Текст книги "Прекрасные похороны (ЛП)"

Автор книги: Джейми Макгвайр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

– Я просто не... Я не хочу, чтобы она чувствовала себя неуютно.

– Если ты считаешь, что Лииз думает о тебе не просто как о невестке Томаса, то ты круто ошибаешься. Я гарантирую, что из-за тебя она точно неуютно себя не почувствует.

Ее слова слишком ранили меня. Я сдула губы и посмотрела вниз, вытирая салфеткой нос.

– Детка, – сказал Трэвис, разминая плечи своей жены. – Полегче.

– Кэми? – Сказал Трентон, подхоя к нам.

– О, черт, – прошептал Трэвис.

Он встал передо мной на колени, ожидая моего ответа.

– Тебя обнять, куколка?

Я вытерла нос и глаза и с легкой улыбкой посмотрела на него.

– Просто грустно, – сказала я.

Трентон погладил меня по голове.

– Ага. Давай, пойдем со мной. Папа спрашивает о тебе.

Я встала, оставив Трэвиса и Эбби в одиночестве. Она никогда не говорила мне ничего подобного, и я тут же начала искать ей оправдания. Она только что родила, и ее гормоны вышли из-под контроля, Картер один был в больнице, в то время как она была здесь, чтобы оплакать Томаса и поддержать Трэвиса. Может, она не имела в виду ничего плохого. Может, она сорвалась. Но потерять свою невозмутимость, особенно без какой-то провокации – это было не похоже на Эбби.

Трентон повел меня в гостиную, и я оглянулась на Эбби. На ее лице уже был виноватый вид. Трэвис успокаивал ее, но выражения их лиц отличались от лиц остальных людей в комнате.

Мои глаза переместились на урну с прахом Томаса, стоящую на полке, и я мысленно попросила Бога, чтобы они действительно что-то от меня скрывали, и чтобы мои инстинкты меня не подводили. Когда Джим попал в поле зрения, я затаила дыхание. Он сидел, сгорбившись, с огромными мешками под глазами и обвисшим лицом. Конечно, если бы все это было прикрытием, они бы ему сказали. Они бы не позволили ему думать, что его сын был мертв.

Стакан с ледяной водой Джима был почти нетронут, так что я взяла его со стола и сказала попить. Он сделал глоток и отдал стакан.

– Спасибо, сестренка.

Я села на пол около него, погладив его по колену.

– Хочешь есть?

Запеканки, которыми был заставлен почти весь стол, были едва тронуты. Еще неделю назад мальчики Мэддоксы за секунду съели бы все, но сейчас к еде притрагивались только дети. Все остальные бродили вокруг как ходячие мертвецы с фужерами или стаканами с алкоголем.

Джим покачал головой.

– Нет, спасибо. У тебя все в порядке? Что-нибудь нужно? Я не видел тебя какое-то время.

Я улыбнулась, уже не чувствуя себя таким монстром, как при разговоре с Эбби. Я заботилась о папе, и я видела, что ему становилось лучше, когда я была рядом. Он знал, что я заботилась о нем. Эбби могла говорить что угодно, и, возможно, отчасти она была права, но я была Мэддокс, и меня волновало лишь то, какой видели меня Джим и Трентон.

Я кивнула, увидев, что место рядом с Джимом освободилось. С другой стороны на складном стуле сидела Лииз, держа в руках спящую малышку. Стелла было прекрасна: наполовину пошла в Лииз миндалевидными глазами, темными прямыми волосами и пухлыми губами, а наполовину – в Томаса. У ее глаз хоть и был голубоватый отблеск, но все же они оставались коричнево-зелеными, цвета спелой груши, как и у ее отца.

Трентон сжал мою руку, заметив, что я смотрю на кроху. Часть меня знала, что мне стоит отвести взгляд и пощадить его чувства, но другая часть требовала, чтобы я честно признавала свои чувства, поэтому я могла справляться со всем так, как сама этого хотела.

– Она прекрасна, – сказала я мужу.

– Да, это так.

– Служба прошла замечательно, – сказал Лииз какой-то мужчина, а пожилая женщина похлопала Стеллу по спинке, пройдясь пальцами по ее сине-серому платьицу:

– Она такая милая.

– Спасибо, – ответила Лииз, прижимая Стеллу к груди. Я никогда не видела таких крошечных Мэри Джейн [1] или носочков, подходящих под платье Стеллы. Ее подгузник был покрыт множеством оборочек, сверху которых были сине-голубые штанишки.

