Текст книги "Нескромное пари"

Автор книги: Джейми Холланд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)

Джессика промолчала, но Флин был так возбужден, что ее скептическое отношение мало его трогало. Да что она может знать? Он отлично проведет время, и, по крайней мере, Джорди весь позеленел от зависти.

Когда Флин прибыл в аэропорт, то оказалось, что там его никто не ждет – ни намека на присутствие Поппи. В какой-то ужасный момент Флин вдруг понял, что не знает адреса фермы, не говоря уже о номере телефона. Но не успел он запаниковать, как услышал автомобильный гудок и скрежет тормозов «фиата-панды», в котором сидела Поппи и как безумная махала ему рукой из окна. Выскочив из машины, она подбежала к нему и бросилась обнимать, пока он пытался глупо улыбаться.

– Ты прилетел! Это просто здорово! Тебе обязательно понравится, это самый чудесный дом из всех, что здесь есть!

Они поспешили к машине, в которой уже сидели три человека.

– Извини, у нас тут тесновато, так что садись вперед, – велела Поппи. – Это папа, это Алиса, а это Джордж.

Флин пожал руку отцу Поппи, подтянутому благородного вида человеку, и поздоровался с остальными. Тем временем машина тронулась и покатила по городской дороге. Может, ее отец и выглядел спокойным и мягким по характеру, но вскоре Флин обнаружил, что его внешность совершенно не соответствовала тому, как он вел машину: он ехал чертовски быстро. Вписываясь в крутые повороты, он сохранял невозмутимость: на его лице не дрогнул ни один мускул, он ни разу не вцеплялся в руль, как обычно бывает, когда человек ведет машину на большой скорости. Флин сидел, сжимая свою сумку, и старался не смотреть на дорогу. Его не покидала неловкость от того, что он новый человек в этой компании, да к тому же приехал с опозданием. Поппи и Алиса без умолку болтали о доме и еще каких-то местах, которые обязательно нужно посмотреть, и что Флин, если захочет, может к ним присоединиться. Но ему просто хотелось добраться живым до места и остаться с Поппи наедине.

Поездка затянулась больше чем на сорок минут. Наконец крошка «фиат», весь сотрясаясь, с черепашьей скоростью пополз по проселочной дороге вдоль виноградника. Потом они поехали вверх по холму, пока не въехали во внутренний двор. Было уже слишком темно, поэтому Флин не мог рассмотреть, таким ли великолепным был дом, каким его описывала Поппи. Тем не менее в воздухе витало нечто, что Флин определил как аромат роскоши. Все вместе они прямиком отправились на кухню, где их уже поджидала мать Поппи. Она была моложе и выше своего мужа, на ней были бриджи цвета хаки, белая хлопчатобумажная футболка. Фигура у нее была потрясающая.

– Привет, Флин. Добро пожаловать на борт. Я – Лиз.

– Большое вам спасибо, что пригласили меня провести здесь отпуск, – искренне и как можно вежливее сказал Флин. – Это так великодушно с вашей стороны.

Он поставил на пол сумку и поприветствовал двоих друзей Алисы, которые только что появились из передней двери.

– А этих голубков зовут Макс и Чарли, они отлично смотрятся, да? – сказала Поппи, дергая Чарли за руку. Чарли была маленького роста, не выше метра пятидесяти, и очень загорелая. Макс выглядел каким-то отрешенным; облокотившись на дверь, он теребил свою козлиную бородку и, казалось, совершенно не замечал присутствия Флина, отчего тот почувствовал себя как-то неуютно.

– Как жизнь? – наконец спросил Макс и протянул ему руку, но прежде громогласно откашлялся и сплюнул в другую ладонь. – Ой, прости, – вновь обратился он к Флину.

Чарли мило улыбнулась, ничуть не смутившись.

– Тебе здесь понравится, здесь так… – подбирая слова, провела она рукой по воздуху и уставилась в потолок. Так и не придумав, что сказать, она просто передернула плечами и заключила: – Н-да, здесь, ну, клево.

