после родов.

Эбби просияла:

– Они скоро отвезут меня к нему.

– Хорошо, – сказала Америка, садясь рядом с ней. Она взяла в руку ладонь лучшей подруги. – Это хорошо.

В комнате чувствовалось напряжение. Мы четверо были близки с тех пор, как Эбби впервые приехала в нашу с Трэвисом квартиру, и они ничего от нас раньше не скрывали. По крайней мере, я так думал. Мы с Америкой несколько раз обсуждали, как так вышло, что ФБР будто забыли об участии Трэвиса в пожаре и перестали задавать вопросы. И еще был тот странный момент на утро после свадьбы Трэвиса и Эбби в Сент-Томасе, когда он настолько расстроился, что даже не мог говорить. Так вот что это было. Тогда все и случилось. Тогда Томас поставил ему ультиматум.

Америка притихла. Та Америка, в которую я влюбился, уже устроила бы Эбби настоящую взбучку за то, что та от нее что-то скрывала, но моя жена и мать троих детей была мудрее и не поддавалась гневу. Она больше слушала и меньше действовала. Их дружба основывалась на абсолютном доверии. Как бы еще они могли любить друг друга несмотря ни на что? Но теперь настал момент, когда мы должны были на первое место ставить наших супругов. Брак делал дружбу – даже такую старую – сложнее.

– Мерик, – начала Эбби. – Я хотела тебе рассказать.

– Рассказать мне? о чем? – Сказала Америка. Теперь, когда разговор начался, она не собиралась легко сдаваться.

– О Трэвисе. Я сама узнала всего несколько лет назад.

– И когда ты перестала мне доверять? – Спросила Америка, стараясь не показать, как ее это задело.

– Дело не в этом. Мерик, он не изменял мне или связался с наркотиками. Он работал под прикрытием в ФБР. Он внедрился в мафию, сначала участвуя в боях, а потом собирая деньги со стриптиз клубов Вегаса и угрожая должникам. Мы не могли говорить об этом по телефону или в смсках. Мы не могли сплетничать об этом, сидя у бассейна и наблюдая за игрой детей. За Трэвисом следили. Как я могла тебе рассказать?

– Ты не должна была переносить все это в одиночку.

– Я была не одна, – ответила Эбби, посмотрев на Трэвиса с легкой улыбкой.

– То утро в Сент-Томасе? – Спросил я. – Тогда ты начал?

– У меня не было выбора, – сказал Трэвис.

Я потер затылок, обдумывая все это. Как же Трэвис все эти годы хранил это в тайне? Когда он уезжал, работая тренером, и когда устроился к Томасу – все это время он был в ФБР. Это объясняло, как они смогли купить дом на зарплату личного тренера, но я все еще не мог поверить, что они скрывали это от нас.

– Так почему Томас? – Спросил я. – Почему он скрывал это?

Трэвис пожал плечами.

– Мама. Она взяла с папы обещание, что он бросит работу в полиции и не даст нам пойти по его стопам. Но Томас был рожден для этой работы. – Он говорил о Томасе с таким благоговением, что невозможно было ему не поверить, хотя я все еще не понимал, зачем было лгать.

– Джим бы понял, Трэв. Дело наверняка в другом.

Трэвис опять пожал плечами.

– Это единственная причина, которую он мне называл. Что он не хотел разочаровывать папу. Не хотел, чтобы папа сказал ему не продолжать карьеру, которой он так страстно увлечен.

Америка прищурилась, пока Трэвис говорил. Она заметила то, что не заметил я.

– Так Томас знал, что тебя должны были арестовать, и договорился с кем-то в бюро, чтобы тебе предложили работу из-за твоей связи с Миком и Бенни? Почему не Эбби?

Эбби усмехнулась.

– Трэвис мог дать Бенни то, что он хотел. И, кроме того, Трэвис бы никогда не согласился на это.

Америка кивнула, хотя все еще не была удовлетворена. Что-то не складывалось – они все еще что-то скрывали.

– Так Томас... – Америка замолчала. Она часто так делала с мальчиками, надеясь, что они заполнят пробелы.

Трэвис откашлялся.

– Был ранен, да.

– А эти порезы на твоей голове? – Спросил я.

Он переглянулся со своей женой.

– Я был следующим, да. Поэтому агенты приехали к папе. Поэтому мы все здесь. Поэтому мы должны оставаться вместе.

