Текст книги "Беспощадный рай (ЛП)"

Автор книги: Джей Ти Джессинжер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

На столе звонит мой телефон. Я отвечаю что-то вроде: «Э?», но не уверена, потому что мой мозг не работает.

– Привет, милая.

Его голос тихий, но этого достаточно, чтобы каждая клеточка моего тела очнулась от комы.

Я сгорбилась над столом, прижимая телефон к уху. Мое сердце бешено колотилось.

– Ты...

Наступает пауза, затем Киллиан говорит:

– Да... я... А ты кого ждала?

Хоть он меня и не видит, но я отчаянно размахиваю рукой в воздухе, чтобы прекратить светскую беседу. Говоря одновременно шепотом и шипением, я заявляю:

– Я все поняла!

Его голос становится резче.

– Что поняла?

Я открываю рот, чтобы ответить, но с резким страхом понимаю, что, возможно, не в моих интересах сообщать ему то, что я выяснила. Вполне вероятно, этот звонок даже записывается. ФБР может прослушивать его телефон.

А затем мне приходит в голову кое-что еще... кое-что гораздо хуже.

Что, если его горячее преследование было вовсе не из-за меня?

Что, если романтические жесты, цитаты из Шекспира и болезненная уязвимость – все это было частью плана, частью гораздо большей паутины с целью поймать паука покрупнее?

Паука вроде моего отца.

«Я разберусь с твоим отцом».

Вот что он говорил. Точные, безумные, нелепые слова.

Он настойчиво требовал, чтобы я доверяла ему, чтобы мы говорили друг другу только правду, чтобы я поддалась нашей химии и приняла, что принадлежу ему... все это могло быть планом сблизиться со мной, чтобы он мог стать ближе к Антонио Моретти.

Потому что разве существует лучший способ свергнуть главу нью-йоркской мафии, чем использовать его же собственную дочь?

Я вижу все это так ужасающе четко и ярко, словно просматриваю фильм, только в своей голове.

Он очаровал меня. Сделал так, чтобы я забеременела. И сейчас настаивает на встрече с моим отцом, настаивает на том, чтобы все с ним уладит… Чтобы подобно змее обвить сердце моей семьи и вручить нас всех правительству на блюдечке.

«Жучки». Наблюдение. Отслеживание моего местоположения. Он использовал всевозможные технологии, чтобы поймать моего отца и его сообщников в ловушку.

А я всего лишь вспомогательный материал. Средство для достижения цели.

Инструмент, который можно использовать и выбросить после, как грязную салфетку.

Из моего горла вырывается сдавленный звук. Мне кажется, меня сейчас стошнит прямо на стол.

– Джули? – волнуется Киллиан.

Я бросаю трубку, сбрасываю вызов и сижу, уставившись на мобильный.

Ребенок. О боже мой. Что, если я беременна?

Что я наделала?

Я вспоминаю, как впервые увидела его в баре «Ла Фиеста» в ту ночь, когда мы украли у него грузовик подгузников. Я помню выражение его лица.

Самодовольный, самоуверенный взгляд.

Как он и его приятели из ФБР, должно быть, смеялись над моей глупостью. Как-никак, именно я начала первая. Я вломилась на его склад. Преподнесла им подарок! Фантастический поворот событий! Они, вероятно, пытались найти способ уничтожить моего отца в течение многих лет, а тут пританцевала я – забывчивая идиотка. Идеальное решение их проблемы.

Я вспоминаю каждый раз, когда Киллиан смотрел мне в глаза и когда занимался со мной любовью, и дикий звук от боли вырывается из моей груди.

Я едва успеваю добежать по коридору в туалет, прежде чем меня тошнит.

ГЛАВА 26

Джули

Остаток дня я провела на работе. Рабочий телефон периодически звонит, но я неумолимо переключаю его на голосовую почту. Никто не оставляет сообщения, но я и так знаю, кто это.

Свой мобильный я отправляю в офисный мусоропровод, ранее уничтожив SIM-карту. По дороге домой покупаю в торговом центре замену.

По возвращении в квартиру я обнаруживаю там Макс, но Фин все еще нет. Я подношу палец к губам и указываю на потолок, кружа пальцем в воздухе. Макс кивает, уходит в свою комнату и возвращается с электронным устройством, которое прочесывает помещение на предмет наличия «жучков».

После проверки она смотрит на меня.

