Текст книги "432 часа (ЛП)"

Автор книги: Джессика Гаджиала

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

– Психиатры больше не думают, что я представляю опасность для себя, – сказала я ей, кивая. Так она называла врачей-психиатров.

– Они всегда приходят к такому же выводу и со мной, – сказала она, опускаясь на кровать напротив той, на которой сбоку сидела я. – Итак, ты опасна для себя? Я им не скажу.

– Я нет, – заверила я ее. – Я просто хочу вернуться к своей жизни. Я даже представить себе не могу, сколько работы мне придется наверстать.

– Эй, как ты думаешь, могу ли я, хотя бы, ну, знаешь, отправить тебе электронное письмо или подписаться на тебя в социальных сетях или что-то в этом роде? Ну, когда они сочтут меня достаточно вменяемой, чтобы снова выпустить. Все круто, если «нет». Я понимаю, что возможно тебе не хочется заводить друзей из психушки за ее пределами.

– Вообще-то, я бы с удовольствием поддерживала связь, – сказала я ей. – Но поскольку у нас здесь нет ручек, тебе просто нужно запомнить мой номер.

– Я до сих пор помню комбинацию ключей от моего шкафчика в шестом классе, – сказала Элис, улыбаясь. – Валяй, – подбодрила она, слушая, как я его произношу, а затем повторила за мной.

– Дай мне знать, когда выйдешь отсюда, хорошо? – спросила я, протягивая руку, чтобы сжать ее запястье. – Ты действительно сделала это пребывание терпимым для меня. Я не знаю, как тебя за это отблагодарить.

– Эй, это работа ветеранов, верно? – спросила она, следуя за мной к стойке регистрации. – Так что не возвращайся сюда, слышишь? – сказала она, одарив меня мягкой, немного грустной улыбкой, когда я направилась обратно к своей старой жизни.

Пока она оставалась там.

Без ее новообретенного друга.

Мое сердце болело за нее, но я полагала, что однажды получу от нее весточку. И, как она продолжала мне говорить, она была ветераном государственных психиатрических отделений. С ней все будет в порядке.

Так что мне нужно было вернуться к своей собственной жизни.

Я не знала, что произойдет, когда меня выпустят, особенно если с моих смарт-часов не будет взиматься плата за звонки кому бы то ни было.

Можно сказать, я была поражена, обнаружив припаркованную машину, которая ждала меня.

– Мисс Коултер? – спросил водитель. Если у него и были какие-то мысли по поводу места, из которого меня выпускали, он держал их при себе.

– Ах, да, – сказала я, нахмурив брови, задаваясь вопросом, почему там был незнакомец вместо Кэма или Митчелла, моего обычного водителя.

– Кэм договорился, чтобы я заехал за вами, – сказал он, слова звучали отрепетировано, что только убедило меня в том, что Кэм действительно все подготовил. Потому что он был из тех, кто может вбить фразу кому-нибудь в голову.

– О, ладно, – сказала я, следуя за ним к машине. – У тебя случайно нет зар… – начала я, когда он открыл дверь.

Я не смогла закончить фразу, потому что он вытаскивал шнур для зарядки из переднего кармана.

– Кэм? – спросила я.

Он кивнул на это.

– Кэм. Он был… требовательным, – сказал водитель с лукавой улыбочкой, которая говорила, что кем Кэм на самом деле был, так это занозой в заднице. Именно таким ему иногда и нужно было быть, чтобы работать на меня.

– Это похоже на него, – сказала я, моргая от внезапного жжения в глазах. Возможно, в моей жизни не так много близких людей, и, конечно, мне пришлось заплатить Кэму, но он был одним из лучших. Мне повезло, что он у меня есть.

Как только я устроилась на заднем сиденье машины, я поняла, насколько мне повезло.

Потому что он не только позаботился о том, чтобы у меня было зарядное устройство для моих часов, но и в багажнике была целая сумка, полная мелких принадлежностей, которые, как он знал, я бы оценила.