– Ты считаешь, что они примутся за остальную семью после того, как пришли за тобой и за Томасом? – Спросила Америка.

– Не за Трэвисом, – сказала Эбби. – Он был в моей машине. Они пришли за мной и детьми.

Америка прикрыла рот рукой.

Трэвис уставился в пол.

– Те, кто пытались убить меня по дороге... Это были люди Бенни Карлиси. У них в машине были наши фотографии. Всех нас: наших семей, детей...

– Почему? – Спросил я. – Потому что тебя раскрыли?

– Я облажался. – Сказал Трэвис. – Я убил Бенни. Они жаждут крови.

– Ты убил  его? – Ошеломленно спросила Америка. – Мой друг Трэвис, двоюродный брат моего мужа, муж моей лучшей подруги убил главу мафии ? Мы что, попали в серию «Клана Сопрано» [1] ?  Как, черт возьми, это произошло?

[1] «Клан Сопрано» – американский криминально-драматический телесериал про мафиозный клан (1999-2007).

– У него не было выбора, – сказала Эбби. – Или он, или Бенни.

– А Мик? – Спросила Америка.

– Он был под защитой. Он пропал.

– Пропал ? – Взвизгнула Америка, глядя на Эбби.

– Потише, – сказал Трэвис.

Америка встала и принялась расхаживать.

– Ну и что теперь? Мы будем заперты в собственном доме, пока они всех не поймают?

– Это ненадолго, – сказал Трэвис. – Обещаю, Мерик. Они стреляли в агента – в моего брата. Мы не остановимся, пока не посадим или не уничтожим их всех.

Трэвис скрестил руки на груди. В колледже он был крупным, сейчас же стал настоящим зверем. Его руки были толще моих ног, а грудь была чуть ли не вдвое больше, чем должна была быть. Он был будто сделан из мышц. Я не мог даже представить, как кто-то мог видеть его и думать, что взяться за его семью было хорошей идеей, и так же трудно было поверить, что Томас втянул его в эту неразбериху.

Трэвис заметил, как сильно я задумался.

– Что такое, Шеп?

Я покачал головой.

– Скажи уже, – сказал Трэвис.

– Ты сказал, что это спасало тебя от тюрьмы. Но не мог ли Томас помочь тебе без привлечения тебя под прикрытие? Каждый раз на задании ты был в опасности. Почему Томас сделал это?

– Это было нелегким решением для него, – сказала Эбби.

– Значит, у него был выбор. – Сказал я. – Так ведь?

Трэвис перенес вес с одной ноги на другую, некомфортно чувствуя себя от того, куда зашла беседа.

– Что было бы, если бы ты не был собой? – Спросила Америка. – Если бы Эбби осталась с Джесси, с Паркером или еще кем-то, не столь... способным, как ты?

Трэвис пожал плечами.

– Тогда, если бы этот человек был настолько глуп, чтобы принимать участие в боях Круга и стать виновным в сборе сотни студентов в небольшом подвале с паршивыми выходами, он бы попал в тюрьму.

– Или выторговал свободу в обмен на связи Эбби с Миком. Я просто... – Я замолчал, не решаясь сказать больше, чтобы не навредить нашей семье. – Томас мог бы найти и другой путь, если бы захотел. Он мог бы, Трэв. Понимаю, вероятно, сейчас не лучшее время, чтобы высказывать свое мнение, но тогда я не знал. Поэтому говорю сейчас.

Трэвис опустил взгляд и кивнул, глубоко вдохнув через нос. Он посмотрел на меня, будто я произнес вслух истину, которая все это время сидела где-то на закорках его сознания.

– Он это знает. Я вижу это на его лице каждый раз, когда он смотрит на меня на работе.

– Это выглядит слишком идеальным, – сказала Америка. – Томас работает в ФБР, а его брат встречается с дочерью человека, связанного с криминальной семьей, которую они расследуют?

– Томасу повезло, – сказал Трэвис.

– Повезло ? – Зарычала Америка. – Он получил продвижение по службе?

Трэвис и Эбби напряглись.

– Получил или нет? – Потребовала ответ Америка.

– Ага, – сказал Трэвис. – Получил.

– Не-блин-вероятно! – Сказала Америка, а ее руки безвольно упали вниз и глухо ударились о ноги. – И тебя это устраивало?

– Нет! – Сказал Трэвис. Его терпение было на исходе. – Нет, меня это не устраивало. Я просто делал то, что должен был делать.

– Томас продал тебя, – сказала Америка, указывая на Трэвиса.

