Текст книги "Подснежник"

Автор книги: Джейк Арнотт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 26 страниц)

Я попытался успокоить его:

– Может быть, хватит простого предупреждения?

– Один раз его уже предупреждали! Ну ничего, предоставь это мне, Тедди. Вот увидишь, этот недоносок тебя больше не побеспокоит.

Потом Гарри вернулся к своим мрачным размышлениям о ситуации в Нигерии. Воспользовавшись этим, я поспешил откланяться.

14 мая, пятница

Ездил в «Уайтс». Видел Ивлина Во.[28]28
  Во, Ивлин (1903–1966) – английский писатель.


[Закрыть] Выглядел он довольно скверно, хотя на нем был яркий костюм в крупную клетку. Спросил, как он себя чувствует. «Беззубая тоска», – был ответ. Насколько я понял, недавно Ив удалил все оставшиеся зубы, а протезы оказались не оч. удобными. «Эти чертовы „кусалки“ напрочь отбили мне всякий аппетит к твердой пище», – сказал он, причем вид у него был такой, словно твердую пищу он полностью заменил жидкостями. В целом старина Ивлин действительно производит впечатление человека, близкого к отчаянию. «Я – просто старая развалина, Тедди, – пожаловался он. – Я не могу заснуть, хотя принимаю огромное количество снотворного. Встаю я поздно, пытаюсь читать почту, выпиваю немного джина, пытаюсь читать газету, выпиваю еще джина. Потом – обед». – Он улыбнулся неприятной, мертвенной улыбкой. Его беззубый рот похож на черную пещеру; взгляд холодный, немигающий, пристальный. Бр-рр!

Должно быть, из-за этой встречи мною овладело всепоглощающее чувство угасания и распада. Мое поколение вымирает. Блистательная «золотая молодежь» двадцатых превратилась в стариков, внушающих отвращение и жалость. Последний этап моей собственной жизни тоже рождает во мне ощущение постоянных неудач: погубленная политическая карьера, неудачный брак, постоянные заботы о деньгах, скандалы, шантаж… Мне так и не удалось противостоять многочисленным соблазнам, и я полностью отдался животной похоти. Слабая плоть моя с каждым днем становится еще более хилой и дряблой. Я почти смирился с этим, и, хотя в глубине моей души еще теплится надежда на божественное Спасение, это не мешает мне катиться по наклонной… и наслаждаться собственным падением. Что ж, как видно, такова моя судьба, и я должен встретить ее со всем мужеством, на какое я еще способен. В конце концов, жалованный мне титул останется при мне до конца.

17 мая, понедельник

Сегодня прошло заседание группы, созданной Тони Чилверсом для обсуждения партийной политики в отношении заморских территорий. Обсуждение немного напоминает самый обыкновенный базар. Какие-то дремучие типы один за другим берут слово и выступают с предложениями о «модернизации партии». Новую политику обсуждают еще несколько подобных групп. Все рекомендации будут направлены в Теневой кабинет при посредстве Консультативного политического комитета. Председатель упомянутого комитета Тед Хит явно готовит себе политическую базу, на которую он сможет опереться в ходе неизбежной борьбы за партийное лидерство.

После заседания беседовал с Тони. Он спросил, как движется нигерийский проект. Я ответил довольно туманно, сославшись на временные проблемы с получением информации. На самом деле, я понятия не имею, что там происходит.

21 мая, пятница

Постоянная болтовня о партийном курсе начинает надоедать. Много говорится о необходимости выработки новых подходов и «модернизации». Все просто одержимы идеей «бесклассовости», что, в сущности, означает опору на так называемый «средний класс». Речь, таким образом, идет о «бесклассовости» в самом худшем смысле слова, то есть о чем-то весьма и весьма неопределенном. «Мы должны стать партией потребителей!» – так гласит один из текущих политических лозунгов. Ужасно, по-моему… Лично мне каждый раз кажется, что этот лозунг имеет самое непосредственное отношение к телесным функциям, а отнюдь не к прогрессивной политической программе. Нечего и говорить, что за большинством наших нынешних «реформ» стоит этот чертов Хит! На самом деле это, конечно, никакие не реформы, а скорее – маневры. Рискну предположить, что в борьбе с Хитом старую школу будет представлять Регги Молдинг. Он, конечно, гуманитарий, но, по крайней мере, знает, что такое традиции, и крепко стоит на ногах.

