Текст книги "Беспощадный рай (ЛП)"

Автор книги: Джей Ти Джессинжер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

– Я тоже, воришка, – после минутного молчания выдает он. – Я, блядь, тоже.

Затем Киллиан вскакивает на ноги и идет прочь сквозь толпу, сжав ладони в кулаки и расправив плечи.

– За выпивку не переживай, дорогая, – мягко говорит Харли. – Этот раунд за счет заведения.

Он уходит, оставляя меня наедине с непонятным ощущением, что я только что совершила ужасную ошибку. Но почему?

Когда я возвращаюсь в мотель, Киллиан уже там, ждет меня.

ГЛАВА 24

Киллиан

Я собирался вернуться в Бостон сразу из ресторана, но как только сел в автомобиль, понял, что не могу.

У меня осталась еще одна ночь.

И я ею воспользуюсь.

Джули открывает свой номер в мотеле и замирает, увидев меня у ее кровати. Затем тихо выдыхает и закрывает за собой дверь. Она даже не тратит силы на вопросы и выяснения, как я сюда попал.

Когда она вновь поворачивается ко мне, ее глаза сияют от волнения.

– Ты не должен ожидать, что я пожертвую ради тебя всей своей жизнью.

– Тем не менее, от меня ты ожидаешь именно этого, – грубо замечаю я.

Закусив губу, она рассматирвиает мысы своей обуви. На Джули одно из тех легких летних платьев без рукавов, которые так ей идут. Правда, лучше всего они смотрятся, когда я их срываю.

– Я... – Она замолкает, переводит дыхание и начинает по новой, все ещё глядя под ноги. – Я не пытаюсь спорить. Или бросаться словами. Или судить. – Она смотрит на меня, насупив брови. – Но в тебе много непонятного.

Я делаю шаг к Джули, потому что не могу протянуть больше ни секунды без прикосновений к ее телу. Мои пальцы покалывает от желания дотронуться до ее кожи.

– Я же сказал, что все расскажу.

Мои слова заставляют ее глаза вспыхнуть.

– Но сначала я должна довериться тебе?

– Да.

Это ее еще сильнее раздражает. Я вижу, как она старается успокоиться, но ничего не может с собой поделать. Кровь уже прилила к ее щекам.

– Почему я должна прыгнуть с обрыва первой? Почему ты не можешь довериться мне и рассказать все?

– Потому что на карту поставлено слишком много жизней, мне нельзя так рисковать.

Это ее останавливает. Но ненадолго. Она делает шаг ко мне, настаивая:

– И что это значит?

Я качаю головой. Что приводит ее в бешенство.

Она подходит ближе.

– Твой мальчик на побегушках, Диего, сказал мне кое-то, что меня беспокоит.

Черт бы побрал Диего и его болтливый рот.

– Он сказал, что твоя работа очень важна, – продолжает она, несмотря на мое молчание. – Тогда мне показалось это смешным, я посчитала, что Диего просто находился в заблуждении, смотря на тебя, как на своего наставника в образе крутого плохого парня. Смотря на нечто, к чему стоит стремиться. Быть худшим из худших. Королем преступников. Но потом, по дороге сюда, я вспомнила твои слова о том, что ты стер мое досье в базе ФБР. Стер именно ты, а не кто-то другой. Следовательно, у тебя есть доступ к той самой базе данных ФБР. И учитывая твою способность манипулировать правительственными спутниками, находить людей как иголки в стоге сена и наводить справки, в которых будет даже информация о том, люблю ли я долбанную яичницу, все становится более и более интересным, если не сказать больше.

Джули подходит все ближе и ближе, пока не останавливается передо мной, смотря мне в глаза. Ее голос становится тише, а глаза горят огнем.

– А потом ты сказал, что тоже помогаешь людям. «Я, блядь, тоже» – сказал ты, такой весь из себя злой и гордый, как будто я оскорбила тебя. Что, конечно, не имеет никакого смысла. Как глава ирландской мафии может помогать людям, если в его обязанности входит лгать, обманывать и убивать?

Она хочет ответа. Мне приходится сжать ладони в кулаки, чтобы не дотянуться до нее. Не прижаться губами к ее рту, не сорвать с нее платье и не погрузиться в ее тепло.

Не пытаться сделать ее своей.

Она должна сдаться добровольно.