Дезинфицирующие салфетки для рук, которыми я быстро вытерла руки, шею и даже лицо, чтобы продержаться до тех пор, пока не смогу как следует вымыть все тело в собственном душе. Бутылка моего любимого чая со льдом, несколько маленьких упаковок печенья и чипсов, пилочка для ногтей и машинка для стрижки, расческа и зажим для губ, а также банка мятных леденцов.

За часовую поездку обратно в город я использовала все до единой вещи из этой сумки, что еще раз напомнило мне, насколько бесценен Кэм был в моей жизни, даже если было немного странно, что он не появился, чтобы забрать меня сам.

– Большое вам спасибо, – сказала я, передавая водителю большие чаевые из сумки, которую также предоставил Кэм, потому что люди с меньшей вероятностью будут нести чушь о психиатрической больнице, из которой они вас забрали, если вы были добры к ним, взяла свою сумку и выбралась из машины.

– Мисс Коултер. А я задавался вопросом, где вы пропадали, – сказал Фрэнк, мой швейцар, придерживая для меня дверь.

– О, просто небольшой отпуск на долгие выходные, – солгала я, одарив его лучшей улыбкой, на которую была способна, учитывая, как паршиво я себя чувствовала.

– Вам это было нужно.

Обменявшись еще парой любезностей, я, наконец, оказалась в своем личном лифте и поднялась на свой этаж.

Я просто хотела принять душ, чтобы отмыться от этого заведения. Затем принять ванну, чтобы успокоить свои измотанные нервы. Немного настоящей еды. Бокал вина. И сон, который не прерывался вспышками света или разглагольствованиями коллег-пациентов.

Как только я вошла в дверь, я бросила все свои вещи на пол, так сильно желая принять душ, что даже не удосужилась положить их на столик, который был предназначен для моей сумки и пакетов.

На самом деле, я была настолько отвлечена мыслями о душе, что чуть не заметила его , пока не оказалась в пяти футах от своей комнаты.

Но он был там.

Стоял спиной ко мне и смотрел на город.

– Кто бы вы ни были, убирайтесь из моей квартиры, пока я не вызвала полицию.

В моих словах была сила. Не потому, что я чувствовала себя сильной в тот момент, а потому, что страх разозлил меня. И каждая женщина знала, что незнакомого, незваного мужчину в ее квартире стоит бояться.

Он повернулся.

Не быстро.

Как будто моя угроза его совсем не волновала.

Я не знаю, чего я ожидала. Но точно не самого горячего парня, которого я когда-либо видела, и это был он.

Он был высоким и плотного телосложения. Что-то в его фигуре и в том, как он держался, говорило мне о том, что он «бывший военный». Его волосы были короткими и светло-русыми. С другого конца комнаты было невозможно определить, какого цвета у него глаза, но я могла сказать, что они темные.

И, черт возьми, да, этому строению костей.

Бог определенно благоволил ему.

– Мисс Коултер, – поприветствовал он меня голосом, который не имел права быть таким мягким и сексуальным, каким он звучал из уст мужчины находящимся в моем доме без приглашения. При звуке моего имени этим голосом у меня задрожали колени.

– Кто ты, черт возьми, такой? – потребовала я ответа, потянувшись к столу рядом со мной и обхватив рукой единственный твердый предмет, который я там нашла.

Была ли это бесценная античная статуя богини войны?

Да.

Но если выбирать между мной и статуей, то это точно буду я.

Кроме того, у меня было чувство, что богиня войны одобрила бы использование ее для преломления черепа нарушителю границ.

– Меня зовут Брок. Я работаю в «Расследованиях Сойера».

– Вы говорите это так, как будто это должно иметь для меня какое-то значение. Но это не так. И вам нужно убраться к чертовой матери из моей квартиры.

– К чертовой матери, да? – спросил он. И, черт бы его побрал, его мальчишеская ухмылка была действительно привлекательной.

Наверное, легко быть преступником, когда ты одной улыбкой можешь заставить краснеть и трепетать.

– Я не знаю, тупой ты или еще что, но позволь мне прояснить. Это дверь, – сказала я ему, указывая на нее. – Я хочу, чтобы ты оказался по ту сторону, прежде чем я вызову полицию, чтобы она сделала это за тебя.