26 мая, среда

Гарри пригласил меня к себе в клуб. По телевизору транслировали из Штатов какой-то боксерский матч, и Г. решил устроить по этому поводу маленький сабантуй. Среди собравшихся в «Звездной пыли» гостей, я узнал несколько человек, которых помнил еще по первой «вечеринке» у Гарри на квартире. Было в зале и довольно много молодых боксеров, несомненно – из команды мальчишеского клуба, которому Гарри столь удачно покровительствовал. Когда мы собрались перед телевизором с большим экраном, я буквально чувствовал, как воздух насыщается энергией – эманациями грубых мужских и гибких юношеских тел.

Гарри оч. болел за одного из боксеров, которого звали Сонни Листон. Он с гордостью объявил, что это его хороший знакомый. В подтверждение своих слов Гарри пустил по рукам фотографию, где он и Сонни действительно были сфотографированы вместе в интерьерах «Звездной пыли». Мне, впрочем, куда больше понравился его противник по имени Кассиус Клей – довольно симпатичный темнокожий парень, которого Гарри презрительно назвал «черномазой обезьяной». Как бы там ни было, все закончилось уже в первом раунде. На второй минуте Кассиус Клей мощным ударом отправил Листона в нокдаун. Сам он никак не желал отойти в нейтральный угол ринга, а остался стоять над телом поверженного противника, намеренно мешая рефери вести отсчет. Зрители в зале отреагировали на это недовольным свистом и разочарованными комментариями. Кто-то доказывал, что матч был договорным и что Сонни Листону хорошо заплатили, чтобы он лег в первом же раунде. Потом мы еще выпили.

То, что главное шоу вечера, на которое возлагалось столько надежд, оказалось по вине Кассиуса Клея слишком коротким, заметно подогрело атмосферу в клубе. Гарри, во всяком случае, был заметно возбужден и не мог высидеть на месте буквально ни минуты. Я, кажется, уже упоминал о его неуемной энергии и глубоком личном обаянии, что делает Гарри прирожденным лидером. Его манеры благородного дикаря выглядят ярко и свежо на фоне скучной умеренности, которая в последнее время распространилась слишком широко. В самом деле, было в нем что-то первобытное. Пожалуй, в каком-то смысле Гарри является живым воплощением худших опасений большинства, но, как ни странно, это даже успокаивает.

Вскоре мы начали пьянеть. Постепенно шутки становились все грубее и безыскуснее. Началось все с демонстрации боксерских движений и легкого спарринга между мальчиками, перешедшего в откровенно эротическую игру. Я хотел было спросить Гарри о нигерийском проекте, но, зная, как он переживает, решил не портить ему настроение. Гарри сам заговорил о предмете, о котором я предпочел бы не вспоминать. Крейг… Подано это было в форме шутки, но у меня все равно волосы зашевелились на голове.

– С нашим общим другом Крейгом произошел несчастный случай, знаешь ли, – сказал Гарри с самым невинным видом, но в его голосе прозвучали насмешливые нотки. – Я точно не знаю, в чем там дело, но… Говорят, бедняжка упал с лестницы. Не так ли, Фрэнк?

– Что-то в этом роде, – коротко подтвердил один из мужчин с жестким, будто высеченным из камня лицом.

– Или, может быть, он наступил на мыло и поскользнулся? – продолжал Гарри небрежно. – Так, кажется, было дело?

– Может быть, – согласился Фрэнк.

– В общем, он поскользнулся на куске мыла и упал с лестницы.

Окружающие рассмеялись, а меня вдруг замутило. Кто-то сунул мне в руку стакан бренди, я машинально взял его и опрокинул себе в рот. Гарри шагнул ко мне и прошептал многозначительным театральным шепотом:

– Вот видишь? Ты просил – я разобрался.

Потом началось настоящее дело. Старики и зрелые мужчины лапали полуголых мальчиков-боксеров. Гарри взасос целовался с огненно-рыжим юношей. Увы, у меня уже не было сил. Я был совершенно пьян. Абсолютно fou.

