Текст книги "Нескромное пари"

Автор книги: Джейми Холланд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

– Да, думаю, Молли пришлась ей по душе, – ответил Джорди, а потом добавил. – И это здорово.

– Она мне говорила, что Молли – такая помощница, такая очаровательная и восхитительная. Прямо захвалила ее.

– Да, Молли умеет быть милой со всеми и очень мне помогает, – с гордостью улыбнулся Джорди.

– Так ты собираешься на ней жениться? – настаивал Флин.

Они дошли до забора. Джорди остановился и закурил сигарету.

– Слушай, Флин, я не знаю. Это, вероятно, произойдет очень скоро, но это должно оставаться только между нами…

– Да-да, конечно, – перебил Флин.

– Я уверен, что Молли – моя судьба. Мы с ней отлично ладим, она веселая, а еще чертовски сексуальна. Она ладит со всеми моими друзьями. У вас с ней вообще хорошие отношения, да и мои родители от нее в восторге. Но, честно сказать, старина, пока мне не хочется ничего менять.

– Может, ты и прав, – задумчиво сказал Флин. – Да и вообще, в таком деле спешить ни к чему.

Эгоистические мысли закрались в голову Флина. Если Джорди и Молли поженятся, то он уже не сможет жить с другом в одном доме. Какая-то часть его беспокоилась, что Джорди его позабудет. Неужели конец их дружбе?

– Да, никакой спешки, – заверил его Джорди. – Надеюсь, Молли не намерена от меня сбежать.

Они ходили по старым, излюбленным местам, по полям и холмам, которые простирались за домом семейства Хаверсов. Когда они были младше, то во время летних каникул работали на одного из местных фермеров, подбирая на полях колоски овса, которые пропустил комбайн. Тогда они жаловались на мизерную оплату и скучную работу, но теперь смотрели на ушедшие деньки сквозь розовые очки. Джорди это время запомнилось вереницей незаметно перетекавших один в другой долгих беззаботных летних дней. Что и говорить, тогда их заботы были таким простыми.

Наконец они добрались до восстановленных из дерева укреплений периода железного века. Рядом с ними они еще на какое-то время задержались. Джорди оглядел окрестности. Сколько раз они стояли на этом месте и раздумывали о событиях, которые происходили в их жизнях? Бесчисленно количество. Из всех мест, в которых Джорди довелось побывать, это – его самое любимое место на земле.

– Зря мы пришли сюда в такой погожий денек, – мечтательно улыбнулся Флин, с задумчивым видом затягиваясь сигаретой. – Слишком уж здесь хорошо. Мне сразу захотелось перебраться за город и жить простой деревенской жизнью.

– Знаю я, к чему ты клонишь, – нахмурился Джорди.

– Джорди, – неуверенно начал Флин. – Ты серьезно говорил о том, чтобы уехать из города?

– Думаю, да. Еще нет никакой определенности, но у меня есть одна отличная идея.

– И какая же?

– Я подумываю об учреждении дочерней компании. Надеюсь, у меня получится.

– Правда? – Флин был глубоко поражен.

– Да, наверное.

Джорди давно раздумывал, что «Эф-Дэ-Ю» вместе с производством мониторов могла бы начать выпускать и коврики, мышки, клавиатуры и другие периферийные устройства. Процесс упаковки и доставки мониторов уже был отлажен, так что добавление дополнительных устройств могло бы сократить затраты на упаковку. Наладить производство и продажу этих устройств казалось делом нетрудным. Сначала Джорди поделился своими соображениями с Майком. Пару дней они обсуждали эту идею между собой, а потом Джорди выдвинул ее Берту. К удивлению Джорди, Берт одобрил его план, но заметил, что сначала надо подсчитать, во сколько им обойдется оснащение дополнительного производства. Джорди решил, что на этом все и закончится и Берт никогда больше не вернется к этому разговору. Но перед самыми рождественскими каникулами Берт вызвал его к себе в кабинет и сказал, что у него, кажется, есть план, как реализовать идею Джорди. Они бы могли связаться с крупными компаниями, производящими компьютеры, и попросить финансовой помощи в организации дочерней фирмы. В свою очередь «Эф-Дэ-Ю» выпустила бы акции специально для компаний-производителей, и те могли бы получить небольшие проценты от этого направления деятельности. Берт провел предварительные переговоры с ведущими производителями, и они, по его словам, были «более чем заинтересованы». Джорди очень разволновался от такого развития событий, особенно когда Берт дал ему дополнительный выходной к рождественским каникулам в знак благодарности за работу.