– Нравится представлять меня в наручниках, да, милая? – спросил он, улыбнувшись еще теплее и сделав шаг вперед. – Давай, поставь эту статуэтку на место. Она, наверное, стоит больше, чем я зарабатываю за год.

– Десять, – сказала я ему, а он просто продолжал улыбаться мне, и в уголках его глаз появились морщинки, которые были слишком привлекательными.

– Если ты положишь эту штуку, мы сможем поговорить.

– Не думаю, что мне есть, что обсуждать с человеком, вторгшимся в мою квартиру.

– Эта фишка с ледяной принцессой? Тебе это подходит, детка, – сказал он мне, подходя еще на шаг ближе.

Мои пальцы крепче сжали статуэтку, но разум не мог отделаться от мысли, что было бы грехом ударить по такому хорошенькому личику, как у него.

Я была хуже тех девочек, которые в фильмах ужасов заходят в подвалы в трусиках, чтобы посмотреть, откуда доносится странный шум.

– Боже, я в восторге от возможности произвести впечатление на случайного преступника. Убирайся.

Было ли это моим воображением, или мои требования, чтобы он ушел, становились все менее и менее настойчивыми?

Нет, это было смешно.

Конечно, я хотела, чтобы он ушел.

– Кэм сказал, что ты настоящая задира, – сказал он мне.

А потом все встало на свои места.

Конечно, все сводилось к Кэму.

Я отправила ему сообщение о 5150. Он немедленно попытался разобраться в этом, вероятно, узнал о попытке искусственного самоубийства, затем пошел к профессионалу, чтобы попытаться выяснить, что, черт возьми, происходит.

– Ох, – сказала я на выдохе, чувствуя, как тяжесть падает с моих плеч, мои мышцы снова расслабляются, когда я ставлю свою статуэтку. – Кэм.

– Да, он ворвался в наш офис и предложил оплатить нам гонорар, чтобы помочь тебе.

– Он не будет платить, – настаивала я.

– Я так и думал, – согласился он.

– Почему ты был в моей квартире, когда меня здесь не было? – спросила я.

– Я был здесь пару дней назад, чтобы поискать улики. Сегодня я здесь, чтобы поговорить с тобой. Тебя освободили позже, чем мы ожидали, поэтому Кэму пришлось пойти в офис и заменить тебя.

– Заменить меня? – спросила я.

– Да, у тебя расстройство желудка, так что ты не можешь находиться вдали от дома.

– О, чудесно, – сказала я, всхлипнув при мысли о том, что все в офисе так думают. Неужели они не могли придумать что-нибудь более достойное? Пневмония? Долбаный вирус, пожирающий плоть?

– Иногда лучшие прикрытия – это те, которые больше всего знакомы другим. У кого не болел желудок? – спросил он, пожимая плечами. – Итак, да, Кэм работает в офисе, притворяясь, что ты работаешь дома, так что никто не думает, что ты пропала.

– Ох, хорошо, – сказала я, тяжело выдыхая. Думая о том, что я смогла бы пережить смущение из-за желудочной инфекции, из-за которой я осталась дома. Соответствовало ли это идеально созданному образу публичной персоны, над становлением которого я так усердно работала? Нет. Но это было лучше, чем то, что все знали правду, это уж точно.

– Я, эм … – начала я, махнув в сторону коридора.

– Тебе нужно смыть с себя больничный запах? – спросил он так, словно полностью понимал это чувство. Что не имело смысла.

– Вообще-то, да, – согласилась я, кивая.

– Давай. Запри дверь, если тебе от этого станет легче, но здесь, со мной, ты в безопасности, – сказал он.

Я сразу же поверила ему.

Я была из тех, кто придавал лишь небольшое значение таким вещам, как внутреннее чутье. В моем мире многих людей, с которыми я была знакома, с пеленок готовили к тому, чтобы они выглядели как железные личности, за которых никто не мог заглянуть. Это была старая закалка, и мне потребовались годы, чтобы по-настоящему понять это, поскольку я пришла не из этого мира. И это был тяжелый урок для усвоения. Из-за этого я потеряла деньги и друзей.