– И еще вопрос с твоим именем, – шепчет она, заглядывая в мою душу. – Киллиан. Имя, о котором, насколько я могу судить, никто, кроме меня, не знает. Для всего мира ты – безжалостный гангстер Лиам Блэк, но меня ты просил называть тебя Киллианом. Ты сказал, что это твое настоящее имя. Как ни странно, я тебе верю…

Она так близко, что я чувствую запах ее кожи. Ощущаю тепло ее тела. Вижу, как бьется пульс на ее горле.

Мы смотрим друг на друга в напряженном молчании, всего в нескольких дюймах друг от друга, пока она не требует:

– Расскажи мне свою большую тайну, гангстер.

– Скажи, что ты влюблена в меня. – Ее щеки становятся пунцовыми, а задние зубы скрежещут.

– Расскажи мне, как ты выяснил, кто мой отец.

– Скажи мне, что ты моя, и что у нас все серьезно.

Она смотрит на меня так, словно жаждет размозжить мне череп тупым предметом.

– Объясни, что ты имел в виду, говоря, что на карту поставлено слишком много жизней.

– Скажи мне, что ложь, которую я заставил тебя сказать в кладовке, вовсе не была ложью, и я расскажу тебе все, что ты захочешь знать.

Она изучает мое лицо в напряженном молчании. Затем выдыхает и вскидывая руки в воздух.

– Знаешь что? Просто уходи. Мне надоело играть с тобой в игры.

Джули отворачивается, но я хватаю ее за руку, разворачиваю и прижимаю к своей груди. Стиснув ее челюсть в своей ладони, я заставляю ее посмотреть на меня.

– Я не мальчик, – хрипло огрызаюсь я. – Я мужчина. Я не играю в игры. Я знаю, кто я, чего я хочу и что я готов сделать, чтобы получить желаемое. И я готов на все, чтобы заполучить тебя.

Она тяжело дышит и смотрит на меня с поджатыми губами и недоверчивым взглядом.

Я понижаю голос.

– Но ты должна взять на себя такие же обязательства, милая. Ты должна быть моей. Во всех отношениях. Во всех смыслах. Ты должна сделать прыжок веры…

– Веры! Ха!

– ...и пусть наши отношения станут такими, какими должны быть. Перестань бороться. Будь как будет.

Джули моргает. Ее губы приоткрываются. Сомнение в ее взгляде исчезает и сменяется глубоким замешательством. Может быть, даже страхом.

Джули, сглотнув, отворачивается. Когда она снова на меня смотрит, то кажется потерянной.

– Я боюсь, – тихо сообщает она.

– Я знаю.

– Я действительно хочу тебя. Я… – Она вновь отворачивается, а ее голос падает до шепота. – Я что-то к тебе чувствую.

Господи. Мое гребаное сердце.

Я чуть не стону вслух. И почти прижимаюсь губами к ее губам. Но вместо этого стою неподвижно и молча, ожидая. Давая ей время.

Пожалуй, это самое трудное, что я когда-либо делал.

Джули снова поднимает на меня взгляд и прикусывает губу.

– Но у меня даже нет никаких данных, чтобы справиться с этим. Я хочу доверять тебе, но не доверяю даже себе. Все слишком запуталось. Это так неправильно, что ты – это ты, а я – это я… да неправильно даже то, что мы стоим здесь и ведем этот разговор.

Лаская большим пальцем ее шелковистую кожу, я шепчу:

– Я знаю.

– А ты знаешь, что будет, если мой отец узнает о нас? Понимаешь, что это приведет к войне? Понимаешь, что многие умрут. Много людей с обеих сторон. Будет настоящая кровавая бойня.

– Да.

Ее голос повышается. Она начинает паниковать.

– И, вполне вероятно, пострадают и невинные люди. Я не могу отвечать за это. Я не хочу, чтобы на моих руках была кровь. Я не…

– Послушай меня, – перебиваю я. Она замолкает, глядя широко раскрытыми глазами мне в лицо. – Я разберусь с твоим отцом.

Ее брови приподнимаются.

– «Разберешься» – это код для убийства?

– Нет.

– Тогда что? Пойдешь и просто мило побеседуешь с ним? Все уладите мирно? – Ее смех звучит немного истерично.

– Да, – тихо говорю я, глядя ей в глаза. – Пойду и поговорю с ним. Я попрошу у него твоей руки, и мы все уладим мирно.

