Текст книги "Беспощадный рай (ЛП)"

Автор книги: Джей Ти Джессинжер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Автор: Джей Ти Джессинжер

Книга: Беспощадный рай

Оригинальное название: Cruel Paradise

Серия: Обворожительно жестокий #2

Переводчик: Наташа П.

Редактор: Ms.Lucifer

Вычитка: Ms.Lucifer, Kris Lively

Переведено специально для групп BOOK IN FASHION и LIBROS DE AMOR

Любое копирование без ссылки на группу ЗАПРЕЩЕНО! Пожалуйста, уважайте чужой труд!

Аннотация

Антигерой (существительное):

1) яркий и харизматичный человек, лишенный моральных качеств

2) великолепный ублюдок

3) Киллиан Блэк

Ты совсем меня не знаешь. Ты думаешь, что знаешь, но это не так. Тебе известно лишь мое имя, но даже это ложь.

Я король Бостона, криминальный лидер, властелин преступной империи.

Или нет?

Только одно можно сказать наверняка: я работаю в одиночку.

Так было до того, как я столкнулся с наглой воришкой, которая спалила мое королевство.

Злом зла не исправишь, и два злодея не должны быть вместе. Особенно учитывая, что она дочь моего смертельного врага.

Захватить ее – значит разжечь войну.

Удерживать ее сродни самоубийству.

А если я сделаю ее своей, то нарушу кодекс чести и брошу вызов здравому смыслу.

С другой стороны, что за удовольствие следовать правилам?

ГЛАВА 1

Джули

– Это в буквальном смысле худшая идея, которая когда-либо возникала в твоей голове.

– По-моему, она гениальна!

Фин смотрит на меня, поджав губы и скрестив руки на груди, всем своим видом демонстрируя неодобрение, пока я неуклюже пытаюсь взломать замок.

– Гениальна, ага, для той, кого в детстве часто роняли вниз головой.

– Помолчишь ты уже? Я почти закончила.

– Ты хотела сказать «почти в тюрьме»? Взаперти. Потому что через десять секунд я...  Я сама вызову копов! Ты совершенно не умеешь вскрывать замки. Когда ты закончишь, я уже помру от старости.

Ростом метр восемьдесят, со светлыми волосами до середины талии и фигурой, при взгляде на которую мужчины теряют рассудок, моя лучшая подруга так же красива, как и нетерпелива. Ещё она забавная, умная и отличная воровка, и именно поэтому я взяла ее сегодня с собой.

Надежный сообщник просто необходим, когда собираешься стащить две тысячи коробок подгузников.

Хотя бы для моральной поддержки.

Не то чтобы она меня особо поддерживала.

– Подружка, – вздохнув, продолжает болтать она, – ты настолько сейчас горячо выглядишь, что того и гляди вспыхнет мусорный контейнер неподалеку.

– Если бы ты заткнулась на минутку, я смогла бы сосредоточиться!

Она смотрит на часы, нажимает на циферблат, чтобы осветить его и... неторопливо начинает отсчет:

– Десять. Девять. Восемь. Семь....

– Это гребанный навесной замок, а я пытаюсь открыть его долбанной заколкой для волос! Дай мне минуту!

– Прекрати отмазываться. Я бы вскрыла его еще год назад. Шесть. Пять. Четыре. Три...

Я сдаюсь, выпрямляюсь и смотрю на нее через темноту.

– Ладно. Ты победила, тиранша.

Она сбрасывает рюкзак с плеч, расстегивает молнию, достает оттуда болторез и с улыбкой протягивает его мне.

– Как думаешь, сама справишься, принцесса, или тут тоже понадобится помощь?

– Напомни мне перелить средство для удаления волос в твой флакон с шампунем, когда мы вернемся домой.

Я снова поворачиваюсь к замку. Удачно перекусив металлические звенья, цепь соскальзывает на землю вместе с замком, который продолжает болтаться на одном конце.

Фин вытягивает руку, и я вкладываю в ее ладонь болторез. Спрятав инструмент обратно в рюкзак, она открывает тяжелую дверь склада. Внутри тихо. Мы дожидаемся, когда наши глаза привыкнут к темноте, а затем отправляемся на поиски того, за чем мы пришли.