– Вот это да! – Флин был потрясен. – Никогда бы не подумал, что ты такой сообразительный.

– Я не хотел ничего рассказывать, пока дело не выгорит, но мне просто не терпелось с тобой поделиться. Может, все это ни к чему и не приведет, но вот что я тебе скажу: работаю я теперь с интересом и огромным желанием.

Флин посмотрел вдаль на шпиль собора, который едва выглядывал из-за холма.

– Ну, по-моему, ты выиграл наше пари: ты безумно влюблен и с усердием работаешь на любимой работе. Мне до тебя еще далеко.

– Может, ты и прав. Посмотрим, как все дальше пойдет. Уже очень скоро все должно разрешиться.

Флин задумчиво кивнул.

– Только скажи мне: если, предположим, ты женишься на Молли, то согласится ли она жить за городом?

– Думаю, да. По крайней мере, она не возражает. Ей очень нравится их дом в Чешире, но она не горит желанием там жить. Не знаю, Флин, как все сложится. Чего загадывать. Поживем – увидим.

Вечером, напившись чаю и просмотрев несколько фильмов по телевизору, друзья отправились в «Раднор». Флин был рад, что, повзрослев, они не утратили способность наслаждаться тем, что радовало их в школьные, а потом и в Студенческие годы. Когда бы они ни заходили в свой любимый бар, там всегда сидело несколько постоянных клиентов. Этот вечер не был исключением. Что-то бормоча себе под нос, хозяин привычно начал наливать для них две кружки пива. Они почувствовали, что здесь по какой-то не вполне объяснимой причине их принимали за своих.

Когда они уселись за столик, Джорди поднял тему, которая его очень беспокоила, – его отношения с Лиззи, соседкой Молли и одной из ее старинных подруг.

– Кажется, я ей не очень-то нравлюсь, – пожаловался он Флину. – Она постоянно делает мне замечания, но я никогда не нахожу, что бы такого ей ответить.

– Наверное, ее можно понять, – пожал плечами Флин.

– Спасибо.

– Да нет же. Я хотел сказать, что им отлично жилось вдвоем, а потом как из тумана появился ты и практически у них прописался. Вероятно, Лиззи обидно, что все свое внимание Молли переключила на тебя. Да и вообще, вряд ли какая-нибудь девушка обрадовалась бы, что в их квартире появился еще один жилец.

– Я об этом как-то и не подумал, – признался Джорди.

– Ты же не вносишь свою долю в оплату коммунальных услуг. Но, когда ты там находишься, ты ведь пользуешься электричеством, горячей водой и так далее.

– Пользуюсь, конечно, – согласился Джорди.

– А как часто ты у них остаешься? За последние пару месяцев ты не провел и двух ночей дома, – продолжал Флин.

– Может, мне уговорить Молли почаще оставаться в Баронс-Курт? – предложил Джорди, а потом добавил: – Хотя, конечно, их уютная квартирка в сто раз лучше, чем наш задрипанный домина.

Оба друга признавали, что их дом был несколько запущенным.

– А мне он казался просто отличным местом, когда мы въехали, – грустно сказал Флин. – Вероятно, мы из него выросли. Я понимаю, почему у Молли такая отличная квартира. Она больше похожа на дом взрослых людей, нежели на студенческую берлогу, как у нас.

– Надо мне как-то попытаться подружиться с Лиззи, – задумчиво сказал Джорди. – Как ты думаешь, что я могу сделать?

– Предложи взять на себя какую-то часть расходов на коммунальные услуги. Поговори с ней, дай ей понять, что понимаешь, почему она недовольна.

Джорди сомневался, что это поможет, но кивнул.

– В любом случае, – продолжал Флин, – тебе надо с этим как можно быстрее разобраться.