– Так Лииз едет сюда? Без Томаса? – Спросил я. – Полагаю, он в какой-нибудь сверхсекретной фбровской больнице с кучей охраны?

– Я не могу говорить об этом, – сказал Трэвис. – Пока что не могу.

– Мы твои друзья, – сказала Америка. – По крайней мере, мы так думали.

Трэвис вздохнул, потирая затылок.

– Дело не в том, что мы вам не доверяем. Дело в том, кто может нас услышать.

– Правда опасна, – сказала Эбби. – Чем меньше вы знаете, тем лучше.

– Эбби, – с отвращением сказала Америка . – Мы сейчас под федеральной защитой. Мы и так уже в опасности.

Трэвис и Эбби переглянулись.

– Не так уж много информации вы не знаете, – сказал Трэвис.

– Ну так просветите нас, – сказала Америка, вставая. – Мы не настолько важны, умны или имеем недостаточно высокий доступ? Видимо, со мной что-то не так, раз я не понимаю, почему мы не можем знать, почему кто-то пытается убить нас и наших детей!

– У них... У них были снимки наших мальчиков? – Спросил я.

Трэвис поколебался, после чего кивнул.

Америка отступила ко мне, образуя единый фронт. Я знал, что за этим последует, и, судя по лицу Эбби, она тоже знала.

– Вы вовлекли нас во все это без нашего согласия, – сказала Америка. – Мы были с вами с самого начала. Прошли через все вместе. И теперь мы узнаем, что все эти годы вы нам лгали. Ладно. Я понимаю, были особые обстоятельства, но теперь пришло время все рассказать нам здесь и сейчас. Теперь это и наше дело. Наша проблема. Есть ли что-то, что мы должны знать?

Она была права. Наши мальчики сейчас спали в больничной комнате ожидания, а до этого – на самодельных кроватях на полу, чтобы находиться под надзором ФБР. Мы не знали, как долго Карлиси были в городе и как долго они за нами наблюдали. Мы не могли защитить себя или наших сыновей, не зная точно, против чего выступаем.

– И что ты сделаешь, Мерик? – Спросил Трэвис.

– Трэв, – предупредил я.

– Нет, я хочу знать. Думаешь, Томас или я желали всего этого? Это последняя вещь, которую мы хотели! Поэтому я и был под прикрытием...

– Прикрытием? – Взорвалась Америка. – Лгать мафиози о том, на чьей ты стороне, не значит быть под прикрытием, Трэвис! Они знали, кто ты, кто твоя жена, и где вы живете! Мы ездили с вами в Вегас. У них снимки наших мальчиков! – Пока она говорила, ее глаза заслезились от гнева. – В ту секунду, как ты на это согласился, мы все попали в опасность. Не веди себя как спаситель. Вы с Томасом причина  всего этого !

– Америка, хватит, – сказала Эбби. – Ты не знаешь всего.

– Именно, – отрезала она, после чего схватила меня за руку и потащила к выходу из палаты.

– Шеп, – умоляюще сказал Трэвис.

Я повернулся к нему. Я всегда был на его стороне, но впервые не был уверен, что он прикрывает мне спину. Я не был уверен, что могу доверять его словам. Он не сам решил лгать нам, но он не контролировал ситуацию.

– Ты даже не извинился, Трэвис. Я знаю, что ты не хотел этого, но именно из-за тебя мы все в этой ситуации. И ради чего?

– Ради того, чтобы спасти его от тюрьмы, – огрызнулась Эбби. – Ты бы тоже сделал все, чтобы этого не произошло, и ты это знаешь.

– Я бы не нарисовал мишени на спинах своих сыновей, – сказал я. – А ты это сделал. – Я посмотрел на Трэвиса, после чего потянул жену за дверь.

ГЛАВА 18

Лииз

Вэл поставила кресло со Стэллой на сидение и сложила на дно грузовичка Трэвиса мои вещи, оставив лишь розово-серую детскую сумку, висящую на плече Трэвиса. Впервые с ухода Томаса я улыбнулась: было забавно видеть огромного и устрашающего Трэвиса с чем-то столь девчачьим. Но так же быстро, как появилось это чувство, оно ушло, сменившись пронизывающей до самых костей болью. Я не могла поверить, что была в Икинсе, штат Иллинойс, со Стеллой, но без ее отца. События последних дней привели меня в оцепенение.

