Текст книги "Беспощадный рай (ЛП)"
Автор книги: Джей Ти Джессинжер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)
Немного помолчав, он хрипло произносит:
– Для протокола, я бы с радостью занялся бы с тобой тем, о чем ты подумала, но не сказала.
Я прерывисто выдыхаю, роняю голову на руки и закрываю глаза.
Он мне уступает, потому что больше не упоминает об этом. Его тон становится деловым.
– Единственное, что я собираюсь сделать с полученной информацией, это следить, чтобы ты была в безопасности.
– Безопасности? О чем ты?
– Не то, чтобы тебе сейчас особо угрожали, но сербы пришлют за тобой больше людей…
– За мной охотятся сербы?
В то время как мой голос поднялся на октаву, голос Киллиана на одну упал.
– Они тебя не тронут. Даже не приблизятся к тебе. Я обещаю тебе, Джулия, что буду оберегать тебя.
Его слова звучат убедительными, но моим нервам это не помогает.
У меня вспотели ладошки. Я сжимаю телефон, пытаясь контролировать свое дыхание.
– Почему они преследуют меня?
– Судя по всему, твой отец превратил стычку из-за маршрутов торговли наркотиками в войну. Сербы ищут залог.
Мой разум изо всех сил пытается осмыслить эту печальную новую информацию.
– Но меня невозможно найти. Я не пользуюсь своей фамилией и не живу с отцом больше десяти лет. Я заметала за собой следы.
– Любого можно найти, милая, – ласково мурлычет он. – Цифровой след, независимо от того, как сильно его пытаться стереть, все равно остается. Кредитные карты, использование интернета, мобильные телефоны, камеры наблюдения, банковские счета, счета за коммунальные услуги, списки пассажиров авиакомпаний, снимки со спутников и беспилотников… Можно продолжать и дальше. Существует миллион способов для поиска. Это проще, чем ты думаешь. – Он делает паузу. – Тем не менее, ты проделала хорошую работу, заметая свои следы. Я стер то, что нашел в твоем досье ФБР, но это не так уж много.
Какое-то время я хлопаю глазами, пытаясь прояснить зрение.
– Прошу прощения, ты сказал, что на меня есть досье в ФБР?
– Было, – поправляет он. – Теперь его нет. – Когда я ничего не говорю, он продолжает: – Еще я стер любые другие цифровые следы твоего существования, но нам следует обсудить, как ты планируешь поступить со своими банковскими счетами и водительскими правами. Возможно, имя тоже следует сменить. Ты упомянула Серафину, но лично я думаю, что если ты не цирковой артист, то это немного чересчур.
– Я... Я...
– Я знаю. Слишком много информации. Подумай обо всем и дай мне знать.
Он мог все это выдумать. Это может быть какой-то тщательно продуманный ход, способ, чтобы завоевать мое доверие. Он мог затеять какую-то странную игру.
Или, может быть, он просто очень хорошо разбирается в компьютерах?
– Киллиан?
– Да, милая?
– Вы следил за мной до отеля?
– Нет.
– На моей одежде «жучок»?
– Нет.
– Тогда как ты узнал, что я здесь?
– На визитке с моим номером телефона, которую я тебе дал, встроен микроскопический геолокационный чип.
Ну, разумеется. Потому что это совершенно нормально. А еще, наверное, в моих венах плавают крошечные камеры-роботы.
– Понятно. Очень круто.
– Ага, я тоже так думаю. – Он на мгновение замолкает. – Ты опять в бешенстве.
– Похоже на то.
– Открой дверь.
Я в шоке смотрю на закрытую дверь отеля.
– Зачем? Меня ждет еще одна мягкая игрушка?
– Что-то вроде этого. – Его голос звучит разгоряченно и весело, как будто он наслаждается какой-то своей шуткой. Что заставляет меня нервничать.
– Ты принес мне кролика или что-то в этом роде? Пузатую свинью? Одна из этих падающих в обморок коз? О боже, не говори мне, что там трубкозуб!
– Открой дверь и посмотри.
Он отключается, и я начинаю тяжело дышать.
Я кладу трубку обратно на подставку и направляюсь к двери, чувствуя, что мои артерии вот-вот взорвутся от чрезмерного давления. Смотрю в глазок... но никого не вижу.