– Ты же знаешь, что я делаю это уже два раза в неделю, верно?

– С этого момента делай это дважды в день. Я не собираюсь рисковать.

Она изучает мое лицо.

– Ты в порядке?

– Нет, но не хочу об этом говорить. Предполагается, что мы находимся под усиленным наблюдением. Смени телефон, электронную почту... все поменяй. Отформатируй жесткий диск. Сожги все компрометирующее документы.

– Мы все это сделали, как только ты начала встречаться с GQ-гангстером, – мягко говорит она.

– Ох, правда?

Она кивает.

– Если к кому-то полиция и может прицепиться, то только к нему. Так что да, правда. Если они решат заглянуть в эту квартиру, мы будем безупречно чисты.

Я с облегчением вздыхаю. По крайней мере, у одной из нас голова на плечах.

– Хорошо, отлично. Спасибо.

Я обнимаю Макс, а затем спускаюсь вниз, чтобы поговорить с водителем одного из черных внедорожников.

После того, как я постучала по стеклу, красавчик по имени Деклан опускает его.

– Ну что за приятный сюрприз! – ухмыляется он. – Рад вас видеть, ваше королевское высочество.

Я решаю пропустить любезности, потому что ненавижу его босса.

– Мне нужно, чтобы вы, ребята, убрались отсюда. Прямо сейчас.

Деклан вскидывает свои темные брови и оглядывает меня с ног до головы, его голубые глаза по-детски искрятся весельем.

– Прошу прощения, но ты действительно ошибочно решила, что главная здесь?

Я предвидела это. Гангстеры, как правило, не отличаются сговорчивостью.

– Если вы не уедете через две минуты, я позвоню на федеральный новостной канал и расскажу, что пять внедорожников Киллиана Блэка, до краев заполненные бандитами, припарковались на Маунт-Вернон-стрит. И поделюсь номерными знаками. Вероятно, репортеры хотели бы задать несколько вопросов о необычном и внезапном освобождении вашего босса из-под стражи в прошлом году.

Улыбка Деклана исчезает. Мне кажется, моя угроза приводит его в бешенство, но он говорит с тихим удивлением:

– Он сказал тебе свое настоящее имя.

– Он назвал мне имя. Я понятия не имею, настоящее оно или нет.

– О, оно настоящее, девочка, – уверяет Деклан, глядя на меня из-под насупленных бровей. Похоже, такое развитие событий его не радует.

– Если ты боишься, что я кому-нибудь проболтаюсь, не стоит. Мне все равно, даже если он будет называть себя Джаббой Хаттом. Я вообще не хочу иметь с ним ничего общего. Я просто хочу, чтобы вы, парни, свалили. И держались подальше.

Деклан поднимает голову и с прищуром смотрит на меня. Из кармана пиджака он достает пачку сигарет. Вытряхивает одну и сует ее в рот, пачку убирает обратно и выуживает «Зиппо» из другого кармана.

Затем он закуривает, не отрывая от меня пристального взгляда, рассматривая как интересную, но сомнительного качества головоломку.

– Вы поссорились.

– Да ты гений. А теперь уезжай.

– Что он сделал?

Когда я тяжело вздыхаю, закатывая глаза, Деклан говорит:

– Потому что если кто его и знает, так это я.

– Спасибо за увлекательный лакомый кусочек информации, – сухо парируя я. – Пока.

Я поворачиваюсь, чтобы уйти, но Деклан кричит:

– Я никогда не видел его таким раньше, девочка. Он без ума от тебя.

Я останавливаюсь как вкопанная, мое лицо мгновенно вспыхивает. Разворачиваюсь и посылаю Деклану убийственный взгляд.

– Скажи своему боссу, что я не настолько глупа, как он думает. И что пускай он катится в ад. – Я мрачно смеюсь. – И что у меня начались месячные. Так что его коварные планы рухнули.

Я поднимаюсь по ступенькам квартиры с высоко поднятой головой и разбитым сердцем.

Вернувшись в дом, направляюсь в свою комнату и закрываю дверь. Оказавшись у окна, я смотрю на улицу, пока оба внедорожника не отъезжают. Я немного удивлена. Возможно, если Деклан передал Киллиану мои слова, то меня оставят в покое. Возможно, теперь он найдет какую-нибудь другую девушку, чтобы соблазнить и солгать.

