Текст книги "Прекрасные похороны (ЛП)"

Автор книги: Джейми Макгвайр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

– Что? – Сказала она, поймав меня за разглядыванием ее сисек... опять. Повзрослею ли я когда-нибудь? Если это означало перестать ценить сексуальность моей жены, то, надеюсь, нет.

Я откашлялся.

– Я бы хотел встретить Лииз в аэропорту, но, – я посмотрел на свои часы, – тебе уже скоро надо будет ехать за детьми.

– Ты должен поехать. – Вздохнула она, приподнимая грудь, чтобы вдохнуть побольше воздуха.

– Нет, – ответил я, покачав головой.

– Я могу забрать детей со школы, – сказала она. – Уорен здесь. Он может подвезти нас, если ты так волнуешься.

Я нахмурился.

– Поскорее бы это закончилось.

– Скоро так и будет, – сказала Эбби, поднимаясь. Она подошла ко мне, проведя рукой по бицепсам и небольшой части спины. Ей пришлось наклониться вперед, чтобы положить голову мне под подбородок и прижаться щекой к груди. Но ее нежные прикосновения не могли меня подбодрить: мы оба знали, что конец одного происшествия означал лишь начало другого.

Эбби была той, из-за кого наступил перерыв в деле ее отца. Мик Эбернати был конченным картежником, водившимся с мафиози Вегаса. Она узнала, что я работал на Бюро и просто хотела помочь закрыть дело, которое отнимало у меня столько времени. Но поскольку переданная информация сдавала ее отца и заместителя Карлиси, ее попросили быть консультантом ФБР. Они все еще ждали ее ответа, как, впрочем, и я.

Ее помощь позволила мне быстро подняться вверх по карьерной лестнице. Ни одна юридическая фирма в Икинсе не платила бы мне столько, сколько я зарабатывал в Бюро. И если бы Эбби работала консультантом, она могла бы все дни проводить дома с детьми. Хотя даже без этого у нас была замечательная жизнь здесь.

– Папа так взволнован, – сказала Эбби. – Хочет увидеть Стеллу.

– Думаю, это никогда не устареет. Независимо от того, сколькими детьми засыпают его сыновья, он каждый раз ведет себя так, будто это его первый внук.

Эбби это не позабавило.

– По-моему, это делают его невестки.

Я поцеловал ее в лоб.

– Туш е .

– Трэвис, тебе надо ехать в аэропорт. Я заберу детей из школы вместе Уореном, и мы встретимся у папы. Томас хотел бы, чтобы ты это сделал.

Мои брови сошлись на переносице. Слышать имя Томаса в прошедшем времени было неприятно.

– Убедись, что Уорен будет вне поля зрения. Папа уже знает, что что-то случилось.

– Конечно, знает, Трэв. Он не глуп. Я почти уверена, что он догадался с самого начала. И про близнецов тоже.

– А что там с близнецами? – Спросил я.

Эбби просто хихикнула, покачав головой.

– Все вы, мальчики Мэддоксы, страшные лжецы.

Мое лицо исказилось от отвращения.

– Никто не лжет.

– Скрывать что-то значит лгать, – настаивала она. – Как и придумывать всякие истории для прикрытия.

Когда я поступил в ФБР всего в двадцать лет, я был обязан сохранять это в тайне от моей жены. К сожалению для Бюро, Эбби была слишком умна и упряма, чтобы ничего не замечать. К сожалению для меня, папа был столь же проницателен, поэтому у меня было прикрытие другой работой, чтобы удержать все в тайне от него. Я не был уверен, как у Томаса получалось скрывать все это больше десяти лет. По словам Эбби, ему и не удалось. Она была уверена, что мой отец тоже всегда об этом знал.

Я поцеловал мягкую щечку Эбби, чувствуя легкий шоколадный запах какао-масла, которым она недавно начала пользоваться. Это заставило меня поцеловать ее еще раз, прежде чем пойти к своему грузовику.

Я передал сообщение агенту Уорену через маленький передатчик, прикрепленный к моей куртке:

– Направляюсь в региональный аэропорт.

– Уверен, агент Линди будет счастлива увидеть знакомое лицо, сэр.

Я вздохнул.

– Может, да. Может, нет. – Я скользнул за руль, делая глубокий вдох, прежде чем повернуть ключ в замке зажигания.