– Пошли, Флин, я покажу тебе твою комнату, – взяла его под руку Поппи, и они вышли из кухни и направились в прихожую, а оттуда – вверх по лестнице. Все стены были белыми, а полы выложены каменными плитами. В комнате Флина оказалось две односпальных кровати, но он не придал этому никакого значения. В углу комнаты располагалась крохотная раковина, а прямо напротив кроватей – два огромных окна с деревянными ставнями.

– Надеюсь, тебе здесь будет удобно, – касаясь губами его плеча, шепнула Поппи. – Я так рада, что ты приехал! Как будешь готов, спускайся вниз, а я пошла, помогу мамуле с ужином. – И она ушла.

За ужином все оживленно беседовали, и Флин начал понимать, что Лиз любит поговорить и горячо поспорить. Это, конечно, было лучше, чем неловкое молчание, но Флин был весь напряжен, потому что изо всех сил старался сказать что-то умное и уместное. Дональд – отец Поппи – говорил очень спокойно, но его все чуть ли не боготворили. А потому всякий раз, когда Дональд открывал рот, остальные тут же замолкали и внимательно слушали, что же этот мудрый старик скажет. Его, по-видимому, забавляла его резкая и излишне энергичная жена. Хотя, кажется, его забавляло все: он все время еле заметно улыбался отработанной улыбкой и часто поднимал брови. Пока продолжался горячий спор о достоинствах и недостатках телевидения, Флин решил молчать и составить свое представление о собравшихся. Алиса и Джордж были на особом положении и занимали отдельную комнату в главном здании, против чего Дональд и Лиз абсолютно не были против. В то же время Максу и Чарли, которые тоже были влюбленной парочкой, отвели комнату в крыле. Только теперь Флин понял, что они с Поппи единственные, кто будет жить в разных комнатах, а потому почувствовал хоть и крошечное, но раздражение. Но потом он решил, что так получилось из-за его опоздания, и выкинул эти размышления из головы.

Казалось, что этот ужин будет длиться вечность, и Флин вновь начал раздражаться. Он отчаянно хотел остаться с Поппи наедине и целовать ее под открытым небом. Повторить все, что произошло в Суссексе, но теперь уже под луной Италии. Наконец, когда кофе был допит, а посуда вымыта и расставлена по местам, Флин извинился и вышел на улицу покурить. Поппи последовала за ним, и они остались вдвоем. Он взял ее за руку и нежно поцеловал в щеку:

– Никак не могу поверить, что я здесь и что у нас тобой впереди больше недели, – сказал он, пока они шли по тропинке в направлении сада. Какое-то время они молчали. Поппи как-то непривычно для нее смущалась. И вдруг Флин понял, в чем дело.

– Флин, не сердись, но в Шотландии мы с Марком помирились. Мы много разговаривали, и я решила, что он заслуживает еще одной попытки.

Флин не мог поверить своим ушам.

– Я это к тому, что здесь, при родителях, мы не должны заходить слишком далеко.

А почему бы и нет? Что она несет? Нет, им можно все! В противном случае, зачем она вообще его сюда пригласила? Неужели она наивно полагала, что он проделал такой путь только ради того, чтобы она в итоге приняла решение, что хочет остаться с тем, кто, по ее собственным словам, полное ничтожество? Флина затрясло. О чем только она думает?

Он глубоко затянулся сигаретой. Внешне он оставался спокоен, но внутри откровенным образом ударился в панику. Но надо было мыслить трезво, потому что ему предстояло провести здесь еще восемь дней. Если он выскажет то, что на самом деле обо всем этом думает, то только усугубит свое и так незавидное положение. Поппи предлагала ему остаться друзьями. Если он этого не примет, то у него будут неприятности. Флин глубоко вздохнул.

– Долгий путь я проделал, чтобы выслушать это, – с как можно большим достоинством сказал он. – Но здесь, в этом сказочном месте, мы как следует, на всю катушку повеселимся, – натянуто улыбаясь, продолжал он. Слава богу, было темно.

– Мы сможем проводить много времени друг с другом, как и раньше, – сжимая его руку, горячо заверила Поппи, словно это могло облегчить его боль. – Жаль, что так вышло. Ты замечательный, и я уверена, что тебе встретится девушка лучше меня.