Надеюсь, она умнее меня, поэтому отрежет его яйца тупыми ножницами.

Я достаю очередной тест на беременность из коробочки в верхнем ящике комода, затем бреду в ванную, где писаю на маленькую белую палочку.

Пару минут на унитазе кажутся двумя часами, пока я сижу, уставившись на эту чертову штуку.

Увидев отрицательные результаты, громко выдыхаю.

Но у меня все еще не пришли месячные, хотя они должны были начаться вчера.

Через девять дней после незащищенного секса.

Через день после того, как самый чувствительный тест способен обнаружить гормон беременности.

Я рано ложусь спать с плохим предчувствием, что остаток недели будет кошмаром.

***

Просыпаюсь посреди ночи с четким ощущением, что в комнате находится кто-то еще.

Я не двигаюсь и не демонстрирую своего пробуждения. Я просто лежу на боку, лицом к стене, напряженно прислушиваясь к биению своего пульса. В комнате темно и тихо. Где я оставила свой нож?

– Если ты ищешь свой нож, он на раковине в ванной. Рядом с оберткой от теста на беременность.

Голос низкий, спокойный и узнаваемый. Кровь в жилах превращается в лаву.

Я резко сажусь, включаю свет на тумбочке и смотрю на Киллиана, который спокойно восседает в кресле напротив, небрежно скрестив одну ногу на другой.

Он в своем костюме от Armani. Том, который он носит, подобно доспехам. Том, который делает его элегантным и опасным – голодный тигр, наряженный в одежду джентльмена.

Его глаза темные, блестят. Даже намек на тепло не смягчает жестких черт его лица.

– Убирайся, – бросаю я.

– Нет.

Мы смотрим друг на друга. У меня начинают дрожать руки. Во рту пересыхает.

– Что тебе нужно?

– Ты. Но ты уже знаешь это.

Он смертельно серьезен. Чувствуя себя уязвимой, я натягиваю простыни до груди. На мне короткая хлопковая сорочка и больше ничего.

Наблюдая за изменением выражения моего лица, он говорит:

– Значит, мы не беременны.

Мы! Мне захотелось прибить его.

– Нет, я не беременна.

Не отрывая от меня пристального взгляда, Киллиан медленно барабанит пальцами по подлокотнику кресла. Желваки на его челюсти напрягаются. Я чувствую его разочарование и досаду, но не знаю, направлено ли это на меня или на мои слова.

– Если не веришь, пойди и сам посмотри тест. Он в мусорном ведре в ванной.

– Я знаю, где он.

Игра в гляделки продолжается. В комнате становится слишком жарко. Мы слишком близко. Я начинаю потеть. У меня определенно развивается клаустрофобия.

– Я хочу, чтобы ты ушел. Мне нечего тебе сказать.

Уголки его рта изгибаются в слабой, но опасной улыбке.

– Уверена? –  нежно спрашивает он.

Я сжимаю простынь в кулаках, пытаясь унять дрожь.

– Уверена. Меня не интересуют твои игры. Так что, что бы это ни было...

– Мне не нравится, когда ты мне лжешь. Я хочу знать, почему ты делаешь это сейчас.

Кажется, что моя кожа в огне. В любой момент моя ночнушка, простыни и сама кровать вспыхнут синим пламенем.

– Мне все равно, что тебе нравится или не нравится. И я не обязана тебе ничего объяснять. Что-либо.

Его глаза горят. Медленное, ровное постукивание его пальцев по подлокотнику кресла продолжается.

– Ты должна сказать мне правду, воришка. Как-никак, ты обещала мне это.

– Это ты покинул номер мотеля, а не я.

Глаза Киллиана вспыхивают. На короткое мгновение его пальцы замирают. Затем он выдыхает и возобновляет медленную, размеренную дробь.

Я знаю, что будь я мужчиной, я бы обделалась от страха. Очевидно, Киллиан контролирует свой вспыльчивый характер одной лишь силой воли.

Но я его не боюсь. Это мой дом. Он может вернуться в пещеру, из которой выполз.

– Убирайся.

– Мы уже говорили об этом. Я никуда не уйду, пока ты не скажешь мне, почему ты мне лжешь. – Он прищуривается. – И что ты имела в виду, когда сказала: «Я все поняла». А также, что ты имела в виду, бросив Деклану, что ты умнее, чем я думаю.

– Именно так.