Полностью загруженный и готовый к завтрашней поездке в распределительный центр, грузовик припаркован в дальнем углу погрузочной площадки.

Мы направляемся к нему неторопливой рысью, и эхо наших шагов отзывается от балок стропильной системы крыши.

– Ты уверена, что сможешь завести эту штуку? – уточняю я.

– Еще сомневаешься! – негодует она.

– А ты уверена, что Макс удалось отключить камеры и сигнализацию?

Я не смотрю на Фин, но, клянусь, она закатила глаза.

– Да, бабуль. Уверена. Стоило влить в тебя «Ксанакс» перед отъездом.

– Но тогда я не смогла бы сесть за руль.

– Не очень хочется тебя огорчать, но за рулем я.

– Ты водишь так же хорошо, как и готовишь. За рулем я.

– Простите, Марта Стюарт, но не у всех есть кулинарный ген.

– Нет такого понятия, как кулинарный ген.

– Точно есть. Ты же итальянка. Это заложено в твоей ДНК.

– Ха! Возможно, если бы ты попробовала использовать плиту вместо паяльной лампы, чтобы приготовить пищу, то у тебя не возникло бы столько проблем.

На это она отмахивается от меня рукой, давая понять, что разговор окончен. Фин ненавидит напоминание о том времени, когда она подожгла кухню, готовя жаркое с помощью металлообрабатывающего инструмента.

Добравшись до грузовика, мы сталкиваемся с незначительной проблемой в виде запертых дверей. Фин разбивает водительское окно болторезом, тем самым разрешая ситуацию. Мы забираемся внутрь.

За пять секунд эта хвастунья заводит двигатель.

– Подожди! – кричу, как только из выхлопной трубы вырывается рев.

Она удивленно смотрит на меня.

– Что?

– Предполагается, что за рулем буду я.

– Очень жаль, очень печально, но это не по фен-шую.

– Как этот бред применим в данной ситуации?

Она улыбается.

– Моя задница уже заняла место водителя. Кроме того, кто-то должен... – она делает паузу, а затем протягивает: – О-у-у.

Из-за ее явно приунывшего тона мои нервишки начинают шалить.

– Оу? Что такое?

– Вот «оу». – Она показывает через лобовое стекло на огромную металлическую дверь для передвижения грузовиков из отсека.

Проблема не в том, что она закрыта. Проблема – это огромные стальные задвижки, прикрепленные к цементному полу по низу с обеих сторон.

Я ошеломленно на них таращусь.

– Вот черт!

– Мягко сказано, Шекспир, – сухо бормочет она.

– Я думала, Макс позаботилась о безопасности?

– Задвижки, должно быть, совсем новые. По плану, эту дверь можно открыть изнутри вручную при выходе система безопасности из строя.

– И что нам делать? Болторез никак не пробьет металл такой толщины.

Фин на мгновение задерживает взгляд на двери.

– Молиться о чуде?

Я вскидываю руками.

– Молиться? Преступные умы не полагаются на высшее существо, надеясь, что оно поможет выбраться из передряги! Они переходят к плану «Б»! –  Я делаю паузу. – У нас есть план «Б»?

– Нет.

Ну, у нее хотя бы хватило совести выглядеть смущенной.

Я застонала.

– Опять нет запасного плана? Все у нас через одно место!

– Мы не настолько уж и плохи, – оправдывается она. Затем тихо добавляет: – Зато я завела машину.

Я в отчаянии смотрю на дверь в течение нескольких секунд, а затем произношу:

– Придется импровизировать.

– Импровизировать? – она присвистывает. – В последний раз, когда ты употребила это слово, мне пришлось свисать из окна шестого этажа отеля.

– Ты же выжила.

– Не забыла ли ты случайно, что в это время здание было охвачено пламенем? А я была голой?

Я не обращаю на нее внимания.

– Просто жми педаль в пол. Мы, вероятно, сможем прорваться.

Она поворачивается ко мне, приподняв брови.

– Вероятно?

Я стараюсь, чтобы мой кивок выглядел твердо и убедительно.

– Это огромная махина мощностью почти в пятьсот лошадиных сил. Она все сделает сама. – Я на мгновение задумываюсь. – Или мы погибнем при взрыве. Так или иначе, будет эффектно.

Фин смотрит на меня так, словно у меня из головы растут рога. Потом улыбается.