Флин проклинал себя. Вся эта поездка обернулась настоящим кошмаром, и ему абсолютно не представлялось возможности выбраться из всего этого.

Глава 4

Джорди и Джессика идут на ужин К Томми Бингу

Джессика вернулась домой совсем недавно и собиралась принять ванну, когда в дверях появился Джорди. Как обычно (с тех пор, как они переехали в новый дом, привычки Джорди не изменились), он прямо с порога поинтересовался у Джессики, нет ли для него сообщений или почты.

– Только несколько счетов и парочка сообщений для Флина от Джоша, – не отрываясь от журнала, сказала она.

И как всегда, Джорди все равно нажал на автоответчик.

– Эй, друган, – раздался голос Джоша. – Я тут собирался с кем-нибудь выпить, написал имена на бумажках, бросил их в шляпу и вытянул тебя. Немедленно позвони мне.

Второе сообщение было еще более коротким:

– Ну конечно, тебя нет дома, ты же лежишь в Италии со своей крошкой. Короче, наплюй на это сообщение.

Джорди вздохнул:

– Ни звонков, ни нормальных писем, даже ни одной открытки от Флина.

– Бедненький, какая жалость, – отрываясь от журнала, ответила Джессика. – Пойди, сделай себе что-нибудь выпить, потом успокойся и возвращайся сюда.

Некоторое время спустя Джессика забралась в ванну. Когда она пробовала новый скраб для тела, раздался звонок.

– Алло, – мгновенно схватив трубку, сказал Джорди.

– Джорди, привет, как дела?

– Флин! Зачем ты звонишь? Где открытка?

– Меня нет всего четыре дня. Я исправлюсь. Просто хотел узнать, как вы там… Как наш дом?

– Отлично. Я покрасил ванну и соорудил новый шкафчик. Как сам? Как твои каникулы любви?

– Хм, спасибо, хорошо. Очень хорошо. Отлично.

«Голос Флина звучит как-то странно, – подумал Джорди. – Не особо радостно».

– Флин, с тобой все в порядке? – произнес он вслух.

– Да-да, все великолепно, – замялся Флин. – Послушай, Джорди, Джессика дома?

– В ванной, – отозвался Джорди. – А что?

– Да так, ничего. Не важно. Слушай, у меня заканчиваются деньги. Увидимся на следующей неделе. Пока.

Джорди вприпрыжку поскакал по лестнице, чтобы сообщить обо всем Джессике.

– Не сомневаюсь, что-то с ним, бедолагой, не в порядке, – заявила Джессика из-за двери. – Так и знала, что эта девка – просто тупая корова.

– Он говорил как-то странно, – стоя на лестничной площадке и прислонившись к двери ванной, признался Джорди. – На себя был непохож.

– Ладно, будем надеяться, что он справится, что бы там ни было, – плескаясь в ванной, сказала Джессика.

Джорди кивнул:

– Он всегда слишком быстро влюбляется.

– Сомневаюсь, что он вообще когда-нибудь любил по-настоящему. Мне кажется, что любовь – это нечто большее, чем ему представляется.

– Может быть.

На минуту повисло молчание. Они размышляли, а потом Джессика произнесла:

– О, дорогой, этот скраб для тела ни на что не годится. Я, наверное, после него на всю жизнь останусь с рубцами по всему телу. Джорди, родной, за что же нам все эти неприятности?

Джорди не ответил. Хоть и неохотно, но он был вынужден признаться самому себе, что настроение у него довольно скверное.