Когда я больше ничего не добавляю, он встает. Смотрит на меня из-под полуопущенных век и медленно расстегивает пиджак.

Я помню слова Киллиана, что он надерет мою задницу, если я снова солгу ему, поэтому мое сердце разрывается в панике.

– Не смей, – шепчу я, вжимаясь в стену.

– Что такое, маленькая воришка? Ты выглядишь испуганной. Что, по-твоему, я собираюсь делать?

Он издевается надо мной, сукин сын. Неторопливо шагает к кровати с хитрой ухмылкой, как будто все время в мире принадлежит ему.

Гнев разжигает во мне огонь.

Я вскакиваю на матрасе, сбрасываю простыни и кричу:

– Убирайся к черту из моего дома, высокомерный ублюдок!

Легкая улыбка на его лице превращается в опасный оскал.

– А вот и моя дьяволица, – хриплым голосом бормочет он, продолжая приближаться. – Я задавался вопросом, сколько времени потребуется, чтобы кошечка выпустила коготки.

Он срывает с себя пиджак и бросает его на пол.

И кидается на меня.

Я вскрикиваю и отскакиваю в сторону, но он слишком быстр, поэтому с легкостью ловит меня, хватая в стальные тиски своих рук, и опускает нас на матрас.

Приземлившись на меня сверху, Киллиан закидывает мои руки за голову и наваливается на меня всем своим весом, поймав в ловушку.

Я не пытаюсь сопротивляться. Я, наверняка, просто вывихну что-нибудь, но это все равно не сработает. Киллиан слишком силен, чтобы я могла убежать. Поэтому я просто лежу под ним, тяжело дыша и глядя в его самодовольное, красивое лицо.

Смотря на меня сверху вниз, он говорит:

– Ты, безусловно, самая великолепная чертова женщина, которую я когда-либо видел в своей жизни.

– А ты, безусловно, худший лжец, которого я когда-либо встречала. Ты заслужил награду «Самый большой говнюк на свете».

– Какая злючка, – выдыхает он, облизывая губы.

Дерьмо. Я его возбуждаю. Но что еще хуже, его запах у меня в носу, а его твердое тело вжимается в меня, напоминая, как хорошо было ощущать его определенную часть внутри себя.

– Что я такого сделал, что навлек на себя твой гнев? Разумеется, не будем брать во внимание то, что я выполнил твою просьбу оставить тебя в покое.

– Ох, да только посмотрите, он снова заговорил, как словарь!

Киллиан прижимается губами к моему уху.

– Ты бы предпочла, чтобы я сказал, как сильно хочу засунуть свой член глубоко в твою сладкую киску и трахать тебя до тех пор, пока ты не забудешь, как сильно ненавидишь меня?

Я рычу на него сквозь стиснутые зубы, но это только заставляет его улыбаться.

– Не похоже. Наверное, не стоит рассказывать тебе, каким адом была для меня прошедшая неделя? – Он снова хихикает, дыша в мою шею. – Или, может, хочешь. А может, и так знаешь. Может, тебе будет интересно узнать, что я не могу есть. Или спать. Или делать что угодно... могу только думать о тебе. – Его голос падает до шепота. – Скажи, что ты тоже скучала.

– Мне очень жаль, что это все тебя не убило.

– Скажи мне, что думала обо мне.

– Думала. И это напомнило мне вынести мусор.

Он смеется. Это глубокий, удовлетворенный, мужской смех, от которого мне хочется выколоть ему глаза.

– Уговорила, воришка. А теперь поясни, что ты имела в виду, когда сказала по телефону, что все поняла?

Я поворачиваю голову, отказываясь на него смотреть.

Когда он нежно целует чувствительное местечко под мочкой моего уха, я закрываю глаза.

– Это не сработает.

– Тогда мне придется постараться получше, – бормочет он.

Затем медленно скользит губами вниз по моей шее, проводя кончиком языка по коже так легко, как это только возможно.

Я пытаюсь подавить дрожь в своем теле.

– Нет? Хм. Как насчет этого?

И он начинает нежно ласкать мое горло, отчего меня пронзает вспышка удовольствия, но я лежу неподвижно и молчу, ненавидя чувства, которые он во мне вызывает, хотя желаю, чтобы он катился к черту.

Напротив моего таза пульсирует его эрекция. Киллиан прижимается своими бедрами, нежно посасывая мочку моего уха. Мне приходится прикусить губу, чтобы не произнести ни звука.