– Ты прав. Пару недель назад мы с Молли поссорились как из-за этого.

– Какое облегчение, – ухмыльнулся Флин. – Вы все-таки иногда ссоритесь. А то я было подумал, все ли с вами в порядке. Слишком уж вы во всем ладите друг с другом. Слушай, все ведь просто. Поговори с Лиззи. Поставь все точки над «i».

На обратном пути Джорди признался:

– Обожаю такие вот вылазки в паб. Пара кружечек пива и чертовски приятная задушевная беседа.

– Особенно в «Радноре», – согласился Флин.

– А может, нам перебраться жить сюда? Тогда бы мы смогли часто так отдыхать: бродить на природе, а потом тихо попивать пивко в пабе. Здорово бы было.

– Да, здорово. Но чем бы я тут стал заниматься? О таком неплохо помечтать, но не более, – вздохнул Флин.

Он наслаждался компанией Джорди, ему нравилось, как они проводили время. Он успел даже позабыть обо всех своих последних треволнениях. Ему предстояли рождественские каникулы и поездка в Шотландию в гости к Джошу. А потом неизбежно наступит новый год – год, когда Флин намеревался наладить свою жизнь.

Через двадцать четыре часа Флин стоял рядом с родными в деревенской церкви и оглушительно распевал: «Услышь ты ангельскую песнь, они возвещают». У Сэм уже был огромный живот. Она стояла с одной стороны от него, одетая в длинное черное платье, которое застегивалось аж до подбородка. С другой стороны от Флина стояла их мать, Элен, на которой был точно такой же наряд.

Рано утром Джорди подбросил его до дома родителей. Когда Флин вошел в дом, Сэм с Уиллом еще не было, а потому он с удовольствием помогал матери украшать дом к встрече Рождества. Чарльз, его отец, пришел домой к ланчу, а после, взяв собак, они вдвоем пошли прогуляться. Когда они вернулись с прогулки, то обнаружили в доме Сэм и Уилла. Сэм должна была рожать на следующей неделе, но Флин не видел ее уже несколько недель, а потому, не веря своим глаза, уставился на огромный живот сестры. Она расхаживала по дому как гусыня и явно была недовольна таким положением дел.

– Ночью, наверное, тебе жутко неудобно, да? – с сочувствием спросил Флин.

– Не напоминай мне об этом, – уныло протянула Сэм. – Скорее бы уж родить.

Во время второй строфы псалма Флин вдруг почувствовал, что сестра чем-то очень обеспокоена, а Уилл беспомощно уставился в пол.

– В чем дело? – прошептал Флин.

Сэм прикрыла рот рукой, а потом с ужасом показала глазами вниз.

– Господи, – выдохнул Флин, заметив лужу, расползающуюся по деревянном полу под церковной скамьей. Уилл обнял побледневшую жену, а Флин начал дергать мать за рукав, потому что она ничего не заметила и продолжала петь.

– У Сэм отошли воды! – наконец громко воскликнула Элен.

Люди стали оглядываться на них.

– Боже мой, боже мой, – безостановочно причитала Сэм. Похоже, у нее начиналась истерика. – Уилл, поскорее выведи меня отсюда!

Пение начало затухать, потому что все собравшиеся переключили свое внимание на Сэм и ее растерянную семью, пробиравшихся к выходу из церкви. Флин узнал многих присутствующих. Это были люди, которых он, да и Сэм, знали всю свою жизнь. Он робко улыбался и под перекрестными взглядами прошагал по проходу между скамейками к выходу.

– Вот так, вот так, – приговаривал обезумевший от волнения Уилл, усаживая Сэм на скамейку у крыльца церкви. – Я побегу за машиной.

– Нет, – настойчиво возразил Флин. – Я побегу за машиной, а ты и мама оставайтесь с Сэм.

– Хорошо, – согласился Уилл, бледный как полотно.

– Захвати какую-нибудь одежду и дезинфицирующее средство, ладно? – крикнула мать ему вслед. – Надо потом убраться в церкви.

– Мама, спасибо тебе, – пробормотала Сэм и схватилась за голову: – Какой позор! Я теперь никогда не смогу смотреть в глаза всем этим людям.