С трудом поднявшись с кресла, я, шатаясь, направился к двери. Гарри увидел и подтолкнул рыжего парня ко мне.

– Иди обслужи его светлость, – распорядился он. – Ему нужно только подрочить.

И прежде чем я успел опомниться, юноша уже отвел меня в одну из спален и принялся грубо хватать за мотню брюк.

– В чем дело? – Его голос прозвучал почти визгливо. – Не встает?

Следом за нами в комнату вошел и Гарри.

– У него не встает! – пожаловался юноша все таким же пронзительным голосом.

Перед глазами у меня все раскачивалось и плыло, и я тоже куда-то плыл и качался, качался, качался…

– Положи его на кровать, – коротко приказал Гарри.

Вдвоем они взвалили мое безвольное тело на вкрадчиво-мягкий матрас.

– Раздень его! – прошипел Гарри.

Я почувствовал, как кто-то стаскивает с меня одежду. С тупым стуком упали на пол туфли. Я лежал неподвижно, пьяный, беспомощный. От дверей донеслись еще какие-то негромкие распоряжения, потом полутемная комната вдруг озарилась таким ярким светом, что у меня заслезились глаза. Рыжий парень быстро снял с меня остатки одежды, разделся сам и лег на кровать рядом со мной. Мне вдруг показалось, что спальня полна людей. Я слышал сдавленные смешки, приглушенные комментарии, чье-то сопение. Гарри шепотом отдавал какие-то команды. Рыжий парень грубо сунул свой напряженный член мне в рот, и в тот же момент раздались мягкие щелчки и жужжание. Нас кто-то фотографировал.

27 мая, четверг

Я проснулся поздно в своей собственной постели. Как я попал домой – не помню. Во всем теле какое-то странное ощущение заторможенности, апатии; в голове – плотный туман. Может быть, вчера вечером меня чем-то опоили? В душе моей шевельнулись ужасные воспоминания о пережитом стыде, унижении и – о страхе. Пожалуй, даже хорошо, что я еще не пришел в себя.

31 мая, понедельник

И снова ко мне приехал детектив-сержант Муни. Есть в этом человеке что-то такое, что сильнейшим образом беспокоит и пугает меня. Муни кажется мне таким же опасным, как Г. Старкс, но в нем нет ни капли обаяния последнего. Его крошечные глаза-бусинки так и шныряли по сторонам, высматривая, фиксируя малейшие детали обстановки. Я спросил, что ему угодно.

– Думаю, мы могли бы сотрудничать, сэр.

– Да, да, конечно, – нетерпеливо бросил я. – Сколько вы хотите на этот раз?

– О нет, ваша светлость, мне нужны вовсе не деньги! – возразил Муни с таким видом, словно я оскорбил его в лучших чувствах.

Потом он перешел к делу. Власть. Влияние. Связи. Вот что ему нужно. За это он предлагал мне «ответные услуги», как он выразился. Я попросил его объяснить поподробнее.

– Ну, во-первых, я мог бы воспользоваться своими связями, чтобы сделать для вас кое-что полезное. Вот сейчас, к примеру, в воздухе пахнет крупным скандалом, имеющим непосредственное отношение к вам и к вашим контактам с… с некоторыми одиозными личностями. Кроме того, в обществе сохраняется повышенная чувствительность к разного рода проявлениям сексуальной распущенности. Вы ведь наверняка помните «дело Профьюмо»[29]29
  «Дело Профьюмо» – политический скандал, разразившийся в 1963 г., когда военный министр Дж. Профьюмо был уличен в связях с проститутками и обмане палаты общин.


[Закрыть] – какая тогда разразилась буря? Даже если ничего не удастся доказать, бульварная пресса подымет такой шум, что ваша репутация будет безнадежно испорчена! Вам это, понятно, ни к чему, да и никому это не нужно. А у меня есть хороший знакомый в Отделе криминальной информации. В последнее время правительство уделяет повышенное внимание проблеме организованной преступности, буквально на днях оно поручило Отделу криминальной информации расследовать предполагаемую связь одного из пэров королевства с неким широко известным лицом из числа заправил преступного мира. Довольно пикантная может получиться история, вы не находите? Особенно если о ней пронюхают желтые газеты.