[1] Речь идет о женской обуви Mary Jane, ставшей в 19 веке прототипом для детской обуви.

Вэл подошла к Лииз и что-то прошептала ей на ухо. Глаза Лииз на секунду расширились, а затем она расслабилась и даже слегка улыбнулась. Вэл быстро показала ей на телефоне какое-то сообщение, и по щекам Лииз полились слезы.

Трэвис и Эбби сразу подошли к ней и помогли забрать вещи малышки, решив обсудить что-то в соседней комнате.

– Это было... странно, – сказал Трентон.

Я схватила мужа за руку и потянула, чтобы он встал, после чего повела его на улицу через заднюю дверь, думая о Джимн. Он решил подождать, пока все уедут, прежде чем развеять прах Томаса. Он не спешил делать что-то столько подводящее черту и нуждался в нескольких днях отдыха после похорон.

– Что такое? – Спросил Трентон.

Я не останавливалась, пока мы не дошли до тени от дерева, растущего прямо у забора в дальнем углу заднего двора. В детстве мальчики вырезали свои инициалы на коре, и отличались только буквы посередине, обозначающие вторые имена.

Трава местами выгорела от безумной жары Иллинойса. Температура в последнее время была от тридцати пяти градусов и выше, а жужжание цикад сменило пение птиц. Было слишком жарко для песен, слишком жарко, чтобы хоть что-то делать. Редкий ветерок казался скорее обогревателем, чем прохладой. Но здесь, в этом дворе, все были в черных платьях и костюмах. На голове Трентона уже выступил пот.

– Что-то не так, – сказала я.

– Я знаю.

– Знаешь?

Трентон ослабил галстук.

– Что-то не сходится. Трэвис странно себя ведет. И Эбби с папой тоже.

– Думаешь, он знает?

– Знает что?

– Причину, по которой Трэвис так странно себя ведет. Он знал, что близнецы были пожарными. Он знал о Трэвисе и Томасе. Может, он тоже понимает, что что-то не сходится.

Трентон покачал головой:

– Понятия не имею. Может быть.

– Они бы не... – Заколебалась я. – Ты же не думаешь, что они могли...

– Опять нам солгать? – Пробормотал Трентон. – Ага, я так думаю.

Я потерла подбородок и сморщила нос, чувствуя, что мои слова прозвучат глупо:

– Но не о том же, что... В смысле, ты же не думаешь, что Томас где-то там живой и невредимый получает информацию о своей скорбящей семье?

– Нет, – ответил Трентон. – Они бы не поступили так с папой. Знаю, ты бы хотела, чтобы он был жив. Я тоже. Они лгали нам, но так бы не поступили.

– Ты слышал их в больнице. Лииз не собирается давать показания. Мик пропал, так что он тоже не сможет. Карлиси покинули город. Может, это все было для того, чтобы спасти нас всех?

По глазам Трентона было видно, что он хотел верить в мою теорию, но даже после того, как всплыла вся правда о Томасе и Трэвисе, он не думал, что они были способны превратить нашу жизнь в ад выдуманной историей.

– У папы проблемы со здоровьем. Трэвис бы не стал так рисковать.

– А папа хотел бы, чтобы он это сделал?

Трентон задумался:

– Да. Наверное, хотел бы.

– И Томас с Трэвисом об этом знали?

Глаза Трентона забегали по земле.

– Да, но... – Он устало вздохнул. – Брось, Кэми, я не могу на это надеяться! Если это окажется правдой, и Томми все-таки больше нет, я будто снова потеряю его.

– Говори тише, – сказала я, протянув к нему руку.

– Почему?

– Потому что если это правда, то все было сделано для того, чтобы показать Карлиси, что им больше не нужно угрожать нашей семье. И если это правда, то они до сих пор наблюдают.

ГЛАВА 22

Эбби

Я поерзала на деревянном кресле-качалке детского отделения интенсивной терапии и  благодарила медсестру, когда она принесла мне сложенное одеяло, чтобы мне было мягче сидеть. У Картера было двое соседей по палате, так что мы подружились с двумя парами молодых родителей. Дочь Скотта и Дженнифер, Харпер Энн, родилась пять дней назад и была в тяжелом состоянии. Последние двенадцать часов она постоянно боролась за жизнь. Сын Джейсона и Аманды, Джейк, родился через два дня после Картера. Мы боялись, что он не выкарабкается, но он поправился и был теперь почти таким же большим, как наш сын. Картер постоянно был под наблюдением и набирал вес, чтобы его можно было скоро перевести в послеоперационную палату, а потом чтобы мы могли увезти его домой.

