Текст книги "Том, Дик и Дебби Харри"
Автор книги: Джессика Адамс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)
Если бы сейчас Том появился из-за угла в свете заходящего солнца, с белокурой челкой, ниспадающей на глаза, она бы приняла это за знак свыше. Сара дошла до такого состояния, что готова была обрывать лепестки ромашки, бормоча «любит – не любит».
Одолев холм, она закрыла глаза, положила руки на пояс и сделала глубокий вдох. Лилейная заводь расстилалась прямо перед ней – вода так и кишела форелью, привлеченной комарами. В тот день в кафе он рассказывал ей, что приходит сюда с удочкой на закате попытать свою удачу.
Почти как рыбалка, подумалось Саре. И ничего, что иногда клева приходится ждать часами. Прикинув все за и против и мельком взглянув на часы, она продолжила путь.
Глава одиннадцатая
Часа в четыре утра хлынул дождь, Гарри проснулся в своем флигеле от стука капель, барабанивших по водосточным трубам. Ему снился сон про «Блонди» – неплохой такой сон, с Дебби Харри в черном берете и неглиже – и просыпаться вовсе не хотелось.
– Чертов флигель, – пробормотал он, взбил подушку, обхватил ее руками и попытался снова заснуть.
Ричард храпел лицом в подушку, даже во сне крепко обнимая жену. У Сары сна не было ни в одном глазу – она высвободилась из его объятий и тихонько выскользнула из постели. Шум дождя раздавался по всему дому. Дело, наверное, в крыше, подумала она. Дома здесь кроют железом, не то что в Лондоне.
К ее неудовольствию, сегодня ночью Ричард опять предпринял попытку заняться с ней любовью. До сих пор она спасалась отговорками вроде смены временных поясов, жары и размера кровати – да только что толку.
Она надела розовый халат, все еще влажный после ванной, и вздохнула: духота какая, ничего не высыхает, все липнет к телу. Вдали слышались раскаты грома. Интересно, пошел ли все-таки Том на рыбалку?
Накануне, после целого часа бесплодного шатания по окрестностям, Сара сдалась и вернулась домой. Ричард приехал совсем поздно, и она притворилась, что спит.
Но она не спала – по крыше молотил дождь, а в голове ее молотили мысли. Сара прошлепала босиком вниз на кухню и включила чайник. А вдруг Тому сейчас тоже не спится? Смотрит в окно, мечтает о ней и даже не знает, что в эту минуту она смотрит в окно и мечтает о нем…
На другом конце города Бронте закричала во сне – ей снилось, что ее преследует табун белых лошадей. Проснувшись от собственного крика, она взглянула на окно и увидела, как по стеклу змеятся струи дождя. Ей страшно хотелось пить.
– Меньше пива надо дуть, – произнесла она вслух, пытаясь прийти в чувство.
Это все из-за Ричарда – не подливал бы ей весь вечер, не снились бы теперь кошмары. Она поднялась, добрела до ванной и отыскала стакан. Он оказался грязным, как и все стаканы в гостинице при пабе.
Впрочем, она ничего не имела против того, чтобы здесь остановиться. «Комптон Армз» – место знакомое, после закрытия довольно тихое, а главное, все лучше, чем ночевать у Ричарда или его родителей. Она пустила горячую воду, сполоснула стакан и набрала в него прохладной сладковатой воды. В пабе был водосборник, а дождевая вода в Комптоне всегда имела сладковатый привкус. А в Сиднее, подумала Бронте, один глоток воды из-под крана – и промывание желудка обеспечено.
Сердце все еще бешено стучало. Переключись на что-нибудь смешное, велела себе Бронте и принялась лихорадочно припоминать забавные сцены из «Сайнфилда» [19]19
Американский комедийный сериал (1990).
[Закрыть], но легче не стало.
Она зевнула, зажгла свет в комнате, потом в ванной и постаралась взять себя в руки. Самое гнусное в этом ночном кошмаре заключалось в том, что во сне ее словно парализовало. Если бы не ватные руки и ноги, можно было бы припустить что есть мочи, избежав мучительной смерти под копытами лошадей.