Но это был ценный урок, который нужно усвоить.

Теперь я знала, что если кто-то бросал мне вызов, то я, как правило, могу ему доверять. Но если с кем-то я, на первый взгляд, чувствовала себя комфортно и в безопасности, то это был знак того, что нужно действовать осторожно, искать трещины в углах, где можно снять маску и увидеть, что на самом деле скрывается под ней.

Усталость?

Да.

Но это надежный защитный механизм.

– Сколько людей ты убил? – спросила я.

Это был еще один трюк, которому я научилась.

Если вы задавали шокирующий, несколько агрессивный и неожиданный вопрос, вы одновременно демонстрировали уверенность и доминирование, а также ставили другого человека затруднительное положение.

Когда люди смущаются, они, как правило, демонстрируют части своего истинного «я».

– Шестьдесят три, – немедленно ответил он. Без колебаний. Не запинаясь над своими словами. Он даже не прервал зрительный контакт. Хотя его грозные глаза потемнели при этом признании, и ухмылка исчезла с его лица.

– Тогда ладно, – сказала я, кивая. – Но если ты собираешься задержаться, не мог бы ты…

– Кофеварка включена. И еда заказана, – сообщил он мне.

– Кэм? – спросила я.

– Кэм, – сказал он, кивая. – Иди. Смой с себя эту гадость. Я подожду здесь, чтобы мы смогли поговорить, когда ты закончишь. Не торопись.

С этими словами я сделала именно то, что он предложил.

И я абсолютно не думала о том, что это его руки натирают меня мылом.

Неа.

Потому что это было бы дико неуместно, ведь он собирался работать на меня.

Это же злоупотребление властью.

Но, Боже, как же это было весело…

Глава 4

Брок

В ее квартире не было ни одной ее фотографии. Опыт подсказывал мне, что этого следовало ожидать.

Черт возьми, я переспал с большинством богатых женщин в стране. У каждой из них дома было, по меньшей мере, полдюжины их фотографий. Улыбающаяся на тропическом пляже, на теннисном корте с ракеткой в руке, на благотворительном мероприятии в струящемся платье.

Но в роскошной квартире Миранды Коултер не было фотографий, только произведения искусства. И много чего еще.

Сама квартира была одновременно ожидаемой и неожиданной.

Во-первых, у нее был пентхаус. И когда ты приближался к тому, чтобы стать миллиардером, ты, как правило, тратился на самый верхний уровень. Она также не делила этаж с другим пентхаусом. О, нет. Вместо этого у нее была квартира площадью, должно быть, более четырех тысяч квадратных футов. С собственным коридором, лифтом и балконом, который опоясывал почти все здание.

Что было удивительно, так это то, что она не оформила его в очень популярном минималистичном стиле, который, казалось, был повсюду в домах каждого состоятельного человека, в которых я бывал за последние несколько лет.

Это было… хорошо.

Но здесь никогда не было по-домашнему уютно, как в месте, которое каждый хотел бы назвать домом.

Просто место, где можно остановиться то тут, то там.

И, я полагаю, именно такими были многие дома и квартиры сверхбогатых людей , поскольку у них были дома по всему миру, и они постоянно переезжали с места на место.

Но Миранду не устраивал этот холодный стиль.

О, нет.

Все в ее квартире представляло собой смесь традиционного, модерна середины века, ультра-современности и викторианства, каким-то образом все вместе. И это сработало.

В интерьере преобладали обои в минималистичном стиле, ворсистые материалы, много драпировок, ковров и тканей. Древесина была более глубоких, насыщенных тонов, но стены в основном были нейтральных серых или бежевых оттенков.

Смешайте все это с индивидуальными штрихами. Подобно ее произведениям искусства и безделушкам, которые, вероятно, стоили дороже, чем моя машина, все это создавало уютное, комфортное место, в котором можно было чувствовать себя как дома.

Повсюду были намеки на нее.

Коллекция разнокалиберных кружек, на каждой из которых изображены утки. Также было, по меньшей мере, полдюжины различных кружек для кофе со льдом.

