Текст книги "Нескромное пари"

Автор книги: Джейми Холланд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)

Все раздражение сошло не нет, когда Джессика увидела, как Флин беспомощно топчется рядом с телефонной будкой. Невероятно, но при всем своем громадном росте он выглядел потерявшимся мальчишкой. Зрелище было жалкое, но все же Джессика была рада видеть своего друга. Флин сразу же приободрился, завидев Джессику. Он уж и забыл, какая она красавица. Сама элегантность и самый что ни на есть настоящий друг. Часом ранее, успокоенный, он сердечно распрощался с ней по телефону. В ожидании Джессики Флин бродил вокруг аэропорта и радовался возвращению в родную Англию. Его переполняли теплые чувства, и он начал вспоминать свою жизнь до встречи с Поппи.

– Выкладывай, – едва заведя машину, велела Джессика.

– Ты действительно хочешь знать? Все просто ужасно. Настоящая вселенская катастрофа.

– Давай, пропой мне свою оду от начала и до самого конца.

– Джессика, я просто терпеть не могу, когда… и, ради бога, не надо мне этого твоего «я же тебя предупреждала». А то я точно тронусь.

– Хорошо, не буду. Но, как мне кажется, раз уж я так великодушно забрала тебя из аэропорта (в воскресенье вечером!), самое меньшее, что ты можешь сделать, так это рассказать мне, что с тобой стряслось.

Флин сдался и поведал ей о той ошеломительной новости, что рассказала ему Поппи.

– Это просто чудовищно, Джес, – признался он. – Как же ты была права. Она использовала меня, чтобы потешить свое самолюбие, но как же чертовски долго до меня это доходило. Я понял, что она просто сделала из меня дурака, хотя, конечно, во все этом была и моя вина. Не надо было мне так легкомысленно пускаться в эту авантюру. Мне следовало понять, что каникулы любви в Италии слишком хороши, чтобы быть правдой.

– Это могло бы быть правдой, но только не с ней, – пытаясь выразить сочувствие, заметила Джессика.

– Самым же первым утром, как я туда приехал, – начал Флин, прикуривая сигарету из ее пачки, – я встал очень рано, вышел на террасу и подумал, что я бы все отдал, только бы увидеть, как радостные Джорди и Джессика выворачивают из-за угла и идут ко мне. Ну, или еще кто-нибудь из моих друзей, кто-нибудь, с кем бы я мог поговорить по душам. Мне тогда так хотелось, чтобы у меня был с собой мобильник и я мог позвонить кому-нибудь из вас. Надеюсь, Джорди скоро заведет себе сотовый телефон с международным роумингом.

– Ну конечно заведет, – рассмеялась Джессика.

– Но знаешь, самое обидное – там было так красиво! Воздух свежий-свежий, я сидел там, попивая кофе, и наблюдал, как утреннее солнце начинает всходить из-за горизонта, пронзая легкую дымку, подернувшую виноградники. С соседней виллы доносился звук колокола, отсчитывающего время, а я чувствовал себя актером изысканного рекламного ролика или героем фильмов.

– Божественно.

– Так и должно было быть. Но я просто даром потерял время.

– Бедненький мой. А чем вы занимались целую неделю? Только не надо мне рассказывать, что ты сдался и ничего не предпринимал, чтобы поправить дело!

– Не предпринимал. А что мне оставалось? Если бы я ходил с недовольным видом или начал выказывать свое раздражение, то, во-первых, я бы только осложнил себе жизнь, а во-вторых, как бы посмотрели на меня ее родители, которые понятия не имеют, что мы с Поппи несколько больше, чем просто друзья.

– А что представляют собой ее родители?

– Лиз и Дональд? Очень приятные, но, господи, эта Лиз помешана на осмотре достопримечательностей. Она была очень обходительна, но в семье у них она главная, а потому всю неделю мы дни напролет таскались за ней по музеям, монастырям и выслушивали ее экскурсоводческие комментарии. В ней было что-то от Элеонор Лавиш из фильма «Комната с видом». Если бы я хоть что-то понимал в истории искусств, а так это – сплошная нудятина.