Трэвис оставил сумку с вещами для малышки на заднем сидении машины. Он умудрялся помнить обо всем, а не только о сердцах членов своей семьи, что нам предстоит разбить.

– Сейчас затяну ремни, – сказал он, потянувшись к Стелле. Его голос стал на октаву выше, когда он заговорил с ней. – Ты такая кроха, но на фоне Картера выглядишь настоящим гигантом. Да-да, так и есть.

Я обошла машину, усаживаясь рядом с автокреслом позади Вэл. Она уже сидела на переднем сидении, набирая что-то на телефоне.

– Картера? – Спросила я.

Прежде чем Трэвис успел ответить, заговорила Вэл:

– Почему мужчины так глупо себя ведут с детьми?

– Рад видеть Вас, агент Тайбер, – сказал Трэвис с сарказмом. Он знал, что последует дальше.

– Иди на... – Начала Вэл свой фирменный ответ, но затем вспомнила о том, что рядом Стелла.

– Почему это тебя так бесит? – Спросил Трэвис. – Зачем было идти в ФБР, если ты терпеть не можешь, когда тебя называют агентом?

Трэвис захлопнул дверцу и натянул на грудь ремень безопасности, защелкнув его с громким щелчком.

– Все готово? – Спросил он Вэл. Та проигнорировала его, продолжая писать директору. Трэвис взялся за руль и посмотрел прямо перед собой, не включив зажигание. – Лииз?

Я закрыла глаза.

– Я в порядке.

– Сомневаюсь.

Я посмотрела в окно.

– Давай просто покончим с этим.

– Ты должна знать. Я рассказал им. – Трэвис выплюнул эти слова, как будто они жгли его рот.

– Что? – Сказала я.

– Что? – Повторила Вэл.

– Большая часть вышла наружу этой ночью. Они знают, что я и Томас федералы. Знают, что я начал работать после пожара. Лииз, папа уже это знал.

– Он не знает всего.

– Знаю. Но я должен был раскрыть им кое-что до твоего приезда. В противном случае это все было бы для него перебором.

– А другие?

– Они тоже знают. Большую часть. Не считая тебя и... плана.

– Понятно, – сказала я. Это все, что я могла ответить. Как можно было рассказать семье, что я столько им врала? Что я не была той, кем они думали, и Томас тоже? Как можно было сказать им, что его больше нет, а потом смотреть, как они испытывают сильнейшую боль, что можно представить?

– Я буду рядом с тобой, – сказал Трэвис.

Я не сразу смогла ответить ему. Мы уже выезжали за границы аэропорта, когда я наконец смогла совладать со своими эмоциями.

– Они не простят меня, – сказала я слова, которые было так сложно произнести.

– Нет, простят. Они простят нас обоих. – Я знала Трэвиса достаточно долго, чтобы раскусить его деланное спокойствие в голосе. Эбби была лучшей актрисой, но Трэвис тренировал свое покерное лицо уже много лет. Его жена была хорошим учителем.

– Не знаю, смогу ли это сделать. Я слишком эмоциональна, – сказала я.

Трэвис повернулся ко мне.

– Ты только что родила ребенка, Лииз. За один день ты прошла путь от новой семьи до жизни матери-одиночки. Не относись к себе так строго.

Я посмотрела на него, задетая его прямотой. Хотелось ненавидеть его за его слова, но все они были правдой.

– Я все еще тот же человек. Я не слабая.

– Черт, нет, не слабая. Матери чертовски сильные при любом раскладе. А ты, Лииз? Никогда я не видел никого, подобного тебе.

Я поерзала на месте. Его ответ меня удивил.

– Не считая Эбби.

– Это не соревнование, – с легкой улыбкой ответил он.

Мои плечи расслабились. Трэвис всегда мог заставить меня почувствовать себя в безопасности так же, как и Томас. И хотя лететь с новорожденной было страшно, становилось намного спокойнее, зная, что я скоро буду с Мэддоксами.

– Как у тебя дела?

Он откашлялся, включая поворотник.

– Вымотан. Я жду всего этого не больше, чем ты.

– Где Эбби?

– В больнице со всеми остальными.

– В больнице? Почему? – Встревоженно спросила я.

– Она родила вчера вечером.