Окидываю взглядом коридор. Нет никаких признаков человека, пузатой свиньи или чего-то еще. Все тихо и спокойно.
Приоткрываю дверь и выглядываю.
Внезапно из-за двери появляется огромная ладонь и открывает ее шире. Затем меня вталкивает в комнату большое и внушительное присутствие никого иного, как самого бостонского короля мафии.
Прежде чем я успеваю удивленно пискнуть, он захлопывает дверь ногой, хватает меня за плечи, разворачивает и прижимает к ней.
– Попроси меня поцеловать тебя, милая, – бормочет он, поглаживая большими пальцами мои напряженные бицепсы. Мои руки прижаты его твердой груди. Я пытаюсь оттолкнуть Киллиана, но безрезультатно. Этот человек сложен как гора.
Мне удается выдавить из себя «нет». Но не похоже, что это прозвучало убедительно, потому что его улыбка становится самодовольной, а глаза начинают пылать.
Пытаясь собраться с мыслями, я делаю глубокий вдох через нос. К несчастью, вместе с ним я вбираю пьянящий запах его кожи – головокружительную смесь мускуса, специй и запах мужчины в расцвете сил.
Вполне может быть, что я только что забеременела воздушно-капельным путем.
Возьми себя в руки! Вышвырните его вон!
– Нет! – твердо говорю я. – Почему ты здесь?
– Потому что хочу поцелуя.
Я притворяюсь, что его страстный взгляд, направленный на мой рот, ни капельки меня не трогает.
– Разве у тебя нет империи зла, которой нужно управлять?
– Есть, – тихо соглашается он, – но это гораздо важнее.
О нет. Он решил быть очаровательным. Где пояс верности, когда он так нужен?
– Я хочу, чтобы ты ушел.
Он качает головой и цыкает.
– Еще одна ложь, милая маленькая воришка, и я перекину тебя через колено.
Жар заливает мое лицо, мое сердце начинает бешено колотиться в груди. Я возмущенно смотрю на него.
– Ты не посмеешь!
– Поспорим?
Судя по всему, ничего на свете он не хочет сильнее.
Затем он наклоняется и глубоко вдыхает у моего горла. Когда я напрягаюсь, он горячо говорит:
– Ты пахнешь раем.
Затем утыкается носом в мои волосы и снова вдыхает. Его руки крепче сжимают мои, а голос схож с рычанием.
– Держу пари, ты тоже на вкус как рай.
Мой разум легко отвлекается при самых благоприятных обстоятельствах, потому сейчас превращается в пустоту. Я совершенно забываю о ненависти к Киллиану, о том, чтобы надо попросить его уйти, или о чем-то еще, если уж на то пошло, и просто цепляюсь за его пиджак и пытаюсь остаться в вертикальном положении.
Он прижимается ко мне всем своим твердым телом, одной рукой вцепляется в мои волосы на затылке, другой обхватывает шею и отстраняется, чтобы заглянуть мне в глаза.
В его собственных бушует ад.
– Давай, соври мне. Скажи, что не хочешь, чтобы я зарылся лицом между твоих ног. Потому что это все, о чем я могу думать.
Он медленно поглаживает большим пальцем пульс на моей шее, без сомнения чувствуя его ускоренное биение.
– Трубкозуб, – шепчу я.
Его глаза вспыхивают. Он облизывает губы, и, черт возьми, ничего сексуальнее я в жизни не видела.
У моего бедра пульсирует его эрекция.
Хотя я стараюсь излучать силу и холодную уверенность в себе, мой голос дрожит, когда я говорю:
– Я хочу тебя кое о чем попросить.
Он замирает и напрягается, словно пружина. Его немигающий взгляд фокусируется на мне. Его дыхание становится неровным.
– Я хочу, чтобы ты сделал шаг назад. Ты слишком подавляешь и слишком ошеломляешь. У меня голова не соображает.
Он молча изучает выражение моего лица. Между нами искрится. Его взгляд такой горячий и напряженный, что кажется, будто он обжигает. Затем Киллиан снова переводит свое внимание на мой рот.
– Киллиан. Пожалуйста.
Его глаза медленно закрываются, желваки на его челюсти напрягаются. Он медленно выдыхает через нос, затем отпускает меня.
Стоит ему отступить на шаг, мои ноги становятся ватными настолько, что я практически соскальзываю на пол.
Поправляя галстук, он откашливается.