– Да, кажется, этот Сочельник у нас будет особенным, – пытаясь приободрить ее, улыбнулась Элен.

Четверть часа спустя они вернулись в дом. Не успели они набрать номер «скорой помощи», как у Сэм начались схватки.

– Ох, – простонала она. От боли у нее было перекошено лицо. – О, черт, началось.

– Все хорошо, дорогая, – испуганным голосом пролепетал Уилл.

– Не волнуйся, дыши, – велела Элен. – Я сейчас же вызову «скорую».

Сэм полулежала на диване, рядом с ней приютился Уилл, а беспомощные Флин с Чарльзом топтались напротив.

– Большое вам спасибо за заботу, – проворчала в перерыве между схватками Сэм. – Но не надо так на меня смотреть. Я чувствую себя музейным экспонатом.

Чарльз смутился и потянул Флина за рукав:

– Пошли. Твоей сестре нужно немного пространства.

Прибывшие врачи заявили, что Сэм должна немедленно ехать с ними, если у нее отошли воды.

– Слава богу, – вздохнул Чарльз, когда Уилл уехал в больницу вслед за Сэм и Элен. Взглянув на своего сына, Чарльз предложил выпить виски, чтобы успокоиться. Флин стоял рядом с отцом и гадал, сколько же времени потребуется Сэм, чтобы родить. А потом они, устав волноваться, решили пойти лечь спать.

Ребенок появился рождественским утром только после семи. Элен позвонила из больницы и сообщила Чарльзу новость: у Сэм родилась девочка, никаких осложнений не было. Сэм чувствовала себя хорошо. Ребеночек был здоровым и весил семь фунтов шесть унций, хотя появился на неделю раньше положенного срока.

– И что дальше? – спросил Флин отца, который стоял в прихожей в трусах и футболке и дрожал от холода.

– Хм, толком не знаю, – пробормотал Чарльз. – Думаю, надо ждать, что нам скажут.

Это было самое необычное Рождество в жизни Флина. У рождественских каникул был свой четко заведенный порядок: полуночная месса, рождественский завтрак, обмен подарками, ланч, речь королевы по телевизору и так далее. Но на этот раз Флин и его отец уже к завтраку полностью растерялись.

– Думаешь, я должен что-нибудь приготовить поесть? – с сомнением спросил Чарльз своего сына. – В кладовой есть индейка. Может, нам ее нафаршировать и запечь? Как там обычно делает мама?

– Не знаю, – пожал плечами Флин. – Слушай, как по-твоему, когда они приедут из больницы?

– Думаю, твоя мать скоро появится, да и Уилл обязательно сегодня вернется, но Сэм скорее всего на пару дней задержится в больнице.

– Хм, – задумчиво протянул Флин. – А когда мы сможем пойти посмотреть ребенка?

– Твоя мать сказала, что позвонит, так что нам надо просто сидеть и ждать.

Наконец Элен позвонила и велела им быть в больнице через час. А потом она собиралась вернуться вместе с ними домой, чтобы немного отдохнуть. Чарльз и Флин очень удивились, когда услышали, что Сэм с ребенком могут приехать домой уже к полудню. Что же касается еды, то Элен попросила их начать приготовления, чтобы потом устроить праздничный ужин. «Мы отпразднуем сразу два дня рождения», – добавила она.

– А, ну да. Конечно, – промямлил Чарльз, который в отличие от своей жены не был набожным.

Первым, кого они увидели в больнице, был Уилл. Он выглядел изможденным, но удачное завершение всех треволнений было для него величайшим облегчением. От счастья Уилл, что совсем было ему несвойственно, начал всех обнимать, даже Чарльза, который не привык к таким открытым проявлениям симпатии, а потому лишь нервно похлопал зятя по спине. Флин был потрясен, каким крошечным и розовым оказался ребенок. Малыш лежал в безопасности на руках Сэм. «А Сэм, – подумал Флин, – выглядит умиротворенной и довольной. Суровое испытание для нее теперь позади».

– Удивительно думать, – поделился с ней Флин, разглядывая крошечный кулечек, – что вот это сделала моя старшая сестренка.