Мы с Вэл обе ахнули. Срок Эбби подходил еще не скоро. Мне сразу же стало стыдно. Несколько лет назад я рассказала Эбби все детали соглашения Трэвиса с ФБР. К тому моменту она уже догадалась, и я решила избавить Трэвиса от необходимости нарушать договор: я бы не попала в тюрьму за раскрытие информации, а Трэвис мог. В конце концов, это спасло их брак. Она понимала, почему он был столь скрытным и так часто уезжал, но правда была тяжким бременем. С момента, когда узнал секрет, неизбежно задаешься вопросом: какую цену придется заплатить за его сохранение?

– Они в порядке? – Спросила я.

– Эбби отлично себя чувствует. Картер будет в порядке.

Картер . Вот о ком Трэвис говорил Стелле. В Стелле было всего чуть больше трех килограмм, и если на фоне Картера она казалась гигантом, то он, должно быть, был совсем крошечным.

– Рада это слышать, – искренне сказала Вэл. Это был ее способ извиниться за то, что была такой вредной до этого.

– Эбби одна в больнице? – Испуганно спросила я.

– Там вся семья с пятеркой агентов, в том числе и агентом Дэвис.

– Прости за это, – сказала я. – Она лучшая...

– Я знаю. Но тебе не так легко будет объяснить это Фэйлин.

– Так что... Они знают?

– Они догадались о большей части. Они сложили вместе два и два, когда агент Дэвис забрала их из аэропорта.

Я откинулась назад, глядя на умиротворенное лицо спящей Стеллы. В ее внешности было идеальное сочетания нас с Томасом. Она уже спала по расписанию. Она менялась каждый день, а Томас это пропускал.

Мои глаза заслезились. Я потянулась в сумку Стеллы за платочками, а Трэвис в этот момент протянул ко мне руку.

– Все будет хорошо, Лииз. Я обещаю.

Я вытерла кожу под глазами и фыркнула.

– Черт, лучше бы так оно и было, или директор будет отвечать передо мной за всю эту подмену.

– Да, будет. И он тоже это знает.

Мы въехали на окраину Икинса. Город не сильно изменился. Процветали лишь крупные предприятия типа заводов и нефтяных компаний, автозаправки, бутики, СПА-салоны и ресторанчики быстрого питания, а все остальное приходило в упадок.

– Неужели это?.. – Спросила Вэл, когда мы проехали мимо высокого здания университета, возвышающегося над растущими вдоль дороги деревьями.

– Ага, – ответил Трэвис, недовольный напоминанием. – Ага, это он.

Сгоревшие кирпичи на стенах Китон холла давно уже выцвели, а поврежденные части были восстановлены. За те несколько минут, что мы ехали мимо кампуса, Трэвис взглянул в сторону университета лишь один раз. Наверное, для него это было слишком большим напоминанием о странном изменении направления его жизни, произошедшем из-за одной-единственной ночи, когда он в последний раз участвовал в бое Круга, подпольного бойцовского клуба Истерна. Он не хотел смотреть на то, что напоминало о пожаре, в котором он чуть не потерял Эбби.

– Знаешь, – сказала я, размышляя вслух. – Принес бы тебя Томас в жертву ФБР или нет...

– В обмен на иммунитет, – добавил он.

– Да, но при условии отношений между отцом Эбби и Бенни Карлиси, рано или поздно тебя все равно втянули бы в эту неразбериху. В каком-то смысле пожар удержал тебя на правильной стороне всего этого.

– Наверное, да, – сказал Трэвис, задумавшись. – Они не думали, что на самом деле я на что-то способен и из меня получится хороший агент, верно?

– На самом деле они думали, – размышляла я. – ФБР бы взяло на работу всех пятерых вас, если бы Трентон или близнецы согласились на это.

– Трент? – С издевкой сказал Трэвис, вставляя в ухо в передатчик.

– У него есть сердце, – сказала я. – Не забывай, после аварии с Камиллой он нес ее несколько километров со сломанной рукой.

– Сломанной в двух местах.

– Именно.

Я заметила, как Трэвис глянул на дальний угол Истерна, прежде чем свернуть в сторону больницы Мерси. Мы проехали мимо улицы, где находилась студенческая квартира Трэвиса и Эбби, в которой они в друг друга влюбились, потом миновали здание с квартирой Трентона и Камиллы, после чего проехали улицу, где находился дом Шепли и Америки. Еще шесть кварталов, и мы стали тормозить.

Над нами возвышалась больница Мерси, кирпичи которой блестели в ярких лучах утреннего солнца.

– Трэвис? – Сказала я, злясь, что голос меня подвел.

– Ты в порядке, – сказала Вэл. – Просто дыши.