– Приношу свои извинения. Из-за тебя я… Мне кажется, я слишком… – Он останавливается и переводит дыхание. Его смех низкий и слегка растерянный. – Боюсь, что из-за тебя у меня едет крыша.
– Мне знакомо это чувство.
Наши взгляды встречаются и удерживают друг друга. Киллиан стоит всего в футе от меня, и воздух между нашими телами кажется слишком насыщенным. Намагниченным. Как будто какая-то невидимая сила притягивает нас друг к другу, как бы мы ни старались держаться порознь.
Наше дыхание становится синхронным. Мои уши горят.
Его ладони сжимаются и разжимаются, как будто заставляет себя не тянуться ко мне.
– Все это очень странно, – шепчу я.
– Ага.
– Сверх странно. Вроде НЛО и домов с привидениями. Что-то сверхъестественное.
– Если ты этого не понимаешь, это не означает, что этого не должно случиться.
– Но этого не должно случиться. Так не должно быть. Я – это я, а ты – это ты.
– Да, у нас есть кое-какой багаж, но не обязательно распаковывать его сегодня вечером.
Его глаза горят желанием, но голос бархатно мягкий, хриплый от эмоций. Сочетание животной похоти и необузданной уязвимости опьяняет. Особенно от такого мужчины, как он.
Почему-то. Хоть убейте, не могу этого понять.
– Не хочу показаться грубой, но, может быть, я тебе нравлюсь только потому, что отказываю? Может быть, ты из тех парней, которые любят вызов? Может быть, я привлекаю тебя только потому, что…
– Твоя привлекательность в том, что ты – это ты, – перебивает он так мягко, словно ласкает голосом мою кожу. – Ты храбрая, умная, жесткая, но добрая. И забавная. И красивая. Боже, тобой достаточно просто любоваться. И при этом ты не прикладываешь усилий. Мне нравится, как ты выглядишь. Словно у тебя есть задачи поважнее, чем одеваться определенным образом, вести себя определенным образом или притворяться кем-то другим, дабы произвести впечатление на мужчину. Ты не стыдишься себя. Живешь по своим правилам. Доверяешь своим инстинктам. Ищешь свое место. Ты отказываешься меняться, чтобы куда-то вписаться. Так делает большинство женщин. Ты же... свободная. Это освежает. Ты заставляешь меня чувствовать…
Некое время он подыскивает слово, потом медленно моргает, словно приходит к неожиданному – и не совсем желанному – пониманию.
Затем качает головой и отводит взгляд, сглатывая.
Он стоит вот так, напряженный и молчаливый, а я смотрю, как он борется со всем, что не позволяет себе сказать.
Это невероятно привлекательно, черт бы его побрал.
– Эй? Гангстер.
Не поворачивая головы, он снова смотрит на меня. Настороженно.
Неожиданно я ловлю себя на том, что улыбаюсь ему.
– Ты мне тоже нравишься. Это вселяет в меня надежду, что где-то глубоко под всей этой жесткой черной броней у тебя действительно есть сердце.
– Я бы поблагодарил, но не уверен, что это комплимент.
Мгновение мы смотрим друг на друга, не двигаясь, пока я не выдыхаю:
– Безопасно ли мне с подругами возвращаться в нашу квартиру?
– Да, – он отвечает без колебаний.
Я изучаю его лицо, интуитивно понимая, что конкретно он оставил невысказанным.
– Потому что ты будешь присматривать за нами?
– Да.
– И ты не допустишь, чтобы случилось что-то плохое.
– Да.
– Потому что ты... необъяснимым образом... очарован мной?
Он протягивает руку и нежно проводит костяшками пальцев по моей щеке. Его взгляд следует по пути его прикосновения.
– Это не так уж необъяснимо, – мягко замечает он. – Я очарован тобой так же, как Ньютон – гравитацией.
– Не понимаю, о чем ты.
– Как только он открыл ее, все остальное во Вселенной обрело смысл.
Я сижу с этим фактом мгновение, позволяя себе прочувствовать его слова. Позволяя себе принять это и осознать.
Киллиан дает мне время все обдумать, мирно выжидая.
Он не требует от меня ответа. Он не настаивает на какой-либо реакции. Он просто тихо стоит и смотрит на меня без всякого ожидания.