– Доброе утро, – сказал Скотт, проходя мимо меня, чтобы поздороваться с Харпер Энн. Несмотря на то, что у пар дети находились в отделении интенсивной терапии, Трэвис настоял на полной проверке их биографии. Скотт – бывший морской пехотинец; длинный, около полдюйма толщины, изогнутый шрам трещиной простирался прямо от места над ухом и до самого затылка, разделяя его седые волосы; это был шрам от ранения в голову, которое он пережил в Афганистане. Трэвис чувствовал себя лучше, оставляя нас одних, когда здесь был Скотт, а в последнее время оставлял он нас часто.

Я кивнула ему, похлопав Картера по спинке. Последовала громкая отрыжка, и мы со Скоттом захихикали.

Скотт тщательно вымыл в раковине руки и склонился над кроваткой Харпер Энн.

– Привет, детка. – Она шевельнулась, и Скотт расплылся в широкой улыбке. – Мамочка уже поднимается. Да, да. Она разговаривает с бабушкой и доктором. Не может дождаться, чтобы тебя увидеть. Вчера вечером говорила о тебе, пока не уснула.

Я стала покачивать Картера, втягивая запах его волос. Темные тонкие росточки покрывали всю его голову, и мне нравилось прижиматься к ним своей щекой. Прижиматься к одному ребенку, а не сразу к двум было новым опытом для меня. Джессика и Джеймс были у меня первыми, и с ними требовалось так много работать, что мне редко удавалось просто сидеть и наслаждаться ими. Картер же чаще был тих и любил, когда его держали на руках. Я прижимала его к себе каждый день, и медсестры говорили, что он каждый раз начинал суетиться перед моим приходом, будто зная, что скоро появлюсь я. Когда он оказывался у меня на руках, мы оба успокаивались.

Я напевала ему, стараясь запомнить этот момент; его запах, его маленькую попку в моей руке, маленькие нежные пальчики. Форму его ноготков. То, как его ресницы покоились на щечках, когда он спал. Звук его дыхания. Завтра он еще подрастет. Я не хотела забывать.

– Ну, привет, – сказала Шелли, приветствуя Трэвиса.

Мои глаза стали похожи на блюдца, и я постаралась успокоиться, чтобы от волнения не разбудить Картера, пока смотрела, как медсестра помогает Трэвису надеть стерильный халат. Я потянулась вперед, и мой муж наклонился, чтобы меня поцеловать. Он чмокнул меня в губы и двинулся к раковине, чтобы вымыть руки. Трэвис выглядел каким-то оживленным. Кивнув Скотту, он вернулся ко мне, протягивая руки к нашему сыну.

Я хихикнула:

– Соскучился по нему?

– Дай-ка мне, – сказал он.

Мы поменялись местами, и Трэвис бережно взял на руки Картера. Сколько бы Картер ни подрастал каждый день, он все равно казался крошечным в огромных руках Трэвиса.

Трэвис мягко оттолкнулся пальцами ног, качая нашего сына и любуясь им.

– На этот раз тебя не было три дня, – сказала я. – Не забывай, Лены здесь нет, чтобы помочь.

– Я обрубал концы, – ответил он.

– Принес мне хорошие вести?

Он посмотрел на меня.

– Все готово.

Я скрестила руки на груди, не позволяя себе надеяться.

– Что готово? В смысле, вы уже со всем закончили или расследование завершено, и мы начинаем судебный процесс?

– Некоторые из них отправились в суд.

– А остальные?

– Гулька, это был последний рейд. Больше не осталось Карлиси. Остались только солдаты. Наемники. Они под стражей без права выйти под залог. Они проведут за решеткой год до завершения суда, а затем на тридцать лет отправятся в тюрьму за все, что натворили.

– А Мик? – Спросила я, чувствуя, что мне сдавило горло.

– Иммунитет, как мы и обещали. До тех пор, пока он будет держаться подальше.

Я кивнула, удовлетворенная.

– И теперь что?