Лииз летела с новорожденным ребенкам через полстраны. Похороны были единственной причиной, из-за которой она рискнет безопасностью, особенно зная, что мафиози нацелились на единственную слабость, которая была у Лииз Линди – на людей, которых она любила. Окружения Бюро было уже недостаточно: она нуждалась в семье Мэддоксов. Она знала, что мы поможем держать Стеллу в безопасности.

Я крепко сжимал руль, пока в поле зрения не появились ворота регионального аэропорта. Никто меня не преследовал. Охранники у ворот выглядели предупрежденными, но расслабленными. Я показал свои документы, и мне позволили проехать внутрь. Было маловероятно, чтобы кто-то в Вегасе понял, что Лииз направляется домой в Иллинойс, и успел добраться сюда, чтобы напасть на нее.

Подъезжая к аэродрому, я заметил самолет Бюро, уже припаркованный у ангара. Повсюду виднелись люди в костюмах: мужчины и женщины были вооружены и опасны. Как только мой грузовик повернул за угол, они сосредоточились, приказывая мне сбавить скорость, припарковаться и показать свои руки.

Я сделал, как они приказали, показывая свой значок. Большинство уже поняли, кто я такой, как только я заехал на взлетную полосу.

– Трэвис! – Позвала Лииз из-за стены мужчин.

Я побежал к ней, расталкивая агентов, чтобы добраться до свой невестки. Ее покрасневшие глаза выглядели опухшими и усталыми.

– Боже мой, твое лицо, – сказала она, нежно касаясь моей фиолетовой припухшей кожи. Лииз была не самым ласковым человеком, но в моих руках она тут же расслабилась. – Ты приехал, – тихо сказала она.

Я положил руку на ее длинные темные волосы на спине и поцеловал в макушку.

– Конечно, черт возьми.

– Как Эбби? – Спросила она, глядя на меня. – Как все они? Ничего подозрительного?

– Всё в порядке. Все ждут, чтобы помочь тебе с ребенком.

– Я не спала уже три дня, – сказала Лииз, смотря на меня своими миндалевидными глазами.

– Я знаю, – сказал я, взяв ее за руку, пока мы шли к машине. – Знаю.

ГЛАВА 6

Шепли

Я вытянул перед собой руки.

– Стойте! Нет! Не надо!

Мои сыновья в ответ уставились на меня своими, в точности как у мамы, большими зелеными глазами, держа в руках рожки с мороженым. Эзра, Элай и Эмерсон стояли на нашем крыльце, а их лица были такими же грязными, как и футболки. Их мама сошла бы с ума, войди они в таком виде в дом, и они это знали. Я взял их погулять в первую очередь для того, чтобы позволить ей спокойно убрать дом, и чтобы никто из наших маленьких проказников сразу же не устроил беспорядок. Если бы я пустил их такими перепачканными липкой молочной массой, Америка бы нас убила.

– Мальчики, – сказал я, все еще держа руки перед собой. – Я принесу шланг. Не. Двигайтесь. Мама дома. Вы же знаете, что вам будет, если вы зайдете внутрь?

Элай посмотрел на Эмерсона, расплываясь в своей фирменной злобной ухмылке.

– Я серьезно, – сказал я, указывая на них пальцем. Они захихикали, когда я отошел на три шага от крыльца, а потом ринулся по газону на задний двор, чтобы найти кран.

Мы с Америкой были единственными в семье, и мы оба хотели нескольких детей, близких по возрасту. К тому времени, как появился Эмерсон, мы поняли, что прыгнули выше головы. Эзра был всего на месяц старше близнецов Трэвиса и Эбби, Элай появился спустя два года, а Эмерсон – еще через два. В отличие от сыновей Трэвиса и Тэйлора, мои быстро научились драться, и делали это лучше, чем их сверстники, что безошибочно выдавало в них Мэддоксов. Хорошо, что у меня был опыт обращения с подобным.

Я ухватился за распылитель и начал разматывать шланг, направляясь к крыльцу. Как только я завернул за угол, то бросил шланг и рванулся вперед: дверь была открыта настежь, а мальчики пропали.

– Черт! – Зарычал я, побежав на крик Америки.