Можно было ба посмеяться над этим. Я могла бы разозлиться на него. Я могла бы осыпать его презрением. Но суть в том, что он готов принять любую мою реакцию, радуясь, если она будет правдивой.
Это озаряет меня, как восход солнца над горами: он не хочет лгать мне. Он не хочет играть со мной в игры. Он хочет выложить мне свою правду.
Если бы моя жизнь была фильмом, то его режиссерами были Альфред Хичкок и Вуди Аллен.
– Как думаешь, может, у тебя кризис среднего возраста? – Он откидывает голову назад и смеется. – Ведь мы даже не целовались.
Все еще посмеиваясь, он сухо чеканит:
– Не из-за отсутствия попыток с моей стороны.
– Но ты должен признать, что твое стремление зашкаливает. Практически мания. Ромео впечатлился бы твоей целеустремленностью.
– Если ты думаешь, что я перегибаю палку, тебе следует познакомиться с моим братом. Он целый год сидел за одним и тем же столиком в дерьмовой закусочной, любуясь своей будущей женой, прежде чем сказать ей хоть слово.
Как только он это произносит, становится понятно по его поведению, что упоминание его брата было ошибкой.
Я улыбаюсь, удивительно радуясь этому поступку.
– Не волнуйся, гангстер. Я никому не скажу, что ты человек.
Он задумчиво проводит большим пальцем по моей скуле, потом берет меня за подбородок.
– Даю тебе неделю на размышление, – внезапно заявляет он.
– На что?
– Обдумать поцелуй. Если через неделю ты решишь, что действительно не хочешь меня целовать, я отпущу тебя. Ты больше никогда обо мне не услышишь. – Он выдерживает паузу. – Уточню: я все равно буду следить, чтобы ты была в безопасности. Это не шантаж.
Невероятно, но я ему верю. Но не могу в этом признаться, поэтому прибегаю к сарказму.
– Какая галантность!
– То, что я лидер международной преступной организации, еще не означает, что я не могу быть честным.
– Забавно, но у меня сложилось впечатление, что так и должно быть.
В его глазах снова появляется лукавый у-меня-есть-секрет огонек.
– Ты должна привыкнуть ошибаться том, что касается меня, милая.
Он наклоняет голову, касается губами моей щеки, затем берет меня за плечи и отодвигает на несколько футов в сторону. И уходит, позволяя двери захлопнуться за ним.
Я стою неподвижно там, где он оставил меня, долгое время. Ладонь прижата к лицу в месте, где прикосновение его губ обожгло кожу.
Я пытаюсь убедить себя, что когда Макс сказала, что мое столкновение со стихией, которую представляет собой Киллиан Блэк, это судьба, она была смертельно неправа.
Пытаюсь, но не совсем верю.
ГЛАВА 13
Джули
Я перезваниваю Макс и все ей докладываю. Затем спрашиваю, что, по ее мнению, следует сделать.
– Помимо поездки в ближайший секс-шоп за запасом смазки и чулками в сеточку? Запишись на глубокую депиляцию бикини. Не забудь установить видеокамеры. Буду пересматривать ваш фильм для взрослых снова и снова.
– Я не собираюсь заниматься с ним сексом. Ты совсем помешалась. Я спросила, что нам делать? Оставаться в наших укрытиях, или как?
– Он знает, где твое укрытия, гений.
– Разумеется, я перееду в другое место.
– Угу. И почему он не сможет узнать, куда именно?
Хороший вопрос. Я дотрагиваюсь до своих волос, гадая, не имплантировал ли он еще одно устройство слежения, когда погрузил в них свою руку.
Похоже, шансы велики. Мне нужно принять еще один душ.
– Мы не можем вернуться в квартиру, как будто ничего не случилось. Это безрассудно.
– Точно, – хихикает Макс. – Потому что наша троица никогда не совершает ничего безрассудного.
Я сажусь на край кровати и смотрю на реку Чарльз. Ту самую, куда я сказала, он бросит меня, забетонировав ноги в цементные блоки.
Я вспоминаю лицо Киллина, когда он сказал, что очарован мной так же, как Ньютон – гравитацией.
Я думаю о его глазах.
– Помоги мне, Макс, – тихо прошу я. – Я запуталась.
Она долго молчит.