Джессика еще раз рассмеялась.

– Ладно, позже обязательно посмеюсь и я над этим, – продолжил Флин. – Но я там с ними чуть умом не двинулся. Расскажу тебе, как прошел один из самых ужасных дней в моей жизни. Мы осматривали церковь Сан-Марко, и Лиз читала нам очередную лекцию: «Только посмотрите, как работает кистью Фра Анджелико, – пропищал он, подражая Лиз. – Можно различить каждый мазок кисти, поскольку он очень тщательно прорисовывал одежды». Так, кажется, она сказала. Но, кроме всего прочего, я уже побывал в этой церкви чуть раньше, когда мы вместе с Джошем ходили в город прогуляться и, честно признаться, если видел какую-нибудь одну фреску, считай, видел их все. Короче, как ты понимаешь, к концу всего этого мне только и хотелось, что вернуться обратно на виллу.

Но нет, потом мы пошли в этот чертов Кафедральный собор, где Лиз собиралась прочитать нам еще одну лекцию. К тому времени, как мы наконец направились к машинам, я просто с ног валился от усталости и был безумно раздражен, а еще я намеревался сделать все, чтобы не оказаться в машине, которую поведет Дональд, потому что он – самый худший водитель из всех, кого я знаю.

– Хуже тебя, дорогой? – ухмыльнулась Джессика.

Флин не заметил ее иронии:

– Намного, намного хуже. Поверь мне. В любом случае, ехать в машине Лиз казалось мне делом более безопасным, но только до тех пор, пока Поппи и ее сестрица Алиса не начали этот «песенный круговорот». «О, Флин, неужели ты никогда не играл в такую игру, – спросила меня Поппи. – Это очень просто: я пою первую строчку, потом на второй строчке вступает мамочка, а я продолжаю петь, потом к нам присоединяется Алиса, а потом ты и так далее. Ты ведь умеешь петь, да?»

Петь-то я умею, думал тогда про себя Флин, – но это всегда заставляло его чувствовать себя как-то неловко, особенно когда он в компании из четырех человек был единственным мужчиной. Лиз начала первый «песенный круг»: «Лондон пылает, Лондон в огне».

Потом Алиса пропела ту же самую строчку, пока Лиз выводила вторую: «Пожарные машины, машины вызывай».

В тот момент, когда должен был вступить Флин, все – Лиз, Алиса и Поппи – смотрели на него в зеркало и радостно кивали ему. И вот, когда он должен был открыть рот и запеть, он не мог выдавить ни звука от смущения.

– Ну давай, твоя очередь вступать, – сказала Алиса, все еще пытаясь приободрить его.

– Вообще-то, я неважно пою.

Флин понимал, что это прозвучало не очень убедительно.

– Ерунда, чтобы спеть эту песню, быть профессиональным исполнителем вовсе необязательно, – насмехалась над ним Лиз.

– Начинай, Флин, это же так весело, честное слово.

Черная туча отчаяния заволокла небо над его головой, а потом окутала его со всех сторон. И из глубины этой тучи он затянул наконец свою строчку.

– Ну вот. Ничего сложного, правда? – одобряюще улыбнулась ему Поппи.

– Только вот когда поешь, лучше не фальшивить. Так звучит гораздо приятнее.

– Мама, ну что ты придираешься к нему! Пусть Флин поет так, как ему нравится. Так, какую поем дальше?

Следующий «круг» был гораздо более сложным для исполнения, и Флин, как ни пытался, никак не мог вступить вовремя.

– Слушайте, извините меня, но я только порчу вам все веселье, так что пойте без меня. Я просто послушаю, как это правильно делается, – взмолился он.

Решив, что Флин – дело пропащее и что любые последующие попытки принудить его ничем хорошим не увенчаются, они наконец оставили его в покое и продолжили свое песенное соревнование, все более усложняя последовательность песенных строчек. Флин кусал ногти и рассеянно наблюдал тасканские виды, проносившиеся за окном, осознавая, что его неделя из обычного ада превращается в какой-то сюрреалистический ужас.