Я не сдержался и застонал в голос. Крошечные глазки Муни победно блеснули.

– Но если бы я взялся употребить мое влияние, я мог бы убедить этого моего приятеля, что все это просто чепуха, слухи, досужие домыслы. Как я уже говорил, сейчас подобный скандал никому не нужен. Такие вещи только подрывают доверие масс к правящим кругам. Гангстеры всегда стремятся обзаводиться высокопоставленными друзьями, они считают, что это придает им респектабельности… Я мог бы повернуть все так, чтобы вы предстали жертвой обмана – тогда убедить полицию прекратить дело против вас было бы довольно легко. А вы за это помогли бы мне в другом…

– В чем же?

– Видите ли, у меня самого возникла кое-какая проблема. Много лет я не покладая рук трудился, чтобы сделать улицы Лондона более безопасными и тихими, но нашлись люди… Словом, теперь меня обвиняют в нарушении профессиональной этики. Такая вот благодарность!.. А все дело в том, что всякие леваки и смутьяны ловко пользуются британской системой правосудия в своих целях и спекулируют на присущем нации духе «честной игры»!

– Ну а если конкретнее, сержант?

– Недавно я арестовал нескольких демонстрантов, которые выставляли себя на посмешище напротив одного из посольств. Теперь они заявляют, будто бы я сфабриковал улики и пытался вынудить их сделать ложные заявления. Один из этих типов принадлежит, оказывается, к какой-то группировке борцов за гражданские права. Дьявольские это права, если хотите знать мое мнение, от них всем нам будет жарко, как в аду… Эта группа выступила в защиту своего члена, выдвинула обвинения… Британская полиция, как вы знаете, всегда служила образцом для всего мира. В любой другой стране этим типам давно заткнули бы глотки!

– И что я должен сделать?

– Эти долбаные борцы за гражданские права требуют провести служебное расследование. Вы с вашим влиянием могли бы выступить против…

– Боюсь, что не могу влиять на подобные вещи. Это просто не моя компетенция.

– Любая помощь может пригодиться, сэр. Как говорится, пташка по зернышку клюет. Впрочем, по правде сказать, я имел в виду кое-что другое. Что, если бы вы поговорили со своими друзьями в прессе? Статья о том, как всякие подрывные элементы пытаются очернить представителя власти, очень бы помогла делу. Ведь все прекрасно знают, как эти типы обожают мутить воду. Подобная статья помогла бы мне предстать в выгодном свете и опровергнуть часть нелепых и оскорбительных обвинений, которые они выдвинули против меня. Вот, я принес несколько статей, где говорится о моем деле. Они могут вам пригодиться.

Он протянул мне пачку газетных вырезок.

– Ну хорошо, я посмотрю, что можно сделать.

Муни допил свой джин и поднялся, собираясь уходить. На прощание мы обменялись рукопожатием. Ладонь Муни была холодной и влажной.

– Да, кстати, – добавил он, когда я открывал ему дверь, – лучше не говорите мистеру Старксу о нашем маленьком уговоре. Он может попытаться воспользоваться сложившимся положением.

3 июня, четверг

Обедал с редактором «Новостей со всего мира». Для моих целей это, пожалуй, самый оптимальный выбор, к тому же в прошлом я уже писал статьи для «Новостей». Рассказал редактору историю Муни. Заговор подрывных элементов с целью дискредитировать силы правопорядка. В одной из вырезок, которые принес Муни, говорилось о личном мужестве, проявленном Муни при расследовании дела Рикардо Педрини в 1962 году. Обсудили примерный план статьи. Беззаветная, мужественная борьба против преступлений и порока в Сохо, безупречный послужной список и проч. В конце – легкий намек на то, что в упорной и трудной борьбе с криминалом приходится иногда прибегать к особым, нешаблонным методам. Британская полиция, как известно, – лучшая в мире, поэтому бунтовщики и экстремисты всеми силами стремятся подорвать ее авторитет. В конце концов редактор согласился написать статью в таком ключе, а потом внезапно спросил, не хотел бы я вести в его газете еженедельную колонку. О чем будет колонка? Да о всякой ерунде. Старые ценности в современном мире и тому подобное. Ответил, что меня это, пожалуй, интересует.