– И именно поэтому мы лучшие друзья, Тельма.

Я улыбаюсь в ответ.

– Я тоже люблю тебя, Луиза.

И она вдавливает педаль до упора.

Грузовик рвется вперед, дизельный двигатель ревет, из покрышек валит дым.

Мы кричим в унисон во все легкие, мчась к металлической двери.

ГЛАВА 2

Киллиан

Я снова и снова зачарованно смотрю видео с камер наблюдения на экране компьютера, прокручивая ролик так много раз, что Деклан от нетерпения начинает ерзать на месте.

Он стоит рядом с моим столом – около двух метров убийственной силы с плечами полузащитника и глазами цвета замерзшего арктического озера, которое никогда не тает.

– Одноразовые подгузники.

– Да, – он пожимает плечами, как будто тоже не может этого понять.

– Какой вор угонит грузовик с детским хламом и оставит нетронутым сейф с тремя сотнями тысяч наличными?

– Очевидно, тот, кто не жаждет смерти.

Я снова перематываю видео и в неверии качаю головой, когда грузовик на максимальной скорости врезается в стальную дверь.

Прямо как сцена из боевика.

Звука нет, но я представляю оглушительный грохот, когда металл встречается с металлом. Массивная дверь прогибается посередине, деформируясь. Затем верхняя часть слетает с петель и падает на землю с клубящимся облаком пыли и искр.

Нижняя часть остается прикрученной к цементу, отчего грузовик взлетает в воздух, громыхая над кучей смятого металла.

Приземлившись, большегруз резко кренится вбок. Кажется, он вот-вот опрокинется, но водитель восстанавливает контроль, выпрямляет авто и ускоряется на пустой парковке, исчезая из поля зрения камеры.

– Наши камеры были отключены, но видео удалось получить на складе через дорогу. Мы взломали их систему безопасности, чтобы проверить, не удалось ли их камерам что-то захватить, и дело в шляпе. К сожалению, похитителя подгузников видно только с этого ракурса.

– На месте преступления есть отпечатки пальцев?

– Нет. Должно быть, они были в перчатках.

Я откидываюсь на спинку большого офисного кресла, гадая, кто из моих многочисленных врагов настолько глуп и склонен к самоубийству, чтобы совершить эту странную кражу.

Подгузники. Что за бред?

Сейчас мы торчим в кабинете пентхауса Лиама. Стоп… моего пентхаус. Прожив здесь уже год, я до сих пор не ощущаю здание своим. Полагаю, связано это с тем, что вкус к убранствам моего брата-близнеца заставил бы графа Дракулу чувствовать себя как дома.

Все вокруг черное. Блестящее, холодное и черное. Это как жить в очень современном гробу.

К сожалению, когда выдаешь себя за другого, приходится смиряться со скучным выбором одежды, предметов искусства и мебели.

Обходя вопрос о том, какого черта моему брату принадлежит фабрика по изготовлению подгузников, я спрашиваю:

– Сколько стоит грузовик подгузников?

– Может быть, девяносто штук. – Деклан пожимает мускулистым плечом.

– Вряд ли это стоит таких усилий.

– Верно.

– Особенно если учесть, что на рынке краденых подгузников не так уж много покупателей. Как они планируют получить деньги? На гаражных распродажах? Через eBay?

– Возможно, они многодетные.

Стоит признать, мне нравится «сухое» чувство юмора Деклана.

Впрочем, без остальной части его личности я бы вполне мог обойтись.

– Подгузники меня беспокоят меньше, чем взлом системы безопасности. У кого-то есть мозги, даже если это не дело рук водителя.

– Если ты думаешь, что это команда, то вряд ли кто-то из местных. Они знают, что компания принадлежит Лиаму. – Он делает паузу. – Прости. Тебе.

Я отмахиваюсь. Я уже привык к тому, что люди называют меня именем моего брата.

– Выясни все, что сможешь. Но держи все в секрете.

– Не хочешь, чтобы я позвонил О'Мэлли в участок и поручил ему разобраться с этим делом?

– Нет. Я не могу допустить, чтобы кто-нибудь узнал, что у главы ирландской мафии стащили две тысячи подгузников прямо из-под носа. Моя репутация будет подорвана.

Деклан торжественно кивает.