Она снова улеглась в кровать и пожалела, что не купила почитать чего – нибудь нормального вместо этой дурацкой книжонки. Шевелюра у Мунго Хайд – Винклера была прямо как у Майкла Джексона на заре его карьеры – такая же круглая и курчавая. К тому же одет он в пошлую гавайскую рубашку. Неужели кого-то может заинтересовать такая дребедень?
Над холмами Комптона вновь прогрохотал гром, и Бронте решила попробовать – все лучше, чем мучиться от бессонницы, прислушиваясь к стуку сердца, и пялиться в потолок на мотыльков. Она повернулась на бок и открыла четвертую главу под названием «Потусторонние контакты».
«На протяжении жизни каждый человек соприкасается с миром духов дважды, – прочла она. – Первый раз при рождении, второй – при смерти. Когда человек приходит на эту землю беззащитным младенцем, связь с потусторонним миром еще столь прочна, что с самых пеленок ребенок окружен заботой добрых духов, которые следят за его вступлением в новую жизнь».
Слово «пеленки» вывело Бронте из себя. К тому же она никак не могла забыть, что у автора самое что ни на есть дурацкое имя и самая кошмарная прическа на свете.
И все же перелистнула страницу:
«Перед смертью появление духов зачастую носит иной характер. Нередко старикам, заканчивающим свои дни в больничной палате, приписывают сумасшествие или слабоумие из-за так называемых видений умерших близких. Например, ни один врач не воспримет всерьез уверения пациента, будто у его койки стоит покойный дядюшка Джим. На самом деле дядюшка Джим просто – напросто явил себя умирающему, дабы забрать его в мир света. В подобных случаях появление духов свидетельствует о скорой смерти, которую надо приветствовать, а не страшиться, ибо смерть – это путь в новую жизнь».
Бронте тяжело вздохнула.
– Ну спасибо, Мунго! – пробормотала она, швырнув книгу на пол.
Теперь ей стало еще хуже. Дождь за окном хлестал вовсю, пригибая к земле стебли плюща. Даже с включенным светом у нее поползли мурашки по коже. Эту теорию – будто перед смертью человеку являются души умерших, чтобы забрать его с собой, – она и раньше слышала.
Все это до ужаса походило на правду, и Бронте припомнила вчерашний рейс, предложение Ричарда переписать завещание и того парня на заднем ряду, который уверял, что видел в проходе лошадь. А что за лошадь – угадайте с трех раз.
Она перевернулась на правый бок и поправила съехавшую на плечо ночную рубашку. О том, чтобы заснуть, не могло быть и речи.
Она попыталась представить, от чего умирают сорокалетние женщины. От рака груди, наверное. Или в аварии. Или от сердечного приступа. Она пощупала складки на пояснице. Тут она – кандидат номер один. Вот прихватит прямо на собрании по поводу брошюры «Пятьдесят и один способ приготовить банан». С нее станется – даже умереть по-человечески не сумеет.
Самое неприятное, что смерть может наступить в любой момент. От этого никто не застрахован. Раньше ей это и в голову не приходило. Умудрилась дожить до сорока, совершенно не обременяя себя мыслями о кончине. Но сейчас смерть приобрела вполне реальные очертания, и встреча с Ангелом сыграла в этом не последнюю роль.
До чего же хрупка жизнь, подумала Бронте. Вот сейчас ударит молния – и на кровати останется обугленный труп. Или на обратном пути самолет все-таки разобьется. А где гарантия, что завтра Микки не понесет и не вышибет из нее дух?
Бронте на мгновение представила себе Микки, его коричневую дружелюбную морду. Что с ним станет, если она умрет? После развода она регулярно платила Ричарду сотню в месяц – свою долю за содержание Микки. Наверное, следует оставить ему побольше, чтобы приглядывал за ее мальчиком. Ангел умерла совсем юной, но Микки должен долго жить. Она прикинула в уме. Если Ричард согласится дать ей ссуду под выходное пособие, то, пожалуй, хватит. К тому же надо будет счета оплатить. Бронте вспомнила про очередную дизайнерскую юбку от Аланны Хилл, которую она купила на прошлой неделе. Причем на последние деньги, даже кредитка в минус зашкалила. Но теперь-то какая разница – все равно умирать, с горечью думала она. Разве что на похороны сгодится, а так и юбочки от Аланны Хилл, и прочие тряпки теперь хоть на свалку неси.