5 июня, суббота

Окончательно согласился вести еженедельную аналитическую колонку в «Новостях со всего мира». Не Бог весть что с интеллектуальной точки зрения, зато эта работа будет еженедельно приносить мне кое-какой дополнительный доходец, плюс возможность время от времени публиковать и другие статьи. Пожалуй, к этой работе стоит отнестись серьезно! Для меня это как минимум возможность высказывать свое мнение с независимых позиций, что будет обеспечено моим неучастием в политической возне. Ну а регулярные гонорары помогут мне избегать финансовых затруднений.

Еще не решил, как назвать мою колонку. «К вопросу о порядке» – слишком скучно, а «Высокое мнение» не годится, так как намекает на мой титул пэра.

7 июня, понедельник

Еще одно заседание совета директоров «Уэст-Эфрикэн девелопментс». Последние отчеты от Огунгбе полны тумана. Совершенно неясно, когда же начнется реальное строительство. Гарри, впрочем, по-прежнему исполнен оптимизма, хотя для этого нет никаких видимых оснований. Похоже, нигерийский проект воплощает нечто оч. важное лично для него, поэтому он не допускает даже мысли о возможной неудаче. Честолюбие. Большие амбиции. Что ж, в конце концов, больше всего мы верим в собственные мечты! Много говорили о решительных мерах, которые следует предпринять, если текущее состояние дел не прояснится и не обретет конкретные очертания. «Мы, черт возьми, разберемся с этим!» – заявил Гарри, чья редкостная деловая хватка оказалась в данных обстоятельствах практически бесполезной. Оч. рад, что не вложил в проект ни пенни собственных денег.

13 июня, воскресенье

Появилась моя колонка «Будем благоразумны». Приходится признать, что она придает некую респектабельность дрянной газетенке, какой, безусловно, являются «Новости». Как правило, они пишут о том, как участники какой-то поп-группы получили ордена Империи в честь дня рождения Ее Величества, и тому подобную муру. Это показывает только, как далеко все зашло.

14 июня, понедельник

Ездил к Гарри на квартиру на срочное совещание. Присутствовали все его последователи и партнеры. Гарри раздавал им задания, поручения. Снова был оч. оживлен. Кажется, настроение у него хорошее, хотя наверняка судить трудно. Гарри всегда отличался непредсказуемостью.

– Вот и отлично, – сказал он, потирая ладони. – Теперь вам есть чем заняться. Смотрите, ведите себя хорошо, чтобы все было как надо. Главное, никаких эксцессов. Понятно?

Согласное мычание и кивки в ответ.

– Ну вот, Тедди, – добавил Гарри и впервые за все время взглянул на меня. – Вот мы и разобрались.

В его голосе звучала глубокая уверенность, причина которой была мне неизвестна. Должно быть, поэтому мне стало немного не по себе.

– Разобрались в чем, Гарри? – рискнул я спросить.

– Теперь я знаю, как быть с этим африканским проектом.

– В самом деле?!. Это действительно хорошая новость.

– Да, Тедди, именно так. Мы поедем туда сами. И разберемся со всеми проблемами на месте.

– Понятно, – сказал я. – А когда вы едете?

– Мы, Тедди. Я сказал – «мы». Ты и я.

– Спасибо за доверие, но я не…

– Ты не хочешь ехать?

– Нет, мне бы, конечно, очень хотелось поехать с тобой, но у меня есть другие обязательства. Работа в палате, колонка, которую я веду в газете… Я не могу просто взять и все бросить.

Гарри улыбнулся и пожал плечами. Я через силу улыбнулся в ответ.

– Как хочешь, Тедди. Но поскольку я решил навести порядок в своих делах, я хочу, чтобы ты взглянул вот на это. – И он кивнул Дэнни, который, порывшись в своих бумагах, достал несколько векселей и протянул мне. Еще ничего не понимая, я взглянул на них.