Трэвис прочистил горло. Он становился немного эмоциональным. Прошло пять недель после похорон. Лииз жила у нас, и было тяжело смотреть, как она ждет.

– Он возвращается.

– Сегодня?

Трэвис кивнул.

– Лииз знает?

– Я думал, мы позволим ему сделать ей сюрприз.

Моя рука взлетела ко рту.

– А твой папа? Близнецы?

– Уже едут домой.

Они были здесь всего две недели назад – стали приезжать чаще, чтобы проведать Джима. Похороны плохо на нем сказались. Он похудел и слабел с каждым днем. Улыбка сползла с лица Трэвиса, пока он смотрел на нашего спящего сына, бремя правды заняло его мысли. Он был здесь, но в то же время в тысячах миль отсюда, переживая, как отреагирует его отец и братья.

– Они все поймут, – сказала я, становясь на колени перед Трэвисом.

– Нет, не поймут, – сказал он, не сводя взгляда с Картера. – Они нас возненавидят.

– Может быть, на некоторое время, но они переживут это. Им придется.

Трэвис посмотрел на меня со слезами на глазах.

– Оно того стоило?

– Сейчас, когда все в порядке, кажется, что все было впустую, но тогда, когда мы не были уверены? Все произошло так, как мы и надеялись. Они отступили. Мы выиграли время, чтобы составить новый план, не находясь под прицелом. – Я коснулась его руки. – Это был хороший план. Сложный от начала до конца, но он сработал.

Трэвис кивнул и снова посмотрел на сына.

– Нам нужно скоро уходить. Он уже идет.

– Сюда? Сейчас?

– Он последний раз видел Стеллу, когда ей было два дня от роду, Гулька. Он больше не может ждать.

С этим я спорить не могла.

– Когда?

Трэвис посмотрел на часы на стене.

– Через два часа.

– Боже мой! Он и в самом деле возвращается домой.

– Да, он возвращается.

Лииз склонилась над кроваткой Картера, ее дочь была окружена голубыми и зелеными цветами. Стелла спала в детской Картера, пока они с мамой жили у нас. Я была рада. Благодаря Стелле комната моего сына казалась менее пустой.

Лииз заправила темные волосы за ухо. Они были на шесть дюймов короче, чем в прошлый раз, когда я ее видела, всего пару часов назад.

– Ты постриглась, – прошептала я, чувствуя себя глупо, отмечая очевидное.

Она повернулась ко мне, приглаживая пряди на голове ладонью.

– Ага. – Ее глаза наполнились слезами.

– Что случилось? – Спросила я. Никогда не видела слезы Лииз, пока она не пришла к Джиму, чтобы сообщить нам новости. Теперь, казалось, она плакала при каждом разговоре. – Тебе не нравится?

– Я просто, – она всхлипнула. – Я просто не подумала. Я буду выглядеть совершенно по-другому, когда Томас меня увидит. И Стелла тоже. Если бы я оставила все, как прежде, это бы его не так шокировало.

– Ему понравится, – сказала я, успокаивая ее. – Правда. Ты не так уж изменилась. Он заметит, но ему понравится.

Она повернулась к кроватке.

– Может, они отрастут к тому времени, когда он вернется.

– Надеюсь, нет, – сказала я. Она посмотрела на меня. – Твои волосы медленно растут.

Она усмехнулась.

– Точно.

Я жестом позвала ее за собой в гостиную, и она последовала за мной, оглянувшись на Стеллу, прежде чем выйти в коридор. Она захватила с комода радионяню и прикрыла за собой дверь, оставив небольшую щелку. Вэл стояла на кухне, шурша пачкой чипсов. Агент Хайд стояла у окна гостиной – в боевой готовности, как и всегда.

– Успокойтесь, Хайд, – сказала я. – Вы заставляете меня нервничать. – Она сощурилась, и потом снова посмотрела на часы. Она задернула штору и сменила позу, готовясь к действию. Я поняла, что она не была просто чересчур осторожна, как обычно. – В чем дело?

– Не знаю, – сказала Хайд.

Трэвис проверил свой телефон и затем похлопал Хайд по спине.

– Спокойнее. Сюда движется команда агентов.

– Зачем? – Спросила Хайд.

Трэвис пожал плечами.

– Вероятно, хотят нам сообщить лично кое-какие новости.

Хайд и Лииз обменялись взглядами, и Лииз шагнула к Трэвису.

– Это Томас? Все кончено? Как прошла поездка?