Мотыльки упорно бились о лампочку. Уж скорее бы они сгорели, что ли. Чтобы не мучиться. Лучше сразу, а то ковыляй потом с обугленными крылышками.
Кто-то ей рассказывал, что в завещании нужно указать, что выбираешь – погребение или кремацию. Бронте давно для себя решила, что кремация лучше.
По крайней мере, можно пепел по ветру развеять – на комптоновских пастбищах, где она провела столько счастливых минут с Ангелом и Микки, а в старые добрые времена и с Ричардом.
Правда, с родителями может загвоздка выйти. Вдруг захотят захоронить часть ее праха в своей мельбурнской церкви. Впрочем, ее родители не отличались особой религиозностью. Она представила, как урна с ее прахом красуется на каминной полке, между семейными фотографиями, и поморщилась.
А что, если в завещании какую-нибудь каверзу подстроить? В книгах Агаты Кристи это было обычным делом. Вот бы устроить, чтобы пункт о деньгах на содержание Микки входил в силу лишь при условии, что Сара к лошади и близко не подойдет!
Вздохнув, Бронте села на кровати, потом встала и порылась в гардеробе. Нашла небольшой обогреватель и старый презерватив, забытый предыдущим постояльцем. Она взглянула на дату – «сентябрь 98 г.». Примерно тогда же она в последний раз занималась сексом. Как обидно умирать, когда секс – не более чем далекое воспоминание. И как обидно сознавать, что ее последним любовником был мужчина с крошечными ножками и парафиновой лампой. К тому же они были настолько друг другу безразличны, что ему бы и в голову не пришло явиться на ее похороны. Бронте плюхнулась на кровать и принялась перебирать в голове всех, кто не поленится прийти.
Конечно, Ричард – тут и говорить не о чем. Родители, сестра, все ее племянницы и двоюродные братья, хотя бывший муж сестры вряд ли осчастливит ее похороны своим присутствием – до сих пор не может ей простить, что она вечно обыгрывала его в «Монополию». Родители Ричарда, Гарри и Анни с Томом тоже наверняка придут. Интересно, а Сару Ричард приведет? Или оставит дома, чтобы без помех оплакать безвременную кончину бывшей супруги, как и полагается приличному вдовцу?
К своему стыду, она почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. О нет, только не это, еще не хватало себя жалеть!
Капли дождя нудно барабанили по листьям плюща. Бронте порылась в сумке в поисках блокнота. Там же она откопала ручку и теперь задумчиво ее посасывала, составляя опись имущества. Может, и стоит завещанием заняться, раз уж все равно от этих мыслей никуда не деться.
Сколько у нее там денег осталось? Даже по счетам расплатиться не хватит. А еще закладная, да за кабельное телевидение за два месяца не уплачено.
«Имущество», – решительно вывела она, отмахиваясь от этих досадных мелочей. Но вдруг сообразила, что, кроме микроволновки и льняной рубашки от «Эспри», ничего не лезет в голову. «Лоре, – записала она, – журнал «Хочу в Европу» 1998 года выпуска». Эта дурочка вечно об отпуске мечтает. Подумав, Бронте приписала горелку для ароматерапии – Лора любит всякие экстравагантные штучки.
Неплохо для начала. Дальше что? Квартира ее была забита всяким хламом вроде заезженных пластинок группы «Претендерз» [20]20
Британская рок-группа «новой волны», очень популярная в конце 70-х – начале 80-х годов.
[Закрыть], занавесок для душа и ширпотребных кресел, на которые вряд ли кто-нибудь станет претендовать.
Но завещание нужно непременно – иначе, кажется, все имущество покойного отходит государству. Она представила премьер – министра Австралии крутящимся в ее кресле под музыку «Претендерз» и решила, что лучше уж пожертвует все барахло Обществу Сан – Винсент де Пол. Или Гарри – он все равно там все скупает, так что это почти одно и то же. По крайней мере, кресла ему точно можно завещать. А вот «Хочу в Европу» она ему не отдаст – он все равно никуда из своей норы не вылезает.
Над Комптоном грохотал гром, а Бронте, подложив подушку под спину, увлеченно строчила в блокноте. Как ни странно, от этого занятия ей полегчало.
Забавно представлять, как порадует кого-то ее чайник «Алесси» [21]21
Итальянская дизайнерская марка.