Она долго смотрит на меня в полном изумлении. Затем обеими руками отталкивает меня и кричит:

– Ты совсем сошел с ума?

Учитывая все обстоятельства, реакция неплохая. Я ожидал, что к этому моменту я уже буду истекать кровью.

– Нет, – спокойно отвечаю я.

– Ты... ты шутишь? Или что, издеваешься надо мной?

– Нет.

Она начинает расхаживать по комнате с дикими глазами, обнимая себя дрожащими руками.

– Ты психически больной. Так? Вот и разгадка. Ты сбежал из больницы для душевнобольных и теперь выдаешь себя за печально известного преступника. Или нет… погоди! – Она со смехом откидывает голову. – Я попала в новое реалити-шоу, где главная героиня не знает, что ее снимают. Как в том фильме, где всю жизнь парня показывали по телевизору, но он не подозревал об этом!

– «Шоу Трумана».

– Точно! Я как Труман!

– Ты не Труман.

Она разворачивается и шагает в другую сторону.

– Или, может быть, все это галлюцинация. Может быть, я попала в серьезную автомобильную аварию и сейчас лежу где-нибудь в больнице, а мне все это снится. Может быть…

Все выходит из-под контроля. Я хватаю ее за обе руки и снова прижимаю к груди.

– Тебе это кажется сном?

И прижимаюсь к ее губам, чтобы подарить поцелуй, в котором, по ее мнению, она не нуждается, но я знаю лучше.

Джули мгновенно тает в моих объятиях, как и всегда. С легким стоном, она обвивает руками мою талию и обмякает в моих объятиях. Я зарываюсь пальцами в ее волосы и продолжаю целовать, пока нам обоим не начинает грозить нехватка кислорода.

Я вырываюсь и подстегиваю:

– Скажи, что ты любишь меня.

Ее веки поднимаются, и она смотрит на меня такими большими зрачками, что кажется, будто она под кайфом.

– Я вросла в тебя, между нами что-то странное, противоречивое и неоднозначное.  С этим не поспоришь, черт возьми.

– Недостаточно хорошо. – Я снова целую ее, крепче.

На этот раз она вырывается первой.

– Нет! Я не влюблена в тебя! Это было бы самой глупой вещью на свете!

Упрямая девчонка. Я снова целую ее и подвожу к кровати.

Толкнув ее на матрас, опускаюсь на колени и задираю ее платье на бедра. Склонившись, припадаю ртом к ее нежной, теплой коже в нескольких дюймах слева от трусиков. Сначала посасываю, потом осторожно прикусываю.

Она стонет. Проводит дрожащими руками по моим волосам. Проклинает меня.

Я скольжу большим пальцем вверх и вниз по теплому центру на ее трусиках.

– Где еще ты хочешь, чтобы я поцеловал, детка?

– Я ненавижу тебя. Ты знаешь, где.

– Ты не ненавидишь меня. Если только ты не заменяешь это слово другим, из шести букв.

Я глубоко вдыхаю. Черт, обожаю ее запах. Теплый, естественный и совершенно женский. Совершенно ее.

Мой твердый член дергается. Джули извивается, когда я оттягиваю ее трусики в сторону, обнажая ее красивую розовую киску, влажную и возбужденную.

Как только я начинаю дуть на ее маленький бугорок, Джули всхлипывает.

– Это означает «пожалуйста», детка?

Ее голова беспокойно двигается взад-вперед, и она раскачивает бедрами.

Это определенно гребаное «пожалуйста».

Очень нежно я ласкаю языком ее клитор. Она стонет, а ее тело выгибается над матрасом.

– Любишь это?

– Да.

– А что еще ты любишь?

Я кружу языком, чередуя с нежными посасываниями, а затем погружаю в нее палец. Моя награда – протяжный, низкий стон удовольствия.

– Трубкозуб, – сквозь стиснутые зубы шепчет она.

Вызов принят.

Я усиляю атаку на ее клитор, щелкая языком туда-сюда, и Джули вздрагивает. Мой член пульсирует, жаждет оказаться в этом сладком, влажном тепле, но я сдерживаю желание погрузиться в нее и начать таранить. Я продолжаю лизать и сосать, скользя в ней пальцем до момента, пока она не начинает прижиматься к моему лицу и дергать меня за волосы.

Мне нравится, как она на меня реагирует. Что она не скрывает в постели свои эмоции.