– Поездка прошла хорошо. Возможно, они идут, чтобы поздравить меня.

Способность Трэвиса лгать в десятки раз улучшилась с тех пор, как он стал работать в ФБР. На второй год нашего брака он еще не мог скрыть виноватое выражение лица, когда врал, но со временем он научился это делать. Незадолго до того, как я рассказала ему, что знаю правду, я едва могла понять, едет от на обычную встречу или на рейд. У него не было другого выбора – надо было быстро научиться. Большинство тайных агентов были вдали от дома месяцы подряд или даже дольше, Трэвис же скрывался у всех на виду. Бенни уже предложил ему работу, и ему требовалось лишь сказать «да». Карлиси знали, что ему придется часто ездить домой в Икинс, но обратной стороной этого было то, что они знали о семье Трэвиса, и это было отличным рычагом для давления.

Трэвис был осторожен, но мы знали, что это лишь вопрос времени, когда они разузнают о его большой семье. Но годы шли, и Трэвис казался неприкасаемым. Вскоре он поднялся до круга самых доверенных людей Бенни, пройдя путь от телохранителя, вытряхивающего деньги из местных клубов, до близкого советника.

ФБР с волнением наблюдали, как Трэвис забирался все выше и выше по карьерной лестнице в одной из крупнейших, опаснейших мафиозных семей страны. Трэвис получил повышение и в ФБР: через пять лет после вербовки он стал полноценным агентом. Еще через пять лет Томас был уверен, что полученной информации достаточно, чтобы посадить Бенни. Вот только он не взял в расчет жену Бенни, Джиаду. Она была настоящим параноиком и не доверяла Трэвису.

Именно тогда Карлиси наконец узнали правду, и после этого все происходило очень быстро. Томас позвонил мне и рассказал, что они потеряли контакт с Трэвисом, и что, скорее всего, они раскрыли его прикрытие. Томас сказал, что Трэвиса увезли в неизвестное место, но они обязательно скоро его найдут. На следующую ночь была годовщина нашей свадьбы, и в ту ночь были убиты Бенни и несколько его людей. Это мог быть Трэвис. Нам повезло в тот раз, и я не была уверена, сколько еще будет помогать нам моя удача.

Я передала ему документы, обличающие моего отца, и Трэвис пообещал мне больше никогда не лгать. Его глаза опухли, брови и губы кровоточили, но он, глядя мне в глаза, сказал, что был в порядке, и я поверила ему. Потребовалось сбросить его машину с дороги и едва его не убить, чтобы он признался мне, что был единственным, кто стрелял в ту давнюю ночь.

Ложь была привычкой, от которой избавиться сложнее всего. Особенно когда мы думали, что защищаем тех, кого мы любим.

А сейчас он стоял на нашей кухне, уклончиво отвечая на вопросы Лииз и агента Хайд. Я наблюдала, как он говорит эту полуправду, не моргнув глазом, и задалась вопросом, сколько раз он так делал, а я об этом не знала. Сколько раз ему удавалось хранить секреты просто потому, что я не хотела верить, что он хоть что-то скрывает?

– Поздравить тебя? За поездку? – Спросила Лииз. – Значит, все кончено?

– Мы упустили лишь одного подозреваемого – Джиаду. Мы не можем выйти на не нее.. пока что... но мы это сделаем.

– Джиаду Карлиси? – Спросила Вэл. – Значит, мы не закончили. Потому что у Джиады есть свои люди, а бюро убили ее мужа и сыновей. Она сумасшедшая стерва.

– Мы закончили, – сказал Трэвис.

– Что насчет Джулии? Виттории? Ее телохранителя Кьяры? И что насчет новой жены Анджело? – Сказала Вэл чуть ли не обвиняющим тоном.

– Анджело женился? Когда? – Спросила я. Он был убежденным холостяком, женатым на клане. Он был известен тем, что избивал своих девушек, и только одна продержалась с ним больше года. У нас было множество фотографий ее избитого тела, и мне было интересно, сколько еще она с ним протянет. Потом она исчезла. И я даже не знала, стоит мне бояться женщину, которая наконец его приручила, или стоит бояться за нее.

– В настоящее время мы не можем найти Коко, – сказал Трэвис.

– С каких пор?

– Со вчерашнего дня.

– Коко – это новая жена Анджело?

Трэвис кивнул, не взглянув на меня, и это был верный признак того, что он не был до конца честен.