Этим же вечером Джорди и Джессика пошли поужинать к Томми. Этот Томми учился вместе с Джорди и Флином в школе, а после поступил в тот же университет, что и Флин. Через них Томми довольно хорошо знал и Джессику – в конце концов все они перезнакомились. Вместе со своим старинным другом Джимом Доусоном Томми снимал квартиру рядом с Баронс-Курт со стороны «Олимпии»^[11]. Оба они были общительными, веселыми, любили пиво и фанатели от спорта. Вечер был просто чудесный, и Джорди с Джессикой решили пройтись пешком. Это заняло у них не так много времени, как они рассчитывали, поэтому они пришли слишком рано: Джим даже не успел вернуться с работы. Джорди решительно подхватил упаковку пива, налил вина Джессике, и все вместе они уселись перед телевизором. Там кто-то невнятно что-то бормотал на фоне быстро сменяющихся картинок. Хотя Джим и Томми и приложили определенные усилия, чтобы их жилище выглядело более-менее прилично – накрыли диван покрывалом, поставили несколько горшков с цветами, повесили парочку картин, – пепельницы, грязные пивные кружки и куча спортивных принадлежностей явно обозначали, что это самая настоящая холостяцкая берлога. Даже цветы в горшках, такой явный признак домашнего уюта, оказались безвкусными маленькими папоротниками, а на каминной полке, которая служит местом славы в любом доме, была навалена целая груда вещей – память о годах, проведенных в грязной комнатушке общежития университета Белфри. В одном углу гостиной стояли сложной конструкции музыкальный центр и громоздкий телевизор, на котором беспорядочно высились стопки компакт-дисков и видеокассет, того и гляди грозя обрушиться. На батареях висели давно высохшие рубашки, носки и боксерские шорты.

Было вполне очевидно, что Томми даже не начинал готовить ужин, и с приходом друзей готовка еще больше откладывалась. Сияя от счастья, Томми без остановки расспрашивал гостей. Как дела на работе? Чем они занимаются в свободное время? Где сейчас Флин? Он постоянно курил, выпуская одно за другим колечки дыма из-под сильно согнутого козырька своей бейсболки с надписью «Окленд атлетике»^[12]. Вскоре должна была прийти и подруга Джима – Кейти Симонс.

– Она симпатичная, – заявил Томми. – Клевую подругу Джим себе отхватил.

Чуть позже к ним собиралась присоединиться знакомая Джимми по работе, которую звали Молли Дугит.

Как только Джорди услышал имя Молли, он не мог успокоиться, гадая – впрочем, как он обычно делал, если ему предстояло встретиться с незнакомой девушкой, – во-первых, красивая ли она, и во-вторых, есть ли у нее приятель. То, что Молли собиралась прийти одна, было хорошим знаком.

– Итак, нас все еще маловато для нормальной гулянки, – продолжил Томми, – но достаточно, чтобы хорошенько почесать языками.

Потом он встал и объявил, что ему просто необходимо удалиться на кухню, задействовать свой кулинарный талант и соорудить ужин.

Не успел Томми исчезнуть в дверях кухни, как на пороге квартиры появился Джим. Он выглядел слегка обеспокоенным и прямо от двери завернул на кухню к холодильнику, а только после этого пошел в гостиную, чтобы поздороваться с Джессикой и Джорди:

– Привет, Джессика. Как всегда, потрясно выглядишь, – обнял он ее за плечи, расцеловав в обе щеки, а потом обратился к Джорди: – Рад тебя видеть. – Он улыбнулся, слишком крепко пожимая руку Джорди. – Как дела, дружище?

Шлепнувшись на диван и открыв банку с пивом, Джим расспросил их, как они поживают, а затем неторопливой походкой пошел в свою комнату переодеться. И Джим, и Томми были только в самом начале их успешной карьеры, хотя и работали в разных областях: Томми – в фармацевтической компании в качестве рекламного агента, а Джим – в «Сити-банке». Джорди был уверен, что Томми далеко пойдет: у него были деловая хватка и грандиозные амбиции – именно то, что необходимо для достижения успеха в жизни. И у него, и у Джима уже сейчас были немаленькие зарплаты, хотя по обстановке в их квартире вряд ли можно было такое предположить. Лучшее доказательство их достатка стояло за окном, на улице. И это были освещенные оранжевыми неоновыми огнями: «бимер» Томми и «мазда-МХ-5»^[13] Джима.