Она была на кухне и двигалась со скоростью света. Эмерсон сидел на столе, опустив босые ноги в раковину под струю воды, пока Америка на время ослепила Элая, натянув ему на голову футболку. Она уже сыпала угрозы в сторону Эзры:

– Только пошевелись и, клянусь Богом, ты пожалеешь! – Пригрозила она.

– Есть, мэм, – сказал Эзра, замерев около холодильника в неестественной позе.

Мальчики не очень меня слушались, но ни один из них не смел противоречить своей мамочке, когда та выходила из себя. Она никогда не боялась заявить нам, что мы были близки к пересечению черты.

– Прости, любимая, – сказал я, доставая из ящика полотенца.

Америка мыслями уже была далеко от меня. Не было времени на бессмысленные извинения от меня или прощение от нее: она сконцентрировалась на том, что было необходимо срочно сделать. Лишь мы успели стереть последний растаявший кусочек белого беспорядка с их рук и лица, мальчики уже с гипер скоростью побежали в свои комнаты. Америка устало развалилась на полу.

– Боже, благослови Диану за то, что не прибила твоих кузенов, – сказала Америка.

Я сел возле нее, положив вытянутые руки на согнутые колени.

– Дом выглядит замечательно.

– На некоторое время, – ответила она, наклонившись, чтобы поцеловать меня. – Все еще не думаю, что у нас получится затеять ремонт до того, как они уедут в колледж.

Я засмеялся, но перестал в ту же секунду, что поднялся с пола и потянул за собой жену. Мы оба застонали, чувствуя проявляющиеся признаки старения в теле. Мы много времени провели на этой кухне: готовили еду, делали детей, а позже ползали здесь на четвереньках, заменяя линолеум на современную плитку. Текстурированные потолки были отшлифованы, всюду были установлены гранитные столешницы и новое ковровое покрытие или плитка, во всех помещениях, кроме комнаты мальчиков, стены были окрашены в земляные цвета, было обновлено освещение, заменена техника. Нетронутыми остались только дубовые шкафы и отделка. Наш дом был почти нашим ровесником, но Америке нравилось превращать старое в новое, а не жить в пространстве, которое в нас не нуждалось.

Эмерсон влетел в кухню и обнял Америку.

– Люблю тебя, мама.

Он сорвался с места так же быстро, как и появился, а Америка оттянула рубашку, заметив появившийся белый след.

– Мы пропустили пятнышко, – сказала она раздраженно. – Интересно, много ли их мы пропустили. Надо устроить им вторую мойку.

– Он любит тебя, мама. Как и все они.

Глаза Америки смягчились, когда она посмотрела на меня.

– Только поэтому они все еще живы.

С момента, когда тест показал две полоски, Америка была переполнена любовью. Она любила детей больше, чем своих родителей, больше, чем Эбби, больше, чем меня. И она не искала оправданий для их выходок. Когда Америка пререкалась с моим соседом по комнате и двоюродным братом, Трэвисом, никто из нас не предполагал, что она практиковалась, чтобы в будущем управляться со своими собственными мальчиками Мэддоксами. То, как она одновременно заставляла уважать себя и все же оставалась нежной матерью, почти каждый день напоминало мне тетю Диану.

– Летний лагерь? – Спросил я. Я был тренером «Чикагских Медведей», и довольно больш у ю часть года путешествовал с ними. Америка была святой. Она никогда не жаловалась и не возмущалась, что меня нет дома, и позволяла мне продолжать заниматься любимой работой, даже если это означало для нее много одиноких ночей и самостоятельное воспитание детей. Хотя я считал бы ее святой, даже если бы она всего этого не делала. Но иногда мне хотелось, чтобы они и жаловалась, и возмущалась.

– О, да. Рыбалка, кемпинг, разведение костров. Они так этого ждут. У нас ведь все еще есть страховка, верно?

– Верно.

Америка вздохнула, переплетая наши пальцы. Ее пальчики были сморщены от воды, а комочек пыли запутался в ее светлых волосах, и все равно она была потрясающе красива. Я почувствовал, как что-то сжалось в животе.

– Я люблю тебя, – сказала она, и я снова в нее влюбился.

Я открыл рот, чтобы ответить, но тут зазвонил мой телефон. Я закатил глаза, а затем, используя указательный и большой пальцы, аккуратно вытащил его из переднего кармана моих штанов цвета хаки.