– Тогда мы еще не закончили, – отрезала Вэл. – При наличии любых необрубленных концов дело незавершено. Это же жены Карлиси, а Кьяра – известная наемница Джиары. Они не опасны, потому что они женщины? Скажи мне, что ты не так глуп.

Трэвис ощетинился.

– Мы поймаем их, Вэл.

– Или все, или ничего, – сказала Вэл, указывая на него. – Это твои слова, Мэддокс.

– Я знаю, что я говорил.

– Тогда почему ты так неосторожен сейчас? Почему бы тебе не... О. – В ее глазах промелькнуло понимание – она осознала, к чему эта спешка. Томас торопился попасть домой, и никто не мог с этим спорить. Даже директор.

Лииз закрыла рот, и ее глаза заслезились.

Агент Хайд положила руку на кобуру, отступая назад и придерживая занавеску двумя пальцами.

– К нам едут, – сказала она.

Лииз дернулась к двери, но Трэвис остановил ее.

– Просто жди, – сказал он.

Агенд Хайд чуть расслабилась:

– Это не наши.

Трэвис нахмурился.

– Кто же тогда?

Хайд кивнула в сторону двери. После двух ударов зашел Трентон, ведя за руку Камиллу. Они сразу же поняли, что что-то происходит, оглядев странные позы всех людей в комнате.

– Черт, – сказал Трэвис, выглядывая в окно и пытаясь выгнать брата за дверь. – Вам надо уехать.

– Какого черта? – Сказал Трентон, вырываясь из рук Трэвиса. – И тебе привет, спермонос.

– Серьезно, Трент, – сказал Трэвис. – Вам нельзя сейчас здесь быть.

– Почему нет? – Спросила Камилла.

– У нас семейный сбор, – сказала я.

– А мы уже не семья? – Обиженно спросил Трентон.

Трэвис вздохнул, после чего поднял обе руки и указал ими на дверь:

– Вы должны уйти, Трент! Прямо сейчас! Мы объясним все потом, но сейчас...

Что-то за окном привлекло внимание Хайд, и она подняла палец.

– Всем тихо. Кто-то подъехал.

Трэвис закатил глаза и оттащил Трента в сторону.

– Что бы ты сейчас не увидел, просто... Постарайся не сходить с ума. Не отнимай этот момент у Лииз.

– Ты сейчас о чем говоришь? – Спросил Трентон.

– Прост держи свой чертов рот на замке хотя бы в этот раз, – зарычал Трэвис.

– Что происходит? – Спросила меня Камилла.

– Ты тоже держи себя в руках. Сейчас время Лииз.

Мы стояли позади дивана, уставившись на дверь. Лииз замерла посередине комнаты, держа в дрожащих руках радионяню. Дверь открылась, и на пороге оказался Томас в белой рубашке и темных брюках, чистый и побритый. Он тяжело дышал после пробежки по нашей длинной подъездной дорожки. Он шагнул вперед с широкой улыбкой, и Лииз бросилась вперед, обнимая его и рыдая.

Колени Трентона подкосились. Камилла с Трэвисом подхватили его, чтобы смягчить падения, но потом дали встать на колени.

Камилла опустилась к мужу:

– Я так и знала, детка! – Сказала она с улыбкой на лице. Она поцеловала его в щеку, от волнения заламывая руки.

Трентон медленно покачал головой с открытым ртом.

– Трэвис, что, черт возьми, происходит?

– Мы позже все объясним, – ответил он, с улыбкой наблюдая за своим старшим братом.

Трентон посмотрел на Трэвиса.

– Так этому есть объяснение? – Он встал и сделал вдох, чтобы разразиться речью. Прежде чем он успел сделать это, Трэвис схватил его за рубашки и оттащил в кухню. Мы с Камиллой последовали за ними, пытаясь тихими голосами успокоить своих мужей.

Трэвис толкнул Трентона к холодильнику.

– Не смей, блин, начинать! – Сказал Трэвис. – Я знаю, что для тебя это было тяжело, и что по отношению к тебе это несправедливо, но Лииз была той, кто больше всего страдал от всего этого. Ты не испортишь ей этот момент. Понял?

Трентон напрягся, будто собираясь вырываться, но затем глубоко вздохнул, и его глаза наполнились слезами от чувства предательства, заменившего гнев.