«Невероятно, как быстро изменился их образ жизни, – думал про себя Джорди. – Еще несколько лет назад они постоянно выглядели такими неухоженными, заспанными, пьяными. Казалось, что им и работать-то было некогда. И вот, пожалуйста, их форменной одеждой стали не потертые джинсы и свитера с оленями, а костюмы в тонкую полоску и рубашки с запонками». Сначала эти перемены привели Джорди в полное замешательство. Когда он отправлялся путешествовать по миру, ни у одного из них не было нормальной работы, а по отношению к жизни и по статусу они все еще оставались студентами, веселящимися ночи напролет и не думающими ни о каких обязательствах. Когда он вернулся, было Рождество, и они были в отъезде, поэтому внешне, ему казалось, все осталось по-прежнему. Но на самом деле все изменилось кардинальным образом. Беззаботные первые деньки самостоятельной взрослой жизни были в прошлом. Наверное, поэтому Джорди так долго и путешествовал: чтобы продлить свою юность, отсрочить взросление. И для него стало огромным потрясением, что его друзья не хотят больше развлекаться каждую ночь.

Два года странствий тем не менее мало чем помогли Джорди в выборе направления карьеры – он понятия не имел, как открыть свое дело. Но поклялся самому себе, что в жизни больше не сдаст ни одного экзамена и не будет работать в тех областях, где работает большинство из его друзей. Он вспомнил, как жарко спорил с Эдди Фасслом, который устроился во «Фрешфилдс»^[14]. Джорди говорил ему, что тот выбрал карьеру юриста только потому, что именно этого от него все и ждали: образование, которое получил Эдди, класс, к которому он принадлежал, надежды его родителей, чувство вины – вот что заставило его сделать выбор в пользу именно этой области деятельности. Эдди парировал, что, может быть, в каком-то смысле это и правда, но если ему не понравится одно место работы, то он всегда с легкостью сможет подыскать себе другое в любом уголке страны. А под конец Эдди и вовсе обозвал Джорди лоботрясом и посулил, что именно он, Эдди, будет смеяться последним. Во время своих путешествий Джорди, устраиваясь на каком-нибудь пляже или намереваясь съехать на лыжах с какой-нибудь горы, всегда вспоминал таких приятелей. С самого начала своей жизни, чуть за двадцать, они уже работали как одержимые ради карьеры. Какая досада, какая напрасная трата времени. Тем не менее, не успев вернуться домой, Джорди почувствовал, что его оставили позади. Большинство из его знакомых, едва начав карьеру, уже пользовались щедрыми плодами дел рук своих и постепенно обустраивались в жизни. Вероятно, Эдди был прав. Джорди прекрасно знал, что впереди еще много преград.

Сначала Джорди продавал рекламные площади. Он быстро понял, что у него просто талант продавца, но оттого не мог ненавидеть это дело меньше. Его просто тошнило от необходимости целый день звонить по телефону и повторять заученные слова снова и снова. Какое облегчение он испытал, когда вскоре, через три месяца переговоров с компанией «Эф-Дэ-Ю», занимающейся продажей программного обеспечения, ему предложили работу. В его обязанности входила продажа мониторов и работа с ключевыми клиентами. Может, и не самая великолепная на свете работа, ничего близкого к тому, чем он мечтал когда-то заниматься, но компания предоставила ему автомобиль и довольно часто отправляла в командировки по всей стране для встреч с клиентами. В действительности ему частенько приходилось бывать за пределами Лондона, иногда большую часть недели, наматывая невероятный километраж. Это Джорди как раз очень нравилось в его работе, потому что он всегда как-то успокаивался, когда покидал Лондон.

Было уже семь тридцать, когда появилась Молли. Джессика ушла поговорить с Томми на кухню, а Джим все еще переодевался, поэтому Джорди пошел открывать дверь. Как только он увидел новую гостью, то сразу же почувствовал к ней симпатию. Наверное, в этом были виноваты ее глаза – невероятно чистые, искрящиеся, смотрящие прямо на него. Этот взгляд застал его врасплох, и, хотя Джорди замешкался всего лишь долю секунды, первой заговорила она.

– Я, кажется, пришла по адресу, но вы не похожи ни на Томми, ни на Джима, хотя, должна признать, за последнее время они сильно переменились, – еще раз улыбнулась Молли.

Джорди рассмеялся:

– Вы не ошиблись, это действительно квартира Томми и Джима. Я просто их новый портье. А вообще, меня зовут Джорди. Здравствуйте, – протянул он ей руку, так как побоялся, что если поцелует ее, то это будет слишком фамильярно.