– Алло?

– Хей, Шеп. Это, эмм... Это Трент. Вы сейчас дома?

– Мы дома. Что случилось?

– Вы должны приехать.

Я замолчал, не ожидая такого ответа.

– С-сейчас?

– Прямо сейчас, – без промедления ответил Трентон.

Я перенес вес с одной ноги на другую, поняв, что что-то не так.

– Это Джим? – Как и следовало ожидать, мой вопрос привлек внимание Америки. – С ним все в порядке?

– Он в порядке. Нам просто нужно, чтобы вы приехали.

– Конечно, – ответил я, стараясь убрать из голоса беспокойство. Я знал, что Джим был не в очень хорошем состоянии, и заволновался, что, возможно, он получил плохие новости от врача. – Будем через двадцать минут.

– Спасибо, Шеп, – сказал Трентон, прежде чем повесить трубку.

– Что с Джимом? – Спросила Америка.

Я отложил телефон и пожал плечами.

– Не знаю. Они хотят, чтобы мы приехали.

– Звучит срочно, – сказала она, внимательно вглядываясь в мое лицо в поисках ответов.

– Я правда не знаю, любимая. Давай просто загоним мальчиков в машину. Двадцать минут на это – очень оптимистично.

– Я разберусь, – сказала она, выходя в коридор. – Мальчики! В машину! Быстро!

Я смотрел, как она исчезает в комнате Элая и Эмерсона, после чего начал искать ключи и телефон, потратив на это целую минуту, прежде чем понял, что они у меня в карманах. Я проклинал все на своем пути, пока поднимался в комнату Эзры. Зайдя, я сказал ему поскорее натягивать конверсы, чтобы мы могли уехать.

Я знал, что свою уборку Америка начала в первую очередь с комнат мальчиков, но пол у Эзры уже был завален одеждой, игрушками и...

– Камни? Серьезно? – Спросил я.

– Мне их дал Джеймс. Он выиграл их в покер.

Я скрыл улыбку, точно зная, от кого у Джеймса такие умения.

– Завяжи шнурки. Давай, приятель, нам пора.

– Куда? – Спросил Эзра своим тоненьким голосом. Он напоминал мне Томаса, которому всегда надо было знать все детали.

– К папе Джиму, – сказал я.

Близнецы Трэвиса и Эбби – Джеймс и Джессика – появились на свет всего на месяц позже Эзры и оказывали большое влияние на него. Но даже без их привычки называть Джима Большим папой, мои дети считали его своим дедушкой.

– Даааа! – Прошипел Эзра, выбегая за дверь с незавязанными кедами.

– Эзра, зашнуруй обувь! Эзра! – Прокричал я ему вслед.

Америка уже стояла около машины с открытой задней дверью и через Элая тянулась к ремню Эмерсона, чтобы пристегнуть его. Эзра скользнул на сиденье с другой стороны, болтая шнурками. Америке было достаточно кивнуть на его ноги, и он послушно подтянул колени, чтобы завязать шнурки.

– Как тебе это удается? – Сказал я, подходя к своей дверце.

– Они точно знают, что именно может им сойти с рук,– сказала она, открывая пассажирскую дверь. Она пристегнулась, а потом откинулась на спинку, наслаждаясь драгоценными минутами спокойствия, что были у нас в машине, пока дети пристегнуты. Я еле расслышал ее следующие слова сквозь шум двигателя. – У каждого ребенка есть валюта – любовь. А еще они знают, что я могу их уничтожить.

Я усмехнулся, точно зная, что она говорила серьезно. Я видел, как многие самолетики или гоночные машинки были упакованы и отданы на благотворительность, либо хранились, пока мальчики их не заработают обратно. Порой Америка вела себя как военачальник, но совершенно справедливо. Однажды они ее перерастут, и ей было важно до тех пор воспитать в них уважение. По дороге к Джиму, я думал, как бы все сложилось, будь Диана здесь, чтобы воспитывать моих кузенов. Все, что делала Америка в качестве матери, в точности соответствовала моим представлениям о моей тетушке. Я не был уверен, как ей, будучи единственной дочерью в семье, удавалось усмирить толпу шумных Мэддоксов, но как только она подарила жизнь Эзре, каким-то образом она всегда знала, когда быть ласковой, а когда жесткой.