– Не успеешь оглянуться, как старушки начнут грабить твои магазинчики, чтобы купить лотерейный билет, а девочки-скауты вызовут тебя на поединок за территорию.

Он разворачивается и уходит, прежде чем я успеваю отправить этого умника в задницу.

* * *

Я вспомнил о похищенных подгузниках только когда Деклан вернулся в мой кабинет в шесть вечера.

Я по-прежнему сижу в кресле. Стопки отчетов, заявлений и контрактов, где требуется моя подпись, громоздятся передо мной на большом столе из красного дерева.

Знай я, что в управлении международной преступной империей так много бумажной волокиты, я, возможно, не пошел бы сюда добровольцем. А уж о кадровых проблемах я и говорить не хочу. Казалось бы, что взрослые мужчины не нуждаются в присмотре, но у меня стойкое ощущение, что я заведующий в детском саду.

Я поднимаю глаза и вижу, как к столу приближается Деклан с ноутбуком руках. Хоть выражение его лица и серьезное, глазах озорно искрятся.

Я показываю на кресло, приглашая его сесть.

Опустив свое внушительное тело в кресло и устроившись поудобнее, он задумчиво барабанит пальцами по закрытой крышке лежащего у него на коленях Макбука.

– Ты веришь в астрологию?

– Да, – безэмоционально отвечаю я. – В астрологию и еще в снежного человека.

– Снежный человек вполне может существовать. Однажды я видел передачу по телевизору…

– Деклан.

– Прости. На чем я остановился?

– На том, что у тебя поехала крыша.

– Ах, да. Астрология. – Он делает паузу и многозначительно на меня смотрит. – Меркурий в ретрограде.

Я, нахмурившись, вглядываюсь в его лицо.

– Полагаю, тебе известно, что я обладаю чрезвычайно вспыльчивым характером и большой коллекцией оружия? Некоторые экземпляры из которой находятся в пределах досягаемости?

– Дело в том, – игнорируя мою угрозу, продолжает Деклан, – что Меркурий тот еще подлец. Особенно ретроградный. Все идет наперекосяк. Компьютеры ломаются, рейсы отменяются, контракты срываются. – Многозначительная пауза. – Все с ног на голову.

– У тебя есть три секунды, прежде чем я всажу тебе пулю между глаз.

Деклан улыбается.

– Что может быть не так в мужчине, который украл целый грузовик подгузников?

Честно говоря, не люби я так сильно Деклана, он бы уже давно истекал кровью на турецком ковре.

Прежде чем я успеваю изрешетить его тело пулевыми отверстиями, он сам отвечает на свой вопрос:

– Если этот мужчина на самом деле женщина.

Я заполняю паузу, чтобы понять, не шутит ли он.

– Женщина?

С необъяснимо довольным видом он кивает.

– И не одна.

– Если тебе понадобится больше одного слова, чтобы сказать наконец, сколько женщин угнали мой гребанный грузовик с гребанными подгузниками, я отделю твою голову от тела!

– Две.

– Спасибо.

– Пожалуйста.

Какое-то время мы таращимся друг на друга.

– Тебе нравится меня раздражать, правда?

Он пожимает плечами.

– Да. Не принимай это на свой счет. Я просто люблю тыкать палкой медведей.

– Повезло же мне, – сухо бормочу я.

– Лиаму потребовалось около десяти лет, чтобы привыкнуть ко мне, так что... – Он снова пожимает плечами.

– Небольшая помарка, Деклан: мой брат – самый терпеливый человек в семье. Я же славлюсь вспыльчивым характером.

Он строит гримасу и качает головой.

– Ты хочешь, чтобы люди так думали. По моим наблюдениям, ты чрезвычайно методичный и дотошный. Если ты и убиваешь кого-то, то строго следуешь плану.

Я подавляю желание вздохнуть. Вместо этого откидываюсь на спинку стула, складываю руки на животе и пристально на него смотрю.

– Окей, полагаю, этот взгляд означает, что ты уже проработал план моего убийства и в следующий раз, когда я тебя разозлю, обнаружу себя висящим на стропилах.

– И петля будет сделана из твоих собственных кишок.

Представив себе это, он морщится.

– Вау. Ты прямо как Ганнибал Лектер.

Я позволяю своим губам изогнуться в слабой, злой улыбке.