Если бы только я мог заставить ее сделать то же самое со своими чувствами, я был бы очень счастливым сукиным сыном.

Продолжая лизать ее киску, я расстегиваю ширинку на джинсах и достаю член из трусов. Он выскакивает, словно пружина, твердый и налитый.

Встав на колени, я держу член в одной руке, а ее клитор зажимаю двумя пальцами другой. Мое сердце бешенно стучит, когда я смотрю на эту картину.

– Покажи мне свои красивые сиськи, – командую я.

Ее глаза заволокло пеленой, щеки пылают, пока Джули возится с пуговицами на лифе платья. Распахнув его, она обнажает свою грудь передо мной и выгибает спину, предлагая себя.

На ней нет бра. Ее соски твердые, розовые, и им невозможно сопротивляться.

Я наклоняюсь и обхватываю один губами.

Она всхлипывает. Стонет. Вонзается пальцами в мускулы моих плеч. Я скольжу головкой члена по ее влажным складкам, пока Джули не начинает стонать и умолять о большем.

Тогда я поднимаюсь, сбрасываю туфли, срываю с себя одежду и стягиваю с нее платье. Сев на край постели, я притягиваю Джули на свои колени так, чтобы ее ноги сцепились за моей спиной. Целуя ее, направляю свой член внутрь ее скользкого тепла.

Она крепче обнимает мои плечи и стонет мне в рот.

И начинает жестко и быстро скакать.

Я дергаю Джули за волосы, и она откидывает голову. Пока Джули скачет на моем члене, я целую ее горло. Ее сиськи ударяются о мою грудь, и она издает эти короткие, женские звуки удовольствия, отчего я начинаю чувствовать себя каким-то диким животным.

Выдыхая мое имя, она крепче обхватывает меня руками и ногами, и я теряю контроль.

Я перекатываю Джули на спину и, кусаю в шею, кончая в нее так сильно, что вижу звезды.

Ее лоно ритмично сжимается вокруг моего члена. Джули вздрагивает и кричит подо мной. И я продолжаю наслаждаться. Волна за волной я иизливаюсь в нее, потеряв голову. Моя кожа влажная от пота. Каждый мускул в моем теле напряжен.

Потом мы снова целуемся. Глубокие, восхитительные поцелуи смешиваются с мягкими стонами, пока наши оргазмы угасают и переплетенные конечности расслабляются.

Когда я, наконец, открываю глаза и смотрю на нее, вижу, как она лежит подо мной с блаженным выражением лица, закрытыми глазами, порозвевшими щеками и небольшой, но довольной улыбкой.

Улыбка держится около двух секунд.

Затем ее глаза распахиваются, сама она сжимается и в ужасе, судорожно втягивая воздух, смотрит на меня.

Блядь.

– Прежде чем ты начнешь бросаться в меня оскорблениями, позволь мне заверить тебя, что я не планировал этого, – оправдываюсь я. – Я просто увлекся.

Так и есть, но она мне не верит. По выражению ее лица могу сказать, что она думает, будто я заманил ее в ловушку и там оттрахал.

– Наверное, сейчас не самое подходящее время напомнить тебе, что ты тоже увлеклась?

– Сейчас неподходящее время тебе вообще что-то говорить, гангстер. Тем более что-то подобное.

Она толкает меня в грудь и пытается выбраться из-под меня. Я игнорирую эти попытки, продолжая находиться внутри нее.

– Посмотри на меня.

Джули смотрит на меня взглядом острее лезвия бритвы. Я смотрю в ответ.

– Когда у тебя были последние месячные?

– О, решил записаться в мои гинекологи? – хмыкает она.

– Если будешь умничать и дальше, я буду шлепать тебя по заднице, пока она не покраснеет, а мою ладонь не начнет жечь. Ответь на вопрос.

Она добивается моей смерти. Господи, того и гляди просверлит дыру в моем мозгу. Если бы ее глаза были заряженными пистолетами, я был бы изрешечен пулями.

– Чуть больше трех недель назад.

– Спасибо.

– Пожалуйста.

– У тебя регулярные месячные?

Она закрывает глаза и бормочет:

– Божечки.

– Просто ответь на чертов вопрос.

– У меня регулярные месячные, – вздохнув, докладывает она.

Я нежно целую ее в губы.