– Ты запуталась, потому что он тебе нравится. И ты ненавидишь себя за то, что он тебе нравится. Потому что он представляет собой все, чего ты боишься. Потому что твой худший кошмар заканчивается так же, как жизнь твоей мамы: опьяненная любовью и мертвая.
Дар и проклятие, что другой человек знает меня так хорошо.
Сердце в груди сжимается до боли.
– Я помню, как она боготворила моего отца. Как она ловила каждое его слово. Даже когда я была маленькой, я не могла понять ее преданности. Я понимала, что он плохой… почему она ничего не сделала?
– Ты не твоя мать, – уверенно говорит Макс. – И не твой отец. Ты – отдельная личность, а не единица из их половин. Отпусти это дерьмо.
Именно отпустить я пыталась всю свою жизнь. Но история жизни человека – это не кокон бабочки или отросшая кожа змеи. Нам от нее не уйти. Мы носим нашу историю в сердцах, воспоминаниях и самом существе. Она циркулирует в наших кровеносных сосудах.
Наше прошлое точно знает, кто мы такие, даже когда мы сами этого не понимаем.
Или просто не хотим признавать.
Возможно, это моя ошибка: убегать от прошлого вместо того, чтобы встретиться с ним лицом к лицу. Убегать от дракона вместо того, чтобы убить его.
Я путаю свои игры в «прятки» с движением вперед.
Я смотрю на пистолет на ночном столике, который украла из гостевой комнаты Киллиана. Нож по-прежнему спрятан в кармане моего пальто. Я вспоминаю все те способы, которым я научилась спасать себя от опасности, все те способы, которыми я навредила себе, чтобы искупить грехи одного человека, и задаюсь вопросом, не было ли целью всех этих тренировок не умение защищаться, а подготовить к чему-то?
Каждый воин должен идти в бой. Каждый, кто тренируется с мечом, должен в конце концов использовать его в сражении.
– Алло? – зовет Макс.
– Я вернусь в квартиру. А пока вы с Фин не попадайтесь мне на глаза.
– Джулс…
– Я не стану рисковать вашей безопасностью.
Она хихикает.
– Милая мысль, детка, вот только решать не тебе. Куда бы ты ни пошла, мы пойдем за тобой. Без товарищей-мушкетеров Д'Артаньян был просто дебилом в дурацком плаще.
На меня накатываем волна разнообразных эмоций. Я не заслуживаю такой преданности, но, черт возьми, это действительно здорово.
– Я люблю тебя. Ты ведь это знаешь, правда?
Она на мгновение замолкает.
– Боже. Что за гадости?
– О чем ты?
– Ты сказала: «Я люблю тебя» так, как будто сообщила, что мой щенок умер.
Когда я смеюсь, вытирая слезящиеся глаза, Макс добавляет:
– Увидимся дома.
Она вешает трубку, прежде чем я успеваю сделать еще одно удручающее заявление.
* * *
Часа через два я, Фин и Макс стоим у большого эркерного окна в передней части нашей квартиры и таращимся вниз на улицу.
– Что он делает? – бормочет Фин.
Киллиан расхаживает между двумя припаркованными внедорожниками. Судя по всему, эти громадины с затемненными стеклами, блестящими навесами и в целом угрожающим видом принадлежат ему. Он не останавливается, чтобы переброситься парой слов с мужчинами внутри, он просто идет до конца квартала, затем поворачивается и возвращается обратно.
– Он ходит, – отвечает Макс.
– Но нафига?
– Может быть, это входит в его спортивную программу.
Но я его понимаю.
Там, внизу, он сражается с самим собой. Эти знаки мне знакомы. Ладони сжимаются и разжимаются, грозовые тучи собираются над его головой, желваки на челюсти напряжены.
Он сдерживает себя, чтобы не взбежать по ступенькам, не выбить ногой входную дверь, не вытащить меня из дома, не перекинуть через плечо и не утащить обратно в свою пещеру с летучими мышами. Даже на расстоянии он выглядит как одержимый.
Я не могу решить, льстит мне это или вызывает желание вызвать полицию.
Не сбавляя шага, он смотрит в окно. Наши взгляды встречаются. Меня обдает жаром. Я тихо выдыхаю, удивляясь, почему лишь от одного взгляда этой особи моя температура тела увеличивается на несколько десятков градусов.
Фин толкает меня локтем в бок.
– Не будь грубой. Помаши!