Продолжая улыбаться, она пожала его руку:

– Здравствуйте. Я – Молли.

Когда он провожал ее в гостиную, то они почувствовали сильный запах карри, которым щедро было приправлено какое-то блюдо. Потом из своей комнаты появился Джим и взялся за роль хозяина дома:

– Молли, дорогая, что тебе принести выпить? У нас есть вино, а может, тебе подойдет пиво?

– Пиво в самый раз. А где Томми?

Джорди смотрел на Молли с возрастающим восхищением. Довольно высокая, волосы ровно подстрижены до плеч, что еще больше подчеркивало ее глаза. Джорди решил, что она красива не в традиционном понимании, зато милая и забавная. К тому же, как он с удовольствием отметил, она любила пиво и у нее была довольно большая грудь.

Джессика заметила, как откровенно Джорди пялился на Молли, и задала себе самой вопрос, повезет ли Джорди с ней. Она надеялась на это. Ей-богу, должна же и у него начаться полоса везения. Его нытье по поводу отсутствия девушки Джессике уже изрядно поднадоело. Джорди всегда был остроумным и привлекательным блондином, к тому же довольно обеспеченным. Если сложить все это вместе, то он казался весьма неплохой партией. Может, ей стоит помочь другу научиться элегантно одеваться и привить ему вкус к хорошей музыке. Тем временем Джессика заметила, что Томми не прочь пофлиртовать с ней самой, поэтому решила плюнуть на Джорди и вместо этого с кем-нибудь пококетничать. Не то чтобы было с кем, ей просто хотелось повеселиться. Может, Томми и был симпатичным, но совершенно не в ее вкусе.

Молли оказалась зажата между Джимом и Джорди. К великому разочарованию Джорди, Джим верховодил разговором, а она отвечала смехом на все его реплики. Джим галантно подкладывал ей на тарелку рис, подливал пива и слегка прижимался к ней, вспоминая какую-нибудь веселую историю из своей бурной студенческой жизни.

Наконец, он отодвинул свой стул и вышел из комнаты, а Джорди, держа в руке бутылку, поскорее обратился к Молли:

– Вина?

– Нет, спасибо, Джорди. Джим сейчас принесет мне еще пива.

Глупо улыбаясь, он только и смог выдавить:

– А-а, – и немного волнуясь, уткнулся носом в свой бокал с золотым ободком. Боже правый, да он в нее втрескался! – Я знаю, что ты работаешь вместе с Томми, – сделал Джорди еще одну попытку, – но будет здорово, если ты расскажешь мне еще что-нибудь о себе. Что-нибудь такое, чтобы успеть рассказать, скажем, за шестьдесят секунд.

Она рассмеялась:

– Хорошо, только ты скажи «поехали», когда я должна начать.

Джорди посмотрел на часы, а потом скомандовал:

– Поехали!

– Родилась в Индии в 1972 году, отец работал на чайную компанию, но я об этом мало что помню, помню только, что там было всегда жарко. В семь лет меня отправили сюда в школу, которую я ненавидела, но под руководством жестоких лесбиянок-учительниц мало-помалу обвыклась. Хм, родители к тому времени перебрались на Шри-Ланку, а в Англию вернулись только через пять лет, когда отец вышел на пенсию. Ему уже много лет, как вы поняли, и у меня есть два брата, они уже женаты, обоим уже за тридцать, и я их просто обожаю. В общем, я – незапланированный ребенок. В шестом классе меня перевели в смешанную школу, в которой мне очень нравилось – я там пользовалась популярностью: насколько я помню, у меня было целых пять приятелей. Так-так, что же дальше? Ах да, получила степень по истории, совершенно бесполезную, но университетские годы вспоминаю с радостью: выпивка, вечеринки, а потом я путешествовала целый год, пытаясь отвратить неизбежное. Я снова побывала в Индии, оттуда поехала дальше на Восток. Потом работала какое-то время в Австралии. Теперь вот живу в Хайбери^[15] вместе с Лиззи, с которой училась в университете. Я люблю поесть, выпить, отдохнуть на природе, посмотреть старые фильмы. Я ненавижу работать, лондонское метро, очереди, вообще ждать чего-нибудь. Ну как? Я уложилась?