Когда он спускается от моего горла к груди и прижимается носом к моему соску, я не могу сдержать вздоха – он срывается с моих губ.

– У тебя такие твердые соски, воришка.

– Здесь холодно.

– Скажи мне правду, и я расскажу свою.

Киллиан с нежностью целует мой сосок, затем через ткань втягивает его во влажный жар своего рта. Я не велю ему остановиться, потому что мне слишком хорошо, но еще и потому, что эмоции в моем горле заставляют меня молчать.

Он меня использует. Я это знаю, но поступаю как последняя дура, потому происходящее кажется искренним.

Когда я прерывисто вздыхаю, Киллиан поднимает голову. Его руки достаточно большие, поэтому он без труда хватает меня за запястья одной рукой и вжимает в матрас, а другой берет за подбородок и поворачивает мое лицо к себе.

– Открой глаза.

– Нет.

Тогда он очень нежно меня целует.

– Детка, открой глаза.

– Если ты еще раз назовешь меня деткой, – шиплю я, – я сделаю своей целью жизни уничтожить тебя.

Могу сказать, что он изучает мое лицо, но отказываюсь смотреть на него. Затем одним быстрым, удивительным движением он перекатывается на спину и тянет меня с собой.

Киллиан обнимает мой затылок и прижимает к себе. Мы лежим грудь к груди, живот к животу, бедра на бедрах, наши тела выровнены. Я знаю, что он не отпустит меня, поэтому просто утыкаюсь лицом в его шею, изо всех сил пытаясь выровнять дыхание.

Он тяжело вздыхает.

– Что бы ты ни думала, что бы ни «поняла», ты ошибаешься.

– Разумеется. Как скажешь.

– Проверишь свою теорию?

– Я не собираюсь ничего проверять.

Он стискивает меня в объятиях, прижимается поцелуем к моим волосам, затем снова выдыхает.

– Хорошо.

Не представляю, что на это ответить. Я лежу молча, гадая над его новой тактикой и ненавидя себя за то, что мне нравится столько удобный «матрас».

– Для протокола, – мягко говорит Киллиан, – я думаю, что когда-нибудь ты станешь потрясающей матерью.

Я подавляю рыдание и ударяю кулаком в его большую, глупую грудь.

– Строгой, но удивительной.

– Прекрати болтать. Пожалуйста, прекрати болтать. Мое сердце больше не выдержит этого.

Киллиан еще раз стискивает меня и милосердно затыкается.

Его пальцы медленно кружат по моей спине, пока мне вновь не удается свободно дышать. Под моим ухом его сердце бьется медленным, ровным стуком.

– То, что ты делаешь, неправильно, – шепчу я. – Я человек, а не бумажная салфетка.

Его рука на моей спине замирает.

– Я знаю, что ты не бумажная салфетка. Что, черт возьми, это вообще значит?

– Это значит, что у меня есть чувства. Я не… – Я подавляю рыдание. – Мною нельзя попользоваться и выбросить.

Его тело застывает на несколько секунд. Кроме его сердца, которое начинает бешено колотиться, когда остальная часть его тела неподвижна.

Затем Киллиан перекатывает меня на спину, приподнимается на локте и берет мое лицо в колыбель своих ладоней. Его глаза пылают от эмоций. Его голос настойчив и суров.

– Клянусь, я не использую тебя. Что могло заставить тебя так подумать?

Боже мой. Этот мужчина – искусный лжец. О, вспомнила: он как-то упоминал, что актерское мастерство пришло к нему после прихода в преступный мир.

За такой спектакль он должен быть удостоен «Оскара».

Когда я не отвечаю, Киллиан говорит:

– Все мои поступки и каждое сказанное мною слово были искренними.

Я стону, закрывая глаза.

Он крепче сжимает мое лицо и наклоняется ближе к моему уху.

– Каждое гребаное слово, Джули. Блядь, что ты навыдумывала?

– Просто уходи, – несчастно шепчу я. – Пожалуйста, попытайся найти в себе хоть каплю порядочности и оставь меня в покое. Навсегда.

Он тяжело дышит, держа мое лицо так, словно никогда не отпустит его.

– Я никуда не уйду, пока ты не скажешь мне, что, черт возьми, все это значит.

– Нет! Убирайся!