На кофейном столике у нее были разбросаны бумаги; ее ноутбук стоял на кровати. Явные признаки трудоголика.

Нигде поблизости не было никаких признаков присутствия мужчины или домашнего животного.

И, черт возьми, у нее дома вкусно пахло.

Какой-то насыщенный, пряный аромат, который соответствовал флакону духов на ее туалетном столике. Как будто она, возможно, распылила его на занавески или ковры по всему дому. Это было чертовски гипнотично.

Но, кроме маленьких кусочков ее самой вокруг, не было никаких свидетельств того, как выглядела сама женщина.

Так что я не был готов к ее появлению , когда она вошла в дверь.

Она была выше ростом, с темными, почти черными волосами, которые были убраны с ее мягкого, женственного лица с высокими скулами, пухлыми губами и темно-карими глазами.

А тело?

Даже в простых брюках для отдыха и майке она была чертовски сексуальна со своей пышной грудью, полными бедрами, задницей и животом.

Мне нравились самые разные женщины. Но я всегда питал слабость к женщинам более мягкого телосложения.

А Миранда Коултер, насколько я мог судить, определенно была более мягкой.

Хотя выглядела она сурово.

Ее кожа, которая, казалось, должна была иметь золотистый оттенок из-за другого цвета кожи, была бледной. Под глазами у нее были темно-фиолетовые круги от бессонницы. Ее волосы были тусклыми и немного сальными у корней.

И на руке была повязка.

От попытки самоубийства, которая не была попыткой самоубийства.

Она выглядела помещенной в психиатрическую больницу и избитой.

Я понимал такого рода вещи лучше, чем она могла себе представить, лучше, чем кто-либо из моего окружения мог знать.

Итак, я понял, что ей нужно в душ.

Я даже не закатил глаза, когда сорок пять минут спустя вода все еще плескалась о кафельный пол ее стеклянной душевой кабины.

Единственной проблемой, с которой я сталкивался в ожидании, был тот факт, что я не мог заставить свой гребаный разум не думать о ней в том душе, о мыле, скользящем по ее изгибам, о моих руках…

– Черт , – прошипел я, проводя руками по лицу, стоя на ее кухне и готовя себе чашку кофе.

– Ты в порядке? – спросил голос, напугав меня, заставив осознать, что я был настолько погружен в свои маленькие фантазии, что пропустил тот факт, что она не только выключила душ, но и вышла, намазалась лосьоном, расчесала волосы, переоделась и даже побрызгалась теми духами , что были повсюду в ее квартире.

Она не переоделась в более повседневную одежду для отдыха.

Вместо этого на ней были облегающие черные брюки в тонкую белую полоску и белый топ с квадратным вырезом, который не оставлял простора воображению.

Ее волосы все еще были влажными, кончики намочили тонкий материал топа, отчего он местами просвечивал.

Она даже нашла время, чтобы нанести немного туши и губной помады.

– Мне нужно было почувствовать себя самой собой , – объяснила она, почувствовав направление моих мыслей.

– Я понимаю. Кофе горячий. Китайская еда… остывает, – сказал я ей, махнув в сторону пакета на стойке.

– Я бы съела его холодным из морозилки после нескольких дней больничной еды , – сказала она, слегка вздрогнув. – Я даже не хочу говорить о еде , – сказала она, доставая тяжелые фаянсовые тарелки из шкафа и расставляя их на островке.

– Как ты пьешь свой кофе?

– Сливки и сахар. Еще немного сахара , – сказала она мне, когда начала доставать контейнеры из пакета, открывая крышки, чтобы посмотреть, что внутри каждого, а затем начала наполнять свою тарелку. – Спасибо , – сказала она, когда я протянула ей это. Она потянулась к нему, как к спасательному кругу, подняла и выпила все несколькими большими глотками. – Теперь пришло время вина, – объявила она, подходя к мини-холодильнику и доставая охлажденную бутылку белого. – Я пью одна? – спросила она, беря штопор и принимаясь за работу.