– Да. Через несколько минут я, возможно, буду носить твое лицо как маску. Расскажи мне о женщинах.

С недовольным ворчанием он привстает, ставит ноутбук на мой стол и открывает его. Что-то напечатав на клавиатуре, поворачивает экран ко мне.

Фото большегруза. Вид спереди. Снимок зернистый, но сквозь лобовое стекло видно водителя и пассажира грузовика.

Водитель – блондинка. Пассажир – брюнетка. Они не смотрят вперед, в лобовое стекло, они смотрят друг на друга.

Смотрят друг на друга и смеются.

Сильно.

Я перевожу взгляд на Деклана. Он поднимает руки вверх, давая понять, что он тут не при чем.

Обращаю внимание обратно на экран. Трудно различить их черты, но очевидно, что обе совсем девчонки.

И, судя по их явному веселью, вероятно, они под кайфом.

– Это похитители подгузников.

– Да.

– Знаешь кого-нибудь?

– Нет. Их лица не совпадают ни с одной базой данных, хотя это может быть связано из-за угла снимка. Щелкни стрелкой следующий кадр.

Когда я нажимаю на клавишу, появляется еще одна фотография. Я смотрю на тот же грузовик, но сзади. Он припаркован посреди травянистого поля, а его задние двери широко открыты.

Внутри пусто.

– Они оставили груз в сельской местности примерно в тридцати минутах езды от города, а потом отогнали и бросили грузовик. Множественные следы шин в поле говорят о том, что несколько небольших транспортных средств разобрали добро.

Мне без разницы, как он обнаружил грузовик в поле, как взломал камеры возле соседнего склада, но кое-что меня очень интересует.

– Куда разъехались оттуда эти небольшие машины?

– Без понятия. – Я удивлен. – Они отключили все дорожные камеры в радиусе нескольких миль от этого поля.

Похоже, он впечатлен, что меня раздражает.

– Так взломай спутник, чтобы узнать, куда они направились!

Деклан моргает.

Похоже, все самое сложное придется делать самому.

– Забудь. Я все еще не понимаю, почему подгузники. У меня есть более ценное барахло.

– Если они вообще знают, кто именно владелец фабрики. – Его сотовый телефон пиликает. Он достает его из кармана, смотрит на него и хмурится.

– В чем дело?

Вместо ответа он встает и подбирается к кофейному столику у дивана в другом конце комнаты. Берет пульт от телевизора, нажимает на кнопку и включает местный новостной канал.

Перед входом в здание из красного кирпича явно бюджетного учреждения жизнерадостная блондинка-репортер ослепляет экран.

– И другие новости. Сегодня вечером нас радует трогательная история о щедрости человеческого духа. Как мы сообщали в прошлом месяце, пожар уничтожил складское помещение Центра нуждающихся новорожденных в Бостоне. Центр бесплатно предоставляет предметы первой необходимости учреждениям и больницам, которые выхаживают недоношенных, больных или обездоленных новорожденных по всей территории Соединенных Штатов.

Поскольку это место являлось главным распределительным узлом для критически необходимых поставок, пожар стал особенно разрушительным. Но сегодня анонимный благотворитель подарил организации две тысячи коробок подгузников, чтобы восполнить их потери.

Помимо этого, было пожертвовано большое количество смесей, одежды, одеял и игрушек. Мы не знаем, кто этот анонимный филантроп, но Мерил Хопкинс, президент благотворительного фонда, назвала его ангелом. Джон, возвращаемся к тебе в студию.

Деклан выключает телевизор и поворачивает ко мне. Он явно в шоке.

– Вор-филантроп? Ничего не понимаю.

– И я. Кстати, у Лиама есть еще компании, связанные с товарами для новорожденных?

– Нет.

Я обдумываю это с минуту, в равной степени обескураженный и заинтригованный.

Пара женщин-воришек врывается на склад и угоняет грузовик с подгузниками. При поимке им грозит обвинение в крупной краже с возможным максимальным приговором в тридцать лет тюрьмы, несмотря на добрые намерения.

На хрена так рисковать?

А как насчет других вещей, одежды, еды и игрушек? Если их тоже украли, то кража подгузников была частью более масштабной, организованной операции. Операции, на планирование которой ушли недели или месяцы.

И все это за просто так?

В этом нет никакого смысла.