– Значит, у тебя лютеиновая фаза.

– Я никогда в жизни даже не слышала этого термина. О чем, черт возьми, ты говоришь?

– Я говорю, что ты, вероятно, не забеременеешь.

– «Вероятно» не означает «точно».

– Это точно. – Мы пялимся друг на друга, пока я не нарушаю тишину: – Что ты думаешь о близнецах?

Ее лицо бледнеет.

– Понимаешь, в моей семье есть близнецы.

Она продолжает в ужасе на меня таращиться.

– Я просто спросил. Не смотри на меня так, словно вот-вот потяряешь сознание.

– Т-ты не можешь... ты не можешь так говорить про…

– Что? Что ты можешь забеременеть от меня?

– Да!

Я снова целую ее.

– Единственной проблемой, с которой мы можем столкнуться – это  проблемы с твоим темпераметном из-за бушующих гормонов беременности. Полагаю, это будет ужасно. Мне придется оформить дополнительную страховку. И нанаять еще несколько телохранителей.

Она в ужасе.

– Это не смешно!

– Да, милая, это не смешно. Такова жизнь. Беспорядочна, сложна и, иногда, чертовски прекрасна. Если ты беременна, мы со всем справимся.

– Мы?

Я замираю. Мое сердце перестает биться. Я не рассматривал другие альтернативы.

Увидев выражение моего лица, Джули мягко добавляет:

– Не могу поверить, что собираюсь сказать это вслух, но спасибо, что оскорбился этим.

– Скорее ужаснулся, – хрипло сказал я. – Я словно получил нож в сердце.

– Прости меня. Я и не думала, что ты захочешь принимать участие... – Она замолкает, затем задумывается, потом вздыхает. – Ладно, может быть, предполагала. Хотя, мне до сих пор не вериться, что ты хочешь участвовать в воспитании. Ты, да с младенцем?

Потом она стонет и закрывает глаза рукой.

– О боже. Похоже на катастрофу.

– Или на чудо, – шепчу я.

Она убирает руку от глаз и с возмущением на меня смотрит.

– Ты права. Это катастрофа, – торжественно объявляю я. – Мне сейчас впасть в ярость и разбрасывать вещи по комнате, или ты предпочитаешь слезы? Я не плакал с тех пор, как мне исполнилось тринадцать лет, поэтому просто обязан тебя предупредить, что мне может потребоваться некоторое время, чтобы справиться с этой задачей.

На этот раз, когда она бьет меня в грудь, я позволяю ей оттолкнуть меня. Как только я скатываюсь с Джули, она вскакивает с постели и начинает возиться с одежой дрожащими руками, пытаясь одеться.

Я сажусь на край матраса, упираюсь локтями в колени и наблюдаю за этой сценой.

Опять убегает. Вечно убегает.

Может, она и права. Может быть, это катастрофа. Она – айсберг, а я – «Титаник», капитан которого слишком самонадеян и не желает утруждать себя коррекцией курса, что ведет к гибели сотен невинных людей.

Число, которое вполне могло бы соответствовать тому, сколько человек погибло бы в войне короля мафии со своим врагом, в чью дочь он влюбился.

Слова Лиама снова преследуют меня: «На свете нет еще одного придурка, который так же любил все контролировать, как ты».

И куда меня завел весь этот контроль?

Сижу на краю кровати в арендованном номере мотеля и наблюдаю, как единственная женщина, который я мечтал дать свою фамилию, была вне себея от мысли выносить моего ребенка.

С тошнотворным ощущением в глубине живота я понимаю, что только это у меня и есть. И это все, что когда-либо было и будет. Все, на что может рассчитывать человек вроде меня...

Ничего.

Я провожу рукой по волосам, медленно выдыхаю и тянусь за своей одеждой.

ГЛАВА 25

Джули

Одеваемся мы молча. Закончив, Киллиан отрешенно смотрит на меня, явно погрузившись в свои мысли.

– Если я тебе понадоблюсь, ты знаешь, как меня найти, – холодно говорит он и выходит за дверь.

Я падаю на ближайший стул, прижав руку к колотящемуся сердцу. От шока я ничего не соображаю.

В этом состоянии я пребываю довольно долго, пока, наконец, этот пузырь не лопается.

И я начинаю рыдать.