Сэм сияла.

– Мы хотим назвать ее Эмили, – с гордостью сказала она, а потом наклонилась к дочери и проворковала сладким голосом, какого Флин от нее никогда прежде не слышал:

– Это дядя Алек, да-да-да, и он будет самым лучшим дядюшкой на свете, самым лучшим дядюшкой!

Флин снова встретился с Джорди через два дня. День Рождества Христова наступил. Элен очень устала, но все они честно помогали ей приготовить рождественский ужин. Чарльз даже самостоятельно потушил брюссельскую капусту, выслушав подробные указания своей терпеливой жены. Родители Уилла приехали на второй день Рождества, и в доме начался настоящий кавардак. Элен так и не успела толком отдохнуть и начала раздражаться, потому что считала, что должна как-то развлекать родителей Уилла, которые нагрянули так нежданно-негаданно. Чарльз пытался помочь, но только путался под ногами, а Уилл все еще, казалось, не пришел в себя после случившегося.

– Да, это гораздо лучше, чем мое Рождество, – засмеялся Джорди, когда они отправились в долгий путь до Шотландии.

Брат Джорди все еще был в Боснии, а потому, за исключением ежегодной вечеринки с коктейлями у Хаверсов, праздники Джорди провел с родителями и еще одним каким-то родственником.

– Это был сплошной кошмар, – пожаловался Флин. – Я очень рад, что уехал. Там все ужасно нервничали, напряжение было на пределе, а когда я уезжал, вообще назревал скандал.

– А как выглядит ребенок? – спросил Джорди.

– Крошечный и розовый, – сказал Флин. – Сэм называет меня «дядя Алек». Да, не каждый день у сестры рождается ребенок. Я все еще до конца не поверил. А еще это кормление грудью. Ей-богу, Сэм может вытащить ее в любой момент, и я прямо не знаю, куда глаза девать.

Они ехали целый день и по пути подхватили Молли. Переезд был утомительным, но к вечеру они наконец свернули на проселочную дорогу, которая вела к дому Джоша.

– Ребята, наконец-то! – воскликнул Джош, радостно всех обнимая.

– Да уж, наконец-то, – сказал Флин.

– Мистер и миссис Фассл приехали к ланчу, а Джим с Кейти пару часов назад. Давайте, заходите, выпьем чего-нибудь, – пригласил всех Джош и галантно взял у Молли сумки.

Флин здесь очень нравилось. Дом достался Джошу по наследству от какого-то дяди. Здание стояло посередине плато, с одной стороны которого протекала речушка, а с другой – вздымались невысокие холмы. Место было очень укромным, но именно это и требовалось, чтобы провести беззаботную неделю: пить, есть и совершать длительные прогулки. В доме было всего три спальни и небольшая комнатка в маленькой башенке, которая высилась с одной из сторон дома, а это означало, что Флину предстояло спать на раскладушке в гостиной.

– Извини, старина, но мне пришлось кое-кому отдать преимущество, а сам я устроился в башне, потому что хозяин здесь я, – сказал ему Джош.

– Это дискриминация, – возмутился Флин, но не позволил себе раздражаться.

– В следующий раз, когда соберешься ко мне, обзаведись подружкой, и я обещаю выделить тебе хозяйскую спальню. Хороший стимул для тебя.

На следующий день начался ливень, и небо над долиной затянулось облаками. Это был настоящий зимний день и, казалось, что нет никакой надежды на просвет. К полудню Джош, Эдди и Флин поехали в Питлохри^[54], чтобы закупить выпивку и провизию. Оставшуюся часть дня они провели за бесконечными играми в карты за огромным кухонным столом, который стоял напротив окна с выступом.

Но в последующие дни дождь перестал, было светло и солнечно, воздух был свежим и чистым, а потому их маленькая компания смогла покинуть стены коттеджа и прогуляться в горы и вдоль берега реки. Ребята даже устроили небольшое состязание по гольфу на безлюдной площадке в девять лунок.

Как-то утром они решили дойти до горного озера, которое находилось не очень далеко от коттеджа. Джорди и Эдди шли чуть впереди остальной компании, и, слово за слово, их разговор перешел к женитьбе.