– Судя по выражению его лица, ждет он вовсе не приветствия. Парень охренительно напряжен.
– Может, тебе стоит позвонить ему, хах? – предлагает Фин.
– И что она ему скажет, Фин? «Привет, я даже отсюда вижу твой стояк. Очень неплохо. Подниметесь с ним ко мне наверх»?
– Я просто предполагаю, что он, возможно, немного успокоится, если услышит ее голос.
– Или он может взорваться на миллион раскаленных кусков короля мафии.
– Нельзя, что бы он всю ночь разгуливал у нас перед домом. Сами знаете, что миссис Либерман уже наверняка общается по телефону с 9-1-1.
– Я не буду ему звонить, – тихо говорю я, наблюдая, как он разворачивается на пятках и идет в противоположном направлении. – Я ничего не буду делать. Он сказал, что защитит нас от сербов. Если для этого ему нужно протереть дыру в асфальте, то так тому и быть. Он не дождется от меня какой-либо реакции.
Явно впечатленная Фин низко присвистывает.
– Отличный ход, игрок.
– Никаких игр. Я хочу выйти из боя, а не сгореть на войне.
– Тут если и сгоришь, то только от оргазмов, – «сухо» вставляет Макс.
– Зачем ему звонить? Грядет катастрофа. Глупая, опасная и полностью предотвратимая катастрофа, – не понимаю я.
Из одного из внедорожников выходит мужчина. Я узнаю его. Это Деклан, красавчик, который обращался ко мне «Ваше Высочество», за что получил резкий выговор от Киллиана.
Заметив его, Макс громко визжит:
– Что здесь твориться, мать вашу? Съезд злобных супермоделей? Ежегодное награждение «Преступники, которые могут резать сталь своими скулами»?
Деклан подходит к Киллиану. Они обмениваются парой фраз, затем Киллиан снова начинает расхаживать по тротуару. Деклан возвращается в машину, качая головой.
Что касается меня, я отворачиваюсь от окна и ложусь посреди гостиной на пол. Уставившись в потолок, заявляю:
– Кто-нибудь, пожалуйста, принесите мне «Ксанакс». Через несколько часов мне надо вставать на работу. Еще пару дней в таком темпе, и у меня случиться сердечный приступ.
– О, черт, это точно! – вскрикивает Фин. – Завтра понедельник. Кажется, прошла целая жизнь с тех пор, как мы вломились на склад подгузников. – Она поворачивается, смотрит на меня (на пол) и улыбается. – С тех пор, как я вломилась на склад подгузников.
– Какая же ты отстойная, – безэмоционально ворчу я. – И ты ошибаешься. Именно я использовала болторез, чтобы перекусить цепь, помнишь?
– Что я помню, так только как ты металась, как новорожденный жираф, пока я не вручила тебе болторезы. Который взяла с собой я.
– Почему все у нас походит на соревнование? – говорю я в потолок.
– Потому что ты была любимицей мисс Крэбтри. Я тебе это так и не простила.
Я вспоминаю нашу очаровательную учительницу в школе-интернате и говорю:
– О, боже! Кэролин Крэбтри. Интересно, чем она сейчас занимается?
– Вне всяких сомнений, убивает парней своими кристально-голубыми глазами и копной волнистых рыжих волос. – Ее улыбка подрагивает, и Фин более мягко добавляет: – Парней и девушек.
Глядя на Фин с нежностью, Макс говорит:
– Тебя всегда завораживали рыжие.
– А тебе всегда завораживали члены!
– В них есть свое очарование.
– Назови хоть одну причину. Я подожду.
Фин и Макс улыбаются друг другу, а я валяюсь на полу, издавая жалобные стоны:
– «Ксанакс»!
– Ты же знаешь, что мы не держим «Ксанакс» в доме, глупая. – Макс подходит и садится на пол рядом со мной, скрестив ноги. Она берет мою руку и поглаживает ее. – Но я одолжу тебе свой вибратор.
– Меня сейчас стошнит, – я тяжело вздыхаю, закрыв глаза.
Фин усаживается с другой стороны от меня и берет меня за другую руку. Я осторожно спрашиваю:
– Мы собираемся призывать духов?
– Скорее, начать групповую терапию, – произносит Макс, заставляя меня снова застонать.
– Нет. Никакой терапии. Я не хочу говорить об этом. Ни о чем не хочу!