– Ровно шестьдесят секунд. Просто поразительно!

Ее резюме воодушевило его. И он спрашивал самого себя, удастся ли ему встретить в жизни такую столь похожую на него девушку. Джим вернулся с кучей банок пива марки «Стелла», но его время истекло, и Молли переключила все свое внимание на Джорди:

– Теперь твоя очередь. Дай-ка мне свои часы, чтобы я засекла время.

Джорди затараторил как оголтелый. Он пытался не упустить ничего, что могло бы ей в его истории понравиться: что он вырос в деревушке неподалеку от Солсбери^[16], что у них в доме был бассейн и теннисный корт, что он много путешествовал и что он терпеть не может Лондон, а еще – что он всей душой ненавидит всякие «ярлыки и условности». После рассказа Джорди их разговорам, казалось, не будет конца. Им было что обсудить: путешествия, работу за границей, детство Молли в Индии, выходные за городом. Они все болтали и болтали, весь вечер не замечая никого вокруг и никому не позволяя влезать в их разговор. Джорди полностью сосредоточился на этой девушке-мечте, что сидела рядом с ним. Какое ему было дело до того, что Джессика флиртует с Томми, а остальные болтают о компьютерных технологиях? Джессика первой заговорила о том, чтобы вызвать такси. Хотя Томми ей нравился, она не хотела, чтобы он ее неправильно понял. Но, с другой стороны, он был довольно привлекательным и таким забавным… да какая разница, пора уходить, а дальше просто подождать и посмотреть, как будут развиваться события. Как только были заказаны такси, всякие разговоры прекратились. Молли чертыхнулась, взяла Джорди за руку, посмотрела на часы и призналась, что ей и вправду пора возвращаться в Хайбери.

– Мне так понравилось беседовать с тобой, – сказала Молли Джорди, целуя его на прощание в щеку. – Мы обязательно должны это повторить.

– Когда? – поспешно поинтересовался Джорди.

– Позвони мне, – одарила она его улыбкой, потом поблагодарила Томми и Джима за гостеприимство и ушла.

Пока они ехали в такси в направлении Тернвилл-роуд, Джорди довольно улыбался:

– Джессика, я влюбился! Я по-настоящему влюбился.

– Дорогой, я рада, что ты наконец-то серьезно стал относиться к нашему договору. Но тебе не кажется, что все произошло как-то уж слишком быстро? Я имею в виду, я бы сказала – да и любой бы сказал, – что она тебя просто очаровала, но ведь ты знаешь ее всего несколько часов. А вдруг она опасная шизофреничка?

– У меня было достаточно времени, чтобы понять. Я просто обязан с ней встречаться, обязан! Молли – та, о которой я грезил. К тому же она сказала, что я могу ей позвонить.

– Хорошо, дорогой, делай, как хочешь. Но повремени покамест с заявлениями насчет настоящей любви. Девушкам не нравится, когда на них слишком напирают.

Этим вечером Джессика мгновенно провалилась в сон, но в соседней комнате Джорди лежал и никак не мог сомкнуть глаз, думая о Молли и надеясь на чудо.

Глава 5

La vita è bella – 2

Ни Джессика, ни Джорди не слышали никаких новостей от Флина до вечера следующего воскресенья. Для Джессики воскресные вечера были священными, и она ревностно следила, чтобы ничто не помешало ей смотреть телевизор. Ей ни с кем не хотелось говорить, не хотелось идти на вечеринку или в кино или заниматься чем-то еще вне дома. Ей хотелось просто поставить тарелку на колени и поужинать (предпочтительно готовыми ужинами из гастронома), посмотреть телевизор, а потом лечь спать, будучи уверенной, что она провела расслабляющий и неприхотливый вечер и теперь готова к предстоящей рабочей неделе. У нее в комнате был телевизор, но лучше всего было, когда удавалось расслабиться перед взятым напрокат двадцатичетырехдюймовым телевизором Джорди, без его ехидных комментариев по поводу того, что она смотрит.