– Это долговые обязательства из казино, в котором ты часто бывал, – продолжал Гарри. – По моей просьбе тебе открыли кредит, поскольку я как-никак являюсь одним из пайщиков этого заведения. Но если я уеду, я, естественно, не смогу выступать в качестве гаранта-поручителя. Мне останется только одно – передать эти векселя администрации казино и предоставить вам разбираться между собой. Карточный долг, как известно, считается долгом чести, поэтому все эти векселя и расписки не являются юридически обязательными. Иными словами, ни один суд не заставит тебя платить по ним, поэтому казино придется изыскивать свои способы, чтобы добиться возвращения долга. Насколько мне известно, в администрации «Колонии» работают изобретательные и находчивые люди, они что-нибудь да придумают… Ну а если и им не удастся тебя убедить…

Он протянул руку, и Дэнни вложил ему в ладонь пачку глянцевых фотоснимков. Гарри помахал ими в воздухе и громко сказал:

– Ай-ай-ай, Тедди! Какой же ты все-таки развратник!

И он поднес один из снимков к моему лицу. Сморщившись, я быстро отвернулся, но все же успел заметить на фотографии самого себя. Совершенно голый, я распростерся на кровати в нелепой позе, словно умоляя кого-то о чем-то.

– Гарри, пожалуйста, послушай… – начал я жалобно.

– Нет, это ты послушай, – перебил он. – И слушай как следует, потому что повторять я не буду. Этот африканский проект с самого начала был твоей идеей, помнишь? Я уже потратил на него целую кучу бабок, и теперь я хочу знать, что, черт возьми, происходит!

– Но что я могу сделать?!

– Ты можешь быть со мной. Я не знаю, что затеяли эти чернозадые обезьяны, но если я появлюсь там в обществе пэра Соединенного Королевства, то сумею поставить их на место.

– Когда ты собираешься ехать? – спросил я, сдаваясь.

– Через пару деньков. Дэнни уже занимается билетами. Надеюсь, твой паспорт не просрочен?

Я взмахнул пачкой векселей, которые все еще сжимал во вспотевшей ладони.

– У меня нет другого выхода, не так ли?

– Нет, Тедди, – спокойно подтвердил он.

18 июня, пятница

Лагос

Рейсом «Бритиш оверсиз эруэйз корпорейшн» мы добрались до Кано в северной части Нигерии, потом попутным рейсом местной авиакомпании перелетели в Лагос. Меня ужасно укачало. Не выношу самолеты, а тут еще эта жара и теснота… Огунгбе встретил нас в аэропорту и сразу же отвез в Лагосский поло-клуб, чтобы выпить за встречу. Он уверял, что это лучший клуб в городе.

В клубе царила унылая колониальная атмосфера. Гарри подобное нравилось, но я чувствовал себя неуютно. Как пояснил Огунгбе, клуб существовал еще до обретения страной независимости. Тогда его членами могли быть только белые, однако и теперь в клуб принимали исключительно людей состоятельных или занимающих высокое положение. Высокопоставленные чины нигерийской армии и полиции, белые гражданские служащие, сотрудники дипломатического корпуса, бизнесмены всех национальностей и оттенков кожи – все они собирались здесь, что делало клуб самым подходящим местом для обзаведения деловыми знакомствами и связями.

Гарри ненадолго вышел, чтобы посмотреть, как играют в поло, а Огунгбе отвел меня в укромный уголок.

– Твой друг беспокоится насчет проекта? – спросил он негромко.

– Конечно.

– Попытайся успокоить его. Такие дела быстро не делаются. В нашей стране еще очень много… назовем это бюрократическими преградами.

– Ты имеешь в виду чиновников, которым нужно платить?

– То, что в нашей молодой стране может существовать свободная экономика, – заблуждение. Чиновники всех уровней требуют своей доли.

– И как далеко продвинулось строительство?

Огунгбе пожал плечами:

– У нас было несколько задержек. Во-первых, пришлось ждать окончания сезона дождей, чтобы приступить к работам всерьез. Кроме того, мне пришлось оформлять лицензии на импорт строительных материалов. А это было нелегко.

– Снова бюрократия? – резко сказал я. – Похоже, у вас каждый прыщ на ровном месте тянет лапу, чтобы получить бакшиш!