– Нет, если это то вино, которое ты подаешь , – сказал я, подняв бровь при виде этикетки. Что я могу сказать? Когда вы наслаждались обществом многих состоятельных дам, вы кое-что узнали о вине, даже если обычно вместо этого наслаждались бокалом хорошего виски.

– Ладно, угощайся , – сказала она, когда наполнила бокалы, взяла свою тарелку и столовое серебро и направилась в столовую.

Я пошел следом и тоже захватил немного еды, зная, что ей было бы удобнее, если бы она ела не в одиночестве, даже если она не осознавала этого факта.

Ее обеденная зона была немного показушной для человека, который, казалось, наслаждался большей частью ее трапез в одиночестве.

За длинным черным столом стояло длинное серое кресло в форме буквы Г , похожее на диван, с ворсистой спинкой. На другом конце, где сидела Миранда, стояли огромные кресла в черную и серую полоску.

Я переместился в секцию, похожую на кабинку, напротив нее, но не прямо, не желая слишком часто находиться в ее личном пространстве после того, как она побывала в ситуации, когда куча незнакомцев вмешивалась в ее личные границы.

Я наблюдал, как она накрутила немного лосося на вилку, затем отправила еду в рот, ее глаза закрылись, когда она издала тихий стон, который ни в коем случае не заставил мой член дернуться.

– О боже, я скучала по вкусной еде, – сказала она, потянувшись за своим вином и отпивая большими глотками, совершенно не обращая внимания на ценник, к которому оно прилагалось.

И, я думаю, если ты выбираешься из психиатрической больницы, в которую тебя заперли против твоей воли, да, ты заслужил выпить чего-нибудь вкусненького без надоедливых забот вроде стоимости.

– Ладно. Итак, ты Брок, – сказала она через минуту.

– Да.

– У тебя есть фамилия, Брок? – спросила она.

– Барлоу.

– Хорошо, итак, Брок Барлоу, ты частный детектив, который раньше держал оружие. В армии, я предполагаю, основываясь на твоей осанке.

– Да , – сказал я, кивая. Возможно, я смог многое изменить за время службы, но моя осанка не была одной из них.

– И ты здесь для того, чтобы выяснить, как, черт возьми, это случилось со мной , – сказала она, поднимая руку и кладя ее на стол.

И это было там.

Отвратительный красный шрам по всей длине ее руки.

Да, длине.

– Что? – спросила она, посмотрев на него сверху вниз, и тут же поморщилась. Даже люди, не отличающиеся большим тщеславием, скорее всего, поморщились бы при виде такого шрама. И что он символизирует.

– Он у тебя на руке.

– Да…

– Большинство попыток самоубийства совершаются поперек запястья , а не вверх по руке. Вверх по руке – это то, что кто-то делает, когда искренне хочет покончить с чем-то. Действительно легко истечь кровью, если перерезать вену.

– Я не думаю, что это сработало. Но кто-то явно пытался либо покончить со мной, либо создать впечатление, что я хочу покончить с собой.

– Можешь повторить это еще раз , – согласился я. – Итак, Кэм сказал нам, что у тебя нет известных врагов.

– П о твоему тону я могу сказать, что ты не думаешь, что это правда.

– По моему опыту, никто не добивается такой власти и богатства, как ты, без того, чтобы кто-то не замышлял какую-нибудь мелкую или разрушительную месть.

– Ну, может быть, мой путь наверх не включал в себя наступание на спины других.

– Милая, это просто невозможно , – настаивал я. Путь к статусу миллиардера означал, что кто-то где-то страдает из-за того, что вы сделали. Работники, получавшие рабскую зарплату, люди, работающие в опасных ситуациях, бывшие партнеры, которых вы видели призраками, люди , чьи идеи вы позаимствовали и сделали своими собственными, что-то в этом роде.

– Я уверена , что есть люди, которым я не нравлюсь, мистер Барлоу, точно так же, как я уверена , что есть люди, которым ты тоже не нравишься. Женщины, которых ты преследовал. Сердца, которые ты разбил. Друзья, с которыми ты подрался. Никто не может прожить жизнь так, чтобы его любили все люди на планете.

– Это, правда, но не все попадают в 5150 из-за фальшивой попытки самоубийства, мисс Коултер , – сказал я, и мне понравилось, как дернулись ее губы, когда она поняла, что я не собираюсь отступать только потому, что она стала немного надменной со мной.

– Достаточно справедливо. Я уверена, что могу напрячь мозги и придумать пару имен. Но я искренне не думаю, что кто-то из них был бы способен на это. Это… безумие, – сказала она после секундного поиска подходящего слова.

– Это так , – согласился я. – Я не могу понять, то ли тебе просто суждено было умереть, чтобы это выглядело как самоубийство, то ли это было сделано намеренно, чтобы отправить тебя в больницу и выставить, за неимением лучшего слова, сумасшедшей.

– Да, это вопрос на миллион долларов, не так ли? – спросила она, наливая еще один бокал.

– Что ты помнишь о той ночи? – спросил я.

– Не так много, как мне кажется, следовало бы , – призналась она, нахмурив брови. – Я определенно помню, как возвращалась домой. Затем у меня мелькают картины того, как я заказываю китайскую еду, набираю ванну, ставлю бутылку красного подышать на стойку, а затем слышу звонок. И это… все.

– Бутылку красного? – спросил я, затем проследил , как она перевела взгляд на кухню, складывая кусочки вместе. – К то-нибудь мог ее убрать?

– Кэм? – предположила она.

– Нет. Он сказал, что ничего здесь не трогал. Он купил тебе все новое для твоей маленькой сумки на заднее сиденье машины. Он не хотел «портить обстановку » или что-то в этом роде. У тебя есть уборщица?

– Да! – сказала она, немного просветлев. – Д а. Я могу спросить ее. Но вот что странно , она никогда не выбрасывала целую бутылку вина. Может, она и убрала бокал, но я не представляю, чтобы она так поступила. Она бы беспокоилась, что это дорого. А оно было дорогим.

– Мы все равно спросим , – сказал я. – Напиши, что это было за вино , – сказал я, доставая из кармана маленький блокнот с прикрепленной к нему ручкой и передавая его ей. – И это то самое заведение китайской кухни, где ты заказывала в тот вечер? – спросил я, указывая на еду.

– Д а. Всегда. Они знают мой номер, когда я звоню, – призналась она с виноватой улыбкой.

– Впрочем, для дела это хорошо. Они вспомнят, отправляли ли они кого-нибудь на прошлой неделе. Кто тебя нашел? – спросил я.

При этих словах ее губы приоткрылись.

– Я… Я понятия не имею. И мой швейцар понятия не имел, что что-то случилось. Я только что разговаривала с ним.

– Он когда-нибудь покидает свой пост?

– Нет… да. Иногда выполнять наши поручения. Забрать билеты. Купить что-нибудь в магазине на углу. Не часто, но он будет это делать, потому что мы все даем ему солидный бонус.

– Это могло бы объяснить, почему он не знал. Но кто-нибудь увидел бы машины скорой помощи и копов.

– Ты собираешься поговорить с моими соседями? – спросила она, выглядя испуганной.

– Возможно, мне придется, – честно сказала я ей. – Если они что-то видели, нам нужно знать об этом.

На это она глубоко вздохнула.

– Хорошо.

– Я сделаю все, что в моих силах, чтобы сохранить это в тайне, Миранда , – пообещала я ей, понимая, как это может повлиять на ее репутацию и статус в ее отрасли.

– Я действительно не могу позволить себе никакой негативной рекламы прямо сейчас.

– П очему? Происходит что-то важное?

– Моя компания занимается поглощением другой компании , – объяснила она, отчего у меня вырвался смешок. – Что?

– И ты не думаешь, что у тебя есть враги, милая? Когда ты занимаешься поглощением.

– Это не враждебное поглощение. Мы все согласились с этим.

– Нет, поправка. Т ы и другие акционеры согласились с этим. Работники – нет. И когда работники слышат «поглощение » или «слияние », они одновременно слышат «увольнения ». И люди, оказавшиеся в затруднительном положении, обеспокоенные своим доходом, совершают отчаянные поступки.