Некоторое время никто не произносит ни слова. Фин начинает расчесывать пальцами мои волосы.
Тишина, наполненная ожиданием.
– Я нем мы не говорим. Я даже не хочу произносить его имя, – внезапно заявляю я.
– Хм, – мычит Фин в точности как психотерапевт.
Я открываю глаза и пристально всматриваюсь в ее лицо.
– Он преступник! Тут не о чем говорить!
– Не о чем, кроме твоих глубоко противоречивых чувств к нему и того, что он творит с твоим либидо.
Я снова закрываю глаза и глубоко сожалею, что не являюсь отшельником, который живет один на тропическом острове, а моими единственными друзьями были попугай и древесная улитка.
Немой попугай и древесная улитка.
Когда тишина становится кричащей, я сдаюсь.
– Окей. Кто начнет первой?
– Я, – быстро откликается Фин, уже переходя в режим допроса. – Макс посвятила меня в ситуацию с единорогом-пони, но бы хотела отмотать назад и вернуться к моменту, как все это началось. С самого начала. Почему мы вообще решили ограбить его?
– Я видел его в новостях год назад. Его арестовали. Кучка федеральных агентов вела его в наручниках вверх по ступеням здания суда. Вот только создалось впечатление, что вел их он. Фу! Мир еще не видел такой самоуверенности. Такого тщеславия! Даже его волосы выглядели самодовольными. Это очень, очень меня разозлило.
Вспомнив это, я снова начинаю злиться.
– Что-то такое припоминаю, – задумывается Фин. – Его довольно быстро отпустили, верно?
– Буквально в тот же день. Никаких обвинений предъявлено так и не было. Правительство арестовало мудака после нескольких месяцев напряженного расследования, и ни одно из предъявленных обвинений не продержалось даже двадцать четыре часа.
– Тебя это возмутило, – догадывается Макс.
– И правильно, – добавляет Фин успокаивающим тоном.
– Черт возьми, да, меня это привело в бешенство! Этот… Этот мужчина…
– Этот невероятно великолепный мужчина. Это крайний пример сверх мужественности. Этот обжигающе горячий, огнеопасный мужчина, который способен доводить до спонтанных оргазмов у целых слоев женского населения одной только улыбкой.
– Могу я продолжить? – Я перевожу взгляд на Макс.
У нее хватает порядочности смутиться.
– Прости. Просто он чертовски красив, Джулс.
– Никто не отрицает, что этот мужчина привлекателен. Пантеры великолепны, но только глупец протянет руку, чтобы проверить, действительно ли такая гладкая и шелковистая у них шерсть.
– Замечание принято. Продолжай.
– Спасибо. Как я уже говорила... что я говорила?
– Ты была возмущена, – подсказывает Фин.
– Точно! Спасибо, – поблагодарила я. – Этот мужчина, этот гнусный преступник источал самоуверенность и превосходство, как сок с дерева. Я возненавидела его с первого взгляда. Он явно знал, что выйдет сухим из воды. Я видела это по его лицу. Это... это…
– Смелость. – Судя по интонации, на Фин он произвел впечатление.
– Пылкость, – мечтательно произносит Макс.
– Дайте мне передохнуть, девочки. У меня заканчиваются едкие взгляды.
Они извиняются, и я продолжаю.
– Высокомерие – вот слово, которое я искала. Он источал высокомерие, как дым. И не только это… превосходство. Он знал, что выйдет, потому что он тот, кто он есть. Потому что он считал, что заслужил это. Потому что для такого человека, как он, нет ничего невозможного или недосягаемого. Бессердечный ублюдок.
Мгновение я злюсь, пока Фин не замечает:
– Я чувствую некоторые проблемы воспитания отцом.
– Да неужели? – Мой тон сочится сарказмом.
– Честно говоря, – протягивает Макс, – если бы проблемы воспитания нашими отцами были связаны с плутонием, у нас троих было бы достаточно ядерной энергии, чтобы управлять всей галактикой.
– Верно, – кивает Фин. – Всех нас в детстве эмоционально бросили.
– Мы эмоционально разбиты.
Мы сидим в мрачном молчании, пока я не говорю:
– Разговор получился просто отличным. Очень воодушевляющим. Теперь я чувствую себя намного лучше.
Пока я маринуюсь в своем недовольстве, Макс как-то странно на меня посматривает.