Я плачу, собирая свои вещи, плачу, вызывая такси, плачу всю дорогу до дома на заднем сиденье такси. Сама не понимаю, почему так расстроена, кроме того, что все происходящее неправильно, неправильно, неправильно. После его ухода мое сердце нетерпимо болит.

Я же сама хотела, что все это закончилось.

И вот это случилось.

Хотя, может и не случилось. Есть еще вероятность появления ребенка.

Потому что, вполне вероятно, я самый глупый человек во всем мире.

Дверь в квартиру я открываю почти в десять вечера. Фин и Макс сидят за кухонным столом в нижнем белье, пьют вино и играют в покер.

– Мать твою, хватит жульничать! – вскрикивает Макс.

Фин смеется.

– Если ты не умеешь играть, это не означает, что я жульничаю.

Я бросаю сумочку на пол в прихожей, и девочки поворачиваются ко мне. Их глаза расширяются.

– Ох, черт, – шепчет Макс.

– Эй, что случилось? Ты в порядке? – спрашивает Фин.

И я вновь зарыдала, хотя и без того делала это весь день.

***

– Так, стоп. Чуть перемотаем. Лютеиновая фаза? Да какой мужчина вообще знает, что такое, черт возьми, лютеиновая фаза? Я вот даже не подозревала о таком, а у меня имеется пара яичников!

Макс хватает телефон и просит Сири подсказать нам определение «лютеиновой фазы».

– Возможно, изучение женских репродуктивных циклов – одно из его хобби, – бормочет Фин.

Макс бросает на меня напряженный взгляд.

– Или ему не впервой попадать в такую ситуацию.

– Матерь божья, – стону я. – Насколько я понимаю, у него уже могут быть дети. Черт, вероятно, что и жена! Я реально ничего о нем не знаю!

Фин качает головой.

– У него нет жены.

– Откуда такая уверенность?

– Женатиков кастрируют. Это видно по их походке «я-сдался-по-собственному желанию»… ходят так неуклюже, да еще и шаркают. У них словно пропало желание жить. А твой мистер Блэк красуется как павлин. Или лев. Явно с яйцами. Явно неженатый. Между ног у него все как надо.

Макс морщит нос.

– Как давно ты стала таким экспертом по части женатых мужчин и их яйцам? Или вообще мужчин, если уж на то пошло?

– Не из пещеры вылезла. К тому же, это вы неясно видите особей противоположного пола, а вот я беспристрастный наблюдатель. Мужские походки классифицируются на походку женатика, походку свободного парня и походку женатика, который ходит налево. Последняя весьма характерная. Дерзкая, но в то же время скрытная, словно лисица, которая крадется из курятника с мертвой птицей в зубах.

На часах почти два часа ночи. Мы уже несколько часов сидим за кухонным столом и обсуждаем все события после того, как я покинула их. Девочки пьют вино, я же – воду, делая вид, что ничего не обычного этим субботним вечером не происходит.

Устроив допрос Сири, мы выяснили, как скоро тест на беременность может подтвердить ту самую беременность. К моему великому разочарованию, судя по всему, даже самым чувствительным тестам требуется около восьми дней с момента зачатия для получения точной информации, появится ли горячий гангстер-младший на свет через девять месяцев.

Макс поглядывает на меня. Когда она опускает свои ладони на мои руки через стол и нежно сжимает их, я понимаю, что настало время  плохих новостей.

– Ладно, – ласково говорит она. – Мы никогда не говорили об этом раньше, так что я не знаю, как ты к этому относишься, но я просто хочу  рассмотреть другие возможности, помимо сохранения ребенка. Ты могла бы...

– Нет.

Фин и Макс удивлены горячностью моего ответа. Я смотрю на свои распростертые на столе руки и выдыхаю.

– Моя мама как-то упоминула, что хотела бы стать бабушкой. В детстве ее кто-то спросил, кем она хочет стать, когда вырастет, и она сказала, что хочет стать бабушкой, что это казалось самой замечательной вещью на свете.

Мне пришлось сделать еще один вдох, прежде чем продолжить.

– Она часто представляла день, когда у меня появится ребенок. Как бы она была счастлива. Как надеялась, что это будет девочка. Если у меня будет девочка, я назову ее в честь своей матери.

Через мгновение Фин мягко говорит:

– Но ты должна сама этого хотеть. Выбрать лучший вариант для себя.

Я сухо смеюсь.

– Если выяснится, что я беременна, выбирать не придется.