– Посмотри на меня.

– Нет.

– Прекрати прятаться! – кричит он.

Вот и все. Вся моя скорбная жалость к себе испаряется, как по щелчку пальцев, мгновенно сменяясь термоядерной яростью.

Я открываю глаза и позволяю ему увидеть каждую унцию моей ярости.

Но почему-то мой голос остается ледянящим, пугающе-спокойным.

– Это ты прячешься, Киллиан Блэк. Лиам Блэк. Кем бы ты ни был. Это у тебя есть секреты. Тайные намерения здесь только у тебя.

– Какие намерения? – сердито спрашивает он. – О чем ты говоришь?

Меня настолько расстраивает этот фарс, что я выплескиваю накопившееся наружу, крича ему прямо в лицо:

– Я знаю, что ты сотрудничаешь с ФБР, так что можешь прекратить это дерьмо, ясно?

Киллиан моргает. Его брови сходятся. Склонив голову набок, Киллиан смотрит на меня в искреннем замешательстве.

– Ты думаешь, я агент по борьбе с наркотиками?

– Нет! Полицейский осведомитель! Ты заключил сделку, чтобы не попасть в тюрьму, и теперь ты на жалованье у копов!

После секундного изумленного молчания он начинает ржать.

Киллиан скатывается с меня и заваливается на спину, от души смеясь в потолок, держась за живот, как будто я только что рассказала ему самую смешную шутку в мире.

Я спрыгиваю с кровати и таращусь на него, скрестив руки на груди.

– Признай это. Ты используешь меня, чтобы добраться до моего отца.

Киллиан смеется еще громче. Его лицо краснеет.

Я подхожу к гардеробу, хватаю ближайшую туфлю, затем возвращаюсь в спальню и бросаю ее в него. Туфля попадает в его бедро. Киллиан игнорирует это. Он слишком занят смехом.

Мне приходится кричать, чтобы убедиться, что он слышит меня сквозь весь этот шум.

– Продолжай в том же духе, и я использую твою огромную голову для стрельбы по мишеням, придурок!

Наконец Киллиан берет себя в руки, вздыхает от удовольствия и вытирает глаза. Затем встает с кровати, поднимает с пола пиджак и набрасывает его на широкие плечи.

Тепло улыбнувшись мне, он говорит:

– Спасибо тебе. Я уже давно так не смеялся... – Он замолкает, размышляя. – Вообще-то, никогда.

Затем подходит ко мне и целует в лоб. Согнув палец под моим подбородком, Киллиан приподнимает мою голову и смотрит в мои сердитые глаза. Его же взгляд нежный и теплый.

– Мое предложение все еще в силе, милая: скажи мне, что ты моя, и честное слово, я расскажу тебе все. А до тех пор продолжай гадать. Я не против повеселиться.

Киллиан разворачивается и выходит из моей спальни.

ГЛАВА 27

Джули

Проснувшись утром, я иду в туалет пописать. Красный.

У меня начались месячные.

Моя первая реакция оказалась не такой, как я ожидала. Я думала, что почувствую огромную волну облегчения, как будто с моих плеч упал тяжкий груз. Что действительно происходит, но только после странного приступа меланхолии, ощущения, что я потеряла что-то важное, что-то значимое.

Когда я делюсь этим с Фин, она удивленно смотрит на меня.

– Это называется амбивалентностью, хах.

– Амбивалентность. – Идеальное слово для описания моих отношений с Киллианом Блэком.

Оно или «безумие».

На работу я отправляюсь в полном смятении. Мне больше нравилось, когда я была уверена, что Киллиан меня использует. Так все хотя бы казалось ясным. Было больно, но зато понятно. А теперь я вернулась к тому, с чего начала – блуждаю в темноте по лабиринту.

Полагаю, он мог меня и обманывать, но, боже, его смех был таким искренним. Настоящим. Киллиан счел мою идею о том, что он является осведомителем полиции, очень забавной.

Когда я возвращаюсь домой с работы, вижу перед домом припаркованные большие черные внедорожники. Заметив меня, Деклан весело отдает мне честь. Я отвечаю взмахом руки, подобно королеве Англии, царственно и превосходительно. Деклан смеется, качая головой.

Кто эти веселящиеся гангстеры? В какой перевернутой вселенной я живу?

И что еще более важно, что мне теперь делать?