Огунгбе с негодованием сверкнул на меня своими желтыми глазами:

– Не надо читать мне нотаций, Тедди. Ваша колониальная администрация тоже хапала дай Бог! Кроме того, годы колониального правления не оставили нам ни политической, ни административной структур, с помощью которых мы могли бы контролировать и направлять экономический рост. В результате люди, которые всю жизнь горбатились, чтобы заработать жалкие гроши, занимают теперь посты, где через их руки проходят миллионы и миллионы. Так чего же ты хочешь?

Я откашлялся.

– Прошу прощения, если я чем-то задел. Но мы же должны заботиться о том, чтобы нашему проекту ничто не мешало, чтобы все шло по плану, не так ли?

– Разумеется. Вот поэтому я и прошу тебя успокоить твоего друга Гарри. На данном этапе особенно важно, чтобы он продолжал инвестировать средства в проект, иначе все может рухнуть, даже не начавшись. И тогда в проигрыше окажутся все.

– Я сделаю все, что будет в моих силах, – пообещал я.

Мне вдруг стало очень жарко. Я буквально обливался потом и поскорее вышел на веранду, чтобы глотнуть воздуха. Поле для поло внизу буквально дрожало от топота копыт мчащихся галопом пони.

19 июня, суббота

Энугу

Рано утром мы вылетели из Лагоса на легком самолетике местных линий. Самолет летел над джунглями, то взбираясь выше, то проваливаясь в воздушные ямы. К концу путешествия меня снова изрядно растрясло. Когда наконец мы, шатаясь, сошли на взлетную полосу аэродрома в Энугу, нас уже ждала целая делегация, прибывшая сюда для официальной встречи. Кортеж автомобилей доставил нас через весь город к «Президент-отелю», где мы должны были остановиться.

Здесь региональный министр доктор Чуквара произнес приветственную речь, после чего начался торжественный прием. Все сколько-нибудь крупные местные чиновники выстроились в очередь, чтобы лично поздороваться с нами. Один из них до того преисполнился энтузиазма, что, пожимая нам руки, сказал:

– Здравствуйте, лорд Тереби, здравствуйте, лорд Старкс. Ваш визит для нас – большая честь!

Гарри рассмеялся.

– Не «лорд», а просто мистер Старкс, – поправил он.

– Вы не лорд? – удивился чиновник, не в силах скрыть своего разочарования.

– Не совсем… – Гарри лукаво улыбнулся. – Но что-то вроде этого. Можете называть меня Гарри.

Чиновник улыбнулся и снова пожал ему руку.

Доктор Чуквара объявил, что на строительную площадку в окрестностях Энугу мы поедем завтра.

– Ну а пока вы в городе, – добавил он, – где бы вы хотели побывать?

Гарри ненадолго задумался.

– Да, – промолвил он после небольшой паузы. – Есть одно место, куда я не прочь заглянуть.

– Какое же?

– Тюрьма. Я хотел бы осмотреть местную тюрьму.

Доктор Чуквара нахмурился:

– Вы не шутите, мистер Старкс?

– Видите ли, – ответил Гарри как ни в чем не бывало, – я интересуюсь криминологией. Это – одно из моих хобби, если можно так выразиться. Мне было бы весьма любопытно сравнить здешние условия содержания преступников с тем, что мы имеем у себя на родине.

– Очень хорошо, – проговорил доктор Чуквара, делая знак начальнику городской полиции.

– Гарри, ну что ты, в самом деле! – с упреком проговорил я, но он только ухмыльнулся.

– Ты тоже хочешь поехать, Тедди?

Я не хотел. Мне необходим был отдых. Все эти перелеты, переезды измотали меня до последней степени. Да еще эта ужасная жара!

– Ну, как хочешь, – сказал Гарри и отошел ко входу в зал, где несколько присутствовавших на приеме полицейских офицеров образовали что-то вроде почетного караула.

Когда они уехали, Чуквара снова подошел ко мне:

– Лорд Тереби…

– Зовите меня просто Тедди.

– Хорошо, лорд Тедди. Я хотел бы приватно поговорить с вами, если не возражаете.

Он отвел меня в пустую комнату довольно далеко от зала, где продолжался прием.

– Лорд Тедди, правительство моей страны и в особенности администрация этого района весьма заинтересованы в притоке иностранного капитала в экономику…

– Это весьма разумно и дальновидно, – согласился я.