– Ты лгал нам? Он был жив все это время, и ты нам лгал? Папино здоровье смылось в унитаз! Как ты мог это сделать?

Трэвис сжал челюсти и отпустил Трентона.

– Я не хотел. Если бы был другой выход, мы бы так не поступили. Но не было другого варианта, Трентон. Карлиси оставили нас в покое достаточно долго, чтобы мы успели придумать этот план, и он сработал. Мы заманили их в ловушку и устроили рейд. Поймали их всех. Кто не в тюрьме, тот мертв. Наша семья в безопасности.

Трентон покачал головой, а потом двинулся в гостиную, дожидаясь, пока Лииз с Томасом закончат.

Томас посмотрел на Трентона.

– Я надеюсь, что однажды ты меня простишь. Простишь нас. Я приношу самые искренние извинения за то, что заставил тебя через это пройти.

Трентон подошел к своему брату и крепко его сжал. Когда они отпустили друг друга, он вылетел из дома к своему грузовику. Камилла все еще стояла на месте, ошеломленная. Она подошла к Томасу, нежно коснулась его щеки, а потом отвела руку и со всей силы ударила его. Томас на секунду зажмурился, после чего встретился с ней глазами.

– Я заслуживаю этого, – сказал он.

– Да, заслуживаешь, – ответила она, двинувшись к Трэвису.

Я встала между ними.

– Мне плевать, заслуживает он этого или нет, но если ты ударишь моего мужа, я всыплю тебе по первое число.

Камилла посмотрела на меня, потом на Трэвиса, а затем вышла вслед за мужем на улицу, хлопнув входной дверью. Стелла захныкала, и Лииз повернулась, чтобы пойти к ней, но Томас поднял руку:

– Я сделаю это.

Мы последовали за ним в детскую, остановившись в дверном проеме. Лииз стояла в нескольких шагах от нас, все еще вытирая слезы со своих щек.

– Привет, – сказал Томас тихим, успокаивающим голосом.

Стелла тут же перестала плакать, уставившись на своего папу.

– Помнишь меня? – Спросил Томас. – Можно мне взять тебя на руки? – Он потянулся и взял ее на руки, а она все еще продолжала на него смотреть. – Ты так сильно выросла. Уже почти юная леди, – сказал он, прижимая ее к себе. Он вдохнул запах ее волос, и Лииз обняла их обоих.

Трэвис прикрыл дверь, целуя меня в лоб.

– Стоит ли нам поехать за Трентоном? – Спросила Вэл. – Убедиться, что он не расскажет семье?

Трэвис покачал головой, прижимая меня к себе.

– Он не станет. Он знает, что не должен был этого видеть.

Вэл не выглядела счастливой.

– Думаешь, Джиада ничего не предпримет, когда узнает, что Томас все-таки не умер? Она придет за ним. За всеми вами.

– Мы будем готовы, – сказал Трэвис.

Вэл прищурилась.

– Ты – чокнутый идиот! Ты заставил семью пройти через все это, а теперь используешь Томаса в качестве приманки?

Я взглянула на нее.

– Это чертовски серьезное обвинение. – Я посмотрела на мужа, ожидая, что он будет это отрицать. Он не сделал этого. – Трэвис. Скажи мне, что это не так.

– Ты не смог достать Джиаду и других жен, и решил заманить их сюда. Ты надеешься, что они опять будут стрелять в Томаса? Или Лииз? Ты в своем чертовом уме? – Гневалась Вэл.

– Трэвис, – сказала я, не в силах еще что-то добавить.

– Я... – Начал он, но я развернулась на пятках и пошла на кухню, чтобы найти посуду, которую надо вымыть. Решение уже было принято. Я чувствовала, как он внимательно следит за моими движениями. – Детка, – сказал он. Я остановилась около раковины, и он схватил меня за руку.

– Поддельной смерти Томаса было достаточно, не думаешь? А теперь ты намеренно подверг нас всех риску? Что мы будем делать, если они придут не за Томасом или Лииз? Что, если они придут за тобой? За Джеймсом или Джесс? – Завелась я.

– Они этого не сделают.

– Откуда ты знаешь, Трэвис?

– Я... Голубка, пожалуйста, просто доверься мне.

– Как я могу тебе довериться, если ты не был честен со мной? – Я отвернулась и включила кран с водой, после чего снова повернулась к нему лицом. – Когда ты собирался рассказать мне? После того, как они бы расстреляли наш дом?