– Господи, это звучит просто ужасно, – признала Джессика, в очередной раз во весь голос рассмеявшись, пока Флин рассказывал свою печальную историю. – С какой стати ты вообще с ними таскался. Придумал бы что-то, что бы тебе понравилось.

– Мне не хотелось показаться неотесанным мужланом, но после Дня Круговорота Песнопений я решил, что мне надо от всего этого отдохнуть, и плевать, обидятся они или нет.

– И что, они обиделись?

– Ни капельки. Мне с самого начала надо было отказаться от всех этих экскурсионных вылазок.

– А в какой момент ты потерял свою кредитную карту?

– В тот самый день, когда открестился от всех этих экскурсий, – вздохнул Флин.

Оказывается, тогдашней поездкой его несчастья не закончились. На следующий день Лиз решила, что им нужно съездить в церковь Санта-Крус во Флоренции, а потом провести остаток дня в галерее Уффици. Флин отказался от осмотра обеих достопримечательностей, но поехал вместе со всеми во Флоренцию. Послонявшись в одиночестве по городу, он направился в кафе-бар, располагавшийся на главной площади города, и завел беседу с двумя молоденькими девушками, которые только что окончили старшую школу и отдыхали перед началом учебного года в колледже.

– Это, наверное, было очень весело? – предположила Джессика.

– Еще как весело. Они очень воодушевились, когда я рассказал им, где работаю. В общем, я немного перед ними порисовался. Но они тоже заставили меня расчувствоваться. Они так возбужденно болтали в предвкушении веселых и свободных деньков, которые им предстоит провести в колледже. Как же мне хотелось быть на четыре года младше и сидеть за столиком вместе с моими друзьями, и чтобы у меня ни перед кем не было никаких обязательств! Мне до смерти надоело быть взрослым и постоянно за что-то отвечать, постоянно переживать насчет работы, денег. Мне так нравилось быть беззаботным, ленивым студентом.

– Да уж, но когда мы были младше, мы никак дождаться не могли, когда же наконец станем взрослыми. Я это очень хорошо помню, – улыбнулась Джессика.

– Н-да, ты права, конечно.

Какое-то время Флин сидел молча, а потом продолжил:

– Как бы то ни было, мы там хорошенько нарезались, особенно та девушка, что опрокинула на меня бокал вина. Ее подруга решила, что надо бы отвести ее назад в отель, а я остался в баре, чтобы пропустить еще пару стаканчиков. У меня между ног все брюки были мокрыми от вина, и мне не хотелось вставать из-за стола, пока они не высохнут.

К тому моменту он и сам порядком захмелел, его клонило в сон – солнце пекло нещадно, – а потому он встал и пошел в парк, чтобы подремать в тени какого-нибудь дерева. Ему просто хотелось поспать часок-другой, но когда он проснулся, то понял, что уже вечер и он должен был вернуться к месту встречи с родителями Поппи несколько часов назад. И конечно, он подскочил как ошпаренный и стремглав бросился к тому месту, но там уже никого не было, ни одной машины. И что в такой ситуации ему было делать?

– И как ты поступил?

– Запаниковал, – сознался Флин.

Это было сущей правдой. Он удивительно ясно помнил все, что с ним в тот момент происходило. Мозги начинали закипать от потока мыслей, спровоцированного нависшей над ним угрозой. Флин продумывал все новые и новые варианты спасения, но все они ни на что не годились. Он не знал номера телефона дома, в котором остановился: когда он приехал в Италию, ему и в голову не приходило, что такое с ним может случиться. Адреса он тоже не знал, но был уверен, что сможет найти дорогу. Наверное. Местечко называется Монтефьёри. Ну, или что-то вроде того. Надо найти банкомат, снять немного денег, поймать такси и надеяться, что шофер хоть чуточку говорит по-английски и доставит его до места. Это, конечно, влетит ему в копеечку, но другого выхода Флин не видел. Раздумывая, ищут ли его друзья, обратились ли они за помощью в полицию, он пытался представить, что бы он делал на их месте. Но он абсолютно не в состоянии был думать.