Я включил поворотник, пропуская машины, прежде чем повернуть налево к дому Джима. Две грунтовые трещины на каждой стороне дорожки свежескошенной травы тянулись по левой стороне дома прямо к задней его части. Рядом уже было припарковано столько машин, что мой минивэн остался торчать задом на дорогу на целых полметра. Хорошо, что машина, припаркованная перед домом, удерживала от него поток автомобилей.

– Что за чертовщина? – Сказала Америка.

– Мама, – отругал ее Эзра. – Не говори чертовщина.

– Это ты не говори чертовщина, – ответила Америка.

– Ты первая.

Она медленно повернулась, стреляя в него смертоносным взглядом. Он опустился на сиденье, уже опасаясь за свою жизнь.

Никто не ждал нас на крыльце. Что-то было не так. Я отстегнул Элая и Эмерсона и поспешил к Америке, которая вела Эзру за руку к входной двери. Я два раза постучал, а затем открыл дверцу, сделав мысленную заметку, что стоит починить ее, пока она не слетела с петель. Трентон и Камилла все свое время тратили на попытки забеременеть, а Трэвис только что вернулся домой после работы в городе. Я старался помогать, если была возможность.

Америка, тоже встревоженная неизвестностью, взяла меня за руку. Мы зашли, и был слышен лишь тихий разговор на кухне. Кроме этого в доме была абсолютная тишина, столько необычная для такого количества людей внутри.

– Хей, – сказал я, когда в поле зрения появился Трентон. Он выглядел дерьмово, и по ним с Камиллой было видно, что они плакали.

Эбби стояла, прислонившись к шкафчикам у холодильника, наблюдая, как Трентон готовится сообщить мне новости.

– Где Джим? – Спросил я.

Он быстро обнял меня.

– Спасибо, что приехали так быстро

– Трентон, – сказал я. – Расскажи мне, что происходит.

– Это Томми, – сказал он надломившимся голосом.

– О, Боже. Что-то с ребенком? – Спросила Америка.

Мой желудок ухнул вниз. Стелла родилась лишь пару дней назад.

– Нет, – покачал головой Трентон, – нет, она в порядке. Полностью здорова. – Он посмотрел на мальчиков. – Джеймс и Джесс наверху. Почему бы вам, парни, не подняться к ним?

Все три мальчика вылетели из комнаты, и Америка двумя руками ухватилась за мою руку, готовя нас обоих к тому, что мог сказать Трентон.

– В Томми стреляли у его дома. Сразу после того, как они привезли туда Стеллу.

– Стреляли? – Переспросил я, чувствуя головокружение. Казалось, весь воздух выкачали из комнаты, пока я пытался переварить сказанное. – Но он в порядке?

Лицо Трентона вытянулось.

– Все плохо, Шеп.

Я разозлился, хотя и не понимал, почему.

– Это была проезжающая мимо машина или...?

– Мы точно не знаем. Агентам было приказано ждать, пока приедет Лииз, прежде чем дать нам больше информации, – сказал Трентон.

Америка сморщила нос.

– Агенты?

Трентон жестом указал через плечо на мужчин в костюмах, сидящих за обеденным столом.

– ФБР.

Я наклонился, чтобы получше их разглядеть, а затем выпрямился.

– Что агенты ФБР здесь вообще делают?

– Мы точно не знаем, по правде говоря. Думаю, это как-то связано с теми, кто стрелял в Томми. Может, они в списке разыскиваемых или еще что.

– Но почему бы им не дать нам больше информации? Они задавали вам какие-нибудь вопросы? – Спросила Америка.

– Нет, – сказал Трентон.

Америка подошла к Эбби, все тело которой – даже ее нос – выглядело опухшим.

– Тебе не кажется, что ситуация странная? Где Трэвис?

Эбби коснулась руки Америки, призывая ее к терпению

– Все будет хорошо, Мерик, – сказала Эбби. – Он поехал забрать Лииз из аэропорта.

– Лииз здесь? Почему она не с Томасом? – Спросил я.

Не успела Эбби ответить, как в комнату, хромая, зашел Джим.

– Дядя Джим, – сказал я, обнимая его.

Он похлопал меня по спине.

– Просто подожди, пока нам что-нибудь не сообщат. – Когда он отстранился, он выглядел усталым и разбитым, будто бы уже зная, что произойдет.