– Нет, – сказал он, запинаясь. Я уже давно на него не злилась, и он не был готов к такой моей реакции. – Но я знаю, кто будет их целью. Мы просто должны выяснить, что это будет и когда, и, скорее всего, это произойдет скоро.

– Твой отец уже потерял Томаса. Как думаешь, что с ним будет, если он потеряет его еще раз?

– Этого не случится.

– Откуда ты знаешь? – Закричала я, бросая тарелку в моей руке на пол. Она разбилась, и на звук сбежались Вэл, Хайд, Томас и Лииз.

Трэвис засопел. Он взглянул на Томаса, а потом снова перевел на меня взгляд. Он сдерживался, не рассказывая мне чужой секрет. Я видела в его глазах страдания и борьбу.

– Это была моя идея, – выпалил Томас. – Это была лучшая возможность одновременно и мне вернуться домой пораньше, и поймать Джиаду с женами.

– Если что-то пойдет не так... – Начала я.

– Не пойдет, – сказал Трэвис.

– Не, – закричала я, закрывая глаза, – говори со мной. – Я взглянула на мужа. – Не говори мне ни слова, если это не полная правда.

– Трэвис открыл рот, чтобы заговорить, но затем закрыл его, чтобы обдумать свои слова. Это лишь сделало меня злее, и я повернулась, чтобы взять щетку, слыша, как Томас, Лииз и агенты выходят из комнаты.

– Эбби, я люблю тебя. Ты должна это знать. Безопасность нашей семьи – главное для меня. Это правда, – он забрал у меня щетку и совок и сам стал сгребать разбитую тарелку, царапая осколками кафель.

– Ты знаешь, что я всегда поддерживаю тебя, но, Трэвис... Это ужасный план. Ощущение, будто его за секунду придумали из-за того, что Томасу хотелось вернуться домой.

– Его придумали не за секунду, – проворчал он, наклоняясь, чтобы собрать осколки. – Они работали над ним с тех пор, как Томас достаточно поправился, чтобы ходить.

– Даже Лииз?

– Даже Лииз.

– Несмотря на то, что я буду звучать как капризный ребенок, я все же спрошу: почему Лииз знает об этом, а я нет?

Трэвис встал, открыл дверцу и выбросил мусор в ведро.

– У нее более высокий допуск, чем у тебя.

Я нахмурилась.

– Так теперь твоя честность по отношению к жене основывается на уровне допуска? Ты, блин, разыгрываешь меня?

– Детка, – сказал он, потянувшись ко мне.

Я отступила назад.

Он расстроенно опустил руки.

– Все почти закончилось. Ты можешь еще немного потерпеть?

– И что тогда? В следующий раз ты тоже мне соврешь?

Трэвис вздохнул, отошел от меня на несколько шагов и вернулся обратно.

– Прости. Мне жаль, что у нас такая жизнь. Но альтернатива еще хуже.

– Ты когда-нибудь просил их, Трэвис? Просил отпустить тебя? Ты отслужил свой срок. Помог закрыть одно из крупнейших дел в истории бюро. Достаточно. Работа в бюро – не пожизненное заключение. – Трэвис смотрел на меня, не находя слов для ответа. – Понятно. Ты не хочешь уходить.

– Гулька, я люблю свою работу. Меня тошнит при мысли, что придется опять работать тренером или каким-нибудь офисным менеджером с девяти до пяти.

– Ты любишь свою работу? Больше, чем любишь жену? Своих детей? Братьев? Отца? Сколько раз ты лгал мне в лицо? Сколько раз подвергал нас опасности? Я игнорировала все потому, что это было частью сделки, которая спасала тебя от тюрьмы, но ты мог хотя бы спросить ?

– Я вдруг понял, как, должно быть, чувствовал себя папа, когда мама попросила его уйти из полиции.

Я приподняла бровь:

– Но он это сделал.

– Гулька, она же умирала, – пренебрежительно ответил он.

Я потянулась и схватила его за рубашку.

– Трэвис, помоги тебе Бог, если что-нибудь случится с нашими детьми из-за твоего желания поиграть в копа.

– Что? Ты уйдешь? Бросишь меня, потому что я люблю свою работу?

– Это не так, и ты это знаешь! Не смей перевирать мои слова! – Ругаться с ним было чем-то нереальным: мы не ссорились со времен колледжа.