[Закрыть]. Но не включить кого-то в завещание было еще приятнее. Особенно если у человека имелись все основания рассчитывать на долю наследства.
К рассвету дождь прекратился, но Бронте продолжала писать.
Неужели этого достаточно? – подумала вдруг она. Деньги, имущество – это замечательно, но не мешало бы перед смертью сказать последнее слово.
А главное, как распорядиться оставшимся временем?
Покусывая губы от этих новых тревог, она перекатилась на живот. Тело совершенно затекло, а теперь еще и голова разболелась. Бронте встала и налила воды из-под крана. Три мотылька, всю ночь кружившие вокруг лампочки, валялись на полу.
Она взглянула на себя в зеркало и решила, что выглядит не на сорок, а на все пятьдесят. В ее годы не спать всю ночь – непозволительное легкомыслие. Она заметила, что изучает свое лицо, словно пытается разглядеть под ним череп. Интересно, какой из нее выйдет труп? Ее передернуло, и она потрясла затекшей ногой.
Лишь выключив свет в ванной и гостиной, Бронте заметила у кровати Ангела. Похоже, лошадь торчала здесь все это время, брюзгливо подумала Бронте.
– Ах это ты? Привет.
Бронте завизжала, опрокинула стакан с водой и выскочила из комнаты.
Глава двенадцатая
Несколько недель спустя, в день открытия ежегодной Комптоновской выставки, дождь опять лил как из ведра. Стоя по колено в грязи у главного входа, Гарри разочарованно изучал объявление об отмене средневекового рыцарского турнира.
– Доспехи, наверное, заржавели, – предположила Пиппин, надевая кепи задом наперед.
– Как же! Можешь себе представить, чтобы доблестный турнир Генри Пятого отменили из-за какого-то дерьмового дождя? Я не могу.
– Я взяла программку. – Пиппин помахала листком перед его носом, пытаясь хоть как-то подбодрить.
Гарри выхватил у нее программку, но, как ни странно, про «Барабанные палочки «Блонди»» не нашел ни слова, хотя выступление было намечено на четыре часа, сразу после парада-алле.
– Как-то не верится, что конкурс на лучший дверной упор, «материал по выбору», привлекательнее живой музыки. Но если послушать урода, который это напечатал, – Гарри ткнул пальцем в текст, – так важнее дверного упора вообще ничего нет. Еще и шрифтик изящный подобрал!
Пиппин отобрала у него программку.
– Да, что-то нас не видно. – Она перелистала страницы и изобразила на лице сочувствие. – Ой, смотри, двадцать пять баксов за лучший чехол для вешалки участникам не младше шестидесяти пяти!
– Да я за выступление меньше получаю, – вздохнул Гарри. – Пойдем, надо аппаратуру установить. Хочу поскорее с этим разделаться.
Гарри знал, что всем великим группам пришлось пройти через мытарства – как пел некогда Бон Скотт из «AC/DC» [22]22
Австралийская рок – группа.
[Закрыть], «долог путь в магазин, когда хочешь пожрать». Хотя в глубине души он сомневался, чтобы «AC/DC» приходилось когда-нибудь мириться с подобным отношением.
– Дверной упор, материал по выбору, – прошипел Гарри, пытаясь пропитаться оскорблением до самых костей.
В павильоне «Птицеводство» Венди изучала селезня – призера, раздумывая, не слишком ли жестоко будет выдернуть пару перьев из его хвоста. Если верить ежеквартальному изданию «Ведьма интернэйшнл», утиные перья, особенно свежие, идеально подходят для заговора на богатство, а на ее счету опять меньше пятидесяти долларов.
Не «Птицеводство», а говно поганое, подумала Венди. Она не понимала, как можно выращивать кур. Род-айландские красные еще куда ни шло, а среди белых леггорнов встречались даже красавцы, но шум и запах стоял – хоть стой, хоть падай. Венди решила прошвырнуться до фотовыставки – взглянуть, не перепала ли ей какая-нибудь награда. Ее автопортрет с алыми свечами заслуживал как минимум утешительного приза.
Целый час ухлопала на подготовку – надо было установить таймер, зажечь свечи и вовремя добежать до дивана, чтобы попасть в кадр. Уж розу-то за свои мытарства она точно заслужила. А награда в двадцать долларов была бы и того лучше.