Никто в здравом уме не пойдет на такой риск с нулевым вознаграждением. Если воры охотились не за деньгами, то определенно за чем-то другим.

Потому что если я что-то и знаю наверняка о человеческой природе, так это то, что человек, который не мотивирован жадностью, обычно мотивирован чем-то гораздо более темным.

Например, жаждой власти.

Например, желанием отомстить. С этими вещами я слишком хорошо знаком.

Когда я начинаю быстро и жестко печатать на клавиатуре своего компьютера, Деклан говорит:

– Что ты делаешь?

– Собираюсь на охоту.

Как только сайт Министерства обороны погружается, я приступаю к работе.

Спрятались вы или нет, воры, я иду.

ГЛАВА 3

Джули

Когда я снова оглядываюсь через плечо, Фин раздраженно вздыхает.

– Может, ты прекратишь это делать? Ты действуешь мне на нервы.

Я бормочу извинения и делаю еще один глоток «Маргариты», но не могу избавиться от ощущения, что за мной следят.

Если учесть, что выросла я под постоянным контролем нескольких десятков телохранителей, учителей и нянь, это чувство мне отлично знакомо.

Именно поэтому я такая дерганная, хотя должна праздновать.

Фин и Макс, которые сидят по обе стороны от меня за высоким столиком в шумном, переполненном баре «Ла Фиеста», не разделяют моего волнения. Они улыбаются и смеются, флиртуя с симпатичным барменом, за что тот продолжает присылать бесплатные напитки.

Все как обычно. Я – счастливая обладательница яркого света, который производят мои подруги (отсюда и бесплатные напитки), но если бы я оказалась здесь одна, то платила бы сама.

Не потому, что я уродина или что-то в этом роде. Правда, по сравнению с пышной, сладостной красотой Фин и острой, жесткой девичьей сексуальной привлекательностью Макс, я так же интересна, как подошва ботинка.

Это связано с той же причиной, по которой я ношу мешковатую одежду, не пользуюсь косметикой и отзываюсь на фальшивую фамилию: чтобы слиться с толпой. Чтобы раствориться на заднем плане.

Внимание – это последнее, чего я хочу.

Внимание означает вопросы, а вопросы означают ответы, а ответы – особенно правдивые – это то, что я никогда не даю.

Внимание для девушки вроде меня может быть опасным.

Смертельно опасным.

Поэтому я держу голову опущенной, рот закрытым и остаюсь настолько холодной и отстраненной, насколько это возможно, даже когда хохотушки рядом вызывают спонтанную эрекцию вокруг себя.

– Может, уберешь от меня свои штучки? – сердито говорю я, указывая рукой на ее грудь. Хотела бы я, чтобы Фин не испытывала такой любви к блузке с глубоким вырезом. – Они чуть ли не в моей сальсе.

Я отодвигаю тарелку из-под ее нависших грудей, беру лепешку из корзинки в центре стола и макаю ее в соус. Затем кладу ее в рот, наслаждаясь пряным вкусом и хрустом.

Фин безмятежно улыбается.

– Я знаю, тебе это трудно понять, второй размер, но девочкам нужен свежий воздух.

– Что им нужно, так это подтяжки.

Она выгибает брови.

– Хочешь сказать, что мое великолепное декольте обвисло?

– Нет. Я предлагаю тебе инвестировать в нижнее белье, благодаря которому мужское население Бостона не будет знать анатомию твоей груди. Кажется, что ты нацепила кальку вместо лифчика. У того мужика вот-вот случится сердечный приступ.

Фин переводит свой зеленоглазый взгляд на пожилого джентльмена через несколько столиков от нас, о котором и идет речь. Как только он замечает это, давится своим тако.

– Бедняжки, – ласково вздыхает она. – У них нет ни единого шанса.

– Кстати, о бедняжках, – тихо шепчет Макс. – Парень в конце бара – огонь. Мои трусики плавятся.

Она смотрит поверх моего левого плеча, но когда я уже собираюсь оглянуться, она шипит:

– Не смотри!

– Как я тогда оценю, что он огонь, если не могу смотреть?

– Не смотри прямо сейчас. – Она делает вид, что рассматривает свой маникюр. – Я скажу, когда можно, как только он перестанет прожигать дыры в твоем затылке.