Флин довольно легко нашел банкомат, засунул в него карту и из списка языков выбрал «inglese»^[19], но тут, обливаясь от ужаса холодным потом, сообразил, что не может точно вспомнить пин-код своей карты. Этой картой он пользовался всего пару недель. Кажется, код был 4432 или 4423. А может, 2243? Сначала он ввел 4432, но этот код оказался неверным. Неверным был и 4423. Нет, не может быть, чтобы это был 2243. Вздевая руки к небу, он какое-то время расхаживал взад-вперед рядом с банкоматом, а потом остановился и уставился на его экран. Это было уж слишком. И как он мог быть таким ослом? Если итальянские банкоматы устроены так же, как британские, то это значило, что у него осталась всего одна попытка. Да какой же, черт возьми, этот идиотский код? В нем точно было две четверки, и Флин был почти на сто процентов уверен, что в нем была одна двойка и одна тройка, а, может, там была одна тройка и одна семерка? Он ввел 4473, и банкомат «проглотил» его карту.

– И что потом? – спросила его Джессика.

Они уже подъезжали к Хаммерсмиту.

– Пришлось поймать такси и надеяться, что, во-первых, мне удастся вспомнить дорогу, и, во-вторых, что у хозяев дома найдется достаточно наличных, чтобы расплатиться с водителем.

Этот случай был не из приятных, и Флину не хотелось, чтобы пришлось еще когда-нибудь пережить подобное. Таксист был явно озадачен бессмысленностью попыток Флина заговорить с ним по-итальянски, а потому Флин решил, что проще изъясняться жестами. Поэтому он указывал водителю то налево, то направо и непрестанно твердил «scusi»^[20]. Наконец таксист предложил ему потрепанную карту, и Флин, поводив по ней пальцем, ткнул в то место, где, как ему казалось, должна была располагаться вилла.

– А, Монтефьёраль, – с таким облегчением, как будто сам был на месте Флина, воскликнул таксист. К тому времени, как они добрались до виллы, было уже совсем темно, и Флину показалось, что они снова заблудились. Но тут вдруг он увидел знакомую дорогу и через какое-то время оказался на вилле. Он был измотан, сыт приключениями по горло и у него раскалывалась от боли голова.

– Флин, это, пожалуй, самое ужасное, что мне доводилось слышать. Ну, а что они тебе сказали, когда ты вернулся?

– В восторге они уж точно не были. Особенно когда я попросил пятьдесят фунтов, чтобы расплатиться за такси. «Где, черт возьми, тебя носило? Мы ужасно беспокоились», – завопили они и осуждающе на меня уставились. Я готов был под землю провалиться, и хотел было извиниться и уйти в свою комнату, но Поппи настаивала, чтобы я им все объяснил.

– И что ты сказал? – заговорщически улыбнулась Джессика.

– Я сказал, что плохо себя чувствовал еще с утра, а в городе у меня случился тепловой удар и я потерял свою кредитку, поэтому нечего на меня кричать, от этого мне только хуже. На это Поппи мне ничего не смогла ответить, но в оставшееся время была со мной сама забота. Но, если мне ее больше не доведется увидеть, то я жалеть не буду. Честно.

– Несчастный влюбленный. Да, тут уж больше ничего не скажешь, – выворачивая на Тернвилл-роуд, вздохнула Джессика.

– По крайней мере, теперь мы все в одинаковом положении. Если, конечно, тут без меня ничего не произошло.

– Ну, на самом деле произошло, – призналась Джессика.

– О нет! И что же? – в нетерпении выпалил Флин.

– Джорди.

– Джорди? А что с ним?

– Ничего страшного. Просто ему кажется, что он влюбился. Хотя я лично повода для этого не вижу, – сделала Джессика поспешный вывод. Потом она рассказала Флину все, что случилось тем вечером, когда они ужинали у Томми, и что Молли разрешила Джорди ей позвонить.

– Да, здорово, – вздохнул Флин. – Теперь не один я болен этой любовной горячкой. Заразился и мой сосед, которому вскоре суждено вырваться вперед в нашем состязании. Только не говори, что у тебя тоже кто-нибудь появился.

– Флин, если бы ты не был таким мерзким, я бы тебе рассказала, что Томми явно на меня положил глаз.