– Да, конечно. Однако развитие экономики должно быть в первую очередь направлено на благо нашего народа. Мы не можем допустить, чтобы люди приезжали к нам за «быстрыми деньгами», как выражаются американцы.

– Конечно же нет!

– Я рад, что вы со мной согласны. Скажу больше: мы заинтересованы только в долгосрочных, рассчитанных на перспективу проектах. Все остальные схемы в наших условиях просто обречены. Думаю, как политик вы меня понимаете.

– Кажется, да, понимаю.

– Мистер Огунгбе – очень честолюбивый молодой человек. У него, как здесь говорят, «бездонный глаз», а таким людям не стоит доверяться полностью. Да и ваш друг мистер Старкс с его интересом к криминологии…

– Уверяю вас, у него самые достойные намерения!

– Надеюсь, что так. Ради вас обоих. Мне бы очень не хотелось, чтобы вы, так сказать, утратили почву под ногами. В конце концов, вы здесь так далеко от дома, от всего привычного… Позвольте спросить, сколько вы лично вложили в этот проект?

– Видите ли, сам я не вкладывал средства в этот проект. В данном случае я выступаю в роли консультанта по экономическим и деловым вопросам.

– В качестве консультанта, вот как? Что ж, это даже хорошо. Я уверен, что это обстоятельство поможет вам сохранить объективность и трезвый взгляд. Например, в случае, если некоторые вещи вдруг окажутся, гм-м… не совсем такими, какими они выглядят. А теперь, если вы не против, давайте вернемся в зал.

Я был не против. Мне срочно нужно было выпить. Перелет через несколько часовых поясов и скверная работа кондиционеров едва не доконали меня: перед глазами все плыло, в горле застрял какой-то комок. Спиртное, однако, почти не помогло; мне по-прежнему требовалось что-то, чтобы справиться с головокружением. Вечеринка в нашу честь понемногу шла на убыль, и я, извинившись, поднялся к себе в номер, собираясь прилечь. Раздевшись, я как сноп повалился на кровать и накрылся простыней, но это не помогло. Мне по-прежнему было жарко, а кожа сделалась липкой от испарины. В воздухе сгустились влажность и страх. Встав, я намочил личное полотенце и положил на глаза. В конце концов сон все-таки пришел, но спал я беспокойно. В мозгу толпились смутные полумысли – полуобразы, которые под действием тревоги понемногу выкристаллизовывались, обретая отчетливую ясность.

Так прошло несколько часов. Потом кто-то постучал в дверь моего номера.

– Войдите!

Это был Гарри. Стоя возле моей кровати, он глядел на меня сверху вниз.

– Тедди… – прошептал он.

– Что? – простонал я и снял с глаз полотенце. Свет ударил мне в глаза, и я заморгал.

– Какая жуткая дыра! – проговорил Гарри.

– Что?

– Тюрьма. По сравнению с ней тюрьма в Муре – просто курорт. Если бы ты знал, как мне жалко этих бедняг, которые заперты в этих ужасных камерах!

Я снова застонал и повернулся лицом вниз. Гарри наклонился и похлопал меня по плечу.

– Ничего, Тедди, ничего. Поспи. Завтра утром нам придется встать пораньше, чтобы взглянуть, как работают наши денежки. Хочу своими глазами увидеть, как туземцы строят мой Старксвилл.

20 июня, воскресенье

Утром кортеж автомобилей доставил нас на стройплощадку в окрестностях Энугу. Доктор Чуквара произнес еще одну речь, потом сделал знак мне и Гарри.

– Валяй, Тедди, – сказал мне Гарри. – В таких вещах ты разбираешься лучше моего.

Честно говоря, сейчас я не могу припомнить, что же именно я говорил. Слова приходили ко мне сами собой. «Спасибо», «большая честь», «блестящие возможности для молодой независимой державы», «превосходные перспективы», «подобающее место в современном мире» и тому подобная чушь. Когда человек играет в эти игры так долго, как я, он может уже не задумываться над тем, что говорить. Пока мой язык машинально произносил громкие, ничего не значащие слова, мой разум – также совершенно независимо от моей воли – перескакивал с одной беспокойной мысли на другую. Жара была просто невыносимой. Голова раскалывалась от боли. Я был уверен, что у меня начинается воспаление мозга.