– Тебе что-нибудь сделать, пап? – Спросила Эбби.

– Я бы не отказался от кофе, – ответил он.

– Я сделаю, – сказала Камилла. – Вам обоим следует отдыхать. – Она имела в виду Эбби и Джима, но я чувствовал необходимость сесть.

Пока Америка шла мимо меня, за руку ведя Эбби в комнату, я заметил, что у всех присутствующих на лицах были написаны страх и опустошение – у всех, кроме Эбби. Обычно она бы допрашивала тех агентов, пока не получила бы ответ.

Америка кивнула с проблеском понимания в глазах. Я задался вопросом, знала ли она больше, чем я. Послышались крики мальчиков, и Америка бросилась к подножию лестницы, громко закричав:

– Какие-то разборки?

– Нет, мэм! – Закричали все трое в ответ.

Камилла улыбнулась и наполнила стакан льдом и водой, подав его Джиму, прежде чем сесть обратно в кресло.

– Это не похоже на кофе, – сказал он с улыбкой.

– Знаю, – ответила Камилла.

Мы с Америкой присоединились ко всем в гостиной, но Трентон остался в коридоре, пытаясь дозвониться до близнецов в Колорадо. Америка села на диван, и я расположился на полу между ее ног, стараясь не стонать, когда она начала кругами массировать мои плечи.

Трентон вошел, поднимая в воздух телефон.

– Близнецы забронировали билеты на утренний рейс. Я встречу их.

– Я поеду за тобой на минивэне, – сказал я.

Пальцы Америки вдавливались в мои застывшие мышцы.

– Когда мы узнаем больше информации о Томасе? – Спросила она.

– Скоро, – ответила Эбби.

Америка стрельнула в нее взглядом. Что-то происходило, и моя жена никогда не любила оставаться в неведении. Когда Трэвис с Эбби тайно поженились, я думал, она их придушит. Видимо, они не усвоили урок.

Входная дверь открылась и закрылась, и из-за угла показался Трэвис, ослабляя галстук. Он устроился на работу в рекламной фирме Томаса. Она находилась в Калифорнии, и, согласно истории, он замещал Томаса, пока тот уехал управлять офисом на Восточном побережье, но Трэвису каким-то образом удалось остаться в Икинсе. Все это имело мало смысла, но я и не думал их допрашивать до сих пор. Мы с Америкой были заняты семейными делами. Было проще простого упускать вещи из виду.

Я встал, чтобы обнять Трэвиса.

– Ты в порядке? Откуда этот синяк под глазом?

Трэвис поморщился.

– Я разбил внедорожник.

– Где Лииз? – Спросил я.

– Ее подруга Вэл забрала ее, чтобы купить подгузники и все такое, – ответил он с уставшим видом.

– Кто-нибудь ответит на чертов вопрос? – Выпалила Америка. – Почему Лииз здесь без своего мужа?

– Мерик, – предупреждающе сказала Эбби.

Камилла принесла папе дымящуюся кружку, и на мгновение его глаза загорелись.

– Кофе без кофеина, – сказала она.

– Эбби, почему мы здесь? – Потребовала ответа Америка.

– Чтобы вы были в безопасности, – выпалила она. – Чтобы мы все были в безопасности.

– В безопасности от чего?

Трэвис нахмурился.

– От тех, кто стрелял в Томаса.

Я посмотрел на свою жену. Ее рот слегка приоткрылся, и она перестала тереть мои плечи.

– Что, черт возьми, это значит? – Спросил Трентон, дотянувшись до руки Камиллы. Она сжала его руку, выглядя так же ошеломленно и взволнованно, как Америка.

– Это значит, что... – Начал Джим, сделав глубокий вдох. – ФБР здесь, и, видимо, они считают, что то, что произошло с Томасом, это не случайность. А теперь... Вы все, просто успокойтесь. Здесь вы в безопасности. Дети в безопасности. Когда Тэйлор и Тайлер приедут сюда, они тоже будут в безопасности.

– И это весь план? – Спросила Камилла. – Затаиться здесь, как в безопасном убежище?

– Они действительно думают, что кто-то охотится на нашу семью? – Спросил Трентон. – Почему?

Трэвис казался все более раздраженным с каждым вопросом.