***

Проходит две недели. Ничего необычного не происходит. От Киллиана нет никаких вестей, но и я не пытаюсь с ним связаться. Как-то к одному из внедорожников на улице подъезжает полицейская машина. Она задерживается менее чем на тридцать секунд, затем уезжает. На этом все.

Полагаю, это миссис Либерман, которая проживает снизу, наконец-то вызвала полицию. Они прибыли, выяснили, с кем имеют дело, и сразу же свалили.

Ни с кем они имели дело...

Кто они? КЕМ ЯВЛЯЮТСЯ?

Я становлюсь одержимой идеей выяснить, что скрывает Киллиан. Каждый день на работе я часами роюсь в Интернете в поисках подсказок. Любой истории, в которой упоминается Киллиан или Лиам Блэк. Но никаких фотографий. Ничего найти не удается.

Даже сообщения о его аресте в прошлом году исчезли. Как и все его корпорации, перечисленные в базе данных госсекретаря штата Массачусетс.

Как будто его не существует.

Как будто он призрак, который появляется только чтобы преследовать меня, а затем исчезнуть без следа.

Излишне добавлять, что я глубоко встревожена всем этим. В какой-то момент я так отчаянно нуждаюсь в объяснении, даже думаю, что он может быть путешественником во времени или инопланетянином, посланным с таинственной миссией из дальнего космического пространства.

Хорошо, что я не беременна. Потому что, учитывая количество вина, которое я потребляю, мой бедный плод плавал бы в алкоголе.

***

– Итак, когда мы начнем планировать следующее дело? Я в предвкушении.

– Ага, ведь последняя наша вылазка так хорошо прошла! – я  фыркаю на вопрос Макс.

– Все действительно прошло хорошо, – вставляет Фин. –  Если ты совершила промах и упала на волшебный член гангстера сразу после вылазки, это не означает, что все прошло плохо.

В этот будний день мы сидим за столом и едим лазанью, которую я приготовила в надежде отвлечься от мыслей броситься на капот черного внедорожника Деклана и выпытать местонахождение Киллиана.

Я могла бы и позвонить ему, чтобы это узнать, но тогда мне пришлось бы признаться, что я о нем думаю.

– Как насчет политика? – предлагает Макс. – Мы могли бы проучить одного из этих подлецов.

– У них нет нужных активов, – не соглашается Фин.

– У них полно активов! Акции, облигации, яхты и так далее...

– Мы угоним яхту и припаркуем ее перед детским домом? Так себе идея.

– Я еще не в том состоянии, чтобы планировать дело, – говорю я.

Они переглядываются, потом смотрят на меня.

– Пора привести мысли в порядок, – замечает Фин.

– О, ради бога, давай без намеков.

– Намеки? – невинно спрашивает она, оглядываясь вокруг, словно ища поддержки у невидимой толпы зевак. – Ничего подобного.

– Ты говорила намеками.

– Макс, о чем она?

Макс хмыкает.

– Твои намеки такие легкие, как удар кувалды. Сама знаешь.

– Спасибо, – благодарю я.

Фин пожимает плечами и проглатывает кусочек еды.

– Итак, я говорила намеками. Подайте на меня в суд.

– Если кому-то интересно, то у меня сейчас нет концентрации, необходимой для планирования дела. Я не могу думать ни о чем, кроме...

Макс скалится.

– Волшебного член гангстера! Кстати, мы ни разу это не обсуждали за чашечкой чая. Насколько у него большой?

– Десять сантиметров, – с невозмутимым видом отвечаю я.

– Хватит вредничать! У него толстый, да? Хватит тебе, не скупись на подробности. Расскажи нам все. У него обрезанный? Волос на яйцах нет? Головка с пирсингом? Его сумасшедшее тщеславие связано с его гигантским баклажаном, верно?

– Макс, я сама в шоке от того, что говорю это, но тебе действительно нужно потрахаться.

Она с пренебрежением от меня отмахивается.

– Перестань пытаться сменить тему.

Фин вздыхает.

– Люди, я вообще-то ем! И я не хочу ничего слышать ни о чьем члене. Меня сейчас стошнит лазаньей.

– Ты сама подняла эту тему.

– А теперь я закрываю эту тему. Конец.

Некоторое время мы жуем в тишине, пока я тихо не заявляю:

– У него огромный.

Все замирают. Я перевожу взгляд на Фин и извиняюсь.