Макс сжимает мою руку и откидывается на спинку стула с улыбкой.

– Черт. Я не думала, что стану крестной матерью в таком юном возрасте.

Фин усмехается.

– Прошу прощения, но это я собираюсь стать крестной матерью. Ты едва можешь завязать шнурки на собственных ботинках.

– Вы будете со-крестными еще-не-факт-что-зачатого ребенка, – громко заявляю я. – А теперь, пожалуйста, не могли бы вы дать мне пять минут тишины?

Макс на мгновение замолкает, а затем всхлипывает:

– Бог ты мой!

– Что?

Она смотрит на меня огромными глазищами.

– Кто будет крестным отцом?

Я стону и впечатываюсь лицом в стол.

Фин успокаивающе похлопывает меня по спине.

– Мы забегаем вперед. Наверняка все обойдется. Скорее всего, это просто ложная тревога

– Зато, – весело тараторит Макс, – мы знаем, где взять подгузники, если они нам все-таки понадобятся.

Я снова стону  – более жалобно.

Подруги уложили меня в постель и укутали, воркуя и кудахча надо мной, как пара наседок. Как будто я больной ребенок. Как будто я безнадежна или просто полная неудачница.

***

И полагаю, что так и есть.

Я просыпаюсь в прекрасном моменте, когда не помню, где нахожусь, где я была или что происходит.

Но затем я замечаю плюшевого пони-единорога, который обвиняюще смотрит на меня с комода в другом конце комнаты, и все вспоминаю.

Натягиваю одеяло на голову и остаюсь в постели до конца дня.

***

Наступает «траурный» понедельник.

Я иду на работу. Хэнк бросает взгляд на мое лицо и смеется.

– Ты выглядишь точь-в-точь как моя сестирица каждый день в пять вечера.

– Сестрица с полудюжиной злобных детей-банши, которой сорок два, но выглядит она на все сто?

– Та самая.

– Спасибо за комплимент.

Хэнк опирается локтями на верхнюю часть моей кабинки сочувственно смотрит на меня.

– Судя по всему, отпуск не удался?

Я мрачно усмехаюсь.

– О, все прошло нормально. Просто прижился и пустил корни.

Теперь Хэнк выглядит встревоженным.

– Не знаю, как на подобное реагировать, детка.

Я отмахиваюсь.

– Забудь. Я уже достаточно травмировала тебя своей личной жизнью. Что-нибудь произошло интересное, пока меня не было?

Он пожимает плечами.

– Джордж снова сломал ксерокс. Сэнди и Донна поссорились из-за «Настоящих домохозяек из Беверли-Хиллз». На еженедельном собрании персонала Руди разразился эпической тирадой о том, что Том Брэди покинул «Патриотов» и присоединился к малоизвестной команде во Флориде. Как их там?..

– «Пираты».

– В точку. Из-за оранжевой формы они смахивают на апельсиновый фруктовый лед. Руди вне себя. По его мнению, все это было подстроено какой-то анархистской группировкой, чтобы посеять недовольство среди масс и свергнуть правительство. О, еще в службе доставке FedEx появился новый сотрудник, от которого у всех девчонок текут слюнки. Если я еще раз услышу термин «ходячий секс», я напишу по собственному в знак протеста.

– Значит, все было как всегда.

– Ага. – Он изучает меня мгновение. – Тебе нужно поговорить?

– Мне нужна машина времени, чтобы я могла вернуться в прошлое, где я не была тупицей.

Хэнк всматривает в мое лицо, и его глаза блестят от смеха.

– Что-то ты расшутилась сегодня.

– Ага. Спасибо тебе за удивительную сдержанность. А теперь, пожалуйста, уходи, чтобы я могла попытаться работать.

Он постукивает костяшками пальцев по перегородке.

– Я здесь, если понадоблюсь.

Я сглатываю образовавшийся в горле комок.

– Спасибо, Хэнк.

– В любое время, детка.

Он поворачивается и уходит в свой кабинет, оставляя меня с обжигающим мысленным образом лица Киллиана, когда я поблагодарила его за спасение моей жизни. Он сказал то же самое, что только что сказал Хэнк: «В любое время».

Я знаю, что сейчас только утро понедельника, но мне действительно не помешало бы выпить.

И тут в мою голову приходит мысль, что если я беременна, то не смогу пить в течение девяти месяцев. Мне вновь захотелось предаться горю, но я сумела взять себя в руки.