Трэвис нашел свободное место на парковке и заехал на него, после чего повернул ключ в зажигании. Несколько минут мы сидели в тишине. Даже Вэл не осмеливалась заговорить.

– Я не могу! – Выпалила я.

Трэвис нажал на ручку своей дверцы и толкнул ее, выходя на дорожку из гравия.

– Ты можешь. – Он подошел и открыл заднюю дверь, достал с сиденья и повесил себе на плечо детскую сумку, после чего потянулся к Стелле.

– Н-нам стоит оставить багаж здесь или?... – Начала Вэл.

Я опустила взгляд вниз, почувствовав, как по носу стали скатываться вниз и падать горячие слезы.

– Ненавижу всех вас за то, что заставляете меня это делать.

– Я тоже не в восторге от плана. Но он по-прежнему остается нашим планом. Ты должна это сделать, и ты знаешь, почему. – Он наклонил кресло моей дочери, чтобы я смогла увидеть ее милое личико. – Думаешь, если бы был другой способ, ты бы сейчас проходила через это в одиночку?

Я покачала головой и вытерла нос.

– Оставь слезы, – сказал Трэвис, положив одеяльце Стеллы сверху на ручку, чтобы прикрыть ее от яркого солнечного света. – Слезы – это хорошо.

– Да пошел ты, – сквозь зубы проговорила я.

Послышался звук закрываемой дверцы, и Вэл развернулась, держа руку на своей кобуре. Она расслабилась, разглядев агента Хайд.

– Не понимаю, почему Вы к нам присоединились, – сказала Вэл.

– Я назначена на защиту агента Линди, – ответила Хайд.

Вэл посмотрела на меня в поисках подтверждения, и я кивнула.

– Она из Квантико. Она лучше, чем просто хороша. И назначена директором.

Вэл с подозрением просканировала Хайд от макушки до самой обуви.

– Это так?

– Это так, – сказала Хайд, уверенно подняв подбородок.

– Сейчас она просто Лииз, агент Хайд, – сказал Трэвис. – Моя семья еще не знает о связи Лииз с бюро.

– Есть, сэр, – ответила Хайд.

Трэвис закрыл дверцу и подошел с моей стороны, чтобы помочь мне вылезти, после чего мы вместе направились ко входу в больницу. Вэл шла следом за нами. Кроме меня и Трэвиса с нами были агенты Хайд, Уорен, Блевинс, Дэвис, Перкинс и Тайбер – все те, кто с самого начала были с нами. Всем этим агентам мы доверили жизни членов нашей семьи, и это были единственные агенты, не считая директора, знавшие правду о Томасе.

Трэвис коснулся своего наушника:

– Мы поднимаемся, – просто сказал он.

Двери лифта открылись в устрашающе тихом коридоре. Первой вышла Хайд, затем Трэвис со Стеллой. Вэл вышла последняя из лифта, следуя за мной. С самого прилета в Икинс она вела себя беспокойно. Ее даже напугала промчавшаяся мимо нас медсестра.

Трэвис улыбнулся.

– Немного нервничаешь?

Вэл зарычала.

– Иди... – Она разочаровано сжала челюсти.

Трэвис подвел меня к комнате ожидания и отступил, чтобы я зашла первой. Все стояли, уставшие, но улыбающиеся. Волосы у детей были взлохмочены и торчали во все стороны – последствия долгой ночи на неудобных диванах или самодельных кроватях на полу. Взрослые выглядели еще хуже, и все они в ожидании новостей смотрели на меня. Должно быть, на моем лице было красноречивое выражение, подтвердившее их опасения, потому что Фэйлин прикрыла рукой рот, а Элли обняла Тайлера.

– Привет, сестренка, – сказал Джим и предпринял несколько попыток встать с дивана. В конце концом Камилла помогла ему встать на ноги. Он изо всех сил старался улыбаться и сохранять позитивный настрой, даже несмотря на то, что я приехала без Томаса. Он крепко обнял меня.

– Я приехала, как только смогла. Хотела сказать вам лично, – сказала я. Ложь, которую я должна была сказать, скребла мое горло, создавая ощущение мокроты. – Томас... – Я оглядела комнату. Они знали, но все еще ждали, все еще надеялись.

Трэвис прижал меня к себе.

– Томас скончался.

Нижняя губа Джима задрожала, и он сделал шаг назад. Камилла помогла ему занять свое место и обняла его. Трентон сделал то же самое.