– Томми? По-моему, он совершенно не в твоем вкусе.

– Не знаю. Может, ты и прав, – раздраженно буркнула Джессика.

– Ладно, забудь. Я так рад вернуться домой, – еще раз вздохнул Флин и угрюмо потащил дорожные сумки в свою комнату.

В одиночестве сидя на кровати, Флин разглядывал свои пожитки. Несколько постеров, прикрепленных к стенам кнопками, пара полок с книгами, CD-дисками и аудиокассетами, которые он уже лет сто не слушал, и еще куча всякого хлама. А вот и его старенький, словно уставший от жизни, проигрыватель фирмы «Айва». С ним он ни за что в жизни не расстанется. А ведь мне уже двадцать пять лет, грустно подумал Флин. Но все, что у него было ценного, так это коллекция старых грампластинок «Биттлз» и несколько CD-дисков. У него не было счета в банке, как у Джорди, не было сбережений, не было высокой зарплаты, как у Джессики и почти всех его друзей. А после этих никчемных итальянских каникул он по уши завяз в долгах.

Отчасти Флин был рад возвращению, особенно к своим друзьям в этот новый дом, но все же ему было грустно, что между ними с Поппи все закончилось. Он ненавидел одиночество, и мысль о том, что все опять придется начинать заново, вгоняла его в депрессию. Вот уже три года, как он окончил университет, но по жизни так никуда особо и не продвинулся. Эдди Фассл женится через три с небольшим недели. Может быть, в этом все дело. В женитьбе. Это благодаря ей они из беспечных выпускников университета превратились в самостоятельных, ответственных людей. Просто поразительно. Флину никогда и в голову не приходило, что люди его возраста могут взять на себя такие обязательства… что они могут быть такими взрослыми.

Покупка дома была следующим большим шагом. Если бы у него был свой собственный дом, он чувствовал бы себя несравненно более готовым связать какими-либо обязательствами. Но все это казалось невероятно далеким, почти нереальным будущим. Как же так исхитриться, чтобы найти работу, доходов от которой хватило бы на покупку дома? А потом, чтобы обставить этот дом хорошей мебелью? Флин подумал о тысячах домов Лондона. И как этим людям удалось скопить достаточно денег? Даже малюсенькая квартирка казалась ему невероятно дорогой, а ведь, несмотря на все его почти нищенское положение, он знал, что зарабатывает больше, чем большинство лондонцев. Жизнь может так надломить. Но ему все же следовало бы порадоваться за Джорди. Джессике никогда не составляло большого труда найти себе приятеля, но Джорди… ей-богу, Джорди заслужил передышку. И если Молли действительно окажется той девушкой, с которой ему будет хорошо, то, несмотря ни на какое состязание, Флин будет рад за него.

Распаковав и разложив по местам вещи, Флин спустился вниз. Не успела Джессика сказать ему, чтобы он прекратил свои горестные раздумья, как на пороге появился Джорди:

– Флин, ты вернулся! Как отдохнул со своей красоткой Поппи?

Джессика уставилась на Флина, гадая, что же тот скажет. Флин вздохнул:

– На самом деле не совсем так, как я размечтался.

– Не может быть, – ухмыльнулся Джорди. – Родители мешали вам заниматься сексом по ночам?

– Типа того, – устраиваясь на диване, буркнул Флин.

– Ты что, не собираешься ему ничего рассказывать? – вмешалась Джессика.

Джорди выжидающе уставился на Флина:

– Что рассказывать?

– Да ничего. Слушай, а пойдем посидим в каком-нибудь баре? – предложил Флин. Он, конечно, собирался рассказать обо всем Джорди, но сначала хотел хорошенько отредактировать версию и устроить так, чтобы Джессика не слышала, что он будет рассказывать Джорди. Его откровения по дороге из аэропорта были чем-то вроде неконтролируемого потока сознания, он не собирался рассказывать все это. Но ведь Джессика была такой хорошей слушательницей. Однако, если бы он поведал все то же самое Джорди, то чувствовал бы себя еще более унизительно. И пусть Джорди – его лучший друг, но некоторые вещи просто не стоит обсуждать с приятелями.