С трудом.

***

Проходит неделя. От Киллиана ничего не слышно. Сама ему тоже не звоню. Большие черные внедорожники все еще стоят возле нашего дома, меняясь каждые несколько часов, но Киллиана нет среди мужчин, которые приглядывают за нами.

Я покупаю шесть тестов на беременность и использую три, хотя знаю, что еще слишком рано, но я не в силах остановиться.

Все отрицательные. И это никак не влияет на мое душевное спокойствие.

Я иду в банковскую сейфовую ячейку и смотрю на бриллиантовое ожерелье. Провожу пальцами по холодным камням, задаваясь вопросом, принадлежали ли они кому-то, кого убил наш возможно-папочка.

Я старадаю бессонницей.

Затем, в следующий вторник, на мой стол попадет кое-что, что вводит меня в ступор.

Статья в цифровом издании газеты. Небольшая статья, объемом в три страницы, о пожилом мужчине, живущем в безвестности в маленьком городке в Аризоне, который однажды утром отправился в продуктовый магазин и через несколько дней оказался в тюрьме по обвинению в многочисленных преступлениях, совершенных много лет назад.

По словам прокурора, этот человек ранее являлся членом мафиозной группировки и бесследно исчез тридцать лет назад. Его семья и коллеги считали его мертвым, жертвой заказного убийства. Но все эти годы он жил на Западе под вымышленным именем, спокойно занимаясь своими делами.

Мое внимание привлек не столько сам мужчина, сколько то, как он был пойман.

Его опознал информатор.

Другой бывший член мафиозной группировки, ныне работающий на правительство под прикрытием, оказался в том самом продуктовом магазине в то самое утро, покупая сигареты. Он ехал своим ходом из Нью-Йорка в Калифорнию, чтобы навестить своего единственного внука, потому что от путешествия на самолете его удерживал страх высоты.

Бывший мафиози номер два увидел бывшего мафиози номер один на кассе, а остальное, как говорится, уже история.

Я смотрю на статью, и мое сердце бешено колотится в груди, перечитывая ее снова и снова. Одно слово поястонно на меня «бросается».

Информатор.

Я достаю желтый блокнот из верхнего ящика стола и поспешно набрасываю список:

·    Секреты

·    Мафия

·    Другое имя

·    Доступ к базе ФБР

·    Удивительные способности к проверке данных

·    Доступ к военным спутникам

·    Отстутсвие личных вещей в своей резиденции

·    Устройство для отслеживания геолокации в визитках

·    Арест и скорое освобождениие

·    «Он выполняет важную работу»

·    «Слишком много жизней посталено на карту»

Я добавляю шекспировкого фанатика и раздражающее высокомерие, но вычеркиваю их, потому что это не имеет значения.

Затем ошеломленно откидываюсь на спинку стула.

Все это оббрушивается на меня, как ядерные осадки. Атомное грибовидное облако, осыпающееся ядовитым пеплом.

Киллиан Блэк работает с федералами.

Он заключил сделку с ФБР, чтобы не попасть в тюрьму. Он осведомитель!

Папочка-стукач моего возможного ребенка.

– Срань господня, – бормочу вслух, отчего проходящая мимо моей кабинки девушка бросает на меня странный взгляд.

Но мне плевать. Я нахожусь в эпицентре чего-то грандиозного, чтобы забивать голову чужим мнением о себе.

А я считаю, что моя идея имеет смысл.

Киллиан был арестован по нескольким обвинениям в тяжких преступлениях, но был отпущен в тот же день. Он кидается загадочными фразами о том, что помогает людям и что не может довериться мне первым, так как на карту поставлено слишком много жизней. У него есть доступ к технологиям, недоступным для обычных обывателей... эм, ну кто ставит биометрический сканер отпечатков пальцев на свой чертов компьютер?

Тот, кто работает на правительство, вот кто.

Все кусочки пазла, наконец, собираются вместе, и я  целиком вижу картину.

Я так ошеломлена, что оцепенела. Ничего не чувствую. Не понимаю, счастлива ли я, печальна или ужасно разочарована. Внутри меня заброшенный западный городок, заросший бурьяном и изрытыми колеями грязными дорогами, с пустыми зданиями и без признаков жизни... разве что стервятники обгладывают выбеленные кости.