– Это возможно.

– На всю семью? – Спросил Трентон.

– Возможно, – ответил Трэвис.

– Оливия! – Сказал Трентон и побежал по коридору на выход.

ГЛАВА 7

Лииз

НА 24 ЧАСА РАНЬШЕ

Я сидела в захудалом гостиничном номере с отваливающейся белой краской на стенах и старой мебелью. За время работы на ФБР я побывала во многих подобных дырах, но никогда с новорожденным ребенком. С тех пор, как мы заселились, я держала малышку на руках, опасаясь отпустить ее, предварительно не проверив всю комнату с ультрафиолетом.

После короткого стука Агент Хайд приоткрыла дверь.

– Это я.

– Входи, – сказала я, наполовину с облегчением, а наполовину с раздражением. Она вернулась с пустыми руками, хотя я и попросила ее принести чистые простыни, подушки и одеяла – не те, что выдавали в этом мотеле – и целый список других вещей.

– Знаю, о чем Вы думаете, – сказала Хайд. Ее грязные светлые волосы были зачесаны назад и связаны на затылке. Она была лучшим агентом Куантико после меня. Я была рада, что она была здесь, хоть она и не казалась мягкой и пушистой. Я тоже хотела бы выглядеть твердой, собранной и невозмутимой, но было сложно делать это в моем расстегнутом бюстгальтере для кормления, попахивающем отрыжкой младенца.

– Ты понятия не имеешь, о чем я думаю, – ответила я.

– Они уже в пути.

Может, она и знала.

– Лучше бы этому быть правдой. Он знает, как я ненавижу округ Колумбию, и этот мотель ужасен.

– Ну, это как жертва ради общего блага. – Когда Хайд увидела выражение моего лица, она сглотнула. – Прошу прощения, Агент Линди. Неудачная шутка. Но после того, что случилось с Сальватором Каттоне в девяностых, мафия сторонится Колумбии, и это самое безопасное место для вас.

– Это хранилище спермы и микробов? – Спросила я. Хайд была невозмутима и оставила вопрос без ответа. Я посмотрела наверх и вздохнула. – Как он?

Она выронила только одно слово:

– Задет.

Я опустила взгляд, рассерженная, что из-за гормонов не контролировала эмоции. Слезы покатились по моему носу и закапали с его кончика на розово-коричневую пижамку Стеллы. Всего несколько дней назад слезы были чужды мне. Теперь же это было единственным, что я делала.

У Бюро было всего пятнадцать минут, чтобы предупредить нас о том, что Карлиси разделились и уже были близко. Они ехали с целью убить Томаса и Трэвиса. Одна их группа была прослежена до Куантико, другая – до Калифорнии. У того, кто стрелял в Трэвиса, была неверная информация, которую мы специально распространяли, создавая ему прикрытие, когда его раскрыли, но было лишь вопросом времени, когда они выследят его до Иллинойса.

Всего пятнадцать минут, чтобы придумать план, согласно которому Томас рисковал жизнью на лужайке перед нашим домом. Снайперы были наготове, когда ниже по дороге послышался визг машин. Когда бандиты начали поливать наш дом пулями, один из снайперов прострелил заднюю шину арендованного Ниссан Альтима, а другой выстрелил в бронежилет Томаса. Мой муж упал вниз и оставался на земле, пока не приехала скорая. Ниссан умчался прочь, но был пойман спустя двадцать минут погони. После того, как мафиози бросили машину и побежали пешком, агенты нагнали их. Кто-то из них вытащил пистолет и был убит. Остальных арестовали. Томас не мог добиться лучшего исполнения плана.

Я все еще могла чувствовать ощущение его губ на моих, когда он целовал меня, прежде чем выйти за дверь. Это был прощальный поцелуй, и я не знала, встретимся ли мы еще или нет. Была вероятность, что мы больше не увидимся.

Бенни был мертв, а мы, наконец, загнали в угол одного из его людей, который был согласен свидетельствовать против Карлиси – никчемного игрока из Вегаса, который выбивал деньги из мелких стриптиз-клубов. По совместительству этот игрок оказался отцом Эбби Мэддокс, с которым она не общалась. Мик Эбернати теперь был под стражей. Эбби передала нам пятнадцатисантиметровую стопку бумаг на собственного отца, не оставляя ему никакого выбора, кроме как дать показания против оставшихся членов семьи Карлиси. Мы знали, что они не остановятся без кровопролития, и надеялись, что люди Бенни поверят в смерть Томаса, что спасет Трэвиса или меня от дачи показаний.