За кружкой пива в тихом уголке паба Флин объяснил Джорди, как вышло, что они поругались с Поппи, из-за чего весь отпуск пошел насмарку. Он рассказал ему историю с кредитной карточкой, но умолчал о том, что еще в этот день с ним случилось.

– Какой кошмар, – понимая, что надо бы как-то ободрить друга, воскликнул Джорди. Если бы он стал смеяться, то сделал бы ему только хуже.

– Да уж, – угрюмо сказал Флин.

– А я-то был просто уверен, что у тебя все шикарно.

– Хм, – неопределенно промычал Флин.

– Честно сказать, я тебе чертовски завидовал – она ведь такая красотка! Я представлял себе, как вы занимаетесь любовью под оливковыми ветвями, или под виноградными, или под еще какими-нибудь. Бьюсь об заклад, что легкий загар сделал Поппи еще более привлекательной.

Флин поморщился:

– Джорди, ты можешь прекратить все эти разговоры о том, какой она была сногсшибательной? Мне от них просто невыносимо становится.

– Я просто тебе сочувствую, – надулся Джорди.

– Ладно, давай сменим тему, – предложил Флин.

– Как скажешь, – согласился Джорди, а потом добавил: – Вынужден признать, что не хотел бы оказаться на твоем месте. Я не слишком тебя задел?

– Ну, что тут скажешь.

Какое-то время они сидели молча, уставившись в большие кружки с пенным напитком.

– Как бы там ни было, у меня есть отличная новость. Мне кажется, что я уже почти влюбился.

– Знаю, Джессика рассказала. Поздравляю, это здорово, – оторвав глаза от кружки, тихим голосом произнес Флин. – Так держать.

– А ты не собираешься меня об этом расспросить?

– Да, конечно. Извини. – Флин взял сигарету из пачки Джорди. – Давай, расскажи мне, как все было.

Когда этим вечером Флин добрался до кровати, то решил попытаться просто взять и не думать, какое фиаско он потерпел с Поппи. Какой прок с того, что он постоянно станет терзать себя этими горестными раздумьями. И пусть его постигло такое неожиданное поражение в этой гонке за романтикой, но у него еще было много времени, чтобы все наладить. По крайней мере, оставалась еще работа. Вот-вот должен был приехать Бруклин Сейл – все эти разговоры о «Сандэнсе»^[21], – и Флин понимал, что это блестящая возможность произвести большое впечатление. У него был шанс поучаствовать в раскрутке этого яркого, нового и восхитительного режиссера-кинозвезды в Соединенном Королевстве, и раз уж Бруклин многие годы остается на гребне популярности, участие Флина в его продвижении в Британии может сильно поспособствовать его карьере. Намного сильнее, чем все те кампании по раскрутке, в которых Флин участвовал раньше. Продвинуться в этой области было чрезвычайно сложным делом, и лучший способ здесь – стать нужным тем людям, которые привлекательны для этого бизнеса. Тут-то работодатели тебя заметят и начнут на тебя «охоту». Все просто.

Глава 6

Размышления о любви

Пока Флин лежал на кровати и вел с самим собой беседу, Джорди пытался расслабиться, плескаясь в ванне. Это был самый важный для него вечерний ритуал. И на это у него было несколько причин. Во-первых, он всегда плохо спал, если перед сном не принимал ванну. Он ненавидел чувствовать себя грязным, но еще больше он ненавидел лезть под свое пуховое одеяло с грязными ногами (если ему не хватало сил на то, чтобы принять ванну, то хотя бы ноги он обязательно мыл). Во-вторых, ему нравилось лежать в теплой воде и читать. Это его успокаивало, помогало сбросить напряжение прошедшего дня. Для этого он держал в ванной целую кучу комиксов про Тэнтэна и Астерикса и журналов по регби. С недавних пор он стал брать с собой в ванну еще и чашку чая. Со временем он понял, что кофе не помогает ему взбодриться, и уж совсем не помогает как следует расслабиться, а значит, и быстро уснуть. Поэтому он заваривал себе чай эрл-грей, добавлял один кусочек сахара и капельку молока.