– Я так и знала! – визжит Макс. – Ты вернулась домой из своего маленького отпуска и ходила так, словно две недели приучала жеребцов к верховой езде. Ха! – Она хлопает ладонью по столу. – Молодец, девочка!

Фин с отвращением кривит губы.

– Фу. Одна мысль о жилистом, фиолетовом, набухшем члене перед лицом вызывает у меня желание блевать.

Я начинаю смеяться так сильно, что чуть не задыхаюсь.

Макс кисло говорит:

– Спасибо тебе. Когда я в следующий раз увижу член вблизи, обязательно вспомню о тебе.

– Боже, Макс, как мило, – сладко мурлычет Фин. – В следующий раз при просмотре малобюджетного фильма, где все одеваются как клоуны с родео, я обязательно вспомню о тебе.

– Ох, считаешь себя такой потрясающей? На деле ты похожа на то, что я нарисовала левой рукой.

– Девочки! – взываю я.

Но меня игнорируют.

– Не заставляй меня выбивать из тебя лишнюю хромосому, – угрожает Фин.

– Выкуси, – парирует Макс.

– Я бы так и сделала, но не хочу лишний раз делать прививку от столбняка.

– Молодцы, – радостно говорю я. – Это было весело. Теперь готовы разойтись по разным углам ринга?

Макс показывает язык Фин, которая смотрит в потолок и качает головой.

– Полагаю, что у всех нас троих есть функционирующая половина мозга. Поэтому мне нужна ваша помощь, чтобы кое-что выяснить.

Они смотрят на меня. Я опираюсь локтями на стол и опускаю подбородок в ладони.

– Я сейчас перечислю факты, а вы скажите, кто это может быть. Секреты. Харизма. Навыки наблюдения. Хакерские замашки. Умение незаметно пробраться в здания и запертые комнаты.

– Я, – говорит Макс.

– Я, – говорит Фин.

Я закатываю глаза.

– Дайте мне закончить. Передовые технологии. Верная армия солдат. Мифическая репутация, но отсутствие доказательств в Сети.

– Бэтмен, – говорит Макс.

– Лисбет Саландер, – говорит Фин.

– Оба они одиночки. У них нет армии верных солдат. Повнимательнее.

Макс поднимает руку.

– У меня есть вопрос.

– Само собой. Что?

– В конце будет тестированиие? Потому что я прослушала первую часть.

Вздохнув, я продолжаю:

– Безжалостность. Интеллект. Утонченность. Огромные суммы денег. Раздутое эго. Отличные навыки обращения с огнестрельным оружием. Полное отсутствие страха. Невероятный стиль. Великолепные волосы.

Фин щелкает пальцами.

– Суперзлодей.

– Или психопат, – хихикает Макс.

– Может быть, и то и другое. А если серьезно, собрав все эти характеристики в одном человеке… что мы получим?

Они на мгновение задумываются, пока Фин не говорит:

– Реальный человек? Типа, не супергерой из комиксов?

– Да.

Она пожимает плечом.

– Глава ЦРУ.

– Нет, – мгновенно отвечает Макс. – Глава ЦРУ похож на дантиста. У него ортопедическая обувь и неправильный прикус. Ни стиля, ни харизмы, ни великолепных волос.

– Поделись тогда своей идеей!

– У меня ее нет. Я просто указываю, что твоя – отстой.

Они снова препираются, и я перестаю слушать. Я встаю и подхожу к окну, смотрю вниз на улицу.

Глядя вниз на большие внедорожники с блестящими ободами и затемненными окнами, заполненные вооруженными бойцами в костюмах.

«Глава ЦРУ», – слова Фин вновь и вновь отдаются эхом в моем разуме.

Может быть, когда я думала, что Киллиан работает на полицию, я ошиблась с точностью до наоборот.

Может быть, они работают на него.

Может быть, все работают на него.

Может быть, он гораздо сильнее, чем я думала.

Или, может быть, мне стоит напиться и провести сеанс с призраком Пеппи Длинный Чулок, моей любимой кошкой детства, потому что у меня все равно поехала крыша.

***

Следующим рабочим днем я мучаю гугл запросом «глава ЦРУ».

Перейдя по ссылке, я попадаю на страницу «Википедии», где узнаю, что директором Центрального разведывательного управления является миниатюрная брюнетка по имени Джина, напоминающая учительницу средней школы.