Пока Пиппин затаскивала свою барабанную установку на подмостки, сколоченные неподалеку от павильона «Джемы и повидла», Гарри тоже решил взглянуть на фотографии. Пожалуй, только здесь можно было увидеть что-то стоящее. Все остальное просто ужас – какое-то засилье маринованных луковиц, песочного печенья и тупых подростков верхом на пони. Ричарду выставка понравилась, но он ее оценивал исключительно с профессиональной точки зрения.
Венди окинула взглядом стенд с пейзажами и широко зевнула. Увидев ее, Гарри тут же с ног до головы покрылся испариной.
– Привет, – произнес он, нервно дернув головой. – Давненько тебя не было видно. С самой свадьбы.
Эх, знать бы, что встретит ее! Коричневый пиджак с оранжевой рубашкой произвели бы впечатление, не то что этот навозно – черный концертный костюм с тоненьким черным галстуком и белые сандалии.
– Видел мои фотографии? – спросила Венди.
– Какие?
– Их три штуки было – я с каббалистической пентаграммой, я с хрустальными шарами и я с алыми свечами, но они приняли только ту, с пентаграммой, – видите ли, на остальных я без лифчика.
– Не переживай, – успокоил ее Гарри, делая вид, что не расслышал последних слов, мигом разбередивших муки плоти. – Ты не одинока. «Барабанные палочки «Блонди» в наших надежных руках» даже в программу не включили.
Он выразительно хмыкнул и опять дернул головой.
Несмотря на жару, на Венди было пурпурное бархатное платье с глубоким декольте и шнуровкой на груди. К тому же она накрутила волосы, выкрасила их в рыжий цвет и натерла шею каким-то маслом, по запаху напоминающим пачули. Красота в рамках бюджета, подумал Гарри. Денег у нее не водилось, ему это было хорошо известно – он лично проверял ее счет при каждой банковской операции.
Венди улыбнулась:
– Не дождусь твоего выступления.
– Спасибо, – зарделся Гарри, явно польщенный ее словами.
– А знаешь, что мне больше всего нравится? Твои собственные песни, – продолжала Венди. – Думаю, у тебя настоящий талант.
– Я тоже так думаю, – ляпнул Гарри, – то есть, я хотел сказать, у тебя тоже талант… Фотографа… И модели…
На этот раз он залился столь густым румянцем, что пришлось отвернуться, притворившись, будто разглядывает нечто занятное на другом конце зала.
– Смотри-ка, морские пейзажи! – с фальшивым восторгом воскликнул он и сделал шаг в сторону, пытаясь усмирить свои тесные брюки, рвущиеся в противоположном направлении. – Обожаю море! Суша морю и в подметки не годится!
Усмехнувшись, Венди помахала ему рукой и направилась к своему автопортрету. До чего же это в духе узколобых обывателей – не выставить ее ню!
Наплевав на табличку «Не входить!», Пиппин ворвалась в павильон через служебный вход.
– Гарри? – заорала она на весь зал.
– Что? – ответил он, вынырнув из-за одного выставочного стенда.
– Они концерт отменили! – запыхавшись, выпалила она. – Только что сказали. Решили, что провода в мокрой траве – это слишком опасно, может током долбануть.
Гарри закатил глаза, затем перевел взгляд на свои белые сандалии, стремительно темнеющие от грязной травы.
– Что же они тогда, кретины, соревнование лесорубов не отменили?
– Чего? – Пиппин непонимающе смотрела на него.
– Что опаснее – вручить топор тупоголовому потомку беглого каторжника времен колонизации и предложить ему рубить деревья под проливным дождем, прыгая на одной ноге, или провести кабель по мокрой траве?
– Ну, не знаю, – рассеянно ответила Пиппин. – Смотри-ка, Венди!
Поглядев ей вслед, Гарри недовольно хмыкнул. Это был их последний концерт в этом году – так называемое Гранд – финале. А теперь все прахом – разве что случится чудо и их пригласят выступать на рождественской вечеринке в банке. Гарри даже научился играть на губной гармошке так, чтобы губы не зудели. И все ради чего? Он громко выругался, напугав мальчишку по другую сторону стенда.
– Вы не могли бы?.. – возмутилась мамаша.