В окружении миллионов мыльных пузырей, потягивая чай из новой чашки, которую он купил по случаю переезда в новый дом, Джорди пытался читать «Скипетр короля Оттакара»^[22], но понял, что совершенно не может сосредоточиться. Он не мог не думать о Молли. Джессика сказала, чтобы он подождал несколько дней, прежде чем ей звонить, но он-то знал, что не в состоянии долго терпеть. Господи, как же он надеялся, что все у них с Молли получится! Сама мысль о том, как он поднимает трубку и набирает ее номер, заставляла его дрожать от возбуждения. Он не припоминал, чтобы с ним когда-нибудь так было. Ни одна девушка из тех, с которыми он встречался в прошлом, не вызывала в нем такого эмоционального отклика. Он начал вспоминать своих прошлых подружек – как в Аргентине он расстался с Надин, а потом, вернувшись в Англию после своих скитаний по свету, снова пытался сойтись с Нелл. К тому моменту она уже успела его позабыть и встречалась с каким-то рыжеволосым адвокатом.

Потом он вдруг вспомнил свою самую первую девушку и мысленно самому себе улыбнулся. Кажется, ему тогда было лет пятнадцать, перед самыми выпускными. Тогда, пытаясь казаться крутыми парнями, они с Флином только начали курить. Они вместе пошли на вечеринку, которая была устроена для учениц местных школ для девочек, и познакомились там с Вики и Клариссой. Именно с Вики он и поцеловался впервые в жизни. Весь вечер он не крутился около нее и сейчас, оглядываясь назад, понимал, что просто достал ее. Но его можно было понять: он прежде ни с кем не целовался и ужасно боялся, что она ему откажет. В тот момент, когда он уже было отчаялся чего-либо от нее добиться, она за воротник притянула его к себе и засунула свой язык прямо ему в рот. Флин, что очень раздосадовало Джорди, к тому моменту уже успел вдоволь нацеловаться и распрощаться с Клариссой. В конце вечеринки они обменялись впечатлениями. Джорди был вне себя, но не столько от сексуального возбуждения, сколько от облегчения, что ему наконец удалось преодолеть свою подростковую застенчивость.

Он встречался с Вики около трех недель. Однажды они с Флином повели девочек на ярмарку, разодевшись в плащи спортивного покроя, купленные на блошином рынке, и нещадно смоля «Мальборо». Когда они катались на американских горках, Джорди усиленно делал вид, что это его абсолютно не трогает, но на самом деле его тошнило, а девочки кричали, смеялись, их волосы растрепались и постоянно лезли в их широко открытые от восторга рты. Кроме чинных прогулок и катаний на каруселях между ними мало что было в плане секса: он пощупал ее за грудь и еще несколько раз поцеловал, но ниже пояса дело не продвинулось. Да и чему тут удивляться: у них было не так много возможностей для тайных встреч. И вот однажды он получил от Вики письмо. У нее был красивый почерк, совсем как у взрослой, и она сообщала, что они слишком далеко зашли, а потому им надо расстаться. Самому Джорди казалось, что они еще и не начинали ничего делать. В тот же день Флин получил от Клариссы письмо с приблизительно таким же содержанием.

Впоследствии лучшей возможностью познакомиться с девушкой были вечеринки, которые проводились в дни школьных каникул на ипподроме в Солсбери. Они ходили на эти вечеринки за тремя вещами: хорошенько напиться, заказать диджею какую-нибудь мрачный и оттого балдежный трек и подцепить девчонку. На одной из таких вечеринок и случилось так, что Флин в очередной раз обставил Джорди. До того вечера никто из них всерьез не говорил об этом. Они, конечно, постоянно болтали про секс и девчонок, но поскольку к тому времени никто из них не успел переспать ни с одной, они обычно избегали обсуждать во всех подробностях чьи-либо сексуальные победы. Но в тот вечер, дожидаясь своего отца, который должен был отвезти их домой, Флин просто ликовал.

– Какая же траханная вечеринка выдалась на этот раз, – довольно заявил он, а потом повернулся к Джорди и, наконец подобрав подходящие слова, добавил: – В прямом смысле слова.