– Я могу это понять. Но такой уровень отчаяния? – спросила она, махнув рукой.

– Д орогая, некоторые люди чокнутые , – сказал я, пожимая плечами.

***

Как бы мне ни было неприятно вспоминать о тех временах, я, черт возьми, уверен, что в свое время встречал много чокнутых людей. Некоторые люди совершали самое хреновое дерьмо, которое вы только можете себе представить. И некоторые вещи, которые вы даже представить себе не могли.

Большинство из этих людей путешествовали по миру как обычные люди. Те, с кем вы соприкасались плечами на улице, с кем вы вели глупую светскую беседу у кулера с водой, кого вы пригласили в свой дом починить водонагреватель.

– Да , – согласилась она, тяжело выдыхая, ее мысли были далеко.

Я предположил , что, возможно, она вернулась в психиатрическую клинику, думая о некоторых людях, которых она там видела.

Разница, конечно, заключалась в том, что люди, с которыми она была в том учреждении, не были душевнобольными преступниками. Они были совершенно другими.

– Ладно. Охрана, – сказал я.

– Что ты имеешь в виду?

– У вас здесь есть какие-нибудь? Камеры? Датчики движения?

– Я просто деловая женщина, а не знаменитость , – сказала она, качая головой. – У меня хорошие замки. У меня есть код. Но камер нет.

– Ладно. Но у тебя должны быть камеры, – настаивал я.

– Да, определенно , – немедленно согласилась она. – Я не думаю, что мне было бы комфортно находиться здесь одной без этого.

– Ты не будешь одна.

– Что? – спросила она, глядя на меня, нахмурив брови. – Разве ты не следователь? А не частная охрана?

– Иногда мы занимаемся и тем, и другим , – сказал я ей. – У нас даже есть безопасные комнаты в офисе, если они нам понадобятся.

– Приятно это знать. Ваши офисы близко?

– Они в Навесинк-Бэнк.

– Нью-Джерси? – спросила Миранда. – Зачем Кэму ехать в Нью-Джерси за следователем?

– Потому что мы лучшие, какие только есть , – сказал я ей, пожимая плечами. – Мы известны тем, что имеем дело с более элитной клиентурой. Вероятно, именно так Кэм и наткнулся на нас.

– Ты собираешься все время ездить в город, чтобы вести мое дело?

– За то, за что ты собираешься нам платить, детка, мы будем сидеть на корточках в палатке на твоем балконе, если это необходимо.

– Есть команда? – спросила она.

– Д а. Я беру на себя инициативу в этом деле, но у нас также есть Сойер, владелец, а также Тиг. Мы все будем заниматься этим делом, но, скорее всего, я лично буду поддерживать связь с тобой. Если тебя это устраивает, – добавил я с легкой ухмылкой.

Я не пропустил, как она трахнула меня глазами , когда я впервые обернулся. Даже если бы она была готова размозжить мне голову статуей богини за то, что я оказался в ее доме без приглашения.

– Все в порядке , – сказала она, отводя взгляд.

– Как обстоят дела с безопасностью на твоем рабочем месте? – спросил я.

– В вестибюле есть охранники. Т ы не можешь войти в лифт, не зарегистрировавшись и не получив пропуск. Затем, чтобы попасть лично в мой офис, тебя увидит, по меньшей мере, дюжина человек. И это стеклянный офис, так что со мной там никак не может что-то случиться.

– Ладно. Это хорошо. Так ты будешь в безопасности, пока будешь находиться там. Я могу использовать это время для расследования. Затем я могу встречаться с тобой здесь, после того как ты закончишь свой рабочий день.

– Каждый день? – спросила она, вероятно, не привыкшая к тому, что люди вторгаются в ее личное пространство.

– Пока камеры не установлены и не работают, да. И потом в любое время, когда есть что обсудить по делу.

– Хорошо , – согласилась она, тяжело выдохнув.

– Эй , – сказал я мягким голосом, ожидая, пока она поднимет взгляд и встретится со мной. – Все будет хорошо, – сказал я ей.