Я могла бы планировать это всю свою жизнь и все равно не была бы готова к тому, что отца моего ребенка застрелят на лужайке перед нашим домом. В этот момент из моих глаз полились непрекращающиеся слезы.

В дверь постучали, и Хайд с пистолетом наготове проверила, кто это был, после чего пропустила человека в штатском с большими пластиковыми пакетами.

– Добрый день, агент Хокинс.

Он кивнул Хайд, а затем мне:

– Агент Мэддокс.

– Линди, – поправила его Хайд. – Она все еще Линди.

– Прошу прощение, – сказал он, запнувшись. – Я думал...

Я могла лишь потрясти головой в ответ, чувствуя, как снова начинают слезиться глаза. С каждым разом это все больше раздражало меня. Почему у людей так хорошо получается спросить о том, что в данный момент бьет сильнее всего?

Томас несколько раз делал мне предложение, но замужество не было в моих планах, а я всегда придерживалась плана. В день, когда на свет появилась Стелла, мои планы поменялись, и я решила, что это не так уж и плохо. В следующий раз, когда мы увидимся с Томасом, он пообещал снова сделать мне предложение. Никаких самолетов, делающих надписи в небе, никаких цветов, никакой Эйфелевой башни или другой театральщины, у нас просто был новый план. И теперь мне надо было лишь убедиться, что я снова его увижу.

Агент Хокинс достал тонкое одеяльце и начал разбирать пакеты.

– Постельное белье для двуспальной кровати и одеяло, как вы просили. Простыни для детской кроватки, подушки, тряпки и Лизол [1] . Все простыни постираны, та, что для кроватки, с тем средством, что вы сказали.

[1] Лизол – дезинфицирующая маслянистая жидкость красно-бурого цвета.

– Спасибо, – сказала я, глядя, как он уходит.

Пока я заворачивала Стеллу в тонкое одеяльце, Хайд уже протерла кроватку. Я развернула маленькую простынь и понюхала ее, чтобы убедиться, что ее стирали с детским мылом. Я глубоко вздохнула, вспомнив, как Томасу нравился этот запах, когда мы подготавливали детскую. Детскую, которую мы даже не использовали.

Я приготовила кровать Стеллы и аккуратно положила туда ее крохотное тельце, завернутое в одеяльце. Она ворочалась и плакала, пока я меняла ее подгузник, но успокоилась, когда я протерла ее зарастающую пуповину спиртом и застегнула пижамку от самых лодыжек до груди. Я положила ей в рот соску, и она начала сосать ее, постепенно расслабляясь и засыпая. Стелла выглядела такой крошечной в этой грязной гостиничной колыбельной. А ведь у нее была восхитительная новенькая детская в нашем доме, которую она едва успела увидеть. Она не заслужила этой кишащей микробами комнаты.

Мое горло сжалось, и слезы снова потекли из глаз. Хайд с бесчувственным выражением лица протянула мне салфетку.

– Ты, должно быть, думаешь, что я сумасшедшая, – сказала я, вытирая глаза.

– Нет. У моей сестры есть дети. Это не продлится вечно.

– Я не знала, что ты тетя. Племянницы или племянники?

– Все они, – ответила Хайд, стараясь скрыть улыбку. – Хантеру пять лет, Лиз три года, а Ною восемь месяцев.

– Ничего себе, – со смехом выдохнула я.

Выражение лица Хайд смягчилось.

– Вы прошли через многое, Линди. Будьте снисходительнее к себе.

Я подумала о ее словах, и поняла, что она права. Я никогда бы не была столь требовательна к кому-то другому в подобной ситуации. Я кивнула и вытерла нос.

– Спасибо. Я буду. – Я откашлялась, изо всех сил стараясь собраться и размышлять как агент, которым когда-то была. – Есть новая информация о Мэддоксе?

– Он жив, – сказала она.

Я подавила желание снова заплакать.

– А Карлиси?

– Арестованы. Один мертв.

– Который? – Спросила я.

– Вито, – сообщила Хайд.