Джорди отчетливо помнил самодовольство, застывшее на лице Флина.

– О чем это ты?

– Ну, я… кхм, как сказать… Мой гномик побывал в пещерке.

– Заливаешь!

– С чего бы это? Можешь не сомневаться, я трахнулся с Софи Стюарт на заднем ряду трибуны.

Джорди просто с ума сходил от зависти, он был взбешен, что его друг снова обошел его. С того самого вечера самым важным в жизни для него стал вопрос, как побыстрее потерять девственность.

Он вернулся к «Тэнтэну». Да, веселые были деньки, ничего не скажешь. Никаких забот о карьере, никаких размышлений о будущем. Как же все изменилось! У него на лице уже появляются морщины. А когда он последний раз был в парикмахерской, то обнаружил несколько седых волосков в копне своих пшенично-золотых волос. Но что еще хуже, он заметил, что волосы немного поредели. Закончились его золотые деньки.

Следующим вечером Джорди объявил Джессике и Флину, что собирается звонить Молли.

– Ты намекаешь, чтобы мы отсюда удалились? Хорошо, не будем тебе мешать, – вставая, сказала Джессика.

Джорди поблагодарил ее. Его сердце готово было выскочить из груди от волнения. Он был рад, что никто его не будет отвлекать и усугублять и без того сильное напряжение.

– Ну что, будем подслушивать? – спросил в прихожей Флин Джессику.

– Ты в своем уме, Флин! Пошли, пусть себе звонит.

Но все же они не выдержали и прижались к двери.

Как неловко было звонить в первый раз! Джорди знал, что Молли поняла – он на нее запал. Иначе зачем ему ей звонить? Но тем не менее они оба сделали вид, будто дело вовсе не в этом. Глубоко вздохнув, он набрал номер. «Ну, давай же, давай», – нетерпеливо повторял он. Шли длинные гудки, но никто не брал трубку. Приблизительно после десятого гудка трубка неожиданно ожила.

– Привет, Молли, – выпалил Джорди.

– Нет, это не Молли. Это Лиззи. Молли нет дома.

– О, извините.

– Ничего страшного.

«Вот зануда», – деланно смеясь в трубку, подумал Джорди.

– Ладно, вы не могли бы передать ей от меня сообщение.

– Конечно. Только подождите, я поищу карандаш.

Джорди слушал, как она кладет трубку и начинает шуршать бумагами.

– Диктуйте.

– Попросите ее перезвонить Джорди.

– Ах да, Джорди! Ну конечно. Вы познакомились с ней у Томми. А я все думала, когда же вы наконец соизволите позвонить.

Джорди понятия не имел, что ответить на такое нахальное заявление.

– Серьезно? Ну, если вы бы просто попросили ее мне перезвонить, было бы здорово. Я весь вечер буду дома. Большое спасибо, – пролепетал наконец Джорди.

– А вы ничего не забыли?

– Нет вроде. – Он был слишком взволнован.

– А как насчет вашего номера?

Он продиктовал свой номер, попрощался с Лиззи и медленно побрел через гостиную на кухню.

– Ну и? – невинным голосом спросил его Флин.

Джорди пересказал им свой разговор с Лиззи. Он считал, что если Молли рассказала подруге об их встрече, то это хороший знак.

– Просто поразительно. Она явно ждала твоего звонка. Должно быть, ты ее заинтересовал, дорогой. Да, точно заинтересовал, – заверила его Джессика.

– Ты уверена? Это ведь здорово, да?

– Определенно.

Через час, когда они сели за стол, чтобы поужинать готовым тайским блюдом из полуфабрикатов, зазвонил телефон.

– А вот и она, старик, – похлопывая Джорди по спине, ухмыльнулся Флин.

Это на самом деле была она. У Джорди голова пошла кругом. От волнения он весь затрясся.

– Привет, Джорди. Это Молли. Извини, меня не было дома, когда ты звонил.

– Да ничего, не важно. Спасибо, что перезвонила. Как дела?

– В порядке, спасибо. Как сам?

– Спасибо, отлично. Молли?