Значит, кто-то смотрит на меня.

Мужчина.

Не хорошо.

– А как он выглядит?

Макс поднимает глаза, затем быстро опускает их к ногтям. Красный румянец расползается по ее щекам.

– Как будто он способен оплодотворить женщину на расстоянии. Господи, вот это глаза. Лицо. Тело…

– Он – помесь Джеймса Бонда и Росомахи, – исподтишка бросив на него взгляд, который она пытается замаскировать, встряхнув волосами, вставляет Фин. – Только больше. И еще горячее.

–  И гораздо опаснее, – соглашается Макс.

Опасный? У меня замирает сердце. Все волоски на моих руках встают дыбом.

– Дай мне свою пудреницу, – жестко требую я у Фин.

Они с Макс обменивается встревоженными взглядами, затем Фин зарывается в сумочку, которая все это время висела на спинке стула, и достает оттуда маленькую зеркальную пудреницу, без которой никогда никуда не выходит.

Молча протягивает ее мне.

Я щелчком открываю ее, делаю глубокий вдох и подношу к лицу.

Делая вид, что проверяю свою несуществующую помаду, бросаю взгляд на мужчину позади меня.

Отражаясь в зеркале, пара сверкающих темных глаз встречается с моими.

Господи Иисусе. Я чувствую разряд, как будто кто-то включил меня в розетку.

Макс ошиблась. Он не огонь.

Он гребаный вулкан.

Мощный, темноволосый и очень мужественный, с заросшей щетиной челюстью и широким чувственным ртом. Черный костюм от Armani сидит как влитой, демонстрируя выпуклые бицепсы и накачанные бедра. Когда он проводит рукой по подбородку, я замечаю множество татуировок на костяшках его пальцев.

И словно он знает, что мое сердце ухнуло в пятки от его вида, полные губы изгибаются в легкой насмешливой улыбке.

– Нужно прибраться в пятом ряду, – в ужасе шепчу я.

Это одна из наших многочисленных кодовых фраз, которая означает: «Мы в полной жопе, создаем отвлекающий маневр и сваливаем как можно быстрее».

Фин замирает.

– Вот дерьмо, – выпаливает Макс.

Что до меня, я захлопываю пудреницу, возвращаю ее Фин и допиваю остатки своей «Маргариты». Затем дотрагиваюсь до ножа в кармане пальто, жалея, что у меня не пистолет. Потом перевожу взгляд с одной подруги на другую.

Мое сердце бьется о грудную клетку. Моя кровь – расплавленная в венах лава.

– Готовы?

– Я не собираюсь терять еще одну пару лабутенов, – возмущается Фин.

– Именно поэтому ты обязана всегда носить байкерские ботинки, как я, идиотка. Эти острые штуки, которые так тебе нравятся, не предназначены для бега, – злится Макс.

– Если бы я хотела выглядеть как бездомный цирковой артист, то определенно оделась бы как ты, Максима.

– Поднимайся, Финли.

Нахмурившись, потому что она ненавидит, когда ее называют полным именем, Макс резко встает и уходит, толкая вращающуюся дверь в задний коридор ресторана, где находятся туалеты.

Через пять секунд мы слышим приглушенный грохот, а затем крик. Еще через несколько мгновений оживает пожарная сигнализация.

Ресторан погружается в хаос.

Из коридора, в котором скрылась Макс, выбегают охваченные паникой мужчины и женщины, толкая друг друга и спотыкаясь в спешке о собственные ноги. Посетители за соседними столиками вскакивают с криками и стекаются к входной двери.

Аварийные огни переливаются красным и синим.

Срабатывает система пожаротушения, поливая с потолка ледяной водой.

Над входом в коридор по стене поднимаются серые клубы дыма.

Фин хватает меня за руку. И мы бежим.

Проталкиваясь сквозь поток тел, мы направляемся в сторону кухни, уворачиваясь от опрокинутых стульев и стараясь не поскользнуться на мокром кафельном полу. Оказавшись внутри, я отпускаю руку Фин, и мы расходимся в разные стороны.

Она поворачивает налево к комнате отдыха для сотрудников. Я же бегу к запасному выходу. Мы встретимся позже на квартире после того, как все отправят «все чисто» код на специальной голосовой почте.

Если одна из нас не оставит сообщение, две другие не вернутся в квартиру.