– Не мог бы! – пробурчал Гарри.
«Вот теперь я и вправду зол, – решил он. – Как собака». А как же быть с фанатами? За последние две недели как минимум четверо из них наведались в банк и пообещали прийти. Он опять выругался, сунул руки в карманы и уже готов был с горя уйти, как вдруг увидел Венди в тесном соседстве с его напарницей. Пиппин поигрывала шнуровкой на ведьминой бархатистой груди.
– И еще раз привет! – заорал Гарри, в три прыжка преодолев разделявшее их пространство.
Денек и так хуже некуда, а отдать Венди в лапы Пиппин значило испортить его окончательно. Гарри был на все сто уверен, что Венди запала на него. Она, конечно, не Дебби Харри – все эти кудряшки и пачули были скорее из репертуара Стиви Никс из «Флитвуд Мак» [23]23
Английская рок – группа (1967).
[Закрыть]. Но она его явно вожделеет, а ему так и вовсе невтерпеж.
Долгое воздержание настолько его истощило, что здравый смысл наконец уступил зову плоти.
– Пиппин тут себе подружку завела, – многозначительно сказал Гарри и якобы в знак одобрения хлопнул барабанщицу по плечу.
– Не ври, Гарри! – дернула плечом Пиппин. – Никого я себе не завела. Я как раз рассказывала Венди, как мне одиноко с тех пор, как Натан умотал из Комптона.
Натан был одним из экспонатов ее мужской коллекции. Местные игроки в крикет вечно шутили, что физиономия у Натана как чайный поднос.
–Да ты вроде божилась, что оттрахала ту, из Ульверстоуна! – стараясь изобразить возмущение, воскликнул Гарри.
– Я не трахаюсь, – высокомерно ответила Пиппин. – Ты, может, и трахаешься, жеребцы твоего братца трахаются, а я… Я любовьюзанимаюсь.
Гарри глянул на Венди, чтобы проверить, не затошнило ли ее после этих слов так же, как его, но Венди пялилась на Пиппин во все глаза, будто никого интереснее в жизни не встречала.
– Концерт наш отменили, – объявил Гарри, пытаясь отвлечь Венди. – Приношу свои извинения. Ничего не поделаешь. – Он в упор посмотрел на Пиппин: – Венди хотела послушать мои песни.
– И твои барабаны, – поспешно добавила Венди, заметив гримасу на лице Пиппин. – Твои барабаны – просто кайф. Не знаю, что бы Гарри без тебя делал.
Дождь внезапно хлынул как из ведра. Стоя в дверном проеме, Гарри хмуро наблюдал, как люди с морковными пирогами на намокших бумажных тарелках шныряют в поисках укрытия.
– А знаете что? – предложила вдруг Венди. – Поехали кататься!
Она провела ладонью по накрученным волосам и вопросительно взглянула сначала на Гарри, который восторженно закивал головой, а затем на Пиппин, ответившую ей заговорщицкой улыбкой.
– У меня в машине полно кассет, – продолжала Венди. – Можем в Лилейную заводь махнуть…
И раздеться догола, мысленно продолжил за нее Гарри. Только тогда или он, или Пиппин. Никаких тройственных союзов. Он представил Пиппин в ее дурацком кепи плещущейся в воде, и его чуть не вывернуло.
Они двинулись к выходу. Пиппин задержалась у лотка домохозяек, чтобы купить пирожных и печенья.
– А я думал, у тебя аллергия на сахар, – ядовито сказал Гарри.
– Вафельки в шоколаде, глазированные лепешки с кокосом и пирожные «белое рождество»! – не обращая на него внимания, перечислила Пиппин. – Обожраться! В супермаркете такого не купишь.
– Интересно, как ты заговоришь, когда вся морда распухнет и дышать станет нечем, – пробурчал Гарри.
«Фольксваген» – жук был припаркован возле объявления «Здесь играет живая музыка». Гарри предположил, что еще десять минут назад это касалось их с Пиппин.
– Жаль, что им пришлось все отменить, – посочувствовала Венди.
Гарри тут же растаял. Он успел отвыкнуть от женского внимания – родная мать в счет не шла.
И вовсе Венди не чокнутая, решил он. А вся эта колдовская хрень – просто хобби, вроде вышивания крестиком.