– Честно, Джорди, – убеждал Эдди друга, – я не могу тебе ничего советовать, но мне очень нравится быть женатым.

– Рад за тебя. И что в этом такого? Что тебе так нравится? – допытывался Джорди.

– Ну, Виктория, кроме всего прочего, – мой лучший друг, а разве не здорово жить вместе со своим лучшим другом. И вообще, здорово осознавать, что рядом всегда есть кто-то, с кем можно поговорить, поделиться своими горестями. И это только самая малая часть. Я уж не говорю о том, как здорово спать с ней каждую ночь. Я и раньше проводил с Викторией много времени, но эти постоянные разъезды из ее квартиры в мою и обратно были утомительными и глупыми. Теперь все гораздо проще.

– Да, понимаю. Но ведь это навсегда. Это тебя не беспокоит – ну, хотя бы самую малость?

– Нет, совершенно не беспокоит, – спокойно ответил Эдди. – Лучше и быть не может. Мне уже никогда не придется кого-то искать, знакомиться, ухаживать, налаживать отношения. Я спал до нее и с другими женщинами, но, честное слово, теперь, когда я женат, мне вовсе не кажется скучным спать только с одним человеком до скончания веков. В конце концов, Виктория чертовски красива, но, что самое главное, – Эдди ухмыльнулся, – она чертовски хороша в постели.

Джорди задумался над словами друга.

– Ты собираешься жениться на Молли? – спросил его Эдди.

– Не знаю. Наверное, когда-нибудь. На это ведь надо решиться.

– Конечно. Лично я уверен, что это было бы правильно, но ты сам должен почувствовать, что время пришло. Это нечто инстинктивное.

– Я догадывался, – признался Джорди, – но это совсем как-то по-взрослому. Знаю, что мы как раз в том самом возрасте, когда заключается большинство браков… – Джорди запнулся, подумал, а потом спросил: – Ты чувствуешь себя как-то по-особому, взрослым? Что-то изменилось для тебя, когда ты стал женатым человеком?

– Нет. По правде говоря, все осталось практически так же, как во время наших отношений, разве что теперь мы живем вместе. Джорди, поверь, бояться абсолютно нечего: решайся, пора уже.

Чтобы как-то разнообразить новогодний ужин, Джош попросил всех захватить с собой черные смокинги. Ребятам очень понравилась эта идея, и вечер получился по-настоящему торжественным. Все на славу постарались, чтобы приготовить роскошный ужин, купили портвейн и сыр, а еще несколько бутылок шампанского, чтобы произнести под него тосты. Все были веселы, оживленно беседовали, и даже Флин смеялся от души, чего он давно уже не делал. В полночь они хором отсчитали бой часов, а потом бросились обниматься и распевать нетрезвыми голосами «Добрые старые времена»^[55], но обнаружили, что дальше первого куплета слов никто не знал. А потом они помянули Томми, который был где-то на небесах.

Все растрогались, и особенно Джорди – он скучал по Томми. А еще он был безумно влюблен в Молли. Никогда еще ему не доводилось видеть ее в таком элегантном вечернем платье. В нем Молли была еще красивее, чем когда-либо. Через полчаса после боя часов Джорди повел ее на улицу. Они сели на скамейку у дома, прислонились к каменной стене и стали смотреть на звезды. Он снял свой пиджак, накинул его на плечи любимой и крепко ее обнял. Он понимал, что жить без нее не может, но женитьба – дело серьезное. Он не чувствовал себя достаточно взрослым, чтобы сделать подобный шаг. Еще не время.

Флин стоял у двери и смотрел на них: обнявшись, они смеялись и целовались. Флин закурил сигарету, незаметно проскользнул за угол дома и пошел к небольшому ручью. Где-то по соседству блеяла овца, воздух был невероятно свежим, тихонько журчал горный ручеек. Наступил Новый год, а потому у Флина осталось всего пять месяцев, за которые он должен был выполнить условия пари. Когда они втроем сидели на террасе рядом с «Атлантом» столько месяцев назад, он и представить не мог, что все так серьезно отнесутся к этому пари. В какой-то момент шутливый договор приобрел для них огромное значение, отчасти потому, что меж ними всегда было негласное состязание, а еще потому, что все они понимали – им в жизни просто необходимы перемены. Всем обитателям дома в Баронс-Курт хотелось продвинуться по жизни вперед, повзрослеть наконец. И Джорди этого добился: он с азартом занимался своей работой и по-настоящему любил Молли. И теперь, решил Флин, настал его черед.

Глава 21

Джессика начинает претворять в жизнь свой план

Джессика никак не могла принять решение: они с Томми в конце января должны были ехать кататься на лыжах вместе с Джимом и Кейти. Поездку заказали и оплатили вперед за несколько месяцев, но Джессике казалось, что ехать без Томми неправильно. Разве мало она уже натворила за спиной у бедняжки Томми? Да еще эта трагедия. Не будет ли эта поездка оскорблением его памяти с ее стороны? Джессика раздумывала, как бы она поступила, если бы Томми был жив. Или, может, он простил бы ее, и они все вместе отправились в поездку как друзья. Как бы там ни было, гадать бессмысленно, потому что Томми мертв. Джессика помнила, как он радовался, планируя это путешествие, но теперь для нее все это стало дополнительной головной болью. Проблема, во-первых, была в том, что Джим и Кейти очень хотели поехать, а во-вторых, все убеждали ее, что она обидит Томми, если не поедет. Никто не верил, что Томми вряд ли понравилось бы, если бы она поехала одна. Даже Люси сказала, что отказываться – невероятная глупость со стороны Джессики.

– Зачем налагать на себя епитимью? Знаю, тебе очень грустно, что Томми нет с нами, но, ей-богу, Джес, у тебя нет никаких, слышишь, абсолютно никаких причин чувствовать себя виноватой. Поезжай, покатайся на лыжах. Ты отлично проведешь время с Джимом и Кейти.

Джессика с сомнением посмотрела на подругу.

– В любом случае, – продолжала Люси, – глупо пропускать такие выходные. Всякое в жизни бывает – может, там ты с кем-нибудь познакомишься.

– Меня это не интересует. Я даже думать не могу о каких-либо отношениях. Я – угроза для мужчин, так что для всех будет лучше, если я пока дам обет безбрачия.

Но все же Джессика поехала. Ее друзья приложили массу сил, чтобы убедить ее. Да к тому же с приближением даты отъезда шансов найти ей замену оставалось все меньше и меньше. Так что когда в последний момент так никого и не нашлось, она поддалась увещеваниям. «Эта поездка станет кошмарной, – думала Джессика, – и, наверное, это и будет для меня наказанием». Эту мысль ей подсказал Флин, и Джессика решила (к великому для себя облегчению), что он был прав. Вместо Томми согласился ехать Джош.

На четвертый день поездки Джессика поняла, что жутко устала. Они ехали до Валь Д’Изер на «гольфе» Кейти. Казалось, что этой поездке не будет конца, хотя Джим гнал на скорости 100 миль в час почти всю дорогу. Джессика вжалась в заднее сиденье, ей совсем не нравились ночные переезды. Когда, наконец, они добрались до места, то поначалу катались на лыжах как безумные и каждый вечер шли в какой-нибудь бар, где пили и танцевали до самого утра. Однажды, порядком захмелев, они со слезами на глазах помянули Томми – слава богу, что эту тему не стали развивать. Неудивительно, почему Джессика так устала. Взобравшись этим утром на гору во второй раз, Джессика решила взять тайм-аут и сказала, чтобы они продолжали кататься без нее.

– Ты уверена? Все в порядке? – спросил Джим.

Он пытался быть галантным, но ему явно не терпелось еще покататься.

– Все в порядке. Я просто хочу немного передохнуть и выпить чего-нибудь, – махнула ему рукой Джессика.

В баре было пусто, и Джессика устроилась за столиком на деревянной террасе с видом на горы и белеющие от снега долины. С гор катались лыжники в ярких костюмах.

Джессика с наслаждением потянулась и закурила сигарету. Теперь с горы летело несколько сноубордистов, которые пытались перещеголять друг друга, с громкими криками выделывая разные трюки, пока не скрылись из виду. Усталость навалилась так внезапно, что Джессика была рада посидеть какое-то время спокойно. Было вовсе не холодно: ветра не было и ярко светило солнце, согревая своими лучиками ее лицо. Она раздумывала, как провести оставшуюся часть дня, а потом решила, что прокатится еще пару раз, а потом съест плотный ланч. «Это будет очень разумно, – думала она. – День тишины и покоя наедине с собственными мыслями». Да и вообще, ей не хотелось выходить на следующей неделе на работу в совершенно разбитом состоянии.

Пока Джессика потягивала глинтвейн и вела с собой внутренний диалог, за соседний столик уселась компания лыжников. Некоторое время спустя к ним подошел еще один мужчина и, обратившись к Джессике, спросил, можно ли взять свободный стул.

– Да, конечно, – улыбнулась ему Джессика, а про себя не могла не отметить, какой он симпатичный, но тут же саму себя обругала за то, какие грязные мысли закрались ей в голову.

Мужчина улыбнулся ей в ответ, а Джессика заметила, как в уголках его глаз появились морщинки-лучики. Когда он устроился за столом, Джессика сообразила, что все еще смотрит на его лицо. Она гадала, сколько ему может быть лет. «Чуть-чуть за тридцать», – решила она. Ей было интересно, о чем разговаривала компания за соседним столиком, но они сидели от нее слишком далеко. Тот мужчина что-то рассказывал, все весело смеялись. Джессика все еще смотрела на него, раздумывая, чем он занимается в жизни, и тут он внезапно обернулся и поймал ее взгляд. Она быстро опустила глаза. Ей было неудобно, что он ее поймал, но боковым зрением она видела, что он продолжает на нее смотреть.

Ее покой был нарушен, а потому Джессика решила побыстрее улизнуть и встретиться с друзьями внизу склона. Несколько секунд спустя, когда она огибала здание, она увидела, что тот мужчина перегнулся через перила и на что-то показывает рукой. Заметив Джессику, он помахал ей рукой. Джессика смутилась окончательно. Спуск был не из простых, и, проехав совсем немного, она неудачно развернулась, потеряла равновесие и кубарем полетела с горы. Остановившись наконец, Джессика обнаружила, что одна лыжа осталась на приличном от нее расстоянии.

– Черт, – громко выругалась она, отряхивая с одежды снег, а потом начала с усилием снимать оставшуюся лыжу. – Ну давай, глупая железяка, – ворчала она, пытаясь расстегнуть замок крепления.

Кто-то подошел к ней сзади и сказал:

– Не снимайте. Вот – кажется, это ваша.

– О, спасибо, – обрадовалась Джессика и повернулась, чтобы посмотреть, кто ее спаситель.

Сзади нее стоял тот самый мужчина, которого она видела на террасе.

– Не за что, – улыбнулся он, протягивая ей руку. – Просто ужасно, когда падаешь, а рядом нет никого, кто бы тебе помог.

– Да, а еще очень неловко, когда карабкаешься обратно по склону, а все так и смотрят на тебя, – сказала Джессика, улыбнувшись ему в ответ.

Мужчина рассмеялся:

– Мне это знакомо. Сколько раз я падал – и не сосчитать. С вами все в порядке, кстати?

– О да, спасибо, я в порядке.

«А он довольно высокий, – невольно подумала Джессика, – а легкий загар придает ему здоровый и симпатичный вид».

– Слушайте, почему бы мне не скатиться по склону вместе с вами? – предложил он.

Джессика встала на лыжи. Он был с ней таким обходительным, а потому ей было неловко отказать ему.

– Было бы очень мило с вашей стороны, спасибо.

Незнакомец явно катался на лыжах очень хорошо, но терпеливо сопровождал вниз по склону Джессику, которая, мягко говоря, хорошей спортсменкой не была. У подножия он ей сказал:

– Вот и приехали. Кстати, меня зовут Титус.

– Спасибо, Титус. Я – Джессика.

Несколько секунд они стояли молча друг напротив друга. Никто не знал, что делать дальше. Джессика обвела взглядом склон – как назло, поблизости никого не было.