Никогда.

Холодный вечерний воздух снаружи обжигает мои разгоряченные щеки. Я на парковке за рестораном. Переполненные вонючие мусорные баки окружают меня со всех сторон.

Не оглядываясь, добираюсь до улицы так быстро, как только могу. Оказавшись там, резко поворачиваю направо и бегу к оживленному бульвару с четырьмя полосами движения.

Позади себя я не слышу топота шагов. В ушах только дикий грохот моего сердцебиения и мое тяжелое, паническое дыхание.

Дойдя до угла бульвара, я оглядываюсь через плечо, но там никого нет.

Он не преследует меня.

Я сбежала.

Глотая воздух, я замедляю шаг, но продолжаю идти на яркие огни здания впереди. Это старомодный кинотеатр с крошечной кассой у тротуара и позолоченным шатром в стиле ар-деко. Небольшая компания толпится перед входом, ожидая, когда откроются двери.

Как подарок Вселенной, у тротуара останавливается такси.

Я снова перехожу на бег.

Сбив молодую пару, которая как раз собиралась открыть заднюю дверцу такси, я ныряю внутрь, захлопываю дверцу и опускаюсь на сиденье, выискивая в окне любой признак опасности.

– Бикон Хилл, пожалуйста, – переведя дыхание, говорю водителю.

– Маунт-Вернон-стрит, пятьдесят девять, если не ошибаюсь? – уточняет голос с ирландским акцентом.

Кровь застывает у меня в жилах.

Я поворачиваю голову и вижу, что он сидит на сиденье рядом со мной и улыбается, как накачанная тестостероном версия Чеширского кота.

Вулкан.

Он же Лиам Блэк.

Он же самый крупный, самый крутой, самый безжалостный гангстер по обе стороны Атлантики.

Человек, у которого я украла целый грузовик подгузников.

Вот дерьмо.

ГЛАВА 4

Джули

Когда я просто сижу и таращусь на него в ужасе, он говорит:

– Живешь в шикарном районе. – Его улыбка становится шире. Свет от театрального шатра мерцает на его кипельно-белых зубах. – Полагаю, старая поговорка «грабежи – дело невыгодное» неверна.

Такси отъезжает от тротуара и вливается в поток машин. Мне удается оторвать язык от неба и выпрямиться в кресле. Затем я одариваю его взглядом, демонстрирующим презрение, но, вероятно, выходит это не очень, если учесть, какое количество частей моего тела находятся на грани полного отказа.

– Тебе лучше знать, – язвлю я.

– Ого, дерзим, – хихикает он. – А я все гадал, как же ты себя поведешь. Большинство людей в твоей ситуации выбирают отрицание. Затем начинается торг. – Он делает паузу, и его улыбка исчезает. – Потом слезы.

– Ты не вытянешь из меня слез. И если ты думаешь, что запугиваешь меня, то рекомендую подумать еще раз.

Он выгибает брови.

– У тебя недавно была травма головы? Потому что это единственная логическая причина, по которой тебе не страшно. Судя по всему, тебе известно, кто я, учитывая твой с подружками драматический побег из ресторана.

Он ждет, наблюдая за мной своими, словно лазер, глазами со скупой самодовольной улыбкой, излучая опасность и мужественность в равных дозах.

Ненавижу.

Я прожила жизнь среди подобных людей и ненавижу их всех.

– У меня нет травмы головы, – отвечаю, выдержав его взгляд. – И я точно знаю, кто ты. И хочу предупредить, что независимо от того, что ты со мной сделаешь, как сильно будешь меня мучить или как долго будешь это делать, я тебе ничего не скажу.

На его лице появляется странное выражение. Отвращение или разочарование, не могу сказать точно. Но потом такси подпрыгивает на ухабе, и этот взгляд исчезает, как будто его никогда и не было.

– Так жаждешь встречи с создателем? – мурлычет он, сверкая темными глазами.

– Не терпится расстаться с тобой, – огрызаюсь я в ответ. – Так что поторопись и пристрели меня, или задуши, или что там у тебя на уме, чтобы мы уже могли покончить с этим.

Странный взгляд возвращается.

У водителя теперь тоже странный вид: он испуганно поглядывает на заднее сиденье, где я требую, чтобы другой пассажир меня убил.