– Ничего себе жучара! – Пиппин похлопала бывалого «жука» по капоту, окрашенному в зеленый цвет, подозрительно напоминающий краску для заборов. – Ты только глянь!
Она заглянула в салон – с зеркала свисал огромный зеленый шар на синем шнуре. Гарри заметил, что Пиппин не торопится забраться в машину, – видимо, ждет, когда он залезет на заднее сиденье, чтобы самой усесться рядом с Венди, мрачно догадался он. Самое неприятное, что, как истинный мужчина, он вынужден предоставить выбор места даме. Согнувшись в три погибели, Гарри протиснулся на заднее сиденье, чуть не набив себе шишку о второй шар, болтающийся на заднем стекле.
Гарри никак не мог отделаться от мысли, что все эти магические кристаллы и заклинания – полная фигня. В прошлую пятницу он проверил ее счет – осталось всего долларов тридцать. Хотя, с другой стороны, может, Венди Вагнер специализируется на сексуальных приворотах? Если так, то с Пиппин она явно добилась успехов. Да и с ним тоже, приходится признать. Конечно, если напрячься, можно подавить свои чувства в зародыше – после тридцати лет жизни на одной планете с существами, именуемыми «женщины», он этому научился. Просто Венди казалась такой легкой добычей, что отдать ее на растерзание Пиппин было все равно как если бы Черчилль сдал Англию Гитлеру.
Из двух «дворников» работал только один, зато магнитола, перемотанная изолентой, оказалась исправной. К своему удивлению, Гарри обнаружил даже встроенные динамики «Сони». И звук был, как ни странно, сносным – куда лучше робкого писка родительской магнитолы.
– Это кто? – спросила Пиппин, прислушиваясь к незнакомой песне.
– Брехт, – в один голос ответили Гарри и Венди.
Венди обернулась на довольного Гарри.
– «Песня Бильбао» Брехта, – расплылся в улыбке Гарри. – Первая песня «Блонди» на разогреве у «Разбивателей сердец» [24]24
Американская рок – группа (1975).
[Закрыть]на концерте в клубе Макс Канзас – Сити. На Дебби было платье «под зебру».
– Ага, ты тогда пешком под стол ходил, – съязвила Пиппин, раздосадованная тем, что Гарри ее обставил. – И вообще, что это за хрен такой – Брехт?
– Мне, положим, было уже все шесть, а если ты не знаешь, что это за хрен такой, то ликбезом я не занимаюсь.
Венди как ни в чем не бывало следила за дорогой. Мимо пронесся пикап, окатив стекла их машины грязной желтоватой водой.
– Показать тебе кое-что? – спросил Гарри, обращаясь к Венди.
– Что? – мурлыкнула она, обернувшись. Гарри расстегнул пиджак и с гордостью продемонстрировал пурпурный значок с надписью «Дебби Харри во плоти», приколотый к внутреннему карману.
– Вот это да! – выдохнула Венди и опять повернулась к рулю.
– А Кортни Лав [25]25
Американская актриса и певица, вдова Курта Кобейна, лидера группы «Нирвана».
[Закрыть]тебе нравится? – спросила Пиппин, одной рукой роясь в бардачке в поиске новых кассет, а другой отбивая такт по колену.
– Кортни Лав у Пиппин на все случаи жизни, – насмешливо фыркнул Гарри, но только он собрался опять заговорить о «Блонди», как Венди издала протяжный глубокий стон:
– Боже!Да я молюсь на нее!
Пиппин тут же вытащила кассету с «Песней Бильбао» Брехта и поставила вместо нее «Хоул» [26]26
Американская хардкор-группа, возглавляемая Кортни Лав.
[Закрыть].
– Эрик Эрландсон, Патти Шемел и Мелисса Ауф дер Маур, – вздохнула Пиппин. – Лучший состав Кортни. Слушай, Гарри, – может, чему – нибудь научишься…
Со своего заднего сиденья Гарри наблюдал, как Венди яростно мотает головой под музыку.
– Ее хоть десять лет учи, как стать занудой, – не научишь, – заключила Пиппин.
Гарри в прострации уставился на мокрых коров. Интересно, где это она нахваталась такого? Уж не в его ли музыкальных журналах?