– Стоп! – выпаливает она. – Если мои расчеты верны, то за последний год мы провернули четыре дела.
– Да? Ну и что?
– Итак, ты сказала, что видели Лиама Блэка в новостях год назад.
– И?
Она пристально меня изучает.
– И с тех пор ты только о нем и думаешь.
Я выдаю автоматический отказ, на что Макс отвечает:
– Нет? Тогда почему мы не его ограбление стало нашим первым делом после того, как ты увидела эту новость?
– Я проводила исследование.
– Исследование. Угу. Целый год исследований.
Ее тон заставляет меня защищаться.
– Именно!
Она на это не ведется.
– У тебя уходило несколько месяцев на изучение и составление плана по остальным нашим вылазкам… почему тут понадобился целый год?
– Может быть, я осторожничала!
– Или, может быть, в глубине души ты понимала, что это будет не просто очередная работа.
Я сажусь и тереблю волосы руками, устало вздыхая.
– Пожалуйста, не начинай снова про судьбу.
– Судьба реальна, Джули.
– Разумеется. Как и зубная фея.
– Нет, это хрень, которую родители впаривают своим детям. Судьба так же реальна, как... ну, как любовь. То, что ты ее не видишь, не означает, что ее не существует. Все самое важное в жизни невидимо.
Фин и я смотрим друг на друга, потом снова на Макс. Та пожимает плечами.
– А какие еще невидимые вещи важны? – уточняет Фин. – Ментальный разрыв с реальностью, который ты испытываешь?
Отлично. Она тоже не верит в судьбу. Я знала, что Макс ошибалась, когда утверждала, что она умнее всех.
Но Макс это не смущает. Она задирает нос достаточно высоко, чтобы смотреть на нас сверху вниз.
– Верность. Вера. Или дружба, тупицы.
– Настоящее счастье, что дружба невидима, – сладко мурлычет Фин.
Макс сердито смотрит на нее.
– Через минуту я сделаю твою снисходительную улыбку невидимой. Когда сотру ее с твоего лица!
Я встаю и иду в свою спальню, крикнув через плечо:
– Разбудите меня, если понадобится помочь одной из вас похоронить тело другой. Не хочу, чтобы вы приходили ко мне в кошмарах.
Я захожу в свою комнату и запираю дверь, зная, что это не единственные лица, которые я буду видеть во сне.
Я уверена, что Киллиан Блэк будет в волнении расхаживать под окном завтра утром.
Темный, несущий смерть Ромео будет ждать свою Джульетту.
Слава богу, у меня нет балкона.
ГЛАВА 14
Киллиан
Когда Лиам наконец берет трубку, я уже готов что-нибудь разбить.
– Брат, – говорит он хриплым ото сна голосом. – Скажи, что это срочно. Скажи, что ты не звонишь мне в три часа ночи, чтобы поболтать с семьей.
– У тебя сейчас два! – рычу я. – И да, это чертовски срочно.
Я поворачиваюсь на пятках и иду в другую сторону, не обращая внимания на Деклана внутри внедорожника. Он смотрит на меня, качая головой, как будто считает меня безнадежным.
Услышав мой тон, Лиам напрягается.
– Что произошло? С тобой все в порядке?
– Нет, со мной все не в порядке. Я – полная противоположность порядку, что бы ты не подразумевал.
– Что случилось?
Я поднимаю взгляд на окно Джули. Темнота. Вся улица погружена во мрак, если не считать уличных фонарей и ядерного сияния моего возбуждения.
– Что ты сделал, чтобы Тру в тебя влюбилась?
После недолгого молчания Лиам осторожно спрашивает:
– Повтори?
– Ты слышал, что я сказал. Ответь на вопрос.
– Я не понимаю.
– Что тут понимать? Вопрос простой.
– Неожиданный от тебя.
Я резко останавливаюсь, запрокидываю голову и смотрю на звездное ночное небо.
Закрыв глаза, я тяжело выдыхаю.
Всю ужасность ситуации я выражаю тремя словами:
– Дело в женщине.
Тишина. А потом в неверии:
– Ты шутишь?
– Нет.
Снова тишина. Где-то вдалеке собака завывает на Луну. Понимаю бедолагу как никто другой.
– Спасибо, что подождал, пока я поднимал челюсть с пола. Насколько все плохо?