Когда начал трезвонить телефон, на экране появились первые кадры сериала «Биение сердца»: группа стиляг из Уитби ехала на ежегодную ярмарку в Эйденсфилд, чтобы заварить там какую-нибудь кашу. По правде сказать, Джессика практически никогда не отвечала на звонки. Если Флин или Джорди были дома, то они брали трубку, а когда их не было, Джессика обычно дожидалась, пока включится автоответчик. На это у нее было несколько причин, и весьма серьезных. Во-первых, у ее матери была дурацкая привычка звонить по крайней мере один раз в день, и это Джессику безумно раздражало: «Ах, Джессика, chérie^[17], как дела, милая?» – начинала она с сильным французским акцентом, а потом принималась расспрашивать дочь, что та делает, как провела день, куда собирается пойти вечером, с кем встречается – вопросы, вопросы, вопросы. Джессика осознала, что это выводит ее из равновесия. Намного легче просто не снимать трубку, ведь в этом случае она не будет чувствовать себя виноватой за то, что нагрубила матери или оскорбила ее чувства. Вторая причина заключалась в том, что ей мог позвонить кто-нибудь вроде Роба или еще какой-нибудь мужчина, с которым ей не хотелось разговаривать. Джессика просто не выносила долгих препирательств по телефону, особенно когда у нее выдавался свободный вечер. Третья причина – довольно часто ей вообще ни с кем не хотелось говорить. Если бы она очутилась на необитаемом острове, то, вероятно, начала бы скучать. Но в целом ей нравилось сидеть в одиночестве и заниматься тем, чем хочется: читать книги и журналы, смотреть телевизор или видео. Поэтому, когда зазвонил телефон, Джессика не обратила на это никакого внимания и продолжила смотреть «Биение сердца», в котором на сцене только что появился констебль Майк Брэдли.

Включился автоответчик:

– Джессика, я же знаю, что ты дома. Пожалуйста, только бы ты была дома. Это я. Возьми трубку. – Вздох. Пауза. – Джессика, да возьми ты эту чертову трубку. Джес…

– Флин, ты отдаешь себе отчет, который сейчас час? Только что начался сериал «Биение сердца»! – пролаяла она в трубку. – Только о себе и думаешь, эгоист.

– Послушай, Джессика, дорогая, прости меня, но мне очень нужна твоя помощь.

– Если ты надеешься, что я поеду за тобой в аэропорт Хитроу, то ошибаешься.

– Послушай, пожалуйста, Джессика, мне и правда нужна твоя помощь. – Когда Флину что-то было нужно, он всегда называл ее по имени. – Автомат проглотил мою карту еще во Флоренции, у меня закончились все дорожные чеки и мне просто не добраться до дома. Ты же знаешь, я бы не стал просить, если бы у меня был выбор. Прошу тебя. – Она молчала, и Флин продолжил: – Разве ты не можешь поставить «Биение сердца» на запись? Это займет всего полчаса, а потом, клянусь, я ничем тебя в воскресный вечер больше не потревожу. Пожалуйста, я тебе отплачу!

Закончив выкрикивать свои призывные мольбы в трубку телефонной будки у выхода № 1, Флин ждал приговора Джессики.

– И как? – наконец произнесла она.

– Что как?

– Как ты будешь мне отплачивать?

– Не знаю. Но я обязательно отплачу, и ты еще будешь рада, что забрала меня отсюда, обещаю! Как насчет подписки на «Джеки»^[18] или вроде того?

– Хм, – протянула Джессика. Она понимала, что ей придется за ним поехать. – Ну ладно, уговорил. Но это в последний раз, понял?

– Спасибо тебе, Джессика! Ты самая лучшая. Я буду у первого выхода. Как приятно снова услышать родной голос!

Джессика положила трубку, пошарила по комнате в поисках чистой видеокассеты и вышла из дома. Как же этот Флин достал ее! Хотя чему тут удивляться – только у него автомат может «съесть» карточку. Вполне в его духе рассчитывать на то, что она или Джорди придут и спасут его. «Но что, черт возьми, за излияния насчет „родного голоса“?», – в спешке подкрашивая губы и причесываясь, размышляла она.