Дождь хлестал с такой силой, что казалось, несчастный «дворник» не выдержит напряжения. Тучи собирались все плотнее. В Лилейной заводи холод сегодня собачий, решил он. Не до купания. И вообще, пожалуй, он домой пойдет. Точно, это мысль. Сейчас попросит Венди, чтобы его высадила.
Тут Венди неожиданно обернулась и одарила его очаровательнейшей улыбкой:
– Но Дебби Харри ей, конечно, не переплюнуть.
А у нее ямочки на щеках, заметил Гарри. Раньше он был настолько поглощен ее ведьмовской сущностью, что как-то не обращал на это внимания.
– Ух ты, выходи за меня замуж! – выпалил он.
Какую-то долю секунды он почти хотел этого. По его шкале ценностей подобное заявление со стороны Венди стоило тысячу баллов.
– Не обращай внимания, это его коронный прием, – огрызнулась Пиппин, прибавляя громкость. – У тебя что-то на щеке, Венди, варенье, что ли…
Она лизнула палец и потерла щеку Венди. Гарри поморщился от отвращения. А это твой коронный прием, подумал он, – «варенье»! Но как истинному джентльмену, ему пришлось смолчать.
За окошком теперь мелькали понурые овцы. Глядя на них, Гарри в который раз решил, что куртуазность пора искоренять как вредное социальное явление. Ну сколько можно терпеть издевательства Пиппин и открывать в банке двери всем этим бабам с колясками? И откуда это только повелось? Жаль, не существует какого-нибудь драконовского неписаного закона для женщин, согласно которому они обязаны занимать худшие места в машине, открывать двери и уступать джентльменам место в автобусе. Да если бы и существовал, Пиппин на это было бы начхать. Гарри с отвращением посмотрел на ее кепи.
Внезапно из динамиков раздались странные звуки.
– Ух ты! – заорала Пиппин. – Класс!
– Это я. – Венди переключила скорость и застенчиво потупилась. – Соло на укелеле.
Гарри почувствовал, как любовь прямо – таки раздирает штаны. Это уж слишком. Она предпочитает Дебби Харри, знает Брехта и играет на укелеле. Ему захотелось открыть окно, высунуть голову под ливень и завопить от радости.
Вместо этого он произнес:
– Венди, а ты знаешь, что Дэвид Боуи написал песню для Игги Попа, сидя в немецкой гостинице и бренча на укелеле под звуки включенного телевизора?
– Ух ты! – невольно вырвалось у Пиппин.
Гарри всегда был кладезем подобных занудных фактов, но даже она была вынуждена признать, что это производило впечатление.
– Ух ты! – повторила Венди, объезжая яму. Ух ты, подумал Гарри, прислонившись лбом к стеклу и не в силах оторвать взгляд от ее затылка. Ему уже расхотелось домой – Лилейная заводь так Лилейная заводь. Но для начала нужно бы избавиться от Пиппин.
– Ой, – сморщилась вдруг Пиппин.
– Чего? – грубо спросил он.
– По-моему, у меня начинается аллергия на шоколадные вафли.
– Ты это серьезно? – с подозрением прищурился Гарри.
– Или на «белое рождество». Короче, я что-то съела.
– Я же предупреждал, морда распухнет от сладкого, – без всякого сожаления напомнил Гарри.
– Отвезти тебя домой? – предложила Венди. – Если надо, я отвезу.
– Спасибо, – вздохнула Пиппин. – Только, Гарри…
– Ну?
– Тебе придется аппаратуру забрать. Но ты не расстраивайся, – поспешно добавила она, увидев выражение его лица. – Можешь взять мой пикап. Вот… – она бросила ему на колени брелок в виде черепа. – Венди, подкинешь Гарри?
– Конечно, – ответила Венди, тут же разворачиваясь.
Гарри поник и крепче прижался лбом к стеклу. Венди поставила новую кассету.
– А это пиратский альбом – я его из Интернета скачала, – сказала она, чтобы как-то подбодрить Гарри. – Узнаешь?
Он не узнавал. Музыка отдаленно напоминала песню «Секс Пистолз» в исполнении «Блонди», но даже это не могло его сейчас утешить. Пиратский альбом лишь подстегнул его влечение к Венди, с которой ему теперь явно не обломится.
– Как твоя аллергия? – спросил он Пиппин.
Та задумчиво ощупала шею:
